Libmonster ID: RU-17589
Автор(ы) публикации: Т. М. СИМОНОВА

Политическая деятельность и публицистическое наследие Дмитрия Владимировича Философова (1872 - 1940) привлекает все большее внимание отечественных и зарубежных исследователей (см., например [1]), издана часть его литературного и публицистического наследия [2]. Освещены различные аспекты жизни и деятельности талантливого исследователя русской и мировой культуры. Критик, публицист, редактор, он оставил заметный след в культуре, общественной и политической жизни русской эмиграции в Польше в межвоенный период. Рассмотрению ключевых аспектов его мировоззренческой концепции и некоторых сторон его общественной и политической деятельности в польский период посвящена эта статья.

Философов родился в семье первого военного прокурора России В. Д. Философова (1820 - 1894) и общественной деятельницы А. П. Дягилевой (1837 - 1912). Род Философовых происходил от Марка Македонина Философа, который прибыл в Россию при Владимире Святом вместе с греческими послами после крещения Руси. Семья Философовых сохранила глубокие религиозные традиции, которые Дмитрий воспринял - он был глубоко верующим человеком, вырос в атмосфере глубокого уважения к русской и мировой культуре.

Со времен Петра I роду Философовых принадлежало имение в Псковской губернии, в 60-ти верстах от Михайловского, имения А. С. Пушкина. В дневнике отца однажды Дмитрий обнаружил запись от 13 ноября 1838 г. о том, что их род "перероднился со всеми псковскими помещиками". Одним из самых светлых воспоминаний своего детства он называл "длинные вечера в селе Богдановском, когда приезжали, конечно, с ночевкой, приятели и родственники отца". Иногда в этих вечерах принимал участие и сын великого поэта Григорий Александрович Пушкин. "Яростный охотник, он почти безвыездно жил в Михайловском" [3. С. 122]. Мать Дмитрия, Анна Павловна, стояла у истоков женского движения в России, была в числе учредителей Высших (Бестужевских) курсов в 1878 г. Однажды, в год основания курсов, присутствуя на традиционном чае в числе студенческой делегации у ректора Петербургского университета А. Бекетова (деда Александра Блока), она участвовала в обсуждении вопроса о независимости Польши как о первоочередной задаче свободной России [4. С. 157].


Симонова Татьяна Михайловна - канд. ист. наук, ведущий научный сотрудник Института военной истории.

стр. 53


Частную гимназию К. И. Мая в Петербурге Дмитрий окончил в 1882 г. Вместе с друзьями детства и одноклассниками - А. Н. Бенуа, К. А. Сомовым, В. Ф. Нувель, поступил на юридический факультет Петербургского университета. После успешного его окончания был оставлен на кафедре государственного права, затем стажировался в Гейдельбергском университете. Но карьера юриста его не привлекла, Философов стал пробовать себя в публицистике. С 1897 г. стали появляться его статьи в "Северном вестнике", "Образовании", "Журнале министерства юстиции", "Трудовой помощи". Спустя два года с двоюродным братом С. П. Дягилевым он организовал кружок "Мир искусства", в котором редактировал литературный отдел одноименного журнала (1899 - 1904).

В начале XX в. Философов встал во главе Религиозно-философского общества и активно включился в его работу в поисках диалога между духовенством и интеллигенцией. В период 1903 - 1904 гг. принимал участие в издании религиозно-философского журнала "Новый путь". Бывал на "средах" поэта и ученого Вяч. И. Иванова, где выражал идеи "мистического анархизма" [3. С. 7]. Затем на почве интереса к религиозно-философской тематике сблизился с Д. С. Мережковским и З. Н. Гиппиус. В качестве специального корреспондента левокадетской газеты "Страна" в феврале 1906 г. вместе с ними выехал в Париж. В этот период много публиковался в кадетской газете "Товарищ", а с марта 1906 г. стал работать корреспондентом "Страны" в Париже, где познакомился с Б. В. Савинковым и И. И. Фондаминским [5. С. 189].

Важнейшим вопросом в жизни и творчестве Философова был вопрос о соотношении светского и церковного в современной жизни и государстве. Идею эволюции христианства и его догматического развития в новых исторических условиях он обосновал на исходе первой русской революции - в 1907 г. в статье "Царь - Папа". Философов сделал для себя вывод о том, что и на Западе (на примере Франции), и в России нации в переживаемый момент стремятся к "светскому и гуманному государству". Именно эта тяга, по мысли Философова, влекла за собой неизбежность отрицания любой автократии - светской или церковной, независимо от того, исходит она от Папы (Римского) или православного царя [6. С. 63]. Единственным путем развития России ("прогресса" - по авторской терминологии) мог быть только путь западной цивилизации. Поэтому для реализации в России идеи республики будет неизбежным заимствование у Европы "механизма ее государственности", т.е. республиканского правления.

Как и его соратники по парижскому периоду, - Мережковский и Гиппиус, - Философов разрабатывал и обосновывал тезис о необходимости отделения православной церкви от государства. Основой его концепции был тезис о православии как о сдерживающем факторе для развития молодой русской цивилизации. В России, по мнению автора, сложилась уникальная ситуация, когда со времен Петра I самодержавие "подчинило себе церковь", но одновременно стало ее рабом. Но "просвещенный деспотизм" Петра I поднял Россию на новый уровень "цивилизации", т.е. "вывел Россию за пределы православия" [6. С. 89].

Но и церковь, подчинившись императорской власти, по мнению Философова, начала умирать, перестала выражать чаяния русского народа. "Историческая эволюция народов, - утверждал Философов, - совершается независимо от церкви", которая отстранилась от решения вопросов, связанных с построением государства - "земным, атеистическим, человеческим идеалом" [6. С. 83]. Поэтому православная церковь должна быть отделена от государства. В надежде на изменения в результате революции 1905 - 1907 гг., смысл которых автор ви-

стр. 54


дел в свержении самодержавия и устранении православия, заканчивал он свой весьма противоречивый опус. Однако, даже соглашаясь с необходимостью атеистической революции, Философов оставался глубоко верующим человеком, ожидая "освобождения от ярма исторической церкви" и открытия новых "путей, ведущих к Богу" [6. С. 102]. Альтернативу, по его мнению, угасающему православию он видел в этот период в единой вселенской церкви и католическом модернизме.

Пережив первую русскую революцию вдалеке от России и убедившись, что она не оправдала надежд на социальные изменения в стране, в июле 1908 г. Философов вернулся в Петербург. Он много публиковался в кадетских "Слове" и "Речи", издал несколько сборников статей по религиозной тематике, вопросам искусства и литературы. Оставался убежденным сторонником западного пути развития культуры России в направлении "просвещения, знания, уважения к личности и труду" в русле "вечно развивающегося вселенского христианства". Именно его Философов противопоставлял "чужеземному, заносному сплаву Византии и Золотой Орды", - православию. В этой чуждости религиозных заимствований русскому национальному духу он видел причину формирования в Московской Руси "окаменевшего костяка" церковного быта и того, что русская интеллигенция предпочла вовсе "потерять свое национальное лицо" [3. С. 20]. "Развитие славянской души", по его мнению, возможно лишь при развитии "души вселенско-христианской", а возрождение русского народа неизбежно будет религиозным или его не будет вообще [3. С. 21].

Высоко оценивая внутренний нравственный уровень русского народа, с горечью он отмечал в эссе "Кто виноват?": "Да, народ дичает. Да, он становится нищим, полу-зверем, полу-человеком. Кроме водки и налогов ему ничего не дают, ...дорогие народу предания уничтожили. Новых не создали" [3. С. 78]. Решение этой проблемы Философов отдавал государственной власти, которая должна будет "наглядно показать, что и без политических "бредней" возможно не только поднять благосостояние народа, но и "зарыть пропасть между дутым богатством казенной мошны и нищенством народа"" [3. С. 74].

Февральскую революцию Философов воспринял как "праздник Воскресения русского народа". Плодотворно работал в кадетской "Речи", много сделал для ее возобновления после закрытия в ноябре 1917 г. [5. С. 190]. Благодаря его усилиям газета выходила до августа 1918 г. под разными названиями: "Наша речь", "Свободная речь", "Век", "Новая речь", "Наш век". Октябрьскую революцию он не принял, в его восприятии она возникла как "безумие, пляска св. Вита" русской души.

Об этом периоде он писал, что год "жил бездвижно в Петрограде", затем в октябре 1918 г. вернулся на службу в Публичную библиотеку. Позже, в 1921 г. в Польше он вспоминал страшные картины 1918 - 1919 гг. Он не мог забыть, как директор библиотеки профессор Радлов, "с желто-синим лицом, с нарывами на руках" из Публичной библиотеки, где мерзли чернила, шел в не отапливаемый университет читать лекции "в темноте и абсолютном холоде". Философов был свидетелем того, как в бывшем музее Александра III от холода "лопались драгоценные иконы, приобретенные у профессора Лихачева", а в Эрмитаже "покрывались плесенью драгоценные южно-русские саркофаги". Вспоминал, как художник Бенуа "с опухшими руками, в драных галошах, с мокрыми ногами" писал ..."историю искусств при свете огарка в холодной кухне", как художник Добужинский радовался, когда ему власти "дадут муки на клейстер" - "все-таки

стр. 55


можно съесть". В этих условиях Философов подготовил к печати неизданные письма И. С. Тургенева. После общественных работ, - писал он, - "дрожа от холода", "перелистываешь драгоценные страницы переписки Тургенева с Антокольским или Мериме" и понимаешь, что они "никому не нужны". "Скольких первоклассных ученых на моих глазах перетаскали из Публичной библиотеки в концентрационные лагеря", их положение большевики "низвели до скотского состояния", лишив людей чувства собственного достоинства, - писал он спустя несколько лет в эмиграции [7].

Увидеть свой труд опубликованным ему не пришлось. Места в большевистской России Философов себе не нашел. 24 декабря 1919 г. вместе с Мережковским, Гиппиус и В. А. Злобиным Философов выехал в приграничную полосу с командировками на руках, "кровью и потом добытыми", "для чтения лекций среди красноармейцев по истории литературы и искусства" [8. С. 159]. 1 января 1920 г. они перешли польскую границу.

В Варшаве Философов встретился с Б. Савинковым и сразу активно включился в политическую деятельность, направленную на организацию русских вооруженных антисоветских формирований на территории Польши по инициативе Ю. Пилсудского. Мережковский и Философов вошли в состав эмигрантского Русского политического комитета (РПК) под руководством Савинкова. Этим, утверждал К. Вендзягольский, они "придали ему (РПК. - Т. С.) не столько политический, сколько общественный вес в польском общественном мнении" [9. С. 168]. Философов стал духовным лидером русской эмиграции в Польше и имел безусловный авторитет не только в русском, но и в польском обществе, особенно в среде польских военных. Он был правой рукой Савинкова, занимая должность товарища председателя РПК в период с июля 1920 г. по август 1921 г. РПК (позже Русский эвакуационный комитет - РЭК) считался ядром будущего русского антибольшевистского правительства. В январе 1921 г. Философов стал начальником общего отдела РЭК, в августе того же года - председателем его Ликвидационной комиссии [10. Д. 135. Л. 19; Д. 132. Л. 1]. Еще осенью 1920 г. под его руководством был создан польский комитет Союза возрождения России (организован в Москве весной 1918 г.). Перед комитетом была поставлена задача возрождения демократической России на основах права наций на самоопределение, будущего федеративного устройства России, признания права крестьян на землю, установления демократических прав и свобод.

После окончания польско-советской войны и неудачного похода на восток на плечи Философова, особенно после выселения савинковцев и Б. Савинкова из Польши в конце октября 1921 г., легла основная тяжесть постоянной работы по решению различных вопросов, связанных с положением интернированных в концентрационные лагеря на территории Польши формирований генералов С. Булак-Балаховича, Б. Пермикина, есаула Яковлева. Организационная работа общего отдела РЭК была направлена, прежде всего, на добывание средств, необходимых для содержания почти 20-тысячной массы интернированных. Именно благодаря усилиям Философова польское правительство ассигновало в марте 1921 г. на нужды РЭК и украинского правительства 50 млн. польских марок. Из них 30 млн. досталось РЭК [10. Д. 131. Л. 5].

Основные контакты с военным руководством Польши и Министерством иностранных дел, в ведение которого польское правительство перевело интернированных в мае 1921 г., также осуществлял Философов [10. Д. 131. Л. 19]. Он работал в тесном контакте с польской "экспозитурой" (разведка и контрраз-

стр. 56


ведка) - 2-ым отделом Генерального штаба польской армии, а также с командованием французской военной миссией в Польше в лице генерала Нисселя. Принимал участие в решении важнейших вопросов - о предотвращении последствий внезапного распоряжения польских властей перевести интернированных в лагерь Тухола, о взаимоотношениях французского Bureau de Renseignements (разведывательного бюро) с Информационным бюро (под руководством Виктора Савинкова) [10. Д. 131. Л. 38] и др. Как самого авторитетного представителя русской эмиграции в Польше, члены Малого совещания РЭК постановили делегировать Философова в Комитет помощи голодающим в России и провести предвыборную агитацию с целью его избрания председателем этого комитета [10. Д. 131. Л. 33].

Философов был автором петиций, воззваний, деклараций РЭК европейским правительствам и государственным деятелям. Есть все основания предполагать, что и программные положения РПК (РЭК) в значительной степени сформулированы Философовым. 28 августа 1921 г., после раскрытия советскими чекистами планов по организации восстания в России, Малое совещание РЭК (Б. Савинков, Д. Философов, Д. Одинец, А. Деренталь, В. Уляницкий, В. Савинков) приняло решение о его ликвидации и введении в действие нового органа - Российского попечительного комитета [10. Д. 131. Л. 39].

Председателем Российского попечительного комитета об эмигрантах в Польше (РПК), занимавшегося делами всех русских, с 9 августа стал В. В. Уляницкий, но неформальным лидером оставался Философов. Именно на его имя Уляницкий составлял отчеты о деятельности комитета (см., например, [11. Д. 94. Л. 2 - 2об]. Под выписками из протоколов заседаний РПК (РЭК) практически всегда стояла подпись Философова. Несколько раз он лично посещал лагеря, в том числе - лагерь Тухола, куда все интернированные, кроме казаков, были перемещены в первой половине сентября 1921 г. По поводу их тяжелого положения он направлял обращения по разным адресам, в том числе - в Восточный отдел Министерства иностранных дел Польши под руководством М. Шумляковского. В этих ходатайствах содержалась просьба "перевести интернированных в другое место размещения, т.к. в противном случае возможно не только развитие эпидемий, но и смертельный исход для многих". "Насколько тяжелы условия в лагере у города Тухолы, - писал он, - можно судить по тому, что по имеющимся сведениям, во время пребывания там пленных красноармейцев, последних умерло более 20000 человек" [11. Д. 25. Л. 24 - 28]. Впоследствии перед комитетом встала еще одна задача. В условиях колоссального наплыва беженцев из западных и юго-западных областей Советской России в Польшу возникла необходимость в решении значительного количества беженских проблем: правовых, материальных, образовательных и пр. [12. С. 256 - 258] После заключения Рижского мира в марте 1921 г. перед русским беженством и эмиграцией в Польше особенно остро встала проблема правовой, профессиональной и социальной адаптации. Польская государственная власть уже не видела в ней ту потенциальную силу, на которую она могла бы рассчитывать в военной или дипломатической борьбе с Советской Россией. Последователи монархического направления в русской эмиграции частично выехали из страны сами, частично несколькими партиями в течение 1921 - 1925 гг. были выдворены.

В этот период Философов работал в газете "Свобода" (с ноября 1921 г. по апрель 1932 г. - "За свободу"). С момента создания в июле 1920 г. Философов был ее бессменным главным редактором. В период вооруженной борьбы и ор-

стр. 57


ганизации повстанческого движения на пограничье с Советской Россией - до выселения группы Савинкова газета выполняла информационно-пропагандистскую задачу.

В феврале 1921 г. он констатировал в одной из передовиц: "Период вооруженной борьбы закончился неудачей". В новых условиях главный редактор поставил перед российским беженством и эмиграцией задачу "объединения не на основе общей ненависти к большевикам, но на основе любви, общей положительной программы". Неудачи периода вооруженной борьбы с особой остротой поставили перед россиянами на чужбине задачу "культурного воспитания русской эмиграции" и "сохранения тесной связи с наиболее здоровой и жизненно крепкой частью русского народа - крестьянством".

Целью беженства и эмиграции Философов считал строительство третьей России, которая будет великой, независимо от территории. Необходимо было сохранить чувство национальной идентичности, ведь "величие нации заключается не в территориальных расширениях, а в ценности, глубине и возвышенности ее культуры", - заключал Философов. Русская эмиграция не в праве притязать на завоевание русской территории, - доказывал он в "Ответе Бурцеву". Но ее целью остается "совершение революции в России" и "свержение большевистского самодержавия". Главную задачу всего "русского дела" за границей Философов видел в том, "чтобы прислушаться к голосу русских низов и понять, почему они молчали до сих пор", ибо "нельзя начинать с верхов, когда низы безмолвствуют" [13. 1921. 13 II].

Но ради чего Россия при активной работе русской эмиграции должна свергнуть "большевистское самодержавие"? Ответ на этот вопрос, проложивший жесткую разделительную линию во всей русской эмиграции, для Философова был однозначным - ради восстановления демократической России. Он подчеркивал крестьянский характер Февральской революции: именно она "дала крестьянину свободу", - утверждал он в статье "Четыре года. К годовщине Февральской революции", позволила ему почувствовать себя "хозяином русской земли" [13. 1921. 12 III]. Реставрацию царского режима он считал невозможной. Монархисты - "черное воронье в Берлине", по его мнению, пережили свое время. В Советской России главными врагами Философов обозначал большевиков в лице Л. Троцкого и Л. М. Карахана, в то время полномочного представителя РФ в Польше, а в эмиграции - монархические круги, осевшие в Берлине.

До ареста Савинкова и его "покаяния" Философов отстаивал необходимость активного создания единого фронта в русской эмиграции "для подготовки к принятию на себя бремени по энергичному участию в строительстве России по возвращении в нее" [13. 1924. 8 VIII]. "Покаянное письмо" Савинкова, написанное на Лубянке, и признание им советской власти он оценил как измену. Переписка, которую организовали советские чекисты между Савинковым и Философовым (см. [14. С. 100 - 101, 143, 157], редактор газеты комментировал публично на ее страницах. Как известно, Савинков признался Философову, что уже с весны 1923 г. борьбу с большевизмом "считал не только бесполезной, но и ненужной". Он писал о глубоком разочаровании в своей деятельности в Польше, одновременно обвиняя Философова в неискренности и фактическом "неверии в глубине души" в идеалы, с которыми тот выехал из России (Учредительное собрание, земля - крестьянам, большевики - враги народа). "Пора признать советскую власть", - заклинал недавний лидер, - "как я был бы счастлив, если бы вернулись Вы...". Ответ Философова Савинкову со страниц газеты был жест-

стр. 58


ким: "Вы предали не только своих друзей и сотрудников, но и того Савинкова, которому я остался верным" [13. 1925. 22 IV]. Главный редактор газеты "За свободу" был уверен в соглашении Савинкова с большевиками еще до его отъезда в Москву.

Постепенно Философов отошел от руководства РПК и сосредоточился на литературной и редакторской деятельности. Председателем Правления РПК избрали П. Э. Бутенко, который в течение нескольких лет проводил огромную работу по консолидации русской эмиграции и беженства. РПК взял курс на расширение помощи беженцам и эмигрантам и установление связи с провинциальными русскими организациями и артелями рабочих по всей Польше. Отчеты о деятельности РПК регулярно печатались в газете.

В 1920-е годы на страницах русской газеты главный редактор ставил вопросы правового положения россиян, поднимал проблему национальных меньшинств в многонациональной Польше и путей ее решения в Лиге Наций. Проблема беженцев из России, число которых в Польше в некоторые периоды достигало, по данным Лиги Наций, полумиллиона человек [12. С. 262], существенно усложняла жизнь молодой республики. Польские чиновники, преимущественно на местах, не стремились к облегчению их положения. Кроме того, католическая Польша взяла курс на создание автокефальной православной церкви, независимой от Московской патриархии и лояльной государству. В таких условиях проблема организации культурной и общественной жизни, школьного и высшего образования, в целом - сохранения национального облика русской эмиграции и беженства - чрезвычайно заботила ее лидеров.

Важнейшим вопросом для Философова продолжал оставаться вопрос о церкви. До момента создания автокефальной православной русской церкви в Польше в 1925 г. самым актуальным был вопрос о сохранении ее национального облика. Яростный поборник единой вселенской церкви и развития православия по католическому типу, Философов в этот период тем не менее страстно защищал традиционные православные ценности, сохранение которых по его убеждению обеспечило бы духовное выживание русской эмиграции. В этих вопросах он проявлял принципиальность и, в частности, смело выступал против деятельности Польско-русского общества, членами которого были и его соратники, подписавшие вместе с католическими епископами обращение к Папе Римскому о созыве всемирного христианского съезда для борьбы с большевиками. Философов открыто выступил на страницах газеты против "первенствующей роли" католических архиепископов и прелатов. На таких основаниях, - заключал Философов, - "польско-русское единение и польско-русское общество строить нельзя". "Чего же они хотят?, - вопрошал главный редактор, - польско-русского сближения или католизации православных?" [13. 1923. 15 XI].

Но в понимании вопроса о соотношении римско-латинской и византийско-греческой культур; православной, католической и вселенской церквей он оставался последовательным сторонником западничества. Более того, он подчеркивал злободневность идей Вл. Соловьева о трагичности положения национального православия и неизбежности его тяготения к вселенскому католицизму, необходимости активной борьбы, как с эпигонами славянофильства, так и со всеми проявлениями шовинизма.

Вопрос о праве православной церкви в Польше на автокефалию был для государственной власти очень сложным и требовал не только исторического обоснования, но и постоянного наблюдения за ее деятельностью со стороны

стр. 59


спецслужб [15. С. 53]. В этот период подавляющая часть русской эмиграции, как в Польше, так и в Балтийских странах, должна была выработать собственную позицию по отношению к преобразованию епархий Московского патриархата в автокефальные поместные православные церкви, их взаимоотношений с Московской патриархией, а последней - с советской властью. Философов приветствовал введение автокефалии православной церкви в Польше, но постоянно обращал внимание на недостаточную ее поддержку со стороны государственной власти.

"Мы вступили в полосу автокефализма, - писал он в феврале 1925 г., - поэтому для спасения православия нужно усиленно и дружно работать в пределах своих автокефалий", чтобы "восстановить соборность", "вселенскую связь" между разрозненными автокефальными церквями. "Русским эмигрантам, - напоминал он, - следует постоянно помнить, что пока не будет разрушен большевистский Карфаген, их национальная религиозная святыня не может быть восстановлена" [13. 1925. 7 II]. В то же время в газете регулярно помещалась хроника событий по реквизиции и ревиндикации православных церковных земель и имущества, закрытия православных храмов и приходов (особенно - на территории так называемых восточных крессов), перевода их в католические костелы. Постоянной темой газеты были зачастую драматические судьбы православных священников и их семей в Польше. Главную опасность для русской культуры в эмиграции и православия Философов видел в "громадной работе католической пропаганды" в Польше, которая имела, по его наблюдениям, своей целью "работу по его разложению и уничтожению".

Одним из важнейших в эмигрантской литературе был вопрос о положении национальных меньшинств, чрезвычайно актуальный для многонациональной Польской республики. 28 июня 1919 г. Совет четырех предложил Польше - первому из вновь образованных государств в рамках Версальской системы, - подписать договор о гарантии их прав. После Рижского мира в результате территориальных приобретений (Западные Белоруссия и Украина) в состав Польши вошло почти 3.5 млн. [16; 17. N 1. S 95], в том числе более 1 млн. русских и более 4 млн. православных [18. С. 5 - 6]. В восточной части Польши (восточных кресах) исполнение положения договора о гарантии прав нацменьшинств в Польше проходило со значительными осложнениями. В поле зрения главного редактора русской газеты были проблемы не только русского, но и белорусского, украинского, еврейского, немецкого и других нацменьшинств. "Дело борьбы за русское национальное меньшинство в Польше" он считал "не только местным, маленьким делом". "Это есть работа во имя идеалов всемирной культуры, во имя умиротворения послевоенного мира", - подчеркивал Философов [13. 1925. 181].

Так называемый еврейский вопрос Философов рассматривал в контексте мировой цивилизации и взаимосвязи и взаимообогащения культур. В одной из статей об очередной заслуживающей внимания театральной постановке он писал: "Так же, как красоту своего языка, богатство его познаешь, изучив чужой язык, так же и мы, христиане, непрестанно делая злое пред очами Господа, познаем внутреннюю красоту своей религии, поняв истоки ее, религию Израиля. Слишком легко мы забываем, что как бы половина религиозных сокровищ у нас с евреями общая, и что Иисус из Назарета переживал ту же трагедию, что и всякий современный благочестивый еврей" [13. 1925. 5 VI].

стр. 60


Ситуация для русского национального меньшинства в Польше осложнялась тем, что значительная часть польских государственных и партийных деятелей публично отказывала ему в существовании. В материалах официальной государственной переписи, проведенной в 1921 г., графа "русские" отсутствовала. В связи с русским Учительским съездом в апреле 1925 г. заместитель премьер-министра и председатель секции политического комитета Совета министров по делам национальных меньшинств Ст. Тугутт заявил: "Русские в Польше не представляют собой национального меньшинства, и они не должны притязать на то, чтобы иметь права, равные с народностями, имеющими соответствующую территорию" [13. 1925. 16 IV]. Эта полуофициальная государственная установка чрезвычайно осложняла правовое, экономическое, социальное положение русских эмигрантов и беженцев, а также русских на присоединенных территориях. Их положение в Польше было принято сравнивать с положением на фронте - на передовой, в отличие, например, от положения русской эмиграции в Чехословакии, где она чувствовала себя, как "в глубоком тылу".

В связи с этим значительное внимание русская газета уделяла проблеме соотношения русской и польской культур, знакомила читателей с лучшими достижениями польской культуры. Искреннее уважение проявлялось в статьях главного редактора к "польской, славянской душе со всеми ее духовными возможностями" - "ее сложная простота, целомудренная стыдливость, ее страдания..." [13. 1925. 8 III]. В статье "На страже русской культуры" под псевдонимом "Наблюдатель" он призвал "хранить лучшие заветы русской культуры.., с ее почетным знаменем в руках вступить в общение с представителями культуры польской". Утверждал, что польская культура, достигшая "большой высоты, сохранила свой индивидуальный облик, ...и достойна самого глубокого изучения".

Философов всегда подчеркивал необходимость установления прочной связи русской эмиграции с Польшей, ее традициями и культурой. Польская интеллектуальная элита относилась к нему с глубоким уважением. М. Домбровская характеризовала его как глубокого знатока творчества столпов польской литературы (А. Мицкевича, Ю. Словацкого, Ст. Жеромского), "европейца, либерала, прекрасного писателя и независимого человека" [19. Т. 2. S. 83]. Философов сблизился с кругом писателей и поэтов Польши, группировавшихся вокруг журнала "Wiadomosci literackie" - одного из самых популярных еженедельников в межвоенной Польше. Позже Философов поместил в нем эссе о Розанове, некролог Арцыбашеву, статью о проявлении антисемитизма в период съезда писателей в Познани и другие (см. [20. S. 321].

Вместе с тем Философов не уклонялся от публичных дискуссий с польскими журналистами и общественными деятелями националистической ориентации. В так называемом "русском" вопросе и в вопросе о польско-русском сближении он выделял важнейший момент: необходимость улучшения общих условий пребывания русских эмигрантов в Польше и поддержку их культурно-просветительной работы. Бурю негативных откликов этих польских изданий вызвала позиция главного редактора русской газеты, сформулированная им в ответ на очередное выселение русских эмигрантов из страны. "Нельзя не протестовать, - писал он, - когда на русских, как из рога изобилия, сыпется целый ряд арестов по обвинению в шпионаже, когда виднейших представителей привлекают к судебной ответственности, нещадно штрафуют" [13. 1925. 24 III]. В связи с этим заявлением "националистическая "Газета Варшавска" в крайнем раздражении" посоветовала Философову "держать язык за зубами, ибо его статьи пи-

стр. 61


шутся таким образом, будто он старается утвердить Министерство просвещения в том убеждении, что оно поступило правильно, начав преследования против Русской академической группы".

Что же произошло? В 1923 г. польское Министерство выдало представление на возбуждение уголовного дела в отношении группы русских эмигрантов и граждан Польши, - сотрудников Русской академической группы. Эта группа предприняла меры по легализации свидетельств об окончании академических курсов с целью поступления русской молодежи в вузы республики. Подобная практика признания "академических аттестатов" достаточными для поступления в вузы существовала во всех странах расселения русских эмигрантов. Но в Польше деятельность Академической группы была признана противоправной. Процесс по уголовному делу в отношении ее членов длился до марта 1925 г., когда был предъявлен обвинительный акт. Посредником между обвиняемыми и Министерством народного просвещения стал профессор Варшавского университета Л. Петражицкий, и после майского переворота Ю. Пилсудского члены группы были полностью оправданы. Однако русские "академические аттестаты" так и не были признаны достаточными для поступления в польские вузы.

В первой половине 1926 г., в период подготовки польского общественного мнения к военному государственному перевороту Ю. Пилсудского Философов, который, несомненно, был в курсе его планов, поднял ряд важнейших проблем для русского национального меньшинства. Это было связано с разработкой нового подхода к проблеме национальных меньшинств в Польше, численность которых достигала 31.1% населения, проживавшего примерно на 50% территории страны [21. S. 22 - 25]. В середине апреля специальная организация - Институт исследования национальных проблем1, начал систематическую научную работу по изучению этого вопроса. В статье "Благое начинание" Философов сообщил о новых целях Института и его программе: "посильное влияние на польское общественное мнение в духе современного понимания вопроса о польских меньшинствах и их роли в строительстве польского государства". Председателем правления Института стал Ст. Тугутт. Активную роль в формировании направлений деятельности Института стал играть Т. Голувко, который, по словам главного редактора русской газеты, "один имел мужество сказать, что в Польше существует русское национальное меньшинство" [13. 1926. 16 IV]. Т. Голувко, в свою очередь, со страниц русской газеты приветствовал создание Русского национального объединения (РНО) в первой половине мая 1926 г. Эта "легальная и национально-политическая организация, - по его убеждению, - позволила бы определить, что русское национальное меньшинство представляет в политическом отношении" [13. 1926. 7 V]. Сторонники Пилсудского предполагали создание выборного блока левицы (левых партий), в котором должно было быть отведено место для демократических элементов национальных меньшинств.

Майский переворот 1926 г. Философов, как и польская интеллигенция его круга общения, принял с надеждой на изменение ситуации в стране. М. Домбровская, опекавшая Философова на протяжении всей его жизни в Польше, воодушевленно записала в дневнике: "Были созданы условия для новой жиз-


1 Институт исследования национальных проблем был создан в 1921 г. по инициативе группы соратников Ю. Пилсудского: Т. Голувко, С. Поснера, Ст. Тугутта, Л. Кшивицкого и др. Активную деятельность в работе Института и издании его печатного органа принимал видный историк М. Хандельсман.

стр. 62


ни...2. "Пора проснуться", - вторил ей Философов в одной из статей в майские дни, - от самих нацменьшинств зависит, смогут ли они воспользоваться сложившейся конъюнктурой: "содействуя оздоровлению политической жизни страны, содействуя всеобщему успокоению, вместе с тем выработать планомерную, легальную программу реально воплотимых требований и пожеланий". Перед русским национальным меньшинством встала особенно ответственная задача: в рамках РНО и другой русской организации - Русского благотворительного общества, сорганизоваться в "одно целое с общей культурно-политической программой" [13. 1926. 23 V].

Страстно призывал Философов русских в Польше преодолеть состояние толстовского "неделания", не жить по правилу "моя хата с краю", взывал к гражданскому мужеству, особенно накануне выборов в Сейм. Однако предпринимаемые усилия по консолидации сил наталкивались на инертность русского меньшинства и на стойкое сопротивление государственных структур Польши каким-либо переменам. Лишь в 1927 г. благодаря позиции выдающегося польского историка М. Хандельсмана в печатном издании Института исследования национальных проблем были выделены специальные разделы, в которых размещалась информация о важнейших событиях в жизни нацменьшинств и их организаций, в том числе - русского (см. [22. С. 107; 17. 1927. N 2. S. 180].

Первый этап адаптации русской эмиграции первой волны закончился в 1928 г. международной конференцией по проблеме русских и армянских беженцев в Женеве 30 июня [23. С. 12 - 13]. Представители стран расселения заключили Соглашение о юридическом статусе беженцев. Главной целью этого документа было урегулирование их правового положения, однако Польша не признала первый пункт Соглашения, в котором предусматривалось создание в странах пребывания своего рода консульских учреждений, представлявших интересы беженцев, под покровительством Международного бюро труда. До 1929 г., когда в Польше были введены нансеновские паспорта сроком на два года, русские беженцы оставались без своего официального представительства и без единообразных документов, удостоверяющих личность [12. С. 265]. Если нансеновский заграничный паспорт выдавали, то он был только в один конец, по существу, это была форма высылки из страны. Надежды Философова на кардинальное изменение ситуации в новых условиях не оправдались.

Государственная политика в отношении инакомыслящих (по подозрению либо в монархизме, либо в большевизме) оставалась жесткой. Высылки из страны по официальной версии - за злоупотребление правом убежища, практиковались регулярно. По поводу очередной репрессивной меры в отношении русских беженцев Философов с горечью констатировал: "Мы безподданные безгосударственники, что признает и польское правительство, ...Да, мы бесправны. С нами можно делать все, что угодно... Мы видим полное равнодушие польского общественного мнения" [13. 1928. 5 VIII].

Иван Бунин во Франции высказался однажды: "Мы не в изгнании, мы - в послании". Так же воспринимал Философов свое место и роль в эмиграции. В реплике по поводу Русского съезда в Белграде в 1928 г. он так обосновывал главную цель своей деятельности: "Чем сильнее презрение к русской эмиграции, ...тем настойчивее голоса, требующие от нас отказа от нашего националь-


2 В 1943 г. М. Домбровская напротив этих строк приписала: "Боже, какой ошибкой оказалась эта вера..." [19. Т. 1. S. 180].

стр. 63


ного лица, тем тверже мы должны стоять на своем посту, охраняя неприкосновенность великих духовных ценностей, которые мы вывезли из России. На нас, эмигрантах, лежит почетная обязанность передать эти ценности грядущей, свободной России" [13. 1928. 6 X].

Огромную роль в пропаганде русского литературного наследия и в культурном сплочении эмиграции сыграло Литературное приложение к газете "За свободу", которое стало регулярно появляться с сентября 1925 г. Его авторами были И. Шмелев, Д. Мережковский, З. Гиппиус и многие другие русские эмигрантские и советские писатели. В приложении помещались статьи о русских классиках и современниках. В том же году Философов ввел новые авторские рубрики: "Заметки старого театрала" и "Заметки старого читателя".

В жизни русских эмигрантов с конца 1920-х годов произошли значительные перемены в связи с изменением советско-польских отношений. После убийства полномочного представителя СССР П. Л. Войкова в 1927 г. якобы русским эмигрантом-монархистом Ковердой3 польское правительство пошло на заключение с СССР двустороннего гарантийного договора и торгового соглашения. Польские власти ликвидировали Русский комитет, а его председателя - В. И. Семенова - под предлогом монархической и прогерманской деятельности выслали из страны. Все русские организации были поставлены под гласный и негласный контроль со стороны польской полиции и "экспозитуры" [12. С. 265]. Одновременно на новый уровень было выведено негласное спонсирование национальной (татарской, грузинской, северокавказской, азербайджанской и др.) эмиграции из России, как в Польше, так и в европейских странах [24]. Есть все основания полагать, что убийство Войкова в первую очередь оказалось выгодно советской стороне. В июле 1927 г. Г. В. Чичерин сообщал И. Сталину: "Мы будем считать себя удовлетворенными, если Польпра (польское правительство. - Т. С.) примет решения и произведет некоторые акты против белогвардейских эмигрантов" [25].

В этот период расширились культурные связи с русскими эмигрантами из других стран. В Варшаву с концертной программой прибыл Ф. Шаляпин, на гастроли приезжали А. Вертинский, О. Плевицкая, И. Северянин, И. Стравинский и др. Расширились контакты с советскими писателями. Наряду с этим усилилось и наблюдение за иностранцами, пребывающими в Польшу с целью заработка, - так в новых политических условиях Министерство внутренних дел стало именовать эмигрантов, для которых вводились дополнительные визы. Все, кто не получал их по каким-либо причинам, подвергались наказаниям. Право выдавать удостоверения личности (вместо паспортов) и свидетельствовать принадлежность к польскому гражданству было передано органам местного самоуправления, это повлекло за собой увеличение гербового сбора и различные злоупотребления.

В 1930 г. Ю. Пилсудский распустил Сейм, организовал новые выборы, встал во главе правительства. 11 послов Сейма от оппозиционных партий были арестованы. В стране усилилась цензура. Официальная политика в отношении прав национальных меньшинств, прежде всего - русского, также претерпела существенные изменения. В сентябре 1930 г. министр иностранных дел А. Залесский на заседании очередной комиссии Общественного собрания Лиги Наций


3 Борис Коверда, белорус, 19-летний юноша, сын редактора и публициста Э. Коверды, имел польское гражданство. Его отец с начала 1920-х годов примыкал к РПК Б. Савинкова.

стр. 64


заявил решительный протест против создания в ее структуре специальной комиссии по делам национальных меньшинств. Средства массовой информации разместили на своих страницах его предупреждение, произнесенное на том же заседании: "Национальные меньшинства должны остерегаться искать помощи за пределами своих государств, т.к. обращение к этой помощи не улучшит, а, наоборот, может ухудшить положение этих меньшинств" [13. 1930. 22 IX].

Главный редактор и его газета вплотную столкнулись с нарастающими проблемами. Осенью 1930 г. ему пришлось отправиться на лечение в санаторий в Тешинской Силезии, в газете было помещено краткое сообщение: "6.08. Дмитрий Владимирович Философов выехал в санаторию д-ра Чопа для лечения болезни сердца" [13. 1930. 7 VIII]. Накануне отъезда он, в составе группы лидеров русской эмиграции в Польше, закончил работу над уставом новой русской организации - Российского общественного комитета (РОК), объединившего в своих рядах русских политических эмигрантов. РОК поставил перед собой задачу защиты правовых, исповедных, культурных и просветительных интересов эмигрантов на территории всей Польши, целью этой организации была заявлена "совместная работа для освобождения Родины от коммунистического ига" [13. 1930. 1 XI]. В специальном обращении к зарубежной России РОК выразил надежду на поддержку и призвал объявить 9 ноября "Днем непримиримости" как годовщину "захвата власти большевиками". Устав новой организации и Распоряжение Министерства внутренних дел об усилении наблюдения за иностранцами были утверждены в один день - 8 августа 1930 г.

В этот период Философов в своих публикациях и редакционных статьях начинает развивать идею "активизма", как "осознание ответственности (непримиримости) и решительного осуждения борьбы с большевиками" "по линии наименьшего сопротивления". "Сколько русских людей "заснуло от печали" подобно ученикам господним во время страшного моления о чаше на горе Елеонской, сколько их забыло русский язык... Непримиримость должна войти в плоть и кровь всякого эмигранта, как руководящее начало его жизни, его быта", - призывал он своих читателей. Характеризуя состояние русской эмиграции в период неизбежной смены поколений, главный редактор обращался к библейским примерам. "Каждый из нас в отдельности мал и ничтожен, у каждого из нас в отдельности могут опуститься руки, - писал он, - как у Моисея, ослабевшего на вершине холма в период битвы израильтян с амаликитянами, когда его воздетые руки до восхождения солнца поддерживали Ор и Аарон" [13. 1930. 7 XI].

Философов взывал к историческим примерам "здорового активизма", самым выразительным из которых, по его убеждению, была польская эмиграция, сформировавшаяся в мире после подавления восстания 1830 г. Именно это событие породило "поэтов-пророков" (Мицкевича, Словацкого, Красиньского). В сознании польского народа, находясь вне пределов родины, они смогли создать "землю обетованную", "были основоположниками того здорового, героического активизма, который, наконец, одержал победу в ноябре 1918 г." "Живым воплощением" польского активизма Философов считал маршала Пилсудского [13. 1930.29X1].

Второй отдел польского Генштаба Польши (экспозитура) содержал Философова в качестве независимого эксперта. На издательскую деятельность он получал дотации от польского правительства, которые существенно сократились после подписания договора о ненападении Польши с Советской Россией в июле

стр. 65


1932 г. сроком на три года, что усугубило положение русских политических эмигрантов.

С отставкой министра иностранных дел А. Залесского и назначением на этот пост Ю. Бека сменился внешнеполитический курс Польши. Газета "За свободу" была закрыта. В одном из последних номеров Философов сравнил себя с "несменным кочегаром на небольшом суденышке" в "неспокойном море". В последнем номере газеты, оглядывая пройденный путь, главный редактор подчеркнул: "Знамени своему газета ни разу не изменила", на нем был начертан лозунг "непримиримость к большевикам и борьба с ними, с их влиянием вне России". Философов призвал к "объединению всех непримиримых кругов эмиграции, к борьбе со всеми видами скрытого и явного соглашательства" [13. 1932. 3 IV].

С апреля 1932 г. по январь 1934 г. Философов был председателем редакционного комитета иллюстрированного ежедневника "Молва", в состав которого вошли представители русской литературной группы "Свой угол": В. В. Брандт, Е. С. Вебер-Хирьякова, С. Л. Войцеховский, Г. Г. Соколов. Новая газета знаменовала собой смену поколений в русской эмиграции. В обращении к читателям Философов подчеркнул преемственность: "Новая газета берет от нас все лучшее, что у нас было, наши заветы, непримиримость и нашу веру в воскресение России". Но в начале 1934 г. и это издание было прекращено. С января 1934 г. польские политики взяли курс на расширение сотрудничества с Германией (была подписана польско-германская декларация о мирном решении споров сроком на 10 лет) на базе антисоветской политики. Были заключены также соглашения с Германией о сотрудничестве в экономической и культурной областях, одновременно был продлен польско-советский договор о ненападении.

В мае 1934 г. совместно с Мережковским и при поддержке пражской группы литераторов и журналистов во главе с А. Л. Бемом, Философов приступил к изданию еженедельника "Меч"4. В первом номере в качестве программной статьи нового издания был помещен доклад Философова на собрании Литературного содружества в марте 1934 г. "От чего зависит возрождение эмиграции?" Новый этап и новые политические условия потребовали нового взгляда на задачи и цели эмигрантской работы. "Злые старички со стажем уходят, ...нельзя требовать от оставшихся в живых, чтобы это поколение помолодело". "Страна под названием "эмигрантское рассеяние", не имевшая ни аппарата управления, ни территории, держится лишь на идее", - утверждал Философов.

В основу идеологической концепции нового направления - активизма, он предлагал заложить "борьбу на широком фронте" на основе внепартийности за новый государственный строй в России. "Большевизм закрепостил живые силы русского народа, - писал Философов, - тем ответственнее роль эмиграции, тем более она должна ценить свободу как условие творчества и борьбы", "пора признать здоровый национализм началом не застоя, а движения". Особенную актуальность эта программа должна приобрести в новых условиях, когда большевистское правительство признано де-юре, вследствие чего на эмиграцию в странах расселения перестают смотреть как на политическую силу, но как на "необходимое зло" и ожидают ассимиляции ее второго поколения. Политиче-


4 В октябре 1934 г. творческий союз Философова и Мережковского распался "вследствие непреодолимых противоречий между Парижем и Варшавой".

стр. 66


екая программа включала три положения: "антикоммунизм, антиматериализм, антимарксизм" [26. 1934. N 1 - 2].

В октябре 1934 г., после трех месяцев работы, Философов сделал печальный вывод о наличии в редколлегии непреодолимых разногласий: "Невозможно впрячь в одну телегу коня и трепетную лань". "Варшава и Прага", нацеленные на активную работу, не смогли найти точек соприкосновения с "Парижем", почти спокойным и благополучным. Призыв к активной позиции в эмиграции не был услышан. В. А. Злобин замечал в это время: "Парижская элита к вопросам общественным охладевает с каждым днем все больше,... другой вопрос на очереди - о праве на личную жизнь, на личное счастье..." [27. С. 189]. Редакция журнала выразила Мережковскому благодарность "за желание помочь". Философов вышел из состава редколлегии, передав политическое руководство журналом молодежи - В. В. Брандту и Г. Г. Соколову. В каждом номере стали появляться его "Письма к неизвестным" программного характера и статьи в качестве рядового сотрудника.

Наиболее важные проблемы современности и эмигрантской жизни не ускользали от внимания Философова. Он предлагал создать Орден бедных рыцарей, в котором объединилась бы молодая элита, посвятившая себя "чему-то более высокому, нежели они сами". В связи с созданием Национального союза нового поколения - новой объединенной эмигрантской организации, и его съездом, "Меч" разместил поздравления от Русского общевоинского союза (РОВС). В качестве наиболее активной группы в эмиграции Философов выделил группу галлиполийцев в РОВС и их печатный орган - "Вестник галлиполийца", предсказывал, что такое "живое обновление не может быть остановлено" [26. 1934. N 3 - 4, 5].

Вопрос о "судьбе православия, о его роли во всемирном христианстве" продолжал оставаться одним из важнейших в самосознании и творчестве Философова. В новых условиях, полагал он, "надлежит образовать единый христианский фронт", в то время как в среде эмиграции - расколы на отдельные христианские церкви и секты, которые заняты "взаимными препирательствами", отношение к православию "мертвенно, нелогично и музейно". "О России же никто не вспомнит, - сокрушался последний рыцарь русской эмиграции, - она в представлении наших штемпелеванных патриотов сводится к великорусскому центру без иноязычных и иноверных, или к всероссийскому парламенту свободомыслящих". Резко обличал "христиан" правого толка, которые "соединяют расовую ненависть с исповеданием христианства", поднимал вопрос об их симпатиях к "германскому новому строю и в частности, к расизму" [26. 1934. N 9 - 10].

В 1934 г. Польшу посетил Геббельс, что вызвало в стране подъем национализма и антисемитизма. В понимании отношения Философова к "новому порядку" в Германии и перемен во внешнеполитическом курсе стран Европы, в частности - Польши, очень важна его статья "Христианство и миф двадцатого столетия". "Отвратительными явлениями", "решительно неприемлемыми для христианского сознания", назвал Философов перемены, происшедшие в Германии. В его понимании большевизм и гитлеризм были явлениями одного порядка: если "большевики приступили к планомерному, упорному и хладнокровному уничтожению буржуазии и интеллигенции - уничтожению физическому, то германские расисты приступили к такому же уничтожению еврейской расы" [26. 1934. N11 - 12].

стр. 67


Бытовые проблемы мало интересовали Философова, жил он очень скромно. М. Домбровская называла его "совершенно нищим", признавалась, что, когда у него не было средств на обед, отдалживала ему 10 - 20 злотых. Она характеризовала его как человека "благородного, честного, доброжелательно настроенного по отношению к Польше", сравнивала его жизнь с жизнью в эмиграции польского мыслителя XVIII в. И. Лелевеля [16. Т. 2. S. 83 - 84]. Польская писательница яростно вступилась за Философова после опубликования его статьи "Мицкевич в Одессе и в Крыму" в "Przeglad Wspolczesny" - статья вызвала жесткую полемику в польских и даже эмигрантских литературных и политических изданиях.

Националистические круги Польши не любили Философова, они ставили ему в упрек то, что он был "у многих на содержании, и совершенно точно - у нас"5. Острый язык и непримиримая позиция по отношению к политике правых, монархических кругов русской эмиграции не прибавляли ему популярности. Проблемы со здоровьем отдалили его от активной публицистической работы. С 1929 г. он стал почетным председателем и принимал регулярное участие в организации и функционировании Литературного содружества в Варшаве. Формально оно было варшавской секцией Союза русских писателей и журналистов в Польше и объединяло все культурные силы варшавской русской колонии [28. С. 243]. В 1934 г. у себя на квартире организовал дискуссионный клуб "Домик в Коломне" (1934 - 1936). Секретарем клуба был русский поэт, а позже - польский писатель Л. Гомолицкий. М. Домбровская записала в дневнике 15 декабря 1934 г.: "Это единственное место в Варшаве, где еще господствует хороший вкус. Главным образом, благодаря пану Дмитрию" [19. Т. 2. S. 82]. 11 собраний состоялось у Философова, на них присутствовал цвет польской интеллигенции, о чем свидетельствует обилие воспоминаний об этом периоде в польской литературе [19; 29]. Философов сумел объединить русских эмигрантских писателей и поэтов двух поколений, элиту польских интеллектуалов, среди которых: М. Домбровская, Ю. Тувим, З. Налковская, супруги М. и Ю. Чапские, великий магистр масонской "Великой ложи Польши" Ст. Стемповский и др. Я. Ивашкевич называл его "другом-москалем".

М. Домбровская задумывалась над профессиональной судьбой Философова, здоровье которого было существенно подорвано: "Лучше всего было бы пану Дмитрию иметь какую-либо независимую должность, и он мог бы там высказываться...", - полагала она. "Но в нынешних условиях, - жестко заключала польская писательница, - всякие правительственные деньги смердят..." [19. Т. 2. S. 83] В политической жизни Польши произошли существенные перемены. В апреле 1935 г. была введена в действие новая Конституция Польской республики, которая установила принцип единовластия с предоставлением диктаторских полномочий президенту. Был поставлен под государственный контроль порядок выдвижения кандидатов в Сейм. После смерти Ю. Пилсудского в мае 1935 г. правительство Польши возглавил генерал М. Зындрам-Косцялковский, с которым русская колония не могла связывать каких-либо надежд на улучшение ситуации.

Вплоть до сентября 1939 г. посол в Сейм от русского меньшинства, старообрядец Б. А. Пимонов, пытался обратить внимание властей на рост в стране


5 Слова принадлежат вице-министру сельского хозяйства Польши Р. Рачиньскому [16. Т. 2. S. 83].

стр. 68


"польского национализма", на попытки русского меньшинства "сочетать сотрудничество с польским народом и государством с сохранением чувства собственного достоинства" [17. 1939. N 1 - 2. S. 123]. Однако государственная политика Польши в отношении русских эмигрантов ужесточилась до предела: отделы Русского национального и молодежного объединений повсеместно закрывались, во многих местностях запретили продажу русских газет, календарей и прочей печатной продукции. Продолжалось закрытие и уничтожение православных церквей. Поколение Ю. Пилсудского, с личностью которого были связаны надежды лидеров русской эмиграции на поддержку в борьбе с большевиками, уходило в политическую тень.

В сентябре 1939 г. супруги Чапские перевезли Философова в санаторий доктора С. Добровольской в Отвоцк, где он скончался 5 августа 1940 г. Погребен на кладбище на Воле в Варшаве. Подготовленная им к печати рукопись сборника произведений (статьи, эссе, обзоры) сгорела в период Варшавского восстания. Философову было посвящено одно из лучших литературных произведений русской эмигрантской литературы первой волны - поэма Л. Гомолицкого "Варшава". Собирательный образ героя поэмы, родившегося в России и сформировавшегося в период "Серебряного века", вобрал в себя судьбы сотен тысяч изгнанников, как и судьбу Дмитрия Философова [26. 1934. N 9 - 10].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Петербургский дневник З. Гиппиус 1914 - 1918. Синяя книга. Белград, 1929; Гомолицкий Л. Литературные собрания // Числа. Париж, 1934. Кн. 10; Злобин В. А. Гиппиус и Философов // Возрождение. Париж, 1958. N 74 - 76; Гиппиус З. Дмитрий Мережковский. Париж, 1951; Wedziagolski K. Pamietniki. Londyn, 1974; Natkowska Z. Dzienniki. Warszawa, 1975; Бенуа А. Мои воспоминания. М., 1990. Кн. 1 - 3; Чуковский К. И. Дневники. 1901 - 1929. М., 1991; Pachmuss T. Intellect and Ideas in Action: Selected Correspondens of Zinaida Hippius. Munchen, 1972; Литературный процесс и русская журналистика конца XIX - начала XX века 1890 - 1904: Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М., 1982; Колоницкий Б. И. А. Ф. Керенский и круг Мережковских // Петроградская интеллигенция в 1917 году. М., Л., 1990; Колоницкий Б. И. А. Ф. Керенский и Мережковские в 1917 году // Литературное обозрение. 1991. N 3; Соболев АЛ. Мережковские в Париже (1906 - 1908) // Лица. Биографический альманах. СПб., 1992. Вып. 1; Matersk W. Tarcza Europy: stosunki polsko-sowieckie 1918 - 1939. Warszawa, 1994; Зенкевич Т. Русская литературная среда в Польше в 1918- 1939 годах // Художественное мышление в литературе XVIII-XX веков. Сб. научн. трудов Калининградского ун-та. Калининград, 1996; Колеров М. А. Не мир, но меч. Русская религиозно-философская печать от "Проблем идеализма" до "Вех". 1902 - 1909. СПб., 1996; Петрова Т. Г. Философов Д. В. // Литературная энциклопедия Русского зарубежья. Писатели Русского зарубежья. М., 1997; Исмагулова Т. Д. Феномен славянского контакта -культурная жизнь русской эмигрантской колонии в Варшаве (1918 - 1939) // Славянские литературы. Культура и фольклор славянских народов. XII международный съезд славистов. Краков, 1998. М., 1998; Мережковский Д. С. Исследования по истории русской мысли. (Studies in Russian intellectual history) М., 1999. Т. 4; Хорев В. А. Имагология и изучение русско-польских литературных связей // Поляки и русские в глазах друг друга. М., 2000; Розинская О. В. Русская литературная эмиграция в Польше. 1920 - 1930 гг. Дисс. ... к.ф.н. М., 2000; Загадки русской культуры. Д. В. Философов. М., 2004; Исмагулова Т. Д. Жители варшавского "Домика в Коломне" (Д. В. Философов и его окружение в конце 1920-х - начале 1930-х годов) // Философовские чтения. Сб. материалов первых Философовских чтений. Псков, 2005.

2. Дневник Д. Философова // Звезда. 1992. N 1, 2, 3; Амфитеатров и Савинков. Переписка 1923 - 1924 // Минувшее. Исторический альманах. М.; СПб., 1993. Вып. 13; Дюррант Дж. С. По материалам архива Д. В. Философова // Лица. Биографический альманах. М.; СПб., 1994. N 5; Критика русского зарубежья. М., 2002. Т. 1.

стр. 69


3. Философов Д. Старое и новое. Сборник статей по вопросам искусства и литературы. М., 1912.

4. Бялокозович Б. Родственность, преемственность, современность. М., 1988.

5. Колоницкий Б. Д. В. Философов и его дневник. Предисловие к Дневнику Философова // Звезда. 1992. N 1.

6. Философов Д. Царь - Папа // Царь и Революция. Париж, 1907.

7. Последние известия. 1921. 26 VI.

8. Мережковский Д. С., Гиппиус З. Н., Философов Д. В., Злобин В. А. Царство Антихриста. Третья и четвертая тысяча. Miinchen, 1922.

9. Вендзягольский К. Савинков // Новый журнал. Нью-Йорк. 1963. N 72.

10. Российский государственный военный архив. Протоколы заседаний Малого совещания РЭК. Ф. 461,Оп. 1.

11. Государственный архив РФ. Ф. 5814. Оп. 1.

12. Симонова Т. М. Специфика правового положения россиян в Польше в 1919 - 1928 гг. // Правовое положение российской эмиграции в 1920 - 1930-е годы. СПб., 2006.

13. За свободу. Варшава.

14. Борис Савинков на Лубянке. Документы. М., 2001.

15. Замойский Я. Е. Русская православная зарубежная церковь. 1928 - 1938. По материалам польских заграничных служб // Новая и новейшая история. 1998. N 1.

16. Информация Статистического комитета // Свобода. 1921. 1 VII.

17. Sprawy narodowosciowe. 1927. R. 1.

18. Лабынцев Ю. А. Всему православному миру. М., 1995.

19. Dqbrowska M. Dzienniki. Warszawa, 1988. Т. 1 - 2.

20. Stanisiawski W. "Rycerz przegranej sprawy"? Kontakty Dymitra Filozofowa z polskimi elitami kulturalnymi // Emigracja rosyjska. Losy i idee. - Lodz, 2002.

21. Mafy rocznik statystyczny. Warszawa, 1938.

22. Губина Т. М. (Симонова). Взгляды М. Хандельсмана по вопросам международных отношений и внешней политики в 20-е - начале 30-х годов / Идейно-политическая борьба в странах Европы и Америки. М., 1988.

23. Бочарова З. С. Деятельность лиги Наций по урегулированию статуса беженцев // Правовое положение российской эмиграции в 1920 - 1930-е годы. СПб., 2006.

24. Симонова Т. М. "Мы бесподданные безгосударственники..." // Родина. 2007. N 2.

25. Архив внешней политики РФ. Ф. 04. Оп. 32. П. 220. Д. 52727. Л. 27.

26. Меч. Варшава.

27. Злобин В. А. Тяжелая душа. М., 2004.

28. Гомолицкий Л. Литературные собрания // Числа. Париж, 1934. Кн. 10.

29. Stempowski J. Domek w Kolomnie // Wiadomosci literackie. 1935. N 12; Kulczyriska-Salomi J. Z dziejow literackiej emigracji rosyjskiej w Warszawie dwudziestolecia // Przeglad humanistyczny. 1993. N 1; Czapski J. Merezkowscy i Filosofow w Polsce // Puis. 1993. N 1.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ДМИТРИЙ-ФИЛОСОФОВ-ПУБЛИЦИСТ-И-ИЗДАТЕЛЬ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Россия ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Т. М. СИМОНОВА, ДМИТРИЙ ФИЛОСОФОВ - ПУБЛИЦИСТ И ИЗДАТЕЛЬ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 27.04.2022. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ДМИТРИЙ-ФИЛОСОФОВ-ПУБЛИЦИСТ-И-ИЗДАТЕЛЬ (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Т. М. СИМОНОВА:

Т. М. СИМОНОВА → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Россия Онлайн
Москва, Россия
215 просмотров рейтинг
27.04.2022 (701 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
7 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ДМИТРИЙ ФИЛОСОФОВ - ПУБЛИЦИСТ И ИЗДАТЕЛЬ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android