Дубин Б. В. Интеллектуальные группы и символические формы: Очерки социологии современной культуры

М.: Новое издательство, 2004

Задача и притязание этой книги - "сделать очевидное видимым", говоря словами Бодлера. Под очевидным (и соответственно - невидимым) подразумевается настоящее. Та самая текучая, прозрачная, трудно уловимая субстанция, которая называется современностью. Инструмент, с помощью которого автор фиксирует, закрепляет и структурирует эту ускользающую натуру, - не фотоаппарат, а теоретическая мысль, отточенная в социологических и культурологических штудиях. Попросту говоря - аналитика, оперирующая фактами и тонко отделяющая факты от нашего представления о них. В каком-то смысле эта работа социолога культуры отчасти сродни работе незабвенного героя Агаты Кристи Эркюля Пуаро. Умение Бориса Дубина извлекать смысл из вещей, которым всем мы свидетели, будь то новые исторические романы, явившиеся во множестве в 1990 (к примеру, серия "Россия. История в романах", которое выпускало издательство "Армада"), культ спорта или в конце концов будни и праздники (буквально: "Будни и праздники" - название одной из статей), дарит удовольствие читателю, способному насладиться интеллектуальной интригой, следуя за мыслью известного социолога, культуролога, переводчика.

стр. 80

Никто не обещает, заметьте, что удовольствие это будет легким. Но усилия читателя себя оправдывают. Во-первых, потому, что статьи Бориса Дубина 2000 - 2003 годов, составившие этот сборник, помогают практически любому гуманитарию найти и освоить теоретический инструментарий, эффективный при работе с "археологией современности", будь то литература, мода или спорт. К примеру, статья "Классическое, элитарное, массовое. Начала дифференциации и механизмы внутренней динамики в системе литературы" позволяет увидеть становление идеи (и института) литературы как одну из сторон куда более масштабных социальных и культурных процессов. И тогда, допустим, литературный манифест немецкого романтика Фридриха Шлегеля неожиданно "пересечется" с мыслями современного нам ученого Маршалла Маклюэна. И это не намеренный анахронизм или вызывающий парадокс, - заметит Дубин. - Романтики нашли смысловую формулу и "клеточку" культуры новейшего времени, которая впоследствии, в "эпоху технической воспроизводимости", будет тиражироваться с помощью массмедиа. Такие неожиданные, но всегда строго мотивированные сопряжения - одна из отличительных черт Дубина, дающая ощущение "открытости" его мысли. "Воздушная громада" истории, которая всегда присутствует в его работах, придает очень конкретным исследованиям социальных структур перспективу, пространство развития.

С другой стороны, сугубо теоретические, на первый взгляд, работы, например, "Поколение. Социологические и исторические границы понятия" в какой-то момент начинаешь читать как текст, относящийся лично к тебе. Наверное, такое ощущение возникает у больного, когда он видит рентгеновский снимок своего несчастного органа. Текст становится захватывающе интересным, чтение и осознание его - жизненно важным, потому что Дубин использует сугубо теоретический аппарат социологии не для отвлеченных умствований, а для препарирования, анализа и понимания болевых точек нашей жизни, общества. Такой, к примеру: общей ценностной системы, ориентирующей на улучшение социального, культурного, человеческого качества, в обществе нет - как нет и соответствующей антропологии (а есть человек приспосабливающийся, выживающий, лукавый). Не правда ли, об этом много говорили и говорят? Но как о громадной проблеме, что вроде слона, к которому неизвестно, как подступиться - то ли с хвоста, то ли с хобота, и вообще неизвестно, какой породы это животное. Ученый, по идее, и должен быть тем зрячим, который говорит слепым из индийской притчи, что слон - это слон. Дубин в этом смысле очень корректно выполняет функцию ученого, ведя читателя шаг за шагом. Он вроде бы делает поначалу шаг назад, в сторону, и это помогает увидеть организм целиком: ...в России исследователи поколений или проблемы поколений так или иначе все время имеют дело со "следом" или "симптомом" другой, не упоминаемой проблемы. Точнее, узла проблем: 1) лидерства (инновации), 2) его успеха, признания(...) и 3) поддержания и передании достижений (репродукции). Иными словами, речь идет о системных дефицитах советского общества, а может быть, и российского общества эпохи ускоренной модернизации (XIX - начала XX века) - о системе его дефицитов, о дефиците как системе. А затем виртуозно распутывает этот узелок, "освобождая", выпрямляя петли социальных неурядиц в логическую формулу: Поскольку общество "закрыто", недифференцировано, продвижение в нем контролируется с предельной жесткостью, невзирая на объем "социального брака", то зачатки, стимулы движения в обществе принимают вид разрыва, раскола либо осознаются таким образом, что и фиксируется в виде "проблемы поколений", (...) Отсюда структурное и функциональное значение "обломов", "обвалов" в русской и советской истории - резкого и всеобщего изменения, типа войн и революций...

Написанные специально для этого сборника статьи "Визуальное в современной культуре", "Спорт, культ и культура тела в современном обществе" открывают для заинтересованного читателя захватывающе интересную перспективу исследований.

Ж. В. Васильева

Permanent link to this publication: