Либерия стала первой страной в этом регионе, с которой Советский Союз установил дипломатические отношения (1956). Сейчас об этом мало кто помнит. Тем более что обмен посольствами между двумя странами и последовавшее за этим налаживание полноценных связей произошло лишь в 1972 г., более чем четверть века спустя. Парадоксы, советско-либерийских отношений до сих пор не были предметом изучения ни российских, ни зарубежных исследователей. Автор опирался на документы, найденные в Архиве внешней политики России: записки и справки работников МИДа о советско-либерийских отношениях, отчет делегации СССР о визите в Либерию в декабре 1955 - январе 1956 г., записи бесед советских дипломатов с либерийскими официальными лицами.

Договоренность о начале переговоров об установлении дипломатических отношений была достигнута между советскими и либерийскими представителями на конференции в Сан-Франциско, причем инициативу проявила советская сторона ¹ . Переговоры проходили в Вашингтоне с декабря 1945 г. по апрель 1946 г. Их вели советник посольства СССР в США Новиков и генеральный консул Либерии в США Фредерик Прайс. Информация о ходе и итоге переговоров содержится в справке, подготовленной Отделом Ближнего и Среднего Востока (ОБСВ) МИД СССР в сентябре 1951 г.: "13 декабря тов. Новиков сообщил, что представитель Либерии Прайс предложил продолжить переговоры об установлении дипломатических отношений между СССР и Либерией. 18 декабря МИД СССР дал указание тов. Новикову встретиться с Прайсом 22 декабря 1945 г. Прайс прислал ноту в Посольство СССР по этому вопросу. 23.П.46 г. тов. Новиков вручил Прайсу проект ответного письма о принятии предложения установить дипломатические отношения с Либерией путем обмена письмами. 19.IV.46 г. в ответ на запрос МИД СССР, что дата обмена письмами не установлена, Прайс не дал еще ответа.

Таким образом, в апреле 1946 г. переговоры об установлении дипломатических отношений были прерваны Либерией на последнем своем этапе. После этого переговоры не возобновлялись" ² .

Прекращение переговоров отражало принципиальную линию Либерии, чья внешняя политика всегда была тесно привязана к американской. Либерию основали в 1847 г. так называемые американо-либерийцы - освобожденные рабы, предки которых были вывезены из Африки в США. Люди, которых привела в Либерию "любовь к свободе", стали господствующей кастой и проводили по отношению к коренному населению колониальную политику в худших традициях европейских метрополий. Ведя постоянные войны с "туземцами" и испытывая хронические

стр. 37

финансовые трудности, американо-либерийцы имели единственную гарантию сохранения своего господства и физического выживания в массированной всесторонней помощи США, "второй", или "истинной", родины.

В конце второй мировой войны начали складываться условия для советско- либерийского сближения. 3 января 1944 г. вступил в должность новый президент Либерии Уильям Табмэн. Его первым крупным внешнеполитическим шагом было присоединение к антигитлеровской коалиции, объявление войны Германии, Японии и их союзникам. Росту интереса советского руководства к Либерии способствовала и ее роль важного пункта для переброски войск союзников через модернизированный на средства США порт в Монровии и аэродром в Робертсфилде.

У. Табмэн был ставленником Партии истинных вигов, отличался консерватизмом и набожностью. Когда СССР и США были союзниками, он санкционировал переговоры об установлении дипломатических отношений с Советским Союзом, но после начала "холодной войны" дал указание переговоры прервать и объявил о намерении Либерии "поддерживать свободный мир в борьбе против коммунизма, даже если это потребует непопулярных мер или жертв" ³ .

Столь резкое заявление не помешало либерийским властям пригласить в Либерию советскую официальную делегацию. 24 марта 1946 г. государственный секретарь Либерии Габриэль Деннис направил на имя министра иностранных дел В.М. Молотова письмо, в котором от имени У. Табмэна пригласил СССР принять участие в международной выставке в Монровии по случаю столетней годовщины независимости Либерии ⁴ .

17 августа заведующий ОБСВ И.В. Самыловский направил заместителю министра иностранных дел В.Г. Деканозову докладную записку, где высказался за участие в монровийской выставке. "Это будет, - писал Самыловский, - благоприятный случай для нас показать достижения СССР в этой части Экваториальной Африки среди многочисленных негритянских племен, как либерийских, так и из соседних английских колоний (Нигерии, Золотого Берега), французской Гвинеи и др., представители которых, очевидно, будут участвовать в торжествах по случаю 100-летнего юбилея Либерии". Поскольку характер выставки был тогда неясен, Самыловский предложил "решить этот вопрос по получении полных сведений о выставке, а пока послать ответ" за подписью Деканозова ⁵ .

Решение вопроса об отправке делегации в Либерию явно не относилось к первоочередным делам МИДа. Ответ, удостоверяющий получение приглашения, был передан либерийцам через Посольство СССР в Вашингтоне 29 марта 1947 г., уже после того, как 20 марта власти Либерии направили в Москву новое приглашение, где указывались конкретные сроки выставки (24 июня - 11 августа 1947 г.) и "ввиду жилищных затруднений" выражалась "почтительная просьба о том, чтобы число официальных представителей не превышало трех человек, включая главу миссии" ⁶ .

Еще раньше, 8 марта, аналогичное приглашение было послано министру иностранных дел Белорусской ССР К.В. Киселеву. 7 мая Киселев обратился к Молотову с письмом, где высказал мнение о нецелесообразности посылки белорусской делегации в Либерию и предложил ограничиться отправкой на имя Денниса поздравительной телеграммы, текст которой просил "санкционировать". Заместитель министра иностранных дел СССР А.Я. Вышинский поддержал позицию Киселева и вычеркнул из текста телеграммы эпитет "самые горячие" перед словом "поздравления" ⁷ .

В записке Вышинскому от 12 мая Самыловский вновь высказался за отправку делегации. Свое предложение он мотивировал тремя аргументами. Во-первых, считал Самыловский, "поездка наших представителей в Либерию для участия в празднестве могла бы одновременно привести к окончательному завершению переговоров об установлении дипломатических отношений". Во-вторых, следовало учитывать "важное стратегическое значение Либерии, использовавшейся союзниками в период

стр. 38

войны в качестве плацдарма для воздушных сообщений между Западным и Восточным полушариями". Третий довод был последним по месту, но не по важности - "отсутствие наших представителей в Западной Африке". Резолюция Вышинского: "т. Малику. Дело сомнит.", т.е. сомнительное, не оставляло сомнений, что решение будет отрицательным ⁹ .

Самыловский использовал либерийское приглашение для того, чтобы привлечь внимание руководства МИДа к состоянию дел по Африке в этом ведомстве. 22 февраля 1947 г. он направил Деканозову записку, где отметил серьезные недостатки в работе на этом направлении. "Наше министерство, - писал Самыловский, - располагает недостаточной информацией о политическом положении в Африке, и в работе отделов она занимает небольшое место. Французскими и бывшими итальянскими колониями в Африке, входящими в первый и шестой европейские отделы, Южно-Африканским Союзом и английскими колониями, входящими во II Европейский Отдел, занимаемся мало. С бельгийскими, португальскими, испанскими колониями, зависимой от США республикой Либерией обстоит еще хуже. Трудно установить, в какой отдел входит Либерия. Такое положение приводит к тому, что мы многого о современном положении в Африке не знаем, в нашей печати ничего не публикуем, разрешаем только те вопросы, которые возникают перед нами, а сами почти не ставим. Сотрудников, которые специализировались бы по Африке, у нас нет" ¹⁰ .

Такое положение, по мнению Самыловского, не способствовало реализации перспективных целей советской внешней политики: "Население Африки составляет около 150 млн. (арабы, берберы, негритянские народы).

Минувшая война и разгром фашистских государств активизировали общественно- политическую жизнь в Африке, что неизбежно поведет к развитию борьбы против колониального гнета.

Африканские колонии имеют большое экономическое и стратегическое значение для Англии, Франции, США и других государств.

Все это будет увеличивать значение Африки в международной политике, а мы знаем современную Африку плохо" ¹¹ .

Самыловский поставил вопрос о создании в МИДе специализированного подразделения по Африке - "группы в 4-5 чел. дипломатов, в ранге секретарей, которой следует поручить все вопросы по Африке. Такую группу можно было бы включить в один из существующих отделов или прямо подчинить одному из членов коллегии МИД СССР" ¹² .

У предложений Заведующего ОБСВ не было шансов получить одобрение тогдашнего советского руководства, ему Тропическая Африка была "не нужна". 22 июня 1945 г. председатель комиссии по подготовке мирных договоров и послевоенного устройства, заместитель наркома иностранных дел М.М. Литвинов направил наркому В.М. Молотову совершенно секретную записку "К вопросу о получении подопечных территорий", где были определены приоритеты советской ближневосточной и африканской политики, которые выдерживались до середины 1950-х годов. Комиссия предложила и обосновала советские, выражаясь по- современному, "рейтинги территорий находившихся под мандатным управлением. Ценность той или иной территории определялась исходя из традиционных российских геополитических целей на южном направлении: контроль над черноморскими проливами - выход в Средиземное море и создание там опорных пунктов - прорыв в Мировой океан. Рейтинг бывших германских колоний в Африке (Камерун, Танганьика, Того, Руанда-Урунди, Юго-Западная Африка) был нулевым: Литвинов считал, что они, как и потерянные Германией после I мировой войны острова в Тихом океане, "могут быть оставлены вне нашего рассмотрения". "Не думаю, - писал он, чтобы ... для нас представляли интерес подмандатные территории в столь отдаленной от наших морских баз части света." ^12а

стр. 39

Записка была оставлена без последствий. Отдел стран Африки был создан в МИДе лишь в 1959 г.

Отрицательно был решен вопрос и о поездке делегации в Монровию. Новый заведующий ОБСВ И. Бакулин предложил Вышинскому 28 июля 1947 г. "воздержаться" от направления представителей СССР и БССР "для участия в торжествах в столице Либерии, а также от посылки правительственной делегации, учитывая поведение либерийцев в вопросе установления дипломатических отношений с Советским Союзом (отсутствие ответа либерийцев о дате обмена официальными письмами в течение более года)". На этот раз резолюция Вышинского была одобрительной: "Согл.", т.е. согласен ¹³ .

Дальнейшие действия либерийских властей подтвердили обоснованность позиции руководителей советского внешнеполитического ведомства. В конце 1947 г. посол США в Либерии сообщил в госдепартамент, что либерийское руководство, возможно, начнет переговоры о заключении договора о дружбе с СССР. Он не привел никаких фактов, но даже гипотетическая возможность этого встревожила американские власти, и они потребовали от либерийцев объяснений. Табмэн незамедлительно ответил в Вашингтон, что у него не было намерений заключать договор. Госсекретарь Деннис публично заявил, что либерийское правительство "отчетливо понимает нежелательность присутствия представителей России в Западной Африке" и что Либерия ни в коем случае не стала бы вести подобные переговоры без уведомления правительства Соединенных Штатов ¹⁴ .

Табмэн хотел ограничить контакты с Советским Союзом участием его представителей в либерийских официальных торжествах. Государственные праздники при Табмэне отмечались пышно и с размахом, что должно было привлечь международное внимание к Либерии. Очередное празднество, по случаю избрания Табмэна президентом на второй срок, состоялось в январе 1952 г. Правительство СССР заблаговременно получило приглашение от либерийского госсекретаря. Предложение ОБСВ МИДа было ясным и лаконичным: "Не посылать советскую делегацию в Либерию и на письмо не отвечать", что и было сделано ¹⁵ .

Пригласили представителей СССР и на третью инаугурацию Табмэна в январе 1956 г. Реакция на это приглашение оказалась совершенно иной, чем четыре года назад. О "поведении" либерийцев на переговорах 1945-1946 гг. вспоминать не стали. Текст пригласительной телеграммы был разослан членам Президиума ЦК КПСС и руководству МИДа. В.М. Молотов подписал оперативно подготовленный положительный ответ и дал указание передать его либерийской стороне через советского посла в Париже ¹⁶ .

Изменение позиции советского руководства не было следствием перемен в политическом курсе Либерии. Внешняя политика Табмэна оставалась неизменно проамериканской. Он укреплял режим личной власти, проводил политику "открытых дверей" в отношении иностранного капитала ¹⁷ . Положительный отклик на либерийское приглашение стал результатом нового советского курса в отношении стран Востока, который вскоре был провозглашен на XX съезде КПСС. Либерийское приглашение пришло в августе 1955 г., когда готовились визиты советских руководителей в Индию и Афганистан. Такие лидеры, как М. Ганди, который в документах Коминтерна именовался "буржуазным националистом" и "агентом империализма", теперь объявлялись советской пропагандой "национальными демократами", друзьями и союзниками СССР. Союзников искали и в Тропической Африке, а единственной независимой страной в регионе пока была Либерия.

Советская делегация находилась в Либерии с 31 декабря 1955 г. по 12 января 1956 г. Ее возглавлял Председатель Совета Союза Верховного Совета СССР А.П. Волков, в ее состав входили заместитель заведующего Отделом стран Америки МИДа В.И. Базыкин и секретарь-переводчик А.Г. Мышков. Согласно директивным

стр. 40

указаниям, основной целью делегатов являлось установление личных контактов с государственными деятелями Либерии и продолжение переговоров, которые велись в 1945-1946 гг. в Вашингтоне между советскими и либерийскими посольствами относительно установления дипломатических отношений между СССР и Либерией" ¹⁸ .

Протокольные мероприятия вокруг советской делегации сопровождались накладками. Когда во время представления глав зарубежных делегаций президенту Табмэну подошла очередь А.П. Волкова, начальник протокола огласил вместо Советского Союза Египет. Другое происшествие было еще более курьезным. "При выходе из резиденции президента, - сообщали в отчете члены делегации, - посадка делегаций в автомашины производилась в такой же последовательности, в какой главы делегаций представлялись президенту. Однако, когда очередь дошла до советской делегации, оказалось, что машина, предназначенная для делегации, испорчена и не могла подъехать к подъезду. После некоторого замешательства к подъезду была подана машина с английским флагом, и на глазах большого количества народа, наблюдавшего отъезд делегаций, шофер-негр снял с машины английский флажок и водрузил советский флажок. Присутствовавшие оживленно реагировали на эту процедуру" ¹⁹ .

Следуя директивным указаниям, советская делегация использовала контакты с либерийским руководством прежде всего для зондирования почвы относительно перспектив установления дипломатических отношений. Вопрос об этом впервые был поднят 2 января в короткой беседе с У. Табмэном во время военного парада. Делегаты попросили у президента аудиенцию, чтобы обсудить возможность "возобновить переговоры об установлении дипломатических отношений". Табмэн согласился.

Встреча состоялась 6 января. Президент заявил, что у него "нет возражений против установления дипломатических отношений между Либерией и Советским Союзом, но надо иметь в виду, что бюджет страны на 1956 год, составляющий примерно 15 млн. долларов, распределен, а на содержание представительства Либерии в СССР потребуется 150-200 тысяч долларов в год. Он (президент) будет настоятельно рекомендовать конгрессу отпустить необходимые средства на содержание представительства Либерии в СССР. Такие средства можно будет получить из ассигнований на следующий бюджетный год". (Финансовый год в Либерии установлен с 1 октября по 30 сентября). Было решено "оформить договоренности об установлении дипломатических отношений между СССР и Либерией обменом письмами и опубликованием совместного коммюнике". Подготовка проектов этих документов была возложена на и.о. госсекретаря Момолу Дукули и Базыкина. В конце беседы Табмэн заметил, что "представленные делегацией верительные грамоты не предусматривают полномочий на ведение переговоров и подписание документов об установлении дипломатических отношений между СССР и Либерией" ²⁰ .

Пришлось посылать телеграмму в Москву "относительно срочного направления посольству Либерии в Лондоне соответствующего документа, уполномочивающего советскую делегацию на ведение переговоров и подписание соглашения об установлении дипломатических отношений". На следующий день пришел ответ за подписью Молотова, из которого следовало, что советское посольство в Лондоне направило посольству Либерии ноту, где сообщалось, что "глава советской делегации А.П. Волков уполномочен вести переговоры и подписать соглашение об установлении дипломатических отношений... подлинные полномочия будут переданы посольству Либерии в Лондоне дополнительно и ... об этом телеграфно уведомлен президент Либерии" ²¹ .

7 января Дукули принял Базыкина и Мышкова. С либерийской стороны на переговорах присутствовал начальник отдела международных организаций госдепартамента Кили Тамбер, который, по полученным советской делегацией сведениям,

стр. 41

учился в СССР и хорошо знал русский язык. Никому из членов делегации он не был представлен и всячески избегал общения с ними. Представленные сторонами проекты совместного коммюнике строились на принципиально различных исходных посылках. Авторы советского проекта исходили из того, что вопрос об установлении дипломатических отношений решен и открытие посольств в Москве и Монровии - дело ближайшего будущего. В либерийском проекте "указывалось, что в настоящее время обмен посольствами практически неосуществим, так как правительство Либерии не имеет санкции законодательного органа Либерии и необходимых бюджетных ассигнований; заглавие коммюнике не раскрывало сущности самого коммюнике и состояло лишь из двух слов "совместное коммюнике"" ²² .

Ссылки на позицию либерийского парламента выглядели весьма неубедительно. Парламент послушно штамповал все решения Табмэна и состоял, по выражению оппозиционного либерийского журналиста, из "слуг, закадычных друзей и фаворитов президента, многие из которых не владели грамотой" ²³ . Тем не менее существенно переделать документ в выгодном для себя направлении советской стороне не удалось. Окончательно согласованный 10 января текст совместного коммюнике был ближе к либерийскому проекту. Согласие было достигнуто в очевидном - "установление нормальных дипломатических отношений между СССР и Республикой Либерия является полезным для обеих стран". Коммюнике не прояснило сроки открытия посольств и увязало его с позицией либерийского парламента и состоянием бюджета: "Стороны договорились о том, что обмен Посольствами между СССР и Республикой Либерия будет произведен после того, как Правительством Республики Либерия будут получены санкция законодательного органа Либерии и необходимые бюджетные ассигнования" ²⁴ . Фактически это давало возможность Табмэну решать вопрос о сроках обмена посольствами по его усмотрению.

Вечером 7 января советская делегация устроила прием в честь президента Либерии. А.П. Волков в своей речи выразил надежду, что установленные контакты с либерийскими государственными деятелями "будут развиваться и крепнуть и будут способствовать установлению дружественных взаимополезных отношений между двумя странами". Он передал приглашение Верховного Совета СССР конгрессу Либерии направить в Советский Союз делегацию в 1956 г. В ответном слове Табмэн обошел вопрос о перспективах советско-либерийских отношений, но подчеркнул, что разделяет "принципы невмешательства во внутренние дела и уважения национального суверенитета во взаимоотношениях между государствами". Сухая и нейтральная речь не помешала ему проявить неравнодушие к подаркам советской делегации. "В конце приема, - сообщали делегаты в отчете, - в отдельной комнате нами были вручены подарки президенту, вице-президенту, госсекретарю и председателю палаты представителей. Подарками все были очень довольны. Когда адъютанты президента стали относить подарки в автомашины, президент громко предупредил их, чтобы они не перепутали его подарки. На следующий день жена президента появилась на официальном приеме с советской брошью" ²⁵ .

11 января советская делегация была принята Табмэном. Он одобрил текст коммюнике, и у него были все основания быть довольным итогами переговоров. Либерия установила дипломатические отношения со всеми великими державами, а советско-либерийское коммюнике не налагало на Либерию никаких конкретных обязательств. Президент дал понять, что обмен посольствами - дело не ближайшего будущего. Слабый аргумент о позиции либерийского парламента он повторять не стал, а сослался на финансовые трудности, заявив, что денег на содержание либерийского посольства в Москве пока нет, но обещал, что "при первой возможности" необходимые средства будут выделены ²⁶ .

Складывалось впечатление, что Табмэна больше волновал пропагандистский эффект коммюнике, чем его практическая реализация. Он попросил согласия делегации

стр. 42

на сообщение "в неофициальном порядке представителям печати о том, что соглашение об установлении дипломатических отношений между СССР и Либерией достигнуто" до согласованного срока опубликования документа (20 января 1956 г.). Делегаты ответили, что возражений у них нет, и "такое сообщение было опубликовано в местной газете на следующий день, т.е. 12 января". Президент дал указание, "чтобы в его кабинет пригласили советского кинооператора, который прибыл в Монровию вместе с делегацией, а также американских кинооператоров и местных фоторепортеров, охотно позировал вместе с делегатами на открытой террасе, где были произведены съемки" ²⁷ .

Расстались по-дружески, чему немало способствовало одобрительное отношение Табмэна к русской водке: "Президент сказал, что по случаю установления отношений между нашими странами он хотел бы выпить с делегацией по рюмке водки. При этом он заметил, что выпитые им на нашем приеме три рюмки водки оказали на него хорошее воздействие" ²⁸ .

В тот же день, 11 января, в здании госдепартамента А.П. Волков и М. Дукули "завизировали русский и английский тексты совместного коммюнике по вопросу об установлении дипломатических отношений между СССР и Либерией и обменялись письмами" ²⁹ . Русский текст был написан от руки. Вероятно, в Монровии не нашлось пишущей машинки с русским шрифтом. 20 января 1956 г. коммюнике и письма были опубликованы в советских центральных газетах.

У членов советской делегации не было возможности "подробно ознакомиться со страной". Их наблюдения о Либерии были поверхностными и отражали те представления об Африке, с которыми они туда приехали. Им бросился в глаза "резкий контраст между жизненными условиями обособленной группы населения, к которой относятся правительственные чиновники, вожди племен и кланов, помещики, местные владельцы плантаций и т.д., и основной массой населения. В то время как лица, принадлежащие к этой группе, живут в домах европейского типа, со всеми удобствами, владеют несколькими автомобилями и имеют большое количество прислуги, коренное население страны проживает в жалких соломенных лачугах и ведет образ жизни, напоминающий жизнь первобытных людей. Около 90 процентов населения неграмотно. В результате плохого медицинского обслуживания сильно распространены инфекционные и эпидемические заболевания". Внимание делегатов привлек и "тот факт, что в Либерии отсутствует своя национальная промышленность. Безраздельное господство в стране американских монополий позволяет США осуществлять свои колонизаторские тенденции и в области экономики Либерии. Характерным является такой пример: в стране произрастает много цитрусовых - апельсины, грейфрукты (так в документе. - С.М.) и др., а апельсиновая вода завозится в страну из США" ³⁰ .

Советская сторона приложила немало усилий, чтобы извлечь из подписанных в Монровии документов практическую пользу. 22 февраля 1956 г. атташе ОБСВ МИДа А. Кондратьев подготовил заключение "относительно материалов, связанных с поездкой советской правительственной делегации в Либерию", где рекомендовал поручить послу СССР в Великобритании Я.А. Малику "встретиться с послом Либерии и обсудить конкретные мероприятия по вопросам экономических и культурных связей", а также прозондировать отношение Табмэна "к возможному приглашению его тов. Ворошиловым К.Е. ³¹ посетить СССР" ³² .

Такое поручение было дано, и 27 марта Малик встретился с временным поверенным в делах Либерии в Великобритании Маршаллом. Либерийский дипломат дал понять, что президент, возможно, примет приглашение, и сообщил, что запросит его мнение. Табмэн отказался, "сославшись на то, что законодательные органы Либерии не разрешают ему предпринять такую поездку в 1957 г., т.е. он уже выезжал за границу в предыдущем 1956 г. (в страны Западной Европы)" ³³ . Такое объяснение

стр. 43

главы государства с неограниченной властью нельзя было расценить иначе, как формальный предлог.

Не состоялся и обмен парламентскими делегациями. Письмо Волкова и Председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР В.Т. Лациса, посланное в марте 1956 г. Председателю сената Либерии У. Толберу и спикеру палаты представителей А. Хенрису с приглашением делегации либерийских парламентариев посетить СССР, осталось без ответа ³⁴ .

Не было сдвигов и по вопросу обмена посольствами. 20 апреля 1956 г. посол СССР в США Г.Н. Зарубин в беседе с либерийским послом Дж. Пэдмором высказал предположение, что в интересах обеих стран в недалеком будущем будет произведен обмен дипломатическими представительствами. Пэдмор скептически оценил такую возможность, выразив сомнение в способности Либерии содержать посольство в Москве по причине финансовых затруднений из-за резкого падения мировых цен на каучук - основной либерийский экспортный продукт. В конце беседы Пэдмор дал понять, что это была официальная версия, а реально развитию советско-либерийских отношений препятствуют "проамериканские деятели" в руководстве Либерии, которые "несомненно будут мешать решению вопроса об обмене дипломатическими миссиями" ³⁵ .

Осенью 1956 г. в среднем звене МИДа родилась идея предпринять в отношении Либерии дипломатический демарш. 26 сентября ОБСВ подготовил записку в ЦК КПСС, где констатировал, что "правительство Либерии до сих пор не заявляет о своей готовности и времени обмена посольствами и, таким образом, затягивает решение данного вопроса на неопределенный срок". Отдел рекомендовал направить соответствующую ноту госдепартаменту Либерии. Проект ноты был выдержан в довольно резкой форме. Либерийской стороне напоминалось заявление У. Табмэна о том, что президент "не предвидит трудностей в отношении получения санкций законодательного органа Республики Либерия на установление дипломатических отношений между двумя нашими странами". Высказывалось предположение, что за истекшее время Правительство Республики Либерия уже получило санкцию законодательного органа, а также необходимые средства на содержание своего посольства в Москве". Госдепартаменту предлагалось сообщить, "какое время является наиболее подходящим для проведения конкретных переговоров наших представителей о дате и соответствующих мероприятиях, связанных с обменом Посольствами" ³⁶ . Идея ОБСВ, вероятно, не была одобрена руководством МИДа. Нет никаких указаний на то, что записка и нота вышли за пределы этого ведомства.

Тактика либерийской стороны была понятна: ограничиваться декларациями, которые укрепляют международный престиж Либерии, и избегать их практической реализации, дабы не осложнять отношения с США. Такое положение не устраивало Кремль и заставляло МИД предпринимать новые инициативы.

В январе 1959 г. заместитель министра иностранных дел B.C. Семенов сообщил послу в США В.Л. Меньшикову, что "и в настоящее время изучается вопрос о возможности развития наших отношений с Либерией". В связи с этим послу, в частности, было предложено высказать свои соображения "о возможных мероприятиях с нашей стороны по активизации советско-либерийских отношений". Ответ из Вашингтона не давал повода для оптимизма. Временный поверенный в делах СССР в США М. Смирновский сообщил, что беседы с либерийскими дипломатами показали, что "в настоящее время правительство Либерии все еще не готово на осуществление активных шагов по развитию отношений с Советским Союзом, в частности на обмен дипломатическими представителями" ³⁷ .

Летом 1959 г. либерийское правительство через советского посла в Великобритании передало приглашение делегациям СССР, Украинской ССР и Белорусской ССР прибыть в Монровию в январе 1960 г. на торжества по случаю вступления в

стр. 44

должность президента Табмэна, переизбранного в мае 1959 г. на четвертый срок. МИД рекомендовал ЦК КПСС направить все три делегации, "учитывая нашу заинтересованность в развитии отношений с Либерией", и счел целесообразным, "чтобы делегацию СССР возглавил видный советский государственный деятель". Предложения МИДа были одобрены. Главой делегации СССР был назначен секретарь ЦК КПСС Н.С. Мухитдинов ³⁸

Визит не привел к качественному прорыву в советско-либерийских отношениях. Его результаты ограничились выражением намерений. Табмэн в беседе с Мухитдиновым сказал, "что он хотел бы пригласить Н.С. Хрущева посетить Либерию в качестве гостя президента; ... если Н.С. Хрущев положительно отнесется к этому предложению, то он направит ему официальное письменное приглашение". Президент дал понять, что он и сам готов нанести визит в СССР, но "до настоящего времени обстоятельства не позволяли ему воспользоваться приглашением, переданным ему ранее" ³⁹ .

По предложению МИДа Президиум ЦК КПСС 18 января 1960 г. принял решение "направить У. Табмэну официальное письменное приглашение посетить СССР с государственным визитом в удобное для него время". Вручить приглашение было поручено советскому послу в Гвинее. Посол был уполномочен сообщить либерийскому президенту, "что тов. Хрущев Н.С. в случае получения официального приглашения будет рад посетить Либерию во время его поездки но другим странам Африки" ⁴⁰ .

Миссия вручения послания Хрущева Табмэну была возложена на советника посольства СССР в Гвинее И.И. Марчука. Он вылетел из Конакри в Монровию 18 февраля и познакомился в самолете с интересным попутчиком - "неким Симоновичем, выходцем из России. Он сказал, что его отец являлся секретарем Распутина и что он эмигрировал из России после Октябрьской революции. Симонович, являющийся лицом без гражданства, интересовался возможностью поездки в СССР в качестве туриста, а также возможностью закупки советских автомобилей для Либерии. Я дал ему необходимые справки" ⁴¹ .

Встретиться с Табмэном Марчуку удалось 23 февраля, так как до этого президент находился "на своей ферме вне Монровии". "Табмэн, - сообщает дипломат в отчете о поездке, - взял послание и прочитал его. Он поблагодарил за приглашение посетить СССР и сказал, что с удовольствием принимает его.

Далее в ходе беседы я сказал президенту, что Н.С. Хрущев по получении официального приглашения будет рад посетить Либерию во время его поездки по другим африканским странам.

Табмэн, выслушав меня, тут же дал указание Граймсу (госсекретарь Либерии, присутствовавший на беседе. - С.М.) немедленно подготовить приглашение Н.С. Хрущеву и сказал, что это приглашение Граймс передаст мне на следующий день" ⁴² .

Утром 24 февраля госсекретарь вручил Марчуку запечатанный конверт с посланием У. Табмэна Н.С. Хрущеву, в котором президент приглашал советского лидера "посетить Либерию с официальным визитом в удобное для него время". Затем они согласовали проект заявления для печати ⁴³ .

По наблюдениям Марчука, Табмэн "был явно доволен получением послания от Н.С. Хрущева и достижением договоренности об обмене визитами". Президент пригласил советского дипломата на прием по случаю дня рождения своей жены. "Во время этого приема, - пишет Марчук, - президент познакомил меня с некоторыми членами правительства, говоря при этом, что я привез ему послание от Н.С. Хрущева.

После приема, когда я прощался с Табмэном, он в присутствии нескольких либерийцев еще раз просил меня передать лучшие пожелания Н.С. Хрущеву. Я заверил Табмэна, что с радостью сделаю это" ⁴⁴ .

На вопросы присутствовавших на приеме иностранных дипломатов о цели своего

стр. 45

визита Марчук отвечал, что прибыл с "официальной миссией". Дипломаты интерпретировали это как достижение договоренности об обмене посольствами. Послы Великобритании и Эфиопии даже предложили помощь в "подыскании здания" для советского посольства в Монровии ⁴⁵ .

Английский текст проекта заявления для печати был вручен Марчуку в президентском дворце 25 февраля всего за час до отлета его самолета в Конакри. Официальный пост Хрущева в документе был указан неправильно - "Председатель Союза Советских Социалистических Республик". Марчук обратил на это внимание начальника бюро информации госдепартамента Моргана. Тот извинился, объяснив ошибку "спешкой при перепечатке", и пообещал внести исправления в свой экземпляр ⁴⁶ .

4 марта 1960 г. в советских центральных газетах было опубликовано "сообщение о предстоящих визитах Председателя Совета Министров СССР Н.С. Хрущева в Либерию и Президента У.В.С. Табмэна в СССР", где, в частности, говорилось, что "даты предстоящих визитов будут согласованы через дипломатические каналы" ⁴⁷ .

Согласованы даты не были, и визиты не состоялись. В августе 1960 г. госсекретарь Граймс в беседе с Председателем Государственного Комитета Совета Министров СССР по культурным связям с зарубежными странами Г.А. Жуковым сообщил, что У. Табмэн "имеет в виду посетить СССР в 1961 г., хотя раньше речь шла о второй половине 1960г." ⁴⁸

Не получили сколько-нибудь существенного развития и советско-либерийские отношения в целом. По состоянию на ноябрь 1960 г. II Африканский отдел МИДа констатировал, что "в настоящее время систематического торгового обмена между СССР и Либерией нет. Отсутствует также регулярная связь по культурным вопросам" ⁴⁹ .

Обмен посольствами между СССР и Либерией состоялся только в 1972 г. после смерти У. Табмэна.

В отношениях с Советским Союзом либерийский президент изначально вел игру с целью извлечь для своей страны максимальные выгоды из конфронтации между СССР и США. В эпоху "холодной войны" такую стратегию с большим или меньшим успехом старались реализовать все африканские лидеры. Табмэн, один из самых опытных африканских политиков, провел свою партию очень умело. Он пошел на установление дипломатических отношений с СССР из чисто престижных соображений и при этом не только "не поступился принципами" (проамериканизм, антикоммунизм), но и не взял на себя никаких конкретных обязательств, даже по обмену посольствами.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 В.Н. Fahnbulleh Jr. The Diplomacy of Prejudice: Liberia in International Affairs, 1945-1970. N.Y., 1985, p. 73.

2 Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ), ф. 0105, оп. 2а, п. 1. л. 1.

3 В.Н. Fahnbulleh. Jr. Op. cit? p. 68.

4 АВП РФ, ф. 0105, оп. 1,п. 1,д. 1,л.6.

5 Там же.

6 Там же, л. 12, 18-19.

7 Там же, л. 13-14.

8 А. Малик - советский дипломат, в 1947 г. занимал пост заместителя министра иностранных дел.

9 АВП РФ, ф. 0105, оп. 1, п. 1, д. 1, л. 11.

10 Там же, л. 8-9.

11 Там же, л. 8.

12 Там же.

12а АВП РФ, ф. 0431/1. оп. 1, п. 5, д. 33, л. 8.

стр. 46

13 Там же, л. 16.

14 В.Н. Fahnbulleh Jr. Ор. cit., p. 73-74.

15 АВП РФ. ф. 0105, оп. 2a, п. 1, д. 1, л.2.

16 Там же, оп. 1, п. 1, д. 1. л. 4.

17 В.В. Егоров. Либерия после второй мировой войны (1945-1962 гг.). М., 1963.

18 АВП РФ, ф.0105, оп. 3, п. 1,д. 1.Л.20.

19 Там же, л. 12-13.

20 Там же, л. 21-23.

21 Там же, л. 23.

22 Там же, л. 24.

23 Цит. по: В.Н. Fahnbulleh Jr. Ор. cit., p. 59.

24 АВП РФ, ф. 0105, оп. 2, п. 1, д. 2, л. 6.

25 Там же, оп. 3, п. 1, д. 1, л. 14, 15.

26 Там же, л. 26.

27 Там же.

28 Там же, л.27.

29 Там же.

30 Там же, л. 17, 18.

31 В то время Председатель Президиума Верховного Совета СССР.

32 АВП РФ, ф. 0105, оп. 3, п. 1, д. 1, л.28.

33 Там же, оп.6, п.1, д. 2, л. 15.

34 Там же, оп.7, п.1, д.2, л.21.

35 Там же, оп.3, п.1, д. 1, л. 2-3.

36 Там же, л. 35, 39-40.

37 Там же, оп. 6, п.1, д.2, л.1-2.

38 Там же, л. 7, 9, 10.

39 Там же, оп. 7, п. 1, д. 2, л. 1.

40 Там же, л. 1,2.

41 Там же, л. 12.

42 Там же, л. 7, 8.

43 Там же, л.15.

44 Там же, л. 11.

45 Там же, л.12.

46 Там же, л. 11, 16.

47 СССР и страны Африки 1946-1962 гг. Документы и материалы. Т. 1 (1946 - сентябрь 1960 г.). М., 1963, с.533.

48 АВП РФ, ф. 0105, оп. 7, п. 1, д. 2, л. 20.

49 Там же, л. 22.

Постоянный адрес данной публикации: