ПЕТРОВСКАЯ РЕФОРМА В ОСВЕЩЕНИИ С. М. СОЛОВЬЕВА¹

"Соловьев безусловно есть величайший русский историк XIX ст...Он был представителем не пролетарского, даже не мелкобуржуазного, а крупнобуржуазного собственнического лагеря".

М. Н. Покровский

Прошло уже пятьдесят лет (16 октября 1879 - 16 октября 1929 г.) после смерти этого величайшего русского историка XIX века, и сейчас, полвека спустя, приходится удивляться той фантастической трудоспособности, которая была проявлена С. М. Соловьевым, оставившим нам огромное наследство.

Происходя из зажиточной духовной семьи, получив широкое историческое и философское образование, вращаясь в кругу богатой городской интеллигенции, С. М. Соловьев проникся буржуазным мировоззрением. Бросая ретроспективный взгляд сейчас, после того как нас разделяет полстолетия, нужно признать, что Соловьев резко выделялся среди всех русских историков XIX века. Он не только обладал громадными знаниями в русской истории, но, что важно, он знал, как выглядит историческая наука во Франции, Германии и Англии. Соловьев владел несколькими иностранными языками и следил за новинками в исторической науке Запада.

Утверждают, что С. М. Соловьев "удерживал за собой заслугу только первой, тяжелой расчистки пути, первой обработки сырого материала" ² , но это не совсем точно и односторонне, гак как он сумел творчески переработать горы фактического материала и осветить их обобщающей мыслью.

Перед историками-марксистами стоит задача разработать научные труды, оставленные нам Соловьевым, преодолевая нашим методом ту неверную концепцию, которой он придерживался. Сейчас в связи с пятидесятилетием смерти С. М. Соловьева мы поставили себе задачу сделать предва-

¹ Настоящая статья является главой из доклада о "Петровской реформе", защищенного в семинаре М. Н. Покровского в Институте красной профессуры.

² Там же, с. 39.

рительную марксистскую разведку (иначе нашу статью и нельзя рассматривать) и осветить точку зрения G. M. Соловьева "а Петровскую реформу.

При изучении русского исторического процесса вопросу о Петровской реформе, в особенности в дооктябрьскую эпоху, придавали исключительное значение. Для некоторых русских историков "весь смысл русской истории сжимался в один вопрос о значении деятельности Петра" ¹ . Всякий русский историк, считавший себя ученым, давал обычно свое суждение о Петровской реформе, и она "стала камнем, на котором оттачивалась русская историческая мысль более столетия" ² .

Первым, кто действительно научно обосновал свои взгляды на эпоху Петра I, был С. М. Соловьев. Основные томы своего капитального труда - "История России с древнейших времен" - он посвятил Петровской реформе, так как первые 12 томов (из 29) являются "только пространным введением в это обширное повествование о Петровской реформе" ³ .

* * *

Соловьев жил и действовал в эпоху, когда из недр старого крепостнического русского общества вырастало новое - буржуазно - капиталистическое. Это была эпоха, когда русская буржуазия только отрывалась от пуповины крепостнического общества. И на этом социально-экономическом фоне перед Соловьевым проходят два Романовых, две России: Россия Николаевская и Россия Александра II.

Николай I, один из сильнейших Романовых после Петра I, был убежден в том, что он является "великим" преобразователем России и заслужит то, что когда-то заслужил Петр. В этом Николаю I помогали кадильщики, вроде Погодина и Устрялова, которые, изображая Петра I, воскуривали фимиамы Николаю I.

Когда на смену эпохи Николая Палкина, кончившейся постыдным миром и самоубийством самодержца, пришла эпоха Александра II с его "великими реформами", С. М. Соловьев был уже вполне сложившимся молодым ученым. Свой XIV т., с которого начинается "История России в эпоху преобразования", Соловьев выпускает в год издания Положения о земских учреждениях и Судебных уставов 20 ноября ⁴ . Переломная эпоха русской жизни несомненно толкнула историка Соловьева к изучению эпохи преобразования Петра I.

На эту связь работ Соловьева с его эпохой указывал еще Ключевский ⁵ . Правда, в начале своей статьи Ключевский старается особенно подчеркнуть,

¹ Ключевский, соч., т. IV, с. 255.

² Там же, с. 259.

³ Ключевский, Очерки и речи, сб. II, с. 46.

⁴ Первый том вышел в 1861 г.

³ В. О. Ключевский, Очерки и речи, сб., II, с. 49.

что Соловьев "не ронял истории до памфлета", -надо понимать политического, конечно, - а "умел (рассматривать исторические явления данного места и времени независимо от временных и местных увлечений и пристрастий, т. е. от злобы дня ¹ .

Как вы видите ученик хочет возвысить своего учителя над политикой, над злобой дня и сделать его независимым, беспристрастным и, как в одном месте пишет Ключевский, "сухим историком". Это, конечно, неверно.

Всякий крупный историк был политиком, и всякий политик, обычно, всегда обращался к истории. История - это "современность, опрокинутая в прошлое", - это политика определенного 'класса, отражающая его политическую борьбу, поэтому всякий историк связан с политикой, и поэтому ряд историков шли от политики.

Мог ли быть аполитичным Соловьев, мог ли он быть независимым от "временных и местных увлечений", мог ли он стать выше своей эпохи и не отражать интересов своего класса? Конечно, нет.

Современная Соловьеву действительность нашла отображение в его исторических трудах, и он, как и всякий историк, не был аполитичен и отражал интересы своего класса. Сам Ключевский признавал, что работа Соловьева "не только итог ученого исследования, но и полемическая отповедь кому-то, защита дела Петра от каких-то обидчиков"² . Соловьев не был независим от злобы дня, от влияния современной ему действительности, но все же его особенностью является то, что он к истории пришел не от политики, как другие историки, а от философии. Соловьев пишет по этому поводу следующее: "Эверс заставил меня думать над русской историей. С большим запасом фактов от Карамзина и с роем мыслей в голове, возбужденных Гегелем, Вико, Эверсом, я вступил на IV курс и стал слушать Погодина" ³ . К этому ряду прибавился впоследствии "осанистый Гизо", научные труды которого Соловьев очень высоко ценил. То, что Соловьев шел от философии, отразилось и на его профессорской деятельности. Чтение Соловьева, - пишет Ключевский, -не трогало и не пленяло, не било им на чувство, ни на воображение, но оно заставляло размышлять" ⁴ .

В эпоху Соловьева выступали славянофилы с тезисом о том, что преобразования Петра разделяют русскую историю на две части: на древнюю - до Петра и новую - после Петра. Между этими двумя эпохами в их изображении не было связи, это были разные истории.

¹ В. О. Ключевский, Очерки и речи, сб. II, с. 49.

² Ключевский, т. IV, 1918, с. 259. Разрядка наша. - С. Б.

³ Соловьев, Записки, изд. "Прометей", с. 60.

⁴ Ключевский, Очерки и речи, сб. II, с. 29.

Основным тезисом славянофилов по отношению к эпохе Петра являлось то, что у нею (Петра I - С. Б.) не было предшественников в древней Руси" ¹ и что "переворот совершенный Петром, был не столько развитие и, сколько переломом" ² Таким образом, славянофилы отвергали идею эволюции, идею развития и связи исторических явлений.

Соловьев уже в первом томе "Истории России" определил свои задачи следующим образом:

Не делить, не дробить русскую историю на отдельные част периоды, но соединять их, следить преимущественно за связью явлений, за непосредственным преемством форм; не разделять начал, но рассматривать их во взаимодействии, стараться объяснить каждое явление из внутренних причин, прежде чем выделить его из общей связи и подчинить внешнему влиянию - вот обязанность историка в настоящее время, как понимает ее автор предлагаемого труда" ³

Соловьев стремился связать русскую историю и пропитать ее историко-философской основой, от которой он шел. Вооружившись философией, Соловьев "первый пересмотрел всю массу исторического материала... и связал одной мыслью разорванные лоскуты исторических памятников" ^4.

Мы уже писали, что Соловьев жил в эпоху перехода от старого к новому. Это развитие старого, вырастание из него, должно было породить у идеологов восходящего класса идею эволюции, идею развития. Соловьев, Ключевский и др. сравнительно легко восприняли от западноевропейских ученых идею эволюции и применили ее в своих исторических грудах только потому, что в их эпоху идея эволюции как бы сама вырастала, сама пробивалась из русской почвы. Поэтому идеологически борясь против старого крепостнического общества, для которого происходит перерыв в его жизни (отсюда взгляд славянофилов на Петра, как на нарушителя естественною хода историческою процесса России), идеологи буржуазии выбросили знамя идеи эволюции, идеи развития, вырастания новою из старого⁵ .

"Каждое историческое явление, - пишет Соловьев, - объясняется рядом предшествовавших явлений -и потом всем последующим" ^6.

