Академия наук СССР. Институт истории. Изд-во АН СССР. М. 1958. N 5. 440 стр. Тираж 4000. Цена 17 руб. 70 коп.; N 6. 424 стр. Тираж 3500. Цена 17 руб. 40 коп.

Повышение культурного уровня трудящихся СССР в эпоху развернутого строительства коммунизма требует, в частности, усиления борьбы со всякими пережитками прошлого в сознании людей. К числу таких пережитков относятся религиозные верования, сохранившиеся у незначительной части нашего населения. Поэтому научная разработка вопросов истории религии и атеизма представляет одну из актуальных задач советской исторической науки.

Пятый и шестой выпуски рецензируемого сборника содержат разнообразные по своему содержанию статьи. Их примерно можно разбить на следующие группы: статьи общетеоретического характера; работы, посвященные проблемам происхождения религии и ее истории в древнем мире; исследования по истории религии и атеизма в эпоху феодализма и капитализма; материалы по истории законодательства о свободе совести в СССР и других странах социалистического лагеря; публикации. Наиболее обширна группа статей, посвященных изучению ряда вопросов истории религии и атеизма в эпоху феодализма и капитализма. Положительным является то, что среди этих статей имеются такие, в которых рассматриваются и жгучие вопросы современности. Подавляющая часть указанных работ затрагивает конкретные темы по истории религии и атеизма в России.

В разделе публикаций напечатаны: произведение французского философа-атеиста из кружка Гольбаха Дюмарсе "Философ" со вступительной статьей Ю. Я. Когана (N 5), сочинение "Джордано Бруно перед судом инквизиции" в переводе и с комментариями А. Х. Горфункеля (N 6), а также "Хиви Габалки и его возражения против божественного происхождения Ветхого завета" в переводе М. С. Беленького (там же).

Говоря о тематике статей, необходимо прежде всего отметить отсутствие работ по истории сектантства, ислама и другим актуальным темам. Каждому, кто занимается научно-атеистической пропагандой, понятно, насколько нужны серьезные исследования, раскрывающие, например, корни и реакционный характер баптизма, его связи с крупнейшими империалистическими монополиями, сущность секты адвентистов или историю возникновения такой антисоветской секты, как иеговисты. Серьезным пробелом сборников является полное отсутствие работ по истории христианского сектантства. Нельзя также согласиться с тем, что рецензируемое издание проходит мимо вопросов, связанных с историей ислама на территории СССР. В сборниках почти не отражена история религии народов Советского Союза, если не считать небольшой статьи Г. Ф. Турчанинова "Из истории религиозного синкретизма у черкесов" (N 6), разбирающей частный вопрос.

В вышедших томах привлекают внимание читателей теоретические статьи Ю. Я. Когана "Мысли Маркса и Энгельса о религии" (N 6) и И. А. Крывелева "Гносеологические корни религии" (там же). Первая работа представляет собой, по существу, опыт систематического изложения основных положений классиков научного социализма по вопросам религии. Автор показывает, какое исключительное значение сыграло в критике религиозного мировоззрения создание марксистского диалектического метода. Ю. Я. Коган раскрывает марксистское определение религии как фантастического отражения в сознании людей господствующих над ними внешних сил. Вскрыв социальные корни религии, К. Маркс и Ф. Энгельс выяснили вместе с тем и ее гносеологические корни, которые кроются в отрыве познания от материального мира. Ю. Я. Коган подчеркивает, что классики марксизма в своей критике религии всегда исходили из задач, стоящих перед пролетариатом и всем прогрессивным человечеством. Положительной стороной статьи является то, что в ней раскрыто огромное значение высказываний основоположников научного социализма о христианстве. К. Маркс и Ф. Энгельс вскрыли социальную сущность христианства, причины его видоизменений на протяжении веков, разоблачили реакционную деятельность христианских церквей. Ю. Я. Коган подчеркивает, что положения марксизма о возникновении и развитии религиозных верований блестяще подтверждаются всей совокупностью собранных наукой археологических, этнографических,

лингвистических и исторических данных. Автор отмечает, что высказывания классиков марксизма-ленинизма о религии и путях ее преодоления были развиты в решениях Коммунистической партии Советского Союза, под руководством которой ведется широкое научно-атеистическое просвещение трудящихся нашей страны. Недостатком статьи является то, что автор, к сожалению, мало внимания уделил вопросу о развитии основных положений марксизма о религии в трудах В. И. Ленина.

