Libmonster ID: RU-7408

10 апреля 1935 г. на заседании Президиума Коммунистической академии обсуждался вопрос о ходе работы над учебником по новой истории для средней школы, подготовляемым Институтом истории на основе решений Совета народных комиссаров СССР и Центрального комитета ВКП(б) от 16 мая 1934 г. 1 .

Ниже публикуется сокращенная стенограмма сообщения Н. Лукина и прений.

Сообщение Н. Лукина

Работая над учебником по новой истории, мы столкнулись как с проблемами чисто методического порядка, так и с вопросами методологическими.

Приведу два примера вопросов методического порядка. Крайне трудно выдержать всюду хронологический принцип, который лежит в основе учебника; особенно трудно провести этот принцип в последнем разделе учебника (период от конца империалистической войны до наших дней). Нужно также увязать наш учебник с соответствующими частями учебника по новой истории колониальных и зависимых стран. Вопросы, связанные с колониальным миром, вопросы колониальной политики, колониальных революций, войн и т. д. должны занять и в нашем учебнике очень существенное место. В то же время здесь следует избегать параллелизма. Кроме того учебник должен быть увязан с учебником по истории СССР, и в первую очередь - в тех разделах, которые касаются истории международных отношений.

Согласно замечаниям и указаниям товарища Сталина, авторы обоих учебников должны будут показать, как, начиная с середины XIX в., а точнее - со времени поражения России в крымской войне - неуклонно падал удельный вес царского самодержавия на международной арене и вместе с тем падала роль царской России в системе европейских держав и как в эпоху империализма царская Россия превращается в полуколонию, в резерв западноевропейского империализма.

В настоящем сообщении я ограничусь одной методологической проблемой - проблемой периодизации. Периодизация определяет центральную идею нашего учебника, его стержень, его классовое лицо и то научное миросозерцание, которое лежит в его основе.

Прежде чем перейти к той марксистско-ленинско-сталинской периодизации, которую мы кладем в основу учебника, остановимся вкратце на современной буржуазной периодизации новой истории. Принципиальная выдержанность и научность нашей периодизации особенно резко бросаются в глаза при сопоставлении ее с буржуазными схемами. Можно установить, разумеется, известную связь между историей буржуазии как класса и ее


1 "Правда" от 16 мая 1934 г.; "Историк-марксист" N 3 (37) за 1924 г., с. 83 - 48.

стр. 87

мироощущением на разных этапах исторического развития, с одной стороны, и различными видами исторической периодизации - с другой. В эпоху подъема буржуазии и ее полной победы (с конца XVIII в. по 70-е годы XIX в.) в исторической периодизации бросается в глаза основная черта: в основу периодизации кладутся этапы или пути борьбы буржуазии с абсолютизмом и феодализмом за торжество буржуазии, за торжество капитализма. При этом обычно вся предыдущая история рассматривается лишь как преддверие этого царства буржуазии, а самое это царство мыслится как вечное. На этой основе возникает и известная "теория бесконечного прогресса", наиболее ярко сформулированная Кондорсе, а затем в значительной степени окрасившая буржуазные периодизации XIX и даже начала XX в. Идею "прогресса" мы найдем, например, во "Всемирной истории" Гельмгольдта, которая относится уже к началу XX в. Но истоки ее восходят к концу XVIII в., к схеме развития, которую дает Барнав в своем "Введении во французскую революцию", к стадиям развития, которые проходит человечество по Сен-Симону, к той схеме, в основе которой как будто лежит смена мировоззрений, а на самом деле - смена господства тех или иных классов. В более развитом виде эту буржуазную систему периодизации мы найдем у Гизо в его "Общей истории европейской цивилизации", а ее отзвуки в специфическом немецком разрезе и не без специфической прусской ограниченности - у Ранке.

Все варианты этой периодизации насквозь идеалистичны и буржуазно-ограничены, что в свое время отмечал и Маркс, который подчеркивал, что даже у наиболее передовых буржуазных историков - историков эпохи "Реставрации" - классовая борьба ограничивается борьбой буржуазии с феодальными классами; новейшей фазы классовой борьбы - борьбы пролетариата с буржуазией - они не замечают. Эту раннюю буржуазную периодизацию, которая все же отличается известной смелостью мысли и широтой кругозора, полезно сопоставить с новейшей буржуазной периодизацией истории, различные варианты которой возникают совсем в иную эпоху, в эпоху глубочайшего кризиса капитализма, кризиса буржуазии, ее идеологии, всей ее культуры.

Начав с современных "теоретиков" периодизации, я постараюсь дать затем общую характеристику тех больших конкретно-исторических работ по мировой истории, которые вышли за последнее время.

Из "теоретических" работ нужно указать, во-первых, соответствующую часть большого труда Трельча "Der Historismus und seine Probleme". В главе 4-й ("Построение европейской культурной истории") Трельч пытается дать новую периодизацию. Он отправляется от критики старых католических и протестантских периодизаций, которые, с его точки зрения, являются насквозь "субъективными". Трельч ставит принципиальный вопрос: возможна ли история человечества в целом, вообще, возможна ли "мировая" история, и отвечает на этот вопрос отрицательно: человечество в целом "не имеет никакого духовного единства", а, следовательно, и не имеет никакого единого развития. С точки зрения Трельча "мировая история" есть развитие европейско-американского человечества. Правда, говорит Трельч, существуют и другие культурно-исторические круги: существует Восток, существует в пределах этого Востока культура ислама, Египта, Индии, Китая, но все эти культурно-исторические типы не могут войти в схему мировой истории прежде всего потому, что они "непонятны" для европейско-американского человечества2 . Здесь явственно выступает высокомерное презрение к колониальному миру, весьма реально чувствуются империалистические апетиты буржуазии Америки и Европы.


2 Troeltsch, Der Historismus und seine Probleme. IV, S. 701 - 707, 710, 727.

стр. 88

Второй пример современных "социологических" рассуждений буржуазных теоретиков на тему о периодизации - работа француза Анри Сэ, вышедшая в 1926 г. под названием "La division de l'histoire en periodes", и как раз посвященная разбору работы Трельча. Сэ в своем скептицизме насчет мировой истории идет гораздо дальше Трельча. Он начинает с того, что отказывается установить грань между древностью и средними веками, между средневековым обществом и историей нового времени, между капитализмом и предшествующими ему экономическими формациями. И Сэ приходит к чрезвычайно "радикальному" выводу: периодизация "невозможна" вообще. Она "невозможна" потому, что всякая периодизация предполагает идею известного "разрыва" (une coupure), а иногда и революцию между прошлым и настоящим. Между тем, говорит Сэ, если мы станем на точку зрения эволюции, то мы должны отвергнуть и периодизацию, ибо периодизация несовместима с известными эволюционными представлениями, - "эволюция предполагает незаметный переход одной эпохи в другую"3 . Итак, Сэ идет гораздо дальше Трельча, который отрицал только "всемирную" историю, но не отрицал вообще возможности построения некоторой общей схемы, в основу которой должна лечь история европейско-американского человечества.

Аргументация Сэ насчет революции, конечно, не нова. Эту аргументацию давно пустили в ход противники марксизма, поскольку они главное острие своего оружия направляли против учения о неизбежности социалистической революции, о неизбежности краха капитализма и т. п. Рассуждения Сэ о невозможности установить какие бы то ни было резкие переходы между отдельными эпохами - только новая песня на ту же старую тему. Но сама попытка вытравить идею революции из мировой истории, в частности из новейшей истории, чрезвычайно характерна.

Все построение Сэ надо, конечно, рассматривать в свете того жесточайшего кризиса, который переживает сейчас буржуазная методология истории и в частности либерально-пацифистское направление буржуазной историографии, представителем которого является Анри Сэ.

Эта идея под пером современных фашистских (главным образом немецких) "социологов" принимает специфическую форму. Брейзиг, еще в 1927 г, выступивший с работой "Der Stufenbau und die Gesetze der Weltgeschichte", правда, еще считает возможным говорить о "всемирной истории" (Weltgeschichte). Из 35 "законов", которые он считает возможным установить для всемирной истории, наиболее любопытен так называемый 29-й "закон", который он устанавливает для нового времени и которым, с его точки зрения, определяются для каждого нового европейско-американского общества следующие три фазы политического развития: 1) век абсолютизма (Konigsherrschaft), который порождает 2) движение за народовластие (volksherrschaftliche Gegenbewegung); на смену народовластию идет 3) цезаризм - новая форма императорской идеи (Kaisertumsgedanke). Под прикрытием этой "идеи" мы, конечно, без труда обнаружим фашистскую диктатуру.