С этой точки зрения подходит Соловьев, а за ним и остальные представители буржуазной историографии к эпохе Петра.

¹ Аксаков, сочин т. I, с 48

² Киреевский, сочин. т. I, с. 103.

³ Соловьев, История, 2-е изд. "Общественная польза", г. I, с. 1. Разрядка наша - С. Б. Дальнейшие тома буду цитировать по тому же изданию.

⁴ Ключевский, указан, сборн., с. 38 - 39.

⁵ Насколько логически до конца понял и принял идею эволюции даже такой крупнейший историк, как Соловьев, об этом мы скажем впоследствии.

⁶ Сочинения, изд. 1882, с. 89.

"В России, -пишет Соловьев, -прежде Петра была сознана необходимость образования и преобразования; прежде Петра началась сильная борьба между старым и новым... До Петра были люди, которые обратились за наукою к западным соседям, учились и учили детей своих иностранным языкам, выписывали учителей из-за польской границы" ¹ .

В XVI томе Соловьев пишет о том, что Петр, зная лучше историю, чем Шафиров, дописал своей рукой о царе Феодоре, что последний отменил местничество, подготовив этим преобразования Петра ² .

Эти мысли являются продолжением того, что Соловьев высказал о связи эпохи Петра со всей предшествующей историей еще в своей рецензии на "Историю Петра" Устрялова, помещенной в "Атенее" в 1858 г.

"Мысль о Северной войне, - писал Соловьев, - была мыслью веков. Она была начата Иоанном IV... Она жила в Годунове... Она воскресла в царе Алексее и его министрах и досталась в наследство Петру, как вековое предание. Это Петр сам ясно сознавал и признавал, гордясь великим значением совершителя того, что было начато, чего так сильно желали его предшественники" ³ .

Эти места показывают, что Соловьев, в данном случае, воспользовавшись догадками Миллера и Щербатова, придает им форму научной мысли и предположение превращает в историческую теорию.

Эта теория о связи эпохи преобразования Петра с подготовившими ее веками, научно обоснованная Соловьевым, переходит в арсенал русской истории вплоть до наших дней.

Но эпоха Петра-это не обычная, а переходная эпоха из одного состояния в другое. Здесь Соловьев отдает дань западно-европейскому влиянию и переносит на русскую почву теорию органического развития ⁴ .

Причем, Соловьев отличает два возраста в жизни народа: один, кома народ живет преимущественно под влиянием чувств, а второй - возмужалый возраст, когда господствует мысль⁵ . Эпоха Петра как-раз и является пи мысли Соловьева переломной, когда Россия из одного возраста переходит в другой.

"Наш переход из древней истории в новую, из возраста, в котором господствует чувство, в возраст, когда господствует мысль, совершился в конце XVII и начале XVIII века. Относительно этого

¹ "История", т. XVII, с. 404.

² "История", т. XVI, с. 240 - 241.

³ "Атеней", N 28 за 1858 г, с. 81.

⁴ "Наука указывает нам, что народы живут, развиваются но известным законам, проходят известные возрасты, как отдельные лица, как все живое, все органическое (См. С. М. Соловьев, соч., с. 89).

⁵ Соч., с. 94.

перехода мы видим разницу между нами и нашими европейскими собратьями, разницу на два века" ¹ .

Конечно, объяснять "возрастами" этот переход ненаучно в наше время, но нужно принять во внимание, что в эпоху Соловьева это был один из приемов доказать идею развития, идею эволюции. Но в чем внешне выражался этот переход России из одного возраста в другой? "В жизни русского народа, - писал Соловьев, -совершался переход из одного возраста в другой, этот переход, естественно, выражался в повороте от степи к морю" ² .

Таким образом, мы начинаем подходить к основным линиям в схеме Соловьева. Соловьев видит разницу в нашем переходе на два века. Это значит, что Европа нас опередила и перед Петром станет задача догнать Европу. После того, как народы Западной Европы совершили свой переход из одного возраста в другой, "дошел черед и до нас, народа Восточной Европы", и неизбежно, как думает Соловьев, между народом более развитым в умственном отношении и более слабым "естественно образуются отношения учителя к ученику" ³ . Отсюда берет свои истоки взгляд на эпоху Петра, как на эпоху учебы, эпоху прохождения школы в различных областях. С другой стороны внешне этот переход выражался "в повороте от степи к морю" и в выполнении "мысли веков" завоеванием морского побережья. Отсюда истоки схемы Соловьева, дающего целый ряд ценных объяснений экономического характера. Но прежде, чем перейти к этим двум основным моментам, я остановлюсь на том, как Соловьев разрешает вопрос о роли личности в истории.

Славянофилы преувеличивали значение личности Петра, рассматривая ею как главное зло в повороте России на ложную дорогу. Если бы не Петр, го Россия шла бы своим самобытным путем. От славянофилов, в отношении переоценки личности Петра, не далеко ушли и некоторые западники, как например, Белинский и Герцен.

Если бы не было Петра, писал Белинский, то у нас не было бы сближения с Европой, Петр - это божество, ему "мало конной статуи на Исаакиевской площади, алтари должно воздвигать ему на всех площадях и улицах великого царства русского" ⁴ .

Герцен писал: "Петр гений... Петру I приходилось создавать и казнить; в одной руке у него был заступ, в другой - топор". "Петр I задержал своим хлороформом народную жизнь на время операций и перевязок" ⁵ .

¹ Соч., с. 98.

² Там же, с. 125

³ Там же, с. 97.

⁴ См. соч. Белинского, т. IV, с. 328 - 382 и 386.

⁵ См. Герцен, т VI,с. 199, 297

Переоценка личности Петра, ее культ, ее возвеличение, которому уделяли так много места Неплюевы, Крекшины и др. перешла и в XIX ст., и такие умы, как Белинский, Герцен, не могли правильно поставить эту проблему. К вопросу о значении и роли Петра I как личности довольно правильно, с точки зрения исторического материализма, подходит Соловьев.

Свою рецензию на Устрялова Соловьев заканчивает словами, что "Петр нуждается в истории, а не в панегириках" ¹ И Соловьев, действительно, первый окончательно снимает Петра с высот "полубожеских" и рисует его, как человека своей эпохи. Петр явился тогда, когда была осознана необходимость перехода на новый путь. "Необходимость движения на новый путь, - писал Соловьев, - была сознана, обязанности при этом определились: народ поднялся и собрался в дорогу, но кого-то ждали; ждали вождя; вождь явился" ² .

Пришел вождь, а не "создатель дела", как думают некоторые. "Великий человек велик потому, что он удовлетворяет своей деятельностью известным потребностям народа в известное время" ³ .

Вот еще два места, которые полностью подтверждают наше мнение о том, что вопрос о роли личности в истории, о роли Петра I Соловьев разрешает почти по-марксистски. Эти места относятся к взаимоотношению между личностью и народом. "Великий человек, - пишет Соловьев, - есть сын своего времени и своего народа, его деятельность есть результат всей предшествующей деятельности народа" ⁴ Личность не насилует своего народа, и "народ, -послушайте Соловьева, -не низводится до степени стада, бессознательно идущего туда, куда его гонит чужая воля" ⁵ .

Эти мысли Соловьева показывают всю силу научного мышления, всю проницательность его, а также возможность движения науки вперед на первых порах развития класса крупной буржуазии, представителем которого и являлся Соловьев.

Эта постановка вопроса о роли личности Петра в истории дожила и до наших дней, попав даже в некоторые марксистские учебники.

Правда, нужно отметить, что Соловьев местами пишет, что "Петр гениальный царь", "одаренный страшными силами богатырь⁶ новой России, Петр рвется также на широкий простор, но этот простор - море" ⁷ . У Со-

¹ "Атеней", N 28, 1858 г, с 81

² Соч., с. 118.

³ "История", т. XIV, 1055.

⁴ Соч., с. 92 - 93.

⁵ "История", т. XIV, с. 1056.

⁶ "У Петра была старинная русская богатырская природа: он любил широту и простор; отсюда объясняется, что кроме сознательного влечения к морю, он имел еще и бессознательное; богатыри старой Руси стремились в широкую степь, - богатырь новой стремился в широкое море" (Соловьев, История, т. XVIII. с. 858).

⁷ Соч., с. 125.

ловьева встречается местами объяснение роли личности Петра из его природы, вызывавшей бессознательное стремление к морю, но эти места- неизбежная дань прошлому и теориям той эпохи, когда жил Соловьев.

Перейдем теперь к тому, что Соловьев называл внешним выражением эпохи преобразования - "поворотом от степи к морю". Чтобы понять, зачем русским море, достаточно привести следующие соображения Соловьева.

"Немцы, -пишет Соловьев, -на кораблях своих плавают по всем морям, пристают ко всем землям, покупают дешево, продают дорого, и наживают великие барыши... Богаче, искуснее немцы поморские, те, у которых больше кораблей, те, которые плавают и торгуют по всем морям... Отсюда страстное желание, стремление к морю, чтобы посредством его стать таким же богатым и умелым народом, как народы поморские" ^1.

"Страстное" желание иметь море Соловьев объясняет тем, что Россия- страна бедная, которая, став страной поморской, разбогатеет.

Некоторая наивность в понимании вопросов политэкономии (Соловьев считал, что политэкономия наука вообще жидкая), а также первый период промышленного капитализма, над которым еще веет неотживший дух первоначальною накопления, легко объясняет тезис Соловьева "покупать дешево, продавать дорого и наживать великие барыши"

Но почему русский народ раньше не стремился к морю? Здесь обычное гегелевское объяснение, сводящееся к тому, что раньше русский народ не нал этого и только после того, как он осознал свою бедность, русский народ решит выбираться из нее.

"Основное движение преобразовательной эпохи было привить земледельческому бедному государству промышленную и торговую деятельность, дать ему море, приобщить его к мореплавательной деятельности богатых государств, даль возможность разделить их громадные барыши"² .

Юное общество не знает разделения занятии³ . Оно влачит печальное существование, зная только одно занятие - земледелие. Общества, которые переходят из юности в возмужалость, начинают разделять занятия и усиливают промышленную, торговую и мореплавательную деятельность.

Сейчас мы подойдем к таким объяснениям Соловьева, которые можно считать первой ступенькой экономического материализма, что часто встречается у идеалистов, логически мыслящих "Развитие промышленное и тор-

¹ Соловьев соч. с 109.

² Там же, с 113.

³ Соловьев, История, т. XIV, с. 1057.

говое ведет к развитию умственному". Дальше Соловьев пишет, что "у нас в России, в эпоху преобразования, экономическое движение оставалось на первом плане" ¹

Плеханов в подтверждение своей общей мысли о том, что Соловьев "бессознательно покидал идеализм и приближался к материалистической точке зрения" ² приводит следующую мысль Соловьева "Русский народ, после восьми векового движения на Восток, круто начат поворачивать на Запад, поворота, нового пути для народной жизни требовало банкротство экономическое и нравственное" ³ .

Как мы видим, экономический фактор, как в первом так и во втором случае, поставлен на первое место. Это явление М. Н. Покровский объясняет тем, что "в конце XVIII и в начале XIX века каждый умный человек был по природе якобинцем, а во второй половине XIX в каждый умный человек по природе немножко марксист, сознает он это или нет". Немного дальше M H Покровский пишет о том, что Соловьев "инстинктивный, бессознательный марксист" ⁴ .

Мы не будем сейчас спорить по вопросу о том, являлся ли Соловьев "бессознательным марксистом" или бессознательным экономическим материалистом, дает ли Соловьев, кроме экономических объяснений - еще и социально-классовые, этот вопрос мы оставляем в стороне.

Можно спорить и со всей тяжестью современного марксизма обрушиться на идеалиста Соловьева и доказать, что он не дает правильных экономических объяснений историческим явлениям, но нужно признать, что в ту эпоху, когда материализм завоевывал умы некоторых людей в России, одно из таких пленений произошло и с Соловьевым. Логически мысля, он неизбежно должен был придти к экономическим объяснениям эпохи преобразования. И то место, которое мы приведем ниже, подтвердит нашу общую мысль о том, что Соловьев для нас, конечно, коряво, но выражает мысли, присущие экономическому материализму.

"Экономический переворот, - пишет Соловьев, -как удовлетворяющий главной народной потребности, становился на первый план.. Вместе с экономическим преобразованием шло и множество других, но эти последние находились в служебном отношении к первому" ⁵ .

Соловьев выдвигает общую мысль о том, что на первом плане был экономический переворот, а все остальные преобразования находились в служебном, подчиненном положении к экономическому. Если бы пожелать переоценить Соловьева, как это делают некоторые, то его можно

¹ Соловьев, соч., с 111 - 112.

² Плеханов, соч., т. XX, с. 249.

³ Соловьев, т. XIII, с. 803.

⁴ Покровский, Борьба классов, с. 60 и 62.

⁵ Соловьев, соч., с. 112.

было бы объявить представителем экономического материализма. Но нам кажется, что это преувеличение.

С другой стороны, будет недостаточно правильным считать Соловьева представителем исторического идеализма там, где этого у него нет. Как напр., в вопросе об европеизации России, т. Покровский в своем четырехтомнике, в связи с писаниями Брикнера, у которого ясно выражена школярская точка зрения, пишет: "Не очень далеко от этого "наивного школярства" ушел даже Соловьев" ¹ . Ряд приведенных нами цитат из работ Соловьева показывают, что точка зрения т. Покровского не подтверждается. В данном случае прав Г. Плеханов, который считал, что "в вопросе об европеизации России, вопреки мнению М. Н. Покровского, Соловьев очень далеко ушел от "наивного школярства просветителей"² , и поэтому мы считаем, что продолжать настаивать на школярстве Соловьева нецелесообразно. Соловьев, оставаясь идеалистом, очень часто покидал идеалистическую точку зрения и бессознательно приближался к материализму.

Всем известна схема Соловьева о прикреплении крестьян - "этого вопля отчаяния, испущенного государством, находящимся в безвыходном экономическом положении" ³ . Закрепление крестьян также объясняется односторонностью занятий, недостатком рабочих рук, необходимостью служилому всегда быть готовым в поход, чтобы защищать лес (культуру) от степи (азиатщины).

Но русское общество растет, и начинается разделение занятий: появляется город (в смысле промышленности), и "необходимым следствием переворота (Петр I - С. Б.)долженствовало быть освобождение села через поднятие города" ⁴ .

Какой размах и какое невольное желание осовременить эпоху Петра I! Соловьев понимает натянутость своей мысли о том, что первые камни, фундамент освобождения крестьян, заложил Петр I, и он пишет: "Всякий посмеется более чем детской мысли, что Петр мог освободить крестьян". Но немного дальше он с большим патриотическим пафосом заявляет: "Видевшим конец дела предстоит обязанность почтить память начавшего, положившего основание" ⁵ .

¹ Покровский, т. II, с. 195 -196. В своей книге "Борьба классов" М. Н. пишет: "Но на "школярстве" я все таки продолжаю настаивать", с. 95.

² Плеханов, соч. т. XX, с. 248.

³ Соловьев, соч., с. 103.

⁴ Там же, с. 219 - 220.

⁵ Там же, с. 220.

Соловьев, как и класс, который он идеологически выражал, ясно представлял себе, что развитие торговли и промышленности, развитие денежного хозяйства, требовало освобождения крестьян и перехода к вольнонаемному труду. Соловьев, знавший ряд языков и следивший за литературой по всеобщей истории, мог проследить эти моменты на истории Запада.

Класс буржуазии на первом этапе своего развития почти всегда говори! о том, что пути развития всех стран одинаковы, т. е. иначе говоря у России нет своего "самобытного пути" и она неизбежно должна придти к капитализму.

"Появление имущества движимого, -денег, подле недвижимого - земли, признак, совпадающий с другим признаком, освобождением земледельческого сословия, появлением вольнонаемного труда, вместо обязательного, крепостного; город, разбогатев, освобождает село... Так было на Западе. Обратимся на Восток. Законы развития одни и те же и здесь и там" ¹ .

"Так было на Западе", так будет на Востоке - логически следует из положения Соловьева. Конечно, Соловьев понимает, что кроме общего есть и различное, особенное. Соловьев это особенное, как и славянофилы, ищет в том, что Россия, став в результате петровских преобразований на путь капитализма (торгового и промышленного), избежит тех революционных потрясений, какие знал Запад - так не будет на Востоке - хотел бы сформулировать Соловьев. Но об этом позже.

Итак, чтобы разбогатеть, чтобы через город освободить село, чтобы пройти по тем же законам капиталистического развития, бедная земледельческая Россия должна была "добыть себе уголок у Северного, Средиземного (Балтийско-Немецкого) моря" ² .

Схема Соловьева упирается, таким образом, в новый вопрос, связанный с войнами и внешней политикой эпохи Петра I.

Соловьев, как истый патриот, прежде всего, внушает мысль о том, что "Петр не был вовсе воинственным государем" и что у Петра нет "никакого пристрастия к войне" и вообще у русского народа "меньше всего драчливости, воинственного задора". "Иностранцы, - пишет Соловьев, - по незнанию нашей истории позволили себе увлечься внешним взглядом и никак до сих пор не могут освободиться от мысли о завоевательных стремлениях России, о стремлениях к всемирному владычеству" ³ .

Петр, по мысли Соловьева, стремился только удовлетворить народную потребность, и "война начата как тяжкая необходимость для произведения

¹ Соловьев, соч., с. 101.

² Там же, с. 111.

³ Там же, с. 155.

экономического переворота в народной жизни, для приобретения моря" ¹ .

Соловьев издалека подходит к тому, что у русских и у Петра I нет никаких завоевательных стремлений. Он, как вы видите, объясняет войну, как тяжкую необходимость для произведения экономического переворота, и поэтому русские стремятся добыть уголок, который у них отняли шведы еще в IX в. ² . Таким образом, по Соловьеву, получается, что русские хотели вернуть себе "русское", у них отнятое. Петр, вступив на путь внешней политики, поддался, по Соловьеву, вначале старому русскому движению - на Восток, он пытается пробиться у Азова, но неудачно. Тогда Петр приходит снова к тому устью, откуда "начинался великий путь из Варяг "в Греки" ³

Планы, которые навязывает Соловьев Петру I, напоминают планы, с которыми носились во внешней политике в эпоху Николая I и Александра II. Линии русской внешней политики эпохи Соловьева шли по следующим трем направлениям: 1) стремление на Балканы и захват Константинополя, отсюда борьба с Турцией; 2) стремление экономически подчинить себе Кавказ, Закавказье и проникнуть в Персию и 3) проникнуть в Среднюю Азию (захват Ташкента). Кроме того, в эту же эпоху происходит польское восстание 1863 г., которое из внутреннего вопроса переросло в вопрос международный.

Соловьев, описывая великую Северную войну, увязывает ее так с современностью, что различные этапы ее напоминают не столько борьбу России со Швецией, сколько ее борьбу с Англией ⁴ .

Во всех вопросах внешней политики этой эпохи (Константинополь, Кавказ, Персия, Средняя Азия) одним из главных противников России на дипломатическом фронте выступает Англия. Если под Швецией, в эпоху Петра I, мы будем иногда подразумевать Англию в эпоху Николая I и Александра II, то очень многое нам станет ясным из "исторических", "независимых" от злобы дня трудов Соловьева.

* * *

Еще в своей рецензии на книгу Устрялова Соловьев говорит о том, что Устрялов поступил правильно, опустив всякие побасенки, связанные с Симеоном Полоцким, но вместе с тем, Соловьев очень недоволен, что Устрялов опускает один факт:

"Устрялов, - пишет Соловьев, - напрасно упустил известие о том, что после рождения Петра Симеон Полоцкий вместе с греком Епифа-

¹ Соловьев, соч., с. 173. Разрядка наша С. Б.

² "История", т. XVII, с. 620 - 621.

³ Там же, т. XIV, с. 1270.

⁴ Тов. М. Н. Покровский отмечает, что в рамках 1860 - 80 гг. во внешней политике России заметно "ослабление наших экономических связей с Англией и ухудшение наших политических отношений с нею" (т. IV, с. 251).

нием поднес царю Алексею прогностик в виршах; в этом прогностике приглашается к веселию Константинополь и святая София, потому что рождение Петра положило начало ихспасению... Здесь, - продолжает Соловьев, - любопытна господствующая мысль тогдашних ученых людей, которую они выставили перед государем, мысль об освобождении Константинополя" ¹ .

Не Соловьев ли этот ученый муж, который теперь выставляет государю Александру II мысль о "мысли веков", но не от Иоанна IV до Петра I, а от Петра I до Николая I, - мысль об освобождении Константинополя.

Чрезвычайно интересно отметить, что мысль "освобождение Константинополя завещано Николаю I Петром I" попадается не только в писаниях Соловьева, но и у К. Маркса.

"Приводимые на столбцах "Таймса", - пишет К. Маркс, -неотразимые доводы полной невозможности сохранить Турцию в ее теперешнем состоянии служат только для того, чтобы подготовить английскую публику и мир к тому моменту, когда станет совершившимся фактом важнейший пункт завещания Петра Великого - завоевание Босфора" ² .

Читая эти строки, недоумеваешь; получается как будто Маркс считает обоснование "завоевания Босфора - завещание Петра Николаю I" стоющим аргументом. Но уже через несколько месяцев, возвращаясь к этому же завещанию Петра I, в другой статье, Маркс высмеивает политиков (конечно, и историков, заодно и Соловьева), ссылающихся на завещание Петра I, и говорит о том, что можно, уйдя в глубь веков, еще у Святослава ³ - языческого князя России - найти заявление, сделанное на собрании бояр о том, что "под владычество России должны попасть не только болгаре, но и греческая империя в Европе, вместе с Богемией и Венгрией" ⁴ . В своем дальнейшем изложении Маркс называет все эти исторические аргументы "курьезными и смехотворными".

Практический интерес русской внешней политики эпохи Соловьева толкал его еще при рождении Петра искать освобождения Константинополя.

Но вот Соловьев переходит к описанию войны с Турцией и к Прутскому походу. Так как на "поляков быта плохая надежда" ⁵ , то Петр начи-

¹ "Атеней", N 27, с 10, 1858 г.

² "Турецкий вопрос" - передовая статья в "Нью-Йорк Трибюн" 19/1V 1853 г., см. К. Маркс, соч., т X, с 180 - 181.

³ Именно так и делал Соловьев, начав углубляться в века и рассказывая о том, что Русь родилась у Невы в IX веке нашей эры, см. т. XIV, с. 1270, и т. XVII, с. 620 - 621.

⁴ "Традиционная политика России", Лондон, 29/VI 185,3 г., "Нью-Йорк Трибюн", 12/VIII 1853 г. См. К. Маркс, т. X, 220 - 221.

⁵ См. Соловьев, История, т. XVI, с 59.

лает искать помощи в самих турецких владениях. Здесь интересна национальная политика, которую рекомендует Петр и которую одобряет Соловьев. "При входе в Молдавию... жителей- христиан ничем не озлоблять и поступать приятельски... Татар (населяющих Аккерманскую и Буджакскую орду) склонять в подданство угрозами, разорением, искоренением" ¹ .

Соловьев нарочито подчеркивает, что Петр I посылает полковника Милорадовича поднять черногорцев против турок. Дальше Соловьев говорит о том, что за черногорцами должны восстать сербы, болгаре, "одни народы присоединятся к нашим войскам, другие поднимут восстание внутри турецких областей" ² .

Разве это не план подготовки турецкой войны, разве это не оправдание тех восстаний ³ , которые устраивало русское правительство на Балканском полуострове, разве это не план проникновения на Балканы русского капитала, которому тесно в рамках внутреннего рынка, чуть приоткрытого?

Наступает переломный момент, Петр должен решать-продолжать поход или отступить, но Соловьев говорит о том, что решение должно было быть в пользу продолжения похода, так как у "Петра I была надежда, что при появлении его здесь христианское народонаселение встанет и войско султаново, окруженное со всех сторон врагами, исчезнет" ⁴ .

Не эту ли надежду питало правительство Александра II, не ему ли писал эти планы военной кампании против Турции историк Соловьев, питавший ту же надежду на восстание "христианского народонаселения" против турок.

Надежды не оправдались, авантюра провалилась, так как Швеция, во времена Петра I (читай - Англия во времена Соловьева) раскрыла глаза Турции и та заставила Петра пойти на унизительный договор. Впервые русское правительство увидело связь восточного вопроса с польским, связь, которую "француз и швед открыл". А разве в эпоху польского восстания не было той же связи восточного и польского вопроса?

Перейдем теперь к знаменитому Персидскому походу. Чего было искать Петру I в далеких солончаковых степях Закаспия?

Соловьев дает удивительно правильное объяснение. Россия - посредница между Европой и Азией, и для этой посреднической торговли нужно было Балтийское море соединить с Каспийским. "Петр I, -пишет Соловьев, - приказывает рыть канал, чтобы соединить оба моря". По мнению Соловьева,

¹ См. Соловьев, История, т. XVI, с. 65.

² Там же, с. 61 - 62 - 64.

³ "Сербское восстание 1809 г. и греческое возмущение 1821 г. в большей или меньшей степени обязаны своим возникновением русскому золоту, русскому влиянию". (К. Маркс, т. X, с. 178).

⁴ Соловьев, История, т. XVI, с. 67.

Петр одинаково обращал внимание на все страны Востока от Китая до Турции. Но все же из всех стран Востока Персия занимает особое место.

Например, в Китае, несмотря на бесконечные хлопоты Измайлова и его агентов о свободной и беспошлинной торговле, китайцы отвечали:

"У нашего государя торгов никаких нет, а вы купечество свое высоко ставите; мы купеческими делами пренебрегаем, - у нас ими занимаются самые убогие люди и слуги, и пользы нам от вашей торговли никакой нет, товаров русских у нас много, хотя бы ваши люди и не возили, и в провожании ваших купцов нам убыток" ¹ .

В конце концов китайцы выпроводили русскую миссию, присланную Петром, и не разрешили жить постоянно русскому агенту в Пекине, а также не разрешили строить русскую церковь. Как мы видим, русские дела в Китае совсем не ладились, и особо активной политики по отношению к нему Петр не предпринимал.

Совершенно другой характер носят царские наказы, данные Волынскому, который был отправлен с посольством в Персию. Этот наказ приводит Соловьев почти полностью. Мы из него дадим только выдержку:

"Склонять шаха, чтоб повелено было Армянам весь свой торг шелком сырцом обратить проездом в Российское государство, предъявляя удобство водяного пути до самого С. -Петербурга, вместо того, что они принуждены возить свои товары в турецкие области на верблюдах -и буде невозможно то словами и домогательством сделать, то нельзя ли, дачею шаховым ближним людям; буде и сим нельзя будет учинить, немочно-ль препятствие какова учинить, Смирнскому Алепскому торгам где и как"² .

Как мы видим, здесь совершенно другой тон и другие указания. Петр I предлагает действовать угрозами, домогательством, взятками, а если нужно, принять активные меры к тому, чтобы воспрепятствовать торговле опасного конкурента, которым являлась Турция.

Через некоторое время посылается вслед за посольством уже военный разведчик капитан Баскаков с особым секретным поручением:

"Ехать в Астрахань и оттуда в Персию под каким видом будет удобнее и поступать таким образом: 1) ехать от Терека сухим путем до Шемахи для осматривания пути, удобен ли для прохода войска, водами, кормами конскими и проч. 2) от Шемахи до Апшерона и оттуда до Гиляни смотреть того же, осведомиться также о реке Куре, 3) о состоянии тамошнем и о прочих обстоятельствах насматриваться и наведываться, и все это делать в высшем секрете" ³ .

¹ Соловьев, т. XVIII, с. 643 - 645.

² Там же, с. 664.

³ Там же, с. 567. .

Как мы видим, Петр I подготовлялся к войне с Персией, поэтому он и посылал туда с разведывательными целями своих верных людей.

Посольство Волынского кончилось большой удачей, он заключит договор, по которому: "русские купцы получили право свободной торговли по всей Персии, право покупать шелк-сырец повсюду, где захотят и сколько захотят" ¹ .

Интересно отметить для характеристики эпохи Петра I, что уже в те времена в странах Востока искали не один шелк. Волынскому дается указание о том, чтобы "он приложил свой труд о разводе хлопчатой бумаги" ² . Таким образом, наряду с благородной тканью - шелком, которая обслуживала только верхние слои населения, ставится уже вопрос о хлопчатой бумаге, которая может пойти для нужд самого широкого потребления Как мы видим, из всех стран Востока только в Персии русские купцы обладали такими огромными преимуществами. Русский капитал подчинял себе все больше и больше персидский рынок.

Если в эпоху Петра I главнейшую роль играла транзитная торговля, то в эпоху Николая I уже действует нечто иное. Но так или иначе из большинства стран Востока в обе эпохи русский капитализм был очень тесно связан с персидским рынком. И когда внутри Персии началась беспорядки, когда Персия стала распадаться на отдельные вилайеты, что "сопровождалось большим уроном для русской торговли", то Волынский решил, что это известие "побудит царя к открытию войны".

Таким образом, Соловьев персидскую войну увязывает с торговыми интересами Он дает очень сжатую и четкую формулировку: "Войну персидскую Петр предпринял в видах торговых и с целью не допустить Турцию одну усилиться насчет Персии" ³ . Такое объяснение войны "в видах торговых" показывает, насколько Соловьев глубоко понимает исторические явления. В этом объяснении мало бессознательности Буржуазия, прикрывающая войны словесными ярлычками, дабы обмануть широкие массы, иногда говорит прямо, во имя каких интересов затевается та или иная война. Именно здесь Соловьев дает голый практический интерес-"война в пользу русской торговли", потерпевшей "страшный урон".

У Соловьева нет и речи о социально-экономической формации, о классе купцов, во имя интересов которых затевалась эта война Соловьев, вообще пренебрежительно относившийся к политической экономии, представляет себе и эти "торговые интересы" очень примитивно. Но нужно помнить, что Соловьев только жил в эпоху Маркса и "у нас нет оснований думать,

¹ Соловьев, т. XVIII, с. 666.

² Там же, с 672.

³ Там же, с. 752. Разрядка наша - С. Б.

что он был знаком с теорией исторического материализма" ¹ . Поэтому такого рода высказывание Соловьева имеет большое значение при изучении его взглядов.

Если к войне готовятся (достаточно вспомнить наказы Петра I Воинскому и Баскакову), то предлог всегда легко найти. В Шемахе побили русских купцов; несмотря на удовлетворение, которое предлагалось, начинается поход. Медлить бы то нельзя, так как Персия распадалась и русские должны были "утвердиться на берегах Каспийского моря". Так постепенно историк совсем "не драчливого" и "не воинственного" народа договаривается до необходимости не обороны, а войны в торговых интересах, которые заставляют русских утвердиться на берегах Каспийского моря.

Здесь действует та же близкая сердцу Соловьева национально-колониальная политика. Одни племена стараются взять обещаниями, другие угрозами. Систематически сносятся с Грузией, с Арменией, обещая им всякие царские милости. Других - калмыков - устрашают тем, что отрежут от пастбищ, если они не признают власти русского царя. Но в общем, Соловьев больше сочувствует Волынскому, который советовал Петру "действовать в Персии и на Кавказе вооруженной рукой, а не политикой" ² .

Соловьевское описание персидского похода с яркой формулировкой торговых интересов в Персии является историческим оправданием и обоснованием колониальной политики, которую вело русское правительство времен Соловьева на Кавказе и в особенности в Персии. В николаевское время "персидский рынок, после победы России над Персией, оказался почти в монопольном обладании русского капитала; английским товарам приходилось вести с русскими фабрикатами ожесточенную борьбу" ³ .

А разве Соловьев не указывает на Лилию ⁴ - как главного конкурента России в Персии? Он описывает интриги Англии против России в эпоху Петра I так, как будто это совершалось у Соловьева на глазах Это не потому, что Соловьев такой художник слова, а потому, что он современные ему отношения переносит на эпоху Петра.

Сама фигура Петра, бросающегося с берегов Невы на берега Прута, с Прута в Москву, из Москвы в Дербент, из Дербента опять в Москву., этот мятущийся Петр есть скорее выражение мятущегося Николая I, которого развивающийся промышленный капитал толкал с берегов Босфора на Кавказ, с Кавказа в Персию и из Персии в Среднюю Азию.

¹ Плеханов, т. XX, с. 248 - 249

² Соловьев, т. XVIII, с. 670 - 74

³ Покровский, М. Н., Дипломатия и войны, с. 380.

⁴ "Со стороны Англии продолжались внушения, что Русский государь хочет овладеть не только персидскою, но и всею восточною торговлею, вследствие чего товары, шедшие прежде в Европу через турецкие владения, пойдут через Россию, и тогда англичане и другие европейцы выедут из Турции, к великому ущербу короны султановой" (т XVIII, с 700).

Петр у Соловьева осовременен и многие черты, присущие более развитой эпохе, приписаны более ранней, отстающей от первой на доброе столетие.

Можно было бы еще на примере Польши показать то же осовременивание, но мы ограничимся общей постановкой вопроса о движении русских на Восток, т. е. в Среднюю Азию. Мы заранее извиняемся за ту большую цитату, которую придется привести по этому вопросу:

"Мы видим, - пишет Соловьев, - на первом плане колонизацию, занятие пустынных пространств под мирный труд народы или лучше сказать народцы, встречающиеся на этих необъятных пространствах, по своему характеру, стоя на низкой ступени политического развития, невольно влекут народ, стоящий выше их, влекут все далее и далее на занятие новых земель: они своим хищничеством не дают ему покоя, заставить их уважать право, договор, нельзя; они умеют жить только или в постоянной вражде к соседу или в рабской подчиненности, и невольно их приходится покорять. Таков господствующий характер русских отношений к восточным народам даже до наших дней, характер любопытный, потому что в покорении врага здесь заключается необходимая оборона от него" ¹ .

Таким образом, это движение исторически оправдывается. Если эти "хищнические" народцы не покорить, то они нападут, и "поэтому их невольно приходится покорять. Характерно, что сам Соловьев говорит: "эти отношения сохранились даже до наших дней". Великодержавный историк здесь оправдывает ту политику, которую формулировал в его время князь Горчаков по отношению к Средней Азии:

Положение России в Средней Азии таково, - писал князь 'Горчаков в 1864 г., -что интересы безопасности границ и торговых сношений всегда требуют, чтобы более образованное - государство (Россия - С. Б.) имело известную власть над соседями, которых дикие и буйные нравы делают весьма неудобными. Оно начинает, прежде всего, с обуздания набегов и грабительств" ² , а заканчивает покорением этих (кочевых и диких) народов.

Кто у кого списал - Соловьев у князя Горчакова, или наоборот? Горчаков писал в 1864 г., а Соловьев выступил со своими "Чтениями о Петре" ^{в 1872 г., и вы видите почте текстуальное совпадение.}

Соловьев, говоря о Петре, вносил столько публицистического, столько современного, что порой трудно бывает определить - идет ли разбор исторического факта или же этот факт (как, напр., с Симеоном Полоцким) привлечен за волосы, чтобы показать свое отношение к

¹ Соловьев, соч., с. 156 - 157.

² Циркуляр кн. Горчакова. Цит. по работе М. Н. Покровского, Дипломатия и войны, с. 323.

злободневному бьющему вопросу о Константинополе, Персии, Средней Азии и т. д.

Или вот еще образчик. Подводя общие итоги борьбы Петра за "уголок у моря", Соловьев пишет: "Европейская земля собирается... кроме Балканского полуострова" ¹ . Балканский полуостров и Петр I. Вы видите это нарочитое подчеркивание Соловьевым того, что вот, мот, еще Балканский полуостров остался "не собранным", т. е. не прибранным к рукам торгово- капиталистической России. В другом месте, говоря о "сплочении государства" Петром I, Соловьев вдруг проливает слезы о том, что не все части русской земли входят в состав русского государства, как напр. Червонная Русь, "то знаменитое Галицкое княжество, о котором так часто идет речь в наших летописях" ²

В результате всех войн Россия вышла на историческую сцену. Каковы цели петровской России, чьи интересы она представляет?

"Швеция, - пишет Соловьев, - потеряла свое первенствующее положение на северо-востоке, которое заняла Россия... держава Славянская, держава, принадлежащая к Восточной Церкви, естественная представительница племен славянских, естественная защитница народов Греческого исповедания. Давно история не видала явления, более обильного последствиями".

Как понимать эти "обильные последствия"? Я думаю, так же, как и освобождение Константинополя, связанное с рождением Петра I.

Это представление о России, как о "естественной защитнице народов Греческого исповедания", не столько присуще эпохе Петра I, сколько эпохе Николая I и Александра II. Это тоже осовременивание Петра, вытекающее из практических интересов того класса, невольным и вольным защитником интересов которого являлся Соловьев.

Теперь у места вспомнить мнение Ключевского о том, что "истории Соловьев не ронял до памфлета и был "независим от временных и местных увлечений" и т. д. В другом месте мы находим у Ключевского очень удачное указание на то, что "редко работа историка так совпадала с текущими делами его времени, так прямо шла навстречу нуждам и запросам современников... Многосторонняя перестройка быта располагала к историческим справкам" ³ .

Таким образом, Ключевский все же признает, что "сухой историк" Соловьев давал "исторические" справки современникам, занятым перестройкой. Но это были не просто "исторические справки", это была не "черствая правда... сухого историка", а современность, опрокинутая в прошлое.

¹ См "Историю", т. XVII, с. 617.

² См. Сочинения, с. 156.

³ В. О. Ключевский, Очерки и речи, сб. II, с. 49.

У Ключевского получается нечто механическое, формальное. В таком-то году вышло Уложение и в таком-то году выше т первый том Соловьева, трактующий об эпохе преобразований.

Нет, это совпадение не случайное. В эпоху Николая I и Александра II больше всего интересуются историей эпохи Петра I. Вспомните Погодина, Полевого, Устрялова и др... Соловьев на две головы выше всех этих историков, он глубже понимал философию эпохи, он лучше разбирался в исторических явлениях, и поэтому он сумел лучше замаскировать и завуалировать злобу дня своей эпохи в "сухой" "Истории России с древнейших времен". В особенности это видно из того, как излагает Соловьев внешнюю политику эпохи Петра I.

Из этого изложения логически следует, что Соловьев великодержавный патриот и сторонник активной внешней политики, в особенности на ближнем и дальнем Востоке. Но всегда ли Соловьев был таким?

У нас получится далеко не полное понимание социально-политического лица Соловьева, если мы не приведем его отношения к Крымской кампании. В своих "Записках" Соловьев пишет:

"Мы находились в тяжком положении: с одной стороны, наше патриотическое чувство было страшно оскорблено унижением России, с другой, мы были убеждены, что только бедствие, и именно несчастная война, могло произвести спасительный переворот, остановить дальнейшее гниение; мы были убеждены, что успех войны затянул бы еще крепче наши узы, окончательно утвердил бы казарменную систему" ¹ .

Таким образом, мы видим, что Соловьев не ура-патриот, он не всегда и не при всех режимах желает победы России. Конечно, Соловьев не являлся и активным пораженцем России. Он нигде не выступал, эти мысли, так сказать, сокровенная тайна, занесенная только в дневник, опубликованный после его смерти. Но так или иначе, эта мысль о желательности поражения России в эпоху Крымской кампании характеризует Соловьева с новой для нас стороны. Соловьев был, так сказать, пассивным пораженцем в эту эпоху, чтобы после смерти Николая I до конца своей жизни остаться великодержавным патриотом.

У Соловьева интересен сам переход к внутренним преобразованиям. России нужно было море, чтобы бедную страну сделать богатой. Для закрепления за собою моря нужно строить корабли, но для их постройки нужны деньги. Деньги можно достать только, усилив торговлю; отсюда Соловьев говорит, что Петр осознал надобность беречь торговых людей, а не разорять их, "для чего нужны такие порядки, какие заведены у иностранцев".

¹ Соловьев, Записки, с. 150.

На какие же изменения обращает свое особое внимание Соловьев? Какие преобразования ближе всего либералу-Соловьеву?

Это форма коллегиального устройства и общественного самоуправления.

Соловьев приводит мнение знаменитого Лейбница и говорит о том, что Петру больше всего понравилось сравнение коллегии с часами, "где колеса взаимно приводят друг друга в движение". Соловьев сидит все зло в разобщенности колес (общественных классов или групп - С. Б.), и "единственное средство к исцелению - деятельность сообща" ¹ .

"Мысль Петра, -пишет Соловьев, -о коллегиуме, который бы приводил торговлю в лучшее состояние, осуществилась к Коммерц-коллегии, которая должна была заботиться о торговле внутренней и внешней; под ее надзором должны были строиться корабли и производиться работы по водяным сообщениям и по устройству сухопутных дорог" ² .

Сенат, по представлению Коммерц-коллегии назначил консулов и таможенных чиновников, давал инструкции посланникам для заключения торговых договоров и т. д. Прослеживая дальше внутренние реформы и создание новых учреждений, Соловьев особо подчеркивает мысль о привлечении достойных и способных людей к управлению государством.

Соловьев также выпячивает мысль о приучении к политической школе русских людей и "допущении к участию в выборах". "Петр сам любил присутствовать при выборах в Сенате и блюсти за их правильностью и беспристрастием" ³ .

Петр заставляет русский народ "учиться гражданским обязанностям и гражданской деятельности". Чтобы уничтожить жалобы купцов, "Петр дает им особое управление, основанное на коллегиальном и выборном начале" ⁴ . Учреждается Ратуша, и начинаются выборы городских бургомистров.

Дворяне получают право выборов, взамен воеводств, создаются ландраты, основанные на выборном начале и коллегиальном управлении. Губернатор должен был быть "не яко властитель, но яко президент".

Мы видим, как различными штрихами Соловьев хочет нарисовать картину Петровской Руси, где русский царь является первым гражданином среди дворян, промышленников и купцов, но, конечно, не низших классов населения. Царь сам приучает к политической и общественной школе свой народ, и все это делается для того, "чтобы вывести русских людей из детского

¹ "История", т. XVI, с. 141.

² Там же, с 157.

³ Т. XVIII, с 771.

⁴ Сочинения, с. 216.

возраста относительно общественной жизни и упразднить внешние детские понуждения, упразднить дубинку" ¹

Буржуазные классы, по мере того, как они крепнут экономически начинают тянуться к политической власти и стремятся принять участие в управлении страной или, по меньшей мере, влиять на политику своей страны Купец и промышленник хочет стать полноправным, наряду с дворянином и царским бюрократом Купец и промышленник стремится дворянскую монархию постепенно окрасить в свой буржуазный цвет.

Соловьев это делает по отношению к петровской эпохе, конец которой он видит в эпохе Александра II Петр начат школу гражданственности, Александр II дает ей законченную форму.

Но среди реформ Александра II были такие, которые являлись "уступкой политической оппозиции"² , как суд присяжных. Сочувствовал ли таким вынужденным реформам Соловьев, на чьей стороне стоят он в эпоху реформ, к кому склонялась его идеология?

Если пожелать сформулировать позицию Соловьев в этом вопросе, то пожалуй нужно будет сказать (на основе материалов о Петре Великое в его основном труде - "Истории" - 1864 - 68), что Соловьев является последовательным защитником общественного самоуправления и привлечения к государственному управлению достойных и способных людей. Но такого общественного самоуправления, которое не вынуждается у правительства, как уступка оппозиции, а которое дается сверху государственными мужами, осознавшими необходимость той или иной реформы.

Соловьев не стоит в рядах политической оппозиции Соловьев считает, что без постоянной опеки, "без присутствия Петра в Сенате", выборы не будут правильны и не будут беспристрастны Только царь и правительство могут добиться беспристрастия, а не какие то общественные группы, политические партии или классы За ними Соловьев не признает никакой силы Последний момент особенно подчеркнут в "Чтениях о Петре", вышедших в 1872 г, когда уже русскому обществу ясно вырисовывались контуры народнической революции.

В "Чтениях" Соловьев делает особое ударение на том, что внутренние реформы не удались, что Петр должен был отказаться от областного управления, снова ввести воеводства и т. д. Объяснения Соловьев ищет в "недостатке достойных людей", в том, что дворяне на право выборов смотрели, как на тяжелую обязанность, а "купцы сами себе повредили богатые на бедных налагают несносные поборы". Соловьев собственно основную беду видит в том, что общество или учреждения, получившие право выбора, выбирают себе не президентов, а господ. Эти президенты- господа действуют от их имени, и неизвестно, кто ответствен за их действия Соловьев сводит

¹ См Сочинения, с 236.

² См. Покровский, т. IV, с.

конечно, это к детскому возрасту, в смысле понимания общественности, в котором находилось русское общество. По этому всему Соловьев является сторонником сильной направляющей и исправляющей руки.

Здесь небезынтересно для понимания политического лица Соловьева снова обратиться к его "Запискам".

Как мы видели из отношения Соловьева к николаевской монархии, к Крымской кампании, он выступает перед нами как либерал, как левый, "С радостью, - пишет Соловьев, - вспоминаю я и о том, что книга не была посвящена Николаю". После "перемены декораций", как пишет Соловьев о приходе Александра II, "человека вывели из тюрьмы, хорошо, легко дышать свежим воздухом, но куда ведут? Может быть, в другую, еще худшую тюрьму". Но Соловьев сам пишет о себе, что он не "либеральничал", он опасается того, что "у людей от непривычки к свежему воздуху начнутся обмороки". В особенности Соловьев недоволен тем, что "начали бегать, как угорелые", и вот Соловьев задает, видно с болью в душе, вопрос "куда же мы бежим, где цель движения, где остановка"?

Не видя этой цели, не сочувствуя "красным", которые "торжествовали", Соловьев из "либерала, ничуть не меняясь, стал консерватором"

Соловьев рисует слабость Александра II, неспособность его руководить делом "реформ" и неуменье привлечь достойных людей.

"Преобразования, - пишет Соловьев, - производятся успешно Петра ми Великими, но беда, если за них принимаются Людовики XV и Александры II Преобразователь, вроде Петра Великого, при самом крутом спуске, держит лошадей в сильной руке - и экипаж безопасен, но преобразователи второго рода пустят лошадей во всю прыть с горы, а силы сдерживать их не имеют, и потому экипажу предстоит гибель".

И тем самым "недостатком людей", которым Соловьев объясняет неудачи во внутренних реформах Петра, этим же самым Соловьев объясняет и неудачи в реформах Александра II, и потому "экипажу предстоит гибель".

Но если Петр умел привлечь новых способных и энергичных людей, то Александр этого не умеет.

А люди "хотя бы мало, очень мало, но все же были люди с авторитетом, люди науки, люди мысли и опыта, которым было не подстать бежать, как угорелым, неведомо куда, которые мог та поднять голос против такого бегства, пригласить остановиться, подумать, поусомниться в пользе и необходимости бесцельной беготни" ^1.

Не проглядывает ли в числе этих "людей науки" и лицо самого Соловьева, не сочувствовавшего "бесцельной беготне" и печалившегося по поводу того, что на экипаже (т. е. в России) в эти годы "великих реформ не Петр Великий, а "внутренне слабый" Александр II.

¹ См "Записки", с 142, 156, 157, 160 и 168.

Соловьев, либеральничавший при Николае I, становится консерватором при Александре II Он хочет быть одним из тех, которые будут сдерживать экипаж при этом крутом спуске.

Соловьев ставит вопрос о том, почему преобразование Петра, несмотря на большие неудовольствия в высших сферах, все же победило?

Соловьев это объясняет тем, что вокруг преобразователя собрались сильнейшие люди, создавшие сильное движение, которое увлекло большую часть высших слоев общества, и машина была на всем ходу можно было кричать, жаловаться, но остановить машину было нельзя" ¹

Но кто же кричал, кто жаловался, кто пытался остановить машину, лущенну1р в ход Петром I? Это прежде всего основная часть народа, т. е. крестьянство "Самый многочисленный класс - хлебопашцы - продолжали заявлять о своем незавидном положении побегами" ² . Бегали в степь, к казакам, перебегали от "бедных" помещиков к богатым ³ .

Соловьев приводит целый ряд легенд, созданных в народе о "Петре самозванце", о "Петре- антихристе", о "подмене царя в Стокгольме" и различные разговоры в народе по материалам Преображенского приказа. На основании всего этого материала, Соловьев старается показать, что не народ выступал против Петра I, а кое-кто другой и что народ - это страдательная личность, несущая "великую, святую и тяжелую службу перед отечеством" ⁴ Кто же это кое-кто другой? Прежде всего, это стрельцы и раскольники Восстание стрельцов Соловьев объясняет тем, что они "видели ясно, что им предстоит тяжелое преобразование из стрельцов в солдаты" ⁵

Соловьев возмущен тем, что стрельцы, вопреки царским приказам, стремились в Москву заниматься ремеслами, межой торговлей, в то время как государство так нуждалось в военных силах, когда все кипело кругом и когда "великий труженик" "с мозолистыми руками" сам показывал всем пример, а они, стрельцы, хотят легкой службы, хотят ничегонеделания.

Соловьев понимает, что "стрельцы - это только застрельщики, это только вооруженная сила, за которою стоит масса людей, противных преобразованию" ⁶

Вторую группу противников преобразования Соловьев видит в раскольниках Петр, по Соловьеву, различал два типа раскольников Первые, которые молятся по иным законам, но выполняют полезную производительную

¹ Соловьев, История, т. XV, с 1377.

² Том XVIII, с 791.

³ Том XVI, с 228.

⁴ Том XVIII, с 850.

⁵ Том XV, с 1033.

⁶ Соловьев, История, т XIV, с 1188.

работу, а вторые - это люди, прикрывающие расколом свою политическую, борьбу против преобразований.

К первым Соловьев относит Выгорецких раскольников, работавших на железных заводах, добрых граждан, которым Петр разрешит мотаться по-старому^1. Сам Соловьев относится терпимо к таким раскольникам и сочувствует политике Петра I Буржуазный монархист - Соловьев, который должен добиться максимальной эксплоатации труда этим методом, находит доступ к эксплоатации десятков тысяч "старообрядцев", забравшихся в глушь леса. Соловьев своей веротерпимостью говорит, молитесь по вашим законам, но подчиняйтесь государству и лезьте в ярмо капитализма.

Но Соловьев со всей силой обрушивается на тех раскольников и приверженцев старины, которые связывали свое движение с царевичем Алексеем Петровичем, думая о возврате старых порядков с его воцарением .Эти раскольники всюду распространят слухи о том, что "царевич не склонен к делам отцовским, не охотник "разъезжать без устали из одного конца России в другой, не любит моря, не любит войны, при нем будет мирно и спокойно" ²

Соловьев объясняет это "природой" царевича, но он ему не сочувствует и считает, что эта группа тоже не могла "остановить машину" Она на своем ходу заставила отца, во имя преобразования, пожертвовать сыном Соловьев видит историческую необходимость казни Алексея и ищет оправдания Петру в прошлой истории, приводя пример о том, как "святой Константин Великий казнил сына своего Криспа" ³

Но мы ошибемся, если припишем Соловьеву веротерпимость Нет, Соловьев против католицизма, против магометанства, и в особенности он противник язычества. Он с удовлетворением отмечает посылку схимника Феодора в 1714 г. к татарам, к тунгусам, якутам и др. и указания, данные ему о том, чтобы сжигать кумиры, кумирницы, нечестивые чистилища и приводить иноземцев в христианскую веру^4. Соловьев считает религию одной из важнейших основ общества и государства и признает только православие "вечной религией"

Это тоже один из показателей великодержавности Соловьева, который под религиозной оболочкой ("вечной религии") стремится подчинить русскому капиталу инородцев.