В рамках рецензии нельзя дать полный анализ интересной статьи И. А. Крывелева "Гносеологические корни религии". Следует, однако, обратить на нее внимание советских историков. И. А. Крывелев показывает, что, поскольку в коммунистическом обществе не будет социальных условий, порождающих религиозные верования, сама гносеологическая возможность религии и идеализма останется абстрактной возможностью, не только не претворяющейся в действительность, но и не имеющей никаких шансов на это. В условиях коммунистического общества исчезновение религии неизбежно прежде всего потому, что полностью уничтожаются социальные корни религии, а безграничное по своим перспективам развитие наук ликвидирует самое главное гносеологическое условие возникновения и существования религиозных предрассудков.

Статья М. М. Шейнмана "Пропагандист атеизма - Ем. М. Ярославский" (N 6) содержит характеристику деятельности этого замечательного большевика-ленинца в области пропаганды научно-атеистических знаний. Автор анализирует важнейшие работы Е. М. Ярославского ("Мысли Ленина о религии", "Коммунисты и религия", "Карл Маркс о религии", "Коммунизм и религия"). В статье В. Ф. Зыбковца "Проблема происхождения религии в советской науке" (там же) рассматриваются работы И. И. Степанова-Скворцова и А. В. Луначарского по вопросам атеизма.

Положительной стороной рецензируемых сборников является наличие в них исследований по истории советского законодательства о свободе совести. Так, в статье М. М. Персица "Законодательство Октябрьской революции о свободе совести" (N 5) подробно освещена разработка декретов о свободе совести. Автор показал активное участие В. И. Ленина в подготовке декрета "Об отделении церкви от государства и школы от церкви". Третий пункт декрета гласил: "Каждый гражданин может исповедывать любую религию или не исповедывать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются". Этот текст почти точно воспроизводил соответствующее место из ленинской работы "Социализм и религия" ¹ . Кроме того, В. И. Ленин внес следующее примечание к декрету: "Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан устраняется". 6-й пункт декрета первоначально был дан в такой формулировке: "Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей. Изъятия из этого положения, либо замена одной гражданской обязанности другою, в каждом отдельном случае допускаются, по решению народного суда". В. И. Ленин заменил слово "либо" словами "под условием". Эта поправка имела громадное значение, так как в 1918 г. подавляющая часть духовенства была враждебно настроена к Советской власти и саботировала свои гражданские обязанности. Поправка, внесенная В. И. Лениным, была направлена против подобных злоупотреблений.

В. И. Ленин заменил также заключительную часть декрета новым текстом: "...здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ". Эта поправка исключала всякую возможность злоупотреблений при использовании зданий и предметов культа.

В конце статьи М. М. Персиц показывает, как проводился в жизнь декрет "Об отделении церкви от государства и школы от церкви". Благодаря большой разъяснительной работе, которую развернули партия и советские органы, трудящиеся нашей страны поняли истинное значение декрета, и осуществление его нигде не вызвало серьезных осложнений.

Статье М. М. Персица предшествует публикация документов и материалов "К истории отделения церкви от государства и школы от церкви", имеющая важное значение для атеистической пропаганды.

¹ См. В. И. Ленин. Соч. Т. 10, стр. 66.

Небольшая работа Л. И. Емеляха "Атеизм и антиклерикализм народных масс в 1917 г." (N 5) проливает свет на интересный вопрос об усилении отхода от церкви трудящихся под влиянием империалистической войны и Февральской революции. Особенно сильным это движение было среди рабочих и ремесленников, которые отказывались от соблюдения религиозных обрядов, демонстративно выносили из домов предметы культа и порывали всякую связь с духовенством. В ряде мест население требовало удаления священников-черносотенцев и их ареста. Таким образом, накануне и в период Великой Октябрьской социалистической революции начался коренной перелом в отношении народа к религии и церкви, являвшийся результатом революционного движения и роста политической сознательности трудящихся масс. К статье приложены документы об отношении солдат и крестьян к духовенству в 1917 году.

Актуальная тема затронута в работе М. Е. Добрускина "Свобода совести в европейских странах народной демократии" (N 5). Автор рассматривает законодательство о религии в странах социалистического лагеря, где все вероучения объявлены равноправными, церковь отделена от государства, а школа от церкви, и религия стала частным делом граждан. В конституциях стран народной демократии законодательно определено правовое и имущественное положение церкви. Одной из особенностей этого законодательства является государственное субсидирование церкви, которое было установлено в связи с ущербом, нанесенным церковным зданиям во время войны, переходом церковных земель в собственность государства и тяжелым экономическим положением низшего духовенства. Автору удалось убедительно показать клеветнический характер измышлений реакционной буржуазной печати о положении церкви в социалистических странах.

М. Е. Добрускин привел многочисленные данные о борьбе церковной реакции против революционных преобразований, в частности, против отделения школы от церкви, и вместе с тем показал, что все эти попытки не были поддержаны народными массами и провалились. Переход низшего духовенства на лояльные позиции заставил и церковное руководство пойти на нормализацию своих отношений с государством. В Венгрии, Польше и Чехословакии этот процесс протекал в более сложной обстановке, в значительной степени по вине Ватикана, враждебно относившегося к новому общественному строю. Однако контрреволюционная деятельность церковной верхушки вызвала протесты верующих, усилила расслоение среди духовенства и ослабила политическое влияние Ватикана.

Контрреволюционный мятеж в Венгрии показал, что часть духовенства выступала за свержение социалистического строя. В дни мятежа фашистские группы действовали под религиозными вывесками "католической народной партии", "христианского фронта", "союза сердца Иисуса", "христианской молодежной партии" и т. п.

От служителей культа в странах народной демократии не требуется согласия с господствующей идеологией, они должны лишь соблюдать лояльность по отношению к народному государству, не вести никаких враждебных действий. Поэтому поддержку политики социалистического государства в этих странах частью духовенства следует рассматривать как результат настроений верующих, с одной стороны, и выполнения своего гражданского долга священниками - с другой.

В заключение автор останавливается на вопросе о научно-атеистической пропаганде в европейских странах народной демократии. Однако делает он это крайне бегло, что, несомненно, является недостатком статьи.

Одной из наиболее привлекающих к себе внимание проблем является исследование вопроса о распространении религиозных взглядов среди трудящихся капиталистических стран. Л. Н. Великович в статье "О состоянии религиозности среди трудящихся в капиталистических странах" (N 6) попытался ответить на этот интересный вопрос. Источники по такой теме не только ограничены, но и не отличаются достоверностью, так как правящим классам капиталистических стран выгодно скрывать истинное положение дела.

Изучением состояния религиозности на Западе занимается так называемая "религиозная социология", особенно развитая в тех странах, где преобладает католицизм. Объектом изучения буржуазных социологов является так называемая "практическая религиозность", то есть посещение церквей и исполнение религиозных обрядов. Особенно сильный спад посещаемости церквей и выполнения религиозных обрядов наблюдает-

ся во Франции. Ассамблея высшего духовенства Франции (апрель 1957 г.) констатировала, что только 15 - 30% городских жителей посещают церковь и соблюдают обряды, а в сотнях сельских кантонов и в рабочих предместьях религиозность резко упала. Такая же картина наблюдается и в других капиталистических странах: ФРГ, Италии, Испании, США, Латинской Америке. Американский социолог Джером Натансон в статье, опубликованной в справочнике по вопросам религии, пишет, что в США 64 млн. американцев не посещают церкви. Нью-йоркский проповедник Билли Грэхем признавал, что из 2 млн. людей, слушавших в 1957 г. его проповеди по телевидению во время "крестового похода", только 50 тыс. заявили о своем присоединении к христианской церкви.

Л. Н. Великович на основании изученного им материала пришел к выводу, что "церковь теряет свое влияние главным образом среди людей в возрасте от 30 до 50 лет" (N 6, стр. 140). Следовательно, самая активная часть населения все более освобождается из-под влияния религии. "Углубляющийся процесс упадка религии, - пишет Л. Н. Великович, - связан с усилением классовой борьбы трудящихся, с успехами рабочего движения. При этом не последней причиной упадка влияния религии в народных массах является связь ведущих религиозных организаций в главнейших буржуазных странах с империализмом" (там же, стр. 148).