Для более поздних теоретических работ германских "социологов" (Шпенглер, Бенце, Вирт и др.)4 по этому вопросу характерны следующие установки. Во-первых, в основу периодизации кладется "расовая идея". Во-вторых, и Шпенглер, и Бенце, и другие выставляют положение о замкнутости культурно-расовых типов, или, как выражается Шпенглер, их


3 Henri See, La division de l'histoire en periodes, p. 65 - 66.

4 Spengler, Der Untergang des Abendlandes (1920); Benze, Volk und Wissen. Geschichte im Rassenkampf (1934); Alb. Wirth, Volkische Weltgeschichte (1879 - 1933), 1934 (переделка работы того же автора "Weltgeschichte der Gagenwart", вышедшей еще в 1904 г.).

стр. 89

"монадной изоляции". Исходя из этой замкнутости культурно-расовых типов, современные теоретики фашизма приходят к полному отрицанию мировой истории, правда, аргументируя это несколько иначе, чем Сэ. С точки зрения фашистских "социологов" эта "монадность" культуры исторических типов определяется прежде всего исключительностью расовых свойств соответствующих национальных единиц; тем самым исключается возможность построения какой бы то ни было мировой истории.

Посмотрим, как выглядит периодизация в новейших конкретно-исторических работах. Возьму в качестве образцов новую работу такого типа, вышедшую во Франции под редакцией Саньяка - "Всеобщая история" (из серии "Народы и цивилизация"); затем "Кембриджскую новую историю", издаваемую в Англии, и наконец две американские работы типа "Weltgeschichte", работу Флика ("Новая мировая история") и Хейза ("Социально-политическая история новой Европы"); из новейших немецких работ будем иметь в виду "Propylaen Weltgeschichte" и уже указанную "Народную всемирную историю" Вирта, вышедшую в 1934 г.5 .

Периодизация в перечисленных работах с первого же взгляда поражает читателя непоследовательностью и противоречивостью лежащих в ее основе принципов.

Возьмем "Всеобщую историю" под редакцией Саньяка. Что только ни берется ее авторами в основу периодизации: то преобладание отдельной страны в системе европейской политики - тогда главы чередуются под такими заголовками: "Преобладание Испании", "Преобладание Франции", "Преобладание Германии"; то принцип борьбы за национальную независимость, то смена хозяйственных форм и т. д.

В "Кембриджской новой истории" автор предисловия, дающего основные установки, выступает вообще против целесообразности больших коллективных работ типа "Weltgeschichte". Этот автор, кстати сказать, лондонский епископ Крейтон (!), считает, что "всякое разделение истории несомненно произвольно" и что лучше ограничиться серией монографий. "Кембриджская новая история", собственно говоря, и представляет собой не цельную работу, написанную по единому плану, а скорее совокупность монографий.

По сути дела ни в одной из этих работ нет всемирной истории. В лучшем случае вы найдете здесь ту европейско-американскую точку зрения, которую формулировал Трельч. Мало того, каждая из этих "Weltgeschichte", в зависимости от того, в какой стране она изготовляется, проникнута узко-национальной ограниченностью. Вся мировая история рассматривается с точки зрения судьбы какой-либо "великой" державы. Такова, например, французская коллективная работа под редакцией Саньяка или многотомное издание того же типа, выходившее под редакцией Лависса и Рамбо6 , где в одном из томов, который называется "Людовик XIV", мы найдем всю историю Европы с 1643 г. до начала XVIII в. А в сгущенном, сконцентрированном виде та же идея всплывает в "Propylaen Weltgeschichte", ибо для фашистских историков тенденция поставить Германию в центр мировых событий, рассматривает всю мировую историю с точки зре-


5 "Peuples et civilisations. Histoire generate". Publiee sous la direction de Z Halpheuet Ph. Sagnac, T. VII - XX (1453 - 1918), P. 1931 - 1934; "The Cambridge moderne history", Vol. I - X (1907 - 1909). Работа доведена пока до "Реставрации"; A. C. Flick, Modern World History (1776 - 1926). N. Y. 1928; C. Hayes, A political and social history of modern Europe. Vol. II (1815 - 1924), N. Y. 1929; "Das Zeitalter des Imperialismus (1890 - 1933)". Bearbeitet von Walter Goetz, K. Wiedenfeld, Max Graf Montgelas, Erich Brandenburg. 1933 ("Propylaen Weltgeschichte". Hrsg. von W. Goetz, B. III); Wirth, Op. cit.

6 E. Lavisse et A. Rambaud, Histoire generate du IV siecle anos jours.

стр. 90

ния борьбы Германии за господство, с точки зрения различных фаз, которые проходит Германия, является наиболее характерной.

Реакционность всех новейших работ по всеобщей истории видна уже из распределения материала, из самого построения работ. Например, в новейших немецких работах французская революция XVIII в. загоняется; в один том с Наполеоном и реставрацией. Французы, разумеется, не могут допустить такого надругательства над своей революцией: Саньяк отводит ей целый том. Но целый том отводится им и Наполеону!

Нечего говорить, что вся история колониального мира, история той части земли, которая выходит за пределы так называемых великих держав, не получает почти никакого освещения. В лучшем случае эти колонии и полуколонии рассматриваются как объект политики великих держав.

Всем этим новейшим "концепциям" свойственна, конечно, и сугубо выраженная идеалистическая точка зрения на исторический процесс. Например, в "Кембриджской новой истории", которая начинается с XV - XVI вв., дается очень характерная установка: новая история начинается тогда, когда происходит необычайная "перемена в умах", когда образуется "новый дух". Просматривая построение этих "Weltgeschichte", мы сразу натолкнемся на старые, давно известные идеалистические категории. "Реформация", "контрреформация", "религиозные войны", "эпоха Возрождения" - вот заголовки соответствующих отделов и подотделов.

Буржуазная "теория" периодизации и конкретные ее применения никакой научной ценности не имеют и идут назад даже по сравнению с чисто буржуазными схемами не только конца XVIII и первой половины XIX в., но и начала XX в., хотя бы с той же "Всемирной историей" Гельмгольдта"

*

В противоположность буржуазным "теориям", в марксистско-ленинской периодизации новой истории прежде всего есть центральная идея, основной стержень. Эта центральная идея - идея диктатуры пролетариата.

Как известно, Маркс дал целостную картину развития всего человеческого общества, начиная с эпохи первобытного коммунизма и вплоть до новейшего социализма, коммунизма. В одном из писем к Вейдемейеру Маркс подчеркивает то новое, что он дал по сравнению с буржазными историками, даже стоявшими на точке зрения классовой борьбы. "То, что я сделал нового, - писал Маркс, - состояло в доказательстве следующего... что классовая борьба неизбежно ведет к диктатуре пролетариата... что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к установлению общественного строя, в котором не будет места делению на классы"7 .

Новую историю в самой общей форме Маркс несомненно дал в "Коммунистическом манифесте", где он показал, как из капитализма, зародившегося в недрах феодального общества, неизбежно, благодаря развитию противоречий капиталистического общества, в процессе классовой борьбы пролетариат создает новое общество - социалистическое. В "Гражданской войне во Франции" Маркс указывал, что борьба пролетариата за диктатуру есть длительный процесс, что освобождение пролетариата не может быть достигнуто в результате одной, хотя бы и решительной битвы, что "рабочему классу предстоит выдержать продолжительную борьбу, пережить целый ряд исторических процессов, которые совершенно изменят и людей, и обстоятельства"8 .

Ленин, имевший перед собой более широкий опыт развития капита-


7 К. Маркс и Ф. Энгельс, Письма, М. - Л., Соцэкгиз, 1931, с. 68.

8 К. Маркс, Гражданская война во Франции в 1871 г., М. - Л., Соцэкгиз, 1931, с. 54.

стр. 91

листических стран и опыт классовой борьбы пролетариата, дал характеристику этапов, через которые проходит пролетариат в своей борьбе за диктатуру. Это сделано прежде всего в тех трех статьях, в которых Ленин изложил основы своей периодизации новой истории: "Исторические судьбы учения Карла Маркса" (1913), "Август Бебель" (1913) и "Под чужим флагом" (1915).

В первых двух статьях в основу периодизации кладутся этапы, которые проходит рабочий класс в своей борьбе за диктатуру, - от "нащупывания" (по выражению Ленина) пролетариатом его исторического пути, вступления на самостоятельный путь, до подготовки пролетариата к решительному столкновению с буржуазией - к социалистической революции, до того политического кризиса в Европе и Азии, о котором Ленин говорил, характеризуя начало XX в.

В статье "Под чужим флагом" периодизация дана с точки зрения того, какой класс стоит в центре той или иной эпохи, определяя главное ее содержание, главное направление ее развития, главные особенности исторической обстановки данной эпохи. Здесь впервые в эту периодизацию новой истории Ленина включается и империализм как особая эпоха.

Легко убедиться, что во всех трех статьях мы имеем дело с периодизацией, в основе которой лежат различные этапы борьбы пролетариата за его диктатуру. В первых двух статьях, характеризуя период от 1848 г. до Парижской коммуны, Ленин говорит, что "классовая борьба пролетариата, едва начинающего выделяться из общей массы мелкобуржуазного "народа", носит характер отдельных вспышек, вроде восстания лионских ткачей. Рабочий класс... лишь нащупывает свою дорогу... свой самостоятельный исторический путь... рождаются самостоятельные пролетарские партии". В эту эпоху марксизм является лишь одним из течений в социализме, "ищет своей дороги", "ищет себя" и социализм, говорит Ленин. Во второй период, начиная с 70-х годов до 1904 г., до русской революции, "медленно, но неуклонно идет вперед подбирание и собирание сил пролетариата, подготовка его к грядущим битвам", т. е. к социалистической революции, к борьбе за диктатуру. "Учение Маркса одерживает полную победу". Марксизм развивается "вширь". Это - "период роста и возмужания массовых социалистических партий", период "невиданного роста всяческих организаций пролетариата", подготовки пролетариата "к выполнению им его великой всемирно-исторической роли".

И, наконец, третья фаза в этой борьбе пролетариата за его диктатуру наступает с начала XX в. или, как в другой связи говорит Ленин, с русской революции 1905 г., когда кончается относительно "мирная" эпоха (которую он характеризует как эпоху, когда "Запад с революциями покончил, а Восток до них еще не дорос"), и начинается эпоха новых революционных потрясений. Инициативу здесь проявляет Восток, но в то же время и на Западе происходят новые классовые сдвиги, обостряются классовые противоречия, нарастает революционное движение во всех передовых капиталистических странах, приближается момент решительной схватки между пролетариатом и буржуазией. Характеристика третьего периода, которая дана Лениным в статье "Исторические судьбы учения Карла Маркса", совпадает с тем, как он характеризовал этот период в статье "Под чужим флагом", и в то же время совпадает с теми установками, которые неоднократно давал Ленин о начале эпохи империализма, когда он прямо относит эту смену старого капитализма новым, монополистическим, к рубежу XIX и XX вв., или даже точнее - к началу XX в9 .


9 Ленин, Соч., т. XVI, с. 331 - 334, 545; т. XVIII,с. 107 - 108; т. XIX, с. 85, т. XXI, с. 297 - 318; XII, с. 308.: т. XIX, с. 302 - 306.

стр. 92

*

Теперь я перехожу к той периодизации, которую дает товарищ Сталин в своих указаниях на конспект по учебнику новой истории. Товарищ Сталин предлагает разбить весь исторический процесс с 1789 г. и до наших дней на три больших периода, или на три большие части. Первая часть - от буржуазной революции во Франции XVIII в. до франко-прусской войны и Парижской коммуны, - период, который он характеризует как период победы и утверждения капитализма в передовых странах. Второй период от франко-прусской войны и Парижской коммуны до победы Октябрьской революции в России и окончания империалистической войны. Это - период начавшегося упадка капитализма, период, который открывается первым ударом по капитализму, нанесенным Парижской коммуной, период перерастания старого "свободного" капитализма в империализм, - период свержения капитализма в СССР в результате Октябрьской социалистической революции, открывшей новую эру в истории человечества. Наконец, третья часть - период послевоенного империализма, период экономического и политического кризисов в капиталистических странах, период фашизма и усиления борьбы за колонии и сферы влияния - с одной стороны; с другой стороны - период гражданской войны и интервенции в СССР, период первой и начала второй пятилетки в нашем Союзе, победоносного строительства социализма в нашей стране, искоренения последних остатков капитализма, победы социализма в городе и деревне, победы совхозов и колхозов, победы социалистической промышленности.

Анализируя эту сталинскую периодизацию новой истории, легко прежде всего установить, что исходным пунктом ее, конечно, является ленинская периодизация, как она была формулирована в указанных статьях.

В статье "Под чужим флагом" взят первый период, от 1789 г. до 1871 г., причем Ленин рассматривал этот период как "восходящую линию буржуазии", как "эпоху буржуазно-демократических движений вообще, буржуазно-национальных в частности, эпоху быстрой перестройки переживших себя феодально-абсолютистских учреждений". Следующую эпоху, которая, естественно, у Ленина обрывается на дате написания статьи, он брал с 1871 г. по 1914 г. и характеризовал ее как эпоху "полного господства и упадка буржуазии", как "эпоху перехода от прогрессивного к реакционному и реакционнейшему финансовому капиталу", как эпоху империализма10 . Это писалось в 1915г. Товарищ Сталин продолжил этот период до 1918 г., причем за основу своей периодизации он взял две чрезвычайно знаменательных вехи - Парижскую коммуну и Октябрьскую социалистическую революцию в России, что опять-таки вполне соответствует оценке Лениным советской власти как "второго всемирно-исторического шага или этапа развития диктатуры пролетариата", "первым шагом" которого была Парижская коммуна11 , и вытекает из всей марксистско-ленинской концепции, главное в которой - учение о диктатуре пролетариата. Товарищ Сталин особо подчеркнул, что этот период начавшегося упадка капитализма открывается первым ударом по капитализму, который был нанесен ему во Франции Коммуной.

Третий период начинается со свержения капитализма в России силами Октябрьской революции, причем товарищ Сталин подчеркивает, что Октябрьская революция открывает новую эру в истории человечества. Надо сказать, что многие из нас, историков Запада, в своей пе-


10 Ленин, Соч., т. XVIII, с. 108.

11 Ленин, Соч., т. XXIII с. 496.

стр. 93

риодизации эпохи военного и послевоенного периода, до этих указаний товарища Сталина недооценивали всемирно-историческое значение Октябрьской революции. Достаточно сказать, что Октябрьская революция, прежде всего, дала совершенно новый, неизвестный до тех пор мировой истории тип революции: это была первая победоносная социалистическая революция, первая революция, которая в противоположность всем буржуазным революциям, в результате которых господство одного класса сменялось господством другого и одна форма эксплоатации заменялась другой, уничтожила все и всяческие виды и формы эксплоатации человека человеком. Она воплотила в жизнь ленинский лозунг превращения войны империалистической в войну гражданскую. Она наглядно демонстрировала возможность прорыва империалистической цепи в ее наиболее слабом звене, тем самым опровергнув старое социал-демократическое и троцкистское представление, будто торжество пролетарской революции возможно только как захват власти пролетариатом одновременно по крайней мере в главнейших капиталистических странах. Она показала, что путь к социализму ведет не через завоевание большинства в парламентах, как учили оппортунисты вожди и идеологи II Интернационала, не через анархические заговоры или синдикалистскую "стачку скрещенных рук", а через победоносное вооруженное восстание и диктатуру пролетариата. Она подтвердила безусловную правильность и другую важнейшую составную часть ленинизма - учение Ленина о роли партии в пролетарской революции, о роли диктатуры пролетариата, опирающегося на классовый союз рабочих и трудящихся масс деревни. Она впервые в мире реально провела экспроприацию экспроприаторов. Она открыла собой новую эпоху, в которую старая эра парламентаризма сменяется эрой диктатуры пролетариата. Она интернационализировала идею советов. Это - первая из революций, которая на деле осуществила принцип самоопределения народов вплоть до отделения. Она же, наконец, ускорила процесс распада социал-демократических партий II Интернационала и повела к созданию Третьего, Коммунистического Интернационала.

Учитывая все эти моменты (я перечислил только наиболее существенные), которыми определяется всемирно-историческое значение Октябрьской революции, мы должны класть ее в основу нашей периодизации новой истории. Под этим углом зрения, с высоты тех огромных достижений, которые мы имеем в результате 17-летнего существования диктатуры пролетариата в нашей стране, мы и должны рассматривать все прошлое человечества. Это - решающая веха в мировой истории. Октябрьская революция не только положила начало борьбе двух систем - капиталистической и социалистической, - но в то же время поставила в совершенно новое положение и нашу страну в системе остальных стран. И здесь, конечно, историкам СССР в большей мере, чем нам, придется показать, как в эпоху диктатуры пролетариата наша страна перестала быть (с момента Октябрьской революции) империалистическим резервом и как в то же время она заняла совершенно новое положение в системе других стран: ее значение как фактора борьбы за мир и т. п.

Таковы основные принципы той новой периодизации, которую товарищ Сталин предложил положить в основу нашего учебника по новой истории. Просмотрев схему учебника, вы увидите, что он начинается не просто с буржуазной французской революции XVIII в., а ему предшествует некоторое введение. Товарищ Сталин указал в своих замечаниях, что, начиная учебник новой истории с французской революции, мы должны предпослать ему введение, в котором надо дать краткий обзор событий нидерландской

стр. 94

и английской революций и подытожить опыт ранних буржуазных революций.

Почему мы начинаем изучать новое время с эпохи французской революции XVIII в.? Обосновать это чрезвычайно легко. Если до эпохи революции и был ряд ранних буржуазных революций, то только со времени французской революции XVIII в. старым производственным и политическим отношениям был нанесен решительный удар, только со времени французской буржуазной революции можно говорить о торжестве капитализма в Европе и Северной Америке. Только с этого времени можно говорить о торжестве буржуазии, о новом классе, приходящем к власти. Недаром Ленин писал, что "для своего класса, для которого она (т. е. французская революция XVIII в. - Н. Л.) работала, для буржуазии, она сделала так много, что весь XIX век, тот век, который дал цивилизацию и культуру всему человечеству, прошел под знаком французской революции"12 .

Начинать новую историю с Великой французской революции мы имеем еще и другие основания. Еще Энгельс подчеркивал, что классовая борьба в эпоху этой буржуазной революции значительно вышла за пределы борьбы против "старого порядка". И Маркс писал, что через Леклерка, Ру и Бабефа Великая французская революция связана с коммунистическим движением XIX в., а, следовательно, и с грядущей эпохой, с грядущей борьбой пролетариата за его диктатуру.

Затем, начиная учебник с Великой французской революции, мы предпосылаем ей обзор второй половины XVIII в. Этот обзор непосредственно подводит школьника к изучению революции и дает характеристику абсолютистско-феодальных порядков в Европе накануне революции, характеристику своеобразия политического развития Англии к концу XVIII в. и, наконец, знакомит с промышленным переворотом в Англии и с американской революцией. Таковы основные главы, которые вводят в историю французской революции.

Вторая часть учебника распадается на несколько разделов: 1) Парижская коммуна как первый шаг в истории диктатуры пролетариата; 2) период с 1872 г. до начала XX в.; 3) эпоха довоенного империализма; 4) империалистическая война и победа пролетарской революции в России.

Почему мы выделяем как особый отрезок период с 1872 г. по начало XX в.? По Ленину, эпоха империализма началась с XX в. Но в целом ряде мест Ленин говорит о том, что последнюю треть XIX в. можно рассматривать как переход от старой системы домонополистического капитализма к новой империалистической эпохе13 . В эти переходные годы в ряде стран появляются с различной полнотой те признаки, которые мы считаем определяющими для эпохи империализма; но все эти признаки в развернутом виде складываются в большинстве передовых капиталистических стран только в началу XX в.

Третья часть учебника, естественно, распадается на три периода: 1) первый тур пролетарских революций (1918 - 1923), 2) период относительной стабилизации капитализма (1923 - 1928) и наконец 3) период, который мы переживаем в настоящее время.

Разумеется, всякая периодизация - вещь условная, что подчеркивал и Ленин14 . Не всегда можно с точностью "подогнать" все страны к определенной хронологической схеме. Для истории США, например, гражданская война является чрезвычайно важным узловым моментом. Но если взять США с точки зрения экономического развития, то как раз с 70-х


12 Ленин, Соч., т. XXIV, с. 304.

13 См. Ленин, Соч., т. XIX, с. 309.

14 Ленин, Соч., т. XVIII, с. 108.

стр. 95

годов там наблюдается расцвет капитализма не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве. США становятся житницей Европы, и эта полоса тянется, примерно, до конца 90-х годов XIX в., когда индустриальное развитие США принимает такие размеры и такой характер, что сельское хозяйство США вынуждено в первую очередь удовлетворять потребности внутреннего рынка. Таким образом США перестают быть житницей Европы, а затем они выходят на арену мирового рынка, правда, несколько позже, чем Германия, но во всяком случае к началу XX в.; испано-американская война является исходной вехой истории североамериканского империализма. Так что в общем история США не "нарушает" принципа нашей периодизации.

Японию мы вводим сначала как полуколонию в соответствующем разделе, а затем, поскольку со времени японо-китайской войны 1894 - 1895 гг. Япония рвет неравноправные договоры и становится на путь капиталистического, а затем империалистического развития, она появляется у нас в соответствующем отделе как одна из империалистических держав.

План учебника разработан подробно, вплоть до отдельных параграфов. В основу положен прежде всего принцип хронологический. Одним из основных недостатков наших старых учебников был избыток "социологизирования", схематизм: брали историю не в хронологическом разрезе, а по известным проблемам, и лишь в качестве иллюстраций приводили материал из истории той или иной страны. У нас будет дан порядок чисто хронологический, и только в самой последней части нашего учебника, в силу сложности истории этого периода и ограниченности числа отводимых ему школьных часов, будет нелегко провести этот хронологический принцип в чистом его виде.

Изложение ведется по странам, но в конце соответствующих разделов даются некоторые обобщающие главы, которые не могут быть ограничены историей той или иной страны. Например историю II Интернационала придется дать самостоятельно, помимо истории отдельных социалистических партий. Обзор внешней политики за определенный период придется дать не только в виде соответствующих дат в истории той или иной страны, но и в общей связи, чтобы дать учащимся представление об общем характере развития международных отношений за данный период. То же самое касается и вопросов культуры: все разделы заканчиваются обзорами истории техники и культуры.

Прения

В. Далин. Указания товарища Сталина поставили перед нами задачу писать учебник иначе, чем писались учебники в течение ряда последних лет. Эти указания явились решающими во всей нашей работе.

Мне лично пришлось работать над периодом 1815 - 1848 гг. В большинстве случаев в наших советских учебниках, в учебниках для средней школы, этот период почти исчезал, и получался большой и существенный пробел. Такие важные вопросы, как например вопрос о роли русского царизма в международной политике, у нас обычно в нашем преподавании поднимался только в связи с русской интервенцией в Венгрии. Период 1815 - 1848 гг., роль царизма в этот период фактически выпадали, причем не только в средней школе, но в значительной мере и в высшей школе, и даже в институтах красной профессуры. Поэтому нам приходилось встречаться с тем, что даже для слушателей вузов линия Маркса на революционную войну против русского царизма, за восстановление независимости Польши - была непонятна, поскольку международная роль русского царизма как оплота европейской реакции в первой половине XIX в. в значитель-

стр. 96

ной мере исчезала в нашем преподавании истории. В связи с этим мы недостаточно следили за западноевропейской литературой, посвященной 1815 - 1848 гг., между тем как именно история периода от Венского конгресса до июльской революции разрабатывалась в последние, послеверсальские десятилетия довольно интенсивно. За последнее десятилетие буржуазная историография интенсивно работала над изучением таких фигур, как Меттерних, Талейран, Виллель; следует отметить, что в этих работах еще в дофашистский период налицо определенный, очень яркий реакционный налет. Работа, которую мы сейчас ведем над учебником, для всех нас является полезной, так как она включит в поле нашего зрения и изучения целые полосы исторического развития, остававшиеся в тени.

В указаниях товарища Сталина подчеркнута необходимость провести красной нитью по всему учебнику противопоставление буржуазных революций - пролетарской. Товарищ Сталин подчеркивал в своих работах, что буржуазные революции начинаются уже обыкновенно на более или менее готовой экономической базе. С этой точки зрения те вопросы, о которых мы много лет спорили в связи с экономическим развитием предреволюционной Франции, становятся для нас совершенно ясными.

В связи с вопросом о различии между буржуазной и пролетарской революциями стоит и вопрос о различии между буржуазной и буржуазно-демократической революциями. Указание товарища Сталина о том, что мы должны в наших учебниках и по истории СССР, и по новой истории провести отчетливое разделение между буржуазной и буржуазно-демократической революцией, целиком идет по линии тех указаний, которые Ленин и Сталин давали неоднократно. В "Аграрной программе с. -д. в первой русской революции" Ленин отчетливо доказал, что буржуазную революцию нельзя сводить только к одному типу. Ленин подчеркивал, что всякая крестьянская революция является буржуазной революцией, "но не всякая буржуазная революция есть крестьянская революция... Если бы в стране, аграрный строй которой настолько сросся уже с капиталистическим хозяйством вообще, что уничтожить этот строй было бы невозможно без уничтожения капитализма, произошла революция, ставящая... у власти промышленную буржуазию на место самодержавной бюрократии, то это была бы буржуазная революция, но вовсе не крестьянская революция. Возможна буржуазная революция в стране с значительным крестьянским населением, и, однако, такая революция, которая отнюдь не является крестьянской революцией, т. е. такая, которая не выдвигает крестьянство в число сколько-нибудь активных общественных сил, творящих революцию"15 . И Ленин в этой же связи говорил, что только меньшевики, плехановцы абстрактно, обще, шаблонно сводили понятие буржуазной революции к одному типу буржуазной революции, в которой главной действующей, руководящей силой является буржуазия. Ленин много раз указывал на то, что такое мертвенное, шаблонное противопоставление буржуазных революций пролетарской революции является меньшевистским оскоплением, метафизическим шаблонным подходом к изучению буржуазной революции. В "Государстве и революции" Ленин, говоря о Коммуне, мимоходом опять подчеркнул разницу между буржуазной и буржуазно-демократической революциями. Ленин проводил здесь это различие на конкретных примерах. Он говорил, что "русские плехановцы... свели марксизм к такому убого-либеральному извращению, что кроме противоположения буржуазной и пролетарской


15 Ленин, Соч., т. XI, с. 437.

стр. 97

революции для них ничего не существует, да и это противоположение понимается ими до нельзя мертвенно"16 .

"Если взять для примера революции XX века, то и португальскую, и турецкую придется, конечно, признать буржуазной. Но "народной" ни та, ни другая не являются, ибо масса народа, громадное большинство его активно, самостоятельно, со своими собственными экономическими и политическими требованиями, ни в той ни в другой революции заметно не выступают"17 .

У Ленина взвешено каждое слово. Ленин не говорит о том, что массы вообще не выступают; он говорит, что массы "заметно не выступают". Мало, конечно, было революций, в которых массы совершенно не участвовали. Они могут участвовать в той или иной мере, но Ленин подчеркивает: "заметно не выступают", причем не выступают "активно, самостоятельно, со своими собственными экономическими и политическими требованиями" Мы считали в авторской группе, что это определение Ленина дает исчерпывающий ответ на вопрос о различии буржуазных и буржуазно-демократических революций. Именно те революции, в которых массы не участвуют сколько-нибудь активно, не поднимаются самостоятельно, со своими собственными экономическими и политическими требованиями, не накладывают "на весь ход революции отпечаток своих требований" (Ленин), мы относим к разряду буржуазных революций. Те революции, где массы активно участвуют и выступают, притом со своими собственными требованиями, где массы накладывают определенную печать на весь ход революции, - эти революции мы относим к разряду буржуазно-демократических революций.

С этой точки зрения наша конкретная работа по истории Западной Европы первой половины XIX в. дает очень точные и ясные примеры буржуазной революции, с одной стороны, и буржуазно-демократической революции - с другой.

Некоторые товарищи считают, что испанская революция 1820 - 1823 гг. - "не революция". Это неверно: здесь была передвижка власти, для восстановления старого порядка вещей потребовалась специальная интервенция Священного союза. Маркс говорит, что испанская революция носит ограниченно-буржуазный, буржуазно-либеральный, военно-династический характер, т. е. в данном случае массы почти не выступают вообще, и во всяком случае не выступают со своими собственными требованиями. Поэтому испанская революция 1820 - 1823 гг. является ярким образцом буржуазной революции.

Таким ярким примером можно считать и бельгийскую революцию 1830 г. Многие привыкли рассматривать историю в аспекте крупных европейских стран, поэтому мелкие европейские страны у них исчезают. Но если вы возьмете бельгийскую революцию 1830 г., отделение Бельгии от Голландии, то эти факты являются в истории этих стран крупнейшей вехой. Бельгийская революция 1830 г. была безусловно буржуазной революцией. Там масса может быть и выступала, но она не выдвигала сколько-нибудь заметных собственных требований и не наложила печати своего влияния на ход революции.

С июльской революцией 1830 г. дело обстоит несколько сложнее. Нои здесь ленинско-сталинское определение дает ключ к пониманию характера революции. На протяжении "трех славных дней" июльской революции главное действующее лицо - рабочие и мелкая буржуазия, но к вечеру 29 июля буржуазия является полным хозяином положения. Массы, в си-


16 Ленин, Соч., т. XXI, с. 395.

17 Там же, с. 395 - 396.

стр. 98

лу неорганизованности рабочих, в силу благодушной доверчивости мелкобуржуазных республиканцев к маркизу Лафайету, этому "паяцу двух полушарий", как его называл Марат, не успели наложить печати своего влияния на июльскую революцию, не успели выступить со своими политическими и экономическими требованиями. Вот почему и июльскую революцию 1830 г. следует, как мы думаем, отнести к буржуазным революциям.

Революция 1848 г. во Франции, напротив, - яркий образец буржуазно-демократической революции. Массы выступают с собственными требованиями, успевают наложить свой отпечаток на революцию. Напомню знаменитую фразу Маркса о республике с "социальными учреждениями". Если взять более ранние исторические эпохи, то, например, английская революция 1688 г. тоже была буржуазной революцией. Там была передвижка власти в руки блока буржуазии торговой и денежной с дворянством, но это была революция буржуазная, массы на нее печати своего влияния не наложили. Великая французская революция, особенно в якобинский период, является, наоборот, ярким примером буржуазно-демократической революции.

Ленин дает ясные образцы буржуазных революций XX в. Такова португальская революция; такова турецкая революция ("младотурецкая") - тоже буржуазная.

По вопросу о том, как велика возможность буржуазных революций в эпоху империализма, товарищ Сталин дал совершенно ясное указание: в эпоху империализма возможность чисто буржуазных революций становится минимальной. В эпоху империализма, особенно же в послевоенную эпоху империализма, очень трудно представить себе возможность чисто буржуазных революций. В эту эпоху будут революции буржуазно-демократические, т. е. такие, перед которыми будет открываться перспектива более или менее быстрого перерастания в социалистическую революцию.

Из приведенного выше указания Ленина ясно вытекает, что указанное им различие между буржуазной и буржуазно-демократической революциями не исчерпывает всего разнообразия типов буржуазной революции. В буржуазной революции бывают черты, которые могут сближать ее с буржуазно-демократической революцией, и наоборот. Но с точки зрения марксистско-ленинской диалектики в этом нет ничего странного. Конкретно-историческое исследование должно вскрыть особенности каждой такой революции, а пути и задачи такого исследования указаны Лениным и Сталиным.

Ц. Фридлянд. Работа над учебниками для средней школы поставила перед нами ряд вопросов огромного методологического значения. Полученные нами указания товарища Сталина заставили нас не только по новому осветить ряд конкретных моментов истории, но и задуматься над вопросами периодизации, исторической терминологии, над уточнением всей суммы понятий, которыми должен оперировать историк-марксист.

Прежде всего по новому ставится вопрос о месте историзма в мировоззрении. В то время как буржуа беспрерывно толкуют о "кризисе историзма", доказывая, что с конца XIX столетия историзм отжил свой век, в то время как вся фашистская историография говорит о крахе исторического сознания человека XIX в., товарищ Сталин ставит вопрос о необходимости воспитания человека коммунистического общества в духе историзма. Речь идет при этом, конечно, не об "историзме" реакционно-исторической школы начала XIX в., а об историзме как революционно-диалектическом орудии познания прошлого.

Сеньобос в последнем сборнике своих статей трактует проблему преподавания истории как вопрос о методе политического воспитания. Сеньобос

стр. 99

утверждает, что польза истории не прямая, а косвенная, и этим она отличается будто бы от всех остальных научных дисциплин. Впрочем, история воспитывает "государственное сознание" современного человека... Все эти слова скрывают простую, но ясную мысль о том, что история должна стать для буржуа острым орудием политического воспитания, орудием борьбы против пролетарской революции. Так раскрывается содержание философского положения Лессинга об истории как об "осознании бессмысленного". Фашистская историография пытается лишить историческую науку всякой возможности дальнейшего развития и, по существу, ликвидирует историю как науку.

Это придает постановлению 16 мая 1934 г. огромное принципиальное интернациональное значение. Оно показывает нам, какое место должно занимать в формировании сознания человека коммунистического общества понятие революционно-пролетарского историзма, оно показывает, на каких основах должно и можно строить историю как науку.

В проблеме периодизации истории концентрируются все разногласия различных классовых школ исторической науки. Я не согласен с тем, что понятие "мировая история" отрицается определенными группами буржуазных историков. У них всех есть своеобразное представление о мировом историческом процессе. Для Кондорсе, как и для всех революционных идеологов буржуазии конца XVIII в., характерна попытка прорваться через национальные границы и рассмотреть мировой исторический процесс под углом зрения всеобщей закономерности. Сен-Симон, стоя на плечах XVIII в., продолжал эту линию развития, но уже в середине XIX в., вместе с упадком революционной мысли, среди буржуазных историков утвердилась теория вульгарного эволюционизма. Нужно сказать, что т. Лукин напрасно датирует с Кондорсе вульгарную "теорию прогресса"; если по новому посмотреть на Кондорсе, забыв то, что об этом писал Виппер, то мы сможем обнаружить, что идея развития в "Картине прогресса человеческого разума" носит не вульгарно-эволюционистский характер, а допускает революционный кризис как стимул исторического процесса, - как раз то, от чего отказались теоретики эволюционизма середины XIX в. Они рассматривали всемирный исторический процесс уже не как процесс всеобщего развития, а под национальным углом зрения. Если фашистские историографы отбрасывают понятие всемирной истории, то потому, что для них национальная история превращается в центр мировой истории. Эта империалистическая трактовка понятия всеобщей истории является шагом назад от национально-либеральной трактовки этого вопроса историками середины XIX в.

Если мы всерьез говорим о вопросах историографии, то необходимо точно учитывать отдельные этапы в развитии буржуазной исторической мысли. Мне кажется, что т. Лукин прошел мимо этих вопросов. Для меня не в расизме характерная черта фашистской историографии. "Учение" о расах является только политическим орудием, маскировкой классово-политической программы. Там, где фашистам необходимо скрыть свои политические цели, свое квази-научное толкование истории, они берутся за расовую теорию. В нашей литературе расистским теориям придают излишне самостоятельное значение.

Два-три слова о толковании Трельча. Трельч представляет ту группу буржуазных теоретиков, которые в послевоенную эпоху больше всего испытали давление пролетарских сил; это объясняет тот компромисс, который Трельч пытался "заключить" с марксизмом на определенной стадии послевоенной истории. Трельч ставит проблему периодизации как проблему "преодоления" марксизма, с учетом того положительного, что марксизм дал исторической мысли. Трельч показал огромное значение марк-

стр. 100

сизма как революционной теории и его влияние на теоретическую мысль послевоенной эпохи. Было бы несколько излишней уступкой учению о "единой реакционной массе", если бы мы отказались от учета особенностей взглядов Трельча как проявления классовой борьбы в рядах буржуазии в эпоху первого тура революций и войн.

Наиболее полно выраженная фашистская периодизация истории дана в работах Брейзига и Шпанна, особенно в работах "пруссака" Шпанна. Для Шпанна Гегель и даже его идеалистическая концепция исторического процесса является "уступкой" марксизму. Вместо гегелевской триады он выдвигает мистическое представление о творческом подъеме и вырождении человеческого рода. Четыре ступени исторического процесса, по Шпанну, отражают роль и влияние демонических сил в историческом развитии. Шпанн и вся фашистская публицистика тем самым отвергают всякую возможность научной периодизации истории, так как вместо исторического процесса развития они ставят во главу угла традиции и консерватизм "государственной ткани".

Не подлежит сомнению, что в борьбе против фашистской методологии истории решающее значение приобретает разоблачение понятия исторического фетишизма. Указания товарища Сталина приведут нас к необходимости продумать методологическое значение понятия диктатуры пролетариата для изучения классовой борьбы прошлых столетий. Раскрытие классового содержания исторических понятий, борьба с фетишизмом исторических понятий имеет для нас большое значение: ведь мы должны дать в учебнике ответ на вопрос о роли личности в конкретно-историческом процессе, о толковании "факта".

Данные нам указания требуют борьбы против подмены марксистско-ленинского анализа исторического прошлого описанием и констатированием исторических фактов. Нужна борьба против подмены конкретной истории социологией, нужна борьба и против тех, кто принял отрицание социологического схематизма как отказ от марксистско-ленинского изучения закономерности исторического процесса, как отказ от всякой обобщающей исторической мысли, как призыв к "фактологии".

Я пишу в учебнике разделы, посвященные Европе до 1815 г., абсолютистско-феодальной Европе, французской революции и эпохе Наполеона. Товарищ Сталин поставил перед нами следующие основные методологические вопросы:

Первый - о созревании капитализма в рамках феодального общества для каждой европейской страны. Скажем, при оценке общественных порядков Англии половины XVIII в. я бы считал неправильным переоценивать парламентские успехи Англии этой эпохи. Англия, пережившая в XVII в. две революции, не была, конечно, похожа на феодальные континентальные государства, но остатки самодержавно-феодального строя давали себя знать и в Англии. Либеральная буржуазия переоценивала английский парламентаризм и недооценивала остатки феодального строя в стране, что является безусловно ошибочным. Недаром нам указано на то, что новое время мы должны датировать с эпохи французской революции.

Второе методологическое указание решающего значения - необходимость во всем изложении истории этой эпохи провести резкую методологическую грань, показать коренное различие между двумя революциями - буржуазной революцией XVIII в. и революцией пролетарской. Отсюда первый для нас вывод - необходимость изменить самую периодизацию французской революции, датируя ее отдельные этапы не парламентской историей (Законодательное собрание и т. д.), а отдельными этапами в развитии народной революции, буржуазно-демократической революции, ка-

стр. 101

кой является революция конца XVIII в. Мне кажется, что споров о том, что представляет собой эта революция - буржуазную или буржуазно-демократическую революцию, - быть не может. Товарищ Сталин указал нам, что французская революция исторически, в плане ее классовой характеристики, является буржуазной революцией. Эта революция, начавшаяся в 1789 г., вовлекла в движение широчайшие народные массы и стала буржуазно-демократической, подлинно народной революцией. Но даже в эпоху революционной диктатуры 1793 - 1794 гг. она оставалась в классовом смысле классической буржуазной революцией.

Товарищ Сталин с полным основанием обратил наше внимание на отсутствие продуманности и точности в нашей терминологии. Он раскрыл нам политический смысл понятия "старый режим", требуя от нас характеристики дореволюционной Европы как самодержавно-феодальной. Так меняется самый исходный пункт периодизации истории нового времени и дается основная идея, которой должен быть проникнут весь конкретно-исторический материал. Перед нами стоит задача разоблачения ряда легенд о французской революции, задача сложная, потому что на нас давит огромное литературное наследство. Необходимо дать новую оценку наполеоновской эпохе, снять густую сеть буржуазных легенд, окружающих эту эпоху, разоблачить грабительский характер наполеоновских войн и наполеоновского культа, показать классовое содержание так называемых "наполеоновских идей".

Надо покончить с легкомысленным применением понятий "эпоха", "период" и т. д. Почему, собственно говоря, годы Директории мы называем "эпохой Директории"? Необходимо уточнить понятие "эпохи" и понятие "период". Не подлежит сомнению, что эпоха в широком смысле слова совпадает с понятием общественно-экономической формации. Вот почему мы начинаем историю нового времени Великой французской революцией. Второй период начинается в 1871 г., с Парижской коммуны, иначе говоря, великие социальные перевороты составляют каждый раз как бы начало новой эпохи. В этом смысл того, почему нам указан как начало второго этапа в истории нового времени не 1870, а 1871 г. 1870 г. кончает первый этап истории нового времени; Парижская коммуна открывает новый этап.

Тов. Лукин должен был бы несколько уточнить характеристику периода между 1873 г. и концом века. Это был переходный период к империализму. Утверждение о том, что до конца века не было никаких элементов империализма в истории европейских государств, неосновательно. Указания товарища Сталина вносят, например, изменение в наше представление о конкретной роли России во франко-русском союзе. С точки зрения наших старых представлений решающую роль в этом союзе играла Россия. В настоящее время для нас совершенно ясно, что Россия потеряла свое исключительное международное значение уже после крымской кампании; она отступает на второе место в этом союзе, а Франция играет в нем решающую роль.

Методологическое и конкретно-историческое значение указаний товарища Сталина для нас огромно. Работа над учебником истории - школа трудная, но необходимая.

З. Серебрянский. Замечания товарища Сталина и решение СНК и ЦК партии о гражданской истории имеют огромное значение для всей работы историков-марксистов; вместо бескровной схемы, какой у кое-кого из нас была прежде история, даются живые исторические факты в их связи, в их последовательности, наполненные плотью и кровью, живыми

стр. 102

людьми, действующими на исторической арене. Реализовать указания товарища Сталина значит превратить историю в действительно полнокровную, увлекательную науку. Эта задача особенно остро стоит в применении к нашим школам.

Коснусь замечания товарища Сталина о том, что в первоначальном конспекте учебника допущена большая ошибка: история не доведена до наших дней. Надо признать, что у многих историков было пренебрежительное отношение к истории последних двух десятилетий, как к "текущей политике". Буржуазные учебники истории давно порвали с этой традицией и доводят историю до наших дней. Прошло почти двадцать лет после Октябрьской революции, наполненных исключительно бурным потоком исторических фактов, явлений, событий, - одна из богатейших эпох в истории человечества. Это эпоха строительства нового, социалистического общества в Советском союзе, эпоха величайших классовых битв на Западе и на Востоке, эпоха Ленина, эпоха Сталина. Изучению этой эпохи большевистские историки должны уделять исключительно большое внимание.

Товарищ Сталин в своей статье о международном значении Октябрьской революции говорит не только о том, что Октябрьская революция является крахом буржуазного парламентаризма. Он говорит о том, что Октябрьская революция явилась эрой победы III Интернационала над II-м, победы коммунизма над социал-демократизмом; она дала исключительно мощный толчок для глубокой размежевки в мировом рабочем движении. Указания нашей партии об усилении внимания к изучению истории ВКП(б) в послеоктябрьский период вполне применимы к учебнику новой истории и к работе историков Запада. Эту эпоху надо дать строго хронологически, хотя тут предстоят большие трудности, дать строго исторически, не "проблемно"; ведь до сих пор огромные яркие периоды в истории развития отдельных стран совершенно выпадали из нашего поля зрения.

Какое место должен занимать Восток в учебнике новой истории? В статье "Исторические судьбы учения Карла Маркса" Ленин дает периодизацию истории всей до периода первой русской революции и говорит о том, что период от 1871 до 1905 г. - период, когда Западная Европа с буржуазными революциями покончила, а Восток до них не дорос. Положение коренным образом меняется с Октябрьской революцией, ибо Октябрьская революция открыла новую эпоху колониальных антиимпериалистических революций. Нет нужды повторять учебник по истории колониальных и зависимых народов, который особо подготовляется согласно решению ЦК партии, но надо, чтобы Восток был полно представлен и в нашем учебнике. Нет истории империализма без истории Востока. Восток следует в учебнике дать под двояким углом зрения: с одной стороны - роль, место, влияние империализма в колониях, с другой - роль, место, влияние национально-освободительного движения в колониях, влияние его на страны империализма, на рабочее движение в странах империализма.

Строгое разграничение понятий буржуазной и буржуазно-демократической революций важно не только в применении к ранним буржуазным революциям, но и к послеоктябрьскому периоду. Так называемые "революции сверху", в тех случаях когда буржуазия выступает как антиреволюционная сила, когда народные массы еще не выступают со своими самостоятельными экономическими и политическими требованиями, - такого типа верхушечные буржуазные революции могут иметь место и даже частично имели место и в послеоктябрьский период. Мы знаем, что в Индии и в других странах "левые" буржуазные и даже помещичьи группировки, маскируясь демагогической программой, хотят изобразить свою роль революционной, в то время как в теперешних условиях существования

стр. 103

Советского союза, борьбы двух систем, общего кризиса капитализма - только в очень редких случаях, только в отдельных колониях буржуазия может играть на известный период революционную роль.

Я сомневаюсь в целесообразности в учебнике для школы проводить деление послевоенного развития на три периода. Было бы вредно рассматривать эти три периода схематично. В замечаниях товарища Сталина говорится об эпохе послевоенного империализма как о единой эпохе, имеющей свои особенности; это эпоха мировой пролетарской революции. Внутри этой эпохи я бы наметил следующее хронологическое деление: послеоктябрьский тур революций, доведенный примерно до 1923 г.; второй период с 1924 г. я довел бы до 1929 г., а не до 1928 г., как здесь предлагалось; 1929 год - год великого перелома, начало пятилетки в Советском союзе, и в то же время - начало мирового экономического кризиса.

А. Ефимов. От вопросов экономики и рабочего движения мы переходим к охвату гораздо более широкого круга вопросов, более широкого круга стран. Возьмем, например, 50-е - 60-е годы: в этот период в Европе происходит ломка государственных границ, образуются новые государства (Германия, Италия, Румыния, новое устройство Австро-Венгрии). После поражения революции 1848 г. буржуазия обкрадывает революцию, "сверху" устраняет пережитки, мешавшие развитию капитализма, и затем капитализм проникает во внеевропейские страны. Мировая карта этой эпохи покажет нам, что в Индии происходит восстание сипаев, в Китае - восстание тайпингов, в Японии - революция Мейдзи, в Америке проникновение капитализма ведет к гражданской войне с США, в России происходит крепостная реформа. В самой Европе противоречия капитализма обостряются настолько, что рабочее движение переходит на новую ступень: I Интернационал, Парижская коммуна.

В США мы не должны брать гранью непосредственно гражданскую войну: Маркс отмечал, что в 1867 г. США оставались в экономическом отношении колонией Европы. Гражданская война в основном разрешает вопрос об экономической и политической самостоятельности США, но до конца 60-х годов этот процесс еще не обозначился; напротив, наблюдался значительный упадок промышленности и сельского хозяйства, и только с 70-х годов начался новый период быстрого роста.

Вопрос о соотношении промышленного переворота и Великой французской революции раньше ставился так: сначала "излагался" промышленный переворот (до 40-х годов XIX в.), потом "излагалась" Великая французская революция, часто вне всякой связи с промышленным переворотом в Англии. Между тем, по конспекту данного учебника характеризуется начало промышленного переворота в Англии, начало перехода капитализма к машинной стадии, а затем уже Великая французская революция, которая взрывает феодальные отношения во всей Европе и создает возможность развития не только капиталистической Англии, но Англии как "мастерской мира".

Х. Лурье. В нашей исторической литературе вопрос о периодизации требует коренного пересмотра. Напомню, что этот вопрос стоял еще на первой конференции историков-марксистов по докладу т. Лукина. Кое-кому казалось, что все споры о периодизации носят академический характер, и я помню, что покойный М. Н. Покровский должен был употребить очень много энергии и сил, чтобы убедить товарищей, не понимавших действительно большого принципиального значения этого вопроса, и показать, что это не академический, а сугубо политический вопрос.

Если вспомнить, как мы ставили тогда вопрос о периодизации истории, то нужно признать, что у многих из нас были ошибочные построения. Но

стр. 104

в достаточной ли степени мы уяснили сейчас те принципиальные основы, на которых строятся указания товарища Сталина о периодизации? Не чувствуется ли здесь в выступлениях то, что, применяя эту периодизацию, мы недостаточно глубоко принципиально и исторически обосновываем ее конкретным ходом исторического процесса? Но нас особенно интересует, как реализовали авторы учебника эти указания товарища Сталина на конкретно-историческом материале.

Вопрос о том, когда кончается буржуазная революция XVIII в. во Франции, долго оставался спорным, во всяком случае во всех наших вузовских и комвузовских аудиториях. Сейчас вопрос о наполеоновских войнах, о том, когда кончается французская революция, в свете тех установок, которые нам даны ЦК, разрешается сравнительно легко. Но все дело в том, как эта схема применена на конкретном материале.

Далее встает вопрос относительно периодизации внутри больших периодов. Для конкретизации вопроса можно взять замечательный материал у товарища Сталина. В "Основах ленинизма", говоря главным образом об истории нашей революции (методологически это имеет непосредственное отношение к истории Запада), товарищ Сталин показывает, что основа периодизации - вопросы стратегии и тактики. "Наша революция, - пишет т. Сталин, - пережила уже два этапа и вступила после Октябрьского переворота в третий этап. Сообразно с этим менялась стратегия. Первый этап - 1903 г. - февраль 1917 г.". Далее идет разъяснение того, какое содержание мы должны вложить при определении сущности того или другого этапа. "Цель - сломить царизм, ликвидировать полностью пережитки средневековья. Основная сила революции - пролетариат. Ближайший резерв - крестьянство. Направление основного удара: изоляция либерально-монархической буржуазии, старающейся овладеть крестьянством и ликвидировать революцию путем соглашения, с царизмом. План расположения сил: союз рабочего класса с крестьянством"19 . Это в пределах одного периода. Тот же метод проводится при анализе особенностей всех остальных периодов. Вот классический образец исторической периодизации. Этот метод должен быть положен в основу построения учебника.

Е. Пашуканис. Выход учебника, над которым идет работа, явится крупным событием. Учебник прочтет с большой пользой каждый партиец: главная причина этого - указания товарища Сталина, которые дают четкие контуры для понимания всего исторического процесса в целом. Значение этой работы особенно ярко вырисовывается в сравнении с тем, что представляет собой сейчас буржуазная историография. Если буржуазные политики вроде Болдуина говорят, что чувствуют себя в Европе как в сумасшедшем доме, то вполне понятно, что те ученые, которые должны дать "теорию" этой буржуазной политики в своих "исторических" трудах, ищут выхода или в мистике, или в отрицании прогресса, в отрицании закономерностей и т. д. и т. п.

В центре указаний товарища Сталина - вопрос о месте Октябрьской социалистической революции. Это основное указание поможет историкам справиться со многими трудностями.

(Далее Е. Пашуканис сделал ряд замечаний по отдельным вопросам работы над учебником: о внешней политике царской России, о различии между буржуазно-демократической и буржуазной революциями, о роли Японии как субъекта империалистической политики, о современной Турции.)


19 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 10-е, 1934 г., с. 51 - 52.

стр. 105

Заключительное слово Н. Лукина

Я разделяю мотивировку, данную т. Далиным для разграничения буржуазной и буржуазно-демократической революций, и хотел бы сделать только два небольших дополнения. Во-первых, при характеристике, например буржуазной революции во Франции конца XVIII в., придется иметь в виду, что на разных этапах эта революция является сначала буржуазной, а затем буржуазно-демократической революцией, каковой она становится на этапе якобинской диктатуры, когда действовал Конвент, опираясь на плебейские элементы города и деревни, когда революционное правительство организовало оборону, налаживало хозяйство внутри страны, опираясь на самые широкие массы, и под давлением этих масс проводило в жизнь свои мероприятия, например, в области продовольственной политики.

У некоторых товарищей (не из нашего коллектива) возникает сомнение при чтении нашего конспекта в том его месте, где мы характеризуем Великую французскую революцию, с одной стороны, как буржуазную, а с другой - как буржуазно-демократическую. Всякая буржуазно-демократическая революция в тоже время есть и революция буржуазная, но, конечно, не всякая буржуазная революция есть буржуазно-демократическая революция. Если мы будем рассматривать Великую французскую революцию с точки зрения широкого участия масс, то, конечно, эти массы наложили свою печать на важнейшие ее периоды, и поэтому мы говорим о ней как о революции буржуазно-демократической. Но если мы будем рассматривать ту же Великую французскую революцию в ином аспекте, с точки зрения того, "какой класс стоит в центре эпохи, определяя главное ее содержание", в интересах какого класса совершается данный переворот, иначе говоря - если мы подойдем к ней с точки зрения того, что отличает ее от революции социалистической, - мы должны будем характеризовать ее как революцию буржуазную. Никакого противоречия здесь нет. Это есть диалектика жизни, диалектика самой истории.

Тов. Фридлянд преуменьшает роль расизма в фашистских построениях. Сказать, что расизмом оперировали главным образом политики, а для историков это - вещь второстепенная, нельзя. Возьмем ли мы "социологические" построения современного фашизма, начиная от Шпенглера и кончая Брейзигом, - мы увидим, какое громадное значение имеет эта расистская концепция, в том числе и в вопросах периодизации.

Трельч, несмотря на свою относительную прогрессивность, по сравнению с целым рядом философов и социологов недавней Германии, в вопросе о замкнутости культурно-исторических типов все же прокладывает дорогу Шпенглеру и Ко . Есть еще один общий пункт, который их сближает, - идея "европейско-американского человечества", полное низведение на второстепенную роль всех колониальных народов.

Тов. Фридлянд утверждает, будто нет таких историков и социологов, которые отрицают "мировую" историю. Но я привел ведь пример Сэ. Что касается того, насколько эта "теория" проводится на деле, то я вам постарался дать обобщающую характеристику, исходя из целого ряда "Weltgeschichte", написанных за последнее время в разных странах. Здесь концепция "всемирной" истории приобретает совершенно специфическую националистическую окраску, в зависимости от того, где эти "Weltgeschichte" пишутся. Например, в германских исторических обзорах этого типа новая "плодотворная" историческая эра начинается с 400-го года, потому что германские народы берут на себя "руководство историческим процессом", и т. п.

Я не согласен с т. Фридляндом по вопросу о характеристике обще-

стр. 106

ственного строя Англии. Нельзя утверждать, будто в Англии в конце XVIII в. господствовал абсолютистско-феодальный режим, как было у него написано и как он и сегодня, видимо, продолжает утверждать. Что же выходит? В этой стране произошли две революции, благодаря им промышленный переворот произошел здесь раньше, чем в других странах. В конце XVIII в. здесь совершенно иная расстановка классовых сил, чем на континенте Европы. Нельзя сравнивать и пережитки феодализма в Англии конца XVIII в. с пережитками феодализма во Франции: в Англии коммутация повинностей происходила в XIV в., а во Франции еще накануне революции имели место остатки серважа. Это - вещи глубоко различные. А если вы все "покроете" термином "абсолютистско-феодальный строй" то получится ошибочная картина. Выйдет, что абсолютистско-феодальный строй господствовал и во Франции, и в тогдашней Пруссии, и в тогдашней Англии. В английском политическом строе центр тяжести в результате двух революций переместился от короля к парламенту, что явилось правовым выражением того, что центр тяжести в соотношении классов изменился в сторону обуржуазившегося дворянского землевладения и верхушек буржуазии. Это - очень серьезное обстоятельство. Если бы во Франции было такое положение, как в Англии, то Великая французская революция просто не имела бы под собой почвы в "конце XVIII в. Еще раз: нельзя игнорировать парламентское развитие Англии, добытое двумя революциями. Тов. Фридлянд характеризует режим Георга III просто как абсолютизм, тогда как это была попытка возврата к абсолютизму, которая кончилась для Георга III крайне неудачно.

Тов. Лурье я отвечу, что я сообщил здесь об указаниях товарища Сталина и пытался дать некоторое обоснование этой новой периодизации на конкретно-историческом материале. Судить о том, как будут конкретно воплощены в жизнь эти указания, можно будет только на основании самого учебника; сейчас у нас написаны только отдельные главы.

Интересен ряд вопросов частного порядка, которые поднял т. Пашуканис. В нашем учебнике фигурируют не только Япония, но специальная глава посвящена турецкой, китайской и персидской революциям. Как раз этот момент и выдвигает Ленин в своей периодизации, говоря, что на Востоке начался период величайших бурь и потрясений; это нашло свое отражение в учебнике.

Турция для известного периода эпохи империализма является полуколонией в гораздо большей степени, чем царская Россия. Осветить социальную природу кемалистского переворота и сущность современного политического режима в Турции - задача сложная. Но во всей полноте этот вопрос должен быть освещен, разумеется, в учебнике по новой истории колониальных и зависимых стран.

 


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/Преподавание-истории-О-РАБОТЕ-НАД-УЧЕБНИКОМ-ПО-НОВОЙ-ИСТОРИИ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Lidia BasmanovaКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Basmanova

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Преподавание истории. О РАБОТЕ НАД УЧЕБНИКОМ ПО НОВОЙ ИСТОРИИ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 22.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/Преподавание-истории-О-РАБОТЕ-НАД-УЧЕБНИКОМ-ПО-НОВОЙ-ИСТОРИИ (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Lidia Basmanova
Vladivostok, Россия
853 просмотров рейтинг
22.08.2015 (3142 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
Вчера · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
4 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
5 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
6 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
9 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
Преподавание истории. О РАБОТЕ НАД УЧЕБНИКОМ ПО НОВОЙ ИСТОРИИ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android