Сейчас мы перейдем к последним и наиболее "страшным" противниками Петра I - к казакам.

¹ Соловьев, История, т. ХVI, с. 249.

² Там же, т. XVII, с 408.

³ Соловьев, соч., 213.

⁴ Соловьев, История, т. XVI, с 264.

Соловьев относится к казакам, как к злейшим врагам новой петровской России, казаки это самое ужасное, самое болезненное, что есть в организме России. Казаки еще в Смутное время "выполнили степную работу опустошения, т. е. уравняли все с землею получше татар; долго Россия должна была оправляться после посещения этих проповедников протеста" ¹ .

Выпад по отношению к казакам, приравнение их к степи, к татарам, к азиатщине, можно проследить почти на протяжении всей работы Соловьева. Соловьев рассматривает Дон, как сборище голытьбы, как место, куда могут стекаться беглецы из различных частей государства.

"Казачество, - пишет Соловьев, -усиливалось насчет государства, вытягивая из последнего служебные и производственные силы" ² . Казачество- это паразит, это нарост на теле государства, который растет за счет его соков. Неизбежно должен был стать вопрос о прекращении "жить за счет других", и поэтому государство ребром должно было поставить вопрос о возврате беглецов.

Первый Астраханский бунт Соловьев рассматривает как "протест степи" против "разнообразия нововводимой европейской жизни" и стремлением "восстановить прежнее азиатское степное однообразие" ³ . В Астраханское бунте Соловьев представляет как действующих лиц раскольников, стрельцов, казаков. Этот бунт был подавлен.

Больше внимания уделяет Соловьев Кондратию Булавину. Здесь Соловьев доходит до пафоса и пишет о том, что:

"Поднималась степь, поднималась Азия, Скифия на великороссийские города против Европейской России, которая с величайшим трудом и страшным напряжением сил стремилась дать России решительный европейский характер. Скифия была побеждена" ⁴ .

Кто же эта Скифия, кто эти люди, поднимавшиеся против машины, заведенной Петром I? Здесь Соловьев делает особое ударение на том, что это тунеядцы, лодыри, голытьба, беглецы и что все их идеалы заключались в том, чтобы жить за счет других.

"Кондратий Булавин, - пишет Соловьев, - с ссыльными и каторжными разослал призывные грамоты: "Атаманы-молодцы, дорожные охотники, вольные всяких чинов люди, воры и разбойники. Кто похочет с атаманом Кондратием Афанасьевичем Булавиным погулять, по чисту полю красну проходить, сладко попить и поесть, на добрых конях поездить, то приезжайте в горные вершины Самарские" ⁵ .

¹ Соловьев, соч. 110.

² "История", т. XV, с. 1472.

³ Соловьев, соч. 191.

⁴ Там же, с. 194.

⁵ Там ж, с. 193.

В дальнейшем изложении Соловьев говорит о том, что Булавин призывал к себе гагар, черкес и калмыков, т. е. инородцев.

Как изображает Соловьев этих людей, восставших против Петра I? Это, по Соловьевскому "историческому" описанию, отщепенцы общества, ссыльные, каторжники, воры, разбойники и инородцы. Вот кто поднимался против европейской цивилизации, вот кто был за азиатское степное однообразие.

Мы полагаем, что не будет ошибкой формулу Соловьева "азиатское степное однообразие", расшифровать как вольность казацкую, как демократию. Демократия часто рисуется как однообразие, и, наоборот, "европейское разнообразие" Соловьева надо понимать как разделение общества на господствующий класс и на народ, несущий "великую святую и тяжелую службу перед отечеством".

Соловьев правильно указывает на причину поражения казаков. Он пишет о том, что "царское войско при Петре было иное... горсть регулярного войска могла разбить вдвое сильнейших казаков" ¹ .

Мы так долго остановились на казаках и Булавине только для того, чтобы показать отношение Соловьева к нараставшей на его глазах народнической революции.

Бакунин видел в разбойнике - революционера, Герце" рассматривал казацкие организации как демократические, а казаков как носителей демократии.

Историк Костомаров стремился дать историческое оправдание казацким восстаниям и показать их положительные стороны. Все трое (Бакунин, Герцен, Костомаров) рассматривали казацкие волнения как движение за свободу, за вольность, за народные чаяния против царского деспотизма и против закрепощения крестьян.

Соловьев видит совершенно другие стороны в этом движении. Это крамола, бунт; это каторжники, идущие против цивилизации. Соловьев против нарастающей народнической революции.

Соловьев стремится избежать в своих чтениях слова "революция", которое он произносит в своей "Истории".

Наоборот, Соловьев старается всей тяжестью своего авторитета как историка, всеми своими знаниями обрушиться на тех, которые оправдывают народное движение. Этих людей - революционеров - он рисует как самое отвратительное, вредное, болезненное и задерживающее движение вперед.

Соловьев почти уверен, что Скифия (надо понимать народническая революция) будет побеждена.

Соловьев безусловно противник революции снизу, но может быть он активный сторонник революции сверху? Я не сказал бы и этого. Если в

¹ См. Соловьев, т. XV, 1472.

начале своей работы о Петре в XV т. Соловьев говорит несколько раз о "нашей революции", которая вызвана болезнью, накопленной предыдущей эпохой, то в XVIII т., т. е. спустя три-четыре года, Соловьев пишет о том, что "мы имеем полное право не сочувствовать крутым переворотам в направлениях народной жизни. Бури очищают воздух; но опустошения, которые они по себе оставляют, показывают, что это очищение куплено дорогою ценою" ¹ .

Соловьев за медленные, постепенные нововведения, мелкие реформы, подлаживания и подмазывания колес старого механизма. Соловьев знал, что процесс становления (des Werdens) состоит в возникновении нового и уничтожении строго² . Я сказал бы, что Соловьев, понимая эго, принимал только первую часть идеи эволюции, а именно - процесс возникновения нового, но он не принимал уничтожения старого. Соловьев не хотел этого уничтожения и полного торжества нового, он, Соловьев, хотел своеобразного приспособления нового к старому и старого к новому.

Я не говорю о скачках, перерывах и проч.³ , а говорю о правильном и эволюционистском понимании исторических явлений. Этого понимания логически доведенной до конца идеи эволюции у Соловьева не было.

В начале главы я пишу о Соловьеве как идеологе идеи развития, а в конце главы я как будто Соловьеву в этом отказываю. Не противоречие ли это? Нет, т. к. одно дело говорить освязывании частей русской истории, одно дело стремиться найти в прошлом подготовку настоящего, а другое дело говорить об уничтожении, или для Соловьева более подходящий термин - отживании старого.

Ему, Соловьеву, трудно оторваться от пуповины старого помещичье-предпринимательского бюрократического общества. Соловьев это показал в особенности своим историческим освещением казачества и демократии.

Соловьев типичный великодержавный буржуазный монархист, который стремится установить тесный союз помещика, купца, промышленника, церкви, государства с расчетом, чтобы они все действовали сообща и приводили один другого в движение.

Соловьев либерал, когда "либерально" правительство Александра II, и Соловьев консерватор, как только показываются первые язычки народнической революции.

Идеал Соловьева не Франция и даже не Германия, а "острова, где фундамент здания складывался издавна, постепенно и прочно" ⁴ , а в России

¹ Соловьев, История, т. XVIII, с. 851.

² Плеханов, т. VII, с. 34.

³ "Народы в своей истории не делают прыжков" писал Соловьев. Соч., с. 125.

⁴ Соловьев, т. XIV, с. 1055.

"постоянная опасность от врагов требовала, естественно, постоянной диктатуры, поэтому в России выработалось крепкое самодержавие" ¹ , Вот он идеал Соловьева. Это "постоянная диктатура", это "крепкое самодержавие", с привлечением "людей науки, людей мысли и опыта", которые не будут заниматься "бесцельной беготней", а удержат умело экипаж Российской империи при крутом спуске. Сдержат революционный напор масс и не станут в оппозиционные ряды правительству, даже тогда, когда оно будет консервативно.

На Соловьеве можно проследить, как класс буржуазии, тянущийся к участию в политической жизни страны и стремящийся обуржуазить дворянскую монархию, готов отказаться от всех буржуазно-демократических реформ, как только поднимается Скифия, как только поднимаются народные массы. У русской буржуазии уже в ранней молодости проявилась эта старческая дряхлость - отказ от всяких либерально-демократических завоеваний, во имя союза с царизмом против поднимающихся масс. И именно потому, что Соловьев являлся представителем этого крупнобуржуазного, собственнического лагеря, он оценивает весь ход петровской реформы с точки зрения этого класса, находясь все время под влиянием современных ему злободневных политических вопросов.

¹ Соловьев, соч., с. 121.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. Бантке:

Комментарии: