Партия, правительство и вся наша общественность поставили перед историками ряд важных и ответственных задач: "Решительно и быстро выправить нетерпимое отставание теоретического франта, покончив с боязнью омелой постановки теоретических вопросов, двигающих марксистско-ленинскую теорию вперед, покончив с буквоедством, начетчичеством, схоластикой, вульгаризацией и опошлением отдельных положений марксистско-ленинской теории"¹ .

Этот призыв заставляет еще раз обратиться к ряду общих, принципиальных вопросов, которые до настоящего времени остаются у нас спорными. Нужно различать два момента: в одном случае вопрос остается неразрешенным вследствие того, что он возник недавно, вследствие скудости тех данных, на основании которых он может быть разрешен; в другом случае это обусловлено тем, что не окончательно еще изжиты вульгаризация и опошление марксистско-ленинской теории. До 1934 г. были в ходу всякие "теории", распространявшиеся теми, кто, прикрываясь цитатами из классиков марксизма, сознательно препятствовал развитию исторической науки. Насущная наша задача - острее поставить вопрос, все ли изжито из этого "наследства", расчищен ли путь для смелой постановки теоретических вопросов, к чему призывает нас постановление партии.

По истории Древнего Востока самым распространенным у нас является, учебное пособие акад. В. В. Струве. Автор этого пособия - один из крупнейших филологов-ориенталистов - прекрасно знаком с источниками и литературой предмета. Им был поставлен ряд важных и интересных вопросов по истории древневосточных обществ, но, тем не менее, работа его во многих своих частях носит еще следы социологического схематизма: не проводится отличие рабства на Древнем Востоке от античного рабства, почти совсем игнорируется роль восточной общины, вводится крайне неотчетливое понятие "коллективного рабства", под которым разумеется принадлежность рабов государству, храмам, городам и т. д. Вместо четких характеристик отдельных общественных групп автор пользуется такими неопределенными понятиями, как "зажиточная верхушка" (к ней причисляются и аристократия, и жречество, и верхние слои сельского населения), "разоряющиеся общинники" и т. д.

Если сделать выводы по истории развития отдельных стран, как она изображается акад. В. В. Струве, то получится некая общая схема, стирающая индивидуальные черты истории отдельных народов древнего Востока. "Расширение социальной базы", "сужение социальной базы" - вот те общие формулы, при помощи которых автор разрешает многие сложные вопросы социальной истории Древнего Востока. В нашей литературе неоднократно уже отмечались эти ошибочные положения² , нахо-

¹ "О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском "Краткого курса истории ВКП(б)". Постановление ЦК ВКП(б), стр. 18. Огиз. 1938.

² См. рецензию проф. В. И. Авдиева в N 1 журнала "Историк-марксист" за 1938 г., а также статью акад. Н. М. Никольского "О построении истории Древнего

дящиеся в противоречии с интересными выводами акад. (В. В. Струве по отдельным вопросам. Следует отметить, что в работе акад. Струве упрощенная в основном трактовка рабства на Востоке является следствием того, что последний упорно игнорирует восточную общину и указание на этот счет Энгельса, что "восточный деспотизм и сменяющееся господство кочующих завоевателей в течение целых тысячелетий не могли уничтожить древнего общинного быта"¹ . Надо полагать, что при переработке этой книги для переиздания в качестве учебника по истории Древнего Востока отмеченные выше принципиальные недостатки будут исправлены.

По истории Греции и Рима в 1937 г. вышли книги Ковашева "История античных обществ". По обилию путаницы и извращений книги эти вне сравнений; написаны они на основании устарелых пособий, изобилуют фактическими неточностями. Но, к сожалению, книги эти получили распространение, и кое-где ими еще и до сих пор пользуются как учебными пособиями. Писания Ковалева отводят от подлинно марксистского изучения древней истории, так как в них последовательно проводятся "положения, противные марксизму-ленинизму. Они отвлекают от настоящего, научного изучения вопросов, подменяя его псевдонаучными схемами. Вот, например, как там разрешается вопрос об основном противоречии античного общества. "Это было, - говорит Ковалев, - противоречие между индивидуальным трудом рабов и коллективной собственностью рабовладельцев". Эта фраза лишена смысла. Труд рабов в античности мог быть и индивидуальным, но рабы могли соединяться и на основах простой кооперации и кооперации более сложной, напоминающей раннекапиталистическую мануфактуру. Вместе с тем для рабовладельческого общества характерна не коллективная, а индивидуальная собственность, классическое определение которой дается в римском ораве. Все это сознательно игнорировалось автором. "Коллективная собственность", по Ковалеву, объясняет сложные и важные события античного мира. Так например в античности неимущие свободные получали от рабовладельческого государства помощь в виде даровых раздач продуктов, для них устраивались зрелища и т. д. Все это являлось результатом определенных условий классовой борьбы, а, по Ковалеву, это - выражение "коллективной собственности"(?!).

История Греции интересна не только тем, что знакомит нас с жизнью того общества, в котором возникали начатки научного знания и философии и создавались памятники искусства, которые до настоящего времени в известных отношениях остаются непревзойденными образцами² . История возникновения некоторых греческих государств, особенно афинского, дает нам типичный пример возникновения государства. На это указывает Энгельс, посвятивший этому вопросу в своей работе "Происхождение семьи, частной собственности и государства" особую главу - "Возникновение афинского государства". Между тем в книге Ковалева, идущего по стопам фашистских историков, типичным греческим государством считается Спарта.

Игнорирование диалектики общественного развития особенно отчетливо сказалось в характеристике проф. Л. Б. Богаевским общественного строя доисторической Греции. Проф. Богаевский рассматривает общество на Крите и в Микенах как общество доклассовое. По его мнению, общество гомеровской эпохи выше чем общество критское. Грандиозные сооружения на Крите и в Микенах, по его мнению, являются не чем иным,

Востока" в N 3 (4) журнала "Вестник древней истории" за 1938 год. Наиболее отчетливая характеристика работы акад. В. В. Струве дана проф. К. К. Зельиным в N 12 "Исторического журнала" за 1938 год.

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XIV, стр. 164. Разрядка моя. - Н. М.

² Ср. К. Маркс. Введение к "Критике политической экономии". К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XII. Ч. 1-я, стр. 203.

как родовыми поселениями. Основная методологическая ошибка Л. Б. Богаевского заключается в том, что он отказывается видеть в истории Греции перерыв. По его теории, в Греции не могло быть эпохи упадка, некоторого возвращения к более примитивным общественным формам. Он изолирует Грецию от других стран Средиземноморья. Это положение заставило его создать искусственную схему, в которую, как в прокрустово ложе, уложен тот археологический материал, который свидетельствует о высоком уровне развития крито-микенского общества. Проф. Богаевскому пришлось отказаться от данных восточных источников, свидетельствующих, что Крит, например, стоял на той же ступени развития, что и другие общества, с которыми ему приходилось вступать в различные связи.

Мы не останавливаемся на отдельных, частных вопросах истории Греции. Много неясностей остается у нас в истории эллинизма. Недостаточно отчетлива характеристика производственных отношений в эллинистических странах, нет ясного определения положения непосредственных производителей в птоломеевском Египте, в царстве Селевкидов и пр. В буржуазной литературе эллинизм определяется с точки зрения историко-культурной. Между тем мы можем говорить о существенных изменениях в экономике и социальных отношениях этой эпохи, и эти изменения должны найти ясную и отчетливую марксистскую характеристику.

Особенно много было извращений в истории древнего Рима. Эпоху империи псевдоисторик Ковалев делил так: 27 г. до нашей эры - 14 г. нашей эры. - Принципат или временная и частичная стабилизация рабовладельческого общества, 14 - 68 гг. - эпоха террористического режима, 69 - 192 гг. - эпоха временной и частичной стабилизации, 192 - 284 гг. - период революций, 284 - 337 гг. - временная и частичная стабилизация рабовладельческого общества, 337 - 476 гг. - эпоха революции рабов и колонов.

Прежде всего отметим, что неправильно вводится понятие "стабилизация". Этот термин, употребляющийся для характеристики капиталистического хозяйства в период 1924- 1929 гг. (временная и частичная стабилизация), не может быть перенесен на все эпохи и страны. Касаясь истории римского общества начиная с конца I в. до нашей эры, мы должны отметить, что с этого времени начинается ряд глубоких изменений в общественном строе, выражением которых является изменение политической надстройки. До некоторой степени становится иным положение рабов в связи с непрекращающейся их борьбой с рабовладельцами (массовые восстания рабов нехарактерны для эпохи ранней империи, борьба переходит в отдельные хозяйства, она ведется в поместьях, как об этом свидетельствует Колумелла¹ и изменением внешней политики Рима, уменьшавшим приток рабов. С I в. нашей эры начинается широкое распространение колонатных отношений. Иную роль чем прежде играют прослойка вольноотпущенников и высшие прослойки провинциальных рабовладельцев. Изменяется положение старой римской аристократии. Кроме того нельзя говорить о стабилизации, так как в этом случае придется забыть о восстаниях в провинциях, о почти беспрерывных внешних войнах, какие пришлось вести Риму. Введение понятия "стабилизация" дает неправильную перспективу развития римского общества. Конкретное исследование важных, принципиальных вопросов подменяется бессодержательным ярлычком. По меньшей мере странно говорить о стабилизациях, длящихся целые столетия!

Сравнительно мало обращается у нас внимания на древнейший период римской истории. Так, в подробной истории Рима В. С. Сергеева

¹ Характер борьбы рабов против рабовладельцев в I столетии нашей эры, по нашему мнению, правильно определен в работе М. Е. Сергеенко "Два типа сельских хозяйств в Италии I в. н. э." "Известия Академии наук СССР ООН", стр. 573 и след. 1935.

периоду до пунических воин уделено лишь 80 страниц. Вопросы об этническом составе италийского населения, в частности о роли этрусков, о переходе Рима к классовому обществу, об основах раннего римского государственного строя не получили еще достаточно четкого освещения. Совсем не учитывается, например, замечание Энгельса, что государство развивается, "частью преобразуя органы родового строя"¹ . При объяснении многих событий не учитывается, какую роль играли римские роды, забывается о таких институтах, как патронат и клиентела, которые восходят еще к родовой, догосударственной эпохе, но вместе с тем на протяжении столетий изменяют свою социальную сущность.

Много опорных вопросов остается в истории Римской империи. В эту эпоху складываются отношения, послужившие основой для перехода от рабовладельческого общества к обществу феодальному. Уже в I в. нашей эры начинают приобретать широкое распространение колонатные отношения. Истории колоната посвящено большое количество работ буржуазных исследователей, но многие из этих работ рассматривают колонатные отношения с юридической точки зрения, во многих случаях главное внимание уделяется источникам колонатных отношений; в ряде работ дана попытка установить связь римского колоната с аграрной историей различных провинций до римского завоевания. Характерном чертой многих буржуазных исследований является то, что колонат рассматривается изолированно от общей социальной истории. В результате создается представление о последовательном и закономерном развитии определенного института. Для исследователя-марксиста важно выяснить прежде всего вопрос: можно ли говорить о колонатных отношениях как о явлении, характеризующем зарождение новых, феодальных отношений в недрах рабовладельческого общества, или же эти отношения представляют собой известное развитие отношений рабовладельческих?

Характеризуя позднейший колонат, Энгельс писал: "Преобладала... сдача... мелких парцелл колонам, которые уплачивали ежегодно определенную сумму, были прикреплены к земле и могли быть проданы вместе со своей парцеллой; они, правда, не были рабами, но и не считались свободными, не могли вступать в брак со свободными, и их браки между собою не считались законными, а рассматривались, так же как и браки рабов, как простое сожительство (concubernium). Они были предшественниками средневековых крепостных. Античное рабство пережило себя"² .

Это положение Энгельса, как и другие его высказывания, не дает никаких оснований отожествлять колонат с рабством. Поэтому следует считать очередным извращением Ковалева его утверждение, что колон был модифицированным рабом. Это - не что иное, как вульгаризация взгляда Пухты и Родбертуса, считавших колонат смягченным рабством. Самый термин colonus с I в. до нашей эры обозначает свободного арендатора. Предоставление рабам участков, на которых они ведут самостоятельное хозяйство, внося определенный оброк господину, было распространено уже в средине I в., но Колумелла, у которого мы встречаем упоминание о рабах, посаженных на землю, далек от отожествления их с колонами. Не имеем мы такого отожествления и у юристов, хотя они и называют такого раба quasi colonus. Самое выражение, встречающееся у Ульпиана, servus, qui quasi colonus in argro erat (раб, который работал в ноле на положении колона), указывает, что не колон приравнивался к рабу, посаженному на землю, а, наоборот, положение такого раба сближалось с положением колона. На этом не пришлось бы останавливаться, если бы ковалевское извращение не получило широкого распространения, главным образом среди студентов.

¹ Ф. Энгельс "Происхождение семьи, частной собственности и государства". К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 88.

² Там же, стр. 126.

Однако нельзя сказать, что появление мелкой аренды было переходом к новым экономическим и социальным отношениям. Арендные отношения восходят к отдаленным периодам римской истории: они были известны и в эпоху римской республики. Однако в ту пору арендные отношения не были господствующими: типичным было широкое применение рабского труда. Мы можем говорить о зарождении новых отношений тогда, когда дробление земли на небольшие участки, передача их колонам и фактическое прикрепление последних к земле становятся распространенным явлением.

Нельзя объяснять применение труда колонов исключительно тем, что во времена империи уменьшается число рабов, цены на них растут, труд их становится невыгодным. Получается, что колонат был какой-то заплатой в рабовладельческом хозяйстве. Нам кажется, правильно подчеркнуто в "Очерках по истории древнего Рима" В. С. Сергеева прогрессивное значение колоната во времена ранней Римской империи¹ .

Нередко о колонате судят лишь на основании тех античных писателей, которые имеют в виду только Италию (Колумелла, Плиний Младший), забывая, что колонатные отношения со II в. характерны для многих провинций, причем к этому времени многие из провинций достигают по сравнению с предшествующими периодами высшего пункта своего развития (например североафриканские провинции).

Итак, мы можем сказать, что к концу эпохи ранней империи в Римской империи появляются зародыши феодальных отношений, но "для того, чтобы феодальная система хозяйства доказала свое превосходство над рабской системой хозяйства, на это ушло, кажется, около двухсот лет"² .

Феодальные отношения развиваются в эпоху позднеримской империи. Укажем на закрепощение колонов, что свидетельствует об усилении личной зависимости колона от посессора, о росте внеэкономического принуждения. Обратим внимание на усиление частной власти крупных землевладельцев, что находит свое выражение хотя бы в патроциниях, наконец, характерным для этой эпохи является преобладание натурального хозяйства. Но, тем не менее, мы не можем еще говорить о торжестве феодализма в этот период. В основе своей общество остается "еще рабовладельческим.

Перед исследователями должен быть поставлен вопрос о соотношении рабовладельческого и феодального укладов в эту эпоху. Эта важнейшая проблема не может быть разрешена лишь в плоскости чисто экономического исследования. Прежде всего необходимо обратить большее внимание на историю социальных движений в период кризиса III в. и в эпоху позднеримской империи.

Неправильно считать всякое выступление против центральной власти революционным. Ничего общего с революционным движением не имеет борьба различных римских легионов, добивавшихся власти для своих полководцев. Иное значение имеют различные движения III в., направленные против власти римских императоров, опирающихся на наемное войско (движение Гордианов 238 г., движение монетариев при Аврелиане, восстания рабов и крестьян в провинциях, из которых прежде всего следует назвать движение багаудов). Ими и начинается революция рабов, которая развертывается в IV и V вв. и которая в конечном счете "ликвидировала рабовладельцев и отменила рабовладельческую форму эксплуатации"³ . На все перечисленные движения III в. следует смотреть именно как на предвестник или начало революции рабов. Поэтому нельзя согласиться с утверждением В. С. Сергеева, который го-

¹ В. С. Сергеев "Очерки по история древнего Рима". Т. II, стр. 605. Соцэкгиз.

² И. Сталин "Об оппозиции", стр. 537. М. и Л. 1928.

³ И. Сталин "Вопросы ленинизма", стр. 527. 10-е изд.

варит о "социальной революции III в., завершившей историю рабовладельческого Рима"¹ .

При изучении социальных движений IV-V вв. (движений агонистиков в римской Африке, багаудов в Галлии и Испании, массовых движений в Египте) следует выделить особенности революции рабов. Должен быть исследован вопрос о поддержке рабов другими демократическими элементами (колонами, ремесленниками) и о связи революции рабов с варварскими завоеваниями. Мало обращено внимания на длительный характер революции, на методы сопротивления ей правительственного аппарата и крупных рабовладельцев. Наконец, следует подчеркнуть, что субъективные цели участников социальных движений не совпадали с объективными результатами; другими словами, большее внимание должно быть обращено на стихийный характер массовых выступлений времен поздней империи.

Наряду с вопросом о роли феодальных элементов в эпоху поздней империи и о характере революции рабов должен быть более отчетливо поставлен и вопрос о природе римского государства времен поздней империи.

Одним из главных источников по истории поздней империи считаются юридические памятники: "Codex Theodosianus" и "Corpus iuris civilis". В них мы находим богатый и разнообразный материал по социальной и экономической истории, не говоря уже об истории учреждений и истории права. Но эти памятники могут создать неправильную перспективу. Первое впечатление, которое создается при их изучении, - это представление о могуществе государства в эпоху поздней империи, о проникновении государства во все поры общественной жизни. Государство закрепляет за отдельными сословиями определенные обязанности; устанавливая строгие наказания за нарушение законов представителями низших классов, в то же самое время ограничивает произвол высших сословий, крупных чиновников, берет под защиту слабых. Получается впечатление мощного, всеобъемлющего, всепроникающего государства, стоящего над классами. Такое впечатление усугубляется различными работами буржуазных исследователей, исходящих из неправильных представлений о сущности государства.

Нас не могут удовлетворить теории буржуазных историков. Мы должны исходить из марксистского определения государства, классическая формулировка которого дана товарищем Сталиным в докладе XVIII съезду ВКП(б): "Государство возникло на основе раскола общества на враждебные классы, возникло для того, чтобы держать в узде эксплуатируемое большинство в интересах эксплуататорского меньшинства. Орудия власти государства сосредоточивались, главным образом, в армии, в карательных органах, в разведке, в тюрьмах. Две основные функции характеризуют деятельность государства: внутренняя (главная) - держать эксплуатируемое большинство в узде и внешняя (не главная) - расширять территорию своего, господствующего класса за счет территории других государств, или защищать территорию своего государства от нападений со стороны других государств. Так было дело при рабовладельческом строе и феодализме. Так обстоит дело при капитализме"² .

При расширении вопроса о характере государства времен поздней империи мы должны помнить, что это - государство времен разложения рабовладельческого общества и возникновения феодальных отношений. Политическая система, характерная для позднеримской империи (доминат), возникает в результате кризиса III в. - периода военных бутов, разрухи, нападений варваров и нарастающего движения народных масс.

¹ Сергеев В. С. "Очерки". Т. II, стр. 635.

² И. Сталин. Отчетный доклад на XVIII съезде партии о работе ЦК ВКП(б), стр. 55. Госполитиздат. 1939.

В целях преодоления всех этих явлений государство перестраивается, устраняя те чисто внешние республиканские черты, какие сохранялись в эпоху ранней империи. Заимствуются формы и методы управления восточных монархий. Главная задача государства направлена на подавление нарастающей революции рабов и на усиление эксплуатации трудящихся масс (рабов, крестьян, ремесленников). По природе своей государство поздней империи остается рабовладельческим, но оно стремится использовать, приспособить к своим нуждам те феодальные отношения, которые продолжали развиваться, - отсюда политика закрепощения колонов, ремесленников, даже куриалов, организация повинностей на основе натурального хозяйства и т. д.

В целях сопротивления напору варваров государство вынуждено содержать огромную армию, а в целях подавления эксплуатируемого большинства, кроме армии, содержится огромный государственный аппарат. Эксплуатирующее меньшинство - это крупные и средние рабовладельцы, собственники огромной части удобной для обработки земли. Нельзя преувеличивать силу и могущество государства поздней империи, на законодательную деятельность его нельзя смотреть как на последовательное и логическое проведение определенных принципов. Это законодательство - результат классовой борьбы. Усиление наказаний за тот или иной проступок говорит не о возрастающем могуществе государства, а о прогрессирующей слабости. Некоторые источники (например произведения христианских писателей, отражающие жизнь различных областей империи¹ ) позволяют судить о том, что различные строгие мероприятия не проводились в жизнь. Слабость государства, не дающая ему возможности подавить сопротивление эксплуатируемых классов, приводит к усилению частной власти отдельных крупных магнатов, берущих под свое покровительство людей мелких. Но это грозит единству империи, лишает возможности дать отпор внешним врагам и заставляет государство вести борьбу с этими децентрализирующими (феодальными) элементами. Но ее крупные владельцы разрушили империю: она пала в результате революции рабов, выступавших в союзе с варварами.

Государство поздней империи должно изучаться в его развитии. Мы должны отметить, что в восточной части империи, где городской строй был устойчивее, государство имело более твердую опору чем в западной части. В первые периоды поздней империи и на западе государство имело иную опору чем в конце ранней империи, когда последние императоры не в состоянии были подавить революцию рабов и сопротивляться наступлению варваров, причем вооруженные силы императоров состояли исключительно из тех же варваров-наемников.

Все это далеко от той стройности и ясности, какая создается при знакомстве с односторонним юридическим материалом. Его следует изучать в соединении с иными документами, особенно теми, которые дают представление о жизни различных областей империи. Нужно заметить, что эти источники разработаны еще мало и тщательное исследование их на основе марксистской методологии разрешит многие темные и неясные вопросы истории поздней империи.

Первая задача советских историков древнего мира - покончить с упрощенством, вульгаризацией. Мы уделили большое внимание книгам Ковалева. Они типичны для так называемых "историков-социологизаторов", подменивших подлинно историческое изучение древней истории схоластическими рассуждениями, сознательно задерживавших развитие нашей исторической науки. Кое-где книги Ковалева еще продолжают фигурировать в качестве учебных пособий. 22 февраля 1939 г. при об-

¹ Для Западной империи особенное значение имеют многочисленные произведения Августина, особенно его письма и проповеди; много данных находим у Амвросия Медиоланского; для Восточной империи важны произведения Иоанна Златоуста, Василия Каппадокийского и др.

суждении вопроса об учебнике по древней истории для вузов на открытом заседании кафедры древней истории Ленинградского государственного университета книги Ковалева нашли даже своих защитников. Акад. В. В. Струве доказывал, что "История Греции" Ковалева может быть использована в качестве учебного пособия, а доцент К. М. Колобова старалась даже пространно разъяснять, что книги Ковалева представляют собой "первую попытку" дать... марксистский учебник по древней истории (?!).

Но борьба с вульгаризацией будет плодотворна лишь тогда, когда она будет соединена с разработкой принципиальных вопросов древней истории. "Краткий курс истории ВКП(б)", постановление ЦК ВКП(б) о "Кратком курсе истории ВКП(б)", доклад XVIII съезду ВКП(б) товарища Сталина ставят перед историками древнего мира целый ряд очень важных принципиальных вопросов: вопрос о возникновении, развитии и гибели рабовладельческого государства, о характере и значимости массовых движений в различные эпохи древней истории.

Остаются неисследованными многие теоретические вопросы истории античного хозяйства. Когда идет речь об обмене в древности, о роли денег, о соотношении между натуральным и денежным хозяйством, историки нередко прибегают к прямой аналогии с капиталистическими отношениями, сбиваясь на путь буржуазных модернизаторов. Разрешение принципиальных вопросов древней истории должно основываться на углубленном и всестороннем изучении конкретного материала. В этом залог успеха науки древней истории, превращения ее в передовую науку. Историки древнего мира имеют у нас теперь все возможности внести свой вклад в марксистско-ленинскую науку об обществе, "знание которой должно быть обязательным для большевиков всех отраслей науки"¹ .

¹ И. Сталин. Отчетный доклад на XVIII съезде партии о работе ЦК ВКП(б), стр. 48.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - Н. МАШКИН:

Comments: