Libmonster ID: RU-16972
Автор(ы) публикации: В.Л. МАЛЬКОВ

(с) 2000 г.

УСМИРИТЬ ДРАКОНА

Лансинг, на все смотревший сквозь призму военного времени и предпочитавший видеть Россию, управляемую "железной рукой", с трудом воспринимал желание Вильсона демонстрировать снисходительность и даже расположение к большевикам, ведущим переговоры с Центральными державами о прекращении войны. Можно себе представить, какое сильное внутреннее потрясение пришлось пережить государственному секретарю, когда он 7 января пополудни со всеми строжайшими предосторожностями в отношении возможных "утечек" был ознакомлен Вильсоном с текстом обращения президента к конгрессу (62).

Сенсационный эффект послания Вильсона объединенной сессии палат конгресса 8 января 1918 г. ("Речь о 14 пунктах") был усилен тем обстоятельством, что пресса оказалась в полном неведении о существе внешнеполитических идей, которыми президент решил одарить мир. Самым же ошеломляющим было одобрение в первой части речи переговоров в Брест-Литовске и дипломатии большевистских властей ("русских представителей") на этих переговорах, заслуживших, по мнению Вильсона, самой высокой похвалы за "абсолютно ясное заявление" о принципах мирного урегулирования и способах его достижения. Каково было Лансингу и членам конгресса одному читать, а другим слышать о "справедливой", "разумной" и "истинно демократичной" позиции этих самых "русских представителей". Вильсон нашел особо достойным стремление большевиков вести переговоры открыто, не таясь от мирового общественного мнения и позволяя ему вникнуть в суть происходящего. Прозрачность намерений в дипломатии он считал высшим проявлением чувства времени и правильно понятого долга перед истекающим кровью человечеством, за спиной которого по традиции вершилась мировая политика.

Тема России была центральной в речи о "14 пунктах". Она была скорректирована Вильсоном после замечаний Хауза и отличалась благодаря этому предельно дружелюбным тоном. Пострадавший от войны сильнее других русский народ в Брест-Литовске, сказал Вильсон, выразил свое отношение к условиям мира "откровенно, широко и в благородном духе, с симпатией к человечеству" (63). Еще один пассаж президентского послания звучал апологией красивой мечты о всеобщем и окончательном примирении: Россия, говорил Вильсон, обратилась к другим народам с предложением заявить так же откровенно и прямо о том, что они думают в отношении того, каким должен стать обновленный мир, как следует построить новую мировую систему без войн, безопасную для всех миролюбивых народов. Россия бросила исторический вызов, который ждет незамедлительного адекватного ответа - таким был контрапункт всей вступительной части послания Вильсона, обращенной к застывшему в ожидании Нагорной проповеди президента общественному мнению Запада.

Даже со скидкой на естественное желание приободрить выбившегося из сил союзника и польстить его смелой инициативе, Вильсон сказал гораздо больше, чем


Окончание. Начало см. в N 6 нашего журнала за 1999 г.

62 The Papers of Woodrow Wilson (далее - PWW), A.S. Link, ed. 69 vols. Princeton, 1966-1993, v. 45, p.554, 555.

63 Ibid., p. 536.

стр. 123


можно было ожидать от него в адрес большевиков, давших, как будто бы, толчок мирному процессу. Президент торжественно обещал действовать так же самоотверженно и бескорыстно ради осуществления "программы мира" и оставаться всегда "самым близким партнером всех правительств и народов, объединившихся в борьбе против империалистов" (64). И для большевиков, и для их противников послание Вильсона оказалось - в каждом случае по- своему - неприятным сюрпризом.

Большевикам трудно было объяснить себе самим и народу подкупающую искренность, антиимпериалистическую и миротворческую патетику ведущей капиталистической державы мира. Более того, VI пункт ("русский вопрос") речи Вильсона только еще сильнее оттенял нестандартность мышления президента и проявленную им с самого начала толерантность к происходившему в России после октября 1917 г. Возникала даже иллюзия возможного признания большевистского эксперимента, который как будто бы укладывался в формулу, выраженную Вильсоном в следующих словах: России должно быть предоставлено право "беспрепятственной и ничем не стесненной возможности принять независимое решение относительно ее собственного политического развития и ее национальной политики" вместе с гарантиями радушного приема "в сообщество свободных наций при том образе правления, который она сама для себя изберет" (65).

На что следует дополнительно обратить внимание - это на антиимперское, антиколониалистское обрамление пункта VI-го послания, оговаривавшего право народов на суверенное развитие, на максимально свободный выбор формы автономии, условия его осуществления и, наконец, (пожалуй, самое главное), создание "независимого польского государства" с предоставлением ему надежного доступа к морю и гарантий территориальной целостности, определяемой международным договором. Вильсон, явно приободренный риторикой большевиков о праве наций на самоопределение вплоть до отделения, действовал на опережение, вписывая "русский вопрос" в общий контекст своей глобальной стратегии, покоившейся на идее "совершенного" мира наций-государств и его открытости для экономического, политического и духовного общения. Пронизывавшая документ мысль, что такой мир возможен только при условии сохранения за американцами по праву избранного народа последнего слова при его обустройстве, дает еще один повод сказать, что приноравливание Вильсона к большевикам, во всеуслышание твердившим о мировой революции, никак нельзя объяснить эмоциональным порывом (66) в духе внутренних противоречий, свойственных мышлению президента, или краткосрочным отключением от достоверной информации. Реализуя свой план-ловушку, Вильсон стремился выйти на решение, ставившее Россию в положение страны, замкнутой на свои внутренние (главным образом национальные) проблемы вплоть до победы в войне, а по возможности и дальше.

