Термин "глобализация" в последнее время часто звучит из уст государственных деятелей и ученых, в средствах массовой информации и в программах общественных движений. Однако представители различных научных дисциплин и социально-политических сил вкладывают в него разные понятия.

Чтобы не вступать в полемику с крайними взглядами и не предаваться игре в дефиниции и в наклеивание этикеток, попытаемся просто перечислить некоторые признаки феномена глобализации. Это позволит нам определить затем место в ней Африки.

Не вызывает сомнения, что мы наблюдаем качественно новый виток интернационализации и взаимозависимости (хотя отнюдь не симметричной) мировой экономики. Ярко выраженный аспект глобализации - мобильность мирового капитала. Громадные деньги (по некоторым данным, более триллиона долларов ежесуточно) перетекают из страны в страну и из рук в руки. Товары, люди, информация и идеи перемещаются из страны в страну, с континента на континент с невиданной ранее быстротой и неожиданными способами и путями. Идет развитие единой системы мировых коммуникаций с помощью все более совершенствующихся электронных средств, взрывчатое накопление и распространение информации. Наука превращается в главную производительную силу общества, в решающий фактор повышения производительности труда. Международное пространство, раньше занятое почти исключительно государствами, все более и более заполняется новыми действующими лицами, в особенности транснациональными корпорациями (ТНК), приобретающими качественно новые характеристики, международными финансовыми конгломератами, неправительственными организациями. Все более важную роль в определении поведения и взглядов людей, государств, социумов начинают играть средства массовой информации, также ставшие разновидностью транснационального бизнеса. Трансформируются, видоизменяются и ослабляются функции государств, хотя отнюдь не всех.

Уместно напомнить, что промышленная революция в Европе заняла сто с лишним лет. А сейчас в некоторых отраслях технологическое обновление происходит каждые два-три года. Будущее становится все более непредсказуемым, а настоящее - все менее объяснимым и управляемым.

Глобализация сопровождается взлетом неолиберальной идеологии с ее стандартным набором постулатов о преимуществах свободы, под которой подразумевается прежде всего освобождение рыночных отношений от любых оков, включая государственное регулирование и даже государственные границы, сведение государства к аппарату, обслуживающему частный бизнес, с обычной приправой из разговоров о демократии, гражданском обществе, правах человека и прочих атрибутах, якобы присущих обществу стран Запада. В то же время, если на Западе в ряде областей обществознания неолиберализм переживает кризис, то в ряде стран и социумов "не-Запада" он приобретает черты почти авторитарной, не терпящей возражений и инакомыслия идеологии, едва ли не религии. Это проявляется особенно выпукло после провала коммунистических экспериментов и краха командно-административной экономики в СССР и странах Восточной Европы, распада СССР, после поворота Китая на рыночные рельсы.

В неолиберальном обрамлении и толковании глобализация представляется всеобщим благом, волшебным паролем "Сим-сим, откройся!", который распахнет перед голодающими и страждущими двери пещер, где лежат неисчислимые богатства, и человечество - все человечество! -обеспечит себе материальное благополучие, духовный подъем, здоровье, возможность получения образования, будут защищены достоинство и права человека.

Почему же тогда, хотя бы на мгновение освободившись от наркотического воздействия СМИ, люди в Африке и Латинской Америке, России и даже в Западной Европе все чаще задаются вопросом: добро или зло эта самая глобализация? И если она как явление, - безусловно, объективный, не зависящий от воли людей процесс, не происходит ли она (в формах и методами, определяемыми людьми) во благо одних и во вред другим? Если она - абсолютное благо, то почему за последнее десятилетие в 80 странах валовой внутренний продукт (ВВП) на душу населения сократился, что повлекло неисчислимые социальные последствия в виде распространения нищеты, болезней, ухудшения качества жизни, уменьшения ее продолжительности, увеличения числа неграмотных? Почему сейчас более половины африканцев живут в условиях абсолютной бедности, а средняя продолжительность их жизни сократилась до уровня начала 60-х годов?

Можно ли говорить о демократии и равенстве в мире, где совокупное состояние 200 богатейших людей планеты за последние пять лет более чем удвоилось и превышает сейчас один триллион долларов, а три самых богатых человека владеют активами, равными годовому доходу 600 миллионов человек, проживающих в наименее

стр. 2

развитых странах, прежде всего в Африке? Можно ли говорить о демократии и справедливости, если решения о судьбах мира принимаются не по принципу "один человек - один голос", каким бы несовершенным ни был этот принцип в условиях "промывания мозгов" мировыми СМИ, а по принципу "один доллар - один голос"?

Может быть, поэтому папа Иоанн Павел II в своей 11-й энциклике говорил о том, что западные государства "изменили своим демократическим принципам и движутся к тоталитаризму, а демократия стала лишь мифом и прикрытием безнравственности"? Может быть, он имел в виду и тот факт, что произошла глобализация преступного бизнеса, и ежегодно объем торговли наркотиками достигает полутриллиона долларов, а торговля женщинами в одной лишь Западной Европе охватывает полмиллиона человек и приносит 7 миллиардов долларов дохода в год? А может быть, он подразумевал как раз вопиющее неравенство людей в современном глобализирующемся мире, которое лишает содержания сам термин - "демократия"?

"Глобализация мировой экономики, которую подталкивают силы, требующие открытия национальных границ для торговли, движения капитала и информации, оказалась полезной для одних и маргинализовала гораздо большее число других, увеличила неравенство как внутри наций, так и между нациями", - предупреждает Доклад по развитию человека, вошедший в Программу развития ООН, опубликованную в июле 1997 года. Соотношение доходов между пятой частью мирового населения, живущего в самых богатых странах, и пятой частью самых бедных было в 1997 году 74:1. Между тем, эта же пропорция в 1990 году была 60:1, в 1960 - 30:1 и в 1913 - 11:1. В конце 90-х годов на "верхнюю" пятую часть мира приходилось 86 процентов мирового ВВП, 82 процента мирового экспорта и 68 процентов прямых иностранных вложений. В то же время на пятую часть тех, кто относится к числу самых бедных, приходилось лишь по одному проценту названных выше параметров.

ТНК, объединяя в себе и финансы, и производство, и международную торговлю, демонстрируют быстрый рост своей мощи. По подсчетам автора, с 1980 по 1999 год сумма их продаж почти учетверилась, поднявшись с 2,4 триллиона до примерно 10 триллионов долларов. Отмечу, что по явно устаревшим данным середины 90-х годов, число филиалов 37 тысяч "родительских" корпораций достигло 200 тысяч. Сейчас транснациональные корпорации контролируют около 40 процентов мировых средств производства, прежде всего высокотехнологичных, капиталоемких и наукоемких. На их предприятиях занято вместе с обслуживающими компаниями и фирмами пять процентов рабочей силы планеты. ТНК и их филиалы контролируют 75 процентов мировой торговли товарами и услугами. Треть этой торговли - внутрифирменная, что сильно затрудняет какой-либо контроль со стороны правительств и международных организаций.

Чтобы представить себе соотношение мощи ТНК с потенциалом отдельно взятых африканских и других стран, приведем лишь некоторые пропорции. Годовой объем продаж "Дженерал Моторз" превышает валовый внутренний продукт (ВВП) Индонезии, годовой объем продаж "Экссон" - ВВП ЮАР, у "Сони" этот показатель равен ВВП Египта и больше ВВП Нигерии. Пять крупнейших корпораций имеют объем продаж больший, чем ВВП всех стран Ближнего и Среднего Востока и Северной Африки вместе взятых.

Неолиберальные пропагандисты заявляют, что сильные ТНК вносят большой вклад в развитие тех стран, где они действуют: обеспечивают занятость, платят налоги, которые могут пойти на осуществление социальных программ, распространяют передовые технологии и привлекают иностранную валюту, помогая бедным государствам создавать свою собственную индустриальную базу. Эти утверждения частично верны для определенной группы стран, но отнюдь не соответствуют глобальным реалиям.

Позднее мы рассмотрим, как выглядят эти утверждения применительно к африканскому континенту, а сейчас отметим другие особенности деятельности ТНК. Ведь в международной практике пока нет законов, регулирующих их деятельность. Если же в отдельных странах предпринимаются попытки контролировать филиалы транснациональных корпораций, то ТНК перемещают эти филиалы туда, где легче налоговый режим, проще и либеральней законы о труде, о защите окружающей среды.

Некоторые ТНК принимают (или делают вид, что принимают) определенные кодексы поведения, но, что бы там ни было, главная, хотя отнюдь не единственная, мотивация деятельности ТНК - прибыль. Их руководство обязано мыслить экономически и технологически, то есть минимизировать затраты и максимизировать доходы. В этой схеме социальные заботы становятся лишними или ненужными, но в любом случае - вынужденными, и именно в этом заключается аморальный аспект неограниченных, неконтролируемых аппетитов ТНК, особенно за пределами стран Запада.