И. Р. Лаврецкий в статье "Католическая церковь и государство в Латинской Америке" (N 5) знакомит читателя с той пагубной, реакционной ролью, которую играла в прошлом и продолжает играть в настоящее время католическая церковь в Латинской Америке. В годы борьбы латиноамериканских стран за независимость она оказалась в лагере злейших врагов национально-освободительного движения.

На протяжении XIX в., в обстановке непрекращавшейся острой политической борьбы между либералами и консерваторами, католическая церковь неизменно стояла на стороне последних.

И. Р. Лаврецкий убедительно показывает, что в Латинской Америке церковь всегда поддерживала наиболее реакционные правительства. Она активно участвовала в свержении демократического правительства Арбенса в 1954 г. в Гватемале, рьяно защищала и защищает интересы "Юнайтед фрут компани". В Эквадоре, где иезуиты господствовали па протяжении почти всего XIX в., только в 1929 г. церковь была отделена от государства, а земельные имущества монашеских орденов стоимостью в 20 млн. долл. национализированы. В Перу до сих пор католицизм является государственной религией и отправление обрядов других вероисповеданий разрешено только в закрытых помещениях. В Мексике до сих пор не применяются антиклерикальные статьи прогрессивной в целом конституции 1917 г. ввиду сопротивления церкви, поддерживаемой всеми реакционными силами страны. Здесь активно действуют иезуиты и другие монашеские ордена.

Католическая церковь-держатель акций могущественных монополий. Одним из главнейших проводников ее политики в Латинской Америке является международная клерикальная организация "Католическое действие". Но рост общественного сознания трудящихся, постепенно уясняющих себе связь церкви с классовыми угнетателями, увеличивает пропасть между значительной частью населения и христианством.

И. Р. Лаврецкому принадлежит и другая содержательная статья, "Некоторые вопросы политики Ватикана в Африке" (N 6), в которой разоблачается деятельность католической церкви на африканском континенте после второй мировой войны. Автор показывает, как относятся представители различных религиозных культов к борьбе африканских народов против колониализма. В статье приводится ряд фактов о попытках Ватикана сблизиться с правыми мусульманскими кругами для совместных действий против национально-освободительного движения африканских народов.

В инструкциях католическому духовенству в Африке Ватикан постоянно подчеркивает, что главным врагом местного населения является якобы не империализм, а "атеистический материализм". Местные католические епископы призывают верующих не сотрудничать с коммунистами и придерживаться "братской и социальной доктрины евангелия". Представители католической церкви высказываются за независимость африканских народов с такими оговорками, которые, по существу, приводят к отказу от всяких идей независимости. Такая позиция церкви вызывает резкое недовольство не только среди местного

населения: она приводит в замешательство даже выучеников миссионеров.

М. М. Шейнман в статье "Ватикан и Россия в период между февралем и октябрем 1917 г." (N 5) рассматривает попытки католической реакции развернуть свою экспансию в нашей стране после свержения самодержавия. Уже в мае 1917 г. Ватикан создал новую конгрегацию по делам восточной церкви, которая начиная с октября стала одним из антисоветских центров. За короткое время он развил активную деятельность при помощи главы униатской церкви митрополита графа Андрея Шептицкого, который получил разрешение от Временного правительства на проживание в Петербурге. Будучи прямым агентом австро-венгерского генерального штаба, Шептицкий еще в августе 1914 г. выступил с планом создания автокефальной украинской церкви для распространения в Восточной Европе католицизма в форме униатства. Дипломатическая переписка, изученная М. М. Шейнманом, показывает, что Ватикан только делал вид, будто он не одобряет действия Шептицкого. В книге М. Джаста "Рим и Россия", вышедшей с разрешения архиепископа Балтиморы, ясно сказано, что Шептицкий действовал на основании директив, полученных от Пия X ² . И в дальнейшем, после победы пролетарской революции в России, католическая иерархия была активной участницей антисоветских заговоров.

Статья М. Я. Домнича "Католическая церковь в первые годы французской буржуазной революции XVIII в." (N 5) направлена против антинаучной клерикальной историографии и помогает понять классовые корни сопротивления, которое оказывала революции католическая церковь.

Польский историк Я. Сташевский в небольшой статье "Еще о генезисе энциклики "Rerum novarum" (N 6) сообщил ряд заслуживающих внимания фактов, которые значительно дополняют работу М. М. Шейнмана "Предыстория послания Льва XIII "Rerum novarum" ³ . Автор доказал, что появление этой энциклики, которая была опубликована 15 мая 1891 г. и определила политику католической церкви, рассчитанную на приспособление к условиям развития общества по пути капитализма, было связано прежде всего с деятельностью немецкого католического епископата, начавшего создавать свои "рабочие" организации для борьбы против распространения идей социализма в рабочем классе.

Е. Винтер (ГДР) в своей статье "Россия в политике Римской курии в XIV в." (N 6) показывает агрессивный характер политики Ватикана в отношении русских земель.

Очень актуальной теме - изучению элементов стихийного народного атеизма - посвящена статья Л. Н. Пушкарева "Русские пословицы XVII в. о церкви и ее служителях" (N 6). Автор тщательно анализирует содержание трех сборников XVII в., содержащих свыше 5 тыс. пословиц. Подавляющая их часть, несмотря на многовековое влияние религиозного мировоззрения на народное творчество, убедительно свидетельствует об остро критическом отношении широких масс к церкви. В связи со статьей Л. Н. Пушкарева нельзя не высказать самого настоятельного пожелания, чтобы материалы по истории народного атеистического мировоззрения как можно шире пропагандировались в научно-популярной литературе.

В. И. Корецкий в статье "Борьба крестьян с монастырями в России XVI - начала XVII в." (N 6), введя в научный оборот новые данные, сумел нарисовать убедительную картину того, как столкновения крестьян с монастырями во второй половине XVI в. стали носить уже массовый характер, были предвестниками назревавшей крестьянской войны. В ходе классовой борьбы против феодалов-монастырей крестьяне переставали слепо верить в учение православной церкви, брали под сомнение не только институт монашества, но и всю феодальную церковь с ее обрядами, догматикой и иерархией.

А. А. Зимин в содержательной работе "Дело "еретика" Артемия" (N 5) разбирает религиозные воззрения одного из активных представителей нестяжательства в XVI веке. Выступления Артемия против монастырского землевладения, его требования нравственного преобразования человека и призывы к "заповедям" отражали и развивали взгляды ранних нестяжателей, в частности Нила Сорского. По мнению автора, религиозные воззрения Артемия в известной мере подготовили почву для появления более радикальных учений

² M. Juste. Rome and Russia Westminster-Maryland. 1954, p. 152.

³ См. "Вопросы истории религии и атеизма", 1956, N 4.

(например, Феодосия Косого). Представляют интерес также политические воззрения Артемия, который в своих проповедях и посланиях требовал "правды" и кротости от Ивана IV.

А. И. Клибанов в двух интересных работах, "К истории русской реформационной мысли (Тверская "распря о рае" в середине XIV века)" и "Свободомыслие в Твери в XIV-XV вв." (NN 5 и 6), исследует противоцерковные выступления и проявления религиозного критицизма в Твери. Изучение послания новгородского архиепископа Василия Калики (приводимого в летописи под 1347 г.), которое было написано в результате разбора церковным собором спора Калики и тверского епископа Федора Доброго, привело А. И. Клибанова к выводу, что Федор в своих рационалистических воззрениях, носивших явно антицерковный характер, отрицал земной рай и, видимо, сомневался в существовании рая небесного. К сожалению, недостаток источников не позволил автору установить связь тверского свободомыслия со взглядами стригольников в Пскове и Новгороде второй половины XIV века.

А. И. Клибанов рассмотрел все тверские споры о рае в сопоставлении с варлаамо-паламитскими спорами, имевшими место почти в то же время в Византии, и показал, что послание Василияв Тверь по своему содержанию было одним из вариантов варлаамо-паламитского спора.

Во второй статье автор останавливается на послании монаха Акиндина тверскому князю Михаилу Ярославичу, в котором содержался протест против корыстолюбия и продажности духовенства, и на деле о "мятеже и раздоре церковном" Евфимия Висленя, имевшем место в конце 80-х годов XIV века. А. И. Клибанов сделал вывод, что в этом послании нашло отражение недовольство народных масс "мздоимством" церковников. Критика же богатства и независимости церковной иерархии прокладывала пути к критике всей феодальной иерархии.

Правильно связывая распространение антицерковных движений на Руси в XIV-XV вв. с жизнью крупных городов и нарастанием в них социально-экономических противоречий, А. И. Клибанов, однако, необоснованно питается поставить вопрос о зарождения на Руси уже в то время буржуазных отношений. В действительности тогда протекал сложный процесс объединения русских земель, который вызывал обострение классовой борьбы, в том числе и в сфере идеологии.

А. Н. Казачкова ("Зарождение и развитие антицерковной идеологии в древней Руси в XI веке", N 5) поставила вопрос о том, что первой массовой формой народной оппозиции феодальной церкви было двоеверие, на основе которого во второй половине XI в. в среде низшего духовенства сложилась ересь дуалистического типа, несомненно, имевшая отношение к богомильству в Болгарии. Но едва ли правильно определенно связывать указанное течение с антицерковным движением XIV-XVI вв., как это делает автор (стр. 314).

И. У. Будовниц ("Первые русские нестяжатели", N 5) разрабатывает интересную тему о зарождении нестяжательских идей в древней Руси еще в XII веке. Он анализирует выступление против церковного стяжательства в послании митрополита Климента Смолятича к смоленскому пресвитеру Фоме и "Житии Авраамия Смоленского". Автор обоснованно видит наличие нестяжательских тенденций у Климента и Авраамия в резко отрицательном отношении к ним со стороны остальных церковников того времени и, наоборот, в сочувствии их идеям со стороны местной княжеской власти.

В известной связи с вопросами истории русского свободомыслия находится работа Я. С. Лурье "Известие о Варфоломеевской ночи в русских "Посольских делах" XVI в." (N 6).

Анализу возникновения кальвинизма и его социальной сущности посвящена статья Б. Ф. Поршнева "Кальвин и кальвинизм" (N 6). Подробно охарактеризовав социальную историю Женевы в XVI в., Б. Ф. Поршнев показал процесс формирования кальвинизма как религиозной идеологии более смелой части буржуазии эпохи реформации. В связи с раскрытием социальной сущности кальвинизма в статье Б. Ф. Поршнева выяснен характер кальвинистского культа.

Статья М. С. Беленького "Спиноза и его критика библии" (N 5) обстоятельно знакомит пропагандиста научного атеизма с одним из ранних этапов истории критики библии.

Работа А. А. Семенова "Маздакизм" (очерк истории учения Маздака) (N 5) представляет собой очерк истории возникновения и анализ социальных идей рели-

гиозного движения в Иране конца V - начала VI века. Тщательно изучив имеющиеся источники, автор пришел к выводу, что истребление маздакистов в Иране не носило всеобщего характера. Последователи их сохранились в Средней Азии. Идеи маздакизма с их чертами примитивного коммунизма отразились в какой-то степени на учениях некоторых мусульманских сект. Однако никак нельзя согласиться с утверждением автора, будто "Кобад искренне принял учение Маздака, движимый пробуждением гуманности, и искренне желал облегчить, реализуя основные принципы этого учения, тяжелое положение широких народных масс" (N 5, стр. 340 - 341). Правильнее было бы искать объяснение этого "сочувствия" маздакизму в самом существе социальной политики Сассанидов того периода. Кобад примкнул к маздакизму, стремясь использовать движение, охватившее широкие слои населения, против чрезвычайно усилившейся аристократии. Но, добившись значительного ослабления влияния знати, он стал искать сближения с нею и духовенством и отходить от маздакизма. Одновременно происходил процесс ослабления маздакизма, который опирался на персов и изолировал себя от возможных союзников - угнетенных масс неиранских народов. Такая точка зрения, развиваемая советскими историками, представляется более убедительной ⁴ .

А. Ф. Анисимов в этнографическом очерке "Об истинном и иллюзорном в первобытных воззрениях на природу" (N 5) на нескольких примерах демонстрирует борьбу двух начал в мировоззрении древних людей: положительного опыта и примитивно-идеалистического отношения к природе, - которые, по существу, составляли историческое содержание первобытного мировоззрения. Данная работа будет, безусловно, полезна для каждого, кто изучает вопрос об отношении мышления к бытию.

Для исследования истории религии представляет интерес статья М. Э. Матье "Древнеегипетский обряд отверзания уст и очей" (N 5). Путем анализа одного из традиционных обрядов религии Древнего Египта автор доказал, что применение инкрустированных глаз при изготовлении статуй имело чисто ритуально-магическое значение и отнюдь не было приемом работы скульптора, как это принято считать в литературе по истории египетского искусства. Кроме того, М. Э. Матье еще раз показывает, какое значение имеет изучение древнеегипетской религии для выяснения истоков христианской обрядности.

Важному вопросу посвящена статья В. Ф. Зыбковца "К проблеме длительности дорелигиозного периода" (N 5). Автор пытается выяснить, что представляло собой мышление человека до возникновения религиозных верований. Он критически разбирает советскую и зарубежную литературу и использует новые данные антропологии, археологии и этнографии. На протяжении примерно 980 тыс. лет, отмечает автор, периода, который по антропологической типизации охватывает питекантропа, синантропа, неандертальца и кроманьонца, а по археологической периодизации - шелль, ашелль, мустье, ориньяк и солютре, - человечество не знало религиозных верований. Этот вывод подтверждается и данными этнографии. Например, язык тасманийцев, которые по своим общественным отношениям очень близки к неандертальцам, не содержит слов, обозначающих "потусторонние" понятия. Лишь только в эпоху позднего палеолита появляются первые признаки религиозных представлений. Одним из решающих условий их возникновения было отделение умственного труда от физического и превращение первого в известную самостоятельную форму деятельности. Таким образом, В. Ф. Зыбковец обоснованно опровергает антинаучные домыслы английского историка религии Э. Джемса ⁵ , который вопреки фактам пытается приписать религиозность синантропам и утверждает, будто у них существовал "культ черепов".

Практике научно-атеистической пропаганды посвящена статья М. И. Шахнович "Двадцатипятилетие Музея истории религии и атеизма Академии наук СССР". Автор приводит ценный материал о работе музея, опыт которого не может не заинтересовать каждого музейного сотрудника и пропагандиста научного атеизма.

Обзор содержания пятого и шестого сборников "Вопросы истории религии и атеизма" показывает, что научная работа в области атеизма в Институте истории АН СССР, несомненно, оживилась. Это было отмечено и в специальном постановлении Президиума АН СССР в апреле 1959 года. Но анализ тематики статей, опубликованных в рецензируемых сборниках, вскрывает не-

⁴ М. С. Иванов. Очерк истории Ирана. М. 1952, стр. 30.

⁵ E. O. James Prehistoric religion. London. 1957.

которые слабые стороны деятельности сектора истории религии и атеизма.

Президиум АН СССР справедливо ставит вопрос о крайней необходимости, в частности для историков религии, создания фундаментальных трудов о сектантстве, об атеизме и состоянии религии в странах народной демократии. Советские исследователи должны заняться историей атеизма в рабочем движении, критикой "христианского социализма" и "христианской демократии", разоблачением ревизионизма в трактовке атеизма и религии и попыток реакционных кругов стран Востока использовать религиозные течения для ослабления национально-освободительного движения. Конечно, для такой работы должны быть созданы определенные условия, значительно укреплен состав сектора, разрабатывающего эту проблематику.

Работы, включенные в рецензируемые сборники, по существу, являются главным образом исследованиями в области истории религии и лишь в небольшой части касаются некоторых актуальнейших вопросов атеизма, хотя именно последние должны более основательно и широко освещаться советскими историками. Нельзя не приветствовать постановление Президиума АН СССР о научной работе в области атеизма и, в частности, ту его часть, где говорится о необходимости посылки комплексных экспедиций в различные районы СССР для изучения причин сохранения религиозных пережитков среди некоторой части населения, путей преодоления этих пережитков, равно как и изучения сектантства. Реализация этих указаний еще теснее свяжет советскую историческую науку с жизнью, окажет существенную помощь научно-атеистической пропаганде.

В целом рецензируемые сборники являются серьезным вкладом в научную разработку вопросов истории религии и атеизма.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Г. А. НОВИЦКИЙ:

Комментарии: