Libmonster ID: RU-15378
Автор(ы) публикации: С. П. ПЕРЕГУДОВ

В современной политической истории Великобритании, пожалуй, не было и нет другого имени, которое вызывало бы столько споров и такие противоречивые, часто взаимоисключающие суждения, как имя Маргарет Тэтчер. Однако даже ее политические противники вынуждены признавать неординарность личности нынешнего премьер- министра и то, что она смогла наложить на общественно-политическую жизнь страны глубокий отпечаток.

Понятие "тэтчеризм", кстати, впервые пущенное в оборот ее оппонентами, стало ныне общепризнанным синонимом британской версии неоконсерватизма и наряду с такими словосочетаниями, как "фактор Тэтчер", "феномен Тэтчер", "эпоха Тэтчер" и даже "революция (или контрреволюция) Тэтчер", прочно вошло в английский политический словарь, причем еще до того, как она побила все рекорды непрерывного пребывания на посту премьер-министра в нынешнем столетии. Что же побудило и сторонников, и противников Тэтчер связать ее имя с целой главой британской истории?

Жизненный путь Тэтчер до 1975 г. - это довольно обычный для многих представителей нынешней политической элиты Британии путь человека, пробившегося "наверх" не благодаря связям или принадлежности к "избранному" сословию, а исключительно или почти исключительно благодаря собственным усилиям.

Дочь мелкого розничного торговца небольшого городка Грантэм Маргарет Хильда Робертс с молоком матери впитала сохранявшийся в таких городах дух викторианской Англии с ее преклонением перед собственностью, бережливостью, прочным семейным очагом, религиозностью и другими ценностями традиционной английской морали. Однако уже ученицей гимназии она ощутила и узость, провинциальность этого мирка. Уже с юношеских лет в ее жизнь вошло не только преклонение перед провинциальным укладом, но и стремление вырваться из него, выйти в "большую жизнь"1 . Тогда же зарождается в ней интерес к политике, чему в немалой степени способствовало, видимо, влияние отца, игравшего заметную роль в политической жизни своего городка в качестве одного из ведущих консервативных членов местного совета.

Поступив на химический факультет Оксфордского университета, она активно включается в работу студенческой консервативной ассоциации, а затем становится ее президентом. С тех пор политика представляет главный интерес ее жизни, а профессия химика все менее удовлетворяет ее. Проработав около четырех лет без особых успехов на этом поприще,


ПЕРЕГУДОВ Сергей Петрович - доктор исторических наук, заведующий сектором внутриполитических проблем развитых капиталистических стран Института мировой экономики и международных отношений АН СССР.

1 Jenkins P. Mrs Thatcher's Revolution. Lnd. 1987, p. 84.

стр. 60


она выходит в 1951 г. замуж за состоятельного бизнесмена Дениса Тэтчера. Это замужество, освободив от забот о хлебе насущном, позволяет ей быстро окончить второй, юридический, факультет того же университета с явным прицелом на политическую карьеру. Знаменательно, что этому не помешало даже рождение в 1953 г. близнецов (сына и дочери).

После пяти лет адвокатуры, утвердив за собой репутацию активного и целеустремленного консерватора, она в 1959 г. избирается в парламент. Молодую, способную и энергичную женщину быстро замечают, и она лишь ненадолго задерживается на задних скамьях палаты общин. Уже через два года она становится парламентским секретарем министерства социального страхования, а после поражения партии на выборах 1964 г. - "теневым министром", ответственным за пенсионную политику партии. С 1967 г. она входит в число ведущих "теневых министров". После победы партии на выборах 1970 г. назначается государственным секретарем (министром) по вопросам науки и образования, членом кабинета министров.

Но "потолок" политической карьеры еще не достигнут, и подлинный взлет Тэтчер на вершину политической жизни Великобритании еще впереди. Он происходит на 50-м году ее жизни, в 1975 г., когда она в момент острого "кризиса верхов", поразившего консерваторов после двух подряд поражений на выборах (в феврале и октябре 1974 г.), избирается на пост лидера этой партии.

Можно с полной уверенностью утверждать, что если б не проведенное за десять лет до этого изменение процедуры смены лидера у консерваторов, в результате которой был заметно расширен круг лиц, участвующих в его избрании (до этого назначение нового лидера осуществлялось в результате закулисных консультаций в самых верхних эшелонах консервативной иерархии), Тэтчер никогда не заняла бы этот пост. Ее победа на выборах лидера явилась прежде всего следствием "бунта заднескамеечников", т. е. членов парламентской фракции, не занимающих правительственных постов и высоких партийных должностей. Будучи более восприимчивыми к настроениям партийных "низов" и остро ощущая неэффективность утвердившихся к тому времени путей и методов управления страной, они решили дать шанс деятелю нетрадиционного склада, обоснованно полагая, что новая политика не может проводиться людьми старой закалки.

Как писал несколько лет спустя один из видных деятелей умеренного крыла партии Ф. Пим, "в обстановке неуверенности и сомнений того времени появилась личность, которая могла четко и убедительно сформулировать свою позицию... Точка зрения, которую она выражала, находила эмоциональный отклик в партии, а затем и в стране. Она предлагала нечто новое. Люди чувствовали, что по целому ряду вопросов было слишком много компромиссов, которые только ухудшали дело. Они ощущали, что наши экономические и производственные проблемы так глубоки, что политика золотой середины не может их решить, и что требуется нечто более радикальное и определенное"2 . Другие авторы считают, что Тэтчер просто "повезло" и что она оказалась на вершине политической пирамиды едва ли не по чистой случайности3 , поскольку никто из более авторитетных деятелей партии не осмелился тогда бросить вызов Э. Хиту, и она оказалась практически единственным его соперником в первом туре голосования, в ходе которого голоса были поданы не столько за нее, сколько против Хита. Однако даже не сбрасывая со счетов элементов "везения", которые в той или иной степени присутствуют в любой успешной политической карьере, вряд ли есть основания сомневаться в том, что без наличия у Тэтчер тех качеств, ко-


2 Pim F. The Politics of Concent. Lnd. 1985, p. 22.

3 См., напр., Kavanagh D. Thatcherism and British Politics. Oxford. 1987, p. 199.

стр. 61


торые в полной мере выявились позднее, никакая "случайность" не помогла бы.

Уже самый факт избрания нового лидера вопреки желанию наиболее влиятельных фигур в партийных верхах свидетельствовал об экстраординарности ситуации. Однако именно от Тэтчер прежде всего зависело, как будут развиваться дальнейшие события и какие отношения сложатся между новым лидером и старым истэблишментом. Уже с первых дней своего пребывания на новом посту Тэтчер со всей определенностью дала понять, что не намерена сглаживать острые углы и заниматься поисками компромиссов. Главное обвинение, выдвинутое ею и ее сторонниками против Хита, состояло в том, что, придя к власти под лозунгом освобождения экономики от излишней опеки государства, поощрения свободной конкуренции и ограничения прав профсоюзов, он спустя полтора- два года осуществил поворот на 180° и стал проводить примерно ту же "политику согласия", что и все предшествовавшие консервативные и лейбористские правительства. В вину Хиту были поставлены и решение национализировать обанкротившиеся компании (главной из которых была известная фирма Роллс-Ройс), и попытки найти общий язык с профсоюзами, и, главное, отход от той общей линии на "отбрасывание" реформизма и "социализма" (как именовалось все или почти все содеянное лейбористами), которая была провозглашена перед приходом консерваторов к власти в 1970 году.

Наличие в партии и ее парламентской фракции довольно сильной поддержки новому лидеру не означало, однако, что она могла свободно вершить дела по собственному усмотрению. Идейно-теоретическая и политическая база для осуществления новой политики была еще слишком слаба и ненадежна, и первой заботой Тэтчер стало укрепление и расширение этой базы. Впрочем, начало такого рода деятельности было положено до того, как Хит был отстранен от власти. Еще летом 1974 г. ближайший сподвижник и единомышленник Тэтчер К. Джозеф создает вместе с ней независимый исследовательский Центр по изучению политики. В рамках его сразу же начинает вырабатываться радикальная альтернатива тому курсу, который проводило правительство Хита.

В качестве идейно-теоретической основы этой альтернативы Джозефом предлагаются монетаристские концепции "чикагской школы" М. Фридмена (бросившей вызов господствовавшим до той поры кейнсианским и неокейнсианским установкам, нацеленным на усиление государственного вмешательства в экономику, расширение сферы государственных социальных услуг и достижение "полной занятости"). Провозгласив основным средством оздоровления экономики политику "здоровых денег" и борьбу с инфляцией, авторы монетаристских концепций отстаивают необходимость резкого ограничения государственного регулирования, сокращения государственных расходов на социальные нужды, поощрения конкуренции, в том числе и в борьбе за рабочие места4 .

Деятельность центра и его председателя приобрела с самого начала столь вызывающий по отношению к Хиту характер, что в конце 1974 - начале 1975 г. именно Джозеф считался наиболее вероятным соперником Хита5 . Однако Джозеф неожиданно отошел в сторону и уступил место потенциального претендента Тэтчер. Будучи достаточно проницательным и дальновидным политиком, он, видимо, отдавал себе отчет, сколь не-


4 Термин "монетаризм" происходит от английского слова "money" (деньги). Подробнее о концепциях монетаризма и их отличиях от кейнсианства см.: Осадчая И. М. Консерватизм против реформизма. М. 1984.

5 Как рассказывал впоследствии один из тогдашних сторонников Хита - Дж. Прайер, ими даже была сделана попытка воздействовать на Джозефа с тем, чтобы он умерил свою критику, причем именно Тэтчер была избрана в качестве лица, которое должно было "подействовать" на Джозефа. Однако она решительно отказалась от посредничества (Young H., Sloman A. The Thatcher Phenomenon. Lnd. 1986, p. 29).

стр. 62


просто привлечь на сторону неоконсервативной политики широкие массы избирателен. Не в меньшей мере понимал он и то, что новая обстановка требует лидера нового, нетрадиционного типа, способного находить общий язык с аудиторией, с "народом", говорить на понятном широким кругам избирателей языке, вызывать отклик не только в умах, но и в сердцах реальных и потенциальных сторонников новой политики.

Знаменательно, что вопрос о смене лидера вскоре встал и в правящей тогда лейбористской партии. В марте 1976 г., спустя всего полтора года после победы на очередных парламентских выборах, неожиданно уходит в отставку с поста лидера партии и премьер- министра Г. Вильсон. Многие наблюдатели, в том числе и у нас в стране, до сих пор считают эту отставку загадочной, выискивая в ней или за ней какой-то скрытый смысл и "невыясненные" причины. Между тем ничего загадочного в этом шаге Вильсона нет; этот многоопытный государственный деятель был совершенно искренен, когда писал, объявляя об отставке, что, занимая пост премьер-министра в общей сложности около восьми лет, уже не считает себя способным принимать нестандартные социально- экономические и политические решения, необходимость которых ощущается все острее. Беда лейбористов, однако, была в том, что занявший место Вильсона Дж. Каллагэн оказался в еще меньшей степени способным на нестандартные действия, и назревший в партии идейно-политический кризис не был предотвращен.

Вопрос о политическом лидерстве в 70-х годах в Великобритании отнюдь не был узкопартийным делом. Он превратился в общенациональную проблему первостепенной важности. Страна переживала трудные времена, выражение "больной человек Европы" стало общим местом не только в британской, но и в мировой прессе. По мнению солидного исторического журнала, Великобритания стала в тот период "самым слабым звеном" в мировой капиталистической системе6 . Необходимость перемен, что называется, носилась в воздухе. Вот почему победа Тэтчер уже не выглядит лишь как результат благоприятного для нее стечения обстоятельств. Сработала система, ее защитные механизмы, сработала, наконец, политическая культура.

Поскольку в верхах партии и в ее аппарате перевес по-прежнему сохранялся за приверженцами традиционного курса, Тэтчер сосредоточила усилия на сплочении сторонников неоконсервативной политики вне официальных партийных структур. Вдохновленные ее победой, резко активизируются те немногочисленные научные центры и группировки, которые традиционно придерживались концепций "свободного предпринимательства", выступали против "большого государства", "больших профсоюзов". Институт экономических проблем сразу же начал разработку мер, направленных на ограничение роли центральных и местных органов власти, на повышение роли конкуренции и т. д., подвергая критике существующую систему социально-экономического регулирования.

Знаменательно, что первые контакты Тэтчер с этим институтом устанавливаются еще в бытность ее министром просвещения и науки в правительстве Хита. Она была приглашена на встречу, в ходе которой солидаризировалась с исходными позициями этой организации, выступила горячей сторонницей "свободы выбора". Как вспоминает директор института Р. Харрис (ныне лорд Харрис), Тэтчер резко возразила присутствовавшему на встрече члену парламента - консерватору, усомнившемуся в правомерности позиции института по этому вопросу. По мнению авторов книги "Феномен Тэтчер", именно эта встреча была "первым очевидным свидетельством ее решительного отказа от хитовского корпоративного государства, молчаливым соучастником которого она до тех


6 Contemporary Record, 1987, N 3, p. 13.

стр. 63


пор была"7 (под "корпоративным государством" в данном случае понимается система консультаций между правительством, бизнесом и профсоюзами, с помощью которой правительство Хита намеревалось добиться "социального мира" в стране и решения обострившихся экономических проблем).

Однако и после поражения консерваторов на выборах 1974 г. подавляющее большинство английских ученых-обществоведов (сосредоточенных в основном в университетах) продолжало придерживаться традиционных кейнсианских воззрений. Сторонники "свободного предпринимательства" ощущают необходимость расширения своего пока что крайне узкого плацдарма. В 1977 г. приверженцами монетаризма создается Институт Адама Смита, а спустя некоторое время - Группа социальных проблем. Возникают и неформальные группировки сторонников неоконсервативного курса, проводятся семинары, симпозиумы и встречи, в ходе которых происходит консолидация противников кейнсианства. Наряду с публикацией теоретических работ монетаристского направления эти институты, центры и группировки, и особенно Центр по изучению политики, осуществляют ряд конкретных разработок, призванных наметить пути практической реализации основных идей неоконсерватизма - денационализации, дерегулирования и дебюрократизации, изменений в системах социальных услуг, налогообложении, трудовом и профсоюзном законодательстве.

Своего рода связующим звеном между формальными и неформальными монетаристскими группировками в этот период выступает функционировавший при активном участии Тэтчер "Академический семинар по вопросам теории и практики современного консерватизма". Помимо ведущих деятелей упомянутых институтов и центров для участия в нем приглашаются видные журналисты, публицисты, отдельные симпатизирующие неоконсерваторам ученые-обществоведы. В числе выступавших на семинаре был и специально приглашенный из США Фридмен. Судя по свидетельствам тех, кто участвовал в семинаре, Тэтчер нравилось "играть с идеями", и она с превеликим удовольствием участвовала в дискуссиях, завязавшихся вокруг доктрин монетаризма8 . Не удовлетворяясь, однако, беседами и обсуждениями, Тэтчер внимательно изучает работы приверженцев "новой экономики" и "новой политики" и в том числе труды социолога и философа крайне правого толка Ф. Хайека, который, как считают некоторые наблюдатели, оказал на нее "решающее интеллектуальное влияние"9 .

Обучаясь на ходу и формируя свое собственное кредо, Тэтчер одновременно внимательно присматривается к людям, задающим тон в исследовательских и идеологических центрах и группировках нового консерватизма. Как пишет известный британский политолог Д. Каванаг, "тесные личные связи, существовавшие между многими активистами этих групп, помогли сформировать то, что может быть названо "солнечной системой свободного предпринимательства"10 . Значительная часть этих людей после победы тори на выборах 1979 г. оказалась в числе ближайших советников и помощников нового премьер- министра, они вошли в ее "мозговой трест". Столь же избирательно формирует Тэтчер круг единомышленников и в мире бизнеса. Особым ее расположением стал пользоваться Институт директоров, в состав которого входит около 30 тыс. наиболее влиятельных представителей большого бизнеса. И это несмотря на то, что другая предпринимательская организация - Конфедерация британской промышленности (КБП) пользовалась куда большим авторитетом и была традиционно вхожа в "коридоры власти".


7 Young H., Sloman A. Op. cit., p. 28.

8 См. The British Prime Binister. Lnd. 1985, pp. 126 - 127.

9 Contemporary Record, 1987, N 3, p. 21.

10 Kavanagh D. Op. cit., p. 111.

стр. 64


Тэтчер гораздо ближе по духу не те промышленные и финансовые круги, которые связали себя узами сотрудничества с прежними правительствами и выражали готовность идти на определенные уступки профсоюзам, а, напротив, те, что всегда критиковали чрезмерную "опеку" государства над бизнесом, выступали за восстановление "предпринимательской власти". Уже в первые годы пребывания Тэтчер на посту премьер-министра Институт директоров установил довольно тесные связи с высшими эшелонами госаппарата и ее политическими советниками, стал, по сути дела, главным связующим звеном правительства с миром бизнеса. Неудивительно, что назначенный Тэтчер на пост главы группы политических советников премьер-министра известный бизнесмен и журналист Дж. Ходскин (до этого тесно сотрудничавший с Институтом политических исследований) после выхода в отставку в 1982 г. становится генеральным директором Института директоров.

Было бы, конечно, крайним упрощением представлять дело так, будто неоконсервативные тенденции развивались лишь в верхах общества и так или иначе замыкались на новом лидере тори и его ближайшем окружении. Новые настроения затронули разные уровни социальной пирамиды, причем едва ли не в наибольшей степени ее "промежуточные" этажи. С приходом к власти лейбористов в 1974 г. резко активизировались массовые организации мелкой буржуазии и городских средних слоев, недовольные быстрым ростом налогов и потребительских цен (в среднем на 15% в год в 1975 - 1979 гг.), "чрезмерными" уступками правительства профсоюзам, а также общим неблагополучным состоянием дел в стране. В этот период создается ряд новых организаций, наиболее активными из которых стали Национальная ассоциация свободы и Национальная ассоциация налогоплательщиков, объединившие в своих рядах сотни тысяч мелких торговцев и предпринимателей, домовладельцев, других "состоятельных" граждан.

Опираясь на крепнущие неоконсервативные настроения в буржуазных и мелкобуржуазных кругах, Тэтчер активнейшим образом включается в деятельность, нацеленную на кардинальное изменение политической обстановки в стране, на обращение в неоконсервативную веру широких масс избирателей. Более того, она задает тон развернувшейся кампании, становится во главе массированного наступления на приверженцев прежнего курса.

Одним из наиболее существенных изменений, внесенных Тэтчер в британскую политическую жизнь, явились новые формы и методы "завоевания масс", заметно отличавшиеся от тех, что утвердились в годы послевоенного "просперити". Тогда, как известно, главный упор делался на уступки трудящимся, на достижение компромисса, примирение социально-классовых интересов, и это приносило свои плоды. Обе главные партии пользовались твердой поддержкой избирателей, которые ощущали пусть и не непрерывное, но все же весьма существенное улучшение своего положения. Однако еще с конца 60-х годов и особенно после экономического кризиса 1973 - 1974 гг. резервы для новых уступок и продолжения реформистской политики в прежнем объеме стали иссякать. Рос скептицизм в отношении обещаний, которые делали политики из обеих партий, и к политике вообще. И опросы общественного мнения, и поведение избирателей на выборах, в частности рост абсентеизма, говорят об этом со всей определенностью.

Тэтчер, пожалуй, более остро, чем многие другие политики, почувствовала необходимость решительного изменения сложившихся методов "общения" с массами. На место "политики согласия" и поиска компромисса она стала практиковать т. н. мобилизационный стиль, направленный не на избирателей "вообще", а на определенные их категории и группы. Одновременно этот стиль был ориентирован на бескомпромиссную борьбу против сторонников продолжения прежнего курса, на новый,

стр. 65


гораздо более высокий уровень социально-политической и идеологической конфронтации. При этом неоконсерватизм стремился завербовать себе приверженцев во всех классах и слоях британского общества, найти отклик во всех основных социальных группах.

Особое место в идейном багаже тэтчеризма заняли постулаты индивидуализма, ставшие краеугольным камнем всей его философии. Растущее государственное вмешательство в экономику, бюрократизация и регламентация всей общественной жизни, создание громоздких, унифицированных систем социального страхования и социального обслуживания резко ограничили в последние десятилетия возможности индивида, личности, их инициативу, самостоятельность, свободу выбора, утверждали "тэтчеристы". Окрашенная в яркие эмоциональные тона антиэтатистская, антибюрократическая и антиколлективистская фразеология сопровождалась провозглашением приоритета конкуренции, свободы предпринимательства, "права на неравенство", осуждением "социального паразитизма", под которым прежде всего понималось использование неимущими и лицами с низкими доходами государственных систем социального обслуживания. Широким массам трудящихся внушалась мысль, что все их беды происходят от того, что коллективистские организации (т. е. прежде всего профсоюзы), добившись непомерно большой власти в обществе и пользуясь своим монопольным положением на рынке труда, неправомерно взвинчивают заработную плату, препятствуют высвобождению излишней рабочей силы, росту производительности труда, удорожают продукцию и являются потому главными виновниками и поразившей страну инфляции, и ослабления британских позиций на мировых рынках.

Излюбленным методом доверительного разговора с избирателями, непосредственно с аудиторией или же через телевидение (Тэтчер явно предпочитает живое слово печатному) являлась, особенно в первые годы ее лидерства, пропаганда ценностей, которые чаще всего принято называть мелкобуржуазными: бережливости, трудолюбия, экономного ведения хозяйства, а также стремлений завести "собственное дело", обзавестись собственным домом и т. д. и т. п. Выражение "малое - прекрасно" обыгрывалось в самых разных сочетаниях, причем с неподдельной искренностью и убежденностью. Свое происхождение из семьи мелкого торговца Тэтчер сумела обратить в ценнейший политический капитал, и не только в узком смысле этого слова, заговорив на понятном и близком миллионам англичан языке, но и в гораздо более широком плане, представ перед ними как "человек из народа", женщина - мать и домашняя хозяйка, понимающая и разделяющая повседневные нужды и настроения людей, чувствующая их заботы и проблемы. При этом мало кто вспоминал, что уже более двух десятков лет, став женой преуспевающего бизнесмена, она рассталась со средой своего детства и юности и вошла в социальную общность, которую в Англии принято называть "верхним классом".

Неоконсерватизм в толковании Тэтчер представлял для многих простых англичан не очередную политическую или философскую теорию, а близкую и понятную им духовную пищу, чуть ли не своего рода религию, призванную оздоровить общество, придать ему утраченный им динамизм, способность к саморазвитию. В немалой степени этому способствует фразеология Тэтчер, ее стремление объяснить аудитории социально- экономические проблемы в терминах, понятных домашней хозяйке, причем нередко на собственном примере. Привнесение личностных моментов в политику вряд ли является следствием продуманной тактики завоевания доверия масс. Скорее эта черта политического стиля Тэтчер проистекает из самого ее отношения к политике не только как к "работе", но и как к "любимому занятию". Недаром она так не любит распространяться о своей частной жизни, в которой для нее ценно прежде всего то, что помогает, а не препятствует реализации ее политических амбиций.

стр. 66


И вряд ли она бывает неискренна, когда заявляет, что "работа" (т. е. политика) для нее более интересна, чем что-либо другое11 .

В многочисленных речах Тэтчер не найдется или почти не найдется таких слов, как монетаризм, этатизм (или антиэтатизм), кейнсианство, трудовые отношения, и т. п. Вместо этого фигурируют гораздо более близкие широкой аудитории понятия типа "большое государство", "иждивенчество", "честно заработанные деньги", "жесткая экономия", "тирания профсоюзов", умение "стоять на собственных ногах" и т. п. В числе излюбленных ее выражений - "демократия собственников" и как ее синоним - "народный капитализм". Это, пожалуй, наибольшие абстракции, к которым она прибегает в своих публичных выступлениях. Обладание собственностью, будь то дом, акция или страховой полис, - это и есть наряду со "свободой выбора" и верностью традиционным основам морали, семьи, религии, парламентской демократии то, к чему должен стремиться, по ее убеждению, любой настоящий англичанин. Если же у него что-то не получается или он сам не хочет добиваться этого, пусть пеняет на себя.

Степень "доходчивости" провозглашенных Тэтчер и ее сподвижника ми идей оказалась настолько высокой, что даже некоторые весьма авторитетные британские политологи на рубеже 70 - 80-х годов сочли, что под ее руководством партия тори превращается из буржуазной в мелкобуржуазную и меняется будто бы сама классовая природа консерваторов. Разумеется, ничего подобного не происходило, партия полностью сохраняла свою прежнюю классовую сущность, однако она стала более "открытой" мелкобуржуазной массе, и не только потому, что в лице нового руководства стала настойчиво апеллировать к чувствам и настроениям этих слоев, но и в силу того, что кое в чем существенном пошла им навстречу (особенно в области налогообложения и возможностей открытия "своего дела").

Как это ни парадоксально звучит, но стратегия реанимации ушедших или уходящих в прошлое "мелкобуржуазных" ценностей свидетельствовала о наличии у ее архитекторов "чувства времени", того "исторического инстинкта", без которого не может состояться ни один действительно крупный политический деятель. Для успеха стратегии "реанимации" имелись весьма конкретные основания. Во-первых, мелкая буржуазия оказалась куда более живучим классом, нежели это можно было заключить на основании опыта прошлых десятилетий. Современный этап научно-технической революции, связанный с широким внедрением микроэлектроники и информатики в народное хозяйство, создал новые возможности для мелкого производства. Мелкий бизнес, включая ремесло, торговлю, оказался также незаменимым в условиях, когда развитие общественных потребностей вступило в острое противоречие с процессами стандартизации товаров и услуг, порождаемыми крупномасштабным производством. Во-вторых (и это, пожалуй, самое главное), социальное развитие основной массы трудящихся оказалось гораздо более сложным и противоречивым, чем это себе представляли те, кто каждодневно с ними общался и, казалось бы, должен был знать их нужды и чаяния.

Утвердившиеся в лейбористской партии представления о рабочем классе как о совокупности лиц, интересы которых наилучшим образом отражают тред-юнионы и другие массовые организации, явно недооценивали роста индивидуалистических, мелкособственнических настроений в нем. Само понимание "коллективизма", по сути дела, исключавшее "индивидуализм" и игнорировавшее развитие личности, ее стремление к самовыражению, оказалось неприемлемым для значительной части рабочего класса, и особенно его новых, более образованных и развитых в культурном отношении отрядов и слоев. Резко снизилась и популярность


11 Jenkins P. Op. cit., p. 311.

стр. 67


национализации, которая, будучи проведена антидемократическими, бюрократическими методами, отдала право распоряжаться перешедшими в собственность государства предприятиями и службами узкой группе назначенных правительством чиновников и бизнесменов. Тем самым идея коллективной собственности была дискредитирована, управление ею становилось все более неповоротливым, а эффективность национализированных отраслей стала заметно снижаться. Даже среди сторонников лейбористов поддержка программ национализации снизилась с 57% в 1964 г. до 32% в 1979 году. Среди населения в целом эти программы в 1979 г. поддерживало всего 17%12 .

Приверженность к традиционной рабочей культуре, выросшей на почве пролетарского бытия XIX - первой половины XX в., на что делали ставку и тред-юнионы, и лейбористы, становилась уделом уменьшавшейся части промышленных рабочих, роль и влияние которой к тому же и в среде трудящихся, и в самом рабочем классе довольно быстро снижались. По сути своей распространявшиеся в рабочем классе антиэтатистские, антибюрократические и даже "антиколлективистские" настроения были проявлением роста демократических устремлений трудящихся, их более высокой самооценки, реакцией на бюрократические методы осуществления социально-экономических реформ. Среди определенной части рабочего класса можно было наблюдать и довольно отчетливые проявления социального эгоизма, и в частности нежелание оплачивать (путем увеличивавшегося налогообложения) социальные дотации беднейшей части общества.

Тот факт, что находившиеся в плену традиционных представлений лейбористы не смогли вовремя почувствовать, понять и оценить происходивших в британском рабочем классе и его сознании сдвигов, безусловно, дал консерваторам великолепный шанс "вклиниться" в традиционный лейбористский электорат и использовать изменившуюся ситуацию в интересах укрепления политических и экономических структур капитализма. И они, нужно прямо сказать, этот шанс не упустили. На выборах 1979 г. консерваторы завоевали 44% голосов квалифицированных рабочих против обычных 30 - 35%, а на двух последующих выборах - соответственно 37% и 40%. Для сравнения можно сказать, что лейбористы в 1979 г. получили 45% голосов лиц этой категории, а в 1983 и 1987 г. - всего 36%.

Накануне выборов 1979 г. в выступлениях Тэтчер и ее сторонников отчетливо прозвучало резко критическое отношение к т. н. новой морали и свободе нравов, пропагандировавшимся многими левацкими группировками, в том числе и в лейбористской партии. "Новая мораль" и ее главная черта - "вседозволенность" вызывали нарастающий протест не только в буржуазных и мелкобуржуазных слоях, но и в рабочем классе. Тэтчер и ее сторонники вовремя уловили эту смену общественных настроений, переход широкой публики от позиций любопытствующего или даже заинтригованного наблюдателя эксцентрических выходок молодежи (и не только ее) ко все более решительному неприятию всего того, что нарушало святость семейного очага, оскорбляло религиозные, патриотические чувства. Эта позиция Тэтчер встретила весьма благожелательный отклик у многих англичан, что способствовало росту ее личной популярности.

За пять лет, которые Тэтчер пробыла на посту лидера партии, находившейся в оппозиции, были решены поистине неординарные задачи: сформировался не только "новый курс", но и определился глашатай этого курса, сформировалось интеллектуальное и политическое ядро, готовое взять на себя пропаганду и осуществление "новой политики", сформировалась и массовая база, способная поддержать эту политику.


12 Kavanagh D. Op. cit., pp. 169, 293.

стр. 68


Было бы большой ошибкой видеть во всем этом лишь плоды усилий "новых тори" и их лидера. Бытующее еще иногда представление, будто Тэтчер и тэтчеристы шли в годы оппозиции только против течения и смогли перебороть его, не соответствует действительности. В становившемся все более широким неоконсервативном потоке, буквально захлестывавшем партию, они чувствовали себя гораздо более комфортно, нежели традиционный торийский истэблишмент. Тэтчер не только активнейшим образом включилась в наступление неоконсерватизма и возглавила его, но и придала ему неповторимый колорит своей собственной личности, как бы персонифицировала его. Неудивительно, что британский неоконсерватизм стал все чаще восприниматься в общественном сознании как тэтчеризм и именно под этим названием он скорее всего и войдет в историю.

Успехи Тэтчер и тэтчеризма не следует, однако, переоценивать. Несмотря на тяжелый кризис, в котором оказались лейбористы в конце 70-х - первой половине 80-х годов, на глубокое недовольство "традиционной" политикой, консерваторы ни разу не смогли завоевать поддержки большинства британского народа. В 1979 г. эту партию поддержало 44,9% избирателей, принявших участие в голосовании, т. е. на 1,3% меньше, чем в 1970 году. В 1983 и 1987 гг. доля полученных ею голосов снизилась соответственно до 43,5% и 42,9%. Существует мнение, что своей победой Тэтчер, особенно на последних выборах, обязана расколу оппозиции и ее неспособности объединиться13 .

Способность Тэтчер апеллировать не только к разуму, материальным интересам, но и чувствам, настроениям англичан создала ей репутацию "популистского" лидера. Однако популизм Тэтчер далеко не исчерпывается сказанным выше, и ей менее всего подошла бы роль морализирующего проповедника. Недаром в одном из наиболее интересных и глубоких исследований феномена тэтчеризма ее популизм назван авторитарным14 . Ее "патриотизм" реализуется через жесткое, неприязненное отношение к "цветной" иммиграции (чем, кстати, она снискала расположение шовинистически настроенной публики и смогла одновременно выбить почву из-под ног у такой откровенно реакционной расистской организации, как Национальный фронт). Хорошо известна ее приверженность к восстановлению смертной казни, хотя в этом вопросе она остается в меньшинстве даже среди лидеров собственной партии.

Уже будучи премьер-министром, она лично возглавила акцию по "освобождению" Фолклендских (Мальвинских) островов, став во главе узкой группы высших политических и военных деятелей (т. н. военного кабинета), руководивших операцией, и решительно пресекая (и в рядах собственной партии) любые проявления "слабости", стремление закончить дело компромиссом. Показательно, что вся эта операция была проведена не просто как чисто военная, но и как политическая и даже психологическая акция, учитывавшая состояние массового сознания и назревавшую в течение длительного времени обеспокоенность снижением международного престижа страны, распространившимся в печати и публицистике мнением, что "великая" Британия превратилась в "малую" (или даже "маленькую") Англию. Тот факт, что организовавший вторжение на острова аргентинский режим был режимом авторитарного, полуфашистского толка, придал этой акции в глазах многих англичан оттенок "освободительной миссии", борьбы демократии против диктатуры, и поэтому представление, что страну охватил "джингоистский ажиотаж", не


13 В 1981 г. из лейбористской партии вышла группа деятелей, создавших социал- демократическую партию, которая вскоре заключила избирательный союз (альянс) с либералами. Выступив конкурентом лейбористов, альянс расколол голоса оппозиции и тем самым помог консерваторам сохранить большинство. После выборов 1987 г. альянс распался. Произошла новая перегруппировка центристских партий.

14 The Politics of Thatcherism. Lnd. 1984, p. 10.

стр. 69


совсем точно отражает реальное положение дел. Автору этих строк довелось присутствовать на "параде победы", устроенном в лондонском Сити в честь войск, участвовавших в операции, и зрелище огромных масс людей, запрудивших прилегающие улицы и площади, и буквально "свисавших" из окон жилых домов и учреждений, вызывало скорее ощущение возрожденного национального достоинства, а не шовинистической оргии. Хотя, конечно, элементы шовинизма и джингоизма также присутствовали, и отрицать это - значило бы не говорить всей правды.

Справедливо указывая на то, что дорогостоящие акции по сохранению осколков империи - не лучший способ отстаивать подлинно национальные интересы, оппоненты Тэтчер из лейбористской партии, других организаций в то же время мало что делали, чтобы поднять роль и влияние Британии в мире другими, более соответствующими духу времени, интересам нации и всего человечества способами.

Популярность Тэтчер весной и летом 1982 г. достигла своего апогея, что во многом обусловило ее победу на выборах 1983 года. В результате конфликта с Аргентиной Тэтчер получила блестящую возможность добиться крупного политического успеха, который был ей тем более необходим, что намеченный ею план действий на первых порах не получил общего одобрения, и в 1981 г. она, согласно опросам общественного мнения, считалась самым непопулярным премьер-министром из всех, кто занимал этот пост в нынешнем столетии. Города страны буквально захлестнула волна "бунтов" безработной молодежи, рост цен продолжался, увеличивалась безработица. В декабре 1981 г., согласно опросам, Тэтчер поддерживало лишь 25% избирателей, в июле же следующего года, т. е. по окончании англо-аргентинского конфликта, этот процент поднялся до 5215 . Поистине это был "звездный час" Тэтчер.

Фолклендский конфликт продемонстрировал, что свой "решительный подход" Тэтчер отнюдь не ограничивает сферой внутренней политики. Придя к власти, она взяла курс на укрепление военно-политического сотрудничества с США и НАТО, выступила активной сторонницей мер по "довооружению" Западной Европы. Возглавляемое ею правительство без колебаний согласилось на размещение американских ракет средней дальности на британской территории. Одной из первых его акций было решение о дорогостоящей модернизации подводного ядерного флота и покупке для этой цели американских ракет "Трайдент", призванных заменить устаревающие "Поларисы". Общая сумма военных расходов страны за 1979 - 1986 гг. выросла на 30%, и по доле этих расходов в совокупном национальном продукте она по-прежнему стоит на первом месте среди всех западноевропейских участников НАТО16 .

Курс на "жесткое противостояние" с Советским Союзом и другими странами - участницами Варшавского Договора последовательно выдерживался и в области политических отношений с этими государствами. Жесткой антикоммунистической риторике соответствовала линия на замораживание англо-советских отношений, в том числе и в экономической области. Иначе говоря, не удовлетворяясь ролью Британии как лояльного союзника США и одного из участников НАТО, возглавляемое Тэтчер правительство повело дело к тому, чтобы страна превратилась в наиболее стойкий аванпост, противостоящий "угрозе с Востока", взяла на себя роль одного из запевал в крепнувшем в тот период антикоммунистическом хоре. Оно не только не воспрепятствовало новому витку в гонке ракетно-ядерных вооружений, но всячески содействовало тому, чтобы он раскручивался как можно быстрее и "эффективнее". Рейган еще только на словах провозглашал политику "с позиции силы", а Тэтчер уже пыталась претворить ее в жизнь. И это при том, что экономика страны


15 Young H., Sloman A. Op. cit., p. 92.

16 Kavanagh D. Op. cit., p. 213.

стр. 70


находилась в очень тяжелом состоянии, в стране росла безработица, обострялись социальные проблемы.

Проще всего объяснить столь рьяное следование курсу на жесткое противостояние "советской угрозе" врожденным антикоммунизмом Тэтчер и ее единомышленников в правительстве и правящих кругах, общей склонностью к силовым методам решения возникающих противоречий и конфликтов. Однако такое объяснение вряд ли будет достаточным, особенно в свете последующих событий, развернувшихся на мировой и европейской арене. Страх перед "советской угрозой" был порожден для жителей западноевропейских стран, и в том числе, конечно же, Британии, не только усилиями пропагандистской машины, но прежде всего реальностями того времени. Поэтому в обстановке тех лет требовалось немного усилий, чтобы использовать этот страх для взвинчивания гонки вооружений, а также и для того, чтобы нажить политический капитал.

Озабоченность англичан непредсказуемыми последствиями гонки вооружений приводила многих из них к активным выступлениям против действий своего правительства. Однако при всей массовости этих выступлений они так и не смогли получить поддержку большинства населения. Причина относительной слабости позиций антивоенного и антиядерного движения в тот период состояла не только в более широких пропагандистских возможностях, которыми располагали Тэтчер и правительство, но и в том, что их аргументация звучала для большинства англичан убедительнее, нежели доводы приверженцев одностороннего ядерного разоружения. Кстати сказать, эти последние также в большинстве своем признавали наличие "советской угрозы", что нашло свое выражение, в частности, в тезисе о "равной" или "обоюдной" ответственности обоих блоков за гонку вооружений, о необходимости "неядерной обороны" и "ненасильственного сопротивления" на случай "иностранного вторжения". Как и в вопросах внутренней политики, Тэтчер по мере сил пыталась подогревать антикоммунистические настроения, а заодно и решительно противостоять усиливавшемуся стремлению британцев к миру и разоружению.

Вплоть до известных советских инициатив Тэтчер и ее правительство действовали как бы по заранее написанному сценарию. Однако эти инициативы поставили их перед выбором: идти ли и дальше по пути нагнетания напряженности и раскручивания гонки вооружений или же сделать встречный шаг, пойти на компромисс. И, несмотря на всю нелюбовь к компромиссам и "консенсусу", Тэтчер решительно поддержала те шаги, которые были сделаны с обеих сторон ради прекращения гонки ракетно-ядерных вооружений и общего оздоровления международной обстановки. Что же побудило ее встать на путь поисков согласия? В основе такого выбора лежали обстоятельства, которые выше любого политика, а именно: изменения в общественном мнении, растущая тяга к миру не только рядовых англичан, но и многих представителей бизнеса, других влиятельных общественных сил. Однако при всей справедливости такого объяснения оно недостаточно.

Что продолжение гонки ракетно-ядерных вооружений чревато катастрофическими последствиями и для человечества в целом, и для населения самих ядерных держав, понимают не только активные борцы за мир, но и те, кто стоит у руля правления буржуазных государств и несет ответственность и перед собственным народом, и перед человечеством в целом. И Тэтчер отнюдь не исключение. О том, что она сознает жизненную необходимость выхода из тупика, в который чуть было не завела человечество гонка вооружений и конфронтация, говорит тот факт, что еще в октябре 1983 г., т. е. в самый разгар конфронтации, она, по словам авторов книги "Феномен Тэтчер", неожиданно для многих "после трубных (антикоммунистических, - С. П. ) призывов начала сбавлять тон". По свидетельству одного из ее ближайших сподвижников -

стр. 71


Дж. Хау, будучи одной из тех немногих лиц, которым пришлось бы "нажать кнопку", она ощутила "жестокую реальность такой возможности"17 .

Но подобные опасения не сделали Тэтчер сторонницей запрещения ядерного оружия. Выступая за дальнейшие шаги по разоружению, она в то же время цепко держится за свой, "британский", арсенал такого оружия, мотивируя это необходимостью "сдерживания" потенциального агрессора. Однако здесь видно и стремление сохранить во что бы то ни стало за страной статус ядерной державы, причем не "второстепенной", а первоклассной, т. е. обладающей самым современным оружием массового уничтожения. Такого рода объяснение хорошо согласуется с другим жизненно важным для нее приоритетом в области внешней политики, а именно с приоритетом "национального" начала, со стремлением добиться укрепления резко ослабленных после войны позиций Британии в мире; причем укрепления не старыми, колониальными методами (и в этом смысле Фолклендская операция - скорее частный случай, нежели звено некоей глобальной стратегии), а с помощью средств конца XX века. Очевидно, прав известный британский журналист П. Дженкинс, который характеризует внешнеполитическое кредо Тэтчер как кредо "британского националиста". Именно этим кредо объясняет он и ее нескончаемые трения с партнерами по Европейскому сообществу (ЕЭС), и ее стремление, оставаясь лояльным союзником США, сохранять свободу действий и даже открыто критиковать некоторые их шаги (как это, в частности, имело место в момент вторжения США в Гренаду в 1983 г. или во время американских санкций на поставку оборудования для советских газопроводов в связи с вводом советских войск в Афганистан)18 . Видимо, теми же мотивами руководствуется в основном Тэтчер и выступая противником экономических санкций против ЮАР, где у британских промышленных и финансовых кругов имеются весьма солидные интересы.

Приверженность к "западному союзу" и национализм сочетаются у Тэтчер с трезвой оценкой ситуации, с готовностью в случае необходимости вносить порой достаточно существенные поправки в намеченный курс. Об этом говорят предпринятые ее правительством меры по урегулированию положения в Зимбабве, осуществленному в ущерб интересам значительной части проживающего или проживавшего там белого меньшинства, и соглашение с Ирландской Республикой, нацеленное на смягчение конфликтной ситуации вокруг Ольстера. Это соглашение вызвало резкое недовольство протестантских экстремистов, усмотревших в нем попытку найти пути к урегулированию превратившегося уже в хронический североирландского кризиса. Не стала Тэтчер противиться и соглашению с Китаем о ликвидации к 2000 г. колониального статуса Гонконга, более того, при выработке этого соглашения было проявлено стремление к конструктивному сотрудничеству.

Все эти и многие другие примеры гибкости и прагматизма в проведении внешнеполитического курса страны, однако, ни по своим масштабам, ни по своему значению не идут в сравнение с теми изменениями, которые произошли в отношении Тэтчер к СССР, к социалистическим странам в целом. Одним лишь прагматизмом или простым стремлением извлечь из этих отношений какую-то выгоду их не объяснить. Разумеется, главный фактор, побудивший Тэтчер по-новому взглянуть на нашу страну, - это уже упоминавшиеся выше инициативы нового советского руководства, провозглашенные им неординарные подходы и в мировой политике, и в международных отношениях. Но Тэтчер не просто учла новую ситуацию и приспособилась к ней, а решительно и без колебаний осуществила далеко идущий поворот в британской политике по отноше-


17 Young H., Sloman A. Op. cit., p. 105.

18 Jenkins P. Op. cit., pp. 289, 310.

стр. 72


нию к СССР. В отличие от многих других людей на Западе, в том числе и своих единомышленников, она довольно быстро осознала, что происходящие в нашей стране и в других социалистических странах перемены - это не перекраска фасада, не попытка перегруппировать силы с тем, чтобы затем снова ввязаться в гонку вооружений и, опираясь на возросшую экономическую и военную мощь, "переиграть" Запад. Но вместе с тем это и не результат слепого доверия к действиям нового советского руководства.

Тэтчер провела огромную подготовительную работу, постаралась как бы изнутри понять, какие процессы происходят в Советском Союзе и какие люди их осуществляют. Как пишет упомянутый выше Дженкинс, уже после выборов 1983 г. Тэтчер начала более внимательно присматриваться к тому, что происходит в СССР, и Форин оффис организовало специально для нее несколько небольших семинаров с экспертами по Советскому Союзу. Немалая роль в этом процессе принадлежала лорду Каррингтону, который еще в бытность свою министром иностранных дел проявлял недовольство практиковавшейся ею "мегафонной дипломатией". Уйдя в отставку после вторжения аргентинских войск на Фолклендские (Мальвинские) острова и взяв тем самым на себя ответственность за "неподготовленность" Британии к такому повороту событий, Каррингтон тем не менее продолжал оказывать влияние на Тэтчер19 .

В свете этих фактов уже не выглядит случайностью тот огромный интерес, который Тэтчер проявила к визиту М. С. Горбачева в Великобританию в конце 1984 года. Главный вывод, который она сделала в ходе состоявшихся бесед и переговоров, - с такими людьми, как М. С. Горбачев, "можно иметь дело"20 . Начавшаяся в СССР перестройка еще более убедила ее в этом. Большое значение для развития англо-советских отношений имел визит Тэтчер в СССР в конце марта - начале апреля 1987 года. За несколько недель до этого для нее был организован специальный семинар, в котором участвовали наиболее квалифицированные эксперты по Советскому Союзу. В результате продолжительных и откровенных переговоров с советским руководством, в ходе которых было немало острых, драматических моментов, был заключен ряд соглашений и договоренностей, призванных обеспечить развитие сотрудничества двух стран в политической, научной, культурной областях. Визит содействовал изменению общей атмосферы советско-английских отношений, стимулировал стремление обеих стран и народов к лучшему взаимопониманию и взаимодействию.

Конечно, нельзя представлять дело так, будто все препятствия на пути развития этих отношений уже сняты и остается лишь реализовать достигнутые договоренности. Различное понимание проблем демократии, прав человека, несовпадения, а порой прямые противоречия в области экономических и политических интересов двух стран накладывают, естественно, свой отпечаток на позиции их политического руководства, и неудивительно, что для достижения конкретных договоренностей приходится затрачивать немало усилий с обеих сторон, причем далеко не по всем вопросам к таким договоренностям вообще удается прийти. Основным же препятствием для дальнейшего развития англо-советских отношений остается приверженность Тэтчер и возглавляемого ею правительства к идее ядерного "сдерживания", которое, согласно ее неоднократным заявлениям, якобы было и остается основным гарантом мира в Европе и во всем мире. И хотя приверженность к независимому ядерному оружию часто воспринимается как проявление "решительного подхода", столь свойственного Тэтчер, очевидно, что это не та решительность, которая


19 Ibid., p. 288.

20 Ibid., p. 284

стр. 73


помогает преодолевать завалы на пути к прочному миру и взаимопониманию.

Впрочем, такого рода негативный эффект "решительного подхода" ощущается не только в области внешнеполитической. Во внутренней политике прокламируемая Тэтчер ставка на "экономию", "индивидуальный успех", "конкуренцию", "право на неравенство", а также необходимость "стоять на собственных ногах", сплошь и рядом оборачивается на практике линией на социальную сегрегацию, на поощрение тех, кто уже имеет все или почти все и у кого наилучшие шансы подняться "наверх". Достаточно сказать, что от введенных по ее инициативе налоговых льгот (в результате которых наивысшая ставка подоходного налога снизилась с 83% до 40%) выиграли лишь самые богатые21 .

Не остается пустым звуком и столь полюбившийся ей тезис "демократии собственников". За период пребывания Тэтчер у власти доля владельцев собственных домов и квартир возросла с 53% до 63%, главным образом за счет продажи на льготных условиях находящихся в собственности муниципалитетов домов и квартир проживающим в них семьям. Возросла и доля мелких акционеров (опять-таки в результате льготной распродажи акций компаний и корпораций, переданных из рук государства в частную собственность), составившая в канун биржевого краха 1987 г. 20% всего взрослого населения (против 7% в 1979 г.). Число лиц, имеющих "собственное дело", возросло с 2,3 млн. в 1982 г. до 2,7 млн. в 1987 году22 .

Оборотной стороной такого рода предпочтений, однако, является невнимание, а часто и пренебрежение к нуждам тех, кто выбивается из колеи и не по своей вине оказывается не у дел. Как заявляет заместитель лидера лейбористской партии Р. Хэттерсли (отнюдь не относящийся к самым решительным ее критикам), "миссис Тэтчер является одним из самых жестких партийных политиков, которых когда-либо знала наша страна, она выработала соответствующую избирательную стратегию, сводящуюся к тому, чтобы сплачивать коалицию людей, которые имели и имеют материальную выгоду от ее администрации. Если вы работаете, если у вас не черный цвет кожи, если вы не относитесь к группе тех, кто работает, но получает низкий доход, если вы не живете на северо-востоке Англии или в центральном поясе Шотландии (районы, в наибольшей степени пораженные экономическим кризисом и безработицей. - С. П. ), если вы не пенсионер и не больны, вы, вероятно, после пяти лет тэтчеризма будете жить лучше, чем к моменту, когда она была избрана. Техника миссис Тэтчер сводится к тому, чтобы попытаться создать такие условия для 55% населения страны в надежде, что они будут голосовать за нее, игнорируя те 45%, условия жизни которых ухудшаются"23 .

Политическая стратегия Тэтчер, разумеется, вовсе не сводится к такого рода "покупке" голосов, главное для нее, как и для ее партии, - это укрепление экономических и политических позиций британского капитализма внутри страны и в окружающем мире. И проводимая ею социальная политика это отнюдь не самоцель, а скорее одно из важнейших средств достижения данной цели. Неудивительно, что многие англичане сразу почувствовали эту сугубо классовую подоплеку политики Тэтчер и в различных слоях общества возникло и усиливалось резкое неприятие ее методов решения социально- экономических и политических проблем. Причем трудно даже сказать, где эта неприязнь больше. Известно, например, что на последних выборах за консерваторов голосовало лишь 17% преподавателей английских университетов, что даже меньше, чем доля голосовавших за нее безработных (21%)24 . Оксфордские профессо-


21 The Times, 17.III.1988.

22 New Society, 18.XII.1987.

23 Цит. по: Young H., Sloman A. Op. cit., p. 85.

24 Contemporary Record, 1987, N 3, p. 7.

стр. 74


ра отказались присудить ей почетную докторскую степень в 1985 году. Академики протестовали против попытки посадить университеты на "голодный паек" и лишить их значительной доли самостоятельности. Налицо было общее неприятие большой частью интеллигенции ее жесткой социальной политики. В этом же и причина ее конфликта с влиятельным церковным истэблишментом, резко критикующим ее за отсутствие должной "заботы о ближних".

Деятельность Тэтчер на посту премьер-министра демонстрирует не только более решительный, бескомпромиссный стиль политического руководства, но и во многом отличное от прежнего понимание самой сущности и задач государственного управления.

Будучи убежденным приверженцем парламентской демократии и буржуазно- демократического правопорядка, Тэтчер в то же время отнюдь не идеализирует существующий режим. Ее лозунг "меньше государства" вовсе не означает - меньше государственной власти. Напротив. Именно разбухание госаппарата, взятие им на себя все большего количества функций, особенно в социально-экономической сфере, привели, по мнению ее и ее сторонников, к ослаблению роли и авторитета государства, ограничили его возможности в деле соблюдения "закона и порядка". "Перегруженное государство", по ее убеждению, - это неизбежно слабое государство, а оно должно быть сильным и эффективным, способным утвердить "закон и порядок". Иначе говоря, социально- экономические функции государства должны быть резко уменьшены, а политические - усилены.

Наряду с довольно крупной серией мер, направленных на снижение государственного вмешательства в экономику и социальную сферу (главными из них явилась широкомасштабная приватизация национализированных отраслей и куда более скромные меры по внедрению частного бизнеса в систему социальных услуг), Тэтчер и ее "команда" одновременно стали со всей решимостью осуществлять и вторую часть своей формулы "сильного государства". Что касается "закона и порядка", то здесь наряду с попытками снизить уровень преступности в стране упор был сделан на две вещи: во-первых, на "обуздание" профсоюзов и принятие серии законодательных мер, ограничивающих свободу их действий, и, во-вторых, на укрепление полиции, ужесточение методов борьбы с "беспорядками", будь то бунты молодежи или же массовое пикетирование.

За годы пребывания ее на посту премьер-министра расходы на содержание полиции возросли почти в полтора раза, тогда как средства, выделяемые на образование, остались на том же уровне, а ассигнования на новое жилищное строительство уменьшились на 60%. Полицейские получили солидную прибавку к заработной плате, увеличилась численность полиции, она была оснащена новейшими средствами борьбы с "беспорядками", стали широко использоваться конная полиция и другие силовые приемы подавления массовых движений. Во время длившейся целый год стачки горняков Тэтчер не поколебалась добиться отмены пособий их семьям и тем самым обрекла на лишения тысячи семей бастующих.

В течение ряда лет она и ее министры пытаются всеми способами "приструнить" непослушные органы местного самоуправления, заставить их проводить угодную правительству линию на "экономию" социальных расходов и ограничение вмешательства в дела частного бизнеса. Особенно сильное сопротивление "директивному" стилю руководства Тэтчер оказали муниципалитеты, возглавляемые по большей части лейбористами. Ликвидация совета Большого Лондона и шести других крупных муниципалитетов страны, равно как и принятые уже после выборов 1987 г. меры по ограничению налоговых поступлений в бюджет местных советов и ослаблению их контроля над сферой здравоохранения и

стр. 75


образования, - лишь некоторые иллюстрации той политики централизации власти и подрыва местной автономии, которая настойчиво и последовательно проводится правительством Тэтчер.

Но Тэтчер изменила бы себе, если бы ограничилась лишь мерами, так сказать, количественного характера и не попыталась внести коррективы в сам процесс выработки и принятия государственных решений. И политические комментаторы, и ученые- политологи единодушно отмечают заметное возрастание роли премьер-министра и его аппарата в этом процессе, причем некоторые из них даже утверждают, что на смену "кабинетному" правлению в стране установилось или вот-вот установится "президентское" правление25 . Хотя эта точка зрения подвергается достаточно обоснованной критике, как не учитывающая всей совокупности механизмов государственного управления26 , ее сторонники правы в том, что Тэтчер удалось резко снизить роль кабинета министров в качестве органа, обсуждающего основные вопросы государственной важности и коллективно принимающего соответствующие решения. В большинстве случаев она заранее приходит к тому или иному решению по разного рода вопросам и затем уже очень редко от него отступает. Заседания кабинета проводятся регулярно (один-два раза в неделю), но далеко не все принципиальные вопросы выносятся на обсуждение. Когда же это происходит, премьер-министр видит свою задачу не в том, чтобы "председательствовать" и выслушивать разные точки зрения, а в конце обсуждения "суммировать" преобладающее мнение (как это делало большинство ее предшественников), но в том, чтобы "вести" дискуссию, задавать тон разговору, добиваться сплочения участников заседания вокруг ее собственного мления.

Даже многие ближайшие сподвижники Тэтчер часто выражают недовольство практикуемыми методами принятия важнейших политических решений. Правда, обычно это происходит тогда, когда тот или иной министр оказывается не у дел. Как пишет Ф. Пим (не включенный в состав правительства после выборов 1983 г.), "премьер-министр имеет тенденцию считать, что она всегда права. Это оборачивается ее уверенностью в том, что она всегда может делать дело лучше, чем другие... Я возражаю, - пишет он далее, - против системы, которая во всех случаях ставит Даунинг-стрит (резиденция премьер- министра. - С. П. ) выше отдельных министерств, создает недовольство среди министров и государственных служащих и превращает премьер-министра в президента"27 .

В годы правления кабинета Тэтчер одно из важнейших изменений в системе выработки и принятия политических решений состояло в том, что из "горизонтальной" она стала все более превращаться в "вертикальную". Перед принятием решения по тому или иному вопросу осуществляется весьма основательная его проработка на уровне специалистов, заинтересованных групп и государственных служащих, в основном в рамках функционирующих при кабинете министров довольно многочисленных постоянных и временных комитетов и различного рода исследовательских групп. Наиболее важные из них возглавляются лично премьер-министром, которая, по единодушному свидетельству имевших возможность наблюдать ее повседневную деятельность, с исключительной дотошностью входит во все важнейшие детали. Именно в процессе этого ознакомления, судя по всему, и вырабатывается точка зрения премьера (разумеется, сопрягаемая с ее общим идейно-политическим кредо), которая затем уже редко меняется. Но и те комитеты, которые работают под председательством членов кабинета, чаще всего сначала


25 См. The British Prime Minister.

26 Political Institutions in Britain. Lnd. 1987, pp. 9 - 18.

27 Pim F. Op. cit., pp. 33 - 34.

стр. 76


выходят со своими рекомендациями не на кабинет в целом, а лично на премьер-министра, причем нередко вопрос на этом уровне и решается28 .

Подобные методы принятия государственных решений порой провоцируют открытые вспышки недовольства со стороны высших государственных служащих (чаще всего в форме раскрытия государственных секретов), парламентариев и даже отдельных министров. Наиболее нашумевший "бунт" такого рода произошел в начале 1986 г., когда в обход министра обороны М. Хэзелтайна и всего кабинета было принято решение о слиянии вертолетной компании "Вестланд" с более мощной американской фирмой, также специализирующейся на производстве военных вертолетов. Протесты Хэзелтайна, предлагавшего "европейский" вариант сделки и обвинившего премьера в нарушении конституционных норм, привели к острому кризису в правительстве, бурным дебатам в парламенте и отставке его самого, как и министра промышленности Л. Бриттена (участвовавшего в подготовке данного решения). Престиж Тэтчер довольно серьезно пострадал, и в течение ряда месяцев опросы фиксировали значительное снижение ее популярности. Однако уже к осени страсти улеглись, и, несмотря на известное ослабление "директивного" стиля, никаких существенных изменений в поведении премьера так и не произошло.

За годы своего премьерства Тэтчер осуществила ряд далеко идущих перемен в самом составе кабинета министров. И формально, и фактически этот орган, состоящий из примерно 20 ведущих министров, сохраняет право обсуждать и решать любые вопросы, находящиеся в компетенции правительства. Он также несет коллективную ответственность за проводимую правительством политику. Поэтому премьер-министр, сколь бы ни велика была его личная власть и каким бы сильным собственным аппаратом он ни обладал, не может принимать решения против кабинета. Он может это делать в обход кабинета, однако в этом случае у него должна быть полная уверенность, что большинство кабинета его поддержит.

Как уже отмечалось, после избрания лидером партии Тэтчер и ее сторонники были в меньшинстве в "верхах" партии, и наиболее влиятельные фигуры в ней придерживались традиционных, умеренно-реформистских позиций. Положение это не изменилось вплоть до выборов 1979 г., и потому Тэтчер пришлось назначить в первый свой кабинет многих из тех, кто, как она знала, не поддержал ее на выборах лидера консерваторов и не разделяет ее радикальных взглядов. Единственным исключением стал Хит, которому она решительно отказалась предоставить какой-либо пост в своем правительстве. Однако уже состав первого кабинета Тэтчер свидетельствовал о том, что она не намерена мириться со сложившимся соотношением сил. Пользуясь своим правом назначать и смещать министров, она поставила па ключевые посты в правительстве своих ближайших сторонников - К. Джозефа, Дж. Хау и еще двух-трех человек, и именно в их руках оказалось управление промышленностью и финансами. Спустя примерно два года, в 1981 г., она выводит из состава кабинета двух наиболее последовательных сторонников прежнего курса - Я. Гильмора и Ст. Джонса, заменяя их более молодыми и преданными "новому торизму" Н. Тэббитом, Л. Бриттеном. После выборов 1983 г. в состав кабинета не включается Пим, добровольно уходит в сферу бизнеса Дж. Прайер. Победа на выборах 1987 г. позволила Тэтчер освободиться почти от всей "старой гвардии". Из видных ее представителей в кабинете остался лишь П. Уокер, но занимаемый им пост не дает ему практически никаких шансов влиять на содержание социально-экономической политики правительства.


28 Political Institutions in Britain.

стр. 77


Отнюдь не все персональные перемещения, осуществленные Тэтчер, принимались теми, кого они касались, спокойно и безропотно. Да и будучи членами кабинета, несогласные с ее курсом министры не вели себя как марионетки. То же законодательство о профсоюзах, проведенное в бытность министра по делам занятости Прайера, носило на себе печать осторожности и постепенности (что отнюдь не делало это законодательство менее эффективным). Немало уступок пришлось сделать Тэтчер и в области налоговой и бюджетной политики, в ряде других вопросов. Одновременно не прекращались попытки сплотить оппозиционное тэтчеризму течение в партии, которое могло бы в удобный момент бросить ей вызов. Вначале это была "Торийская группа реформ", лидером которой был Уокер, затем, после выборов 1984 г., в этой роли выступила созданная Пимом "Группа передового центра". Были и другие попытки создать внутрипартийную оппозицию, по все они кончались ничем.

Располагая надежным правительственным большинством в парламенте, Тэтчер имеет возможности сравнительно легко отражать не только нападки оппонентов изнутри, но и со стороны оппозиционных партий, пытающихся оспаривать вносимые правительством законопроекты. Такого рода свобода рук побуждает многих исследователей и политиков заявлять о "бессилии" нынешнего парламента, о его почти полном "подчинении" исполнительной власти, о вырождении традиционной британской парламентской демократии вообще. Однако эти выводы не отражают всей картины и, в частности, не учитывают того влияния, которое оказывают дебаты в парламенте на широкое общественное мнение. Ибо парламент - это не только орган, где обсуждаются и принимаются законы, утверждается государственный бюджет, программа действий правительства. Это также и общенациональный форум, дебаты в котором проходят, особенно после того, как они стали транслироваться по радио (а сейчас принято решение и об установке в нем камер телевидения, кстати вопреки возражениям Тэтчер), на глазах широкой общественности.

Прекрасно понимая, что "потеря лица" или даже инициативы в парламенте грозит потерей влияния в стране, Тэтчер тщательнейшим образом готовится к его заседаниям, вопросы, подлежащие обсуждению, в обязательном порядке рассматриваются на заседаниях кабинета министров. Особенно серьезно Тэтчер подготавливает ответы на вопросы премьер-министру, которым, согласно установленной процедуре, отводится значительное время парламентских дебатов. Во время самих дебатов она обычно демонстрирует свойственный ей наступательный и даже агрессивный напор, хотя нередко и сама оказывается под жестким обстрелом и вынуждена держать глухую оборону. Впрочем, качества Тэтчер-полемиста советские телезрители могли в полной мере оценить во время интервью, данного ею советским журналистам в ходе визита в нашу страну весной 1987 года.

Огромное преимущество Тэтчер перед ее политическими оппонентами и внутри, и вне собственной партии, конечно же, состоит в том, что как партийный лидер и как премьер- министр она располагает мощными позициями силы и в партии, и в государстве и, как мы могли убедиться, весьма искусно ими пользуется. Однако главное, пожалуй, все же не в этом. Решающий козырь, который она до сих пор сохраняет в своих руках и который никак не могут перехватить у нее ее политические соперники в консервативных верхах, - это поддержка масс и рядовых членов и активистов партии, основного контингента ее избирателей. Именно здесь находится основная опора ее власти и в партии, и в стране. "Авторитаризм" Тэтчер, таким образом, органически связан с ее "популизмом".

Сказанное позволяет лучше понять и то, как Тэтчер строит свои отношения с силами, доминирующими в самом гражданском обществе.

стр. 78


Одна из "загадок", заданных ею британским, да и не только британским, обществоведам, состояла в том, почему она, придя к власти, смогла решительно воспротивиться попытке влиятельных деловых кругов оказать на нее давление и заставить проводить угодные им решения. Когда в 1980 г. на ежегодной конференции Конфедерации британской промышленности ее генеральный директор, выражая настроения многих делегатов, заявил, что пора "снять перчатки" и дать правительству почувствовать, что оно должно и что не должно делать, Тэтчер не только не спасовала перед этой организацией и входящими в нее воротилами большого бизнеса, но, напротив, стала проводить еще более настойчиво свой монетаристский курс.

После указанной демонстрации Тэтчер резко снизила уровень консультаций с КБП, именно руководству последней пришлось вскоре "подлаживаться" к правительству, а не наоборот. Конечно, не будь у Тэтчер поддержки другой, более влиятельной фракции большого бизнеса, группирующейся вокруг лондонского Сити и Института директоров, она вряд ли повела бы себя столь решительно. К тому же Тэтчер прекрасно сознавала и всю ограниченность оппозиции КБП, которая, выступая против отдельных аспектов экономической политики правительства, практически полностью солидаризировалась с взятым им курсом на изменение соотношения сил между трудом и капиталом в пользу последнего. Нельзя не видеть и других, не менее существенных причин такого рода "вызывающего" поведения Тэтчер по отношению к представителям части большого бизнеса, а именно имеющейся возможности социально-политического маневрирования, причем не только по отношению к массам, но и "сильным мира сего". Располагая определенными "степенями свободы" (или, как это принято называть в нашей литературе, "относительной самостоятельностью"), государственная власть может в ряде случаев позволить себе вступать в конфликтные отношения с той или иной частью господствующего класса и проводить по отношению к нему (а не только к массам) политику "разделяй и властвуй". И чем прочнее политическая база, на которую эта власть опирается, том большую "свободу рук" она ощущает.

Но вернемся к государству и тем изменениям, которые Тэтчер внесла в деятельность различных его звеньев. Параллельно с изменениями в высших эшелонах правительственной власти Тэтчер основательно изменила и следующую ступень государственного управления - постоянный административный аппарат, или как его принято называть в Англии "гражданскую службу". Первыми "жертвами" ее стал ряд постоянных секретарей министерств, являющихся наиболее влиятельными фигурами в госаппарате. Причем "чистке" подверглись не только откровенные противники ее курса, но и те, в ком она не чувствовала союзника. За первые шесть лет ее пребывания у власти ею было заменено более десяти постоянных секретарей.

Вновь назначались, по свидетельству "Sunday Times", "способные, решительные и наделенные бойцовскими качествами лица, проявляющие энтузиазм и готовность сделать то, что отвечает устремлениям премьер-министра"29 . Такого рода перемены, равно как и усиление связей государственных служащих с влиятельными силами вне госаппарата, заметно ускорили процессы политизации "гражданской службы" и еще более, чем прежде, сделали очевидным фиктивный характер ее политической нейтральности. Политическая приверженность государственного служащего, рассматривавшаяся прежде как нечто предосудительное или, во всяком случае, не подлежащее оглашению, стала превращаться в открыто поощряемую добродетель, своего рода общественное благо.


29 Цит. по: Political Institutions in Britain, p. 5.

стр. 79


Одновременно с переменами в штате постоянных сотрудников госаппарата Тэтчер осуществила реорганизацию института политических советников, выполнявшего роль "мозгового центра" кабинета министров. Созданная Хитом и существовавшая при лейбористах "Группа исследования центральной политики" была ею упразднена, и ее место заняла упоминавшаяся выше группа политических консультантов непосредственно при премьер-министре. Тем самым "соотношение сил" между премьером и кабинетом еще более изменилось, и не в пользу последнего. Тэтчер стала практиковать также привлечение в госаппарат высокопоставленных лиц для выполнения тех или иных конкретных поручений. Так, на учрежденную ею должность экономического советника премьера был приглашен американский экономист монетаристского направления А. Уолтерс.

Занимая эту должность в течение трех лет, он фактически стоял у истоков выработки и принятия важнейших решений в области экономики и, учитывая отмеченные выше особенности отношений Тэтчер с ее коллегами по кабинету, оказался на самой высшей ступени управленческой иерархии страны. Естественно, что это было сделано неспроста. Не доверяя "старой" бюрократии и не имея возможности сразу избавиться от нее, Тэтчер ставит над ней эксперта, способного помочь ей утвердить и реализовать основные принципы новой, монетаристской политики. Судя по опубликованной спустя три года после возвращения в США книге, Уолтерс был весьма удовлетворен сотрудничеством с премьер-министром, утверждая, что проводимый не без его содействия и помощи монетаристский курс привел к "экономическому возрождению Британии"30 .

Не менее серьезная миссия была поручена Тэтчер и другому приглашенному ею консультанту - главе известной торговой фирмы "Марк энд Спенсер" Д. Рейнеру. Он должен был разработать и помочь осуществить рационализацию всей системы подготовки государственных решений и рекомендаций в рамках гражданской службы с учетом опыта, накопленного менеджерами крупных корпораций частного сектора. В результате предложенных им нововведений довольно далеко продвинулась "менеджеризация" управленческой деятельности в госаппарате, была достигнута многомиллионная экономия государственных средств, впервые за многие десятилетия была сокращена численность госаппарата (примерно на 1/5 всего его состава - с 732 тыс. в 1979 г. до 599 тыс. в 1985 г.)31 .

Судя по обнародованным в феврале 1988 г. предложениям правительства, Тэтчер и ее коллеги намерены продолжать процесс "менеджеризации" гражданской службы, причем не только путем внедрения в него методов управленческой деятельности частного бизнеса, его профессионализации и специализации, но и предоставления различным его ответвлениям полуавтономного статуса, призванного приблизить условия его деятельности к существующим в современных крупных фирмах. "Менеджеризация" госаппарата призвана не только обеспечить повышение эффективности и удешевление его. Меры эти, равно как и упомянутая "чистка" высших эшелонов от тех, кто продолжал придерживаться традиционно реформистских позиций или прямо симпатизировал лейбористам, явились одновременно и средством приведения всего механизма государственного управления в соответствие с постулатами неоконсерватизма, попыткой "запрограммировать" госаппарат на продолжение тэтчеристской политики.

Демонстрируемый Тэтчер "решительный" стиль государственного управления отнюдь не исключает (о чем уже говорилось) и достаточно


30 Walters A. Britain's Economic Renaissance. N. Y. - Oxford. 1986.

31 Young H., Sloman A. Op. cit., p. 131.

стр. 80


далеко идущей гибкости, особенно в тех случаях, когда она убеждается в том, что тот или иной подход "не работает" или когда он наталкивается на серьезное сопротивление, будь то в "верхах" или в "низах". Один из наиболее бросающихся в глаза примеров этой гибкости - пересмотр сугубо негативного первоначально отношения к государственной системе здравоохранения. Обнаружив весьма устойчивую приверженность большинства населения к этой системе и одновременно нарастающее недовольство ее неудовлетворительным состоянием, Тэтчер и ее правительство провозгласили едва ли не первостепенной своей заботой задачу значительного улучшения всей системы здравоохранения. В предвыборном манифесте 1987 г, как предмет особой гордости упоминается тот факт, что при консервативных правительствах 1979 - 1987 гг. расходы на здравоохранение, как и на социальную инфраструктуру в целом, продолжали возрастать32 . Правда, это не избавило правительство от резкой критики со стороны лейбористов за явно недостаточное внимание к данной сфере и ее нуждам, и в течение ряда месяцев после выборов 1987 г. Тэтчер и ее министры вынуждены были отбивать атаки в парламенте в свой адрес, явно теряя при этом "очки" в борьбе за симпатии избирателя.

О прагматизме Тэтчер свидетельствуют и далеко идущая коррекция бюджетной политики, и отказ от принятой вначале жесткой монетаристской модели, в частности предоставление субсидий автомобильной фирме "Лейланд", и другие отступления от взятого вначале курса. Показательно, что, придя к власти, Тэтчер отказалась принять некоторые рекомендации своих союзников из Института экономических проблем и ряда других центров, чем навлекла на себя явное недовольство "радикальных" монетаристов и сторонников "свободного рыночного хозяйства".

Вынужденная выбирать между догмой и реальностью современного капитализма, объективной основой которого является взаимопереплетение, взаимодействие бизнеса и государства, Тэтчер не колеблясь становится на сторону реализма. Однако это реализм или, точнее, прагматизм - ради коррекции взятого курса, а не прагматизм, возведенный в принцип.

Роль Тэтчер как политика жесткого консервативного склада особенно наглядно проявилась во время упоминавшегося выше конфликта с профсоюзом горняков, это было одно из главных внутриполитических событий 80-х годов. Победа, одержанная правительством и лично Тэтчер в этой борьбе, была отнюдь не легкой, и, возможно, властям пришлось бы пойти на серьезные уступки, если б не раскололся сам Национальный союз горняков и если б все профсоюзное движение страны действовало с такой же решительностью, как и правительство. При всей уникальности конфликта с профсоюзом горняков это был лишь один из эпизодов в борьбе, которая развернулась в годы правления Тэтчер между властями и бизнесом, с одной стороны, и профсоюзным движением - с другой.

Еще до стачки горняков было сломлено сопротивление профсоюза сталелитейщиков, протестовавшего против свертывания производства на ряде металлургических заводов и, соответственно, резкого сокращения числа работающих. При прямой поддержке правительства и активнейшем вмешательстве полиции было нанесено также поражение профсоюзу печатников, боровшемуся в течение ряда лет за сохранение рабочих мест. Обращает на себя внимание тот факт, что подвергшиеся атаке профсоюзы принадлежат к наиболее боевым отрядам британского рабочего и профсоюзного движения, и удар по ним, естественно, резко ослабляет общие потенции его борьбы и сопротивления. Недаром многие на-


32 The Next Move Forward. Lnd. 1987, pp. 47 - 54.

стр. 81


блюдатели считали и считают, что именно с этой целью и были осуществлены все эти акции.

Но только ли в этом дело, и не преследовала ли Тэтчер более глубокие цели? В ходе упомянутых выше конфликтов речь шла не о заработной плате, условиях труда, сверхурочных и т. п. По сути дела, впервые был поставлен вопрос о насильственном сокращении "традиционного" рабочего класса, о достижении экономической эффективности и технологической модернизации за счет крупномасштабного высвобождения из производственного процесса значительной части "старой" рабочей силы, выталкивания ее в ряды "лишних людей". За этими крупными конфликтами, получившими широчайший резонанс, стоят сотни и тысячи значительно более мелких, в результате которых происходило массовое высвобождение рабочей силы, осуществлялся режим "жесткой экономии" и быстро росла армия безработных.

Взятые в совокупности меры, предпринимавшиеся властями и бизнесом, представляли собой социально-экономическую стратегию, нацеленную отнюдь не только на изменение соотношения классовых сил, но и на укрепление существующей социально- экономической и политической системы, на "модернизацию" основной производительной силы общества и "освобождение" ее от тех, чья профессия и квалификация уже не соответствовали требованиям современного этапа научно-технической революции. Проведенное столь жестким, более того - жестоким способом сокращение "устаревшей" рабочей силы действительно позволило поднять и производительность труда и конкурентоспособность английских товаров, решить ряд других экономических проблем.

Однако, как справедливо подчеркивают критики Тэтчер, в том числе из рядов ее партии, форсировав процесс "деиндустриализации", и она сама и ее правительство проявили куда меньший интерес к тому, чтобы использовать ресурсы и возможности государства для столь же форсированного обновления основной производственной базы страны, быстрого и целенаправленного развития новых, наукоемких отраслей, развития социальных услуг. Как пишет экономический редактор газеты "Observer", автор книги "Британия без нефти" У. Киган, "нефть Северного моря дала дополнительное пятипроцентное приращение совокупного национального продукта в первой половине 80-х годов и способствовала увеличению экспорта на 20%. Это создавало исключительную возможность в послевоенный период расширить инвестиции в промышленность... Тем не менее инвестиции в обрабатывающую промышленность резко сокращались, и даже в 1987 г. не поднялись на уровень 70-х годов".

Хотя с 1982 г. в стране наблюдается устойчивый экономический рост, а жизненный уровень большинства англичан в годы правления Тэтчер возрос (по официальным данным, средняя заработная плата в реальном исчислении возросла за эти годы примерно на 18%), все наблюдатели единодушно признают резкое усиление социальных контрастов в стране, накопление богатства на одном полюсе и бедности и нищеты - на другом. Как пишет профессор А. Гэмбл, "правительство Тэтчер способствовало крупнейшей перетряске рабочей силы и разрушению значительной части британской промышленности, повергшей многие миллионы в состояние бедности... оно поставило целью создать единую нацию, но его принципы - это принципы расколотой нации... Были усилены полномочия центрального правительства, а институциональная база оппозиции, будь то профсоюзы или средства массовой информации, система образования или местное самоуправление, в годы правления Тэтчер существенно ослаблены... Возможности радикальной экономической и социальной модернизации были упущены"33 .


33 Contemporary Record, 1987, N 3, pp. 16, 25 - 26.

стр. 82


Сторонники и противники Тэтчер, естественно, по-разному оценивают и итоги более чем 9-летнего пребывания ее у власти, и суть тэтчеризма. Первые подчеркивают те успехи, которые достигнуты возглавлявшимися ею правительствами в борьбе с инфляцией, "обуздании" профсоюзов, повышении конкурентоспособности английских товаров, "оздоровлении" экономики страны и структурной перестройке промышленности, росте потребления, поднятии престижа страны на международной арене. Вторые резко критикуют ее за усиление социальной поляризации в стране, за беспрецедентный после войны рост числа обездоленных, за раскол страны на "богатый Юг" и "бедный Север", за "деиндустриализацию", попрание профсоюзных прав и "авторитаризм", приверженность доктринам "ядерного устрашения". Даже многие из ее коллег по партии признают, что достигнутый в годы ее правления "динамизм" куплен ценою слишком больших жертв и лишений, что образовавшиеся в результате ее правления проблемы (массы безработной и разочарованной молодежи, находящиеся в состоянии глубокой социальной депрессии некогда процветающие города) потребуют, в свою очередь, немало времени и усилий для своего решения.

Негативные социальные последствия политики Тэтчер все более критически воспринимаются в самых различных слоях британского общества, отвергающего методы "лечения", которые порой хуже самой болезни. И недаром в последнее время, и особенно после выборов 1987 г., в самой консервативной партии вопросы социальной политики выдвинулись на первый план. Однако и общая стратегия правительства, и приоритеты его практической политики остаются, по сути дела, неизменными. Эти обстоятельства прежде всего и используют оппоненты Тэтчер, и в первую очередь лейбористы и только что образовавшаяся новая партия социальных либерал-демократов.

Правда, чтобы победить тэтчеризм, его противникам еще предстоит во-первых, выработать четкую и убедительную социально-экономическую и политическую стратегию и, во-вторых, преодолеть острейшие разногласия в своих собственных рядах. Ни того, ни другого они пока не достигли, хотя довольно интенсивные усилия в обоих этих направлениях и предпринимаются. Так что говорить о "закате" Тэтчер и тэтчеризма. судя по всему, еще рано, тем более что до следующих выборов, в ходе которых только и может смениться власть в стране, еще около четырех лет. Но даже и после того, как Тэтчер сойдет с политической арены, тэтчеризм вряд ли сразу станет достоянием истории. Как и всякое крупное политическое явление, он наложит тот или иной отпечаток на последующее развитие событий, на стиль и методы политической борьбы, на способы решения возникающих перед страной проблем.

Секрет успеха Тэтчер, с каким бы знаком его ни оценивать, состоит в том, что она ставила и ставит перед собой хотя и смелые, но достижимые цели, что она ведет себя как опытный политический боец, умеющий не просто рисковать, но и знающий, где риск оправдан, уместен и необходим, а где он равнозначен политическому авантюризму. Роль субъективного фактора в общественном развитии в наше время повсеместно возросла, и это проявляется не только в стремлении масс более активно и непосредственно участвовать в политической жизни, но и в том политическом успехе, который выпадает на долю неординарных и целеустремленных политических лидеров, в каких бы конкретных обстоятельствах они ни действовали.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/МАРГАРЕТ-ТЭТЧЕР

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Россия ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

С. П. ПЕРЕГУДОВ, МАРГАРЕТ ТЭТЧЕР // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 13.08.2019. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/МАРГАРЕТ-ТЭТЧЕР (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - С. П. ПЕРЕГУДОВ:

С. П. ПЕРЕГУДОВ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Россия Онлайн
Москва, Россия
862 просмотров рейтинг
13.08.2019 (1690 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
МАРГАРЕТ ТЭТЧЕР
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android