Я хочу поделиться здесь некоторыми соображениями по поводу монографии "Несловесное мышление", написанной нашим известным философом Н. Т. Абрамовой ¹ , и привлечь к этой книге внимание, которого она, несомненно, заслуживает. Данная работа не рецензия, так как не соблюдает соответствующих этому жанру канонов. Да и не взялся бы я рецензировать названную книгу, так как разбираюсь в затрагиваемых проблемах куда как хуже автора. Но, в конце концов, книги читаются не для того, чтобы их рецензировать, а для того чтобы найти ответы на вопросы, которые мы перед собой ставим или которые в результате чтения становятся для нас интересными. Когда я обращался к книге, то о несловесном мышлении думал меньше всего. Меня привлек в ней раздел, посвященный моделям генерализации знания. И надо сказать, что я нашел здесь и новый для меня материал и познакомился с неизвестными мне аспектами этой проблемы.

Вместе с тем я обнаружил, что также хочу поразмышлять над теми вопросами, которые предполагает название книги. Нет, лучше сказать по-другому. Я сам нередко размышлял над этими вопросами, но поверхностно, по-дилетантски. И мне стало интересно, как анализирует и к каким выводам приходит философ, обсуждая эти вопросы профессионально.

Конечно, название книги сразу привлекает. Для меня оно является в какой-то мере даже эпатирующим. Я поэтому задумался, а как бы назвал ее я сам. Например, "Невербальные способы передачи информации" или, может быть, "Несловесное выражение мыслей". Это как-то больше соответствовало бы моему философскому менталитету, в соответствии с которым без языка мыслить нельзя. Вместе с тем мне понятно, что такие названия были бы слишком узкими для обозначения тех проблем, которые обсуждает автор.

Наконец я соображаю, что автор, говоря о несловесном мышлении, отнюдь, не говорит о мышлении безъязыковом. Просто, сам язык понимается в более широком экстралингви-

¹ Абрамова Н. Т. Несловесное мышление. М.: ИФ РАН. 2002. - 236 с.

стр. 308

стическом смысле. Есть язык жестов, язык тела. И вот эти-то языки и становятся одним из центральных объектов рассмотрения Н. Т. Абрамовой.

Кому непонятно, что смысл сказанной кем-то фразы и содержащаяся в ней информация зависят не только от вербального ее выражения, но и от многих других факторов: интонаций, выражения лица, жестов и т. п. Никто не будет оспаривать и тот факт, что говорящий реагирует на восприятие слушателя. Один старший товарищ учил меня в юности, что ругающего тебя начальника можно довести до бешенства, молча и преданно глядя ему в глаза и одновременно напевая про себя какой-нибудь веселый мотивчик.

Можно согласиться с тем, что значительная информация передается говорящим именно за счет "языка тела". Мне, правда, не очень ясно как можно посчитать, что эта часть, как указывает автор монографии, составляет 80% всей передаваемой информации. Мне интуитивно кажется, что так передаваемая часть информации может лежать в интервале от 0 до 100%.

Возможно, я здесь не прав. Но главный вопрос не в этом, а в том, почему названные и, в общем, достаточно хорошо известные факты могут вдруг стать предметом серьезной философской рефлексии. Что выдвигает проблематику "языка тела" в число насущных? В какой степени это вообще тот предмет, который заслуживает серьезного философского внимания? Как раз на эти вопросы и отвечает монография Н. Т. Абрамовой.

Фронт исследований в области паралингвистической и экстралингвистической системы знаков широк и разнообразен. Язык тела, язык жестов изучают в рамках традиционных фундаментальных наук: философии, психологии, психолингвистики, нейролингвистики, коммутативной психологии и др. Как это всегда бывает при обстоятельном изучении нового предмета, открылись такие проблемы, которые породили для своего исследования новые специальные дисциплины. О некоторых из них я, например, даже не слышал.

К их числу относятся кинесика, изучающая общую моторику разных частей тела, связанную с разнообразными эмоциональными реакциями человека. Только различных эмоциональных выражений лица описано более 20000 тыс. На основе изучения частоты и силы жестикуляции создаются своеобразные "словари" телодвижений, характерные для разных национальных культур. В рамках лингвистики сложилась фонология,

стр. 309

которая изучает взаимосвязь смысловой и звуковой компонент языка. Она, в частности, исследует то внимание, которое оказывают на восприятие тембр, высота, темп и другие голосовые параметры. В такой дисциплине как проксемика исследуется зависимость между нормами общения и его пространственно-временной организацией. Влияние шума и тишины на сознание и подсознание людей изучает акусфера. А сигетика - один из ее разделов - занимается разработкой технологий оформления окружающего звукового пространства. Так называемая демократия шума - один из ее продуктов.

Из сказанного нетрудно понять, что исследования в описываемой области имеют уже не только чисто теоретический, но и явный практический интерес. Они уже находят широкое применение в образовании, в театре и шоу-бизнесе, в криминалистике, в судебной медицине, при организации того, что сейчас принято называть пиар-технологиями, и вообще там, где с теми или иными целями необходимо воздействовать на чувства и мысли аудитории.

Признавая за несловесными типами мышления в коммутативных актах первостепенную роль, автор исследует проблему в трех основных аспектах. Первый связан с изучением языка тела, внутренней речи и внутреннего опыта. Второй - с возможностями реконструкции несловесного мышления. И, наконец, третий аспект связан с относящимися к теме аксиологическими проблемами. В соответствии с указанными аспектами книга состоит из трех разделов:

I. Типология несловесных мыслительных актов.

II. Реконструкция не-словесных ² мыслительных актов.

III. Предпочтение: мысль сердечная.

Замечу сразу, что второй и особенно третий разделы, в которых рассматриваются соответственно вопросы генерализации знания и основные понятия теории ценностей, хотя и связаны с проблематикой несловесного мышления, но связаны, как мне представляется, достаточно косвенно. Это, конечно, не делает указанные разделы сами по себе менее значимыми и интересными. Просто они самостоятельны по своему существу. Во всяком случае, излагаемые в них результаты совсем не предопределяются содержанием первого раздела. Для серьезного

² Я не совсем понял, что заставляет автора в названии первого раздела писать "несловесных", а в названии второго "не-словесных".

стр. 310

рассмотрения излагаемых там результатов мне потребовалось бы перейти к иным философским контекстам, что в рамках небольшой работы весьма затруднительно. Так что мое внимание будет практически полностью сосредоточено на первом разделе монографии.

"Языком тела" автор называет игру мускулов и голоса, достигаемую моторикой (органов) человеческого тела в сочетании с внешним окружением и разного рода действиями: хлопаньем дверью, бросанием предметов и т. п.

Среди разнообразия форм языка тела автор выделяет, ссылаясь на традицию, четыре системы знаков: (1) оптико-кинетическую, (2) паралингвистическую и экстралингвистическую, (3) организацию пространства и времени, (4) систему визуальных контактов.

Оптико-кинетическую систему знаков образуют жесты, среди которых различают жестикуляцию - движения частей тела, мимику - движения лица, пантомимику - различные позы.

Паралингвистическая система знаков - это система вокализаций, связанная с игрой голоса: его высотой, тембром, тональностью, сюда входят также паузы, темп речи, смех, покашливания и др.

К системе организации пространства и времени относят размещение партнеров, к примеру, за "круглым столом", приход во время, опоздание и др.

Система визуальных контактов это специфическая знаковая система, используемая в коммуникативном процессе, к примеру "контакт глаз", "очей немые разговоры" (А. Н. Апухтин).

К языку тела прибегают и сознательно и бессознательно. Его можно использовать, чтобы усилить какое-то эмоциональное воздействие, для того, чтобы быстро и незаметно передать информацию и т. п. По жестам, по выражению, "игре" глаз, по походке можно судить о разных эмоциональных состояниях человека, о том, что он озабочен, огорчен, болен, испытывает радость или горе, удивление, недоумение и т. д. По одному выражению лица можно догадаться о решимости человека, о его намерениях и т. п. Краска стыда или презрительный взгляд подобно речи могут открывать систему человеческой мысли и человеческой психики.

По словам Гадамера, мы не существуем без языка, если даже молчим. Часто одного лишь беглого взгляда бывает достаточно, чтобы "сказать многое", чтобы мгновенно "схватить" смысл происходящего, понять ситуацию и ее связь с другими контек-

стр. 311

стами и пр. Подумайте, сколько для выражения всего этого потребовалось бы слов. Смысловые возможности тембра голоса: "умоляющие", "гневные", "осуждающие" используются, когда пытаются в чем-то убедить своего адресата, желают оказать на него воздействие.

Языка тела способен выразить мысль и чувство, настроение и желание, быть языком эмоций, проводником самых разных действий: приказывать, угрожать, благодарить, сожалеть. Язык жестов и мимики позволяет передавать не одну лишь голую информацию, но и значительное мысленное содержание. Жесты и мимика способны опредметить наличную ситуацию. Подобно естественному языку телесный язык способен реагировать практически на любые ситуации.

Телесный язык, как полагает Н. Т. Абрамова, по своей изначальной природе не способен лгать. И объясняется это тем, что многие жесты человека возникают спонтанно, поскольку прямо связаны с речью. В силу такой корреляции следить за жестами, регулировать их проявление человек часто бывает бессилен. Жесты и мимика "выводят на поверхность" внутренние душевные состояния человека, даже, если он намеренно пытается их скрыть. Факты такой взаимосвязи основываются на известном законе психофизической корреляции.

Истоки психосоматической гипотезы восходят к трудам Г. Гельмгольца и ряда других ученых. И. М. Сеченов обосновал мысль об изначальном мышечном чувстве, о кинестезическом рисунке движений, присущим только человеческому телу. Ф. Соссюр писал о "даре речи", который укоренен в тело, имеет генетическую зависимость, а любое ментальное движение (впечатление, воспоминание и др.) вызывает моторную реакцию; двигательное раздражение, наоборот, приводит в движение сферу психики.

С этим обстоятельством связывается, в частности, зависимость между почерком и характером. Произвольные попытки изменить почерк не могут скрыть ни индивидуальных особенностей характера, ни психических переживаний человека. Изучения фактов корреляции между типом почерка и типом характера показали на ее регулярность.

Уточнение природы языка тела шло по линии систематизации многообразия видов и форм несловесности. Все отмеченные разновидности - оптико- кинетическую, паралингвистическую и экстралингвистическую, организацию пространства и

стр. 312

времени, систему визуальных контактов - принято относить к внешним несловесным актам. Будучи открытыми, такие акты несут "открытую", непосредственную информацию, с их помощью осуществляется межличностная коммуникация. "Прямое" знание о текущих субъективных состояниях является, как правило, осознаваемым (произвольным) состоянием. Коммуникативные кинемы - жесты, мимика, телодвижения - сознательно используются в расчете на наблюдателя.

Существуют также и неосознанные (непроизвольные) жесты. Паралингвистические явления могут контролироваться либо частично, либо, как жесты и мимика, не контролироваться вовсе. К числу последних относятся изменения кожных покровов лица, звуковые симптомы (плач, пронзительные крики), двигательные симптомы (дрожание рук, губ и др.). Жесты, сопровождающие речь, несут определенную информацию, но являются непроизвольной информацией. Движения, направленные на говорящего - покачивание головы, приглаживание волос, или же - кручение карандаша, пуговицы и пр., - все это язык имплицитной коммуникации.

Существуют и такие жесты, которые помимо информационного содержания несут с собой и план содержания. Указательные жесты (кивок головы, разведение руками и т. п.) позволяют выделить некоторую часть пространства вокруг говорящего. У изобразительного жеста есть реальный прототип, внешние конкретные признаки которого стремятся передать жестикуляцией. Планом содержания обладают и осмысленные движения, основанные на практическом интеллекте: например, действия шофера при повороте рулевого колеса; операции женщины, которая вяжет чулок и т. п. Такой не осознаваемый язык называют "мышлением руками".

Многие жесты по своей природе носят конвенциональный характер. Конвенционально ориентированные несловесные акты, в том числе и ритуальные, относятся к группе осознанных. Конвенциональными являются жесты и мимика, форма и функции которых предварительно согласованы и осознаются. Уроженец Тибета, например, встретив незнакомого, показывает ему язык, желая таким знаком приветствия выразить, что у него на уме ничего нет дурного. Тот же жест у индейца племени Майя служит для обозначения мудрости человека, у индуса - это знак гнева, у китайца - угрозы, а европеец таким знаком транслирует насмешку, поддразнивание. Но чтобы понять

стр. 313

это, человек должен знать, какое значение придается соответствующему жесту. Без такого предварительного знания коммуникативные отношения могут не состояться, поскольку один и тот же жест может иметь разное содержание, а одно и то же коммуникативное действие выражаться разными знаками.

Представляется, что Н. Т. Абрамова правильно обращает внимание на то, что конвенции не обязательно являются чисто произвольными и, как правило, связаны с функциональными типами поведения. Любые формы несловесности формируются на основе знания о мире, объекты которого наделяются определенным смыслом, концептуально выделяются. В этих случаях, воспринимаемые объекты играют роль знаков, а придаваемый им смысл позволяет передавать соответствующую информацию. Такого рода знаки возникают в процессе семиосиза как продукты деятельности интерпретатора, и не существует вне семиотического процесса. В результате "означивания" предмет наделяется определенным качеством. Скажем, "круглый стол", используемый в переговорном процессе, является знаком равенства участвующих партнеров; черный цвет одежды символизирует в зависимости от обстоятельств либо о торжественности события, либо о трауре и т. п.

Язык жестов, язык интонаций особенно незаменим и приобретает особую выразительность, если какая-то информация вообще не может быть полно и точно выражена эксплицитно. Тогда приходится использовать намеки, иносказания, другие косвенные способы передачи содержания. Существенна также роль образа в трактовке символа. В этом случае смысл символа нельзя дешифровать простым усилием рассудка, он неотделим от структуры образа.

В монографии Н. Т. Абрамовой достаточно широко представлены взгляды и разнообразные точки зрения как на природу языка тела, трактовку и типологию его знаковых компонент, так и на природу знаков и символов вообще. Анализируются различные семиотические концепции знака и значения. Рассматриваются споры и дискуссии, которые с давних времен ведутся в этой области. Очевидно, что обращение к анализу несловесных форм мышления привносит во всю эту проблематику и в дискуссии новые краски.

Permanent link to this publication: