Libmonster ID: RU-18688
Автор(ы) публикации: А. ХРЕНКОВ

А. ХРЕНКОВ, Кандидат исторических наук

Едва ли красноармеец Алексей Соколов, тяжело раненный на Карельском перешейке зимой 1939 - 1940 гг. при штурме "линии Маннергейма", мог предполагать, что когда-нибудь его внук будет корпеть в архивах, увлеченно отыскивая подробности биографии этого самого Маннергейма. Впрочем, это, пожалуй, не совсем верно, как раз не "этого самого" - амбициозного и неуступчивого маршала маленькой финской армии, дерзнувшей бросить вызов "великому и ужасному" восточному соседу - а другого, малоизвестного нам Маннергейма, офицера русской гвардии, героя русско-японской войны, разведчика Генштаба, путешественника и исследователя Востока, о котором в Советском Союзе почти ничего не знали, да и в нынешней России практически не знают.

А начиналось все так. Незадолго до окончания русско-японской войны находившийся в действующей армии подполковник Нежинского драгунского полка1 Карл Густав Маннергейм обратился в Генеральный штаб с рапортом, в котором обращал внимание на плохое качество имеющегося в войсках картографического материала, затруднявшее ведение боевых действий, и ходатайствовал о разрешении ему отправиться в рекогносцировочную экспедицию по Южной Монголии и Северо-Западному Китаю2 .

Предложением Маннергейма в Генштабе заинтересовались. Однако ввиду непростой внешнеполитической обстановки, сложившейся к исходу русско-японской войны, военное министерство обратилось в МИД с запросом, не встречается ли со стороны дипломатического ведомства препятствий к таковой командировке. Препятствия встретились: министр иностранных дел граф В. Н. Ламздорф счел момент для командировки Маннергейма не слишком подходящим, в частности, по причине нахождения уже в Китае экспедиции подполковника Новицкого, и высказал мнение, что "слишком частые экспедиции в настоящее время могут возбудить подозрительность китайцев..."3 .

Несмотря на это, об инициативе Маннергейма в Генштабе не забыли. Когда в марте 1906 г. в Петербург приехал известный исследователь и крупный специалист по Китаю француз Поль Пеллио и обратился с просьбой о пропуске его экспедиции в Китай через территорию России, одновременно ходатайствуя о предоставлении ему льгот при транспортировке багажа экспедиции по российским железным дорогам и оказании помощи в формировании и оснащении каравана4 , в российском Генштабе возникла мысль воспользоваться французской экспедицией и включить в нее русского офицера под видом иностранного ученого, по собственной инициативе присоединившегося к экспедиции.

Сообщая графу Ламздорфу о ходатайстве Поля Пеллио, начальник Генштаба генерал Ф. Ф. Палицын отмечал: "При настоящей политике китайского правительства нам особенно важно быть ознакомленными с современным состоянием Небесной Империи, особенно районов ее, примыкающих к русским владениям, например, Западного Китая, где ныне принимается ряд мер для реорганизации вооруженных сил по японскому образцу, для усиления китайской колонизации и вообще для более тесного соединения с Собственным Китаем. // Посему, казалось бы, весьма полезно воспользоваться экспедицией Пеллио, а именно получить согласие французского правительства на включение, негласно, в состав экспедиции одного русского офицера, под видом частного лица, пожелавшего присоединиться к экспедиции для путешествия по Китаю на собственные средства"5 .

Интерес русского Генштаба к Западным районам Китая был тогда вполне понятен. К началу XX в. стало очевидно, что Поднебесная империя находится в состоянии глубочайшего кризиса и что переживающая упадок цинская монархия долго у власти не продержится. В Токио, Лондоне, Париже и Петербурге всерьез рассматривали близкую перспективу политического раскола Китая и его раздела на сферы влияния крупнейших импе-

стр. 44


риалистических держав. Свои интересы имелись в Китае и у царской России. Помимо Маньчжурии, ее интересовали западные районы Китая, Синьцзян или т. н. "Восточный Туркестан", в котором отмечались сильные тенденции к сепаратизму.

В Генштабе вспомнили о предложении Маннергейма, вызвали полковника6 в Петербург, в Главное управление и предложили ему реализовать свой прежний проект, но в более широком масштабе - отправиться в длительную поездку в Китай в составе экспедиции Пеллио. Задачи ставились совершенно конкретные: проникнув под видом ученого-зоолога в Китайский Туркестан, провести на территории края военно-топографические исследования, а именно: разведать наиболее удобные и выгодные пути и направления движения войск на случай возможного вторжения, составить подробные карты дорог и караванных троп. Также ему поручалось собрать возможно подробные сведения об экономических ресурсах края, результатах начатых там военных реформ и настроениях среди тюркоязычных племен, проживавших вдоль границы с Россией. Выбор Ф. Ф. Палицыным кандидатуры полковника Маннергейма, помимо их давнего личного знакомства7 , определялся, возможно, еще и "нерусскостью" барона - ведь от китайцев предполагалось скрыть присутствие в экспедиции офицера русской армии.

В упомянутом письме начальник Генштаба просил МИД "получить разрешение французского правительства на негласное присоединение полковника барона Маннергейма к экспедиции Пеллио". При этом предполагалось, что в случае согласия "французское правительство должно будет получить от китайского посланника в Париже свидетельство для свободного путешествия барона Маннергейма в качестве дополнительного члена экспедиции г. Пеллио"8 . Палицын особо подчеркнул, что "при получении сего свидетельства нужно будет умолчать о чине и национальности барона, чтобы не вызвать впоследствии для экспедиции г. Пеллио, со стороны подозрительных китайских властей, затруднений и вообще недоброжелательства"9 .

Не возражая в принципе против присоединения к экспедиции русского офицера, французы, однако, явно не хотели брать на себя хлопоты, связанные с получением для него разрешения на въезд в Китай, о чем их попросил российский МИД. Не отказывая напрямую, французское внешнеполитическое ведомство выставляло различные отговорки и тянуло время, возможно, чтобы в конце концов заявить, что теперь уже поздно.

Финский господин при французской экспедиции. Предчувствуя такую вероятность, русский посол в Париже А. И. Нелидов предложил иной выход из положения. Понимая нежелание французов брать на себя ответственность за деятельность в составе их экспедиции иностранного подданного, Нелидов предложил получить для Маннергейма разрешение и паспорт через российского посланника в Пекине Покотилова, назвав путешественника в направляемом китайцам ходатайстве "финляндцем, как он и есть"10 . Примерно та же мысль пришла в голову и самому Маннергейму, узнавшему о колебаниях французов. В записке, направленной в начале июня 1906 г. вице-директору Первого департамента МИД И. Я. Коростовцу, Маннергейм сообщал: "С целью придать своему путешествию более научный характер я согласился снимать для Финно-Угорского об-ва... в Гельсингфорсе фотографии, а в некоторых случаях оттиски с памятников с тюркскими надписями. При сем прилагаю рекомендовательные (так в записке. Здесь и далее цитаты приводятся по первоисточнику. - А. Х.) письма, полученные мною от означенного общества, на случай, если они могут оказать пользу для получения разрешения..."11 .

Это был, конечно, не совсем тот вариант, который первоначально задумал генерал Палицын, поскольку Финляндия являлась все же частью Российской империи, хотя и автономной, со своим особым политико-государственным статусом. Однако приходилось все же прибегнуть к посредничеству российского посланника в Пекине и, как не хотел того Палицын, обнаружить тем самым некую заинтересованность России в этой поездке. Хотя в ходатайстве, составленном Покотиловым, естественно, не упоминалось ни о русском подданстве Маннергейма, ни о его офицерском звании.

И все же, по крайней мере, одна задача - не дать повода китайским властям отклонить поездку - этим решалась. В отличие от собственно русских офицеров, которые на рубеже XIX-XX вв. в Китай явно зачастили - редко какой год обходился без поездки очередного русского путешественника в погонах, - финляндские ученые не часто баловали Китай своим вниманием, и риск получить отказ был минимален. И, действительно, проблем не возникло: разрешение и китайский паспорт для Маннергейма были получены без особых хлопот.

Значительно больше проблем оказалось у Маннергейма во взаимоотношениях с французами. Уже на этапе подготовки экспедиции, при определении статуса прикомандированного к ней офицера, между начальником экспедиции и Маннергеймом начали возникать трения. После пересечения русско-китайской

стр. 45


границы эти отношения и вовсе разладились, хотя и при сохранении внешнего декорума. Допускаю, что французам не нравилось соседство русского шпиона. А может быть, проблема заключалась в нежелании Маннергейма во всем подчиняться и полностью зависеть от Пеллио, ведь возложенные на него военным министерством задачи далеко не всегда согласовывались с целями французской экспедиции. Не удивительно, что в Китае пути Пеллио и Маннергейма быстро разошлись (в том числе и буквально).

Француз, надо полагать, вздохнул с облегчением. Он как тот братец-кролик: и "морковку съел" (получил от российских властей все, о чем ходатайствовал, и еще даже сверх того) и "шерстку не подпалил" (благополучно отделался от возможной ответственности перед китайскими властями за навязанного ему члена экспедиции).

Труднее пришлось Маннергейму. Отделившись от экспедиции Пеллио, он остался без вооруженного конвоя, практически один в чужой, суровой по климату и почти безлюдной горной стране, каким в те годы был Синьцзян или, как он тогда назывался, Китайский Туркестан. Но главное, он остался без переводчика, знающего китайский язык.

Однако обо всем по порядку. Пройдя перед путешествием краткосрочные курсы фотографии и топографии при Академии Генштаба, Маннергейм был формально уволен в армейский запас, как это практиковалось при командировании офицеров в подобного рода "научные экспедиции"12 .

Готовясь во время экспедиции много фотографировать, Маннергейм приобрел два фотоаппарата "Кодак" самой последней модели, которыми научился мастерски пользоваться. С теми же педантизмом и тщательностью, отличавшими его во всем, полковник подошел к выбору снаряжения экспедиции, а также разнообразных подарков, без запаса которых путешествие по Востоку представлялось в те времена довольно затруднительным. В подборе подарков его консультировал известный скандинавский путешественник Г. Ю. Рамстедт. По совету последнего, он закупил большое количество перочинных ножей, солнцезащитных очков, компасов, иголок, цветных карандашей, бумаги и конвертов, духов и леденцов (леденцы он, кстати, покупал где только можно, - сам их очень любил). Поля Пеллио Маннергейм попросил купить для него в Париже недорогие часы, маленькие зеркальца, музыкальные шкатулки, цветные открытки с женщинами и даже порнографические открытки.

Учитывая особый характер экспедиции, между военным министерством и МИД была достигнута договоренность о том, что Маннергейму будет разрешено пользоваться услугами дипломатической почты. МИД обязал консулов в Китае и Монголии оказывать Маннергейму всяческое содействие во время его путешествия и разрешать ему "отправлять через посредство любого из них почту и в случае надобности посылки с коллекциями в С.-Петербург"13 , а также пользоваться дипломатическим шифром при передаче срочных сообщений в Генштаб.

Барон ходатайствовал также о выделении в его распоряжение "на все время путешествия" вполне надежного переводчика, "владеющего Китайским, а по возможности и Монгольским языками ..."14 . Однако проблема переводчика оказалась более серьезной. Переводчиков с китайским языком готовили в России немного, преимущественно в языковой школе при российском консульстве в Кульдже. Их остро не хватало, и все выпускники школы были заранее распределены по местам их будущей службы. На запрос Первого департамента МИД российский консул в Кульдже Федоров доносил: "Желаемого переводчика найти здесь невозможно. Консульство само вынуждено обходиться в настоящее время без переводчика, знающего китайский и русский языки. Легче подыскать при содействии генерал-губернатора среди дунган Туркестанского края"15 .

Всадник, скачущий через облака. Выступив в июле из Ташкента, экспедиция в конце августа 1906 г. пересекла русско-китайскую границу и прибыла в крупный приграничный город Кашгар, где Маннергейма должен был ждать паспорт с разрешением на въезд в Поднебесную. Однако оказалось, что необходимые документы, по сведениям, давно отправленные из Пекина, в Кашгар еще не были доставлены16 . Дни шли, а документов все не было. В этой непростой ситуации русский генеральный консул в Кашгаре посоветовал Маннергейму попытаться оформить паспорт у фаньтая17 , заметив при этом барону, что первый слог его фамилии прекрасно подходит в качестве первой части китайского имени. "В китайском языке, - писал Маннергейм, - иероглиф "ма" означает лошадь, с него начинается уважительная форма многих дунганских генералов. По обычаю, китайцы прибавляют еще два слова, чтобы в совокупности они отражали какую-то приятную мысль"18 . После кратких переговоров высокий чиновник изъявил готовность оформить паспорт. Написав первый иероглиф имени, фаньтай, вспоминал впоследствии Маннергейм, "немного подумал, а затем красивой кисточкой добавил два иероглифа к первому "ма". Теперь меня звали Ма-та-хан, что означало "Лошадь, скачущая через облака". Это имя вызывало благожелательную реакцию у тех официальных лиц, которые проверяли мои документы"19 . Самому Маннергейму, заядлому лошаднику, такое имя тоже, наверное, льстило.

"Моим намерением, - писал Маннергейм, - было проехать в Кульджу до наступления зимы, но поскольку меня уверили, что через Тянь-Шань можно перейти и в зимнее время.., то я решил сначала отправиться на юг для более полного ознакомления с Кашгаром - прежде всего с городами в оазисах Яркенд и Хо-тан"20 . Однако по другим сведениям, намерение изменить маршрут возникло у Маннергейма после того, как русский консул в Кашгаре показал полковнику секретные донесения о появлении в тех местах некой таинственной японской экспедиции.

Чтобы проверить эти сведения, Маннергейм двинулся на юго-восток вдоль юго-западной границы пустыни Такла-Макан, по местам, где столетия назад пролегал "Великий шелковый

стр. 46


путь". Пройдя по древней караванной тропе более 500 верст, посетив Яркенд и Хотан, но так и не встретив таинственных японцев, Маннергейм в декабре 1906 г. вернулся в Кашгар.

Конец 1906 - начало 1907 гг. он провел в окрестностях Кашгара, совершая оттуда длительные рекогносцировочные вылазки в разных направлениях и картографируя дороги и караванные тропы. Впоследствии специалисты отмечали потрясающую тщательность его картографических работ. В составленной им серии карт нет ни одного пробела. Нередко он уклонялся далеко в сторону от основного маршрута, чтобы нанести на карту какой-нибудь боковой отрог горного хребта, только ради того, чтобы картографическая серия была полной. С такой же тщательностью он описывал мосты, замерял глубину рек, указывал сезоны наводнений, отмечал, есть ли вблизи мостов леса, чтобы можно было быстро построить новый мост, если потенциальный противник сожжет действующий. Он считал количество домов, скота, лошадей, измерял посевные площади и даже вычислял урожай. Ведь необходимо представлять себе, на какое количество продовольствия и фуража можно рассчитывать наступающим войскам в чужой стране. Он исследовал дороги, по которым можно скрытно подойти к деревням или городам, склоны, укрывшись за которыми можно организовать обстрел или незаметно, без больших людских потерь, подобраться к противнику.

По-видимому, в начале 1907 г. произошло окончательное отделение Маннергейма от экспедиции Пеллио, и он остался без переводчика, о чем он телеграфировал шифром Палицыну21 . Однако Генштаб реальной помощи Маннергейму в этом вопросе оказать не мог. Вскоре Маннергейм все-таки нашел себе переводчика (впоследствии у него их было даже двое) и в начале марта 1907 г. в сопровождении его и двух казаков двинулся из Кашгарии в Кульджу, по пути нанося на карту малоизвестные горные тропы.

Переход через Тянь-Шань оказался на редкость тяжелым. Барон вспоминал, что холод был так силен, что пробирал до костей даже через тулуп. Николай Рерих, проходивший этими местами двадцать лет спустя, писал: "Путь через перевалы может быть очень суров ... мы видели людей, привезенных с перевалов с почерневшими отмороженными ногами, и слышали рассказ, как за год до нас около Кардонга был найден замерзшим целый караван около ста лошадей. Люди были найдены стоящими в жизненных позах, некоторые, приложив руки ко рту, видимо, кричали последний призыв. И действительно, на высотах в морозное утро необычайно быстро наступает охлаждение конечностей"22 .

Во время этого перехода от холода и безводья под бароном пали две лошади и только его верный Филин, не дрогнув, выдержал весь тяжелый путь. И в последующем, на протяжении всей двухлетней экспедиции этот невероятно выносливый конь ни разу не подвел барона. Однако езда на нем по горам, по признанию Маннергейма, требовала от всадника изрядного самообладания и известной отчаянности, поскольку на самых крутых и опасных тропинках Филин имел причуду идти по самому краю скалы, наводя ужас на седока, тщетно старавшегося не смотреть вниз.

Спутников своих барон-аристократ поражал неприхотливостью и умением везде чувствовать себя как дома, даже если приходилось ночевать в таких малоподходящих для этого условиях, как какой-нибудь заброшенный сарайчик без крыши. Общительный и остроумный барон, путешествуя по стране, легко заводил знакомства с военными и высокопоставленными чиновниками. Любопытно, что провинциальные китайские мандарины, безошибочно угадывая в Маннергейме офицера, были порой сами не прочь похвалиться выучкой своих реформируемых на новый лад армейских частей. Маннергейм вспоминал, что один из них до того увлекся обучением своих подчиненных меткости стрельбы, что, помимо солдат гарнизона, обучал стрелять даже своих многочисленных жен, которым велел продемонстрировать свое искусство иностранному гостю.

Тем не менее, общий уровень тогдашней военной подготовки китайских гарнизонов сильного впечатления на Маннергейма не произвел. Повсюду бросались ему в глаза преждевременно состарившиеся лица солдат и явственные признаки опиумокурения. Особое внимание обратил он однажды лишь на то, что солдаты одного из гарнизонов "очень оригинально", по его вы-

стр. 47


ражению, прыгали. Трудно сказать, что имел в виду барон, но, возможно, он наблюдал рукопашную подготовку или то, что мы сейчас называем восточными единоборствами.

Два паспорта для одного "фен куо". Благополучно - хотя и не без потерь для вьючных животных - миновав суровые тянь-шанские перевалы и пройдя более 700 верст на северо-восток, Маннергейм к апрелю 1907 г. добрался до Кульджи, где тамошний русский консул передал Маннергейму давно присланные ему из Пекина китайский паспорт и разрешение на путешествие по Китаю, то есть те самые документы, которые Маннергейм тщетно ждал в Кашгаре. В новом паспорте фамилия Маннергейма выглядела как "Ма-ну-ор-хей-му"23 . И в ряде случаев, вспоминал барон, ему было довольно трудно объяснить китайским официальным лицам, почему финский господин путешествует по их стране с двумя паспортами24 .

Отдохнув краткое время в Кульдже, Маннергейм в начале апреля 1907 г. вновь выступил в путь в направлении на Урумчи, столицу Синьцзяна, куда его маленькая экспедиция прибыла 24 июня 1907 г.25 Отсюда начинался самый трудный участок пути. Вновь нужно было пройти высокогорный массив и несколько раз преодолевать высокие тянь-шанские перевалы, чтобы "нанести на карту некую горную тропу, которая тянулась на сто километров от Тянь-Шаня до города Турфана"26 .

Выйдя из Урумчи, Маннергейм надолго оторвался от цивилизации и от возможности какой бы то ни было связи с Россией, он, как сказали бы подводники, "ушел в автономку". Многие месяцы о нем в Петербурге не было никаких известий. Появились даже слухи о его гибели. В январе 1908 г. генерал М. А. Алексеев, курировавший в Главном управлении Генштаба разведывательные операции, направил в МИД запрос о Маннергейме, сообщая, что последнее полученное Генштабом "донесение из Турфана помечено 12-м сентября 1907 года, после чего никаких известий от него в Главное Управление Генерального Штаба не поступало. // Столь длительная неизвестность относительно судьбы нашей экспедиции весьма озабочивает Начальника Генерального Штаба, а потому я бы был весьма признателен ... за сообщение мне позднейших сведений о местонахождении полковника барона Маннергейма, если бы таковые сведения ... имелись"27 .

В МИДе верных сведений о Маннергейме также не имелось. Вице-директор первого департамента А. А. Нератов сообщил генералу Алексееву лишь то, что по сведениям из частного источника, а именно от барона Гойнингена-Гюне, состоящего в приятельских отношениях с Маннергеймом, известно, что скорое прибытие путешественника якобы ожидается в Пекине28 . Однако ни через месяц, ни через два Маннергейм в Пекине не объявился. В июне 1908 г. военное министерство направило в МИД новый запрос о местонахождении барона Маннергейма, присовокупив к нему, что последнее донесение, полученное от него окольным путем, "относится к 8 Марта нов. ст. и помечено г. Ланьчжоуфу"29 .

В конце февраля 1908 г., спустившись с высокогорий Синьцзяна в Китай равнинный или, как тогда выражались, в "собственный Китай", Маннергейм действительно надолго задержался в Ланьчжоу, столице провинции Ганьсу. Здесь, в самый канун китайского Нового года его свалил острый приступ "маньчжурской болезни", как барон называл полученный им на русско-японской войне хронический ревматизм. Болезнь обострилась от тяжелых переходов и резкой смены климата между горным и равнинным Китаем. Больше недели Маннергейм не мог встать с постели, испытывая страшные боли в спине, ногах, голове.

В конце марта, оправившись от ревматизма, Маннергейм продолжил экспедицию, двигаясь на восток к Пекину, где ее предполагалось завершить. 10 июня 1908 г. в МИДе через временного поверенного в Пекине Арсеньева была получена шифротелеграмма для генерала Палицына: "Доношу - прошел путь по назначенному маршруту, захватив кроме провинции Синь-цзян, Гань-су, Шэнь-си и Шан-си, часть Хэ-нани и Кай-фынь. Работы исполнены согласно инструкции. Пеллио письмом назначил прибыть через Лань-чжоу - Синь-фу не позже мая. Знаю телеграфной справкой, что в Ланьчжоу сейчас ничего не известно. Не имею возможности узнать изменил ли он свой маршрут. [В] Случае не получу дополнительных инструкций, буду считать возложенное на меня поручение исполненным... Маннергейм"30 .

Получив это донесение, в Генштабе решили, что ввиду успешного окончания основной работы, Маннергейму не имеет смысла идти на соединение с Пеллио и завершать экспедицию с ним вместе. В конспирации больше не было смысла. К тому же китайцы давно расшифровали Маннергейма. Слишком уж заметной фигурой был полковник, чтобы его можно было долго принимать за ученого-зоолога. Да и внешне двухметроворостый Маннергейм, со своей неподражаемой кавалергардской осанкой восседавший на высоченном Филине, ну никак не напоминал скромного "фен куо" (финского господина), каким хотел бы казаться. Еще летом 1907 г., находясь в Урумчи, Маннергейм получил через тамошнего русского консула Кротова вырезку из пекинской газеты, где автор статьи обращал внимание на два паспорта Маннергейма и задавался вопросом, "кем же в действительности был этот иностранец, который фотографировал мосты, наносил на карты дороги, замерял высоты и, как правило, останавливался в местах, важных с военной точки зрения"31 .

Впрочем, "легенда" сослужила свою службу и больше была не нужна. 14 июня 1908 г. Санкт-Петербургское Телеграфное Агентство (СПА) уже вполне открыто опубликовало коротенькую телеграмму своего корреспондента в Пекине: "Сюда прибыл русский путешественник барон Маннергейм, после двухлетнего путешествия по зап. Китаю"32 .

Прощай, Азия. За время путешествия Маннергеймом была проделана громадная работа: составлены карты трех с лишним тысяч километров дорог, а также планы и описания около двух десятков китайских городов. Сделано более двух тысяч фотографических снимков.

стр. 48


Работы и исследования Маннергейма в Китае имели, конечно, в основном военное направление. Однако, занимаясь военно-статистической и картографической работой, он постепенно заинтересовался и собственно научными исследованиями. Выполняя поручение Гельсингфорского научного общества, он старательно копировал древние наскальные рисунки и надписи, собрал за время путешествия редчайшую коллекцию древних рукописей, высоко оцененную впоследствии европейскими синологами. В песках Турфана он обнаружил около двух тысяч фрагментов древних китайских манускриптов. Увлекшись этнографическими исследованиями, Маннергейм начал собирать песни и предания, записывать обычаи местных народов, проводил антропологические исследования, собирал местные пословицы и поговорки. Используя взятые с собой приборы, вел регулярные метеонаблюдения: измерял атмосферное давление и силу ветра, фиксировал температуру на разных высотах.

Уже в самом начале путешествия, столкнувшись с проблемой переводчика, Маннергейм, свободно говоривший на многих европейских языках, начал активно изучать китайский язык. Еще в Кашгаре он одолжил у британского консула Джорджа Маккартни огромных размеров китайско-английский учебник33 . Позже, чтобы иметь постоянную языковую практику, он, помимо переводчика, нанял еще одного китайца, которому запрещал говорить с ним по-русски. Благодаря этому к концу экспедиции барон уже довольно прилично изъяснялся на китайском.

Как уже упоминалось, в июне 1908 г. Маннергейм прибыл в Пекин, где его тепло встретили сотрудники русского посольства и вновь назначенный русский военный агент (атташе) в Китае полковник Л. Г. Корнилов, с которым Маннергейм встречался перед отъездом в Ташкенте. Маннергейм засел за написание предварительного отчета, продолжая, впрочем, совершать короткие или более продолжительные поездки из китайской столицы. Во время одной из них, предпринятой на северо-восток

Китая, он посетил г. Утай, где находился тогда в изгнании далай-лама (вынужденный незадолго до этого покинуть Тибет из-за конфликта с пекинскими властями), и получил у его святейшества совершенно приватную (с глазу на глаз) аудиенцию, несмотря на попытку китайских властей помешать таковой34 . Во время беседы далай-лама, узнав, что Маннергейм носит титул барона, вручил ему для передачи в дар русскому императору кусок драгоценного белого шелка с тибетскими письменами. В ответ, чтобы не выглядеть невежливым, гость вручил хозяину ... собственный, инкрустированный серебром семизарядный браунинг. Понимая, что такой подарок для далай-ламы, пожалуй, не слишком уместен, барон, извинившись, что не может преподнести что-нибудь получше, тут же бесшабашно добавил: "С другой стороны, времена такие, что даже святому человеку чаще требуется пистолет, чем молитва"35 .

25 сентября 1908 г. полковник Маннергейм вернулся в Петербург, был вновь зачислен на действительную службу и был отпущен в длительный отпуск, который провел в родной Финляндии. Он приходил в себя после долгого путешествия, вновь привыкая к полузабытым уже благам цивилизации. "После двухлетнего путешествия на лошадях, - писал он, - жизнь цивилизованного человека принесла мне чувство облегчения, и я наслаждался этим отпуском гораздо больше, чем другими"36 .

Ему предстояла еще большая работа по систематизации, описанию и оформлению результатов своего двухлетнего путешествия. Эти результаты были представлены Маннергеймом в подробнейшем 173-страничном отчете об экспедиции, в котором были обозначены основные стратегические направления и маршруты движения войск на случай возможной подготовки войсковой операции по вторжению в северо-западный Китай. К отчету были приложены подробные карты пройденного пути. Отчет был опубликован в 1909 г. во внутренней типографии Генерального штаба с грифом "Не подлежит оглашению".

По возвращении из путешествия, Маннергейм испросил высочайшую аудиенцию для преподнесения императору Николаю II подарка далай-ламы. Протокольная продолжительность подобных дежурных аудиенций составляла обычно минут 15 - 20. Однако рассказ гостя так увлек императора, что их беседа продолжалась не 20 минут, а час двадцать. Царь спохватился только тогда, когда барон нечаянно взглянул на часы.

Прощаясь, император поинтересовался, нет ли у барона к нему какой-нибудь просьбы. Маннергейм попросил дать ему в командование полк. Николай пообещал, заметив при этом, что покомандовать полком тот еще успеет, а вот возможность выполнить поручение, подобное только что выполненному им в Китае, выпадает немногим. Обещание царь сдержал: в начале 1909 г. Маннергейма назначили командиром 13-го уланского Владимирского полка. Кроме того, он был награжден очень высоким орденом Св. Владимира III степени37 .

Дальнейшая военная и политическая карьера барона Маннергейма уже не была связана ни с Китаем, ни с Азией. Впрочем, он всегда с теплотой вспоминал свою восточную экспедицию. Будучи уже в преклонных летах, барон назвал двадцать семь месяцев, проведенные им в азиатской экспедиции, самыми

стр. 49


интересными в своей жизни. Материальной памятью об этой продолжительной экспедиции стала собранная им обширная восточная коллекция (более 1200 экспонатов), которую маршал и президент Финляндии Карл Густав Маннергейм позже передал в дар Национальному этнографическому музею Финляндии. На этом наш очерк о Маннергейме-разведчике можно было бы закончить. Однако он оказался бы не полным, если бы мы не упомянули один коротенький эпизод, который вполне мог бы служить эпилогом.

Маленькая тайна барона Маннергейма. В начале 1909 г., управляющий российским генеральным консульством в Кашгаре Иван Бобровников получил из Петербурга дипломатической почтой небольшой изящной работы ящичек. Раскрыв его, он с изумлением обнаружил внутри золотой портсигар, украшенный изображением российского орла и довольно крупным бриллиантом. На внутренней стороне портсигара был выгравирован вензель русского императора. В сопроводительной бумаге, присланной из первого департамента МИД, было указано, что сей предмет, полученный из министерства императорского двора, следует доставить с надежной оказией в г. Яркенд и вручить проживающему там "протестантскому миссионеру в Китае шведскому подданному доктору Г. Ракет, за медицинскую помощь и содействие, оказанные Барону Маннергейму... во время пребывания в Китае, в негласной командировке по Высочайшему повелению"38 .

Какого рода содействие оказал шведский миссионер барону Маннергейму, точно знали, наверное, только три человека: барон Маннергейм, российский император и сам шведский миссионер, который все же явно не ожидал столь высокой оценки своих заслуг. По крайней мере, так можно судить по его ответному письму Бобровникову, в котором ошеломленный дорогим подарком доктор писал: "Я поистине горжусь, будучи столь почтён за незначительные услуги, какие я мог оказать одному из подданных Его Величества"39 . О том, что это были за услуги, которые, со слов Маннергейма, были столь высоко оценены русским императором, теперь уже, вероятно, не узнает никто.

-----

1 После начала русско-японской войны служивший в гвардейской кавалерии ротмистр К. Г. Маннергейм подал прошение о переводе его в действующую армию и был переведен в 52-й Нежинский драгунский полк с производством в подполковники. РГВИА, ф. 970, он. 3, д. 2275.

2 АВПРИ, ф. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 190, л. 2.

3 Там же, л. 2 - 2 об.

4 Согласно докладной записке Ф. Ф. Палицына военному министру А. Ф. Редигеру, Пеллио через французского посла в Петербурге обратился с ходатайством: "1. о получении в качестве конвоя нескольких нижних чинов казаков, говорящих на джаганатском языке. 2. о получении разрешения на покупку в Ташкентском Интендантском складе небольшого количества ружей системы Бердана с патронами к ним, равно как и необходимых для лагерной жизни вещей. 3. получить в свое распоряжение карты и разного рода документы, изданные Штабом Туркестанского Военного округа касательно Средней Азии и не имеющие политического и секретного характера..." - РГВИА, ф. 400, оп. 1, д. 3413, л. 6.

5 Письмо Ф. Ф. Палицына В. Н. Ламздорфу от 2 марта 1906 г. - АВПРИ, ф. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 190, л. 3 - 4.

6 В ноябре 1905 г. Маннергейм был произведен в полковники. - РГВИА, ф. 970, оп. 3, д. 2275.

7 Маннергейм был одним из самых заметных (и не только своим двухметровым ростом) обер-офицеров лейб-гвардии Кавалергардского полка, а накануне русско-японской войны - командиром образцового эскадрона высшей Офицерской кавалерийской школы. В докладной записке военному министру А. Ф. Редигеру Палицын писал: "Участником экспедиции с нашей стороны мною выбран 52-го драгунского Нежинского полка полковник барон Маннергейм, хорошо знакомый с Китаем и лично известный г-ну Пеллио, владеющий несколькими иностранными языками, финляндский уроженец и, по своим личным качествам, вполне соответствующий требованиям, кои могут быть предъявлены к нему в настоящем случае". - РГВИА, ф. 400, оп. 1, д. 3413, л. 6 об.

8 АВПРИ, ф. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 190, л. 2.

9 Там же.

10 Там же, л. 29 - 29 об.

11 АВПРИ, ф. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 190, л. 41 - 41 об.

12 Между тем, полагающееся ему по службе жалование было выплачено за два года вперед. Более того, ему было выдано на экспедицию "добавочное содержание" в размере 30 тыс. франков (более 11 тыс. рублей), а также "положенное по закону путевое денежное довольствие от Петербурга до Пекина и обратно". - РГВИА, ф. 400, оп. 1 Д. 3413, л. 6 - 7.

13 АВПРИ, ф. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 190, л. 28а.

14 Там же, л. 28 - 28а.

15 Там же, л. 37.

16 Позже выяснилось, что они ожидали Маннергейма в Кульдже, другом китайском приграничном городе, отстоящем от Кашгара на 700 с лишним верст.

17 Финансовый комиссар центрального правительства в провинции, обладавший широкими полномочиями.

18 Маннергейм К. Г. Мемуары. М., Вагриус, 2000, с. 33.

19 Там же, с. 33 - 34.

20 Там же, с. 34.

21 АВПРИ, ф. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 190, л. 57.

22 Рерих Н. К. Сердце Азии. Нью-Йорк, "Алатас", 1929, с. 21.

23 Маннергейм К. Г. Мемуары, с. 38.

24 Там же.

25 Там же.

26 Там же.

27 АВПРИ, ф. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 190, л. 60 - 61 об.

28 Там же, л. 62.

29 Там же, л. 63.

30 Там же, л. 64.

31 Маннергейм К. Г. Мемуары, с. 38.

32 АВПРИ, ф. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 190, л. 66.

33 Маннергейм К. Г. Мемуары, с. 33.

34 Там же, с. 40 - 41.

35 Там же, с. 42.

36 Там же, с. 45.

37 Орден святого равноапостольного князя Владимира был вторым по рангу орденом Российской империи после ордена Андрея Первозванного. Третья степень этого ордена обычно присваивалась уже генералам и действительным статским советникам.

38 АВПРИ, ф. Тихоокеанский стол, оп. 487, д. 190, л. 71.

39 Там же, л. 75.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ДРУГОЙ-МАННЕРГЕЙМ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Zakhar PrilepinКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Prilepin

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

А. ХРЕНКОВ, ДРУГОЙ МАННЕРГЕЙМ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 07.06.2023. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ДРУГОЙ-МАННЕРГЕЙМ (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - А. ХРЕНКОВ:

А. ХРЕНКОВ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Zakhar Prilepin
Moscow, Россия
94 просмотров рейтинг
07.06.2023 (295 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
5 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ДРУГОЙ МАННЕРГЕЙМ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android