С 1927 г. в советской деревне на первый план вышел классовый принцип землеустройства. Как отметил В. П. Данилов: "Сущность землеустройства не сводилась к межеванию, как называли тогда сумму технических действий по организации хозяйственной территории. Оно всегда было средством осуществления классовой земельной политики"¹. В резолюции XV съезда ВКП(б) "О работе в деревне" подчеркивалась необходимость усиления работы по землеустройству, чтобы землепользование не оказалось в руках кулачества².

Классовый подход в землеустройстве означал приоритет интересов беднейшей части крестьянских землепользователей. В ноябре 1927 г. российское правительство решило принять на счет государства расходы по землеустройству бедняцких и маломощных хозяйств. В 1927 г. вступила в действие новая статья Земельного кодекса РСФСР, по которой отрезки земли и передвижение усадеб без согласия их пользователей допускались только в порядке землеустройства. От этой статьи зажиточному крестьянину хорошего ждать было нечего. Без его согласия, в силу целесообразности расположения колхозных полей в одном месте, земельный участок могли переместить и на неудобья. Уйти от неминуемого раскулачивания состоятельным крестьянам препятствовала измененная статья Земельного кодекса РСФСР о праве земельных управлений областей и краев издавать постановления об ограничении измельчения хозяйств при разделах³. На основании постановления ЦИК СССР от 15 декабря 1928 г. "Общие начала землепользования и землеустройства" и измененной статьи Земельного кодекса преимущественное право на получение земли имели сельскохозяйственные коллективы, а также бедняцкое и середняцкое безземельное и малоземельное население. Они же получали преимущество в отношении качества и расположения предоставляемых им земель. Лицам, лишенным права избирать в Советы, земля предоставлялась в последнюю очередь.

Землеустройство хуторских и отрубных хозяйств производилось в конце землеустроительных работ или же таким хозяйствам могли вообще отказать в этом. Землеустройство бедняцких, маломощных середняцких и всех коллективных хозяйств осуществлялось за государственный счет⁴.

Местные органы власти также неуклонно проводили в жизнь классовый подход в землепользовании. Уральское земельное управление (Уралоблзу) в 1927/28 г. предлагало отводить лучшие земли беднейшим хозяйствам; оказы-

Филатов Владимир Викторович - кандидат исторических наук, доцент Магнитогорского государственного технического университета.

стр. 104

вать им помощь в средствах производства, избирать из их числа уполномоченных по землеустройству, освобождать от платы за землеустроительные работы⁵.

По утвержденному ВЦИК и СНК РСФСР в феврале 1928 г. Положению "О сплошном, обязательном, государственном землеустройстве БАССР" наделение землей безземельного или малоземельного населения проводилось путем подселения его в земельные общества, в которых имелись излишки против установленной нормы, или путем переселения на земли государственного земельного запаса. В результате проведения такого рода классового подхода бедняцкие хозяйства получали преимущество при землеустройстве. Среди землепользователей, завершивших землеустройство в Башкирии в 1927/28 г., бедняки составляли 62%, середняки - 35,5 и зажиточные - 2,5, хотя в предыдущем году бедняков было 19,3, середняков - 77 и зажиточных - 3,7%⁶.

С переходом к колхозному землепользованию отношение к единоличным хозяйствам изменилось коренным образом. В плане землеустройства Уральской области на 1928/29 г. указывалось: "Землеустройство единоличных хозяйств (хуторов и отрубов) может допускаться лишь в исключительных случаях, когда по топографическим условиям невозможно применение иных форм землепользования, и когда землеустройство в таких случаях не ведет к усилению кулацких хозяйств"⁷.

Землеустроительные работы сказались на снижении размеров крестьянских хозяйств. Если в 1916 г. одно крестьянское хозяйство имело в Ирбитском округе 4 десятины земли, то в 1927 г. - 3,5, в 1928 г. - 3,4 десятины. Решением российского правительства в ноябре 1929 г. расценки землеустроительных работ для зажиточных хозяйств повысились в 1,5 раза, а для кулацких -. в 3 раза⁸.

Оренбургское окружное земельное управление требовало в 1929 г. изолировать зажиточно-кулацкую верхушку деревни "путем отвода ее группам обособленных участков в более отдаленных и с наиболее низкими по качеству землями". В марте 1929 г. пленум Удмуртского обкома ВКП(б) принял решение о земельном переделе, чтобы отобрать земельные излишки и лучшие участки у зажиточно-кулацкой верхушки и передать их бедняцко-середняцкой части. В результате проведенной кампании переделу подверглась почти половина селений области. У кулаков отобрали 60 тыс. га лучших земель и передали бедноте и середнякам. В результате земельные кулацкие участки уменьшились на 1/5⁹.

Если до передела 1929 г. удмуртские кулацкие хозяйства обладали 42,6% хорошей, 26,4 - средней и 31 - плохой земли, то после передела, соответственно, 4,9; 17,3 и 77,8%. Изменения коснулись и беднейших хозяйств. До 1929 г. они имели четверть хорошей земли, треть - средней, а остальная часть приходилась на плохую землю. После передела количество хорошей земли у бедняков возросло до 1/3, средней - до 2/5, плохой земли сократилось до 1/5¹⁰.

Кулаки пытались сохранить свои земли. В Глазовском уезде были выявлены факты, когда кулаки при жеребьевке вытаскивали помеченные бумажки с лучшими участками земли, и поэтому уполномоченным вновь приходилось проводить передел. Для соблюдения классовой линии при переделах земли в деревни направлялись бригады рабочих Ижевского завода¹¹.

Хотя в конце 1920-х годов аренда земли в соответствии с Земельным кодексом еще продолжалась, властные структуры стали чаще обращать внимание на соблюдение договорных процедур. В этом проявлялась защита прав сдатчика, прежде всего, бедняцких хозяйств.

Прокуратура Уральской области выявила, что в 1928 г. аренда земли в ряде районов проходила без регистрации сельсоветами и без их контроля. В договорах зачастую не указывалось, сколько всего земли имелось у сдатчика, и сколько сдавалось в аренду. Договоры не фиксировали сроки сдачи, не проверялись причины сдачи. Прокуратуру интересовало, прежде всего, наличие трудовой аренды. Все эти нарушения были связаны с зажиточной ча-

стр. 105

стью деревни. Развертывание борьбы с кулачеством вело к постепенному свертыванию арендных отношений. По постановлению ЦИК и СНК СССР (октябрь 1929 г.) "Об изменении и дополнении "Общих начал землепользования и землеустройства" была отредактирована статья 38. Теперь сдача земли трудового пользования в аренду допускалась на срок не более одного севооборота, но не свыше шести лет. Райисполкомы могли вдвое уменьшить и этот срок, если хозяйства, несмотря на помощь со стороны государства и кооперации, не обрабатывали землю, а сдавали ее в аренду. Если хозяйство не приступало к самостоятельному использованию земли, оно по постановлению земельно-судебного органа лишалось права пользоваться той частью земли, которую сдавало в аренду¹².

В 1928 г. были выявлены случаи нарушений землепользования. Особенно часто встречалась купля-продажа земли, как в частном порядке, так и в земельных обществах. В 1927/28 г. в Уральской области на рассмотрении волостных и районных земельно-судебных комиссий находилось 2329 дел о лишении землепользования по этой и другим причинам¹³.

Начиная с 1927 г., в первоочередном порядке землеустраивались колхозы. Осенью того же года в Уральской области провели землеустройство в 77% колхозов, тогда как в РСФСР - только в 61% коллективных хозяйств. Курс руководства страны на коллективизацию, особенно начиная с 1928 г., радикально изменил ситуацию в землеустройстве. Теперь землеустройство, прежде всего, стало проводиться в колхозах. На это нацеливало мартовское 1928 г. постановление правительства¹⁴.

Через месяц вышло постановление ВЦИК и СНК РСФСР "Об изменении ст. 114, 136 и 139 "Земельного Кодекса РСФСР", по которому выделение земли колхозам проводилось без согласия земельного общества. По требованию меньшинства своих членов, пожелавших создать колхоз, земельное общество обязано было выделить им участок земли в одном месте. При этом данное меньшинство оставалось в составе общества. Нововведение было закреплено в постановлении ЦИК СССР "Общие начала землепользования и землеустройства" и нашло отражение в региональных документах¹⁵.

По циркуляру Уральского областного земельного управления колхозы получали выдел земли без согласия земельного общества вне времени переделов и распределения общественной земли. Колхоз должен был состоять не менее чем из 15 взрослых членов земельного общества. Если же в обществе уже провели землеустройство, и оно перешло на многополье, то в этом случае отвод земель колхозам проводился с согласия земельного общества¹⁶.

Колхозное землеустройство коренным образом изменило всю работу земельных органов Урала. По новому плану уральские колхозы землеустраивались в первоочередном порядке, даже в ущерб бесплатному землеустройству бедноты. По госбюджету на 1927/28 г. для организации землеустройства выделялось 605,8 тыс. руб., половину из которых получили колхозы, а остальную часть - в основном бедные и маломощные хозяйства¹⁷. Таким образом, все выделенные бюджетные средства шли лишь на землеустройство колхозов и бедняков.

Колхозное землеустройство на Урале не всегда проходило гладко. С целью получения хорошей, землеустроенной земли создавались лжеколхозы и лжетоварищества, которые составляли на тот момент почти треть всех коллективных хозяйств. После землеустройства такие колхозы распадались, но в соответствии с уставом получали часть общей земли. В других же случаях колхозы отказывались от землеустройства. Так поступили свыше 50 колхозов Уральской области, половина из которых находилась в Челябинском округе. Объяснялось это тем, что колхозники боялись остаться без земли в случае выхода из колхоза. Имелись факты отвода земель колхозам в одном месте без выхода из земельного общества. Колхозы получали лишь основные угодья - пашни и сенокосы, а все другие угодья оставались в общем пользовании. В Уральской области к октябрю 1928 г. было землеустроено 53% колхозов, в том числе 84% коммун. Сдерживало колхозное землеустройство то, что многие

стр. 106

колхозы были мелкими. Нормативные акты не допускали в таких колхозах землеустроительные работы. Если за десять лет советской власти землеустройством на Урале было охвачено 375 колхозов на площади 123,1 тыс. га, то только за 1928 г. землеустроенные площади колхозов увеличились вчетверо¹⁸.

В Оренбургской округе в 1928 г. было землеустроено 44,2% колхозов, а в Башкирии - 46%. В 1929 г. в Уральской области на колхозное землеустройство приходилось более четверти (25,8%) всех землеустроительных работ¹⁹.

Желающим выйти из колхоза путь назад был закрыт. Отдав при вступлении в колхоз свою землю, крестьянин, выходя из колхоза, уже не мог возвратить свой участок земли. В Уральской области, как и в целом по стране, запрещалось наделение колхозной землей крестьян, выходящих из колхозов. Им предоставлялась земля только из свободных запасов земельных обществ. Колхозная земля быстро делилась на севообороты, а бывший колхозник мог лишь надеяться получить приличный участок на свободных землях. В декабре 1928 г. руководство РСФСР внесло изменения в некоторые статьи Земельного кодекса. Статья 110-а гласила, что выделение земли бывшим членам колхозов допускалось только в сроки, указанные в колхозном Уставе, но не ранее трех лет с момента вступления. Необходимым условием выделения земли было отсутствие существенного ущерба для хозяйства коллектива, в том числе для севооборота²⁰.

Первоначально в общем землеустройстве Уральской области колхозы занимали незначительное место: в 1927 г. на них приходилось 0,4% землеустроительных земель, в следующем году - 9,6, а в 1929 г. - 14,2%. В конце 1920-х годов колхозы этой области являлись неустойчивыми и часто распадались, или, напротив, происходило соединение слабых колхозов с сильными.

Все эти реорганизации ломали намеченные планы, а, учитывая то, что деньги давались, прежде всего, колхозам, оказывалось, что они использовались неэффективно. В период такой нестабильности приходилось неоднократно перекраивать участки, что тормозило проведение землеустроительных работ. Иногда к колхозным землям присоединялись хорошие земли индивидуальных хозяйств взамен худших массивов. Так происходило в Тюменском округе и в других районах Урала. В соответствии с циркуляром НКЗ РСФСР неиспользованные земли кулацких и зажиточных хозяйств по решению сельсоветов передавались новым колхозам и совхозам, а, если их размер был незначителен, то - безземельным и малоземельным хозяйствам²¹. Таким образом, принимались все меры, чтобы колхозы получили лучшие земли.

К упущениям в землеустройстве относилось то, что из-за отсутствия квалифицированных специалистов агрономов перебрасывали из одного района в другой. Из 210-и административных районов Уральской области землеустроительный аппарат имелся только в 122-х районах. Невысокой была и заработная плата землеустроителей. На содержание административно-технического аппарата в 1928 г. выделили 109,9 тыс. руб., что позволяло выплачивать землеустроителям по 100 руб. в месяц, а руководящим работникам - 160 рублей.

Треть инструментов землеустроителей находилась в изношенном состоянии, не хватало геодезических приборов. Участки земли на одного техника-землеустроителя превышали допустимые нормы, чуть ли не вдвое, - в Курганском округе вместо положенных 4,4 тыс. га землеустроителю приходилось обслуживать 7,3 тыс. га²².

С началом массовой коллективизации основное внимание уделялось новым колхозам. Исходя из постановления секретариата Уральского обкома партии (март 1930 г.), в первую очередь землеустройству подлежали колхозы в районах сплошной коллективизации. Затем в порядке предпочтения при проведении землеустроительных работ назывались новые совхозы и колхозы в местах действия МТС. Землеустройство отдельных колхозов проводилось простым способом - в порядке землеуказаний. Первоначально земелеустройство колхозов полностью проводилось за государственный счет. В 1931 г. была изменена ст. 21 Общих начал землепользования и землеустройства. Теперь из госбюджета полностью финансировались землеустроительные рабо-

стр. 107

ты только в новых колхозах, бедняцких и маломощных середняцких хозяйствах, а старые колхозы должны были вносить треть ассигнований из собственных средств, причем допускалось половину из них выдавать деньгами, а остальную часть - трудом и материалами²³.

Большое влияние на будущее землеустройства оказало правительственное постановление 1935 г. о бессрочном пользовании землей колхозами. Перед получением сельхозартелями актов на вечное пользование землей предстояло провести необходимые землеустроительные работы в целях ликвидации чересполосицы, дальноземелья, а также работы по измерению и определению точных границ и площадей земель соответствующих колхозов. После получения колхозами государственных актов на вечное пользование землей проводилось окончательное землеустройство и ликвидировались недостатки прежних упрощенных землеустроительных работ. Сокращение посевов колхозов стало невозможным. Размещение бригадных участков строилось с учетом работ колхозных, полеводческих и тракторных бригад МТС. План землеустройства должен был обсуждаться на общем колхозном собрании и утверждаться в райисполкоме²⁴.

С 1939 г. в каждом колхозе была заведена специальная земельная шнуровая книга, а в районах - Государственная книга регистрации земель. В этих документах учитывались земли, находившиеся в пользовании колхозов, колхозников, рабочих и служащих и других групп населения села.

С конца 1920-х годов начался переход от общинного землепользования к колхозному. В это же время в ускоренном порядке началось землеустройство совхозов, которые должны были стать образцом для всего крестьянства в рациональном использовании земли. На примере Макушинского зерносовхоза видно, с какими проблемами землеустройства столкнулись первые совхозы. При создании этого совхоза свободной земли не оказалось, и проводилось изъятие у населения так называемых излишков земли. Вместо одного-двух участков в совхозе создали семь, причем находившихся друг от друга на расстоянии до 40 км. Первоначально планировалось отвести совхозу 35 - 40 тыс. га земли с площадью пашни до 30 тыс. га, но фактически пахотной земли оказалось втрое меньше. Затем размеры участков довели до 77 тыс. га, из которых более половины составляла пашня.

Наблюдались и другие организационные неурядицы. В это время отведенные участки по своей конфигурации имели множество углов и были растянуты. Позднее уже восемь участков данного совхоза находились на расстоянии более 27 км от центра. Кроме того, на совхозных землях крестьяне засевали мелкие участки. Такое положение приводило к увеличению накладных расходов и росту стоимости продукции²⁵.

В начале 1930-х годов продолжалось землеустройство советских хозяйств. Внутрихозяйственное землеустройство крупных совхозов предполагалось закончить в 1931 г.²⁶, но этого не случилось из-за их постоянной реорганизации. Вновь началась волна гигантомании. Совхозы получали до 100 тыс. га земли. Обработка таких земельных массивов требовала огромных затрат, а для этого не было ни средств, ни хорошо отлаженной агротехники, ни умения рационально распорядиться землей.

Затем началось разукрупнение совхозов. На базе совхозов-гигантов создавалось два-четыре новых совхоза. Если в 1929 г. средние размеры зерновых совхозов составляли 92 тыс. га, то в 1932 г. - 56 тыс. га. В новых совхозах стали создавать производственные клетки для проведения полевых работ размером до 400 га. Однако большинство совхозов не имело сплошных массивов. Порой совхозные участки разделялись крестьянскими наделами. Так, в Бузулукском зерносовхозе Оренбуржья участки находились на расстоянии 8 - 40 км друг от друга. В территорию этого совхоза вклинивались земли семи крестьянских наделов и двух сельхозартелей. Земли Макушинского зерносовхоза находились в 11 местах²⁷.

По постановлению СНК СССР (декабрь 1933 г.) зерновые совхозы подлежали разукрупнению. Для одного совхоза устанавливалась норма пахотной

стр. 108

земли не более 20 - 25 тыс. га. Для совхозов со значительным пропашным клином был определен размер - не более 15 тыс. га. В целях усиления эффективности управления не допускалось объединение в совхозе разбросанных земель. Уборочная площадь отделений должна была составлять 2 - 2,5 тыс. га. Неудобные участки по решению НК совхозов можно было передать колхозам. Изъятие земельных участков у совхозов разрешалось только вышестоящим органам совхозов. Замечание Сталина на XVII съезде ВКП(б) о том, что зерновые совхозы слишком громоздки, специализированы, не имеют севооборота и парового клина послужило руководством к действию в землеустройстве²⁸. Началось повсеместное сокращение совхозных земельных массивов.

Отмеченные недостатки были характерны и для Урала. В большинстве совхозов Свердловской области землеустройство не проводилось, севооборот не вводился. Волевым решением райисполкома от совхоза могли отрезать землю для колхоза, как произошло в Асбестовском совхозе. С 1936 г. законодательно было установлено, что земля от совхоза могла отрезаться только на основе официального разрешения центральных органов власти²⁹.

В конце 1930-х годов продолжалось разукрупнение совхозов. Если в 1934 г. средние земельные размеры одного совхоза равнялись 19,4 тыс. га, то в 1939 г. - 14,6 тыс. га, а челябинские совхозы обладали земельным фондом в 28,1 тыс. га. В 1940 г. территории совхозов по стране в среднем увеличились до 16,4 тыс. га. Постоянные изменения площадей, по мнению директора Челябинского зернотреста М. Татьянина, "привели к тому, что конфигурация полей совхозов приняла уродливые формы"³⁰.

По сравнению с колхозным, совхозное землепользование и землеустройство не получило большого развития. Постоянно проводились реорганизации государственных хозяйств. Так же, как и колхозы, совхозы получали преимущество в землеустройстве.

Начавшаяся массовая коллективизация наложила свой отпечаток на землепользование и землеустройство единоличных хозяйств. Постановление коллегии НКЗ РСФСР "О землеустроительных работах на 1929 - 1930 год" и вышедший затем циркуляр НКЗ РСФСР предусматривали прекращение индивидуального землеустройства³¹. Землеуказания применяли и к единоличным хозяйствам с той лишь разницей, что земли они получали вдали от населенных пунктов и худшие по качественным характеристикам. Теперь не всегда крестьяне могли получить луга и выгоны, без которых содержание скота становилось проблематичным.

Согласно инструкции по проведению землеуказаний, бедняцкие и середняцкие хозяйства, не входившие в колхозы, наделялись землей рядом с колхозными полями. Такой метод наделения землей подталкивал сомневающихся к вступлению в колхоз и экономил средства при проведении землеустроительных работ для колхозов. Хозяевам, не выселенным из района во время коллективизации, но не допускаемым в колхозы, выделялись не трактороспособные земли на особых договорных началах с сельсоветом на определенный срок без права переселения и образования отрубных, хуторских и самостоятельных земельных обществ. В ряде случаев рьяные исполнители такой инструкции как, например, в Уинском райисполкоме Уральской области решили переселять на неудобья не только потенциальных врагов советской власти, но и всех крестьян, не вступивших в колхозы. В окружном земельном управлении посчитали такое постановление райисполкома основой для развала колхозов и прямым восстанием против коллективизации³².

Иногда нерешенность вопроса о землеуказаниях приводила к тому, что единоличники отказывались сеять. В Кочкарском, Макушинском, Нижне-Саддинском и других районах Уральской области проходили массовые выступления крестьян против запашки колхозами их земель, находившихся под паром. В селе Травянском Шумихинского района 200 единоличников прогнали колхозников с полевых работ. В ответ на захват индивидуальных участков в деревне Кирах Куединского района 250 единоличников пытались разгромить сельсовет и расправиться с работниками колхозов и сельсовета³³.

стр. 109

Доведенные до отчаяния люди шли на насильственные действия, чтобы восстановить свои попранные права.

В Мало-Пургинском еросе Вотской области не удалось полностью провести землеуказания, и ежедневно толпы крестьян осаждали участкового агронома с требованием немедленного передела земли. Некоторые селения, не дожидаясь окончания землеустройства, приступали к полевым работам³⁴.

По отношению к раскулаченным принимались иные меры. В постановлении коллегии Наркомзема РСФСР от 1 апреля 1930 г. указывалось, что в поселках выселенных кулаков третьей категории земли должны быть худшего качества. Здесь запрещалась организация хуторов и отрубов. Форма землепользования должна была быть аналогичной поселковым товариществам. Нормы земельных наделов определялись комиссией, состоящей из представителей земорганов, ОГПУ, административных управлений облисполкомов. Временно допускалось оставление этой категории кулаков во время сева в селе, но без допуска в колхозы. В Тобольском округе на плохих землях для высланных кулаков выделялось 0,5 га пашни на едока, до 3 га сенокоса на хозяйство³⁵.

После первых неудач с массовой коллективизацией, с весны 1930 г. несколько упростились условия получения земли для неколхозников. Хотя в постановлении ЦИК и СНК СССР "О мерах содействия расширению площади посева в единоличных хозяйствах" заявлялось о приверженности закону о землеустройстве и землепользовании, но одновременно упоминалось о том, что единоличные хозяйства, вышедшие из колхоза или не вошедшие в колхоз, не должны получать неудобные земли, если за пределами коллективного поля есть возможность отвода близко расположенных и удобных земель. При этом запрещалось уменьшение размеров земельных наделов единоличных хозяйств. Однако как и раньше, при отводе земельных участков единоличникам доставались земли, совершенно непригодные для проведения сельскохозяйственных работ. Только после указаний сверху Уралоблисполком обратился к окрзу, окрколхозсоюзам и райисполкомам с требованием приостановить произвол при отводе земель колхозникам и единоличникам. В то же время, данное обращение было проникнуто не заботой о попранных правах индивидуальных хозяйств. Захватывая лучшие и удобные земли единоличников и бывших колхозников, уже подготовленные к севу, раздавая земли своим колхозникам в разных местах, колхозы тем самым создавали чересполосицу, затруднявшую обработку этих земель. Поэтому и предлагалось прекратить выдачу непригодных земель бывшим колхозникам и единоличникам при наличии хорошей земли вне пределов колхозного поля³⁶.

В 1930-е годы происходили изменения в индивидуальном землепользовании колхозников, рабочих и служащих. В 1930 г. 54,6% дворов уральских колхозников имели приусадебные наделы, а в 1933 г. - 76,7%. В 1932 г. средний размер приусадебного участка колхозника составлял 0,06 га, а в 1934 г. - 0,12 га. Дополнительно к усадьбе колхозники получали полевые наделы. Рабочим и служащим сельской местности в 1933 г. выделялось от 0,12 до 0,25 га земли на семью.

Полевой надел отводился правлением колхоза на отдельном поле и использовался, как правило, под картофель. Этот надел утверждался общим собранием колхоза. Если приусадебный участок не мог изменяться, то размеры данного надела могли регулироваться. На общественных землях колхозники получали полосы, размеры которых могли изменяться. В совхозах рабочим также выделялся полевой участок, а под усадьбу отводилось 0,06 - 0,12 га земли³⁷.

В 1933 г. произошли изменения в законодательстве по отношению к единоличным хозяйствам, не использовавшим землю. К тем из хозяев, которые не засевали и не обрабатывали свой участок, применяли суровые меры, вплоть до лишения приусадебной земли и высылки за пределы области³⁸.

С 1935 г. единоличные хозяйства получали землю в концах полей севооборота колхозов, что позволяло при вступлении этих хозяйств в сельхозартели не нарушать севооборот. От нововведения в первую очередь пострадали индивидуальные хозяйства. По указанию НКЗ СССР на 10% были снижены

стр. 110

земельные наделы этих хозяйств, если в соседнем колхозе не хватало земли до низшего предела. Одновременно устанавливались пределы приусадебных участков. В 1935 г. было установлено, что приусадебные участки единоличников должны быть примерно на 10% меньше участков колхозников того же района. В 1939 г. норму единоличников понизили до 0,1 - 0,2 га. Участок не являлся личной собственностью и не мог продаваться или сдаваться в аренду³⁹.

Существенные изменения в землеустройстве и землепользовании произошли в 1939 году. 27 мая было принято постановление ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР "О мерах охраны общественных земель колхозов от разбазаривания". Постановление констатировало увеличение земли в личных хозяйствах колхозников за счет незаконных прирезок сверх норм в порядке мнимых разделов семей. Отмечались случаи сдачи земли в аренду и сохранения участка в пользовании, хотя люди уже не работали в колхозе. В ряде мест приусадебные и общественные земли были перемешаны.

Попытки урезать общественные земли в пользу личного хозяйства расценивались как уголовное преступление. Руководители, допускавшие это, снимались с постов, исключались из партии и отдавались под суд. Колхозники, допускавшие сдачу приусадебного участка в аренду или передачу его в пользование другим лицам, подлежали исключению из колхоза с лишением приусадебных участков. Предлагалось провести обмер и изъятие из приусадебных земель колхозников всех излишков и прирезать к колхозным. Изымалась также внеусадебная земля колхозников. Ограничению до 1 га подлежали полевые земли единоличного крестьянского двора и до 0,2 га его приусадебного участка. В приусадебный колхозный фонд передавались земли мнимых колхозников, участки колхозников, не выработавших установленного минимума трудодней, и колхозников-переселенцев.

Председатели колхозов, допускавшие сдачу сенокосов в колхозных полях, лугах и лесах под индивидуальные сенокосы колхозников и неколхозников, исключались из колхоза и отдавались под суд. С помощь ревизоров-землемеров должны были проводиться периодические проверки фактических размеров земли. Постановление предусматривало переселение из малоземельных колхозов, где не было возможности получить приусадебный участок, в многоземельные, к которым относились колхозы Челябинской области⁴⁰. После выхода этого постановления крестьяне потеряли 10% земли на своих участках, так как раньше по Уставу сельхозартели земля под постройками не включалась в общую площадь участка.

В тяжелых условиях колхозного бытия крестьянам надо было каким-то образом выживать, и все надежды устремлялись на приусадебный участок. Выискивались различные лазейки для расширения своего участка. Иногда земля находилась в полях колхозного севооборота или часть в поле, а часть у двора; иногда земля выбывших из колхоза распределялась среди родственников и т.д. Подобные явления наблюдались после принятия Устава сельхозартели (1935 г.) вплоть до майского постановления 1939 года. В 1937 г. более половины свердловских колхозов (53,4%) отвели земли под усадьбы колхозников по установленной норме, 28,8 - ниже нормы и 17,8% - выше нормы⁴¹. Наличие размеров земли ниже нормы считалось допустимым, но превышение было наказуемым.

В Башкирии в 1939 г. провели 1239 обмерочных проверок в 3550 колхозах. В специальных комиссиях, занимавшихся обмерами, работали представители партсоветского аппарата, председатели колхозов, члены сельсоветов. В результате проверок выявили, что 100,3 тыс. колхозных дворов в Башкирии имели усадьбы большего размера, чем полагалось по Уставу сельхозартели, 29,7 тыс. хозяйств единоличников и других не членов колхоза держали земли больше, чем по закону⁴².

В 1939 г. по постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б) "О приусадебных участках рабочих и служащих, сельских учителей, агрономов и других не членов колхозов, проживающих в сельской местности" перечисленным категориям работников разрешалось иметь приусадебный участок на одну семью в размере до 0,15 га, включая площадь, занятую постройками. Колхозам ре-

стр. 111

комендовалось выкупать для нужд колхоза и колхозников жилые и надворные постройки у тех людей, которые не проживали постоянно в сельской местности и на два-три месяца сдавали помещения для наживы. Все названные в постановлении категории населения могли получать выпасы для скота на землях, непригодных для сельского хозяйства. При отсутствии таких земель допускалось за оплату пользование выгонами и водопоями⁴³.

В третьей пятилетке происходило дальнейшее ограничение в землепользовании индивидуальных хозяйств. Крестьянин мог лишиться земли по разным причинам: за хищнический убой скота, неприменение удобрений, необеспеченность посевной площади семенами, сельхозинвентарем, тягловой силой, за поздний сев и т.д.

В 1938 г. началось сселение хозяйств с хуторов. Нашелся и предлог - вклинивание хуторских земель в общественные земли колхозов, что не позволяло рационально использовать земли и сельхозмашины. Под эту кампанию была подведена и идеологическая база - хуторское землепользование не позволяло развертывать политико-массовую работу и воспитание колхозного крестьянства в духе коммунизма. Переселение компенсировалось предоставлением долгосрочного (пятилетнего) кредита в размере 500 руб. для целевого использования при строительстве дома и покупки стройматериалов. Эти деньги не возмещали всех расходов, связанных с переездом хуторян. Но государство стремилось быстрее избавиться от последнего оплота бесконтрольного ведения хозяйства и приобщить крестьян хуторов к колхозной жизни.

В Башкирии из 5,5 тыс. хуторских дворов за 1939 - 1940 гг. сселили 96,9%, в Удмуртии выселили почти все хозяйства. В Пермской области за то же время удалось сселить из 76,1% хозяйств⁴⁴.

В течение исследуемого периода произошла существенная трансформация в землепользовании. Начался процесс ускоренного перехода от общинного и других форм землепользования к колхозно-совхозному пользованию землей. Земля превратилась в важнейшее средство борьбы с зажиточным крестьянством. Классовый подход в распределении земли окончательно расколол крестьянское общество. Закономерный модернизационный процесс по переводу мелкого крестьянского хозяйства в крупные хозяйства не предполагал в советской России добровольного кооперативного объединения, а был направлен на создание только колхозного землепользования, по своей сути, государственного. Небольшие земельные наделы личного подворья колхозников, рабочих и служащих также находились под контролем и регулировались государством. Государственные хозяйства, включая и совхозы, были рассчитаны на освоение новых земель и полное подчинение государственным органам.

Итак, с конца 1920-х годов резко возросли темпы землеустроительных работ. Если в начале выдерживался классовый принцип землеустройства, с привилегиями для беднейшей части крестьянства, то после принятия решений о массовой коллективизации началось ускоренное землеустройство колхозов.

Как показала практика землеустройства уральских колхозов, применялись все меры к вовлечению крестьян в коллективные хозяйства, для чего чинились препятствия возврату земли тем хозяйствам, которые решили выйти из колхоза. Одновременно единоличные хозяйства были лишены права проводить землеустроительные работы и проживать на хуторах и отрубах.

Примечания

1. ДАНИЛОВ В. П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство. М. 1977, с. 155.

2. КПСС в резолюциях и решениях съездов и пленумов ЦК. Т. 4. М. 1984, с. 296.

3. Сборник узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства РСФСР (СУ РСФСР), 1927, N 118, ст. 801; N 4, ст. 31; N 52, ст. 393.

4. Собрание законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства СССР (С3), 1928, N 69, ст. 642.

5. Государственный архив Свердловской области (ГАСО), ф. 239, оп. 1, д. 1237, л. 4, 4 об.

стр. 112

6. СУ РСФСР, 1928, N 30, ст. 222; ЛАБУЗОВ В. А. Аграрные отношения на Южном Урале в первые десятилетия Советской власти (1917 - 1932 гг.). Оренбург. 2004, с. 266.

7. Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО), ф. 4, оп. 6, д. 780, л. 30.

8. ЕРЕМИН А. С. Ирбитская доколхозная деревня. Екатеринбург. 1998, с. 55; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 310, оп. 16, д. 29, л. 21.

9. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО), ф. 187, оп. 1, д. 145, л. 20; НИКИТИНА Г. А. Удмуртская община в советский период (1917 - начало 30-х гг.). Ижевск. 1998, с. 36, 37.

10. ХИТРИНА Н. И. О проведении землеустройства в Удмуртии в 1921 - 1929 гг. Социально-культурные преобразования в Удмуртии в период строительства социализма (1917 - 1941 гг.). Ижевск. 1979, с. 68.

11. Ижевская правда, 1929, 14 апреля, 19 мая.

12. ГАСО, ф. 2259, оп. 1, д. 51, л. 39; С3, 1929, N 69, ст. 642.

13. ГАСО, ф. 2259, оп. 1, д. 51, л. 39; ДАНИЛОВ В. П. Ук. соч., с. 194.

14. ЕФРЕМЕНКОВ Н. В. Колхозное строительство на Урале в 1917 - 1930 гг. Из истории коллективизации сельского хозяйства Урала. Свердловск. 1966, с. 91; С3, 1928, N 15, ст. 126.

15. ДАНИЛОВ В. П. Ук. соч., с. 176; С3, 1928, N 69, ст. 642.

16. ГАСО, ф. 239, оп. 2, д. 16, л. 222.

17. Хозяйство Урала, 1929, N 4 - 5, с. 106.

18. ГАСО, ф. 239, оп. 1, д. 1237, л. 4, 4 об., 17 об.; ГАСО, ф. 239, оп. 2, д. 17, л. 7; ЦДООСО, ф. 4, оп. 6, д. 480, л. 29 об.

19. ЛАБУЗОВ В. А. Ук. соч., с. 299; МУРАВЬЕВ В. Е. К истории создания предпосылок массовой коллективизации на Урале. Из истории социалистического строительства на Урале. Свердловск. 1976, с. 60.

20. ЦДООСО, ф. 4, оп. 6, д. 66, л. 21 об.; СУ РСФСР, 1929, N 9, ст. 95.

21. Хозяйство Урала. 1929, N 4 - 5, с. 104, 105; ЦДООСО, ф. 4, оп. 7, д. 29, л. 11, 11 об.; ГАРФ, ф. 310, оп. 16, д. 29, л. 14.

22. ГАСО, ф. 239, оп. 1, д. 1237, л. 5, 14, 15, 17 об., 18; ЦДООСО, ф. 4, оп. 6, д. 272а, л. 105, 105 об.

23. ЦДООСО, ф. 4, оп. 8, д. 36, л. 266; С3, 1931, N 60, ст. 386; История советского крестьянства. Советское крестьянство в период социалистической реконструкции народного хозяйства (конец 1927 - 1937 гг.). Т. 2. М. 1986, с. 230.

24. С3, 1935, N 34, ст. 300; История земельных отношений и землеустройства. М. 1956, с. 212; Землепользование и землеустройство. Сборник постановлений, приказов и инструкций за 1935 - 1946 гг. М. 1947, с. 76, 91.

25. ЦДООСО, ф. 4, оп. 6, д. 71, л. 121, 121 об., 124; д. 483, л. 58, 59 об.; оп. 7, д. 31, л. 50.

26. С3, 1929, N 3, ст. 18.

27. БОГДЕНКО М. Л. Строительство зерновых совхозов в 1928 - 1932 гг. М. 1958, с. 65 - 69.

28. С3, 1933, N 74, ст. 453; N 51, ст. 223; XVII съезд ВКП(б). Стенографический отчет. М. 1934, с. 23.

29. ЦДООСО, ф. 4, оп. 31, д. 21, л. 10; С3, 1936, N 57, ст. 442.

30. БОГДЕНКО М. Л., ЗЕЛЕНИН И. Е. Совхозы СССР. Краткий исторический очерк (1917 - 1945). М. 1976, с. 74; ГАРФ, ф. 374, оп. 34, д. 738, л. 104, 104 об.; ЗЕЛЕНИН И. Е. Совхозы СССР в годы довоенных пятилеток. 1928 - 1941. М. 1982, с. 67.

31. Официальный сборник важнейших законов правительства, постановлений и распоряжений Уральского облисполкома. 1930, N 3, с. 47, 48; N 8, с. 137.

32. Государственный архив Пермской области (ГАПО), ф. 113, оп. 3, д. 10, л. 138.

33. ЦДООСО, ф. 4, оп. 8, д. 400, л. 35.

34. Ижевская правда, 1930, 7 мая.

35. Документы свидетельствуют: Из истории деревни накануне и в годы коллективизации, 1927 - 1932 гг. М. 1989, с. 382 - 383; ЦДООСО, ф. 4, оп. 9, д. 49, л. 29 об.

36. С3, 1930, N 24, ст. 254; ЦДООСО, ф. 4, оп. 8, д. 405, л. 19 об.; Официальный сборник важнейших законов правительства, постановлений и распоряжений Уральского облисполкома. 1930, N 21 - 22, с. 325.

37. МАЗУР Л. Н. Приусадебное землепользование колхозников, работников совхозов и горожан в 1930 - 1980-е годы (по материалам Урала). Землевладение и землепользование в России (социально-правовые аспекты): Материалы XXVIII сессии Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Калуга, 2003, с. 370, 382, 383.

38. С3, 1933, N 6, ст. 41.

39. ФИЦПАТРИК Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня. М. 2001, с. 155, 387.

40. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т. 2. М. 1967, с. 708 - 712.

41. ГАСО, ф. 1813, оп. 1, д. 136, л. 16.

42. ЦГАОО РБ, ф. 122, оп. 20, д. 11, л. 83; д. 13а, л. 55.

43. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам..., т. 2, с. 720.

44. ФЕДОРОВА М. И. Укрепление общественного хозяйства колхозов и изменения в политике заготовки сельскохозяйственных продуктов в мирные годы третьей пятилетки. М. 1960, с. 22.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. В. ФИЛАТОВ:

Комментарии: