HOVDE B. The Scandinavian countries 1720 - 1865. The rise of the Middle classes. Vol. 1 - 2. Boston, Chapman & Grimes. 1943.

ХОВДЕ Б. Скандинавские страны 1720 - 1865 гг. Возвышение средних классов.

Бедность исторической литературы о скандинавских странах на западноевропейских языках увеличивает ценность и самого по себе интересного труда профессора Питтсбургского университета Б. Дж. Ховде.

Автор ограничил свой труд полуторавековым периодом - 1720 - 1865 годами Эти хронологические рамки имеют свое объяснение в концепции автора. В 1720 г. скандинавские государства стояли, по его мнению, на грани отживающего феодализма и выдвижения на историческую арену новей силы - среднего сословия (бюргерства), - а также на грани перехода от средневековых форм экономической жизни к формам капиталистическим. В этих странах зарождались новые течения в политической и общественной жизни, в философии, идеологии, литературе и искусстве. Между 1720 и 1865 гг. скандинавские государства перешли от эпохи феодализма к эпохе быстро развивающегося капитализма и в соответствии с этим изменились их быт, культура и идеология.

Вступление городской буржуазии и зажиточного крестьянства в борьбу за овладении политической властью автор относит - также несколько произвольно - к 1865 г., когда скандинавская экономика приблизилась к уровню западноевропейской, скандинавская культура приобрела уже значительное влияние на идеологию буржуазного общества других стран, а утвердившийся конституционно-демократический образ правления окончательно оттеснил в область прошлого уцелевшие пережитки феодализма.

Исторические судьбы Швеции, Дании и Норвегии были всегда так тесно переплетены, что невозможно изучение историк одной из этих стран без связи с остальными.

В соответствии с этим Ховде и даёт широкий обзор всех трёх стран, одновременно детализируя историю каждой из них в отдельности.

Придавая первенствующее значение в эволюции скандинавских стран экономическим условиям, Ховде начинает свою книгу с обзора и характеристики их промышленности, торговли, судоходства и финансов в условиях борьбы господствовавших там экономических систем меркантилизма и фритредерства. Отдельная, II глава посвящена сельскому хозяйству, как основной статье народного дохода, и переходу от натуральных форм хозяйства к товарно-капиталистическим формам.

В главе "Победа экономического либерализма" автор возвращается к анализу экономического положения в Скандинавии в Солее позднее время, когда благодаря росту внешней торговли и притоку капитала были заложены прочные основы аграрно-индустриального развития скандинавских стран и укреплено социальное значение "средних классов", по терминологии Хавде, т. е. бюргерства и богатого землевладельческого крестьянства.

Смысл истории скандинавской торговли и промышленности XVIII в, резюмирует Ховде, сводится к выдвижению на историческую

арену нового класса - буржуазии, к которой должно было перейти в ближайшее десятилетие первенство в деле организации народного хозяйства своих стран и в формировании нового мировоззрения, складывавшегося, с одной стороны, под влиянием занесенного пиэтизма и, с другой - воспринявшего идеи и принципы англо-французской философия в Дании и Норвегии, германской и французской - в Швеции.

Пиэтизм зародился среди городского населения в конце XVII в., но укрепился в начале XVIII под влиянием доктрин, занесённых из Германии, и с 1720 г, сделался важным фактором в интеллектуальной жизни Швеции.

Наиболее распространённым было учение секты гернгутеров.

В Дании и Норвегии пиэтизм пользовался особым покровительством королей Фредерика IV и Христиана VI, фанатика-пиэфиста, при котором радость и смех были изгнаны из королевства.

В планы Ховде не входила полная оценка скандинавского "века разума" и его значения для культурного прогресса скандинавских народов. Глава III "Основы культуры среднего сословия" является лишь сжатым очерком по истории скандинавской литературы, как глава IV - таким же очерком по истории науки, а глава V - по истории искусства. Заслугу "века разума" Ховде видит в том, что он пробудил в инертном до тех пор населении общественные и политические интересы и сознательную любовь к родине, проложив таким образом дорогу к позднейшим социальным сдвигам.

Называя свой труд историей "возвышения средних классов", автор, очевидно, подразумевал под этим не одну только буржуазию и чиновничество, но в известной степени и зажиточное крестьянство, которому отведено много внимания и места в главах о религиозно-сектантских движениях и об искусстве (до XIX в. чисто народном), а ещё больше - в главах, посвященных национально-политическому развитию Швеции, Норвегии и Дании. Эволюция скандинавского крестьянства шла различными путями; в Дании оно оставалось почти до самого конца XVIII в. в крепостной зависимости; в Швеции пользовалось весьма ограниченными правами представительства в сейме (риксдаге); в Норвегии, где, как известно, феодализм не успел укрепиться и где крестьяне не переставали быть свободными, они ранее чем в соседних странах приняли участие в государственном и культурном строительстве. На протяжении XVII в. они не раз поднимали голову, протестуя против экономической эксплоатации их горожанами и чиновниками. В аристократической Швеции крестьянские движения тоже не были редкостью, и корона не раз использовала их в своей борьбе с аристократией и духовенством. Весь XVIII век в Швеции был отмечен ожесточённой классовой борьбой, пока Густав III не избавил страну от распрей между "шляпами" и "шайками". Произведённый им в 1789 г. государственный переворот, восстановивший на 20 лет абсолютную власть короля, уравновесил в то же время политические права сословий. Конечно, совершенно необоснованно сравнение, проводимое Хонде, между этим актом дворянского абсолютизма и результатам" французской революции.

Датское крестьянство, получившее по закону 1784 г. освобождение от помещичьей власти и право индивидуального землевладения, пошло после этого вперёд быстрыми шагами.

Но и ту и другую соседку опередила Норвегия. Её никогда не знавшее крепостного права свободное крестьянство ломало рамки своей экономической отчуждённости и настойчиво требовало уравнения в торговых и промысловых правах с представителями высших классов. Пропасть между этими классами уменьшалась благодаря богатствам, притекавшим в Норвегию в эпоху революционных и наполеоновских войн, поднимавшим также и благосостояние верхнего слоя сельского населения. Одновременно нахлынул поток философско-революционных идеи, утверждавших в умах норвежской интеллигенции веру в "права человека и гражданина". Укрепление демократических принципов в образованной части норвежского общества и периодические восстания в защиту своих прав в его низах привели, в конце концов, к развитию национального самосознания и широкому распространению идеи о праве Норвегии на самоопределение. Как известно, отрыв Норвегии от Дании в период наполеоновских войн предоставил ей возможность закрепить эту идею в созданной 17 мая 1814 г. Эйдсвольдской конституции, в своё время - по признанию Энгельса - самой демократической в Европе¹ .

Несколько раньше, 27 июня 1809 г., после свержения Густава IV Адольфа и надвинувшейся опасности со стороны России и Дании, была изменена конституция Швеции. Но несмотря на то, что шведская интеллигенция увлекалась идеями энциклопедистов и французской революции, это мало чем отразилось на стране. Дворянство не желало поступиться своими привилегиями, духовенство не сблизилось с народом, конституция не сумела разрешить основной экономической проблемы и обеспечить равномерность земельного обложения, от несправедливости которого страдало крестьянство. Швеция оставалась консервативно-бюрократической монархией с королевской властью, ограничиваемой аристократией.

Никак нельзя согласиться с Хогаде в оценке шведской и норвежской конституций 1809 и 1814 годов. Он правильно сводит обе конституции к одному знаменателю, видя в них торжество высших классов, но в то же время недооценивает влияния революционных идей на работу Эдсвольдского национального собрания. Нельзя не напомнить, что различно сложившееся соотношение классовых сил нашло своё отражение в шведской конституций 1809 - 1810 гг. и норвежской 1814 года. В первом случае политическое

¹ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т, XVI, ч. 2-я, стр. 73.

господство сохранилось за дворянством и дворянская бюрократия управляла Швецией, пользуясь поддержкой первых двух сословий (дворянства и духовенства) в риксдаге, который вплоть до конституционных реформ 1866 г. оставался пережитком средневековой сословной монархии. Норвежская конституция 1814 г. закрепила политическое господство буржуазии, но крестьянству предоставила право на такое широкое участие в государственных делах, что уже через каких-нибудь 25 - 30 лет крестьянская фракция стортинга оказывала на них весьма существенное влияние.

После 1830 г. политическое развитие Скандинавии стало в более тесную зависимость от международных отношений. Политические цели каждой из скандинавских стран определились интересами правящего класса, но в каждой по-своему. В Норвегии государственная власть постепенно сосредоточилась в руках блока либеральной буржуазия с зажиточным крестьянством; в Дании развитие внешней торговли объединяло интересы землевладельческого дворянства с интересами окрепшего крестьянства, во владение которого к 40-м годам XIX в. перешло около половины земельного фонда. Но в Швеции, где надвинувшаяся в. 1809 г. внешняя опасность потребовала изменения внутреннего строя, ни буржуазия, ни тем более крестьянство не окрепли в такой мере, чтобы овладеть властью, и вел сила её ещё долго оставалась в руках дворянской бюрократии.

Наряду с вопросами экономического порядка Ховде занимается изучением процессов развития у скандинавских народов классового сознания буржуазии и крестьянства и демократического миросозерцания, причём очень значительную роль в этом процессе он приписывает религиозным сектантским движениям, тесно связанным с классовыми крестьянскими движениями. Религиозные движения XVIII-XIX вв. он называет "агрессивным утверждением автономии низших классов, имеющими слиться впоследствии с демократическим движением в политике" (стр. 310). Среди имущих классов населения Швеции и отчасти Дании были распространены оккультизм и масонство. Но там же, а ещё более в Норвегии, возник благодаря распространению грамотности широкий круг "начётчиков", в котором зародились сектантские движения: Мадсена - в Дании, Греллита - в Швеции, Ганса Нильсена Хауго - в Норвегии. Благодаря практическому смыслу и организаторским способностям своего основателя хаугианство охватило широчайшие круги крестьян, рабочих и ремесленников и получило таким образом значение социального движения, с которым буржуазия и духовенство вынуждены были считаться. Ховде считает, что, укрепляя классовое сознание у крестьянства, хаугианство в то же время немало способствовало подъёму национально-освободительного движения.

В XIX в, наблюдается подъём культуры, расцвели пышным цветом литература, наука и искусство. Среди скандинавских стран Норвегии и здесь заняла первое место. Если имена её великих поэтов первой половины XIX в. Вергеланда и Вельгавена оставались малоизвестными Европе, то имена Ибсена, Бьёрнсена, Эдварда Грига прогремели на весь мир.

Пример Норвегии, вызывавший восхищение передовых людей соседних скандинавских стран, не остался без результатов. В революционном 1848 г. датский абсолютизм, засыпанный требованиями об ограничении монархии и петициями о введении в Дании конституции по образцу норвежской, должен был уступить. Новый основной закон - либеральная конституция 5 июня 1849 г. - позволил датскому крестьянству сравняться в правах с другими классами. Однако, замечает Ховде, перепуганная буржуазия не успокоилась, пока не заменила этой конституции в 1866 г. новой, более реакционной.

Шведское дворянство в 1865 - 1866 гг. было вынуждено отказаться от своих привилегий. Вместе с тем был принят закон о превращении риксдага из органа представительства четырёх сословий в парламент с двумя палатами, подобный английскому парламенту. Либеральная печать Швеции не переставала тем не менее восхвалять Норвегию как самую свободную и самую счастливую страну в мире. Такой энтузиазм, разумеется, преувеличивал достижения Норвегии. Но как бы то ни было, в 60-х гг. политическая власть в Норвегии окончательно и прочно перешла к либеральной буржуазии и к зажиточному крестьянству.

Таким образом, делает заключение Ховде, все три страны Скандинавии вышли на путь капиталистического развития.

Необходимо прибавить, что Ховде не оставил без освещения и вопросы специальные. Так, в главах XIV и XV он даёт читателю представление об успехах медицины и народного образования в Скандинавии за описываемый период. К сожалению, автор отвёл недостаточно места вопросу о сельскохозяйственном и городском пролетариате и социалистическому движению Маркуса Транеа в Норвегии в 1849 - 1851 годах. Этому интереснейшему вопросу вместе с очерком трудового законодательства в соответствующие годы в книге уделено всего 32 страницы, а социальным реформам - и того меньше.

В короткой, XIX главе описываются первые шаги скандинавских женщин к эмансипации, в борьбе за экономическое и политическое равенство с мужчинами и личную свободу, которой они достигли в XX в. и которая, по словам автора, "превзойдена лишь в Советской России" (стр. 693). Наконец, в последней главе дан очерк эволюции быта, нравов и обычаев скандинавских народов в период 1720 - 1865 гг. под влиянием изменений в экономических условиях.

Не будет, таким образом, ошибкой назвать произведение проф. Ховде энциклопедическим трудом по истории скандинавских стран XVIII-XIX столетий: Советский читатель, интересующийся Северной Европой, получит из него много сведений, которые иначе приходится собирать по крупицам.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - О. РЫКОВСКАЯ:

Comments: