В дореволюционной, советской и современной историографии Александра Константиновича Анастасьева называли наиболее "реакционным губернатором", "одиозной личностью", "помпадуром" времен правления императора Александра III, взгляды которого соответствовали "новому духу времени" и полностью укладывались в принципы "бескомпромиссного консерватизма"¹. Такие мнения историков основывались на воспоминаниях современников, лично знавших Анастасьева и не сочувствовавших либеральным идеям. Они поражались жестокости Александра Константиновича и думали: "Не дай бог России такого министра, как Анастасьев"². Начальник Главного управления по делам печати Е. М. Феоктистов описывал конкретные примеры его "бестактности" и ссылался на слова министра внутренних дел И. Н. Дурново, который, якобы, называл Анастасьева "хамом" и "дрянью"³.

Понятны нелицеприятные воспоминания людей, серьезно конфликтовавших с Анастасьевым. Председатель черниговской губернской земской управы В. М. Хижняков, написал множество анекдотичных историй о ненавистном ему "самовластном сатрапе"⁴. Другой общественный деятель этой же губернии И. И. Петрункевич называл черниговского губернатора Александра Константиновича "грубым и глупым человеком, от которого можно было всего ожидать"⁵.

Сегодня назрела необходимость более внимательно посмотреть на жизнь одного из выдающихся администраторов эпохи Александра III - Александра Константиновича Анастасьева, его деятельность и роль в усилении критики пореформенных учреждений.

Малой Родиной Александра Константиновича был город Елизаветград в Херсонской губернии, где он появился на свет 23 мая 1837 г. в дворянской семье. Его "официальный" отец - Константин Николаевич Анастасьев - посвятил себя военному делу и дослужился до чина генерал-лейтенанта. Мать - Мария Павловна, урожденная Мавро-Михали умерла, когда сын еще не достиг совершеннолетия⁶. Е. М. Феоктистов утверждал, что "биологическим" отцом Анастасьева считался "известный петербургский обер-полицмейстер Трепов", который, когда "возвысился и нажил себе сомнительными средствами милли-

Попп Иван Александрович - кандидат исторических наук, старший преподаватель Уральского государственного педагогического университета.

оны, то, конечно не забыл и свое незаконнорожденное детище" ⁷. Юный Александр "воспитывался в частном учебном заведении", где находился до своего 17-летия. Несомненно, отсутствие родительской любви и проживание вне семьи не лучшим образом повлияли на формирование его характера.

В июне 1854 г. он успешно сдал экзамены в Минский пехотный полк и в звании унтер-офицера отправился на фронт. Участвовал в многочисленных боях с войсками коалиции и обороне Севастополя, где неоднократно проявил смелость. "Удостоился получить в числе прочих чинов сухопутных и морских войск, составлявших гарнизон Севастополя, монаршую искреннюю душевную признательность за непоколебимое мужество, примерную стойкость и достох-вальное самоотвержение при бомбардировке Севастополя англо-французами 5 и 6 октября 1854 года". Кроме того, Анастасьев был награжден орденами Св. Анны 4-ой степени "с надписью за храбрость" и Св. Станислава 3-ей степени "За отличие и неустрашимость, оказанную при защите Севастополя" ⁸. В 1861 г. молодой, честолюбивый и смелый поручик уволился "от службы по домашним обстоятельствам" из-за женитьбы на дочери полтавского помещика Татьяне Даниловне Шкляревич. Вскоре в молодой семье появились две дочери - Ксения (1863 г.) и Татьяна (1865 г.). Однако Анастасьев не мог полностью посвятить свою жизнь семье: карьера и желание улучшить материальное положение влекли его на царскую службу.

В 1866 г. Александр Константинович был "зачислен чиновником VI класса особых поручений при генерал-полицмейстере" в Царстве Польском, где в течение последующих 10 лет "отлично-усердно" работал на разных административных должностях. В начале 1877 г. Анастасьева назначили Плоцким вице-губернатором, где он проявил свои профессиональные качества и работоспособность: часто исполнял обязанности губернатора, одновременно возглавляя местный статистический и особый строительный комитеты. За это он получил несколько орденов и чин статского советника⁹.

Обладая прекрасными административными способностями, Анастасьев не считался с интересами людей, стоявших ниже его в "Табели о рангах". Его неосмотрительное поведение вызывало возмущение и приводило к конфликтам. В должности плоцкого вице-губернатора Анастасьев повздорил с местным судебным следователем Вердеревским, который вышел из зала во время спектакля, а, вернувшись, увидел на своем месте Александра Константиновича. Это обстоятельство возмутило следователя, и после пьесы он публично заявил: "Что бы вы сделали с нахалом, который вырывает из под вас стул? - добавив, - этот невежда - Анастасьев!" Дело дошло до министра внутренних дел, но не имело никаких последствий для вице-губернатора, который благоразумно уклонился от прямых оскорблений в адрес судебного следователя¹⁰.

В мае 1881 г. Анастасьев стал тамбовским вице-губернатором, но, едва приступив к исполнению своих обязанностей на новом месте, получил должность пермского губернатора¹¹. На этом посту Александру Константиновичу удалось впервые почувствовать себя настоящим "хозяином" губернии. Естественно, ему хотелось проявить себя, показать профессиональные навыки. Особое внимание он уделил земскому самоуправлению и выборному мировому суду. Эти пореформенные учреждения новый губернатор не любил: сначала Анастасьев служил в армии, а затем работал в Царстве Польском, где не существовало подобных избираемых органов власти. Кроме того, Анастасьев не мог не почувствовать перемены во внутренней политике, произошедшие после убийства Александра П. Новый министр внутренних дел Д. А. Толстой презирал либералов и стремился проводить консервативный курс, наиболее близкий Александру III.

С первых же дней Александр Константинович строго следил за исполнением закона в вверенной ему губернии. В октябре 1882 г. в Чердынском уезде

проходили очередные выборы мировых судей. Среди избранных был кандидат права Ф. А. Клинберг. Анастасьев "заявил свой протест в том, что Клинберг не принадлежит к числу местных жителей уезда и внесен в список избиравшихся судей лишь в самый день выбора"¹². На практике подобные недочеты встречались повсеместно, так как не всегда удавалось вовремя подыскать кандидатов, тем более в таком отдаленном уезде как Чердынский. В конечном итоге Сенат утвердил Клинберга в должности мирового судьи.

Подобные претензии "хозяин" губернии высказал в отношении выборов мировых судей в Красноуфимском и Осинском уездах¹³. Однако ему все же удалось повлиять на назначение мирового судьи: впервые в Пермской губернии Сенат не утвердил в должности мировых судей из-за плохих отзывов губернатора. Так, Анастасьев в начале 1883 г. послал в столицу недоброжелательные сведения о мировом судье А. Горизонтове, избранном на пермском губернском земском собрании для Ирбитского уезда: "Замечен в пристрастии к спиртным напиткам и не отличается безукоризненностью в нравственном отношении". Этих строк хватило для увольнения уже приступившего к работе мирового судьи. По такой же схеме был отстранен Ю. А. Луканин. Анастасьев объяснил Сенату, что этот человек "обладает крайне буйным характером"¹⁴.

В течении всего периода работы Анастасьев постоянно присылал жалобы в Сенат на неправильные выборы мировых судей. Соликамские гласные избрали почетных судей без предварительной публикации их списков, причем выборы были экстренные и вынужденные ввиду "необходимости пополнить крайне ограниченное число почетных мировых судей". Губернатор подал протест, но Сенат утвердил избранных кандидатов¹⁵. В начале 1883 г. "начальник" губернии "отрицал за Четиным право баллотироваться в мировые судьи" и долго "сражался" против его избрания, пока этот кандидат сам не отказался от выборов на судейскую должность¹⁶. Кроме того, "хозяин" губернии раскритиковал Соликамское земство за "перебаллотировку" Пономарева в должность мирового судьи¹⁷.

Уже в первом всеподданнейшем отчете за 1882 г. Анастасьев выразил недовольство кадровым составом земских учреждений. У Александра Константиновича сразу не сложились отношения с руководителями пермского земского самоуправления. Губернатор рапортовал, что "распорядителями земского дела являются по преимуществу волостные писари и даже сидельцы питейных заведений, попадающие на места председателей и членов земских управ посредством происков и интриг". Анастасьев очень резко отзывался о земских гласных: "традиционная страсть этого класса людей к наживе", "при малом своем кругозоре", "неразвиты и незнакомы с общественной жизнью", "ловкие люди". Причина такого внезапного "нападения" заключалась в том, что представители земств "стараются в различных мелочах выставить свою самостоятельность и независимость от администрации"¹⁸. Эти строки вызывали сочувствие у императора, который "собственноручно начертал" на всеподданнейшем отчете Анастасьева: "Слишком рано введено было земство в губернии"¹⁹.

Воззрения Анастасьева на земское самоуправление были близки Александру III, который, еще до вступления на престол, характеризовал земских деятелей "неудобными крикунами"²⁰, а ближайшие царские сановники отзывались о земцах, как о "шалопаях, думающих не о пользе общей, а только о своей личной выгоде", которые "разобщают царя с народом"²¹. Вероятно, "хозяин" Пермской губернии подобными отчетами и предложениями хотел понравиться императору и министру внутренних дел, заслужить их доверие.

В конце 1883 г. Анастасьев прислал в Министерство внутренних дел целый проект для комиссии по преобразованию местных учреждений М. С. Каханова. В нем отразились консервативные взгляды Александра Константиновича

на будущую реорганизацию местного управления. Сначала он скрупулезно охарактеризовал пермских гласных, среди которых не нашел "дворянского элемента - этого единственно культурного сословия, справедливо призванного играть столь видную и даже первенствующую роль в нашем самоуправлении", и пришел к выводу, что "при таких деятелях местное самоуправление угрожает превратиться в царство кабака".

Пермский губернатор хотел "иметь действительное влияние на направление земской деятельности" и отстаивал необходимость "усиления правительственной власти и контроля - с одной стороны, и введение земских учреждений в общую систему государственного управления - с другой". Главной идеей Анастасьева в 1882 - 1883 гг. была не отмена выборного начала в земском самоуправлении, а его полное подчинение губернаторской власти путем предоставления должностей председателей уездных и губернских земских собраний лицам из местной администрации. В секретных донесениях Толстому Анастасьев пытался отстоять свой проект необходимостью борьбы с земскими взяточниками и противниками Министерства внутренних дел²².

Несмотря на неприятие выборного мирового суда, Анастасьев предлагал даже несколько расширить компетенцию мировой юстиции. В своем проекте пермский губернатор написал, что волостной суд²³ "не пользуется популярностью", в нем "царит неправда", а "отправление судьями своих обязанностей превращается иногда в пьяную оргию, в которой принимают деятельное участие и тяжущиеся", и предложил "ограничить пределы их компетенции и, в виде корректива, учредить для них апелляционную инстанцию в лице хотя мирового судьи"²⁴. Глава Пермской губернии в первом отчете сообщал Александру III, что "замечался важный недостаток: мировые судьи несочувственно относятся к деятельности полиции".

По его мнению, нарушители штрафовались "ничтожной" суммой, а дела, направленные полицией в мировой суд, долго не рассматривались. Для исправления удручающего положения он предлагал перейти от процесса избрания судей к их назначению: "служа ранее в губерниях Царства Польского, где мировые судьи назначаются от правительства, я убедился в преимуществе их пред выборными судьями"²⁵. Губернатор не принимал в расчет "поведение" местных хранителей правопорядка: постоянно поступали жалобы "на медленность и бездействие полиции". Причем "начальники" губерний указывали на "вредные последствия, могущие произойти от таковой медленности", но "всегда бывали крайне снисходительны" к полицейским чиновникам²⁶.

В августе 1883 г. "начальник" губернии самостоятельно попытался устранить ранее заявленные полицией недочеты в деятельности судей, не дождавшись указаний из столицы. Во время поездки в Екатеринбург он решил помочь полиции в "обуздании" местных мировых судей, которые "положительно" игнорировали составляемые ей акты и протоколы. "Желая по возможности поправить дело к общей пользе", Анастасьев пригласил к себе трех мировых судей. С одним из них - И. К. Кикиным - губернатор серьезно поругался.

Сложно определить виновного в этом конфликте: оба не отличались терпением и выдержкой. Анастасьев, будучи уже членом Государственного совета, в 1892 г. рассказывал К. П. Победоносцеву историю о члене черниговского окружного суда, которого пригласил к себе "переговорить по делу": "Сели мы с ним и начали беседовать, при этом понадобился мне какой-то документ, относящийся к предмету нашего разговора. Подхожу к конторке, начинаю искать его и, обернувшись, вижу, что гость мой сидит! Можете себе представить: я - хозяин губернии, первое лицо в городе! Я - стою, а он - сидит! "Встаньте", - говорю я ему, он сконфузился и встал. "Теперь можете уходить, потому что Вы не сумели соблюсти должного приличия в отношениях ко мне!" Он встал и ушел"²⁷.

В 1885 г. в связи с огромным количеством дел "о лесных порубках" прокурор екатеринбургского окружного суда просил всех мировых судей сообщить "возможно точные сведения насколько предустановленная законом доказательная сила протоколов о лесных нарушениях повлияла на увеличение числа обвинительных приговоров по сим делам". Однако Кикин ответил прокурору, что "мировой судья назначен государем императором охранять силы законов его величества и внушать народу мир, честь и правду, а не для того, чтобы давать отчет прокурорам о том, ходит ли мировой судья в лес да считает ли пни!"²⁸

Анастасьев, следуя принципу подчинения суда администрации, пытался повлиять на судопроизводство и вмешался в работу мировых судей, которые по закону не подчинялись губернатору. Кикин тоже не проявил "дипломатичности", причем судья сильно задел самолюбие "начальника" губернии, заявив о полной независимости мирового суда от администрации. Терпения, мудрости и уважения не хватило обоим представителям разных ветвей власти.

Нетрудно представить, какой отзыв написал Анастасьев во всеподданнейшем отчете за 1883 г. о мировых судьях Пермской губернии. С этих пор настоящим врагом для него стал весь мировой суд: "нередко приходится даже слышать о продажности судей", "личный персонал мировых судей стоит на крайне низком нравственном уровне". Теперь не только председатели земских собраний и управ избирались из бывших "волостных писарей", но и большинство мировых судей, "успевших приобрести, чаще всего, неблаговидными средствами имущественный ценз". Несмотря на явную эмоциональность высказываний, губернатор рационально призывал обратить внимание на сильную зависимость мирового суда от земских собраний, но выход видел только в отмене процесса избрания судей, которые только "стремятся добиться популярности среди населения, не отступая для этой цели ни пред какими средствами"²⁹. Пермский губернатор требовал назначения судей "от правительства", то есть Министерством юстиции.

С. Мокринский, изучавший замечания разных губернаторов о мировом суде, назвал отзыв Анастасьева "первым по времени"³⁰. Действительно, во всеподданнейшем отчете за 1883 г. впервые прозвучали столь серьезные обвинения от высокопоставленного представителя власти, которые не могли не вызвать большого резонанса в правительственных кругах. Александр III приказал "обратить внимание министра юстиции", а также направил отчет на рассмотрение Комитета министров, где возник вопрос: "Не следует ли изменить существующий в Пермской и Вятской губерниях порядок назначения мировых судей?"³¹ Слова Анастасьева сильно подействовали на столичную общественность, которая начала думать, что "в Пермской губернии состав мировых учреждений ниже всякой критики"³². Консервативно настроенные "представители высшей административной власти" посчитали это общим наступлением на "ненавистную" выборную мировую юстицию и на следующий год писали о мировых судьях отчеты, подобные Анастасьеву³³.

Летом 1885 г. член харьковской судебной палаты В. Ненарочкин ревизовал мировую юстицию в Пермской губернии. Особое внимание ревизор уделил кадровому составу судебно-мировых учреждений: "Мировые судебные учреждения этой губернии не представляют таких анормальностей, которые вызывали бы особые правительственные меры. Ни продажности, ни полного противодействия их администрации, о чем упоминается во всеподданнейшем отчете бывшего пермского губернатора Анастасьева, как изволите усмотреть из представляемого подробного отчета, мною не обнаружено"³⁴.

Консервативный проект по преобразованию местного управления, жалобы на земское самоуправление и мировой суд помогли Анастасьеву: его заметили в столице и пригласили осенью 1884 г. на заседания кахановской комиссии. В

ходе ее работы образовалось две группы: либеральная и консервативная³⁵. В состав последней входил пермский губернатор, но 28 февраля 1885 г. комиссия была закрыта, а ее проекты переданы в архив³⁶.

В этом же году Анастасьев был назначен черниговским губернатором. Общее правительственное наступление на земское самоуправление возрастало, пропорционально увеличивалась ненависть к нему у Александра Константиновича. Всеподданнейшие отчеты наполнялись одинаковыми выражениями: "Зло укоренилось слишком глубоко для того, чтобы сразу могло быть уничтоженным. К преследованию его я, однако же, принял энергичные меры... единственным радикальным средством к прекращению этого зла может быть только изменение существующего ныне порядка выбора земских гласных"³⁷.

В отчете за следующий год Анастасьев искал всевозможные заговоры и неправомерные действия земцев: "Партия не скупится даже на подкупы избирателей... гласными от города в земское собрание попадают лица, угодные воротилам и, безусловно, покорные их воле... крупные хищения общественных сумм, непосильные мирские налоги, полная безотчетность". Такие характеристики земства не могли не отразиться и на местном мировом суде: "Они простерли сферу своей деятельности даже на правосудие, которые в их руках превратилось в нечто недостойное такого имени... Партия избирает в мировые судьи людей совершенно недостойных такого высокого звания"³⁸. Несмотря на способность Анастасьева преувеличивать "трагизм" ситуации, Александр III полностью поддержал конфликтного губернатора и велел "обратить самое серьезное внимание министра внутренних дел на эти беззакония и принять меры к немедленному прекращению их"³⁹. От этих действий губернатора пострадали местные земские деятели В. М. Хижняков и И. И. Петрункевич, оставившие после себя воспоминания об Александре Константиновиче.

Во второй половине 1880-х гг. "хозяева" разных губерний постоянно присылали в столицу жалобы на земское самоуправление. На подобные заявления губернаторов Александр III реагировал однозначно: "печально", "почти отовсюду та же грустная и печальная картина земства", "грустная истина", "печальные факты", "почти везде то же самое!" Причем Комитет министров, скрупулезно разбиравший подобные пометы, не устанавливал истинные причины таких сообщений, а требовал лишь выразить "неодобрение" действий земских собраний⁴⁰.

В это время власть хотела слышать неодобрительные отзывы о земстве, а губернаторы, подобные Анастасьеву, старательно подталкивали самодержавие к радикальным преобразованиям пореформенных учреждений. Это находит подтверждение в подготовке проекта министра внутренних дел Толстого "О земских участковых начальниках". Особое внимание уделялось мнениям губернаторов, "кои единодушно одобряют предлагаемые Толстым мероприятия"⁴¹.

С 1889 г. в российских губерниях начали вводить должность земских начальников, чем "резко нарушался принцип раздельности административной и судебной властей, служивший одним из краеугольных камней судебной реформы"⁴². Теперь не уездные земства публиковали объявления о предстоящих выборах мировых судей и подборе подходящих кандидатов на эти судебные должности, а губернатор объявлял о вакантных местах земских начальников, чтобы кандидаты "в случае желания занять означенные должности, должны озаботиться заблаговременным представлением его превосходительству установленным порядком документов о своей службе"⁴³. Земские начальники, заменившие выборных мировых судей в уездах, находились в полном подчинении местной администрации.

Консерваторы торжествовали: в 1891 г. курский губернатор сообщал, что земских начальников "ожидали" землевладельцы и крестьяне "с большими надеждами", так как "судебно-мировые учреждения не пользовались вообще со-

чувствием населения"⁴⁴. Владимирский губернатор утверждал, что "новые учреждения на первых же порах приобрели доверие населения и благотворно отразились не только на общественной, но и на частной жизни"⁴⁵. Почти все администраторы "пели хвалебные оды" земским начальникам⁴⁶.

Больше всех радовался ликвидации ненавистных судебно-мировых учреждений черниговский губернатор Анастасьев. Всем земским начальникам он приказал "грозно и решительно проявлять силу и полноту своей власти; разъезжая на тройке с колокольчиками по участку, требовать, чтобы крестьяне издали сворачивали с дороги, подвергая тотчас каре не исполняющих этого требования; ко всем лицам волостного и сельского управления обращаться на ты; вообще проповедовались быстрота и натиск и, при всякой провинности обывателей, розги и розги"⁴⁷.

Уже через несколько месяцев после введения института земских начальников Анастасьев с удовольствием писал царю: "Земские начальники приобрели достодолжный авторитет среди населения вверенных им участков, которое смотрит на них как должно смотреть на истинно твердую и близкую власть: с сыновней почтительностью, послушанием и полным доверием". Дальнейшие строки губернатора дают нам возможность узнать, о каком же "правом", "гласном" и "скором" суде "мечтали" консервативные администраторы: "Множество дел, загромождавших собой канцелярии мировых судей и мировых съездов, разрешаются теперь в двух-трех словах личной беседой земского начальника и не ведут к судебному процессу!"⁴⁸Причем эти слова были подчеркнуты самим императором Александром III. Новая судебно-административная власть, полностью подчинявшаяся губернаторам и "судившая" с помощью неизвестных двух-трех слов, полностью устраивала самодержавие.

Александру III нравился консервативный администратор Анастасьев, которому только на посту черниговского губернатора трижды объявлялось "монаршее благоволение", а в 1891 г. за "отлично-усердную службу всемилостивейше пожалован чин тайного советника"⁴⁹.

На почве ультраконсервативной идеологии Александр Константинович сблизился с редактором газеты "Гражданин" В. П. Мещерским, который называл его "доблестным", "энергичным", "ультраправым", "умным" и "самостоятельным" губернатором⁵⁰. Причем Анастасьев знал о возможности Мещерского оказывать влияние на царя, и на приемах у Его Величества не скрывал, что неоднократно излагал свои мысли в газете "Гражданин"⁵¹. В 1892 г. Мещерский в беседе с Александром III заметил, что в Государственном совете отсутствуют люди с "жизненной и административной школой", и предложил "приобщать от времени до времени людей прямо, так сказать, от провинциальной жизни, в виде выдающихся губернаторов". Царь признался, что наметил Анастасьева⁵². Таким образом Мещерский сумел повлиять на удивительно быстрый карьерный рост Александра Константиновича. 22 июля 1892 г. черниговскому губернатору Анастасьеву "всемилостивейшее повелено быть членом Государственного совета"⁵³.

Однако это стремительное назначение превратило Анастасьва "из бесстрашного борца, вдохновленного лучшими и высшими идеалами, в запуганного юпитерами Государственного совета человека, не дерзающего ни храбро высказывать свои мнения, ни бороться за правду своего убеждения". Если на должностях пермского и черниговского губернаторов Александр Константинович был настоящим хозяином, первым лицом губернии, который перманентно сражался с ростками либерализма в лице ненавистных органов земского самоуправления и пореформенного суда, то в Государственном совете он чувствовал себя "чужаком", "цветком, выкопанным из своей родной почвы и перенесенным в другую атмосферу и на другую почву"⁵⁴.

В качестве члена Государственного совета Анастасьев участвовал в деятельности нескольких департаментов, однако вскоре заболел и 15 августа 1900 г. скончался в Любече (Черниговская губерния). В конце 1900 г. дочь Анастасьева Ксения Александровна получила официальное сообщение от В. К. Плеве, в котором сообщалось, что на заседании Департамента гражданских и духовных дел почтили память ее отца, который отличался твердостью характера и стойкостью своих убеждений, что император наложил резолюцию: "Всегда с уважением относился к его деятельности!"⁵⁵

Александр Константинович был одним из виднейших консервативных бюрократов эпохи Александра III. Прекрасно чувствуя политическую конъюнктуру, Анастасьев сыграл одну из ключевых ролей в усилении критики пореформенных институтов. Его веские замечания о мировых судьях и земских деятелях воздействовали на мнение царя, других российских губернаторов и общественности. Несомненно, все они знакомились с "всеподданнейшими" отчетами "начальника" губерний Анастасьева, производившими сильное впечатление и формировавшими у власти и общества негативное мнение о деятельности земских и судебных учреждений. Это подготовило население к проведению ряда контрреформ, в том числе ликвидации выборной мировой юстиции в Российской империи. Наградой для деятельного губернатора стало назначение в Государственный совет, где, в силу личных качеств, бывший "хозяин" Пермской и Черниговской губерний не смог оправдать надежд консервативных кругов.

Примечания

Работа выполнена в рамках исследования, финансируемого грантом РГИФ N 13 - 11 - 66003а/У.

1. БОГУЧАРСКИЙ В. Предисловие. Воспоминания земского деятеля. В. М. Хижнякова. Пг. 1916, с. IX-XV; ЗАЙОНЧКОВСКИЙ П. А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. (Политическая реакция 80-х - начала 90-х годов). М. 1970, с. 14; Пермские губернаторы: традиции и современность. Пермь. 1997, с. 113; ЖУКОВА Л. А. Проблемы взаимодействия властных структур и земского самоуправления в пореформенной России 1864- 1918 гг. М. 1995, с. 20; ФЕДОРЧЕНКО В. И. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий. Т. 1. Красноярск-М. 2003, с. 53.

2. БОГДАНОВИЧ А. В. Три последних самодержца. М. 1990, с. 181.

3. Отдел рукописей Института русской литературы Российской академии наук (ОР ИРЛИ РАН), ф. 318, д. 9122, л. 48об. -50, 59об.

4. ХИЖНЯКОВ В. М. Воспоминания земского деятеля. Пг. 1916, с. 161 - 176.

5. ПЕТРУНКЕВИЧ И. И. Из записок общественного деятеля. Архив русской революции. Т. XXI. Берлин. 1934, с. 239.

6. ШИЛОВ Д. Н., КУЗЬМИН Ю. А. Члены Государственного совета Российской империи. 1801 - 1906: Биобиблиографический справочник. СПб. 2006, с. 31 - 32.

7. ОР ИРЛИ РАН, ф. 318, д. 9122, л. 48об.

8. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ), ф. 777, д. 1284, л. 1 - 2об.

9. Там же, л. 5об. -7об.

10. Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 1282, оп. 3, д. 885, л. 125 - 127.

11. Там же, ф. 1162, оп. 6, д. 13, л. 20 - 25.

12. Журналы XIV очередного Чердынского уездного земского собрания. Пермь. 1884, с. 61.

13. Журналы XIII очередного Красноуфимского уездного земского собрания. Кунгур. 1883, с. 92 - 93; Журналы XIII очередного Осинского уездного земского собрания. Оса. 1883, с. 247.

14. РГИА, ф. 1405, оп. 86, д. 2949, л. 11об. -12.

15. Журналы XV очередного Соликамского уездного земского собрания. Вятка. 1884, с. 517.

16. Журналы XI и XII чрезвычайных Пермских уездных земских собраний. Пермь. 1883, с. 7 - 10.

17. Журналы XI чрезвычайного Соликамского уездного земского собрания. Вятка. 1883, с. 7 - 8.

18. РГИА, ф. 1284, оп. 223, д. 99, л. 4 - 4об.

19. Свод высочайших отметок по всеподданнейшим отчетам за 1881 - 1890 гг. генерал-губернаторов, губернаторов, начальников областей и градоначальников. СПб. 1893, с. 143.

20. ВАЛУЕВ В. П. Дневник 1877 - 1884. Пг. 1919, с. 51.

21. ПЕРЕТЦ Е. А. Дневник Е. А. Перетца (1880 - 1883). М. 1927, с. 33, 38.

22. РГИА, ф. 1282, он. 2, д. 266, л. 343 - 424; он. 3, д. 206, л. 9 - 12.

23. Сословный суд для крестьянского населения.

24. РГИА, ф. 1282, он. 2, д. 266, л. 368 - 369.

25. Государственный архив Пермского края (ГАПК), ф. 65, оп. 1, д. 48, л. Зоб.

26. Государственный архив г. Шадринска (ГАШ), ф. И-492, оп. 1, д. 136, л. 18; БЛИНОВ И. Губернаторы. Историко-юридический очерк. СПб. 1905, с. 316 - 319, 350.

27. ОР ИРЛИ РАН, ф. 318, д. 9122, л. 49об.

28. Екатеринбургская неделя. 1885, N 15, с. 244.

29. ГАПК, ф. 65, оп. 1, д. 49, л. 5.

30. МОКРИНСКИЙ С. Выборный мировой суд. В кн.: Судебные уставы 20 ноября 1864 г. за пятьдесят лет. Т. 2. СПб., с. 58.

31. РГИА, ф. 1405, оп. 86, д. 2949, л. 1-Зоб.; Свод высочайших отметок по всеподданнейшим отчетам за 1881 - 1890 гг. генерал-губернаторов, губернаторов, начальников областей и градоначальников. СПб. 1893, с. 395; Свод высочайших отметок по всеподданнейшим отчетам за 1883 г. губернаторов, начальников областей и градоначальников. СПб. 1884, с. 96.

32. Прения по реферату М. В. Красовского "О недостатках нынешнего устройства мировых судебных установлений в отношении уголовной юстиции" (В. И. Лихачев, Н. Б. Хвостов, М. В. Красовский). - Журнал гражданского и уголовного права. 1885, N 5, с. 77; Юридическое образование наших мировых судей. - Там же. 1887, N 1, с. 187.

33. Свод высочайших отметок по всеподданнейшим отчетам за 1884 г. губернаторов, начальников областей и градоначальников. СПб. 1885, с. 51, 88, 138, 165 - 166.

34. РГИА, ф. 1405, оп. 86, д. 2949, л. 40об. -43об.

35. ТОЛМАЧЕВ Е. Александр III и его время. М. 2007, с. 245 - 246.

36. РГИА, ф. 1284, оп. 241, д. 51, л. 1.

37. Научно-справочная библиотека Российского государственного исторического архива (НСБ РГИА). Всеподданнейший отчет начальника Черниговской губернии за 1886 г., л. 2 - 4.

38. Там же, л. 2 - 9.

39. Свод высочайших отметок по всеподданнейшим отчетам за 1881 - 1890 гг., с. 147.

40. Там же, с. 142 - 144.

41. Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. 1887 - 1892 гг. Т. II. М. 1966, с. 61, 132.

42. АННЕНСКИЙ Н. К сорокалетию судебных уставов. - Русское богатство. 1904, N 11, с. 258 - 264.

43. Екатеринбургская неделя. 1892, N 8, с. 155.

44. НСБ РГИА. Всеподданнейший отчет курского губернатора за 1890 г., л. 13.

45. Там же, л. 8 - 12.

46. Всеподданнейшие отчеты воронежского, костромского, полтавского, тамбовского, рязанского и др. губернаторов за 1890 - 1891 гг.; Высочайше учрежденная комиссия для пересмотра законоположений по судебной части. Подготовительные материалы. Т. Х. СПб. 1895, с. 9 - 25.

47. ХИЖНЯКОВ В. М. Воспоминания земского деятеля. Пг. 1916, с. 93.

48. НСБ РГИА. Всеподданнейший отчет черниговского губернатора за 1890 г., л. 14.

49. ОР РНБ, ф. 777, д. 1284, л. Поб.

50. МЕЩЕРСКИЙ В. П. Мои воспоминания (1881 - 1894 гг.). СПб. 1912, ч. 3, с. 295, 378.

51. ОР ИРЛИ РАН, ф. 318, д. 9122, л. 49.

52. МЕЩЕРСКИЙ В. П. Ук. соч., с. 376 - 377.

53. ОР РНБ, ф. 777, д. 1284, л. 12об.

54. МЕЩЕРСКИЙ В. П. Ук. соч., с. 379 - 380.

55. РГИА, ф. 1162, оп. 6, д. 13, л. 103 - 104.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - И. А. Попп:

Комментарии: