Среди весьма обильной мемуарной литературы, посвященной вопросам мировой империалистической войны 1914 - 1918 гг., мемуары Ллойд Джорджа1 занимают, несомненно, весьма выдающееся и притом особое место: Огромный интерес, проявленный к этим "Военным мемуарам" со стороны всей мировой прессы - и прежде всего английской, - объясняется, конечно, не только огромным количеством нового фактического и документального материала, превращающего эти мемуары в первоклассный источник при изучении истории мировой войны.
Ллойд Джорджу нельзя отказать ни в остроте мысли и наблюдений, ни в остроте пера. Ллойд Джорджу нельзя отказать и в талантах демагога, но ему нельзя приписать и слишком большую щепетильность при выборе средств политической борьбы. Если исключить чисто карьеристские соображения этого бывшего провинциального стряпчего, сумевшего в годы мировой войны сосредоточить в своих руках всю полноту власти в крупнейшей империалистической державе, Ллойд Джордж ничем не отличается от других более родовитых представителей правящих классов в понимании ближайших и более далеких политических целей британского империализма.
В "демократической" Англии, где социальные перегородки более непроходимы, чем в какой бы то ни было другой капиталистической стране, в правящих кругах его выделяло не только плебейское происхождение и мелкобуржуазные замашки. Он выделялся удивительным уменьем приспособляться, лавировать, прибегать к необычайным средствам и новым методам, уменьем во имя определенных реакционных целей использовать радикальный жест и далеко идущую демагогию, привлекающую симпатии мелкобуржуазных масс и разлагающую даже некоторые прослойки рабочего класса. "Первоклассный буржуазный делец и политический пройдоха, - писал Ленин осенью 1916 г., - популярный оратор, умеющий говорить какие угодно, даже революционные речи перед рабочей аудиторией, способный проводить изрядные подачки послушным рабочим в виде социальных реформ (страхование и т. п.), Ллойд Джордж служит буржуазии великолепно и служит ей именно среди рабочих, проводит ее влияние именно в пролетариате, там, где всего нужнее и всего труднее морально подчинить "себе массы"2 . Еще задолго до войны, когда радикальные речи либерала Ллойд Джорджа и его борьба за "революционный" бюджет создавали впечатление, что он готовится не более не менее как потрясти самые основы общества, построенного на эксплоатации и неравенстве, - еще тогда Ллойд Джордж выступал политическим хамелеоном британского империализма. Неудивительно, что Ленин называл его именем целое направление в политике британского империализма, самое хитроумное и самое опасное, - "ллойд-джорджизм".
"Война всегда была роковой для либерализма... - пишет Ллойд Джордж. - Развал
1 Давид Ллойд Джордж, Военные мемуары, томы 1 - 2. Перевод с английского И. Звавича. С предисловием Ф. А. Ротштейна. Москва, Государственное социально-экономическое издательство, 1934, 674 с., ц. 9 р., пер. 1 р. 50 к.
2 Ленин, Соч., т. XIX, с. 311.
либеральной партии в Англии стал неизбежен с того момента, когда на нее пала ответственность за начало великой войны и за ее ведение... 1914 г. был катастрофой для либерализма" (с. 495 - 496). Таким образом либерализм, как это авторитетно констатирует один из его вождей, умер, но "ллойд-джорджизм", одно из наиболее оправдавших себя направлений в политике и методах господства британского империализма, еще может жить, приспособляясь к новым условиям, а его создатель и несравненный мастер, Ллойд Джордж, несмотря на свой престарелый возраст, с огромной энергией и почти молодым задором снова бросается в бой. Он считает, что победителей не судят и что лучший способ оправдаться - это сразить своих политических противников и соперников.
Многочисленные политические деятели буржуазии, уже сыгравшие свою роль и отодвинутые за кулисы истории, предаваясь размышлениям о прошлом, считают однако необходимым, особенно, когда дело идет об ответственности за мировую войну, выступить с более или менее многословной защитительной речью. В отличие от них Ллойд Джордж ни в чем не считает нужным оправдываться. Он выступает в двойственной роли строгого прокурора и верховного судьи, чтобы на протяжении целых четырех томов запечатлеть свое громогласное: "J'accuse!" При этом в качестве вещественных и неотразимых доказательств он бросает на стол связку весьма тщательно и, конечно, не беспристрастно, подобранных документов, которые должны уличить и разоблачить не только политических противников, отказавшихся стать его друзьями, но и тех политических друзей, которые становились или могли стать его соперниками. Какие же обвинения предъявляет Ллойд Джордж всем этим людям, имена которых неразрывно связаны с историей английского империализма, которые являлись вершителями судеб многочисленных народов, подвластных Британской империи, и которые решали вопросы жизни и смерти многих миллионов людей? Само собою разумеется, Ллойд Джордж, который играл отнюдь не последнюю роль в деле политической, финансовой и дипломатической подготовки мировой империалистической войны, очень далек от мысли обвинять политических представителей правящих классов Англии в том, что они готовили эту войну. Он их обвиняет в других грехах и преступлениях - в том, что они недостаточно умело и дальновидно, недостаточно энергично и последовательно готовились к этой войне. Он ссылается на лорда Розбери, который еще в 1904 г., в день заключения англо-французского соглашения, сказал: "В конце концов это означает войну с Германией" (с. 32).
Развитие и углубление англо-германских противоречий по всей линии мирового империалистического соперничества создавало почву для вооруженного конфликта. Британский империализм должен был отказаться от своей политики, некогда блестящей, а теперь начинавшей меркнуть, от изоляции, вынужден был искать на континенте новых друзей в лице Франции, а затем и царской России, ибо, как говорит Ллойд Джордж, "даже в упрямом мозгу сэра Эдуарда Грея... возникли опасения и подозрения относительно намерений Германии. Эти опасения разделяли многие. Морская судостроительная программа Германии была главной причиной этого изменения отношений со стороны ториев и либералов-империалистов к Германии" (с. 35). И если, как любил говорить старый морской волк британского империализма, сэр Джон Фишер, "мы можем спокойно спать в постели, пока наш флот непобедим" (с. 51), то теперь хитрая валлийская лисица - Ллойд Джордж - изображает дело так, будто все виднейшие представители английского империализма слишком долго и спокойно продолжали греть в постели свои старые кости и не замечали приближения грозы и опасности.
Но тонкий нюх мелкобуржуазного выскочки учуял эту опасность лучше, чем старые консервативные и либеральные рутинеры, - по крайней мере так пытается изобразить дело Ллойд Джордж. "Придет ли опасность с воздуха или из морских глубин, я не знаю, - пишет он, - но никто не мог быть уверен, что подобная возможность совершенно исключена" (с. 51). Для того чтобы британский империализм не оказался "в состоянии полной беззащитности", Ллойд Джордж, выступавший на митингах, в прессе и в парламенте в качестве крайнего демократа, радикала и чуть ли не революционера, уже в 1910 г. разработал проект новой военной системы.
"Если бы этот проект, - сообщает ныне Ллойд Джордж, - был осуществлен, то к 1914 г. мы располагали бы 1 - 1 1/2 миллиона обученных военному делу солдат, годных для действующей армии тотчас же после объявления войны. Что еще более важно, - подчеркивает этот миротворец, - у нас были бы ружья и снаряжение для них" (с. 54).
Но ружья, как известно, сами не стреляют, а создание такой массовой армии, хотя бы на основе, напоминающей швейцарскую милиционную систему, как это проектировал Ллойд Джордж, неизбежно ставило британскую буржуазию перед серьезными затруднениями и опасностями. "На горизонте показался грозный призрак безработицы... Рабочие проявляют все большее и большее недовольство" (с. 52), и наш чемпион английского либерализма, хитрый демократ и почти революционер уже в 1910 г. приходит к выводу, что перед лицом все возрастающего недовольства рабочего класса и приближающейся империалистической войны с Германией следует итти на крайние меры, а именно отказаться от существующей в Англии партийной и парламентской системы, установить перемирие между партиями британского империализма и таким образом создать правительство, так сказать, "национального единства".
Любопытно, что этот проект, предложенный крайним демократом, встретил весьма благоприятный прием не только со стороны либерального премьера Асквита, о котором Ленин говорил, что он практически ничем не отличается от любого консерватора, но и со стороны таких видных представителей английских консерваторов, как лорд Ленсдоун, лорд Коудор, лорд Керзон и Остин Чемберлен. И если в закулисных переговорах этот реакционный проект все же был отвергнут, то отнюдь не по вине его автора. Проект был отвергнут руководящими кругами английских консерваторов. Ллойд Джордж склонен объяснить провал проекта тем, что эти круги, вдохновляемые бывшим парламентским секретарем партии консерваторов лордом Чилстоном, просто не доверяли ему, не могли простить его крайний радикализм, его парламентскую язвительность, его полемические удары и демагогические приемы, - и поэтому не хотели впустить его в новое коалиционное министерство, в котором он играл бы, естественно, руководящую роль.
На самом деле планы Ллойд Джорджа не были осуществлены потому, что руководящие круги британской буржуазии, идя на встречу надвигающимся событиям классовой борьбы и империалистической войны, не рисковали предпринимать эти слишком радикальные политические эксперименты и слишком реакционные политические мероприятия, предлагаемые Ллойд Джорджем. И теперь, спустя четверть века, напоминая об этом "великом отказе", Ллойд Джордж встает в позу грозного обличителя, намекает на "грязные личные интриги и закулисное соперничество интересов" и оказывается единственным и непревзойденным блюстителем общенациональных интересов. "...Бывает время, - пишет Ллойд Джордж, - когда партийная система является серьезным препятствием для осуществления высших интересов народа. В этих случаях партийная система мешает подлинному прогрессу, задерживает и нарушает движение вперед, и тогда страдает весь народ и страдает сильно. Я всегда буду считать отказ от предложений о сотрудничестве партий в 1910 г. лучшим примером такого рода ущерба, нанесенного интересам всей нации" (с. 55 - 56).
Таким образом Ллойд Джордж раскрывает неизвестную, но очень важную страницу в своей политической биографии и тем самым более чем оправдывает меткое замечание Ленина о том, что демократы и радикалы его типа "на деле, в настоящей своей политике, идут вместе с безусловно антидемократическими правительствами и партиями"3 . Не приходится удивляться тому, что теперь, спустя четверть века, Ллойд Джордж раскрывает эту страницу: напоминая об этом "великом отказе" от его идеи "перемирия между партиями", осуществление которого, по его мнению, должно было спасти Великобританию от всех последующих тяжелых потрясений, он выступает как политический инициатор и, по сообщению английской прессы, как претендент на власть. Доверит ли ему британский империализм снова место
3 Ленин, Соч., т. XVI, с. 321.
одного из кормчих государственного корабля - покажет будущее. Как раз в последнее время бывший громовержец и диктатор Англии, находясь в оппозиции к "национальному кабинету", снова развивает большую активность. Он выступает с новыми проектами, развивает новую программу политических и экономических мероприятии, короче говоря - подготовляет свой выход на большую политическую арену. При этом он выступает как грозный обличитель всех неспособных и нерадивых и изображает себя подлинным спасителем Британской империи в самую трудную годину ее истории - в эпоху мировой войны 1914 - 1918 гг.
В этой войне, считает Ллойд Джордж, никто не повинен. Даже "хвастливый кайзер", которого Ллойд Джордж обещал повесить по окончании войны, оказывается, "менее всего хотел войны". Никто из политических деятелей европейских стран войны не хотел, и "единственным исключением, - указывает Ллойд Джордж, - является, быть может, глупец Бертхольд" (с. 65). Само собою разумеется, уверяет Ллойд Джордж, меньше всего хотели войны политические руководители британского империализма.
Если все же в августе 1914 г. мировая война вспыхнула, то лишь потому, что "в этот тяжелый час испытаний народам исключительно не повезло: качество их государственных деятелей не соответствовало требованиям момента. Если бы в Германии у власти был Бисмарк, в Англии - Пальмерстон, Рузвельт - в Америке или Клемансо - в Париже, катастрофы можно было бы и, я полагаю, удалось бы избежать..." (с. 66). О самом себе Ллойд Джордж пока умалчивает, однако вовсе не из скромности, но исключительно по тактическим соображениям. Он дает злую характеристику руководителю британской внешней политики сэру Эдуарду Грею, представителю того класса, который "по праву наследственности и традиций претендует на место среди судей мира сего" (с. 91). Он указывает, что Грею жизнь представлялась слишком легкой обязанностью, что поэтому Грей не получил соответствующей подготовки и закалки на случай подлинной опасности, что он лишен был той "проницательности, силы воображения, широты взглядов и той смелости, граничащей с героизмом, которой требовала его великая задача" (с. 93).
Так как все последующие страницы "Военных мемуаров" имеют своей целью доказать, что их автор является именно тем человеком, который не лишен этих превосходных качеств, то естественно возникает вопрос: почему Ллойд Джордж не превратился в современного Пальмерстона? Почему он не исправил немудрую политику Эдуарда Грея? Ответ самого Ллойд Джорджа на этот вопрос звучит довольно просто и чрезвычайно знаменательно для характеристики английской буржуазной демократии: кабинет в целом никогда не занимался вопросами международной политики, и ряд важнейших сведений, касающихся, например, военных обязательств Англии в отношении Франции, оставался в тайне не только от так называемого общественного мнения страны, но и от большинства членов правительства. Судьба войны и мира находилась всецело в руках небольшой кучки людей, и "когда война стала фактом, - указывает Ллойд Джордж, - планы, которые имели величайшее значение для нашего успеха, лежали в совершенно готовом виде в папках Комитета имперской защиты, были продуманы в мельчайших подробностях и вполне готовы к осуществлению" (с. 80).
Это интересное показание Ллойд Джорджа, конечно, очень мало вяжется с его же тезисом о непричастности Англии к возникновению мировой войны. Но Ллойд Джордж ссылается на этот факт по другим мотивам: он должен доказать, что лично он не может нести ответственность ни за возникновение мировой войны, ни, тем более, за плохую подготовку к ней Англии. Он хочет этим доказать, что лишь с начала войны английский империализм именно в его лице обрел своего подлинного спасителя. И Ллойд Джордж показывает, что прежде всего ему пришлось спасать Англию от финансового хаоса.
"Финансисты в панике - отнюдь не герои" (с. 101). Героем был, оказывается, лорд казначейства Ллойд Джордж, которому английские финансисты должны быть благодарны за то, что он спас многих из них от разорения и гибели. Правда, все, что рассказывается о том, "как мы спасали Сити", свидетельствует лишь, что Сити
использовало правительство и прежде всего лорда казначейства, чтобы за счет государства укрепить свое финансовое положение. Ллойд Джордж хорошо выполнил задачу, поставленную перед ним английским финансовым капиталом, и именно это Ллойд Джордж и хочет прежде всего показать. Политика займов, которую он проводил в качестве лорда казначейства, когда правительство платило капиталистам по высокой рыночной цене, как он сам признает, дорого обошлась народу. Для Сити война была, употребляя известные слова Ленина, не столько ужасная вещь, сколько ужасно прибыльная вещь. Бывший автор "революционного бюджета" постарается об этом прежде всего. Так "мы спасали Сити".
Второй своей наиболее крупной спасательной операцией Ллойд Джордж считает свою работу по военному снаряжению армии. И тут он прежде всего наносит сокрушительные удары руководителям военного ведомства во главе с Китченером, не замечая, что эти удары приходятся по всей системе английской буржуазной демократии. Он утверждает, что даже английский кабинет в целом очень мало знал о военных и морских планах, а, когда война разразилась, "был в полном неведении" относительно действительного положения дел на фронте "вследствие отрывочных и несходных между собою сообщений, которыми нас потчивал каждое утро лорд Китченер" (с. 84). Он утверждает, что военная цензура скрывала от английского народа подлинные размеры поражения британской армии в Бельгии и что само правительство узнало о всей серьезности положения лишь из одной корреспонденции "Times", проскочившей через цензурные рогатки. И далее он формулирует то обвинение по адресу военных властей Великобритании, доказательству которого посвящены все последующие части его многотомных мемуаров:
"Их упрямство, их просчеты, их ошибки и несогласованность их действий повлекли за собой гибель цвета лучших армий, которые были двинуты в бой Францией и Англией" (с. 84). Бросая им обвинение в том, что Англия оказалась совершенно неподготовленной к ведению большой европейской войны, он вместе с тем показывает изумительную бездарность и чудовищный консерватизм британского генералитета, воспитанного на шрапнельных обстрелах жалких хижин колониальных рабов, но оказавшегося совершенно не в состоянии объять те огромные стратегические, военно-технические и морально-политические задачи, которые были поставлены перед ним столкновениями массовых армий в войне, охватившей весь мир.
Превращение маневренной войны в войну позиционную застало совершенно врасплох всех тех, кто в руках своих держал судьбы многомиллионных армий. Эти армии расплачивались прежде всего за бездарность, ограниченность и несостоятельность своих руководителей. Перед лицом чудовищного и бессмысленного массового смертоубийства уже в самом начале войны в англо-французской армии отмечались, как деликатно намекает Ллойд Джордж, "факты падения дисциплины", для восстановления которой применялись варварские методы: отряды солдат выводились в полосу обстрела, где по команде производилось обычное военное учение под ураганным вражеским огнем... "Каждый, кто пытался бы бежать, знал, что он был бы расстрелян на месте". Так союзное командование приучало своих солдат умирать под ожесточенным огнем германской артиллерии. Так ценой гибели целых частей военное командование пыталось добиться того, что по его вине было потеряно.
Это положение Ллойд Джордж пытается ныне использовать, чтобы произнести филиппику на тему о том, что жизнь британцев для него бесконечно дороже, чем "лишнее золото", и что поэтому он счел святой обязанностью взять в свои руки дело военного снаряжения и тем самым спасти английских солдат от массовой смерти, а Великобританию - от неизбежного разгрома и гибели. Тут он приводит большое количество документов, которые должны свидетельствовать, в каком неудовлетворительном состоянии, по сравнению с огромными требованиями, предъявляемыми фронтом, находилось дело военного снаряжения, когда им распоряжались военное министерство и Китченер. Некоторый свет на положение вещей Ллойд Джордж пролил в той своей парламентской речи, которая, как выяснилось теперь, тогда же обратила на себя особое внимание Ленина. "Он (Ллойд Джордж - А. Е.) удивил Палату сообщением,
что за две недели последнего месяца британская артиллерия выпустила больше снарядов, чем за все продолжение бурской войны", выписал в свою тетрадь Ленин из отчета, помещенного в "Daily Telegraph" от 22 апреля 1915 г. Подчеркнув и отметив "нотабене" сведения, почерпнутые из речи Ллойд Джорджа, о том, что "если в сентябре производство (артиллерийских снарядов) было 20, то в марте 388 - в 19 раз больше", Ленин далее замечает, что и в сентябре это производство по сравнению с первым месяцем войны прогрессивно росло, а в начале войны оно выросло по сравнению с последним месяцем мирного времени. Отмечая также со слов Ллойд Джорджа, что "до войны считали-де, что 6 дивизий будет на континенте. Теперь их 36 = 720000 человек", Ленин связывает дальше с этой деятельностью в области значительного увеличения военного снабжения новый закон, проведенный Ллойд Джорджем в палате общин, об изменении и расширении постановлений акта о защите королевства - закон, как его определяет Ленин, "уполномочивающий (правительство) взять в свои руки любые подходящие... фирмы и обратить их на производство снарядов". "Военное снаряжение без конца - такова лучшая форма для спасения жизни и обеспечения быстрого конца войны". Это заявление Ллойд Джорджа Ленин особенно подчеркнул, считая: его, очевидно, весьма характерным4 .
Действительно, эта мысль положена Ллойд Джорджем и в основу тех частей мемуаров, где он с чрезмерной полнотой хочет доказать, что только его активность, дальновидность и решительность в борьбе против военных профессионалов за усиление снабжения армии в соответствии с новыми и непредвиденными масштабами войны спасли положение Англии и привели ее к конечной победе над Германией. Военный министр Китченер, этот "человек-плакат" английского империализма, этот герой, прославленный в боях с безоружными африканскими туземцами, довел снабжение армии до того, что наиболее влиятельные политические круги правящих классов Англии решили, что дальнейшее промедление может обойтись слишком дорого и что настал момент сделать все организационные выводы. Лорд Нортклифф, в то время владелец "Daily Mail" и "Times", вопреки запрещению цензуры поместил сенсационную статью "Скандал со снарядами - трагическая ошибка лорда Китченера" и тем самым открыл кампанию, которая в конце концов свалила Китченера.
Впоследствии, чтобы окончательно освободиться от своего тупоумного героя, вершители судеб Англии отправили его в Россию для инспектирования царской армии; германская мина, как известно, позаботилась о том, чтобы весь корабль вместе с Китченером благополучно отправился на дно. По поводу этой гибели Ллойд Джордж даже не считает нужным проливать крокодиловы слезы, но из всего того, что он сообщил о своей борьбе с Китченером, можно понять, что он сам играл не последнюю закулисную роль в кампании, поднятой лордом Нортклиффом. В результате все дело военного снаряжения было изъято из ведения военного министерства и передано в специальное министерство, во главе которого встал Ллойд Джордж. Так мастер закулисной интриги получает возможность в годы войны развернуть свой талант организатора войны.
Одновременно Ллойд Джордж выступает и как организатор борьбы против рабочего класса.
Эту сторону своей деятельности Ллойд Джордж отнюдь не скрывает. Он дает понять, что дело военного снабжения во время войны - это вопрос не только организационно-технический, как это предполагали профессиональные рутинеры из военного ведомства, но прежде всего политический вопрос, вопрос классовой борьбы.
Закон "о защите королевства" открывал золотое дно для фабрикантов, снабжавших армию. Между тем рабочие, как свидетельствует Ллойд Джордж, "не без основания указывали, что обращенные к ним призывы приложить все силы для увеличения производства (Военного снаряжения - А. Е.) были в сущности призывом увеличить богатство и сверхприбыли лиц, наживавшихся на войне" (с. 144).
"Я шел на чрезвычайно рискованное политическое предприятие, - признается он.
4 XXVII "Ленинский сборник", с. 279.
в другом месте. - Существовали многочисленные поводы для серьезных конфликтов с организованными рабочими..." (с. 183). Но методы демагогии, обмана, подкупа и террора делали свое дело. Лидеры тред-юнионов во главе с Гендерсоном были привлечены к этому делу. В переговорах участвовал и лорд Бальфур, который, между прочим, "был удивлен, увидев, что рабочие представители так хорошо умеют говорить" (с. 219). Почтенный лорд был удивлен еще более приятно, когда увидел, как быстро Ллойд Джордж сумел договориться с тред-юнионистской верхушкой, которая подписала с ним позорный документ, так называемое "казначейское соглашение". Но рабочие вовсе не склонны были безропотно принимать условия, навязываемые им с помощью профсоюзных лидеров Ллойд Джорджем, пользовавшимся поддержкой предпринимателей, торговцев и фабрикантов, великолепно наживавшихся на войне. Летом 1915 г. забастовки все учащались. "К концу 1915 г. в некоторых областях рабочие беспорядки создавали серьезные препятствия производству снаряжения... Беспорядки, - констатирует Ллойд Джордж, - не создавались тред-юнионами и их официальными представителями. Последние добросовестно придерживались своего соглашения с правительством. Но на крупнейшем предприятии по производству снаряжения возникли беспорядки, известные как движение фабрично-заводских старост" (с. 227).
Буржуазии было нужно разбить это движение, и Ллойд Джордж пытается создать впечатление, что это было достигнуто... методом убеждения. Пришлось мобилизовать самого короля Георга для агитационного турне по рабочим районам, пришлось и самому Ллойд Джорджу вместе с Гендерсоном выступить с речами перед рабочими. Ллойд Джордж пытается создать впечатление, что сила его красноречия побеждала повсеместно. Однако он до сих пор с явным неудовольствием вспоминает те рабочие собрания, где выступали люди "с устрашающим видом и сжатыми кулаками". В частности он до сих пор не может забыть встречи с Галлахером, нынешним коммунистом, который "должен был оказывать самое пагубное влияние на рабочих" (с. 228). О других методах борьбы с рабочим классом Ллойд Джордж предпочитает умалчивать. Таким образом он рисует себя не только великим политиком и организатором, но и пропагандистом интересов империалистической буржуазии в среде рабочего класса. Этого мало. Ллойд Джордж представляет себя также в качестве великого, но недостаточно оцененного военного стратега.
В своем лексиконе Ллойд Джордж находит достаточно крепкие выражения для критики стратегических планов войны. Позиционная война загнала признанных военных стратегов в тупик, скрывая от народных масс подлинное положение на фронте, где армии расплачивались гекатомбами убитых за растерянность и консерватизм генералитета. Империалистические правительства, подчеркивает Ллойд Джордж, "не могли сбросить с себя какую-либо часть ответственности ссылкой на то, что они доверились специалистам, которые явно не отвечают своей задаче" (с. 256). "Несчастные глупцы... - говорит он в другом месте, имея ввиду политических руководителей Антанты, - знают теперь, во что обошлась миру стратегия, требовавшая нападения на противника в том пункте, где противник был сильнее всего... "Каждый дурак" должен знать также, что наступление в решающем пункте должно быть сделано в решающий момент" (с. 271). Обе воюющие коалиции считали, что этот решающий пункт находится на западном фронте, и ценой крови десятков тысяч людей пытались добиться продвижения на несколько десятков метров земли.
Стратегические и политические мероприятия союзников не были координированы. Вопрос о прорыве фронта противника в его самом слабом звене по-настоящему не интересовал ни правительство, ни генеральные штабы Антанты. Дипломатия явно не координировала своих задач с задачами военно-стратегического порядка; ее активность проявлялась тогда, когда благоприятный момент был упущен, и в основе ее деятельности лежали соображения не столько достижения общей победы, сколько сохранения престижа и обеспечения своего куска от возможных посягательств своих же союзников. Когда решено было усилить напор на блок центрально-европейских держав со стороны Балканского полуострова, вариант дарданельской экспедиции был принят, нужно
думать, потому, что хотели предупредить захватнические устремления русской союзницы, добивавшейся Константинополя и проливов.
Известно, каким позорным крахом закончилась эта экспедиция, и Ллойд Джордж имеет возможность теперь подробно и не без злорадства излагать свой вариант - вариант Салоникской экспедиции - и доказывать его большую эффективность. В решении об отправке англо-французского экспедиционного корпуса на Балканы определяющее значение имело стремление закрепить там свое политическое влияние и таким образом не допустить, "чтобы Россия чувствовала себя единственным арбитром и судьей балканских народов" (с. 286). По существу этим ограничивались "заботы" английского и французского правительств относительно их русской союзницы. Помимо этого их заботило лишь то, чтобы царизм не отказался от поставки своих огромных запасов пушечного мяса.
Резко критикуя эти правительства за их неспособность лучше использовать царскую Россию, Ллойд Джордж дает потрясающую картину состояния русской армии и вынужден сделать общий вывод: "...Миллионы ее храбрых сынов были убиты и искалечены благодаря неподготовленности ее правительства и благодаря слепой эгоистической тупости ее друзей" (с. 320). Устанавливая эту ответственность за "трагическую историю катастрофы, которая поразила великую страну", Ллойд Джордж, не замечая того, опрокидывает те пропагандистские аргументы которые им же в свое время выдвигались в оправдание контрреволюционной интервенции против страны Советов.
Антанта не смогла удержать русского колосса на глиняных ногах или, говоря словами одного из корреспондентов Ллойд Джорджа, "протащить Россию в лице ее правительства и народа еще через один-два года войны" (с. 514). Появились сведения, что царское правительство, стремясь предотвратить надвигающуюся революцию, делает попытки к заключению сепаратного мира. Все стратегические расчеты Антанты обнаружили свою полную несостоятельность. "Генеральные штабы Англии и Франции не выиграли войны, но они одержали верх в той войне, которую они вели у себя дома, - не без горечи иронизирует Ллойд Джордж. - Дарданеллы были эвакуированы; Балканы перешли в руки центральных держав; дорога на Дунай, на Константинополь к Черному морю была окончательно закрыта; Сербия вышла из игры; Россия неудержимо близилась к разгрому; Румыния была изолирована. Какая превосходная стратегия! Немцы не были разбиты, но господа политики были разгромлены. Генералы торжествовали победу. Восток с его большими возможностями, с его искушениями исчез. Да здравствует кровавое солнце Запада!" (с. 359).
Но затянувшаяся война на истощение начала представляться некоторым кругам британской буржуазии не только бесконечной, но и безнадежной. Кое-где уже приходили к мысли об осторожном зондировании возможностей заключения мира с Германией на известных компромиссных условиях. Ллойд Джордж тактически выжидает некоторого оформления этих настроений, а затем в соответствующий момент в самой резкой форме громит публично все те элементы, которые проявляют склонность к разговорам о мире. Он провозглашает политику "сокрушительного удара" и тем самым возглавляет наиболее влиятельные, крайние и непримиримые элементы британского империализма. Опираясь на эти элементы, он развивает неослабевающую энергию во многих направлениях - в области военного снабжения и увеличения армии, он непосредственно вмешивается в финансово-экономическую и социальную политику, он пытается более непосредственно влиять на внешнюю политику правительства и на стратегию генерального штаба. Он возглавляет борьбу против того самого министерства, ответственным членом которого является, называет его "министерством нерешительности", закулисно договаривается с лидером консерваторов Бонар Лоу и с такими реакционными представителями британского империализма, как Эдуард Карсо" и лорд Бивербрук. Он вдохновляет соответствующую кампанию в прессе, интригует против главы правительства и своего друга Асквита, ловким маневром доводит дело в декабре 1916 г. до правительственного кризиса; шантажируя своей отставкой, опрокидывает Асквита и в результате сам становится во главе кабинета и во главе военного-комитета, сосредоточив таким образом в своих руках всю полноту власти.
"Я не добивался и не желал премьерства" (с. 666), уверяет теперь Ллойд Джордж, Но все содержание его мемуаров является ярким свидетельством того, что ему менее всего свойственно пассивное ожидание того момента, когда власть сама упадет к нему в руки. "Военные мемуары" показывают также, что перед нами не исторические реминисценции одного из многих буржуазных политиков, пребывающих в отставке, а энергичное выступление человека, заявляющего свои претензии на руководство политической жизнью страны. Ллойд Джордж напоминает, чем ему обязана империалистическая Англия в самые тяжелые годы войны. Он показывает, что и теперь, когда Англия снова нуждается в политике сильной руки, он, старый либерал, не потерял чувства времени и понимает, что нужно делать. "После каждой большой войны, - пишет он, - наступает период, в продолжении которого в странах - участницах войны - наблюдается тенденция к расколу на два лагеря - известные обычно как революционный и реакционный. В этом смысле либерализм находится в невыгодном положении. Вот почему либерализм в настоящее время в загоне во всей Европе. Даже в Америке его доктрины принимают форму диктатуры" (с. 495 - 496).
Позиция, занятая теперь Ллойд Джорджем, показывает, что этот старый либерал, никогда не терзавшийся муками в выборе между реакцией и революцией, приветствует эту "форму диктатуры". День возвращения Ллойд Джорджа к власти еще не наступил, и неизвестно, придет ли. Напоминая британскому империализму о его самых тяжелых испытаниях, Ллойд Джордж напоминает и о том, чем ему обязана английская буржуазия. Своими острыми и убийственными характеристиками наиболее видных политических деятелей английской буржуазии он напоминает, что этот класс даже в один из самых решающих моментов своей истории не мог выдвинуть из своей среды ни одного человека большого ума, сильной воли и исторической прозорливости. В своих оценках он почти беспощаден. Он хочет обличить людей, которые не справились с огромными задачами, поставленными перед ними британским империализмом в начале войны. Но прежде всего он, помимо своей воли, раскрывает не только эволюцию и роль либерализма в эпоху господства финансового капитала, но и преступность всей той системы империалистического господства, верным и талантливым защитником которой он был и остается. Если изданием своих мемуаров он стремится напомнить, чем обязан британский империализм валлийцу, воспитанному безвестным сапожником, то следует признать, что достигнутые результаты далеко превзошли его собственные намерения: перед нами яркий обвинительный документ против того исторически обреченного класса, сохранению господства которого автор отдал и отдает до сих пор все свои силы и способности.
*
Издана книга удовлетворительно. Перевод с английского сделан хорошо. В книге отсутствует именной указатель, что следует учесть при издании следующих томов мемуаров.
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Libmonster Russia ® All rights reserved.
2014-2024, LIBMONSTER.RU is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Russia |