Но как для американской прессы и большей части либеральной общественности, так и для высших чинов дипломатического ведомства США, вообще не желавших видеть Россию среди победителей, этот маневр президента остался чем-то вроде каприза, граничащим с сумасбродством заигрывающего с революционным экстремизмом политика-популиста. Подлинный смысл затеянной Вильсоном и Хаузом интриги, как правило, ускользал от многих серьезных наблюдателей, пораженных непостижимым примиренчеством президента США в отношении большевистской России и вербальной поддержкой, оказанной ее лидерам. Особенно резких порицаний Вильсон был удостоен со стороны русской внутренней и внешней эмиграции, возмущенной присоединением Вильсона к лексико-понятийному словарю большевиков и их сторонников на Западе (67).


64 Ibid., p. 536, 538.

65 Ibid., p. 537.

66 См., например, Ганелин Р.Ш. Советско-американские отношения в конце 1917 - начале 1918 г. Л., 1975,с.132.

67 Брешко-Брешковская в воспоминаниях, опубликованных в 1921 г. в Париже, с нескрываемым возмущением писала об этой вспышке дружелюбия американских представителей в Петрограде и Москве, последовавшей вслед за ниспровержением власти Временного правительства и захватом ее большевиками. Недоумение ее было столь велико, что "бабушка русской революции" взяла на себя труд письменно разъяснить послу Фрэнсису суть происходивших в России событий, поскольку полагала, что только неосведомленность некоторых американцев питает их склонность считать "большевистское воцарение в России" скорее "благотворным для России, чем вредным". (Брешковская К. Три анархиста: П.А. Кропоткин, Мост, Луиза Мишель. Воспоминания. - Литература русского зарубежья. Антология. М., 1990, с. 33).

стр. 124


МЕМОРАНДУМ БУЛЛАРДА

Однако существовала группа экспертов, чья трактовка ситуации была в основном близка той, к которой склонялись Вильсон и Хауз. К ним следует отнести сотрудников исследовательской группы, непосредственно готовивших предложения к посланию Вильсона 8 января 1918 г. и комментарии к ним, а также часть политических, дипломатических и военных представителей США, работавших в России и настаивавших на сугубо деловой, строго реалистической оценке расстановки политических сил в России и их значения с точки зрения ближайших и более отдаленных государственных интересов США. Группа "Инкуаэри" (У. Липпман, С. Мезес, Д. Миллер и др.), созданная в сентябре 1917 г. (68), проработала различные варианты, как говорили, "католической идеи" (циклопического плана послевоенного переустройства мира), неизменно рассматривавшие "русский радикализм" как детонатор перемен в "Срединной Европе" и, в частности, в Германии (69) в плане их либерализации. Еще ближе (но с другой стороны) к уяснению для себя сценографии Вильсона-Хауза с подключением Советов и большевиков к подрыву изнутри русского имперства при сохранении по крайней мере номинально территориальной целостности России (за вычетом практически отложившихся территорий - Польша, Финляндия и, возможно, Украина) подошел Артур Буллард, реальный координатор пропагандистской деятельности правительства США в России в 1917-1918 гг. (70), один из ближайших советников полковника Хауза, талантливый журналист, аналитик и дипломат, довольно тесно связанный с русской социал-демократией и диссидентским движением со времени революции 1905-1907 гг.

Буллард с лета 1917 г. находился в Петрограде с секретным заданием Белого дома, выполняя роль специального доверенного лица и политического агента Хауза, с которым он, минуя госдепартамент, находился в интенсивной переписке. Поддерживая самые тесные контакты с различными российскими политическими течениями в обеих столицах и провинциях, Буллард в укреплявшихся неформальных контактах с большевиками видел спасительную для западных демократий альтернативу воссоздания в будущем Союза трех императоров. Одухотворенный этой исторически масштабной задачей, он писал советнику посольства США в России Райту после провала корниловского мятежа: "Вся наша пропаганда должна быть нацелена на то, чтобы создавать здесь впечатление постоянства. Создание основы будущих дружественных отношений с Россией должно находиться в центре наших усилий. Самая серьезная задача для всех, кто хочет сохранить мир безопасным для демократии, состоит в предотвращении сближения между державами с империалистическим типом мышления. Дипломатическим кошмаром будущего может стать новый Союз трех императоров (Dreikeiserbund) с возможным подключением к нему Микадо" (71). Это было написано горячему стороннику "диктатуры сабли" за три недели до новой смены власти. То же


68 См. подробнее: Печатнов В.О. Уолтер Липпман и пути Америки. М., 1994, с. 73-91.

69 В меморандуме "Современная ситуация. Военные цели и условия мира", подготовленном в конце декабря 1917 г. членами руководящего кабинета "Инкуаэри", специально указывалось (в абсолютно недвусмысленной форме), что русская революция объективно создает серьезнейшее препятствие для германской гегемонии в Европе и прежде всего своей антикапиталистической направленностью. - PWW, v. 45, р. 459175. Этот любопытный документ выдавал наличие поливариантных взглядов на "русский вопрос" среди советников на ближних подступах к Белому дому.

70 Startt D. American Film Propaganda in Revolutionary Russia - Prologue, Fall 1998, v. 30, N 3, p. 167-179.

71 A. Bullard to Mr. Wright (councelor at Petrograd), 11.X.1917. Princeton University, Seeley G. Mudd Library. Arthur Bullard Papers, Box 6.

стр. 125


"постоянство" дипломатического поведения следовало сохранять, по убеждению Булларда, оказавшись лицом к лицу и с режимом большевиков, в международно-правовом смысле не связанном обязательствами перед союзниками системой договоров и соглашений и, более того, идеологически отвергающем их. Обстоятельные аналитические записки Булларда, следовавшие непосредственно в адрес Хауза, плохо согласовывались с позицией Лансинга.

Сходство взглядов главного советника Вильсона и Булларда на драматически меняющуюся ситуацию в России было не случайным. За ним стояло одинаковое понимание угрозы геополитического передела в финальной стадии мировой войны, всех плюсов и минусов (с точки зрения интересов США) восстановления сильной России, претендующей на роль могущественного центра притяжения, равно как и неприемлемых рисков, связанных с ее полным распадом, делением на разбегающиеся территории на фоне активности Японии в Азии (72) или сближением с Германией.

Оптимальным, почти идеальным выглядел только один вариант развития, подсказываемый, казалось, всей обстановкой и... большевиками: Россия, перестроенная с американским участием на федеральных началах, но с резким ограничением полномочий центральной власти и наделением широким суверенитетом национальных и областных автономий. Для утверждения новой роли США в евразийской зоне безопасности такой вариант был наиболее многообещающим, - так полагали многие американские дипломаты, которые подобно Булларду с "близкой дистанции" наблюдали развитие "русской смуты". Согласие большевиков принять условия Германии (ради выигрыша времени) не отпугивало их, поклонение большевистских вождей идолу революционной целесообразности им было хорошо известно, в пропаганде Ленина и Троцкого они усматривали серьезный антикайзеровский потенциал, способный сыграть только на руку союзникам.

Спору нет, вариант с обхаживанием большевиков представлялся рискованным с правовой и моральной стороны, может быть, даже нежелательным, но любой другой грозил выходом ситуации из-под контроля союзников в целом и Соединенных Штатов в частности. В логической увязке с ежеминутно меняющейся обстановкой на фронтах и внутри России цепь доводов, обосновывающих решение в пользу осторожных контактов с большевиками, сформулирована была в одной из наиболее исчерпывающих аналитических записок по "русскому вопросу", циркулировавших среди сотрудников американской дипслужбы в конце 1917 - начале 1918 г. Речь идет о меморандуме "Русская ситуация", подготовленном Буллардом в середине января 1918 г. Он имел двойное назначение - служить обзором событий очередного витка "русской смуты" и дать верную ориентацию (несовпадающую с инструкциями Лансинга) американцам, находившимся в России, касательно дипломатии Белого дома, а отчасти даже намерений самого президента (73).

Есть основания предполагать, что выполняя поручения Хауза, Буллард взял на себя миссию разъяснить американским дипломатам, работавшим в России, мотивы благоволения Белого дома к большевикам, заметно отличавшегося от отношения шефа госдепартамента Лансинга к происходившему в России. На это соображение наводит тот факт, что свой меморандум Буллард направил в Москву американскому генконсулу Саммерсу, одному из самых непримиримых врагов большевизма. Кстати заметим, забегая вперед, что заслуги Булларда в разъяснении политики Белого дома


72 См. Mayer A. J. Politics and Diplomacy of Peacemaking. London, 1967, p. 287.

73 Важно отметить, что точку зрения Булларда разделяли многие серьезные американские наблюдатели, знавшие о России не понаслышке, а на основе личного общения с ней, многолетней житейской практики. Один из них, журналист Майкл Фарбман, много лет проработавший в России и часто консультировавший государственный департамент, судя по его посланиям Лансингу, разделял скепсис Булларда в отношении простых решений, связанных с поддержкой антибольшевизма, удушением центра России голодом или раздроблением страны на марионеточные государства, находящиеся на попечении союзников. "Россию, - писал он в сентябре 1918 г., - нельзя победить. Но ее можно легко завоевать" - Michael S. Farbman to R. Lansing, 26.IX.1918. - National Archives of USA (далее - NA). Records of the Department of State Relating to Internal Affairs of Russia and the Soviet Union, 1910-1929, v. 19 and 20, Roll 17, 861.00/3181.

стр. 126


были оценены по достоинству. После возвращения в США в 1920 г. он был назначен руководителем Русского отдела государственного департамента, сменив ушедшего в отставку Майлза.

Предпочтительность "мягкого" варианта, допущение контактов с большевиками и воплощение в жизнь схемы всероссийской автономизации (без формального расчленения страны на марионеточные квазигосударства), трансформации российской государственности по образцу "передовых демократий" Запада были прописаны в меморандуме Булларда четко и определенно. Сам документ пространен, поэтому приведем лишь несколько фрагментов из него; характерных для строя мыслей определенной группы вильсоновских советников (Хауза, Липпмана, Буллита и др.) и некоторых их единомышленников, оказавшихся волей случая или по поручению сверху в революционной России.

Первые пассажи целиком были отданы оценке способности России продолжать воевать. Вывод однозначен: "Российская армия практически перестала существовать. Большевистская революция октября месяца (1917 г. - В.М.) является не причиной, а следствием этого бессилия" (74). Есть много причин, писал далее Буллард, не считать большевиков ставленниками немцев: "Большевистские лидеры не обнаружили ни малейших признаков намерения подыгрывать германским империалистам. Они совершенно открыто заявили о стремлении воспользоваться любым шансом перенести революцию на территорию Центральных держав". Германские же расчеты на Востоке, напротив, целиком связаны с развалом страны. Германский генеральный штаб и Украинская Рада заключили сепаратный мир, и последствия его будут тяжелым ударом прежде всего для союзников, "если только большевики не установят контроль над Украиной и не сбросят буржуазную Раду". Не следует доверять первым впечатлениям. "Мирная политика большевиков становится все более и более откровенно враждебной правящему классу Германии. Если даже кайзер вложил деньги в их движение, он напоролся на острое шило. В то же время сторонники лозунга "Вся власть Учредительному собранию" (Буллард имел в виду оппозиционные большевикам партии. - В.М.) все более открыто выступают за мир любой ценой. Украинская Рада вызывает ныне самые худшие наши опасения. Единственный выход из положения нам видится в большевистской революции против Рады" (75). А. Буллард имел в виду прогерманскую позицию Украинской Рады, проявившуюся в ходе переговоров в Брест-Литовске. Он знал, что этот довод серьезно ослаблял позиции сторонников прямолинейных, лобовых действий.

Что же делало Америку и большевистскую Россию временными политическими попутчиками? Конечно же сходство программ послевоенного переустройства. "Большевистская мирная программа удивительно похожа на ту, что выдвинул президент Вильсон. Обе нацелены на раскол Тевтонского блока, обе исходят из того, что достигнуть этой цели можно лишь тогда, когда будут предложены новые и более либеральные (неаннексионистские. - В.М.) военные цели. Различия же проходят там, где они неизбежны. Вильсон мыслит категориями политическими. Он пытался отделить либеральных и демократических агнцев от империалистических и милитаристских козлищ. Он пытался вбить клин между Пруссией и Австро- Венгрией вместе с мужественными малыми народами Балкан "(так в тексте. - В.М.). Большевики же размышляли и рассуждали, "оперируя категориями экономических классов". Совершенно бесспорная истина: компромисс западных ценностей с большевизмом невозможен. "Но политика, практическая политика, как сказал бы Т. Рузвельт, порой вынуждает к странному сожительству. Не нашим делом являются попытки наставлять Россию на путь истинный...". Задачей американской дипломатии нужно считать поддержку в России любой силы, которая реально может "доставить неприятности противнику".


74 Bullard A. The Russian Situation, 11/24 January 1918. Except from the Letter to Mr. Summers, American Council General at Moscow. - Princeton University, Seeley G. Mudd Library. A. Bullard Papers, Box 6. Folder: Writings. Subject - Russia 1917-1919.

75 Ibidem.

стр. 127


Сходство мирной программы большевиков и вильсоновской "новой дипломатии" наталкивало Булларда на мысль, что великодержавные притязания России так же, как и ее активность на главных направлениях мировой политики вместе с приходом к власти русских антиимпериалистов угаснут сами собой и перестанут быть в конечном счете фактором беспокойства для Запада. Следующее ключевое место в меморандуме Булларда отражало предпочтения вильсонизма: "Если говорить о целях войны и идеях послевоенного мира (это был центральный пункт всех рассуждений Булларда. - В.М.), то Соединенные Штаты обнаруживают себя значительно ближе к согласию с Троцким, нежели с Милюковым и его зажигательными речами о Константинополе (хотя Троцкий обладает - по крайней мере временно - некоторой властью для осуществления своих планов, а Милюков лишен всего этого). В этих вопросах м-р Вильсон, по- видимому, ближе к тому, чтобы солидаризироваться с Троцким, нежели с министрами иностранных дел некоторых союзных нам стран. Что же касается теории Троцкого о внутренних реформах, то нас это в настоящий момент мало интересует. Послание президента от 8 января 1918 г. является ясным заявлением о том, что он стоит на почве именно такой изложенной выше аргументации" (76).

С навязчивым чувством внутренней озабоченности Буллард возвращался к слухам о большевиках как агентуре кайзера, утверждая, что все их помыслы направлены были в действительности на революционное устранение Вильгельма от власти и превращение Германии вместе с Россией в плацдарм мировой революции. Эта мысль была стержневой в другой важной аналитической записке Булларда ("Меморандум о большевистском движении в России"), написанной тогда же в январе 1918 г. (77) Сама записка специально была посвящена перспективам дипломатического взаимодействия США с большевиками, в отличие от смещенного ими "империалистического" Временного правительства торжественно заявившими о своем отказе от территориальных захватов и контрибуций. Никто не собирался их звать на мирную конференцию, но признания такая позиция, по убеждению Булларда, безусловно заслуживала. Неразумно было бы отвернуться от шанса призвать Россию в союзники в деле пересмотра военных целей.

У большевиков фактически нет внешней политики, в традиционном для России понимании, - так считал Буллард. Лишь в интересах собственного самосохранения, а не в целях возвращения стране статуса великой державы они призывали народ верить в звезду России и продолжать разгонять локомотив революции: то был их единственный шанс удержаться у власти до конца войны или чуть позже. Дальше - уход с политической арены. Америке такой фиктивный брак "по расчету" с временщиками был, конечно, небезоговорочно, но выгоден. Он позволял, не идя на уступки России, не связывая себя любыми обещаниями помощи и соглашениями долгосрочного характера, сохранять верность либеральным принципам и одновременно свободу рук. Признание на практике, но без какого-либо формального его подтверждения создавало все к тому возможности. И легко могло быть "отозвано". "Любая политика, - писал Буллард, - для того, чтобы быть успешной, должна опираться на принципы, а не на личности. Уже к настоящему времени (т.е. к середине января 1918 г. - В.М.) была осуществлена по крайней мере одна попытка покушения на Ленина... (Речь шла о покушении на Ленина 1 января 1918 г. возле Михайловского манежа в Петрограде.) Большевики уйдут либо им помогут это сделать".

Общий вывод, к которому пришел Буллард в результате анализа сложившейся в России к февралю 1918 г. ситуации, логически вытекал из его понимания


76 A. Bullard. Memorandum on Bolshevik Movement in Russia. January 1918. - Princeton University, Seeley G. Mudd Library. A. Bullard Papers, Box 6. Характерно, что тот же тезис почти дословно повторил в своих воспоминаниях генерал Э. Людендорф. Последний писал: "Всякому не вполне слепому человеку становилось (по ходу переговоров в Брест- Литовске. - В.М.) совершенно ясно, что цели большевиков сводятся к тому, чтобы вызвать у нас революцию, а следовательно и разгром Германии". - Цит. по: Гражданская война в России: перекресток мнений. Отв. редакторы Ю.А. Поляков, Ю.И. Игрицкий. М., 1994, с. 27.

77 PWW, v. 48, p. 202, 276-277; см. также Foglesong D.S. America's Secret War Against Bolshevism. Chapel Hill - London, 1995, p. 173-179.

стр. 128


геополитической стратегии США в евразийском регионе, простирающейся на длительную перспективу. Контакты с большевистским правительством целесообразны. Но эти контакты должны быть неформальными и на чисто деловой основе. Согласие на признание формальное может быть предоставлено большевикам лишь в обмен на важные уступки, прежде всего в области демократизации всего государственного устройства страны. Необходимо видеть скрытые выгоды ситуации - именно благодаря большевикам США получили еще одну дополнительную возможность влиять на ситуацию в России, используя очень эффективное средство - шанс на признание. Буллард употребил понятие "козырной карты признания". Ставка же в этой большой политической игре с козырями на руках была исключительно велика - раскрой территории России на самоуправляющиеся национальные или областные образования, ориентирующиеся на западные либеральные образцы и строящие свою внутреннюю и внешнюю политику в значительной мере самостоятельно от центра.

СЦЕНАРИЙ ДОПИСЫВАЮТ БОЛЬШЕВИКИ

Сибирское областничество в лице правительств в отдельных регионах, получившее развитие с началом гражданской войны, подавало самые серьезные надежды, вырастая на легитимной основе в альтернативу большевизму. Они - эти правительства - определенно тяготели к Америке, являясь как бы государством в государстве, формально связанными с центром, но более всего зависимыми от поддержки извне. Об этом говорил в мае 1918 г. Вильсон французскому послу в Вашингтоне (78). Того же взгляда решил придерживаться Лансинг, рассуждавший о "единой России" в виде федерации независимых государств, среди которых сибирской автономии должно было принадлежать особое место (79). Эта же тема подвергалась самому тщательному обсуждению в переписке американских консулов на Дальнем Востоке с государственным секретарем с февраля 1918 г. (80). Инициатива сибирских областников, издавна привлекая к себе внимание американцев, как казалось, способна была осуществить самые смелые идеи реформирования Российского государства на путях самоопределения Сибири и других регионов. Общеполитическая атмосфера выглядела многообещающей после того, как Троцкий в Брест-Литовске признал за Украинской Радой право идти своим путем в установлении отношений с Центральными державами (81).

Проамериканская ориентация многих эсеро-меныпевистских областных правительств подсказывала Вашингтону линию поведения, которая не укладывалась в упрощенные схемы по формуле "свой - чужой" и вызывала разочарование и даже осуждение многих представителей белого движения. В наиболее резкой форме эти настроения выразил адмирал А.В. Колчак летом 1918 г. в записке, длительное время остававшейся неизвестной исследователям. В ней, анализируя расстановку сил в Сибири и на Дальнем Востоке, а также оценивая шансы на получение помощи белому движению со стороны союзников. Колчак писал: "СШСА заняли положение, сочувствующее большевистскому развалу и разложению России, особенно определенно высказанное в известном письме президента Вильсона к представителям так называемой советской власти (82). Мне были ясны, особенно после недавнего личного


78 PWW, v. 48, р. 202, 276-277; Foglesong D.S. America's Secret War Against Bolshevism, p. 173-179.

79 R. Lansing to John W. Davis. 3. VI. 1920. - Princeton University, Seeley G. Mudd Library. Robert Lansing Papers, Box 5.

80 Charles К. Moser to the Secretary of State, 18.X.1918. - NA, Records of the Department of State Relating to Internal Affairs of Russia and the Soviet Union. 1910-1929, v. 19, 20, 861. 0/2976-3220 etc.

81 Перейра Н. Областничество и государственность в Сибири во время гражданской войны. - Гражданская война в России: перекресток мнений, с. 201-214; Ципкин Ю.Н. Белое движение на Дальнем Востоке. Хабаровск, 1996.

82 Колчак имел в виду обращение президента Вильсона к IV Чрезвычайному Всероссийскому съезду Советов, подготовленное Буллитом и направленное в Россию 11 марта 1918 г. Одним из инициаторов такого обращении был полковник Хауз (см. Kennan G. Russia Leaves the War. New York, 1967, p. 510-511). В обращении выражалось "искреннее сочувствие русскому народу", обещание содействия в деле "полного восстановления ее (России. - В.М.) великой роли в жизни Европы и современного мира" и "чувство солидарности с народом России в его стремлении навсегда освободиться от самодержавного правительства и стать самому вершителем своей судьбы" (Советско-американские отношения. 1919-1933. Сб. документов. М., 1934, с. 12). Текст послания Вильсона был зачитан на съезде его председателем Я.М. Свердловым. Им же был и предложен текст ответа президенту с выражением признательности Вильсону и американскому народу.

стр. 129


пребывания в СШСА, полное непонимание их представителей положения вещей в России и представление их о происходящем государственном разложении России как о выражении демократической идеологии. Поэтому рассчитывать на помощь Соединенных Штатов в деле вооруженной борьбы с большевиками мне не представляется возможным" (83).

Колчак если не знал, то догадывался, что к нему (так же, как и к ряду других лидеров белого движения) в Вашингтоне относились с подозрительностью, считая его поначалу ставленником англичан (а отчасти и японцев) (84) и откровенно непочтительно высказываясь об архиконсервативном характере его идеологической и политической платформы (85). Выбранные органы местного самоуправления, объявившие себя независимыми субъектами сибирской автономии, по убеждению американских дипломатов, больше отвечали вильсоновским сентенциям в отношении реконструкции России и облику лидеров новой формации, исповедующих западные либеральные ценности и принимающих политику "открытых дверей" в целом и в ее сибирской спецификации в частности (86). Эти планы разделялись влиятельной Американо-русской торговой палатой. Идея превращения Сибири в лоскутное сочленение самоуправляющихся новообразований, готовых принять экономическую помощь в обмен на согласие установить протекторат США над сибирским регионом, входила составной частью в "Американскую программу для России", изложенную Исполкомом палаты в специальном послании на имя заместителя государственного секретаря У. Филлипса (87). Не поощряя политический сепаратизм в его абсолютной форме из-за боязни сыграть на руку Германии и Японии, Вашингтон благоволил к политическим силам, которые, во-первых, одним своим существованием создавали предпосылки укоренения областнического сознания, ослабляя тенденции к централизации, и, во-вторых, предполагали замкнуться на внутренних проблемах России, оставив в стороне вопросы внешнеполитические.

Точка зрения Вильсона не без труда, но в целом возобладала в коридорах власти Вашингтона. Ее приняли и сторонники признания Советской России, и откровенные его противники. Лансинг, чьи расхождения с президентом по вопросу об отношении к большевикам с самого начала не были ни для кого в Вашингтоне секретом, со временем сумел оценить, однако, прагматизм идеалиста Вильсона в самой чувствительной сфере политики, где пересекались центробежные и центростремительные силы, великодержавный синдром ослабленной поражениями титульной нации и стремление воспользоваться этим ослаблением у многочисленных малых народов,


83 "Злостные для русского дела события". Записка адмирала А.В. Колчака. 1918. - Исторический архив, 1998, N 3, с. 73.

84 Eichelberger R.L. to Director Military Intelligence Division, 19.X.1919 ("Condition in Siberia"). - Hoover Institution of War, Revolution and Peace Archives (далее - HIWRPA), William S. Graves Papers, Box I.

85 В донесениях американских военных разведчиков отмечались откровенно промонархические, антидемократические взгляды Колчака и его окружения. В целом белое движение даже сегодня вызывает критику в Америке своим агрессивным русским шовинизмом. Национальная политика большевиков в сопоставлении называется более "продуктивной", гибкой и динамичной. (См. Аманжолова Д.А. Историография изучения национальной проблемы - Историографические исследования в России. Тенденции последних лет. Под редакцией Г.А. Бордюгова. М., 1996, с. 317, 319).

86 См. Conversation of Consul General Harris with Staff commanders of the New Siberian Government. Taiga, 7. VI. 1918. - NA. Records of the Department of State Relating to Internal Affairs of Russia and the Soviet Union, 1910-1929, v. 19,20. 861.0/2976-3220.

87 American Policy for Russia Advocated by the American-Russian Chamber Soviet of Commers. Prepared by the Executive Committee, 21.IX.1918. - Ibidem.

стр. 130


желающих уйти в "свободное плавание" и сделать это немедленно и с благословения союзников. Один пример хорошо иллюстрирует эту линию поведения Вильсона, наученного опытом не торопить события. Для краткости удобнее всего ее выразить гиппократовой формулой "не навреди", хотя в данном случае речь скорее всего идет не о пациенте, а о лекаре, озабоченном своей репутацией.

Англичане, всегда более решительно настроенные на поддержку сепаратизма в большевистской России, в очередной раз 31 октября 1918 г. через свое посольство в Вашингтоне направили государственному секретарю Лансингу меморандум, в котором четко ставили вопрос о целесообразности поощрения отделения балтийских провинций от России (88). Лансинг отмалчивался целый месяц, очевидно, согласовывая текст ответа с президентом, а затем 27 ноября 1918 г., уведомив временного поверенного в делах Великобритании о совпадении взглядов двух правительств на ситуацию в Прибалтике, попросил Лондон смирить пыл, проявить тактичность, посчитавшись с фактором оскорбленного достоинства у русского народа, сражавшегося в победоносной коалиции, но ставшего первой жертвой территориального передела. Лансинг писал: "Публичные и официальные заявления, которые были сделаны американским правительством по разным поводам и провозглашающие дружбу и лояльность в отношении России и русского народа, заставляют его сохранять верность слову и воздерживаться от любых преждевременных действий до созыва мирной конференции" (89).

Лансинг преподал урок выдержки английскому правительству призывом умерить жажду возмездия в отношении большевиков. Поощрять "бегство" из России, внушал он союзнику, значит создавать немало моральных и правовых проблем. Политика Вашингтона, готовившегося придать всем изменениям российского территориального пространства солидную международно-правовую базу на мирной конференции, рассчитана была одновременно и на то, чтобы сохранить симпатии русских людей. Госсекретарь и в назидание самому себе мог бы добавить, что приход к власти большевиков не вызвал столь казавшуюся ему естественной однозначно негативной оценки у Вильсона (90). В ней абсолютная вера в собственную способность убеждать сочеталась с гуманистическими мотивами, холодной рассудочностью политика, склонного к многоходовым комбинациям, идущего к цели неспешно и не обязательно самым прямым, для всех понятным путем. Религиозная святость, мечтательный утопизм соединялись у Вильсона с трезвым пониманием нюансов той или иной конкретной ситуации, даром лицедея и умением скрывать свои подлинные намерения и фобии за завесой благовоспитанности и учености.

Снова вернемся к Булларду, благодаря своей дружбе с Хаузом хорошо осведомленному о настроениях в Белом доме. В августе 1918 г. в частном письме он признал, что все его беседы с полковником Хаузом накануне отъезда в Россию "вращались" вокруг вопроса о влиянии "русской революции на Балканский вопрос" и о том, какой США хотели бы видеть внешнюю политику России вообще. Оба собеседника (Хауз и Буллард) согласились, что к крайне нежелательному варианту следовало отнести возвращение к настойчивым, почти маниакальным попыткам царской дипломатии проникнуть на Ближний Восток и создать там свой плацдарм. Оптимальным выглядел теперь вариант с сохранением того положения, которое сложилось после октября 1917 г. - Россия уходит из мировой политики как влиятельная сила на поколения вперед,


88 Colville Bareley to Robert Lansing, 31-Х. 1918. "Esthonia and Recognition of the National Council S by His Majesty's Government". - Ibidem.

89 Robert Lansing to Colville Bareley, 27.XI.1918. - Ibidem.

90 Самого Лансинга (и не его одного) раздражали нотки снисходительности и, как казалось, беспечной легкости, которые звучали у Вильсона, когда он говорил о большевиках. Президенту это было известно. Ради разъяснения своей позиции Вильсону приходилось даже прибегать к аргументу, выраженному в понятии "исцеление страданием". 16 октября 1918 г. он говорил доверенному лицу английской секретной службы в США сэру У. Вайсману: "Моя политика по отношению к России очень похожа на мою мексиканскую политику. Я полагаю, что им следует дать возможность найти собственный путь к спасению, пускай даже после погружения на какое-то время в состояние анархии" (Fowler W.B. British-American Relations, 1917- 1918. The Role of Sir William Wiseman. Princeton, 1969, p. 283-290).

стр. 131


переключается на свои внутренние недуги, нимало не заботясь о всем остальном. Революционная опасность уравновешивается отказом от внешнеполитических амбиций. Внешняя угроза для Запада гасится концентрацией на внутренних в сущности неразрешимых проблемах. "Сегодняшняя Россия, - писал Буллард, - ничего не желает для себя за пределами своих старых границ - она даже не слишком озабочена сохранением самих этих старых границ" (91).

Однако развитие событий перечеркнуло эти расчеты, причем это произошло вскоре же после того, как они были озвучены в выступлении Вильсона в конгрессе 8 января 1918 г. Сценарий с разрыхлением российской государственности при сохранении (за вычетом Польши и Финляндии) границ страны в основном в пределах послеоктябрьского контура и отказе от притязаний на роль одной из ведущих держав в мировом сообществе был опрокинут полной сменой декораций на политической сцене России в связи с окончанием "мирной передышки". В какие-то считанные недели власть перешла от заявлений о демократии "для большинства" к диктатуре военного коммунизма (92), от терпимости в отношении местного сепаратизма и национального отгораживания к жесткому подчинению национальной и региональной политики задаче восстановления территориальной целостности и централизованному управлению периферией бывшей империи. Дискуссия о Брест-Литовском мире в острой форме поставила вопрос о мировой революции.

Уже в январе 1918 г. сказалось в полной мере негативное действие на общественное мнение США объявления большевиками кадетской партии "вне закона" и разгона Учредительного собрания. Либералы и консерваторы, большая часть социалистов восприняли эти действия как смертельный удар по парламентаризму и поворот большевиков к авторитарным бонапартистским методам управления, как прямой вызов демократии. Ратификация Брест-Литовского договора IV Всероссийским съездом Советов в середине марта 1918 г. вызвала еще больший шок: в одностороннем порядке Россия капитулировала на условиях Германии, ликвидировав Восточный фронт. Трактовка этого шага была однозначной - режим сдался на милость Вильгельму, пожертвовав остатками суверенитета страны и ее будущим. Россия не просто выходила из войны, она вверяла свою судьбу иностранному тираническому режиму, терпящему лишь себе подобных и потому не заинтересованному в укреплении едва лишь наметившихся демократических тенденций. Отчасти именно это предопределило повышенный накал стремительно набиравшей силу антикрасной истерии в США 1918-1919 гг. Публикация летом 1918 г. "документов Сиссона" в печати США (неуклюжая попытка представить Ленина платным агентом германского Генерального штаба) дополнительно подогрела возмущение американцев, не приемлющих измену союзническому долгу и утрату ответственности перед собственным народом в угоду инстинкту самосохранения его лидеров.

Но самым большим и неприятным сюрпризом было перевоплощение большевиков из сторонников идеи "свободного самоопределения" народов в поборников централизации и знаменосцев "объединенного движения", выбившего почву из-под ног у традиционных сторонников великодержавия - монархистов, октябристов, кадетов, социал-патриотов и т.д. (93) Интуиция на этот раз обманула Вильсона. Тезис большевиков о классовом единстве пролетарско-крестьянских масс и интернационализме отодвинул на задний план все прежние рассуждения об автономии и самоуправлении территорий. По мере расширения и ужесточения братоубийственной гражданской войны в национальной политике большевиков все сильнее проявлялись черты унитаризма, понимаемого как интернационализм самой высокой пробы. Правда, никто из них не трактовал


91 Arthur Bullard to Leonora L.S. Bagg, 26.VIII.1918. - Princeton University, Seeley G. Mudd Library. Arthur Bullard Papers, Box 8.

92 Гражданская война в России: перекресток мнений, с. 133, 173; Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997.

93 Булдаков В.П. XX век российской истории и посткоммунистическая советология. - Российская империя, СССР, Российская Федерация: история одной страны? М., 1993, с. 29, 30.

стр. 132


лозунг "единая и неделимая Россия" в отрыве от признания самоценности федералистского устройства страны. Однако смысл этой по-гегелевски двуединой формулы некоторое время ускользал от многих. События, связанные с необычайным по легкости предоставлением большевистским правительством в Петрограде независимости Финляндии (конец декабря 1917 г.), побуждал верить в обманчивую простоту решения вопроса: каким быть государственному устройству России.

Еще 1 января 1918 г., по-видимому, находясь под впечатлением этого по необходимости добровольного шага по пути демонтажа царской империи, Вудро Вильсон в записке Роберту Лансингу, одобрительно отозвавшись об английской программе скоординированного взаимодействия союзников с "различными полуавтономными провинциями" России (Украина, казачья область Юга, Финляндия, Сибирь, Армения, Грузия), высказался в поддержку "неофициальных отношений с большевиками" (94). В его представлении одно вполне совмещалось с другим. Но ближе к весне стало очевидно, что большевики не согласятся быть участниками плавного перетекания властных полномочий от Центра к периферии, национальной или областной, в уплату за "внебрачные" связи, материальную помощь и любые другие знаки внимания. Более того, они действовали в точности наоборот тому, что от них ожидали, используя для создания советской государственности в национальных районах чаще всего Красную Армию.

Таким образом, то, что произошло в считанные недели и месяцы зимы и весны 1918 г., полностью поменяло физиономию политических сил, действующих на территории постсамодержавной России - большевиков, их многочисленных врагов из лагеря правых и левоцентристов, националистов и союзнической "диаспоры" в лице представителей дипломатических служб, разведки, пропагандистского аппарата и т.д. Неопределенность исчезла, обозначились главные цели основных фигурантов разыгравшейся на просторах России трагедии. Процесс оказался неуправляемым. И уже в марте 1918 г., в тот самый момент, когда большевистские лидеры повели жесткие дебаты о ратификации Брест-Литовского договора, Вильсон оставляет мысль рассматривать правительство большевиков de facto представляющим народ России и правомочным осуществлять государственное управление и национальную политику. Стремясь найти убедительное обоснование возможному вмешательству в российские дела вместе с японцами (давление со стороны последних все усиливалось), Вильсон наставлял уже чиновников госдепа проводить жесткую грань между русским народом ("настоящими русскими") и его правителями- большевиками: "Русские люди во всех отношениях наши друзья и союзники в борьбе против общего врага", существующий же радикальный режим заслуживает лишь одного - полного игнорирования. "Фактически, - заявил Вильсон, - не существует никакого русского правительства, с которым можно было бы иметь дело". Соединенные Штаты никогда не признавали "так называемое советское правительство", а коль скоро так, они не признают и никаких правовых или любых других актов, исходящих от него (95).

Рубикон был пройден, мосты сожжены. Речь о " 14 пунктах" можно было относить уже к разряду историко-литературных памятников (96). Вопреки провозглашенным им самим принципам родоначальник "новой дипломатии" сделал крупный шаг навстречу, как пишет известный американский исследователь Бетти М. Антербергер, "роковому решению 6 июля 1918 г." (97) Санкция на интервенцию, получившая благословение Вильсона, на много лет вперед стала доминантой в отношениях США с Россией Советов.


94 PWW, v.45, p.417-419.

95 W. Wilson to F. Polk, 10.111.1918. - Princeton University. Seeley G. Mudd Library. Robert Lansing Papers.

96 См. Gardner L.C. Safe for Democracy. The Anglo-American Response to Revolution, 1913-1923. New York. 1984, p. 125-202.

97 Unterberger В.М. The United States, Revolutionary Russia and the Rise of Czechoslovakia. Chapel Hill, 1929, p.216.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ВУДРО-ВИЛЬСОН-И-НОВАЯ-РОССИЯ-февраль-1917-март-1918-г

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Россия ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

В.Л. МАЛЬКОВ, ВУДРО ВИЛЬСОН И НОВАЯ РОССИЯ (февраль 1917 - март 1918 г.) // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 23.06.2021. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ВУДРО-ВИЛЬСОН-И-НОВАЯ-РОССИЯ-февраль-1917-март-1918-г (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - В.Л. МАЛЬКОВ:

В.Л. МАЛЬКОВ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Россия Онлайн
Москва, Россия
391 просмотров рейтинг
23.06.2021 (1010 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
17 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ВУДРО ВИЛЬСОН И НОВАЯ РОССИЯ (февраль 1917 - март 1918 г.)
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android