Попытки выработать какие-либо формы международного правового регулирования их деятельности, которые предпринимались ООН, были остановлены под давлением правительств стран Запада. Абсолютное большинство "материнских" транснациональных корпораций родом из США и других стран Запада и лишь единицы - из новых индустриальных государств. Развитые государства поддерживают собственные ТНК, всемирное распространение которых увеличивает вес и влияние государств-сюзеренов и доходы их казны.

Свободно перемещаемый в новом экономическом пространстве транснациональный капитал не подпадает под юрисдикцию национальных государств, если не предстает в форме прямых вложений. Это в особенности относится к финансовому капиталу, оторвавшемуся от реальной экономики. По данным "Гарвард Бизнес Ревю", на каждый доллар, обращающийся в реальном секторе, приходится 50 долларов - в финансовом, а годовой оборот финансовых сделок приближается к полуквадриллиону долларов.

Если говорить об африканских и других странах "Юга"(1), то приток или отток финансового капитала может разрушить или, наоборот, поднять экономику любой из них. Сфера ответственности африканских и других государств "Юга" (кстати, не только "Юга"), их правительств, парламентов, других органов власти резко сужается. Они уже не могут отвечать перед своими избирателями и гражданами за состояние финансов, курс обмена валюты, уровень бюджетных доходов, а соответственно, -

1 Среди ученых-обществоведов в оценках мирового хозяйства, глобализации и регионализации бытует разная терминология, зачастую охватывающая близкие понятия. Одни говорят о "Западе", "Востоке", "Юге" и "Глубоком Юге", другие - о "Севере" и "Юге", третьи - о "Центре", "Периферии" и "Полупериферии". Естественно, что все эти понятия в какой-то степени условны: лежащая в Европе Албания может быть отнесена, скорее, к "Глубокому Югу" или к крайней "Периферии", а африканское государство Маврикий - к "Полупериферии" или к "Востоку". Мы будем относить Африку к "Югу" или к "Глубокому Югу", хотя знаем, что континент в высшей степени неоднороден и очаги (значительные) "Запада" или "Центра" есть в ЮАР и менее значительные, например, в Египте или в Тунисе, а элементы "Глубокого Юга" - в самых развитых странах континента.

стр. 3

и расходов на социальные и другие нужды.

Это происходит в условиях глобального неолиберального идеологического наступления на государственность как таковую, особенно государственность в странах "Юга", в бывших социалистических странах. Причем, неолиберальные идеологи говорят не о повышении эффективности государства, а чаще всего о его демонтаже, ставят под вопрос нуж-ность, легитимность существования государства. "Раньше ортодоксальные марксисты говорили об исчезновении государства; сейчас об исчезновении государства говорят неолиберальные идеологи", - с иронией заметил ныне покойный президент Танзании Джулиус Ньерере.

Государства Африки должны действовать как на лезвии ножа: с одной стороны, - обеспечивать интересы ТНК, без которых они уже не могут существовать, выполнять рекомендации- ультиматумы Международного валютного фонда (МВФ) и Международного банка реконструкции и развития (МБРР), а с другой, - обеспечивать мир и стабильность в своем все более поляризующемся и раздираемом противоречиями обществе.

Глобализация и фронтальное наступление "свободного рынка" привели к тому, что в странах "Юга" разрушаются государственные и социальные институты, ранее хоть в какой-то мере отвечавшие за благосостояние и защищенность человека, социальных, этнических или конфессиональных групп, за права человека. Ответственность перекладывается на другие институты, которые или только возникают, или заведомо неспособны нести эту ответственность. Под воздействием глобализации местные элиты или разрушаются, или вписываются в международную систему, но теряют ответственность за состояние своего социума. Международный рынок, таким образом, разрушает государство извне, а неолиберальные реформы сокращают объем его участия в национальной жизни.

Если же обратиться к недавней истории, мы увидим огромную роль государства в экономическом и социальном развитии общества. Достаточно вспомнить, как быстро окрепли после второй мировой войны и затем смогли обеспечить социально-экономическую стабильность государства Западной Европы. Стратегия долгосрочного национального развития, которую они планировали, особенно в условиях "холодной войны" и соревнования с Советским Союзом, превалировала над сиюминутными интересами крупного капитала. Еще б(льшую роль сыграло государство в новых индустриальных странах, создав все условия для громадного прыжка в развитии.

Мощь ТНК и поддерживающих их государств Запада, с одной стороны, и государств "Юга", - с другой, несопоставимы. Поэтому разговоры о демократизации международных отношений останутся сотрясением воздуха, пока не будут приняты какие-то меры по защите жертв глобализации. Пока что в экономической области властные полномочия постепенно переходят к МВФ, МБРР, совещаниям стран "Большой семерки", Всемирной торговой организации (ВТО), Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР), другим формальным и неформальным органам, решения которых оказывают воздействие на судьбы стран и континентов. Но как раз на эти органы африканские и другие государства "Юга" не имеют никакого влияния.

В политической области ослабление влияния ООН и переход НАТО к действиям в обход международного права также означают деградацию и так незначительных элементов демократии в международных отношениях. Практика показывает, что можно, игнорируя международное право, разбомбить вдребезги Югославию (не исключено, в частности, и потому, что эта страна запаздывала с открытием дверей для ТНК). Но можно бездействовать, имея все необходимые резолюции ООН, и безучастно наблюдать геноцид в Руанде, так как там нет ни нефти, ни алмазов и, стало быть, нет серьезных интересов ТНК.

"В мире под прикрытием демократической фразеологии (своего рода вынужденной дани порока добродетели) прочеркивается контур международного олигархического режима, предпочитающего действовать преимущественно с позиции силы", -справедливо отмечает российский исследователь Александр Неклесса.

В последнее время много говорят о необходимости самоограничения, причем не только ТНК, но и наиболее развитых стран Запада. Но дело в том, что там существуют правительства, ориентирующиеся на электорат и на тех, кто дает им деньги для избирательных кампаний. И поэтому логика поведения "власть предержащих" заключается в защите благополучия западных социумов, даже если при этом снимаются моральные обязательства по отношению к "Югу".

Вот почему норма помощи развивающимся странам в размере 0,7 процента от ВВП стран Запада, которую считают необходимой для преодоления нищеты и отсталости большей части мира, никогда, за редчайшими исключениями, не достигалась. Она могла бы быть в какой-то степени реальной целью, когда происходило соревнование двух систем, и когда нужно было оградить страны, которые тогда назывались "третьим миром", от советского влияния. После окончания "холодной войны" такая задача отпала. Сейчас на помощь отставшим в своем развитии странам выделяется лишь 0,22 процента ВВП государств Запада - меньше, чем в начале 90-х годов, несмотря на сокращение военных расходов и освобождение в связи с этим огромных ресурсов. Это явно недостаточно для помощи Африке и другим регионам "Юга".

Но если мировая структура приняла иерархический характер, то на ее вершине стоят США. Именно здесь -штаб-квартиры большинства наиболее мощных корпораций, в том числе транснациональных. Именно здесь -самый крупный рынок капиталов. Именно эта страна наиболее продвинулась на новый виток НТР в области научно-исследовательских и опытно- конструкторских разработок (НИОКР), информатики, компьютеризации, Интернета, использования других достижений науки. В глазах многих людей США предстают лидером глобализации и либерализации. Между тем можно сколько угодно говорить о падении роли государства, но на деле одно лишь решение американской администрации об изменении в ту или иную сторону ставки учетного процента или выделении или невыделении кредита той или иной стране мгновенно меняет направление мировых финансовых потоков и воздействует на судьбы стран, даже крупных. (Заметим, что в условиях якобы ослабления роли государства и провозглашения принципов свободной торговли, стоило российской или бразильской стали проникнуть на американский рынок, как администрация США ввела дискриминационные меры против чужих производителей.)

Опираясь на свою мощь, уже с начала XX века администрация США и американские корпорации выступали и выступают за политику "открытых дверей" (в свое время - при поддержке линкоров и военных десантов), а сегодня американские предприниматели, финансисты, политики, ученые - самые яростные сторонники неолиберализма. Вспомним, как на другом историческом этапе, в

стр. 4

первой половине XIX века, промышленная Великобритания, находившаяся преимущественно в аграрном окружении, выступала за всеобщее применение принципов свободной торговли - "free trade", "laissez-faire". Этой политике оказали сопротивление государства континентальной Европы, взявшие под защиту свою промышленность и обеспечившие ее быстрый рост. И в наши дни противниками неолиберальной идеологии стали отнюдь не только представители стран "Юга" или европейские левые, но и вполне лояльные истеблишменту (но именно своему, европейскому истеблишменту) политики и ученые. Европейцы были вынуждены чаще прибегать к государственным методам регулирования внешнеэкономической и внутриэкономической деятельности, к протекционизму, к поддержке своих предпринимателей через бюджеты и налоговые льготы. Можно упомянуть хотя бы об успехе европейского сельского хозяйства, поднявшегося на субсидиях и превратившегося в мощный и преуспевающий сектор экономики.

Реальная практика показывает, что глобализация мировой экономики - это возможность для высокоразвитых стран, вошедших в постиндустриальную стадию, прежде всего для США, а также для других государств Запада, извлечь выгоду из ускоренного экономического развития, из перехода на новые технологии. Но Африку и другие страны и регионы "Юга" глобализация ослабляет еще больше. В передовых отраслях экономики государств Запада, поглощающих капиталы и достижения науки, повышается производительность труда и квалификация персонала, что усиливает их разрыв с африканскими и другими развивающимися странами, специфика которых - в обладании сырьем и дешевой рабочей силой. Отставшие страны становятся как бы ненужными мировому рынку. Напомним, что доля Африки в мировом экспорте, несмотря на абсолютный рост, упала менее чем за десятилетие с 2,4 до 1,9 процента. В этих условиях для транснациональных корпораций и развитых стран уже нет нужды в территориальных приобретениях и прямом политическом господстве. Имея несопоставимую мощь в виде огромных накоплений капитала, высокой производительности труда, обладания информацией и всемирными связями, ТНК и западные государства могут достигать своих целей новыми методами (конечно, оставляя в резерве военную силу, а в случае необходимости - применяя ее).

Как же реально происходит включение Африки в глобализирующийся мир? В каких формах и какими методами? Что означает для сотен миллионов африканцев качественно новая структура мировой экономики и всемирных связей?

Прежде всего, необходимо отметить, что формирование экономической и социальной стратегии африканских стран шло и идет под воздействием или при прямом участии Международного валютного фонда и Мирового банка. Именно там разрабатывались программы реформ, по идее нацеленные на преодоление отсталости.

В 80-90-е годы термины "структурная перестройка" и "программы структурной перестройки" в различных словосочетаниях стали навязчивой идеей и составной частью новояза экспертов, дающих советы африканцам. Осуществление "структурной перестройки" было объявлено условием предоставления помощи МВФ и МБ, другими международными организациями. Она должна была стать инструментом внедрения неолиберальных моделей экономического и социально-политического развития в обремененный долгами и погруженный в нерешенные проблемы африканский мир, чтобы приобщить его к "неисчислимым благам" глобализации и рыночной экономики. Правительства африканских стран должны были фактически отказаться от участия в развитии собственного хозяйства, предоставив свободу игре рыночных сил и сделав ставку на вхождение без протекционистских мер в мировой рынок. При этом они должны были бы действовать согласно своду достаточно простых правил:

- до минимума свести вмешательство государства в экономику;

- резко понизить торговые барьеры и заставить местных производителей на равных конкурировать с иностранными;

- сократить или отменить субсидии и контроль за ценами;

- уменьшить бюджетные расходы;

- снять ограничения на движение капиталов;

- приватизировать государственные предприятия;

- снять ограничения с частных иностранных инвестиций, принять законы для их поощрения.

стр. 6

Неолиберальные идеологи, представляющие МВФ и МБ, сконструировали в своих головах идеальную страну, где государство минимально вмешивается в хозяйственную и социальную жизнь, обеспечивая лишь самые необходимые услуги для эффективного функционирования частного сектора и защищая слабейших членов общества, а экономика саморегулируется с помощью свободной конкуренции между частными предприятиями. Такой страны нет нигде в мире - ни в Европе, ни в Америке. Она существует только в воображении высоколобых экспертов МВФ и МБ. Как оказалось, наибольших успехов в деле развития экономики достигли государства Восточной и Юго-Восточной Азии, где функционировали модели, во многом противоположные той, что была рекомендована для Африки, а именно: сильные государственные структуры постоянно вмешивались в экономическую жизнь и во многом ограничивали сферу деятельности частного сектора.

Успешно действовали и те, кто проводил явно "еретическую", с точки зрения неолибералов, экономическую политику. Развивая рыночные отношения, Мексика и Чили удержали в государственной собственности целые отрасли промышленности -нефтяную и добычу меди. Точно так же поступили нефтеэкспортирующие государства стран Персидского залива и большинство нефтепроизводящих стран Африки. Кстати, экономические проблемы нынешней России частично связаны с тем, что ее наиболее прибыльные и системообразующие отрасли хозяйства были полностью или частично переданы в частные руки.

Но в Африке международные агентства получили невиданную ранее возможность формировать как макроэкономическую, так и социальную политику. Они стали навязывать свои надуманные рекомендации государствам, которые, видите ли, по своему недомыслию и недоразвитости, не могли понять собственной выгоды и оказывали сопротивление -осознанное или стихийное - требованиям отказаться от защиты национальных интересов или традиций.

Практика последних полутора десятилетий показала, что жесткое следование неолиберальным идеям контрпродуктивно и просто опасно для стран со слабыми государственными структурами и экономикой, особенно когда теория и практика неолибералов игнорируют социальные факторы, не говоря об исторических, цивилизационных, культурных особенностях, без учета которых невозможно решать и чисто экономические задачи.

С 1986 года МВФ подталкивал к неолиберальным реформам страны с низкими доходами и небольшими финансовыми ресурсами. Менялись названия рекомендаций, но суть оставалась прежней. В сентябре 1997 года в докладе МВФ были подведены итоги этой экономической политики. Авторы доклада признали, что результаты выполнения программ "структурной перестройки" менее чем удовлетворительны. Разрыв между поставленными задачами и достигнутыми результатами, например в уровне накоплений, в росте ВВП, в уменьшении инфляции и дефицита баланса текущих платежей, просто разителен. В докладе констатируется, что показатели стран, не охваченных этими программами, значительно лучше, чем стран, которые следовали советам неолибералов. Ежегодный рост ВВП на душу населения в странах, охваченных программами структурной перестройки, в 1991-1995 годы был равен нулю, а в не охваченных этими программами - составлял один процент; национальные сбережения - соответственно - 10 и 17 процентов, доля экспорта, шедшая на обслуживание долга, - 26 и 16 процентов. Прочие показатели были опять не в пользу стран, кинувшихся в русло крайних неолиберальных преобразований. Конечно, некоторая рационализация

стр. 7

их хозяйства все же произошла. Но оказалось, что на деле проведенные реформы способствовали росту экспорта сырья и полуфабрикатов, в которых нуждались страны Запада, обслуживанию долгов и импорту товаров для местных элит.

Но на основе этих результатов был сделан удивительнейший вывод: причина неудачи заключалась не в порочности самих рекомендаций, а в недостаточно полном и последовательном их осуществлении. Теоретики из МВФ по-прежнему полагают, что "структурная перестройка" открывает для африканских стран единственную возможность макроэкономической стабильности и возобновления роста, и настаивают на том, чтобы они придерживались этих программ, продолжали их проводить независимо от достигнутого результата. Полтора десятка лет сплошных провалов? Ну и что? Планы были прекрасные, но вот африканцы - плохие исполнители...

Но давайте разберемся, так ли это? Повсюду неолиберальные модели предусматривали проведение антиинфляционной политики и сокращение расходов на социальные нужды. Получался замкнутый круг: для развития и включения в мировое сообщество, основанное на интенсивном поглощении и использовании знаний, нужно было больше и эффективнее инвестировать в развитие человеческих ресурсов, прежде всего в широкое и качественное образование, причем образование, соответствующее африканским нуждам. Никто, кроме государства, этого сделать не мог, но государственные расходы на образование в большинстве стран падали.

В течение десятилетий после получения независимости африканские страны стремились к модернизации, вкладывая средства в образование, здравоохранение, программы социальной защиты, создание инфраструктуры. Этим отличались государства как "социалистической", так и "капиталистической" ориентации. И те, и другие оказались экономически малоэффективными. Но и в тех, и в других была создана хотя бы узкая прослойка высокообразованных специалистов, профессиональной элиты, в подготовке которой, к слову сказать, большую роль сыграл Советский Союз. Но сейчас требования неолибералов сводятся к тому, чтобы государство вообще отказалось от усилий по созданию или воспроизводству этих элит.

Доступ к здравоохранению в Африке драматически ухудшился по ряду причин, в том числе из- за передачи медицинских услуг в частные руки, что сделало их недоступными для значительных социальных групп. Причем это произошло в условиях, когда Африка охвачена пандемией СПИДа. Из 34 миллионов человек, пораженных им во всем мире, около двух третей живут в Африке южнее Сахары. Около половины или даже больше коек в больницах Центральной и Восточной Африки занято больными СПИДом. Пандемия страшной болезни стала главной причиной смертности во многих африканских странах. В результате ее распространения, падения жизненного уровня, ухудшения питания и медицинского обслуживания Африка в целом по продолжительности жизни оказалась отброшенной к 60-м годам.

(Окончание следует)

Постоянный адрес данной публикации: