Иллюстрации:
Libmonster ID: RU-7058
Автор(ы) публикации: Л. ЛЕХТБЛАУ

I

В "Манифесте коммунистической партии" К. Маркс и Ф. Энгельс писали: "Призрак бродит по Европе - призрак коммунизма. Все силы старой Европы объединились для священной травли этого призрака: папа и царь, Меттерних и Гизо, французские радикалы и немецкие полицейские". Несколькими строками ниже авторы "Манифеста" указывали, что "коммунизм признается уже силою всеми европейскими властями".

"Коммунистический манифест" появился в самый разгар революционных событий 1848 года. Первое издание на немецком языке вышло незадолго до февральской революции во Франции, следующее издание совпало с мартовской революцией в Германии и Италии, затем издание на французском языке вышло почти накануне июньского восстания в Париже. В то время когда вся Западная Европа содрогалась от мощных ударов революционной бури, оплотом контрреволюции и реакции была царская Россия. Царизм был жандармом Европы. В России, особенно после 1848 г., не только коммунизм или социализм, но даже малейшее проявление либерального вольномыслия считалось тягчайшим преступлением и влекло за собой суровые наказания. Было принято думать, что русское общество настолько чуждо идей возникавшего коммунистического учения, что, по словам Маркса и Энгельса, еще в 60-х гг. издание первого русского перевода "Коммунистического манифеста" "могло казаться для Запада не более как литературным курьезом"1 .

Маркс и Энгельс не могли, конечно, знать, какой невероятный страх вызвал коммунизм у Николая I и господствующих классов тогдашней России. Материалы, извлеченные на свет из архивных тайников и опубликованные в начале XX в., много лет спустя после смерти основоположников научного коммунизма, показывают, что правительство и господствующие классы России необычайно скоро почувствовали, что коммунизм - страшная для них сила. Отсюда понятно, почему уже с 40-х годов началась остервенелая борьба царизма с коммунистическими идеями. Материалы эти убеждают еще в том, что несмотря на все препятствия и полицейские репрессии революционные идеи и, в частности, идеи коммунизма уже в 1848 и ближайшие к нему годы нашли значительное число сторонников в широких кругах русского общества.

Приближенный Николая I барон М. А. Корф, активнейший реакционер, признавал впоследствии в своих записках, что "шум бурного моря, взволновавший в это время Европу, явственно, несмотря на все вырезки из газет, доносился и до Петербурга". "В училищах являлись разные партии, между ними и партия красных, мечтавших о республике даже и для России"2 .


1 "Манифест коммунистической партии", стр. 35. Партиздат ЦК ВКП(б). 1935.

2 "Русская старина" за 1900 год. Т. 101, стр. 561, 568.

стр. 3

"Призрак коммунизма" везде и всюду мерещился царю, жандармам, царедворцам и просто благонамеренным служителям трона. Современник событий 1848 г., пострадавший от цензуры академик К. С. Веселовский писал в своих воспоминаниях, как воспринималось в то время понятие "коммунизм": "Коммунизм, перешедший из книг на улицу, стал лозунгом, под знаменем которого вербовались распоряжавшиеся тогда судьбою Франции уличные массы... С этих-то пор слово "коммунизм" получило у нас значение какого-то пугала, как обозначение чего-то страшного, грозящего какими-то опасностями для государственного спокойствия, и чем меньше понимали настоящий смысл этого термина, тем больший страх внушался этим вокабулом"1 .

Отчетливо проступает тенденция борьбы царизма с революционными идеями в системе цензурных репрессий, которые стали особенно свирепыми с 1848 года.

II

Революционные события 1848 г. вызвали невиданную активность правительственного аппарата и его агентов. В Петербурге к царю полетели десятки доносов, докладов, проектов и пр. Бывший попечитель Московского университета граф С. Г. Строганов и барон М. А. Корф, пожелавшие выслужиться и навредить своему врагу С. С. Уварову, тогдашнему министру народного просвещения, каждый в отдельности подали Николаю I доклады-доносы. В этих доносах в самых тревожных тонах обращалось внимание царя на страшную опасность проникающих в Россию из Европы "коммунистических и социалистических идей", которым якобы Уваров никак не противодействует2 .

М. А. Корф в своих "Записках" указывал, что "опасные коммунистические идеи" тогдашних передовых журналов заставили его серьезно "встревожиться" за судьбы общества.

"Среди жгучей тревоги, вдруг всеми нами овладевшей вследствие парижских вестей, - пишет он, - нельзя было не обратить внимания на нашу журналистику, в особенности же на два журнала: "Отечественные записки" и "Современник". Оба, пользуясь малоразумием тогдашней цензуры, позволяли себе печатать бог знает что, и по проповедуемым ими под разными иносказательными, но очень прозрачными для посвященных формами коммунистические идеи могли сделаться небезопасными для общественного спокойствия"3 .

Николай I, смертельно напуганный революцией, не преминул, конечно, внять советам своих вельмож. Результатом этого явилось учреждение в начале 1848 г. известного секретного комитета под председательством морского министра Меньшикова (отсюда название "Меньшиковский комитет") и затем еще более строгого чрезвычайного "Комитета 2 апреля" под председательством Бутурлина ("Бутурлинский комитет"). В обязанность этих комитетов входила строжайшая цензура и надзор за всеми русскими и прибывающими в Россию иностранными печатными изданиями. Борьба с коммунизмом фигурировала как едва ли не одна из основных задач комитетов.

Вот что пишет в своем любопытном "Дневнике" о "Комитете 2 апреля" цензор Никитенко: "Постепенно выяснилось, что комитет учрежден для исследования нынешнего направления русской литературы, преимущественно журналов, и для выработки мер обуздания ее на будущее время. Панический страх овладел умами. Распространились слухи, что комитет особенно занят отыскиванием вредных идей коммунизма, социализма и всякого либерализма, истолкованием их и измыш-


1 Веселовский К. "Отголоски старой памяти". "Русская старина" за октябрь 1899 г., стр. 9 - 10.

2 Никитенко А. "Дневник и записки". Т. I, стр. 495. СПБ. 1893.

3 "Русская старина" за 1900 год. Т. 101, стр. 571.

стр. 4

лением наказаний лицам, которые излагали их печатно или с ведома которых они проникали в публику. "Отечественные записки" и "Современник", как водится, поставлены были во главе виновников распространения этих идей. Ни от кого не требовали объяснений, никому не дали знать, в чем его обвиняют, а между тем обвинения были тяжкие. Ужас овладел всеми мыслящими и пишущими"1 .

Чего опасался царизм, довольно убедительно показывает инцидент с газетой "Русский инвалид". За незначительное упоминание о революционных событиях в Европе, особенно за то, что газета посмела сообщить о студенческих волнениях в Киле и назвать храбрыми руководителей повстанцев, было затеяно серьезное дело о "политической неблагонадежности" редакторов "Русского инвалида". Но самым преступным сочтено было то, что газета представила возможность хоть мало-мальски ознакомиться с европейскими событиями читателям из низших классов общества, из народа. Это обвинение вполне откровенно сформулировал сам председатель "Комитета 2 апреля" Бутурлин.

"Государь император изволил заметить, что если настоящие события на западе Европы, - писал он 25 апреля в инструкции министру просвещения Уварову, - возбуждают во всей мыслящей и благоразумной части нашей публики одно справедливое омерзение, то необходимо всячески охранять и низшие классы от распространения между ними круга идей, ныне, благодаря бога, совершенно еще им чуждых, а в сем отношении нельзя не обратить внимания, что русские газеты читаются и всеми мелкими чиновниками, и на частном дворе, и в трактирах, и в лакейских, рассыпаясь таким образом между сотнями тысяч читателей, для которых все это свято, как закон, по тому уж одному, что оно печатное. В таком смысле нет, без сомнения, никакой пользы и надобности, чтобы эти многочисленные читатели, из коих самая большая часть стоит на низшей степени образования и общественной лестницы, знали, например, что в Париже трон выброшен в окно и всенародно сожжен, или читали те коммунистские выходки, те опасные лжеумствования, которыми теперь так обилуют заграничные журналы"2 .

Само собой разумеется, что при таких драконовых мерах против совершенно безобидной прессы "коммунистический" характер не мог не быть приписываем всякому вообще проявлению общественной деятельности и прежде всего политической деятельности. Так и случилось, когда возникло дело петрашевцев. Выследивший петрашевцев и давший свое заключение об их деятельности чиновник министерства внутренних дел И. П. Липранди особенно приналег на известный "Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка" Петрашевского, изданный им под псевдонимом Николая Кириллова. Это был программный документ, своего рода манифест кружка Буташевича - Петрашевского. В этом "Словаре" Липранди нашел, что "издатель имел дерзость напечатать бесчисленное множество наполненных ядом социализма, коммунизма, небывалых в русском языке строк, имевших целью водворение свободы и уничтожение частной собственности"3 . Это мнение послужило важным аргументом обвинения участников кружка Петрашевского и повлекло за собой их суровое осуждение к многолетнему тюремному заключению и каторге.

М. А. Корф также нашел, что пропаганда петрашевцев носила "коммунистический" характер. Цель петрашевцев он изображает в своих "Записках" следующим образом: "Цель замысла была - изменить общественное наше устройство по образцу западных понятий, приготовив


1 Никитенко А. "Дневник и записки". Т. I, стр. 493 - 494.

2 Цит. Лемке М. "Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия", стр. 210. СПБ. 1904.

3 "Русская старина" за июнь 1872 г., стр. 82.

стр. 5

сперва к тому умы посредством распространения коммунистических и социальных сочинений"1 .

Целый ряд документов следственной комиссии по делу петрашевцев заполнен непрестанными упоминаниями о "коммунизме", "социализме", "либерализме" и пр. Между этими определениями зачастую не делается никакого различия. Это отражает характер тогдашнего политического террора, неуверенность господствующего класса в прочности своей власти, готового даже малейшее проявление либерализма отожествлять с коммунизмом. Не всегда, однако, имело место такое неразличение революционных теорий и либерализма. Некоторые правительственные документы свидетельствуют, что кое-кто в руководящих сферах Петербурга довольно отчетливо различал течение европейской революционной мысли. Укажем, к примеру, выработанное министерством просвещения "Наставление" ректору и деканам юридического и первого отделения философского, факультетов. Это "Наставление" было составлено в октябре 1849 г. и являлось широкой программой мероприятий по ограждению университетов от проникновения в них революционных идей, главным образом коммунистических. Приведем некоторые наиболее любопытные параграфы этой программы. Терминология и истолкования ее обнаруживают в составителях "Наставления" обстоятельное знакомство с положением дел в революционной Европе того времени:

"§ 5. В ректоре и деканах предполагается ясное понятие о возникших в наше время, преимущественно во Франции, разных политико-экономических систем, каковы сен-симонисты, фурьеристы, социалисты и коммунисты, в особенности о двух последних, играющих столь важную роль в современных событиях на западе Европы. Основная мысль их, как известно, есть достижение всеми возможными средствами безусловного равенства. Объявив непримиримую войну всему, что возвышается над безземельной и бездольной чернью, коммунизм нагло подводит под свой железный уровень все состояния, с уничтожением всяких отличий породы, заслуг, богатства и даже ума. Следя внимательно за развитием столь гибельного и по несчастью преуспевающего мнения в Европе, ректор и деканы будут тщательно отсекать в рассматриваемых ими программах и воспрещать в устном преподавании с кафедр все, что может даже и косвенно содействовать к распространению у нас этих разрушительных начал или служить им некоторою опорою. К сему относятся рассуждения, имеющие целью унизить достоинство и пользу какого бы то ни было сословия в государстве или поколебать установленные законами отношения между разными состояниями, двусмысленные или сомнительные намеки насчет несбыточных теорий об общности капиталов и недвижимых имуществ, - одним словом, всякого рода попытки притязания пролетариев к общественной и частной собственности.

§ 6. С этим же намерением и в видах охранения внутреннего в России спокойствия, ректор и деканы недозволяют в лекциях профессоров изъявлять в неумеренных выражениях сожаление о состоянии крепостных крестьян, говорить с преувеличением о злоупотреблении власти помещиков или доказывать, что перемена в отношениях первых к последним была бы полезна для государства"2 .

В этом параграфе опасения о влиянии на юные умы студентов "несбыточных разрушительных теорий", как видим, конкретизированы уже применительно к русской действительности. Здесь неплохо обнаруживается, чего, собственно, боялись "охранители спокойствия", - это уничтожения крепостного права и власти помещиков.


1 "Русская старина" за 1900 год. Т. 102, стр. 278.

2 Скабичевский А. М. "Очерки истории русской цензуры", стр. 342 - 343. СПБ. 1892.

стр. 6

III

Пристальное внимание царя и пресловутого жандармского "III отделения собственной его величества канцелярии" в связи с европейскими событиями 1848 г. привлекла литература и литературные кружки.

"Память о катастрофе 1825 г. (т. е. о восстании декабристов. - Л. Л.) была еще свежа, - указывает историк министерства внутренних дел С. Адрианов, - а мнения, господствовавшие в некоторых наших литературных кружках, казались органически связанными с крайними учениями французских теоретиков. Поэтому состоялось высочайшее повеление принять энергичные и решительные меры против наплыва в Россию разрушительных теорий"1 .

На литературу смотрели как на безусловно "вредный", "разрушительный" проводник идей социализма и коммунизма. Эту официальную точку зрения находим в специально составленном министерством внутренних дел секретном "Очерке направления различных отраслей русской словесности". Авторы очерка, литературные жандармы, указывают, что изданное в период сороковых годов значительное количество литературных произведений содержит в себе "дух материализма, социализма и разных утопий, разлагающих семейный союз и нравственность".

"Всматриваясь внимательно в характер литературы этого времени, - говорят далее авторы "Очерка", - нельзя не заметить еще как в лирике, так и в драме и повести ясное стремление пропагандировать утопии социализма и коммунизма, намерение во что бы то ни стало унизить одно сословие насчет другого"2 .

Не мудрено, что при таком взгляде на литературу в разряд "коммунистических бунтарей" легко зачислялись критики и писатели, осмелившиеся высказать где-либо в своих произведениях мало-мальски свободную, самостоятельную мысль. "Коммунистическими" оказались в первую очередь, конечно, взгляды Белинского.

Еще в марте 1846 г. небезызвестный полицейский шпион в литературе Фаддей Булгарин подал в III отделение "записку": "Социалисм, коммунисм и пантеисм в России за последнее 25-летие". Автор "записки", чтобы припугнуть руководителей охранки, Орлова и Дубельта, и тем самым ускорить расправу со своими врагами, старался изобразить дело так, что в России вот-вот произойдет "коммунистический и безбожный переворот". Очагом заговора Булгарин считал журнал "Отечественные записки", а главными заговорщиками - Краевского и Белинского. "Журнал "Отечественные записки", - писал Булгарин в своем доносе, - издаваемый явно, без всякого укрывательства в духе коммунисма, социалисма и пантеисма, произвел в России такое действие, какого никогда не бывало. С одной стороны, раздается вопль людей благонамеренных и истинных христиан, которые не постигают, как правительство может терпеть такой журнал; с другой стороны, разорившееся и развратное дворянство, безрассудное юношество и огромный класс, ежедневно умножающийся, людей, которым нечего терять и в перевороте есть надежда все получить - кантонисты, семинаристы, дети бедных чиновников и проч. и проч., - почитают "Отечественные записки" своим евангелием, а Краевского и первого его министра - Белинского (выгнанного московского студента) - апостолами"3 .

В феврале 1848 г. в III отделение был подан кем-то еще донос (вероятно, тем же Булгариным. - Л. Л.) , в котором указывалось, что "Бе-


1 Адрианов С. "Министерство внутренних дел. Исторический очерк", стр. 101. 1902.

2 Собрание материалов о направлении различных отраслей русской словесности за последнее десятилетие и отечественной журналистики за 1863 и 1864 гг., стр. III - IV. СПБ. 1865.

3 Лемке М. "Николаевские жандармы и литература 1826 - 1855 гг.", стр. 303. СПБ. 1909.

стр. 7

линский всегда обращал на себя внимание резкостью суждений о прежних писателях наших, не признавая почти никаких достоинств ни в Ломоносове, ни в Державине, ни в Жуковском, ни во всех прочих литераторах и этим оскорбляет чувство тех, которые питают уважение к нашим старым писателям. Это мнение разделяют с Белинским Краевский и почти все молодые писатели наши, которые дошли до того, что считают за ничто всякую старую знаменитость. С одной стороны, это - дело литературное, зависящее от мнений, но с другой - оно может сделаться важным по своим последствиям. Нет сомнения, что Белинский и его последователи пишут таким образом только для того, чтобы придать больший интерес статьям своим, и нисколько не имеют в виду коммунизма, но в их сочинениях есть что-то похожее на коммунизм, и молодое поколение может от них сделаться вполне коммунистическим"1 .

Но таково было не только частное мнение доносчика. В докладе царю шеф корпуса жандармов Орлов еще шире развил мысли, выраженные в "записке" его агента. Делая обзор русской прессы, Орлов указывал на политическую опасность, которую представляет чтение многих статей в тогдашних журналах и литературных произведений. "При поверхностном взгляде без соображения с общею мыслью сочинения, - говорит он, - читатель может подумать, что тут дело идет о чем-либо политическом или коммунизме, что наши молодые люди идут по следам успехов Запада в революционных мыслях, в порче нравственности, тогда как, вникнув в точный смысл наших писателей, всякий убедится, что они рассуждают только об успехах науки и словесности. Нет сомнения, что Белинский и Краевский и их последователи пишут таким образом единственно для того, чтобы придать больший интерес статьям своим, и нисколько не имеют в виду ни политики, ни коммунизма, но в молодом поколении они могут поселить мысли о политических вопросах Запада и коммунизме".

Учитывая все это, Орлов считал, что одной из наиболее эффективных мер являлось бы усиление строгости цензурного устава и надзора за цензорами, чтобы "они не пропускали к напечатанию не только прямо преступных мыслей, но даже коммунистических и политических намеков, сомнительных выражений о стремлениях к вопросам Запада"2 .

Насколько "призрак коммунизма" страшил русское правительство, наглядно видно и из многих дипломатических документов, относящихся к периоду революции 1848 года. Словом "коммунизм" пестрят дипломатические депеши русского посла в Париже Киселева. В одной из депеш (5 февраля 1848 г.) он сообщает, что оппозиция в палате депутатов, возглавляемая Тьером (будущим душителем Парижской коммуны), "хочет вернуть страну ко временам самых ужасных и самых ненавистных деяний Конвента, приспособив тактику его к теперешним идеям коммунизма и других разрушительных сект". Когда началась февральская революция, Киселев сейчас же сообщил в Петербург: "У всех одно опасение: как бы коммунизм не оказался сильнее республики".

Разумеется, эти сообщения все более усиливали тревожные настроения Николая I. И он лично в свою очередь несмотря на пренебрежение ко всему "республиканскому" не замедлил, однако, после июньского восстания отправить благодарственный рескрипт палачу парижских рабочих, "республиканскому генералу" Кавеньяку, за "спасение Франции от опасности торжества разрушительных идей коммунизма"3 .


1 Цит. Лемке М. "Николаевские жандармы и литература 1826 - 1855 гг.", стр. 174.

2 Там же, стр. 176 - 177.

3 См. Покровский М. "Ламартин, Кавеньяк и Николай I". "Сборник к 75-летию революции 1848 г.", стр. 65 - 86. М. 1923.

стр. 8

IV

Как на одно из характерных явлений, свидетельствующее также о степени знакомства в те годы русского общества с "коммунизмом", можно указать на то, что даже в "Справочном энциклопедическом словаре" 1848 г. имеется объяснение (разумеется, тенденциозно-извращенное) слов "коммунизм", "коммунисты", хотя вовсе отсутствует объяснение слов "социализм" и "социалисты". В этом же "Словаре" Маркс и Энгельс названы "главнейшими проповедниками нового германского материализма и коммунизма"1 . Это едва ли не самое раннее легальное упоминание имен Маркса и Энгельса в России.

Имя Маркса стало известным с начала 1844 г. в кругах III отделения и, несомненно, самому Николаю I по донесениям из Парижа тайного царского агента Якова Толстого. В донесении от 4 (16) марта 1844 г. Толстой подробно информировал свое петербургское начальство об издании Марксом и Руге журнала "Deutsch-französische Jahrbücher" и даже прислал в Петербург один экземпляр "Ежегодника". Привожу из указанного донесения извлечение, касающееся Маркса. "Несколько немецких писателей, - пишет Толстой, - высланных за революционные убеждения из Германии и нашедших себе убежище в Париже, основали здесь журнал "Deutsch-französische Jahrbücher" под редакцией профессоров Руге и Маркса. Предприняли они это издание для того, чтобы, пользуясь существующей во Франции свободой печати, распространять в Германии свои разрушительные теории, а также чтобы, наводняя Германию издаваемым ими журналом, выместить свою личную злобу на нее. Два недавно вышедших номера заполнены гнусными подстрекательствами и опорочением всего, что достойно самого высокого уважения: ничему нет пощады, нет для этих людей ничего святого! Возмутительные по своему содержанию статьи направлены против королей Пруссии и Баварии. Прусский посланник граф фон Арним, вполне основательно возмущенный появлением такого журнала, обратился к французскому правительству с просьбой принять меры воздействия против авторов этих гнусных разглагольствований. По его настоянию, г. Гизо, вызвав к себе обоих редакторов журнала, пригрозил, что прикажет препроводить их по этапу на границу Пруссии, а там передать их в распоряжение прусских жандармов, - закон предоставляет правительству право принимать подобные меры по отношению к эмигрантам. Примененное г. Гизо средство вполне достигло цели - издание прекратилось, "о первые два номера в тот же день были увезены из типографии, их продавали затем по очень высокой цене, и значительная часть экземпляров проникла в Германию. Мне удалось достать один экземпляр, и в виду того, что в нем много любопытного, я позволю себе препроводить его вашему сиятельству"2 .

Присланный Толстым экземпляр "Немецко-французского ежегодника" хранится при деле3 .

Толстой много приврал в своем донесении. Известно, что издание "Немецко-французского ежегодника" прекратилось не из-за запрета французских властей, а вследствие расхождений между Марксом и Руге и из-за трудностей распространения книги в Германии. Неверно также сообщение Толстого, будто Маркс и Руге были вызваны к Гизо. Прусский посланник, правда, добивался запрещения "Ежегодника" и высылки его редакторов, но потерпел в то время, повидимому, неудачу. Маркс был выслан из Парижа гораздо позже прекращения издания, в феврале 1845 года.


1 "Справочный энциклопедический словарь" под редакцией Старчевского А. Т. XI, стр. 139. СПБ. 1848.

2 Цит. по публикации акад. Е. Тарле. "Литературное наследство" за 1937 год. N 31 - 32, стр. 105.

3 Дело III отд., I эксп., N 191; лит. Е; лл. 136 - 138.

стр. 9

О деятельности Маркса Толстой доносит и в "записке" "О положении дел в Швейцарии" 17/II - 1/III 1846 года.

Он всячески расписывает ужасы "коммунистической пропаганды", охватившей всю Швейцарию. Здесь, по его мнению, зреет страшный революционный заговор, готовится 30-тысячная армия революционных активистов ("младогерманцев"), производится огромная масса оружия и пр.

"В Невшателье правительство захватило документ одного тайного общества, которое называло себя "Тайная пропаганда молодой Германии". Многочисленные клубы, организованные в Швейцарии несколько лет назад, являются по своим идеям коммунистическими. Это роковое учение, стремящееся уничтожить все устои общества, не имея возможности беспрепятственно действовать в Германии, где его легко бы подавили, перенесло свой центр в более свободную страну, где надзоры властей слабее, и теперь выросло до колоссальных размеров"1 .

Толстой, далее, излагает содержание философского учения, которым руководствуются революционеры. Главарями проповедников коммунистического учения Толстой называет Руге и Маркса:

"Нынешние реформаторы основывают свое учение на философии. В продолжение долгих лет учение это скрывалось туманным метафизическим языком, недоступным обыкновенному мышлению, и ускользало от правительственного глаза. Теперь это учение упрощено и доступно всем, оно проникает во все классы общества и угрожает вспыхнуть как порох, уничтожая самое святое: религию, монархию, социальные порядки и семейные устои. Новые реформаторы в своих писаниях, речах и действиях все ставят под вопросом.

Среди проповедников безбожья, неподчинения и беспорядков особенно выделяются господа Руге и Маркс"2 .

Сообщая некоторые биографические данные о Руге, Толстой указывает, что последний, прибыв в Париж, начал совместную деятельность с Марксом:

"Он (Руге) отправился в Париж и примкнул к Марксу, прежнему редактору одного крамольного листка, "Рейнская газета", начал издавать совместно с ним "Немецко-французское обозрение" (Deutsch-Französische Revue). Первый выпуск этого злобного издания содержит самые оскорбительные обвинения против суверенов и правительств Германии. Прусский посланник, справедливо задетый этим опасным изданием, обратился по этому поводу с протестом к господину Гизо и потребовал запрета. Французское правительство поспешило удовлетворить этот протест, и, согласно закону от 25-го вандемьера VI года Республики, Руге и более десятка его единомышленников, все немецкие беженцы, были изгнаны с французской территории"3 .

Имя Маркса в эти же годы неоднократно фигурирует в делах III отделения. В начале 1850 г. в III отделение по ложному доносу некоего доктора Манна (он же Стениш) возникло большое дело о панславистском обществе "Юная Россия", ставившем себе якобы целью свержение самодержавия и провозглашение в России республиканского строя. Доносчик, интриговавший русское правительство этим заговором, сообщает, между прочим, что председателями "революционного правления" общества в Брюсселе являются Лелевель и Маркс. Манн присылал в III отделение добытые им якобы письма участников общества. Он доставил также записную книжку "Регистр" общества, где, между прочим, имеется подделанный отчет Маркса председателю Конвента Арнольду Руге. Фаль-


1 Дело III отд., I эксп., N 191; лит. Д, лл. 21 - 22 (перевод с французского). Публикуется впервые по материалам Государственного архива революции.

2 Дело III отд., I эксп., N 191, лит. Д; лл. 24 - 25.

3 Дело III отд., I эксп., N 191; лит. Д; л. 26.

стр. 10

шивка была состряпана настолько неуклюже, что даже сам Николай I на докладе Дубельта 25 августа 3850 г, по поводу доноса Манна наложил резолюцию: "Явная плутня"1 .

Во всяком случае, это дело лишний раз привлекло внимание русского правительства к деятельности Маркса. Эту деятельность, как свидетельствует другой документ, приказано было "иметь в виду".

В делах III отделения хранится "Список лиц, о которых упоминается в полученных из-за границы сведениях в продолжение 1850 г. и которых приказано иметь в виду" ("Дело о разных лицах, принимающих участие в политических переворотах").

Имя Маркса упоминается здесь дважды2 . В первый раз среди других лиц со следующей характеристикой: Струве, Маркс, Блинд - германские пропагаторы в Лондоне, которые стараются действовать на Германию посредством сочинений.

Во второй раз наряду с Энгельсом и др.: Маркс, Вольф, Энгельс, Зейлер - члены германского клуба в Лондоне.

Имена Маркса и Энгельса были, таким образом, уже в 40-е годы хорошо известны в руководящих сферах Петербурга.

V

Борьба с "коммунизмом" продолжала стоять в центре внимания царя и правительства и в начале 50-х годов. Так, в апреле 1850 г. министр просвещения Ширинский-Шихматов представил Николаю I специальный доклад "О средствах для ограждения России от преобладающего в чужих краях духа времени, враждебного монархическим началам, и от заразы коммунистских мнений, стремящихся к ниспровержению оснований гражданского общества"3 . Николай этот доклад целиком одобрил. Цензурные строгости в 50-х годах даже еще более усиливаются по сравнению с предыдущими. Цензура становится как бы более специализованной. Редакторам газет и журналов даются точные инструкции о том, чего нельзя касаться, описывая европейские дела.

Ни под каким видом нельзя было упоминать в печати о "представительных собраниях европейских государств, об их конституциях, выборах, утверждаемых законах, депутатах". Особенно необходимо было "избегать говорить о народной воле, о требованиях и нуждах рабочих классов, о беспорядках, производимых иногда своеволием студентов, о подании голосов солдатами и пр."4 .

Писать, собственно, о европейских событиях считалось вообще излишним. В III отделение поступали различные проекты, добивавшиеся всякими мерами запрета освещать в печати политические события.

В начале 1850 г. Каменский, директор департамента железных дорог, подал Николаю I докладную записку "О направлении народного просвещения и о главных сословиях в России". Наряду с требованиями об ограничении народного просвещения и развития гражданственности Каменский требовал также постоянного и бдительного надзора над русскими журналами и газетами. "В них, - по его мнению, - следовало строжайше воспретить помещение излишних суждений и толков о политике и нелепых теориях европейской идеологии"5 .

За эту, крайне обскурантскую записку царь выразил Каменскому через шефа жандармов Орлова "высочайшую" благодарность, солидаризуясь, таким образом, с идеями автора.


1 Дело III отд., I эксп., N 4, ч. 5-я, 1-е продолжение лл. 1 - 88.

2 Дело III отд., I эксп., N 60, ч. 4-я, л. 1 и обор.

3 См. Лемке М. "Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия", стр. 208. СПБ. 1904.

4 Там же.

5 "Русская старина" за 1903 год. Т. 115, стр. 168.

стр. 11

Придирчивость цензуры принимает прямо чудовищные формы. Подозрительными, наполненными чуть ли не социалистическими идеями оказались произведения Жуковского. Генерал Дубельт, руководитель III отделения, хотя и считал, что произведения и взгляды Жуковского вполне благонамеренны, "тем не менее, - писал он, - вопросы его сочинений, духовные - слишком жизненны и глубоки, политические - слишком развернуты, свежи, нам одновременны, чтобы можно было без опасения и вреда представить их к чтению юной публики. Частое повторение слов: свобода, равенство, реформа, частое возвращение к понятиям: движение века вперед, вечные начала, единство народов, собственность есть кража и тому подобным - останавливают на них внимание читателя и возбуждают деятельность рассудка. Размышления вызывают размышления: звуки - отголоски иногда неверные. Благоразумнее не касаться той струны, которой сотрясение произвело столько разрушительных переворотов в Западном мире и которой вибрация еще колеблет воздух"1 .

Не менее характерен случай с обвинением в неблагонадежности ректора Петербургского университета Плетнева, ревностного слуги самодержавия. В феврале 1850 г. Плетнев в связи с годичным отчетом произнес в университете торжественную речь, в которой, между прочим, без отношения к какому-либо конкретному примеру сказал, что "общества укрепляются и благоденствуют собственными своими постановлениями, естественно возникающими из их местности, истории, из их нравов и потребностей". Это-то место и показалось почему-то страшно кощунственным. И. Н. Анненков, сменивший Бутурлина на посту председателя "Комитета 2 апреля", учуял тут явные признаки "коммунизма". К Николаю I сейчас же полетела длинная реляция с обвинением Плетнева во всех смертных грехах. Приведенное место из речи Плетнева Анненков истолковал следующим образом: "Выражение "собственных постановлений обществ", хотя автор разумеет под ним, вероятно, постановления не заимствованные от других, так темно и неопределенно, что легко может быть принято юными умами в смысле совершенно превратном, даже в смысле конституционной автономии, как законодательства, от воли самих обществ истекающего, которая на Западе началась учением лжефилософов и кончилась коммунизмом".

В той же речи Плетнев сказал далее: "Кто не старается различить предметов, обособленных природою, тот идет к заблуждению".

Этого было достаточно, чтобы обвинить его в проповеди греховного "материализма". "Темнота выражений автора, - писал в своем докладе Анненков, - восходит здесь до совершенной невразумительности; но если принять его фразу в смысле буквальном, то ясно, что различение предметов, обособленных природою, вместо защиты от заблуждений может, скорее, повести к материализму"2 .

Николай I на этой "записке" Анненкова наложил резолюцию: "Справедливо".

Цензура изобилует в это время рядом и более любопытных курьезов. "Пагубные идеи Запада" были замечены, например, в повестушке некоего Бертольда "Профессорша", переведенной с немецкого языка П. Фурманом. В одном месте этой повести говорилось: "Весело пели птицы, не заботясь о том, в чьем саду они пели и кому принадлежали деревья, по сучьям которых они прыгали". Анненков усмотрел в этом "попытку ввести в отечественную литературу чувства, идеи и понятия, несвойственные добрым нравам и нашему государственному и общественному быту"3 .


1 Вяземский. Полное собрание сочинений. Т. IX, стр. 48.

2 "Русская старина" за 1903 год. Т. 115, стр. 433 - 434.

3 Там же, стр. 429.

стр. 12

VI

Любопытные отзывы о событиях 1848 г, встречаются, например, в письмах высшего православного духовенства. Эти письма показывают, что церковники очень внимательно следили за европейскими событиями. Приводим отзыв о них такого крупного церковного деятеля, как московский митрополит Филарет. В одном из писем (от 4 марта 1848 г.) к наместнику Троице-сергиевской лавры Антонию он пишет: "Что делается во Франции, теперь уже читаете в ведомостях. С одной стороны оправдания господня явишася. Филипп корону, поверенную Карлом для хранения, взял себе - и принужден отдать. Оттолкнул наследника и его наследника оттолкнули. Мятежники 1830 г., приятели Гизо, напали на министерский дом Полиньяка. Мятежники 1848 г. напали на министерский дом Гизо, тот же самый. Но затем горе Франция и, вероятно, горе Европе! господь да помилует Россию"1 .

Об угрозе революционного пожара для всей Европы и даже других частей мира говорится и в письме Филарета к А. Н. Муравьеву. Митрополит предостерегает последнего от поездки к "святым местам", в Иерусалим и Константинополь, так как головни революционного пожара могут в этих местах упасть на голову боголюбивого путника.

"Во Франции, - пишет он 14 июня 1848 г., - видны две партии: худая и злая. Теперь на седалищах власти держится более худая, а злая старается ее столкнуть. Если это не удастся, может продолжиться в Европе время не беспокойнее нынешнего. А если удастся, нынешний дым и смрад может обратиться в пожар, и на вашу путническую личность в Константинополе, в Афоне, в Греции могут упасть головни. Ход холеры, так же как и республики (одна на другую похожих) трудно предусматривать"2 .

Церковный пастырь, как видно, был глубоко обеспокоен резолюцией в Европе. В другом письме (от 25 февраля 1849 г.) он считает недостаточными охранительные мероприятия царского правительства по борьбе с революционным движением.

"Европа, - пишет он, - безумствует и страждет. Мы видим и не страшимся идти путем безумия, не вразумляясь "и тем, что уже нас постигло, ни тем, что может нам угрожать".

Странно читать эти отзывы среди всяческих толкований "священного писания", проектов украшений иконостасов, разбора всякого рода церковных дел и пр.

Вся эта борьба с "коммунизмом" не ограничилась только руганью и поношениями в докладных записках, инструкциях, наставлениях министерств и цензурного ведомства. В 50-е годы против "социализма" и "коммунизма" был специально внесен особый параграф в действующий цензурный устав: "Не следует допускать к печати сочинений и статей, излагающих вредные учения социализма и коммунизма, клонящиеся к потрясению или ниспровержению существующего порядка и водворению анархии". Это был вначале II пункт "Временных правил по цензуре", а затем параграф 95 "Устава о цензуре и печати", действовавший едва ли не до 1917 года.


1 "Письма Филарета к архимандриту Антонию", Ч. 3-я, стр. 391. М. 1878.

2 "Письма Филарета, митрополита московского, к А. Н. Муравьеву", стр. 277. Киев. 1869.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/РЕВОЛЮЦИЯ-1848-Г-И-ЦАРСКАЯ-ЦЕНЗУРА

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Svetlana LegostaevaКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Legostaeva

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Л. ЛЕХТБЛАУ, РЕВОЛЮЦИЯ 1848 Г. И ЦАРСКАЯ ЦЕНЗУРА // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 18.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/РЕВОЛЮЦИЯ-1848-Г-И-ЦАРСКАЯ-ЦЕНЗУРА (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Л. ЛЕХТБЛАУ:

Л. ЛЕХТБЛАУ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Svetlana Legostaeva
Yaroslavl, Россия
1654 просмотров рейтинг
18.08.2015 (3146 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
23 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
5 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
6 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
9 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
РЕВОЛЮЦИЯ 1848 Г. И ЦАРСКАЯ ЦЕНЗУРА
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android