Кирилл Афанасьевич Мерецков родился 26 мая (7 июня) 1897 г. в семье бедного крестьянина из деревни Назарьево Зарайского уезда на стыке Рязанской, Тульской и Московской губерний. Как и многие его сверстники, он сызмальства трудился в поле, батрачил на помещика. Окончил 4-го- дичную земскую школу, а 15-летним подростком уехал в Москву на заработки. Здесь он обучался слесарному делу в мастерских братьев Ха- ваевых, на металлозаводе торгового дома Бордорф, кузнечно-слесарной фабрике "Макс Леман", в мастерских при Промышленном училище (одновременно учился в "Городских Миусских вечерних и воскресных классах для взрослых рабочих"), на граммофонной фабрике. Не раз участвовал в рабочих сходках, забастовках, помогал распространять большевистскую газету "Наш путь" и состоял на учете в полиции. С 1915 г., по направлению одного из руководителей московских большевиков инженера и администратора акционерного общества "Гарпиус" Л. Я. Карпова, работал ремонтником аппаратуры на скипидарном заводе Судогодского отделения Товарищества по химической обработке дерева во Владимирской губернии, где продолжал выполнять конспиративные поручения Московского областного бюро РСДРП.

После Февральской революции 1917г. Мерецков явился одним из организаторов Судогодского уездного комитета РСДРП и в мае 1917 г. был избран его секретарем. В июле стал начальником штаба Су дого декой уездной Красной гвардии. После Октябрьской революции был назначен председателем военного отдела исполкома Судогодского Совета и ответственным по делам демобилизации старой армии, участвовал в подавлении антисоветских восстаний в ряде мест Владимирской губернии, а с зимы 1918г.- в организации передела помещичьих земель и создании первых отрядов Красной Армии, служил уездным военкомом. В июле 1918 г. был участником подавления антисоветского мятежа в Муроме, потом стал комиссаром Судогодского отряда в составе 227-го Владимирского полка Красной Армии, сражавшегося с белыми на подступах к Казани. Там был ранен, а после излечения направлен губкомом РКП(б) на обучение в Акаде-

Публикуемый очерк А. Я. Шевеленко готовил к 55-летию победы над фашистской Германией. Он основан на записях, которые автор вел во время бесед с К. Ф. Мерецковым, когда готовил к печати его мемуары. Однако безвременная кончина автора не позволила завершить работу над очерком, который публикуется с некоторыми сокращениями.

стр. 60

мию Генерального штаба - родоначальницу Военной академии имени М. В. Фрунзе.

Мерецков был слушателем первого набора этой академии- с осени 1918 по осень 1921 г., и после успешного ее окончания был аттестован на должность командира бригады. В промежутках между учебными курсами он дважды проходил - летом 1919 и летом 1920 г. - боевую стажировку на фронтах: служил помощником начальника штаба 14-й дивизии 9-й армии Южного фронта, воевавшей с деникинцами на Дону (там был вновь ранен), и помощником начальника штаба 4-й кавалерийской (где его снова ранили) и 6-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии, сражавшейся с польскими войсками на Юго-Западном фронте. Одно время исполнял обязанности начальника штаба 6-й кавдивизии. Затем 24-летний комбриг Мерецков служил в Петроградской отдельной учебной бригаде, находился в распоряжении Главного штаба РККА, был начальником штаба стоявшей в Белоруссии 1-й Томской Сибирской кавалерийской дивизии, работал инспектором Главного управления кадров РККА, начальником штаба 9-й Донской стрелковой дивизии на Северном Кавказе, а с лета 1924 года - начальником мобилизационного отдела и помощником начальника штаба Московского военного округа (МВО).

В 1930 г. его направили на стажировку в качестве командира и одновременно комиссара 14-й стрелковой дивизии МВО. Затем он находился в служебной командировке - изучал штабное дело в Веймарской республике (Германия), потом вновь служил помначштаба и временно исполняющим обязанности начальника штаба МВО, а с апреля 1932 г. был начальником штаба Белорусского военного округа (БВО) и с января 1935 г.- начальником штаба Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА). В 1936г. возглавлял советскую военную делегацию, приглашенную на армейские маневры в Чехословакии. С осени того же года и по май 1937г. комдив Мерецков под псевдонимом волонтера Петровича, являлся старшим военным советником в Главном штабе республиканской Испании:

помогал 1-й испанской бригаде отражать наступление франкистских мятежников на Мадрид, участвовал в формировании новых бригад республиканской армии и обучении интернациональных бригад в Альбасете, готовил к боям анархистские колонны в Барселоне и под Теруэлем, как советник хунты обороны Мадридского фронта участвовал в организации разгрома марокканского корпуса на реке Харама и итальянского экспедиционного корпуса под Гвадалахарой.

Летом 1937г. Мерецков был назначен заместителем начальника Генерального штаба РККА и одновременно с 1938 г. секретарем Главного военного совета Наркомата обороны СССР. С осени 1938 г. командовал войсками Приволжского военного округа (ПВО), с зимы 1939 г.- войсками Ленинградского военного округа (ЛВО). В декабре 1939- марте 1940г. командарм 2-го ранга Мерецков руководил боевыми действиями прорывавшей "линию Маннергейма" 7-й армии во время войны с Финляндией, потом опять командовал войсками ЛВО, летом 1940 г. был назначен заместителем народного комиссара обороны, осенью - начальником Генерального штаба, а с января по июнь 1941 г. вновь был заместителем наркома обороны СССР. После начала Великой Отечественной войны, будучи постоянным советником при Ставке Главного командования, затем Верховного командования и наконец Верховного Главнокомандования, Кирилл Афанасьевич участвовал в организации обороны Ленинграда на дальних подступах. После этого он оказался по фальшивому обвинению под следствием и провел два месяца в камерах НКВД.

В сентябре 1941 г. как представитель Ставки помогал 27-й, 11-й и 34-й армиям организовывать оборону на Северо-Западном фронте, затем 7-й Отдельной армии создавать оборону на Ладожско-Онежском перешейке и вступил в командование ею. В ноябре был одновременно назначен временно исполняющим обязанности командующего 4-й армией, отступившей от Тихвина, в декабре провел операцию по его освобождению и был назначен командующим войсками Волховского фронта. Зимой- весной

стр. 61

1942 г. руководил Любанской фронтовой операцией, перед которой была поставлена цель деблокировать осажденный Ленинград. В апреле и мае генерал армии Мерецков являлся заместителем Главнокомандующего войсками Западного направления и командовал 33-й армией Западного фронта, а с июня 1942г. вновь возглавил войска Волховского фронта. В августе- сентябре он руководил Синявинской операцией по деблокированию Ленинграда, в январе 1943 года- операцией "Искра" по прорыву Ленинградской блокады, в июле и августе, выступая обычно под псевдонимами Кириллов или Афанасьев, - Мгинской операцией по расширению коридора к Ленинграду. В январе-феврале 1944 г. провел Новгородско-Лужскую операцию с полной ликвидацией восточного звена блокады Ленинграда и выходом войск Волховского фронта на подступы к Прибалтике. После этого Мерецков был назначен командующим войсками Карельского фронта. В июне - августе 1944 г. он руководил Свирско- Петрозаводской и Сортавальской операциями, в результате которых войска Карельского фронта продвинулись к финляндской границе, Финляндия вышла из войны против СССР и перешла на сторону Антигитлеровской коалиции. В октябре им была осуществлена Петсамо- Киркенесская операция с освобождением от фашистов советского Заполярья, затем и Северной Норвегии. В 1944 г. Мерецков получил высокое звание Маршала Советского Союза. При подготовке войны против империалистической Японии Мерецков командовал на Дальнем Востоке весной и летом 1945 г. под псевдонимом Максимов Приморской группой войск, а затем в ходе самой войны - войсками 1-го Дальневосточного фронта, осуществив в процессе Харбино-Гиринской операции в августе 1945 г. освобождение Восточной Маньчжурии и Северной Кореи.

После Великой Отечественной войны он командовал войсками Приморского, Московского, Беломорского и Северного военных округов, был начальником Высших офицерских курсов "Выстрел". В 1955-1964 годах он помощник министра обороны СССР, а затем служил в составе Группы генеральных инспекторов того же министерства. Все годы своей послереволюционной жизни он заполнял также активной партийной и общественной работой, что имело существенное значение для формирования его личности:

являлся членом бюро ряда крайкомов, обкомов и горкомов партии, депутатом Верховного Совета СССР 1-5 созывов, кандидатом в члены ЦК КПСС с 1939 по 1956 годы и членом Центральной ревизионной комиссии КПСС с 1956 по 1961 год. Среди многочисленных отечественных и иностранных орденов и медалей, которых он был удостоен, был и высший советский военный орден "Победа".

Первые шаги Мерецкова на армейском поприще в основном были связаны с военно-мобилизационной и учетно-призывной работой на посту уездного военкома, с налаживанием военного делопроизводства. Как вспоминал он позднее, это обстоятельство наложило на него двоякий отпечаток. С одной стороны, породило жгучую нелюбовь к "писанине". С другой, научило работать с документами и творчески использовать их. Не случайно он впоследствии занимал целый ряд ответственных штабных должностей. Нередко этот факт мешает штабисту стать одновременно крупным командующим войсками. Из Мерецкова получился и видный штабист, и выдающийся командующий. Таких примеров можно найти сравнительно немного. Если взять наших военачальников, отличившихся в годы Великой Отечественной войны, то к той же категории следует причислить, пожалуй, лишь А. М. Василевского, Р. Я. Малиновского, Н. Ф. Ватутина и В. Д. Соколовского.

За отрицательное отношение к "бумажке" жизнь порою мстила. Первый удар Мерецков испытал летом 1920 г., когда в штабе 4-й кав дивизии как практикант отвечал за организацию разведки. Имея писарем бывшего студента, обожавшего строчить реляции, он с удовольствием отдал ему на откуп папки с пресс-папье и чернильницами, целиком посвятив себя постановке разведки в полевых условиях. Чтобы проникнуть в боевые порядки отрядов атамана Куровского, игравших роль антисоветского заслона запа-

стр. 62

днее Умани перед польскими войсками, молодому помначштаба по разведке не хватало людей. Он мог бы восполнить недостающие данные, используя сведения разведвзвода при начальнике дивизии. Однако чтение ежедневных донесений этого взвода Мерецков перепоручил писарю, который, никак не реагируя, спокойно подшивал копии в папку. Только вмешательство начальника разведотдела 1-й Конной армии заставило практиканта внимательнее относиться к таким донесениям и понять, что даже на поле боя, когда свистят пули и гремят разрывы снарядов, от "бумажки" иной раз зависит очень многое.

Одновременно Мерецков весьма умело, что даже удивительно для бывшего слесаря, оформлял необходимую отчетность, когда сразу видел ее целесообразность. Вот в декабре 1917г. судогодский военком, единственный достаточно грамотный человек в соответствующем отделе местного Совета, пытается получить представление о красногвардейском резерве. И он изучает персонал всех 272 уездных промышленных предприятий с их 8175 рабочими: необходимое количество рабочей силы, в том числе на 58 машинных мельницах, 14 маслобойнях, 23 круподерках, 16 овчинных мастерских, 26 кирпичных заводах, 11 смолокурнях, 18 лесопилках, 1 льнопрядильне, 26 стекольных заводах и 56 льноткацких фабриках. Это позволило ему планомернее вести с зимы 1918 г. призыв добровольцев в ряды Красной Армии, а еще через полгода намечать места и сроки их сборов, набросать первый в его жизни мобилизационный план. Так закладывалось будущее его штабной деятельности.

Кирилл Афанасьевич, повествуя о буднях Волховского фронта в 1941- 1944 годах, признавался, что его глубокие познания в штабной работе, накопленные за два с лишним десятилетия, вероятно, мешали каким-то его штабистам-подчиненным проявлять самостоятельность, так как случалось, что он раньше них лучше видел, как следует поступить в конкретных условиях. Начальников штабов Волховского фронта Г. Д. Стельмаха, М. Н. Шарохина, Ф. П. Озерова нередко раздражало вмешательство командарма. Спокойнее переносил его, скорее даже предпочитал использовать его плюсы, начальник штаба Карельского и 1-го Дальневосточного фронтов А. Н. Крутиков.

Итак, в годы гражданской войны была пройдена первая ступенька той лестницы, которая затем привела Мерецкова на пост начальника Генерального штаба. Как известно, в функции Генштаба входят: разработка военных операций, ведение разведки, организация и обучение Вооруженных Сил, мобилизация людских ресурсов, топографическое оснащение, подготовка путей сообщения, устройство тыла, военное планирование, изучение и подготовка театров военных действий, материально-техническое и боевое обеспечение войск, соответствующее использование оборонной промышленности, подготовка командного состава, разработка военной теории, контроль над выполнением директив и распоряжений высшего военного руководства. Прежде чем Мерецков в 1940-1941 годах полностью определился со своими служебными обязанностями, он преодолел длинный ряд штабных ступенек, по мере такого продвижения постигая суть все более сложных проблем и расширяя свой кругозор.

Можно назвать имена тех деятелей, с которыми было напрямую связано становление штабиста Мерецкова. У каждого из них он заимствовал что-то полезное. В Военной академии способы использования традиционной штабной службы царской армии в войсках советского государства излагались такими преподавателями как бывший полковник И. И. Вацетис и бывший генерал-майор Ф. В. Костяев. В 1923-1928 годах при изучении методов штабной работы в условиях кардинальной военной реформы РККА наибольшее влияние на Мерецкова оказывал помощник командующего и командующий войсками МВО Г. Д. Базилевич. Здесь основное внимание было сосредоточено на организации новой армейской структуры. На рубеже 30-х годов важное значение приобрели подготовка и проведение войсковых учений, маневров, командно-штабных игр, полевых поездок, командирских сборов. В этих вопросах прослеживается преимущественное

стр. 63

воздействие взглядов командующего войсками МВО И. П. Уборевича, требовавшего максимальной приближенности работы к военной обстановке. Эта нацеленность всех мероприятий дополнительно возросла в первой половине 30-х годов, под воздействием Уборевича, командовавшего войсками Белорусского военного округа, когда его штаб обеспечивал практическое изучение новаторских в ту пору концепций - теории глубокого боя и глубокой операции. Мерецков стал тогда одним из авторов введенной в действие в 1935 г. знаменитой "Инструкции по глубокому бою". Вместе с ним над нею трудились такие оперативники, впоследствии тоже видные военачальники, как Р. Я. Малиновский, М. В. Захаров, В. В. Курасов, А. П. Покровский, Ф. П. Озеров. В середине 30-х годов, штабная подготовка советских войск была явно недостаточной. При разработке стратегических и тактических планов ведения войны использовался в основном опыт войны с заранее известным противником (Квантунская армия) в конкретных, но исключительно разнообразных и неблагоприятных для нас условиях. При слабой освоенности территории Дальнего Востока и некотором отрыве ее от основных сил страны главное внимание уделялось тому, чтобы быть готовыми использовать данный театр военных действий как ведущий или как второстепенный, в зависимости от международных обстоятельств. В 1937-1938 годах Мерецков постигает все премудрости работы в Генштабе и Главном военном совете. Здесь Кирилл Афанасьевич учится государственному подходу к вещам, умению ставить вопросы широко, подводить под любой фактор военного значения экономическую и политическую базу, видеть взаимосвязь событий, искать глубинную причину их развития, думать об отдаленных последствиях осуществляемого.

Осенью 1940 г. Мерецков был вполне подготовлен к обязанностям начальника Генштаба. Спустя пять месяцев он не пожелал уступить И. В. Сталину при обсуждении проблем, которые считал как бы своей профессиональной сферой, и упорно отстаивал собственную правоту. Отсюда - кратковременность его пребывания в данной должности. Но это не снижает оценки его профессиональной пригодности к штабной работе. Впрочем, Сталин тоже знал об этом. В мае 1942 г. произошел такой случай:

не поладив с высшим руководством в вопросе о способе ликвидации блокады Ленинграда, Мерецков был отозван с Волховского фронта и перемещен на должность заместителя Главкома войсками Западного направления, а потом, по своей просьбе, назначен командующим 33-й армией, которая в те дни состояла всего из трех дивизий (причем одна из них лишь формировалась) и армейского управления. Командующий направлением Г. К. Жуков сказал Верховному Главнокомандующему: "Что же мы дадим Мерецкову пустую армию? Там и командовать пока некем". "Ничего,- ответил собеседник, - Мерецков имел дело и с военными округами, и с армиями, и с фронтами, и в Генеральном штабе работал. Пусть он нам эту армию воссоздаст".

Не все советские ведущие генштабисты представляли единую творческую и методическую школу. Таких школ было несколько. Одну из них возглавлял в 30-е годы Б. М. Шапошников (его ученики-А. М. Василевский и отчасти А. И. Антонов); другую, сложившуюся несколько ранее, к которой с определенными оговорками можно было бы отнести и Кирилла Афанасьевича, - П. П. Лебедев и А. И. Егоров. Основное внутреннее различие между ними заключалось в том, что "шапошниковцы" строже придерживались традиционных черт работы в штабах, они были более методичны, но и более консервативны; "лебедевцы" в большей степени были склонны к импровизации, отличались более смелым творческим почерком, отчасти проигрывая, однако, при решении трафаретных задач. Сочетать плюсы обоих направлений в полной мере еще не удалось никому, хотя лидеры обеих школ приближались к идеалу. Ближе других к нему был М. В. Фрунзе, недолго руководивший Штабом РККА.

Умение командовать войсками накапливалось у Мерецкова стихийно и, скорее всего, через подражание наглядным образцам. Поскольку систематическое военное образование он получил позднее многих других полковод-

стр. 64

цев, то можно сказать, что его военная практика довлела над теорией военного искусства. Он наблюдал опыт всяких командиров, в том числе не всегда неудачный. Начальные положительные уроки связаны с командиром объединенного отряда в 227-м Владимирском полку, бывшим царским офицером Говорковым, перешедшим на сторону советской власти. Под его руководством отряд летом 1918 г. сражался на Восточном фронте за Канашем и у Свияжска, а потом очищал от групп противника левобережье Волги до реки Казанки. Там Мерецков получил боевое крещение. Тогда-то и упрочилось его желание стать красным командиром. Кирилл Афанасьевич рано понял, что настоящий командир- это не только тот, кто смел и силен, имеет громкий голос и метко стреляет. Говорков личным примером и в ночных собеседованиях показал своему юному комиссару, что необходимы глубокие военные знания и умение решать повседневные боевые задачи в зависимости от меняющейся обстановки.

Следующей "влиятельной личностью" стал в жизни Мерецкова начальник 14-й дивизии Южного фронта А. К. Степинь, чья активная деятельность по организации отпора донским казакам деникинского генерала Сидорина развертывалась тоже непосредственно на глазах помощника начальника штаба этой дивизии, академического стажера Мерецкова. В трудной обстановке не очень хорошо организованного отступления по степям, в условиях эпидемии тифа, при численном преобладании вражеской конницы и при недружественном отношении значительной массы местного населения, Степинь сумел наладить подвижную оборону своих частей, организовать маневренную борьбу и спасти от гибели костяк двух бригад из трех. К еще одному уроку мужественного поведения в бою добавился наглядный показ того, как следует организовывать сопротивление пехотных подразделений атакующей коннице и налаживать оперативную связь разрозненных групп бойцов.

В сражениях с польскими войсками Ю. Пилсудского выковывалось умение Мерецкова вести разведку для кавалерийских соединений, действующих сначала на прорыв вражеской обороны, а потом по ее тылам. Здесь ему довелось заниматься и оперативной работой. В заболоченных перелесках Побужья он осваивал способы чередовать действия кавалерийских и пластунских частей в условиях полупозиционной войны. Вплоть до середины 20-х годов он находился под сильным впечатлением увиденного в 1-й Конной армии, но так и не стал "типичным кавалеристом", что впрочем помогло ему активно включиться в процесс моторизации и механизации РККА.

Наконец, в тот же период гражданской войны он овладевал военным искусством на лекциях и практических занятиях в кабинетах и на полигонах Военной Академии. Там была заложена в нем сугубо "академическая" база и одновременно разносторонняя практическая база командного искусства, благодаря таким видным специалистам военного дела, как А. К. Климович, А. Е. Снесарев, М. Н. Тухачевский, и ряду умелых преподавателей, среди которых наиболее глубокое воздействие на Мерецкова оказали профессора А. А. Свечин и В. Ф. Новицкий. Далеко не все сумели воспринять лучшие элементы преподаваемого. Оставил академию однокурсник Мерецкова В. И. Чапаев. Не ладилось дело и у ряда иных слушателей, попавших на старший и младший курсы первого набора. Зато многим сопутствовал успех: наряду с Мерецковым в числе высококвалифицированных командиров первого и второго выпусков оказались такие известные военачальники, как П. Е. Дыбенко, И. Ф. Федько, В. Д. Соколовский, И. В. Тюленев, Л. Г. Петровский. В стенах академии краском Мерецков убедился, что ведение войны есть сложное сочетание науки с искусством, требующее максимальной самоотдачи, целенаправленного использования природных способностей, наличия солидного багажа серьезных знаний и умения творчески их применять с учетом главных законов военного дела. И впоследствии он не раз вспоминал уроки прошлого для того, чтобы напрямую воспользоваться ими, иногда- чтобы лишь оттолкнуться от них, а порою - чтобы, напротив, поступить уже совсем по-другому. Особую пользу

стр. 65

принесло изучение опыта первой мировой и гражданской войн под руководством профессоров Свечина, Новицкого, Вацетиса и Костяева, дослужившихся до высоких должностей еще в старой армии. Выпускник Мерецков сдал на "хорошо" государственный экзамен по разбору Лютценского и Ба-утценского сражений 1813 года, на "хорошо"- госэкзамен по разработке армейской операции и на "отлично" - госэкзамен по освещению проблемы единства мысли и воли военачальника в вопросах стратегии и тактики.

Многие старшие командиры в начале 20-х годов успели положительно повлиять на Мерецкова. У комкора Н. Д. Каширина он перенимал вдумчивый, неторопливый, расчетливый подход к комплектованию соединения; у крупных руководителей в штабе МВО А. М. Перемытова и Н. К. Горбатова - нестандартное отношение к традиционным методам организации войск; у М.В.Фрунзе и К.Е.Ворошилова- практику территориальной системы обучения военнослужащих и методику инспекторских поездок; у И. П. Белова - умение идти, не сворачивая, к намеченной цели. Разностороннее воздействие оказали упоминавшиеся выше Базилевич, Уборевич и командующий ОКДВА В. К. Блюхер. Сам же Мерецков считал себя в командирском отношении прямым учеником Уборевича.

Мерецков вовсе не механически воспринимал рекомендации и опыт, с которым ему пришлось знакомиться. Например, на рубеже 20-30-х годов он почти ничего не воспринял от А. И. Корка в бытность того командующим войсками Московского ВО. Зато ему очень пошла на пользу стажировка в должности командира 14-й дивизии МВО, когда он вплотную соприкоснулся с необходимостью в полной мере нести ответственность за обучение и устройство быта многотысячного коллектива, овладение им вооружением и техникой, обеспечение боеготовности соединения, личную организацию подготовки командиров и тактические учения. Важную роль в совершенствовании Мерецкова как командира сыграло и то, что он рос от должности к должности в разных военных округах (Северо-Кавказский, Московский, Белорусский, Дальневосточная армия), действовавших в различных природных условиях и располагавших различными хозяйственно- техническими базами. Наконец, немало полезного извлек он из сопоставления отечественных традиций с тем, что увидел в конце 20-х годов во время служебных командировок в Германию и в середине 30-х годов в Чехословакию, а особенно в республиканской Испании.

Опыт, непосредственно накопленный Мерецковым во время национально- революционной войны испанского народа, ценен тем, что если раньше он выступал преимущественно как инициативный, стремящийся получше выполнить запланированное, исполнитель, то теперь он сам организовывал и руководил намеченными им же боевыми операциями. Мерецков внес большой вклад в организацию и обучение десяти ударных бригад регулярной армии Испанской республики и пяти интернациональных бригад; в оборону Мадрида осенью 1936, зимой и весной 1937 г.; в налаживание работы хунты Мадридского фронта; в организацию взаимодействия испанской пехоты с танками и авиацией, которыми руководили советские специалисты, а также в формирование стратегических резервов республики. Особое место занимает операция под Гвадалахарой. План разгрома к северо-востоку от Мадрида 60- тысячного итальянского экспедиционного корпуса в составе трех пехотных дивизий, одной моторизованной и двух полумоторизованных бригад с приданными им танками и самолетами был разработан лично Мерецковым при участии военных советников Б. М. Симонова и Д. Г. Павлова. Он заключался в нанесении последовательных ударов, рассчитанных на уничтожение экспедиционного корпуса по частям. Предусматривалось проведение серии более мелких боевых операций ударной группы, резко менявшей направление наступления на разных его этапах, в сочетании с отвлекающими действиями на других участках поля боя. Всего за несколько дней замысел был претворен в жизнь. Кирилл Афанасьевич заслуженно гордился тем, что если за организацию осенней обороны Мадрида он был награжден вторым орденом Красного Знамени (первый он получил за участие в освобождении Казани в 1918г.), то за реализацию Гвадалахарской операции - орденом Ленина, в ту пору редкой наградой.

стр. 66

Очередной крупный этап командирского созревания Мерецкова приходится на руководство им войсками Ленинградского военного округа. В плане дальнейшего становления его как военачальника заслуживают быть отмеченными организация силами округа развернутой военной разведки в сторону прибалтийских государств, особенно Финляндии; обновление содержания оперативного плана для ЛВО на случай войны; развернутое строительство баз, линий связи и дорог военного значения; командирские сборы с переподготовкой личного состава в условиях, приближенных к боевым. Вскоре наступило время практически испытать результаты этих мероприятий: грянула война с Финляндией.

Мерецков внес заметный вклад в создание смешанной системы строительства РККА (сочетание территориального принципа ее комплектования с кадровым), реорганизацию органов военного управления и практическое испытание единоначалия (Мерецков, занимая командные должности, был, в частности, одновременно комиссаром в штабе МВО и в 14-й дивизии МВО), создание новой организационной структуры сухопутных войск, осуществление других мероприятий военной реформы 20-х годов. Он участвовал в разработке новых уставов и наставлений, реализации на уровне военных округов и всего СССР второго пятилетнего плана строительства РККА на 1934-1938 годы, переходе к единому кадровому принципу комплектования Вооруженных Сил, разработке материалов для Главного военного совета РККА, многочисленных проверках новой боевой техники и вооружения в 30-е годы, разносторонней боевой и политической подготовке войск в рамках объединений и соединений, опробовании некоторых передовых для того времени достижений советской военной науки. Перед началом второй мировой войны командарм 2-го ранга Мерецков уже входил в число ведущих военачальников СССР.

В связи с Финляндской кампанией следует отметить четыре стадии деятельности Кирилла Афанасьевича. Во-первых, подготовка войск ЛВО к такой кампании. История показала, что она была интенсивной, но все же недостаточной. Сил округа не хватало для победы над противником. Пришлось подключить к делу силы и других военных округов. Операция соединений ЛВО в декабре 1939 г. сыграла роль как бы разведывательного удара, приведшего к переоценке ситуации. Во-вторых, командование Мерецковым 7-й армией после того, как ЛВО был преобразован в Северо-Западный фронт. 7-я армия наступала на главном направлении, прорывая укрепления "линии Маннергейма". Тщательная организация новой операции позволила овладеть, хотя и с немалыми потерями, главной полосой финской обороны (глубиною 8 километров, с 20 узлами сопротивления, более чем 200 дотами и около 1 тыс. дзотов), затем отсечными позициями, второй и третьей оборонительными полосами и предвыборгским укрепленным районом. В-третьих, успешный штурм Выборга, сочетавшийся с его обходом через западный берег морского залива и форсированием Сайменского канала, что привело к победному окончанию камлании. 'В-четвертых, подведение итогов и анализ результатов войны с Финляндией для ускоренной переподготовки РККА в условиях уже шедшей второй мировой войны. К сожалению, именно учет этих итогов оказался наименее удачным.

Как заместитель наркома обороны Мерецков отвечал с лета 1940 г. за управления, ведавшие боевой подготовки и высшими военно-учебными заведениями. Он был одним из организаторов дивизионных тактических учений с боевой стрельбой в четырех военных округах, военной игры в Белорусском военном округе, общих сборов высшего комсостава РККА. Являясь начальником Генерального штаба, Мерецков выступил на сборах с докладом об итогах и задачах боевой подготовки войск, дав резкую критику существовавшего положения дел. Это привело к конфликту с наркомом обороны С. К. Тимошенко. А после оперативной игры членов руководства РККА на картах в январе 1941 г. в Кремле состоялся разбор прошедшего ранее совещания высшего комсостава. Сталину очень не понравилась высказанная там трезвая оценка Мерецковым успехов германской армии на полях сражений стран Западной Европы, и по инициативе

стр. 67

Тимошенко новым начальником Генштаба был назначен Г. К. Жуков. Кирилл Афанасьевич опять стал заместителем наркома обороны. Вплоть до начала Великой Отечественной войны он преимущественно занимался инспектированием состояния войск в военных округах.

Я в разное время неоднократно задавал ему вопрос: что было ему известно о сроках нападения Германии на Советский Союз, о соответствующих донесениях наших разведчиков? И маршал неизменно отвечал, что руководство РККА остро чувствовало приближение войны, однако прямыми данными, кроме сообщений приграничной разведки, не располагало. Специальные разведывательные сообщения шли по сугубо закрытым каналам. Сведениями, которыми обладали органы государственной безопасности, в Кремле с заместителями наркома обороны СССР не делились. Информация же по линии военной стратегической разведки поступала в Главное разведывательное управление, начальник которого Ф. И. Голиков тоже докладывал о получаемой информации лично Сталину. Так что роковая дата 22 июня 1941 г. оказалась для Мерецкова (если не считать его обоснованных предчувствий, опиравшихся на сообщения приграничных военных округов) ненамного менее неожиданной, чем для любого другого советского гражданина.

Армейские и фронтовые операции Великой Отечественной войны, которыми руководил Мерецков, ярко характеризуют его военный талант, убедительно говорят о его реальном вкладе в победу.

В октябре 1941 г. генерал армии Мерецков командовал 7-й Отдельной армией, державшей оборону против финских войск на реке Свирь. б тылу этой армии находился Тихвин. Немецкое командование группы армий "Север" предприняло наступление на Тихвин, чтобы соединиться с финнами, создать вокруг осажденного Ленинграда второе кольцо блокады и сломить советские войска, действующие на северо-западном направлении. Начав 16 октября наступление, немцы прорвали нашу оборону вдоль железных дорог из Ленинграда на Калинин, Рыбинск, Тихвин и Волхов, овладели почти всем течением реки Волхов и вышли на отдаленные тылы 7-й Отдельной армии, угрожая продвижением на Белозерск, Череповец и Боровичи. Связи у Мерецкова с оставившей Тихвин 4-й Отдельной армией не было. Ставка нужной информации не давала. Срочное самостоятельное обследование ситуации восточнее Тихвина показало ему, что 4-я армия распалась на утратившие между собою связь группы частей и подразделений, неорганизованно отходивших на восток. Управление этими войсками нарушилось. 7 ноября результаты обследования были доложены Мерецковым в Ставку, и 9 ноября он получил приказ, не снимая с себя обязанностей командующего 7-й, вступить во временное командование 4-й армией, остановить немцев, отбросить их на исходный рубеж и восстановить железнодорожное сообщение в сторону Ладожского озера, чтобы можно было использовать его для снабжения блокированного Ленинграда. Одновременно 52-я Отдельная армия, сражавшаяся левее, должна была отбросить врага через Малую и Большую Вишеру к р. Волхов, а 54-я армия, сражавшаяся правее,- отбросить врага вдоль р. Волхов с севера как можно дальше на юг. Главный удар наносила 4-я Отдельная армия.

Мерецков и его сподвижники (комбриг Г. Д. Стельмах, дивизионный комиссар М. Н. Зеленков, другие генералы и офицеры из 7-й ОА) стремились четко и поэтапно решить ряд последовательных задач. Во- первых, были использованы скромные резервы 7-й армии, чтобы прикрыть прорыв и сплотить отступавшие части. Во-вторых, восстановили между последними нарушенную связь и укрепили управление 4-й ОА. Решающую роль сыграло сведение ее разбросанных соединений, частей и подразделений во временные оперативные группы в новом составе и под новым командованием. В-третьих, организовали отпор продвигавшемуся вперед врагу. К 18 ноября он был остановлен, и на этом оборонительная часть Тихвинской операции завершилась. Наступательная операция на отдельных участках началась еще 10 ноября. Теперь немцы были вынуждены, вместо переброски войск к Москве, наоборот, стягивать свои резервы к Тихвину. В-четвертых, об-

стр. 68

дожив противника с трех сторон, взяли его войска в мешок и почти пересекли ему пути отхода от Тихвина. Ежечасно получавшие от командарма точные распоряжения с учетом меняющейся обстановки опергруппы генералов П. А. Иванова, А. А. Павловича и В. Ф. Яковлева сжимали этот мешок. Затем состоялся штурм Тихвина, и 9 декабря он был освобожден, а к концу месяца войска образованного 17 декабря под командованием Мерецкова Волховского фронта отбросили фашистов на исходный рубеж. Частично выполнили свои задачи и соседи. В целом был нанесен тяжелый урон десяти вражеским дивизиям, оттянуты на тихвинское направление с других фронтов дополнительно пять немецких дивизий, освобождена значительная территория, сорван план создания второго блокадного кольца вокруг Ленинграда и обеспечено железнодорожное движение к Ладожскому озеру.

Тихвинская операция - одна из самых первых наступательных операций советских войск в Великой Отечественной войне. Она создала благоприятные условия для развернувшегося в конце 1941 г. контрнаступления Красной Армии в битве за Москву. В оперативном искусстве Мерецкова проявились весьма характерные для этого полководца черты: творческое применение временных оперативных групп; организация ряда решающих ударов по врагу в ночное время; умелое использование свежих, необстрелянных частей посредством постепенного введения их в бой, начиная с офицерского состава, а затем и сержантского и рядового.

Сам Мерецков считал, что из его боевого пути самым тяжелым был Волховский фронт и особенно летом 1942 года. В июне этого года Волховский фронт тянулся вдоль реки Волхов, упираясь левым флангом в озеро Ильмень, а правым - в Ладожское озеро. По обеим сторонам реки расположились противоборствующие войска. Кульминацией летних сражений этих войск стали бои 2-й ударной армии, которая пыталась прорваться к блокированному Ленинграду и попала в фашистское окружение. Чтобы вызволить ее, Мерецкова возвратили сюда с Западного фронта.

По поручению Ставки, немедленно направленные севернее Ильменя Мерецков и Василевский стали искать для 2-й ударной армии конкретный выход из опасного положения. Бои по ее спасению тянулись непрерывно до 25 июня, а затем с перерывами захватили и июль. И поныне бойцы Волховского фронта помнят о навсегда врезавшихся им в память с 1942г. Спасской Полисти, Мясном Боре. Там отлично проявили себя бойцы 2-й ударной, стремившиеся изнутри к месту прорыва фашистского кольца, и 52- й и 59-й армий, извне рвавшиеся им навстречу. "Название Спасская Полисть,- не раз повторял Мерецков,- я, наверное, не забуду до конца жизни".

Вывести из окружения всю 2-ю ударную армию так и не удалось. Это была трагическая страница в биографии маршала. Реванш за драму у Мясного Бора волховчане взяли во время операции "Искра" - по прорыву блокады Ленинграда в январе 1943 года. Встал вопрос: где осуществлять этот прорыв? Командующий войсками Ленинградского фронта Л. А. Говоров сказал Мерецкову: "Мы можем нанести встречный удар, но в том месте, где ваши войска находятся близко к Ленинграду. На глубокую операцию у нас сил не хватит". Стало ясно, что удар по осадному кольцу извне надо наносить где-то поближе к Ладожкому озеру, вдоль новоладожского канала. Там 18-я немецкая армия обороняла шлиссельбургско- синявинскую горловину шириною до 15 км, то есть обоим нашим фронтам следовало преодолеть по 7 с лишним км, прорываясь навстречу друг другу. Эта горловина представляла собой мощный полевой укрепленный район с разветвленной системой инженерных сооружений, противотанковых заграждений и противопехотных препятствий.

За 17 суток боевых действий, начавшихся 12 января, был пробит через горловину коридор шириною в 8-11 километров, после чего по берегу Ладожского озера проложили железную и автомобильную дороги до Ленинграда. Так в блокадном кольце открылся проход. От волховчан его расширяла 2-я ударная армия под командованием генерала

стр. 69

В. 3. Романовского. Ей содействовала на левом фланге 8-я армия под командованием генерала Ф. Н. Старикова. Мерецков использовал при подготовке операции весь свой опыт. Следует отметить две его интересные идеи.

Одна, издавна рекомендовавшаяся наставлениями, редко удавалась на практике. Речь идет о гармоничном сочетании артиллерийского и авиационного наступлений, для чего на место прорыва нацелили почти всю фронтовую артиллерию тяжелых калибров и почти всю фронтовую авиацию. Начальник артиллерии Волховского фронта генерал Г. Е. Дегтярев и командующий 14-й воздушной армией генерал И. П. Журавлев с их сотрудниками, реализуя общий замысел комфронта, обеспечили такой график чередующихся и сочетающихся наземной и воздушной бомбардировок позиций врага, что тонны смертоносного металла начисто отсекли свежие фашистские соединения, пытавшиеся пробиться к своим на выручку, и изолировали двойной завесой огня обойденные нашей устремившейся вперед пехотой немецкие узлы сопротивления.

Другая идея: предварительное тренировочное преодоление в учебных городках атакующими частями моделей немецких укреплений. По материалам аэрофотосъемки военные инженеры, возглавляемые начальником инженерных войск Волховского фронта генералом А. Ф. Хреновым, довольно быстро возвели за нашим передним краем подобие вражеского ледяного вала, прикрывавшего фашистские позиции, макеты дотов на полузамерзших болотах и полевых укреплений. Солдаты 2-й ударной армии упорно учились преодолевать их, пока полностью не овладели этим искусством. Между прочим, похожая система была испробована, правда, в целях обороны, весной того же года, когда войска Центрального фронта готовились отражать фашистское наступление у правого основания Курской дуги.

Наступило время полностью ликвидировать блокаду Ленинграда. С этой целью была проведена между 14 января и 1 марта 1944г. стратегическая операция войск трех фронтов (Ленинградского, Волховского, 2-го Прибалтийского) и Балтфлота на пространстве между Ораниенбаумом на севере и до озера Нещердо на юге. Советские войска охватили фланги оборонительных позиций немецкой группы армий "Север". Смысл операции состоял в том, чтобы, сковав южнее озера Ильмень силы 16-й немецкой армии и резервы группы армий "Север" одновременными ударами ленинградцев и волховчан разгромить 18-ю немецкую армию и наступлением на нарвском, псковском и идрицком направлениях создать предпосылки для освобождения Прибалтики от фашистов. В рамках этого замысла волхов-чане осуществляли до 15 февраля фронтовую Новгородско-Лужскую операцию, над подготовкой которой изрядно потрудились комфронта Мерецков и его боевые товарищи - член Военного совета генерал Т. Ф. Штыков, начальник штаба фронта генерал Ф. П. Озеров с сотрудниками Оперативного управления и его начальником полковником В. Я. Семеновым, а также многие другие их сподвижники.

Волховский фронт занимал тогда рубеж от Гонтовой Липки южнее Ладожского озера на юго-восток до Лезно на реке Волхов и далее по реке мимо Новгорода до восточного берега озера Ильмень. Там стояли: напротив Мги и Тосно 8-я армия генерала Ф. Н.Старикова, напротив Любани и Чудово 54-я армия генерала С. В. Рогинского, напротив Финева Луга и Новгорода 59-я армия генерала И. Т. Коровникова. Сведения, полученные от партизан, разведрейды и разведка боем, дополненные материалами аэрофотосъемки и анализом трофейных документов, показали, что враг там обладал двенадцатью полнокровными дивизиями с наибольшей плотностью обороны на новгородском и чудовском направлениях. Западнее Ильменя находились подразделения литовских и эстонских фашистов; всего- 81 батальон, расположившиеся на нескольких рубежах глубоко эшелонированной обороны с опорою на ряд мощных узлов сопротивления, среди которых выделялись Мга, Тосно, Любань, Чудово и Новгород. Вдоль шоссе Чудово - Новгород тянулась главная оборонительная полоса. За ней, по реке Кересть, пролегла вторая. Между ними были размещены отсечные рубежи

стр. 70

обороны, запиравшие выходы из болотисто-лесистых дефиле. Важнейшими опорными пунктами противника на этом участке были Кречевицы, Германово, Заполье, Тютюцы, Копцы, Любцы и Теремец. За ними лежал мощный узел сопротивления Подберезье. Подходы к Новгороду с востока прикрывали три линии укреплений. Тактическая глубина главной оборонительной полосы составляла 6 километров. Огнем с прямой наводки на открытой местности контролировались подступы к обороне еще на 5 километров. А внутренний пояс новгородских укреплений - основная цель удара волховчан - проходил по древнему валу. Здесь использовались каменные здания, приспособленные к длительному сопротивлению. Именно у Ильменя предстояло расколоть немецкую группу армий "Север", отчленив 16-ю армию от 18-й, после чего разбить их порознь.

Подготовку своей операции волховчане вели 4 месяца. Было решено во взаимодействии с ленинградцами рассечь правым крылом Волховского фронта и уничтожить по частям силы 18-й армии, не дать ей отойти к Нарве и Порхову. Одновременно, отвлекая на себя вражеские соединения от Новгорода, 6-я армия наносила удар на Мгу и Тосно, а 54-я армия - на Любань и Чудово. Главный удар осуществляла 59-я армия в обход Новгорода с севера с окружением противника в этом городе. А чтобы он не ускользнул оттуда, по льду Ильменя с заходом юго-западнее Новгорода вспомогательный удар наносила группа генерала Т. А. Свиклина. Операцию спланировали в три этапа. В соответствии с графиком на первом этапе (6 дней) предусматривалось продвижение на 25 километров с освобождением Новгорода и его окрестностей. На втором этапе (длительностью 4 дня) - продвижение еще на 30 километров, вплоть до восточного изгиба русла реки Луга. На третьем этапе (10 дней, 50 км) - овладение городом Луга с поворотом главных сил фронта на Псков и Остров. В записной книжке командующего войсками фронта остался набросок четвертого этапа наступления, глубиной в 35 километров - переброска одной армии через Чудское озеро для удара в сторону Тарту (реализовано не было, поскольку Кирилл Афанасьевич и управление Волховского фронта вскоре были направлены для организации освобождения Карелии). Чтобы не сорвать открывавший всю операцию удар на Новгород, сюда поставили 6, 14 и 112-й стрелковые корпуса в составе девяти стрелковых дивизий, одной бригады и войска 150-го укрепленного района. Такие силы должны были с гарантией обеспечить начальный успех.

В ноябре 1943г. при штабе фронта провели командно-штабные игры с командармами, начальниками оперотделов их штабов и начальниками тылов на тему "Наступательная операция армии с прорывом сильно укрепленной вражеской полосы обороны"; с начальниками штабов армий, артиллерии и связи - по планированию операции и управлению войсками; с комкорами, начальниками их штабов и артиллерии - на тему "Наступательный бой стрелкового корпуса с прорывом сильно укрепленной полосы обороны противника и его преследование при неблагоприятных метеорологических условиях в лесисто-болотистой местности зимой". В декабре прошли тактические смотровые учения с проверкой подготовки соединений, частей и подразделений 59-й армии, до батальонов включительно, сопровождавшиеся боевыми стрельбами пехоты, танков и артиллерии. Состоялась особая артиллерийская конференция с докладами о планировании артнаступления, контрминометных группах, поддержке пехоты, использовании армейского артрезерва и артиллерии дальнего действия. Были проведены также занятия на темы "Артиллерия в преследовании противника" и "Принятие артиллерийского решения". Тут вновь проявился высокий уровень знаний начальника фронтовой артиллерии генерала Г. Е. Дегтярева и его помощников. Отдельные задания получили в связи с предстоявшей операцией медико-санитарная служба фронта, Военный совет фронта- насчет тесных контактов с партизанами Новгородской области, фронтовое Политуправление во главе с генералом К. Ф. Калашниковым - относительно работы армейских газет.

стр. 71

Фронтовая армейская, корпусная и дивизионная разведки в течение 120 дней осуществили 28 засад, 155 поисков и 11 разведок боем. Все огневые точки врага и другие важные детали были пронумерованы и нанесены на крупномасштабные карты, которыми обеспечили всех офицеров от командиров роты и выше. Все полки снабдили едиными ориентирными картами, армейские штабы- рельефными картами. Перед важнейшими участками наступления оборудовали особые плацдармы. Построили дополнительно массу траншей и ходов сообщения, оборудовали артиллерийские позиции для ведения огня прямой наводкой, возвели передовые наблюдательные пункты, подвезли и замаскировано расположили тысячи тонн боеприпасов, горючего, снаряжения и довольствия, усовершенствовали работу тыловых органов. Над этим потрудилось ведомство начальника фронтового тыла генерала Л. П. Грачева.

Отремонтировали дороги, соорудили новые мосты и паром для тяжелых танков через реку Волхов, а также дублировавший его мост спецконструкции. Тут отличились инженерные войска генерала А. Ф. Хренова. Для руководящего состава тылов провели игры и штабные поездки на тему "Материальное обеспечение и работа тыла в наступательной операции с последующим преследованием противника". Оборудовали исходные рубежи для атаки не далее чем в 300 метрах от переднего края противника, а кое-где и в 100 метрах. Каждый батальон проделал не менее трех снежных траншей в эту сторону. Проложили 150 проходов в минных полях, сняв там 7 тыс. мин неодинакового устройства. Оборудовали в целях дезинформации ложные районы сосредоточения войск. Для успешного форсирования Ильменя скрытно тренировали, на большом от него удалении, две дивизии и бригаду (их перебросили к озеру только за сутки до исходного часа). Между Мгою и Чудово осуществили показное крупное оперативно-маскировочное мероприятие с фальшивыми намерениями. Провели тщательную рекогносцировку местности. Согласовали взаимодействие всех родов войск. Наметили конкретные задачи каждой части и подразделению. Указали рубежи атаки, боевые порядки, работу групп разграждения, распределение артстволов, порядок движения танков, сигналы взаимодействия. Отработали плановые таблицы боя.

Трехкорпусная 59-я армия получила средств усиления с резервом в виде 7- го стрелкового корпуса и танковой бригады. На главном участке прорыва дивизии отвели фронт в 3,5 км (оперативная плотность на дивизию в этой армии вообще не превышала 4 км). На вспомогательное направление по ильменскому льду перебросили бронемашины, артустановки, лыжников, аэросанные батальоны. Мерецков при подготовке данной операции вложил в нее весь свой четвертьвековой опыт командира. Но еще ярче проявилось его военное искусство, когда уже в ходе самой операции понадобилось принимать нестандартные решения с перенацеливанием войск и смещением направления их действий.

Вскоре после начала наступления, уже 20 января 1944г. северная и южная группировки 59-й армии сомкнулись за Новгородом, а затем штурмом был взят и сам город. Тотчас же западнее него был создан крупный оперативный плацдарм для развертывания основных сил фронта и резервов, вводимых в сражение на последующих этапах боевых действий, 59-я армия продолжала наступление. На ее левом фланге сосредоточивались теперь перебрасываемые сюда, корпус за корпусом и дивизия за дивизией, другие силы, переданные соседями, так что ударная группировка, устремленная на юг, вытягивалась по параллели на запад клином ко Пскову. Войска фронта выходили на оперативный простор. Была образована подвижная группа, ядром стала 7-я гвардейская танковая бригада генерала Б. И. Шнейдера. Она вошла в прорыв и устремилась к станции Передольская на железной дороге Дно - Ленинград. За нею туда же вошел 7-й стрелковый корпус с полком самоходок и полками артпрорыва. Он перехватил пути на Лугу с юга. Тем временем волховчане развернули наступление по всему фронту, 8-я армия вместе с 67-й армией Ленфронта взяла Мгу

стр. 72

и потом Тосно, 54-я армия вступила в Грузине. Чтобы ускорить темпы наступления, Кирилл Афанасьевич переподчинил соединения 8-й армии командованию 54-й армии. Это позволило ей взломать любанско-чудовские узлы сопротивления. При этом весь Волховский фронт сдвинулся к югу, уступив свои правофланговые позиции 67-й армии ленинградцев.

Освободившееся полевое управление 8-й армии комфронта перевел левее 59-й армии, выделив ему из последней 7-й и 14-й стрелковые корпуса. Теперь 8-я армия в новом составе превратилась из правофланговой в левофланговую и повела наступление на Передольскую и Уторгош, оставив 59-й армии с ее 112-м и 6-м корпусами путь на Батецкий и Лугу. В тылу уже сосредоточивался резервный 99-й корпус. Перейдя разграничительную линию 2-го Прибалтийского фронта, волховчане приблизились к реке Шелонь и к тылам 16-й немецкой армии. Вскоре железная дорога Москва - Ленинград, благодаря усилиям Волховского и Ленинградского фронтов, впервые с 1941 г. стала свободной на всем своем протяжении, а фашисты внутри треугольника озер Тигода, Белое и Велье оказались в мешке. При этом 54-я армия устремилась к Оредежу, 59-я шла на Батецкий, 8-я уже подступила к Передольской, и они грозили перерезать железную дорогу Дно - Ленинград сразу в трех местах. Поскольку наша Ставка перебрасывала тогда

стр. 73

новые резервы не сюда, а на Украину, а районы действия волховчан и ленинградцев сужались по мере приближения к Эстонии и Латвии, Мерецков осуществил очередную передислокацию: отдал 124-й правофланговый корпус Ленинградскому фронту, повернул свой фронт на юго-запад и с разрешения Ставки забрал здесь 1-ю ударную армию 2-го Прибалтийского фронта. Затем укрепив ее волховскими частями и подключив к общему ходу наступления, двинул ее севернее Поддорья.

Когда 8 февраля 54-я армия овладела Оредежем, Кирилл Афанасьевич передал ее 115-й корпус тоже ленинградцам, 111-й корпус вывел в резерв, а оставшееся без соединений полевое управление этой армии перевел на левый фланг своего фронта и за несколько дней сформировал там новую армию из 7, 14 и 99-го корпусов, после чего направил ее вверх по течению Шелони. В результате бывшая левофланговая 59-я армия оказалась теперь в составе фронта правофланговой, освободила Батецкий и вместе с ленинградцами ворвалась в Лугу. Совместными действиями трех фронтов при поддержке их Балтфлотом была очищена от фашистов территория площадью в 20 тыс. кв. км и восстановлено движение на Ленинград по семи железным дорогам: из Вологды, Рыбинска, Москвы, Новгорода, Батецкого, Дуги и Усть-Луги. Немецкая группа армий "Север" потерпела поражение. На повестку дня стало освобождение Прибалтики. Необходимо подчеркнуть редкую согласованность действий Мерецкова с тем, что планировал командующий войсками Ленфронта генерал армии Л. А. Говоров: два полководца воевали бок о бок, быстро и со знанием дела согласовывая детали стратегической операции.

Многих удивляла манера обращения Мерецкова с армейскими корпусами, умелое маневрирование ими в ходе операции. Он являлся открытым сторонником использования в РККА корпусного звена управления войсками; резко возражал, когда в 1941 г. почти все стрелковые корпуса были расформированы, и приветствовал годом позже постепенное их воссоздание. А бывая в армиях, уделял корпусам особенное внимание и любил персонально учить их руководство командирскому труду на поле боя, комбинированию усилий пехоты, артиллерии и спецподразделений. Сам Мерецков впервые применил на практике свои "корпусные замыслы" в 1937 г. на Мадридском фронте, когда по его инициативе республиканское командование сформировало четырехдивизионный 4-й армейский корпус. Мерецков рекомендовал также назначить его командиром хорошо известного ему подполковника Хурадо, прежде командовавшего 1-й дивизией, начальником штаба- майора Муэдру, до того являвшегося начштаба в 3-м корпусе у Харамы, а затем лично, в полевых условиях отдельно занимался с ними и с командиром резервной дивизии корпуса, в которую входила танковая бригада советских добровольцев.

Непосредственно действовать в боевых условиях над упрочением советских рубежей, прилегающих к Финляндии, Кириллу Афанасьевичу пришлось четырежды: в 1922 г. в Карелии, вскоре после антисоветской авантюры финляндской армии; в 1939-1940 г., нанося удар по "линии Маннергей-ма", в 1941г., обороняя от агрессора Олонецкий перешеек; в 1944г., освобождая Карелию. В результате Мерецков стал своеобразным специалистом по северному театру военных действий. Не случайно он прослужил на Севере ряд лет и после войны. Поэтому холмы, снега, леса и озера, как он признавался впоследствии, постоянно напоминали ему о днях войны. А на вопрос о сравнительной трудности преодоления "линии Маннергейма" зимой 1940 г. и осуществления Свирско-Петрозаводской операции в июне - августе 1944 г. маршал давал следующий ответ:

"При прорыве линии Маннергейма нам мешали суровая зима и отсутствие опыта; четыре с половиною года спустя - наличие более протяженной линии фронта с Германией, что потребовало концентрации главных советских сил в иных районах, и тяготы длительной войны. Скажу лишь, что одна из самых памятных картин, последовавших за нашим выходом в 1944 г. к государственной границе, когда мы создали предпосылки выведения Финляндии из войны, была сама встреча с этой границей. Советские

стр. 74

воины становились на колени там, где стояли прежде пограничные знаки, брали в кисеты щепотки земли на память и целовали их".

О финнах маршал говорил с подчеркнутым уважением. Он четко разделял реакционно настроенную верхушку финляндского общества и его трудовые низы, которым война была не нужна и которые хотели лишь одного: возможности спокойно и честно трудиться. Он радовался наступившему позднее улучшению советско-финлядских отношений и высоко оценивал ясный, здравый ум таких государственных деятелей, как Ю. К. Паасикиви и У. К. Кекконен. Кирилл Афанасьевич всегда отдавал должное стойкости финского солдата и удивлялся твердости духа этого сравнительно малочисленного, но мужественного народа. Он хотел, чтобы кровь, пролитая в той войне, не была напрасной, и желал видеть СССР и Финляндию вечными и добрыми друзьями.

Разработка начавшейся 21 июня 1944 г. операции по разгрому на Олонецком перешейке свирско-сортавальской группы вражеских войск в составе их Олонецкой опергруппы заняла у Мерецкова и командования Карельского фронта всего 10 дней. План начального этапа операции тоже содержал определенную "изюминку", что было характерно для мероприятий, которые готовил командующий фронтом. Дело заключалось в том, что река Свирь имеет ширину в намеченном месте ее форсирования 350 м, глубиной она там от 8 до 11 метров. На ней находился гидроузел Свирь-3, а плотина высотой 18 метров обеспечивала запас воды в 125 миллионов кубометров. Водная преграда преодолевалась ниже гидроузла. Но если бы финны взорвали плотину, то хлынувшая вода сорвала бы переправу. Тогда Мерецков внес в утвержденный Ставкой план операции уточнения, рассчитанные на упреждение противника, с тем, чтобы самим заранее спустить воду в любое время. У командующего Северным флотом адмирала А. Г. Головко срочно запросили морские мины, но ими подорвать мощную плотину не удалось. Тогда комфронта использовал свой опыт декабря 1939 г., когда его войскам пришлось преодолевать финские доты на "линии Маннергейма", имевшими покрытие из бетона с цементом марки "600" плюс броневые плиты на казематах. Доставив поближе к переднему краю артиллерию калибром 203-280 миллиметров, успешно били по дотам прямой наводкой. Теперь, четыре с половиною года спустя, прибегли к тому же приему: тяжелая артиллерия сосредоточенным огнем прицельно стреляла по бетонной стенке, давая искомый эффект. Финны не успели помешать переправе.

Не менее интересна была вторая "изюминка". Артподготовка в сочетании с авиабомбежкой вражеских позиций длилась три с половиною часа. Потом, как и следовало ожидать, через Свирь поплыли плотики и лодки с советскими солдатами. Ожидавший начала переправы противник тотчас открыл с северного берега реки огонь из всех орудий и пулеметов, однако впустую. То были не солдаты, а сотни искусно приготовленных чучел. Толкавших же переправочные средства солдат было всего 16 (им всем потом присвоили звания Героев Советского Союза). Наши наблюдатели засекли места расположения чужих огневых точек, и артиллерия получила новые указания- на строго прицельную стрельбу. Последовало еще 75 минут сокрушительной артподготовки, после чего противник уже не мог помешать советским автоамфибиям и тендерам перебросить на правобережье воинов 7-го гвардейского десантного корпуса. Гвардейцы быстро прорвали оборону врага и создали необходимый плацдарм, к которому саперы навели два моста и 20 паромов. Главные силы ударной группировки левого крыла Карельского фронта двинулись на Олонец.

Повествуя об освобождении старинного русского города Печенги (Петсамо) и затем Северной Норвегии войсками Карельского фронта во взаимодействии с силами Северного флота, Мерецков часто повторял слегка переиначенную суворовскую поговорку: "Где пройдет олень, там пройдет и русский солдат, а где не пройдет олень, там все равно пройдет русский солдат". В октябре 1944г., советские воины совершили в боевых условиях "альпинистский" переход по финским скалам и дикой тундре Заполярья,

стр. 75

лишив Германию медно-никелевых разработок. О подготовке фронтовым руководством Петсамо-Киркенесской операции так писал позднее, командир 99-го стрелкового корпуса генерал С. П. Микульский: "Прежде чем приступить к сосредоточению и развертыванию войск для наступления в условиях Заполярья.., необходимо было расширить и дооборудовать сеть дорог, чтобы довести ее на всей территории хотя бы до минимальной потребности наступающих войск, произвести большие работы по строительству жилых городков с землянками и другими укрытиями и обогревом для людей, машин и боевой техники в районах сосредоточения войск и на путях подхода к этим районам, оборудовать исходные районы для наступления войск, подготовить достаточную сеть передовых аэродромов и посадочных площадок для авиации... Прибывающим войскам, не знакомым с условиями Заполярья, необходимо было заниматься боевой подготовкой и тренироваться для того, чтобы сноровисто действовать в наступательном бою" (1). Все это и многое другое было осуществлено.

Наступление развертывалось так. Пока стрелковые корпуса 14-й армии прорывали западнее Мурманска "лапландский вал" - фашистскую оборону на главном направлении удара, на левом крыле армии действовали не ожидавшиеся там противником легкострелковые корпуса. Комфронта приказал, в отличие от линейных соединений, снабдить их особой, рациональной в тех условиях экипировкой, не иметь в подразделениях никакого транспорта, все грузы перевозить вьюками, самим прокладывать колонные пути, чтобы быстро совершать обходные маневры. Ни леденящие стремнины северных рек, ни скользкие гранитные сопки не остановили бойцов. Враг был обложен у Петсамо со всех сторон и разбит, а уцелевшие от разгрома остатки немецких егерских частей, залечивая раны, потянулись к Норвегии. Советские войска преследовали их и гнали все дальше и дальше. Норвегия стала седьмой страной Европы, которой Красная Армия принесла свободу от гитлеризма. За организацию блестящего по исполнению и невиданного в истории войн боевого похода массы войск по северным горам и бездорожью тундры Кириллу Афанасьевичу, с учетом и прежних его достижений, было присвоено звание Маршала Советского Союза.

Во время Маньчжурской наступательной операции (9 августа - 2 сентября 1945 г.) в Приморье был осуществлен уникальный воздушный десант. На 9- й день войны с Японией Мерецков как командующий войсками 1-го Дальневосточного фронта принял решение: для ускорения капитуляции Квантунской армии высадить в ее глубоком тылу, в городе Харбин, где находилось командование этой армией, наших парашютистов. Первый эшелон десанта предъявлял японскому командованию условия капитуляции, почти одновременно второй эшелон брал под охрану важнейшие военные и гражданские объекты в городе и на реке Сунгари. Десант вылетел 18 августа после 17:00.

В тот же день после 20:00 особоуполномоченный Военного совета 1-го Дальневосточного фронта уже предъявил в Харбине начальнику штаба Квантунской армии генерал-лейтенанту X. Хата ультиматум, пленил его, и 19 августа в 7 Хата с группой офицеров был отправлен на самолете с Харбинского аэродрома на командный пункт 1-го ДВФ. Там, в 15:30состоялась его встреча с Главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке Василевским, Мерецковым и другими советскими военными руководителями. Хата принял предъявленные ему условия, и вскоре началась капитуляция Квантунской армии.

Одной из сильных сторон Мерецкова была правильная самооценка: не замахиваясь на недостижимое, Кирилл Афанасьевич никогда не колебался браться за решение любой сложной задачи, когда разум и опыт подсказывали ему, что можно будет достичь цели, если не жалеть усилий. Помогала ли ему богиня счастья Фортуна? Был ли в его продвижении на пути от рядового командира до маршала элемент чистой удачи? Пожалуй, дважды. Причем, оба раза- не в пользу карьеры как таковой: просто судьба оберегла его, не дав погибнуть ни за что.

Первый случай произошел в начале июня 1937 г., когда он с триумфом

стр. 76

вернулся из Испании, проявив там лучшие качества отважного и толкового командира и снискав горячую благодарность республиканского правительства. Взволнованный возвращением на родную землю и окрыленный успехом своей миссии, он вдруг нежданно-негаданно окунулся в ужас разыгравшейся в те дни общественной драмы, оставившей рубец на сердцах миллионов советских людей: жестокие и незаконные репрессии обрушились на командный состав Красной армии во главе с Тухачевским. И среди тех, кого захлестнула эта кровавая волна, был также один из учителей, наставников и друзей Мерецкова - его ближайший в недавнем прошлом начальник Иероним Петрович Уборевич. Ошеломленный комдив стоял перед залом внеочередного совещания комсостава РККА, в президиуме которого сидели генеральный секретарь ЦК партии и другие члены руководства страны и ее вооруженных сил. А из зала летели возгласы: "Вы были сподвижником врага народа Уборевича! Расскажите напрямую о том, как вместе с ним продавали СССР империалистам!". Что мог ответить Мерецков в сложившейся обстановке кроме того, что он ничего об этом не знал и не знает?

Еще труднее пришлось ему на второй день Великой Отечественной войны. Возвращаясь из Ленинграда, где он в отсутствие командующего войсками ЛВО помогал штабу военного округа принимать первоочередные неотложные решения, Кирилл Афанасьевич прямо на вокзале в Москве был задержан и препровожден на Лубянку. Там, в ведомстве Берии, он в течение восьми недель выдерживал моральное и физическое давление руководимых Меркуловым сотрудников НКВД, требовавших, чтобы он признался в том, что, будучи английским шпионом, участвовал в заговоре против вооруженных сил СССР и генерального секретаря ЦК партии. Здесь Мерецков подвергся невероятным унижениям и страданиям. Главным средством "убеждения" служили резиновые дубинки, которыми избивали заключенного Мерецкова. А когда в 1944 г. при освобождении Северной Норвегии Мерецкову неоднократно приходилось ступать в ледяную воду тамошних фьордов, это привело впоследствии к серьезным осложнениям. Они сказались 20 лет спустя, приковав больного маршала к койке.

Что же спасло его от гибели в августе 1941 года? Собственная стойкость, игра судьбы или тяжелое положение на фронтах войны, когда каждый способный и умелый военачальник поневоле оказывался на строгом счету? Так или иначе Кирилл Афанасьевич, освобожденный из заключения, был направлен на Северо-Западный фронт представителем Ставки. Но происшедшее с ним летом 1941 г. долго потом висело над ним, как Дамоклов меч. Он не мог быть уверен ни в одном завтрашнем дне. А ведь ему нужно было ставить вопросы фронтового масштаба, распоряжаться жизнью десятков тысяч людей, организовывать действия воинских объединений и соединений. Какие чувства его обуревали? "Я был вынужден в течение нескольких лет поступать с постоянной оглядкой, как бы зная, что при любой неудаче могу возвратиться в руки тех же людей". Легко ли в такой ситуации руководить сражениями? Это обстоятельство сдерживало полет творчества полководца, лишая права на ошибку.

Второй раз фортуна улыбнулась ему в 1943 году. При очередном вызове командующего войсками Волховского фронта в Ставку Верховный Главнокомандующий сказал ему о некоторых трофейных документах, захваченных в ходе боев с немецкой группой армий "Север". Там имелось, в частности, поступившее из Берлина предписание не брать в плен, поскольку нет надежды на их использование в интересах Германии, и уничтожить физически при первой же возможности 18 советских военачальников и партийных деятелей. В этом списке Мерецков был назван вторым. В дальнейшем ему дышалось полегче и работалось лучше, но гарантии от рецидива не существовало, хотя бы потому, что ему порою грубо напоминали о лете 1941 года. Например, уже после Великой Отечественной войны, когда Мерецков, руководивший тогда войсками М ВО, командовал парадом на Красной площади и поднялся на трибуну Мавзолея Ленина, оказавшийся рядом с ним Меркулов вдруг "пошутил": "Кирилл Афанасьевич, а у Вас нет ли желания снова прийти к нам в гости?"

стр. 77

В середине июня 1919г. командующего 9-й армией Южного фронта П. Е. Княгницкого сменил Н. Д. Всеволодов, позднее оказавшийся предателем и перебежавший к противнику. Под давлением деникинцев армия отступала с тяжелыми арьергардными боями. Ее 14-я дивизия, в которой Мерецков в те дни исполнял обязанности начальника штаба 1-й стрелковой бригады, растянула свои части и подразделения вдоль восточной излучины Дона. В строю оставалось мало бойцов. Отдельные их группы, бродившие по степи, попадали в руки белоказаков генерала Мамонтова. Штаб 14-й дивизии отстреливался от казаков у станции Серебрякове. Мерецкова, выполнявшего в одиночку личное поручение начдива, преследовала конная группа врагов. Прорвавшись с наганом в руке сквозь строй преследователей и будучи ранен, он тем не менее выполнил задание и возле хутора Сенное встретил командарма Всеволодова с членами армейского Реввоенсовета. Докладывая им об обстановке, он вступил в спор с командармом, который грубо обвинял Мерецкова в ложных сведениях и пытался внушить спутникам (как позже выяснилось - с коварной целью), что никаких белых казаков тут нет и в помине. Мерецков резко возражал. Члены Реввоенсовета пригрозили ему трибуналом, но он не дрогнул и добился подтверждения фактами своих слов, рискуя быть расстрелянным на месте за "обман руководства". 22-летний юноша проявил в том эпизоде качества, которые его отличали затем на протяжении всей жизни.

В апреле 1937 г. старший военный советник Главного штаба вооруженных сил Испанской республики Мерецков получает из Москвы распоряжение срочно возвратить на родину добровольца Малино (Р. Я. Малиновского). В СССР уже развернулись в ту пору несправедливые репрессии, ушли из строя и из жизни многие преданные советской власти военные командиры. Малиновский рассказал Мерецкову, что он в годы первой мировой войны служил в русских войсках, направленных во Францию; что многие его боевые товарищи уже пострадали теперь за это и что, по-видимому, настал его черед и ему не сносить головы. Под свою ответственность, сам рискуя, Мерецков направил в Москву донесение о необходимости обязательно оставить товарища Малино в Испании на более длительный срок в интересах дела. Позднее Родион Яковлевич говорил, что это сохранило ему тогда жизнь или по меньшей мере незапятнанную биографию.

23 апреля 1942 г. Волховский фронт решением Ставки был преобразован в оперативную группу Ленинградского фронта, поскольку Любанская наступательная операция волховчан не привела к прорыву Ленинградской блокады, а командующий войсками Ленфронта М. С. Хозин утверждал, что, объединив в своих руках руководство армиями двух фронтов, сумеет добиться прорыва блокады. Командующего войсками Волховского фронта Мерецкова откомандировали на Западное направление. 6-й гвардейский стрелковый корпус и еще одна стрелковая дивизия из состава волховских войск передавались Северо-Западному фронту. 24 апреля в Ставке Мерецков отчитывался перед Верховным Главнокомандующим за Любанскую неудачу. Находясь в трудной ситуации и еще не зная, что его ждет, он не стал оправдываться, а вместо того настойчиво требовал оставить гвардейский корпус на Волхове для 2-й ударной армии, иначе ее может ожидать трагедия. Вскоре так и произошло: 2-я ударная попала в окружение, а ее командующий А. А. Власов, убоявшись ответственности, стал изменником. Только люди, бывавшие в те годы в кабинете Сталина, знают, что означало, не сумев выполнить его приказ, к тому же спорить с ним. Мерецков пошел на это.

33-я армия держит юго-западнее Москвы оборону. Единственные две ее дивизии, оставшиеся на поле боя, растянулись по фронту на десятки километров. Чтобы как-то восполнить нехватку людских сил и обезопасить себя, ряд участков, прилегающих к дорогам, заминировали. Так доложили Мерецкову офицеры, передававшие ему документы 33-й армии после гибели весной 1942г. ее предыдущего командующего М.Г.Ефремова. Но не отговорки ли это? Действительно ли заминировано все, указанное на штабных картах? Житейский и боевой опыт подсказывал новому командарму, что

стр. 78

люди нередко тешат себя иллюзиями. И он, собрав группу офицеров, решил наглядно показать им, чего стоят непроверенные бумажки. У них на глазах, оседлав лошадь, он несколько раз проскакал вдоль и поперек по одному из "минных полей" к ужасу, удивлению и стыду штабников. Конечно, тут имел место и элемент риска. Но уж трусом Кирилл Афанасьевич не был никогда.

Он ценил шутку и сам умел шутить. По-видимому, чувство юмора было присуще ему изначально, от природы. Вот он рассказывает о том, как 10- летним мальчиком слушал в земской школе чтение повести А. П. Чехова "Степь": отец Христофор делился с Егорушкой воспоминаниями о том, как занимался некогда латинским, греческим и французским языками. Кирюша, сначала не поняв прочитанного, заглядывал в рот соседям и рассматривал у своего отражения в пруду собственный язык: "Мой-то, русский, такой, а вот каков будет у французов? Чай, длиннющий!". А вот, уже в 1936 г., он, направляясь волонтером в сражающуюся Испанию, попадает проездом в Париж и идет в лавку готового платья, чтобы приобрести подходящий костюм. Там, обращаясь к продавцу, он просит: "Же ву при, донэ муа ля каскатель" ("Пожалуйста, дайте мне водопад"), вместо "ля каскет" ("кепку"). А когда недоразумение с помощью французско-русской словесной смеси и жестов рассеивается, заливисто хохочет, хотя знает, что на улице прислонился к стеклу лавки соглядатай.

Зимой 1936-1937 г. под натиском франкистов на Хараме один из батальонов 18-й республиканской бригады начал отступать. Адъютант и переводчица Мерецкова М. А. Фортус крикнула отходившим: "Испанцы, вы больше не мужчины!". После боя испанский офицер пожаловался военному советнику, что переводчица оскорбляет мужское самолюбие его солдат. "Вовсе не оскорбляет,- спокойно ответил советник.- Ваши солдаты, перепутав направление, наступали не в ту сторону. Женщина, стоявшая у дороги, показала им верное направление, только и всего". Офицер улыбнулся и пожал советнику руку.

Весна 1945 года. Верховный главнокомандующий направляет Маршала Советского Союза Мерецкова руководить Приморской группой войск и приказывает ему в целях маскировки именоваться генералом армии Максимовым. Тот возражает: "Поскольку в Приморье уже служит генерал- майор А. М. Максимов, японская разведка может не поверить, что в связи с приближением войны его так резко повысили в "чине, и заподозрит обман. Не лучше ли назваться мне генерал-полковником?". Сталин раздраженно отвечает: "Решение принято, менять незачем". Спорить в таких случаях было бесполезно, и Мерецков, уверенный в своей правоте, идет на хитрость, заявляя, что он "еще перед текущей войной, будучи командармом 2-го ранга, получил при переходе РККА на генеральские звания документы генерала армии. То есть, генерал-полковником никогда не был, а хочется попробовать". Сталин, удивленно взглянув на него, сказал: "Если так, не возражаю". Спустя полмесяца "Максимов", инспектируя войска на нашей дальневосточной границе, по окончании штабного совещания ужинает в офицерской столовой. К нему подходит один из местных командиров и спрашивает: "Не слышали, товарищ генерал-полковник, говорят, приехал к нам маршал Мерецков?". "Нет, - отвечает маршал, - не только не слышал, но и вообще никогда его не видел".

В 50-е годы, являясь начальником курсов "Выстрел", маршал после одного из тренировочных занятий, на котором отрабатывалась схема проведения учений с атомным оружием, залез в дезактивационную камеру. Пока на него и его случайного соседа струились потоки обмывочной жидкости, офицер заметил начальнику, что тот 35-ю годами ранее был гораздо более худым. Выяснилось, что весной 1917 г. этот офицер работал стеклодувом на заводе хрусталя в Мошенской волости Владимирской губернии, а Мерецков, выполняя партийное задание, приезжал туда агитировать пролетариев, чтобы поднять их на забастовку против владельца завода Горского. Хотя офицер намекал на маршальскую полноту, начальник курсов и не подумал оскорбляться. Напротив, он весьма весело отнесся к неожиданному сообщению и дружелюбно беседовал с его автором.

стр. 79

Кирилла Афанасьевича отличали демократизм и интернационализм. Доступность, простота в обращении с людьми, внимание к их нуждам и уважение их достоинства. Он любил находиться в гуще солдат и беседовать с ними. Буквально в крови у этого внука русского крепостного, сына деревенского бедняка и с юных лет пролетария лежало братское отношение к гражданам любой национальности. Он особенно ценил в своей жизни то, что ему довелось сражаться за интересы Испанской республики, освобождать от фашистов Норвегию, а от японских империалистов Китай и Корею. Среди многих, с кем он долгие годы поддерживал неизменно добрые и дружеские отношения, были татары и эстонцы, карелы и армяне, латыши и евреи, поляки и казахи. Он подчеркнуто презирал какие бы то ни было расистско-шовинистические бредни. Никогда не забывал земляков. В частности, командуя войсками Московского военного округа, в тяжелые для народного хозяйства годы 4-й пятилетки помогал зарайским колхозникам грузовиками, излишками военного снаряжения и прочим.

Женщин подкупала чуткость Мерецкова. Если до него доходило, что какой- то офицер обидел женщину, горе было такому подчиненному. Он вообще содействовал женщинам всегда и во всем. Весьма благотворное влияние на маршала оказывала его супруга Евдокия Петровна, неизменная спутница Кирилла Афанасьевича на протяжении почти полувека.

Маршал вспоминал: "Шел я майскими днями 1942г. по позиции 33-й армии, которой тогда командовал. Вижу, стоит в лесочке сарай, одной трубою дымит, другой стелет пар. Изнутри слышны плеск воды и мужской смех. По- видимому, баня. Возле нее присели в печали девушки-военнослужащие. Увидев меня, вскочили. Я постарался как можно спокойнее завязать беседу с ними. Постепенно они разговорились и рассказали мне, уже не официально, как генералу, а доверительно, как отцу, что их обижают бойцы подразделения, в котором они служат: сами моются, а о них забыли, горячей воды немного, а скоро выступать на новые позиции. Дождутся ли бани? Я тут же дал бойцам нагоняй, приказал обеспечить девушек водой и дровами, а потом продолжил разговор. Связистки пожаловались мне, что им трудно нести службу в мужском обмундировании, а приспособить его к себе им не разрешают, чтобы не нарушилась принятая форма. Отдав командиру части распоряжение разрешить необходимую переделку, я затем изложил свое мнение на этот счет Жукову, которому подчинялся как командующему Западным фронтом, и потом во время ближайшего же пребывания в Ставке доложил Верховному Главнокомандованию, что, раз мы уже осуществили в марте-мае этого года мобилизацию женщин и стали использовать их в первом эшелоне фронтов, нужно срочно подумать о специальной форме для них. Ставка вскоре рассмотрела вопрос о создании некоторых женских частей и подразделений, и тогда же был решен и вопрос об обмундировании для них".

Однажды до Мерецкова дошла жалоба иного рода: один из полков шел мимо селения, в котором жила жена служившего в этом полку солдата. Она случайно увидела издали мужа и обратилась к командиру с просьбой о свидании. Но комполка не допустил встречи, хотя возможность для того имелась. Упало настроение не только у данного солдата, но и у многих других. "От морального духа войск победа зависит минимум наполовину,- делился мыслями Кирилл Афанасьевич. - Отчего же не поднять этот дух, если какой-то пустяк, который для конкретного человека вовсе не пустяк, и делу поможет, и службе не помешает?". Своей властью командующий дал солдату трехдневный отпуск на свидание с женой, а потом поставил перед Верховным Главнокомандованием вопрос о необходимости официально определить общий порядок предоставления в особых случаях отпуска тем фронтовикам, чьи семьи не находятся на временно оккупированной врагом территории. Ставкой был выработан соответствующий приказ.

Кирилл Афанасьевич считал желательным, чтобы члены его семьи тоже вносили свой вклад в дело защиты Родины от врага именно во фронтовой обстановке. Его сын Владимир, прошедший за годы Великой Отечественной

стр. 80

воины путь от лейтенанта до майора, командовал последовательно танковым взводом, ротой и батальоном в 7-й гвардейской танковой бригаде, не покидая переднего края. Евдокия Петровна находилась на фронте в качестве медработника. Нередко она сопровождала особоуполномоченного доктора М. Л. Шапиро в его поездках по поручению командующего войсками. Доктор инспектировал постановку лечебного дела в госпиталях, а потом докладывал на Военном совете об увиденном по линии врачебной работы. Жена же командующего интересовалась недостатками, собирала жалобы раненых и больных и тоже делилась всем увиденным. Соответствующая реакция Военного совета была немедленной, и это помогало лучшей организации медицинской службы. Исключительной по уровню признавалась в Москве забота о раненых воинах на Волховском, Карельском и 1-м Дальневосточном фронтах. Выдающиеся военврачи А. А. Вишневский и И. С. Молчанов, являвшиеся один - главным хирургом, а другой - главным терапевтом на этих фронтах и ставшие в 1956 г. главным хирургом и главным терапевтом Советской Армии, вспоминали, как легко медико-санитарная служба фронтов находила общий язык с их командующим и сколь большую поддержку встречали у него все военврачи. Система оказания помощи пораженным на поле боя считалась на этих фронтах в годы Великой Отечественной войны лучшей, причем подавляющее большинство раненых возвращалось в строй, а Военный совет поставил дело так, что они, как правило, попадали в прежние подразделения.

Заместитель Верховного главнокомандующего А. А. Василевский писал: "Я имел возможность видеть работу К. А. Мерецкова как командующего этим (Волховским) фронтом непосредственно в войсках, на поле боя. И всегда убеждался в опытности командующего, в том, что принимаемые им решения отличались продуманностью, серьезностью и полным соответствием с требованиями сложившейся к тому времени фронтовой обстановки. Готовясь к той или иной операции или решая вопросы использования войск в бою, он, опираясь на свои обширные военные знания и огромный практический опыт, всегда внимательно прислушивался к разумному голосу своих подчиненных и охотно использовал мудрый опыт коллектива. Принимаемый им, как правило смелый и оригинальный, замысел операции всегда предусматривал скрупулезное изучение сил и возможностей врага, строгий расчет и осмотрительность, всестороннее изучение всех плюсов и минусов, стремление во что бы то ни стало решить поставленную задачу наверняка и обязательно малой кровью. Этому он учил и этого требовал и от своих подчиненных. Принимая непосредственное участие в боях, и обязательно на самых ответственных участках фронта, Мерецков внимательно следил за действиями своих войск и войск противника. Видя на поле боя и плохое и хорошее, он детально изучал причины того и другого и смело использовал все новое, полезное для обучения войск" (2).

Генерал-лейтенант Л. С. Сквирский, воевавший в 1941 и 1944 годах бок о бок с Мерецковым и под его командованием, рассказывал автору: "Одно из свойств Кирилла Афанасьевича, с которым ежедневно сталкивался каждый его достаточно близкий коллега или непосредственно подчиненное лицо, заключалось в неугомонности натуры. Энергия, которую он вкладывал в любое дело, била через край. Если осуществлялась какая-то операция, Мерецков двадцать раз на день позвонит в Москву, чтобы обговорить с Генштабом ход событий. Если он отправится на передний край, чтобы познакомиться на месте с тем, как идет дело, то не будет спать трое суток, пролазает по всем коммуникациям, посмотрит на боевые позиции со всех встречных холмов, прикажет тут же при нем предварительно преодолеть в одну и в другую сторону по пять раз броды на каждой попутной речке. Он житья не давал ни себе, ни подчиненным в случаях, когда не был в чем-то уверен. Хотел принимать решения, только обладая доскональным знанием деталей того, что есть сейчас и что может случиться. Правда, за подчиненных не решал. Но, предоставляя им свободу поведения в бою на соответствующем уровне ответственности каждого командира, вмешивался, если такой командир не мог с фактами в руках аргументировать намеченную им

стр. 81

линию действий, и требовал от него либо доказать свою правоту, опираясь на обоснованные соображения, либо изменить линию действий.

Неотлучно находясь на командном пункте, если задуманное наступление шло по плану, и руководя оттуда событиями, он тотчас срывался в дорогу при всяком серьезном отступлении от плана или крупной внезапности, мчался в такое место и буквально впитывал в себя свежие сообщения о происходящем, чтобы суметь находу повлиять на это происходящее:

повернуть события в старое русло или же срочно отреагировать и принять новое решение. Никто из командармов и комкоров не был гарантирован от неожиданного посещения их соединений или их штабов командующим войсками фронта. Это проистекало не от недоверия к людям, хотя, возможно, и не нравилось многим. Просто Мерецкову было присуще высокое чувство ответственности, и он органически не был в состоянии сказать "да", если не знал со всех точек зрения, что кроется за таким "да". Я сначала был даже обескуражен этой непоседливостью, мобильностью командующего. Я долгое время работал непосредственно под руководством генерала Валериана Александровича Фролова в Финляндскую кампанию и на Карельском фронте, человека очень и очень спокойного, не любившего лишний раз звонить в Москву или без особой необходимости лезть в самолет, если до нужного места можно было добраться поездом либо автомашиной. И Мерецков, и Фролов были рассудительными людьми, но это - две разные рассудительности. Контраст бросался в глаза с первого мгновения и постоянно ощущался при контакте.

Не скрою, что до конца своего пребывания на Карельском фронте я так и не смог полностью освоиться с линией Кирилла Афанасьевича. Я был поэтому удивлен, когда в 1945 году он выдвинул мою кандидатуру на одно из двух мест для тех генералов, кто на Параде Победы должен будет пройти по Красной площади в Москве, шагая перед открывавшим парад сводным полком Карельского фронта. Лучше понять своеобразную мотивированность поступков Мерецкова во фронтовой обстановке я сумел только 20 лет спустя, когда лежал в госпитале, а маршал навестил меня, и мы с ним, подолгу разговаривая, заново затронули прошедшее. Он делился со мной своими соображениями о том, что нам обоим еще было памятно. И я опять подивился, как в таком человеке гренадерского роста и телосложения, который, казалось бы, должен обладать свойствами медлительного увальня, бил живой родник заводной неугомонности". Перечитывая эти слова, остро представляешь себе, что должен был чувствовать Мерецков в 60-е годы, когда ноги ему не подчинялись и он был прикован к постели.

Скончался Кирилл Афанасьевич 30 декабря 1968 года. Прах его захоронен в Кремлевской стене.

Мерецков являлся военачальником самородком. Думается, что с точки зрения заслуг перед армией и страной его имя по праву должно стоять рядом с именами таких выдающихся полководцев как Жуков, Рокоссовский и Конев.

Примечания

1. МИКУЛЬСКИЙ С., АБСАЛЯМОВ М. Наступательные бои 99-го и 31-го стрелковых корпусов в Заполярье. М. 1959, с. 68 69.

2. ВАСИЛЕВСКИЙ А.М. Предисловие. В кн.: МЕРЕЦКОВ К. А. На службе народу. М. 1988, с. 4.

Постоянный адрес данной публикации: