(c) 2002 г.

В истории трудно найти пример сотрудничества двух более полярных политических лидеров, чем У. Черчилль и И.В. Сталин. В рамках одной коалиции действовали сын британского аристократа и пролетарский вождь; ярый антикоммунист и руководитель большевистской партии. Черчилль и Сталин до конца своих дней считали друг друга политическими антагонистами, но все же с 1941 по 1945 гг. волею обстоятельств они стали союзниками в борьбе против общего врага - гитлеровской Германии.

В самом деле, Черчилль был классическим представителем здравомыслия в политике, приверженцем т.н. "реальполитик". Альянсы, военная мощь, баланс сил были его излюбленными формулами действия на международной арене. Да, он выступал за удушение еще в зародыше молодого Советского государства, был одним из главных организаторов интервенции против Советской России в годы гражданской войны и не взял ни одного слова, сказанного им против коммунизма как враждебной и чуждой западному миру идеологии. Но после начала второй мировой войны именно Черчилль подверг резкой критике правительство Н. Чемберлена за срыв трехсторонних англо-франко-советских переговоров в Москве летом 1939 г.; именно он, вопреки распространенному в Великобритании общественному мнению, выступил за признание вхождения в состав СССР в сентябре 1939 г. Западной Украины и Западной Белоруссии, как необходимую меру для обеспечения безопасности Советского Союза.

Личные взаимоотношения двух лидеров в годы войны можно назвать достаточно стабильными. Естественно, были моменты, когда страсти накалялись, как в августе 1942 г., но случалось и так, что два руководителя приходили к взаимопониманию по самым конфиденциальным вопросам, как в октябре 1944 г. насчет раздела сфер влияния на Балканах. Они не питали иллюзий относительно друг друга. Доверительность личной переписки не раз омрачалась взаимными подозрениями: например, Сталина в нежелании союзников открывать второй фронт, или Черчилля - в непонимании Москвой общей стратегии войны и т.д. В конце концов, стороны разошлись в главном вопросе - в послевоенном устройстве Европы.

Конечно, за столом переговоров в Москве, Тегеране, Ялте и Потсдаме вели дискуссии лидеры, которым были не чужды человеческие пристрастия, симпатии и антипатии. Как Черчилль, так и Сталин высказывались порой довольно резко друг о друге. Достаточно напомнить, что во время Квебекской конференции в августе 1943 г., где встретились британский премьер и американский президент, Черчилль с пафосом предрекал самые "серьезные трудности", которые ждут западных союзников на пути сотрудничества со Сталиным. Он называл советского лидера "противоестественным человеком" и предвидел "кровавые последствия" взаимодействия

Мягков Михаил Юрьевич - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

стр. 88

с ним ¹ . Что касается самого Сталина, то он как-то заметил, что если Рузвельт лезет в ваш карман только за крупными монетами, то Черчилль готов вытянуть оттуда даже копейку ² .

И тем не менее оба лидера находились в 1941-1945 гг. в одной лодке, третьим членом экипажа которой был Ф.Д. Рузвельт. Они и спорили и сотрудничали. И как бы мы не относились сегодня к этим людям, необходимо признать, что это сотрудничество возникло не на пустом месте, а на основе взаимных и жизненно важных интересов безопасности руководимых ими государств.

Феномену взаимоотношений двух политиков, Черчилля и Сталина, в годы второй мировой войны, значимости этого исторического опыта и был посвящен британско-российский семинар, проведенный в Лондоне 8 марта 2002 г. Организатором семинара "Черчилль и Сталин" с британской стороны выступил Восточный департамент Министерства иностранных дел Великобритании. Кстати сказать, трудно припомнить другое крупное научное событие, организатором которого являлся бы именно Форин офис - официальное учреждение с давними и устоявшимися традициями. И не случайно история второй мировой войны, в которой Великобритания совместно с Советским Союза и Соединенными Штатами Америки выстояла и победила, привлекает неослабное внимание британской общественности. Черчилль в Великобритании - главное действующее лицо этих событий. Обвинения в адрес премьера (а они иногда встречаются) меркнут при соприкосновении с его достижениями в руководстве страной и вооруженными силами. Дело в том, что Черчилль стал премьер-министром в критические для Англии дни мая 1940 г. Великобритания осталась тогда один на один с Германией. Но англичане выдержали. С именем Черчилля связана победа в "Битве за Англию". Затем была победа совместно с американцами в "Битве за Атлантику", создание антигитлеровской коалиции, и, наконец, победа при решающем участии трех союзных государств - СССР, США и Великобритании - над германским фашизмом в Европе, и японским милитаризмом в Азии. Такое не забывается.

К открытию семинара Форин офис подготовил сборник документов из коллекций британских архивов, в том числе из Государственного архива Великобритании. Наряду с уже известными материалами, включающими переписку между Черчиллем и Сталиным, записями переговоров на конференциях, историки смогут найти там и ранее не публиковавшиеся телеграммы британского посольства в Москве, черновые пометки Черчилля к тексту ряда документов и т.д. Достоинством издания является и то, что исследователи ознакомятся не с перепечаткой документов, а с копиями источников, выполненными с применением современных компьютерных технологий.

На семинар, который проходил в зале Локарно Форин офиса, были приглашены видные британские и российские историки, дипломаты, представители крупнейших средств массовой информации. В работе форума приняли участие дочь Черчилля М. Соумс, его переводчик X. Ланги, ряд руководителей отделов и других видных чиновников Форин офиса.

С кратким вступительным словом на открытии семинара выступили директор департамента Форин офиса Дж. Макгрегор и посол Российской Федерации в Великобритании Г.Б. Карасий. Весьма положительный резонанс получил акт передачи российским послом британской стороне копий ряда документов из архива И.М. Майского, плодотворная деятельность которого в дальнейшем отмечалась в докладах британских и российских участников семинара. "Можно с уверенностью сказать, - отметил Г.Б. Карасий, - что мы впервые являемся свидетелями, когда российский посол персонально вручает британскому Форин офису государственные документы, которые до недавнего времени были совершенно секретными". Посол также добавил, что "опыт работы на этом посту его предшественника И.М. Майского, несмотря на свою 70-летнюю давность, остается актуальным и поучительным и по сей день".

¹ US Library of Congress. Harriman Collection, Cont. 164.

² Энциклопедия советско-американских отношений XV1II-XX веков. Сост. Э. Иванян. М., 2001. Рубрика "Сталин".

стр. 89

С первым докладом "Сталин и Черчилль. Новые архивные документы" выступил директор Историко-документального департамента МИД РФ П.В. Стегний. Основное внимание в докладе было уделено сообщениям советских послов в Лондоне в годы второй мировой войны. П.В. Стегний выделил дневниковые записи бесед советского полпреда И.М. Майского с У. Черчиллем в самые первые дни войны, когда после провала англо-франко-советских переговоров и заключения советско-германского договора о ненападении отношения между СССР и Великобританией "были отравлены, - по мнению посла, - взаимными подозрениями". Тем не менее в этот во многом критический для судеб Европы момент Черчилль считал необходимым обратить внимание на то, что интересы наших двух стран "нигде не сталкиваются". Касаясь действий СССР в Польше, он заявил Майскому 6 октября 1939 г.: "Это исторически нормально и вместе с тем сокращает возможное "жизненное пространство" для Гитлера" ³ .

Докладчик обратил особое внимание, что именно Черчилль, став в мае 1940 г. премьер-министром, после неожиданного для всех сокрушительного поражения Франции, первым направил личное послание Сталину, которое вручил 1 июля новый британский посол в Москве Стаффорд Криппс. Без последовательного прагматизма Черчилля в 1939-1941 гг. вряд ли можно было бы надеяться на быстрое создание антигитлеровской коалиции осенью 1941 г.

После нападения Германии на Советский Союз Черчилль безоговорочно заявил в своем историческом выступлении по радио 22 июня 1941 г., что будет поддерживать Красную Армию всеми возможными способами. Однако до открытия второго фронта, которого так добивался Сталин было еще далеко. 4 сентября 1941 г. премьер заявил в беседе с Майским: "Я не хочу вводить вас в заблуждение. Я буду откровенен. До зимы мы не сможем оказать вам никакой существенной помощи ни созданием второго фронта, ни слишком обильным снабжением... Мне горько это говорить, но истина прежде всего. В течение ближайших 6-7 недель вам может помочь только Бог" ⁴ . Более того, Черчилль дал понять послу, что на открытие второго фронта не следует рассчитывать ранее 1944 года (sic!). Докладчик добавил интересную деталь, что Майский, записав все эти слова Черчилля в свой дневник, так и не отважился сообщить о них в Москву. В целом посол Майский был интересным, знающим собеседником для британского премьера. Черчилль ценил в нем умение не только самостоятельно мыслить, но и высказывать суждения, которые были порой отличны от официальной позиции Кремля.

П.В. Стегний рассказал также об интересном эпизоде, касающемся неофициальной части встречи Сталина и Черчилля в Москве в августе 1942 г., когда британский премьер, почувствовав, что назревает недовольство советского руководителя по поводу затяжки открытия второго фронта, прибыл в СССР, чтобы расставить все точки над i. В ходе переговоров возникло большое напряжение. Но во время ужина на сталинской квартире в Кремле оно было снято появлением в комнате дочери советского лидера Светланы. В более благожелательной атмосфере, заспорив о полководцах, Черчилль указал на "гениальность" своего предка герцога Мальборо. На что Сталин заметил, что "Англия имела более талантливого полководца в лице Веллингтона, разгромившего Наполеона". Дальнейшая дискуссия по острым проблемам союзных отношений приобрела в тот вечер конструктивный характер.

Отношения Черчилля и Сталина обострились летом 1943 г. в связи с невыполнением западными союзниками своего обязательства открыть второй фронт. По мнению Сталина, речь шла уже о сохранении доверия советского правительства к союзникам. Эффект разорвавшейся бомбы имел для Лондона отзыв в августе 1943 г. посла И.М. Майского в Москву. Политическим наблюдателям бросилось в глаза, что тогда же в СССР был отозван и посол в США М.М. Литвинов. Это был явный политический

³ Документы внешней политики (далее - ДВП). т. XXII. М., 1992, кн. 2, с. 168.

⁴ Архив внешней политики РФ (далее - АВП РФ), ф. 017а, оп. I. п. 2, д. 8, л. 227.

стр. 90

демарш Сталина. Новым послом в Лондон был назначен молодой дипломат "молотовского призыва" Ф.Т. Гусев. В своих воспоминаниях он рассказал о своей встрече со Сталиным накануне отъезда. В ответ на реплику Гусева, что он еще молод для такого поста (37 лет), Сталин заявил: "У нас нет других людей, многие сейчас на фронте. Нам же нужно отозвать посла Майского, который слишком оправдывает действия англичан, саботирующих открытие второго фронта в Европе".

Докладчик отметил, что отношения нового посла с Черчиллем вначале незаладились. После первой встречи прошло полгода, прежде чем премьер снова принял Гусева. В Кремле это не оставалось незамеченным. Такое положение было исправлено лишь после того, как во время второго визита Черчилля в Москву в октябре 1944 г. Сталин на обеде неожиданно предложил тост: "За моего личного друга, товарища Гусева!". "Черчилль, - вспоминал Гусев, - внимательно, приставив даже ладонь к уху, слушал В.Н. Павлова, который переводил. Понял ли он, что это был дипломатический ход или нет. Но во всяком случае относиться ко мне стали лучше".

Надо признать, заметил П.В. Стегний, что Черчилль всегда был трудным партнером для советских дипломатов. Это показали и встречи на высшем уровне в Тегеране, Ялте, Потсдаме. Но Сталину все же удавалось договариваться с Черчиллем. И Черчилль об этом помнил. Не случайно он всегда так стремился к переговорам на высшем уровне. Как свидетельствуют архивные документы, именно Черчилль был инициатором созыва Потсдамской конференции. "От этой встречи, - заявил он послу Гусеву еще 18 мая 1945 г., - зависит будущее мира... Одно из двух, - продолжил премьер, повысив голос, - или мы сможем договориться о дальнейшем сотрудничестве между тремя странами, или англо- американский мир будет противостоять советскому миру, и сейчас трудно предвидеть могущие быть результаты, если события будут развиваться по второму пути" ⁵ .

После смерти Сталина Черчилль, будучи вновь премьер- министром, выступил 11 мая 1953 г. в парламенте с примирительной речью в отношении Советского Союза. А 3 июня 1953 г. в беседе с новым советским послом Я.А. Маликом, Черчилль поделился своими личными впечатлениями от встреч со Сталиным. Черчилль подчеркнул тогда, что ему всегда удавалось находить основу для соглашений. В качестве примера он привел свои переговоры с советским лидером в октябре 1944 г. по вопросу о разделе сфер влияния СССР и Великобритании на Балканах (т.н. "процентное соглашение"). Черчилль оформил все это в виде документа и вручил Сталину. В ходе дальнейших переговоров Черчилль заявил, что этот документ, поскольку договоренность достигнута, желательно уничтожить, так как он является сугубо секретным. Сталин, по словам Черчилля, ответил, что он может вернуть его, как он и сделал. "Этот документ, - добавил Черчилль, - хранится у меня до сих пор в качестве особо важного секретного документа" ⁶ .

В докладе известного английского историка, долгое время занимавшего пост президента Международного комитета по истории второй мировой войны, проф. Д. Дилкса "Черчилль, Иден и Сталин" был проведен анализ взаимоотношений Сталина не только с британским премьером, но и с министром иностранных дел Великобритании Антони Иденом. Д. Дилкс остановился, в частности, на визите Идена в Москву в декабре 1941 г., когда немецкие войска стояли еще в нескольких десятках километров от Москвы. На первой же встрече Сталин предложил британскому министру подписать секретный протокол о послевоенном устройстве Европы к договору между двумя странами. В нем содержалось также признание Лондоном советских границ по состоянию на 22 июня 1941 г., то есть вхождения в состав СССР Западной Украины, Западной Белоруссии и республик Прибалтики. Иден, руководствуясь общими установками на ведение переговоров в Москве, заявил Сталину, что этот вопрос не может в настоящее время быть решен, поскольку он, Иден, не имеет на то

⁵ АВП РФ, ф. 069, оп. 29. п. 94, д. 8, 126а-132.

⁶ Там же, оп. 40, п. 161, д. 9, л. 14.

стр. 91

соответствующих полномочий. Сталин настаивал, и в результате союзный договор между СССР и Англией не был подписан.

По мнению Д. Дилкса, Идеи был ближе к Черчиллю в годы войны, чем любой другой политический деятель Великобритании. При его непосредственном участии решались многие важнейшие проблемы военного и политического характера: разработка коалиционной стратегии союзников; боевые действия британских сил в Северной Африке, Атлантике и на Тихом океане, безопасность обширной Британской империи и т.д. Однако главное направление его активности, естественно, находилось в сфере англо-американских и англо-советских взаимоотношений. Идену пришлось непосредственно участвовать в разрешении острейшего польского вопроса, который был предметом сложных дискуссий и споров союзных лидеров в Тегеране, Ялте и Потсдаме. Не в последнюю очередь благодаря взвешенной позиции британского МИД Сталин, Рузвельт и Черчилль сумели договориться и выработать на Ялтинской конференции компромиссную формулировку относительно состава будущего польского правительства, в состав которого входили бы как члены временного правительства, образованного на освобожденной Красной Армией территории Польши, так и эмигрантского правительства в Лондоне. К сожалению, развитие событий в конце мировой войны, ухудшение отношений между СССР и западными союзниками сделали невозможным сохранение духа сотрудничества между Москвой и Лондоном, в том же виде, как это было в 1941-1945 гг.

Много новых, ранее неизвестных фактов и документов о взаимоотношениях Черчилля и Сталина было представлено в докладе президента Российской ассоциации историков второй мировой войны проф. О.А. Ржешевского "У. Черчилль в Москве, 1942 г.".

Теоретически, заметил докладчик, Черчилль мог встретиться со Сталиным еще в 1907 г. во время участия последнего на V съезде РСДРП в Лондоне.

Атмосфера для визита Черчилля в Москву в августе 1942 г. (операция "Браслет") далеко не благоприятствовала установлению личных контактов с советским руководителем. Второй фронт оставался далекой перспективной, а положение на советско-германском фронте становилось все более угрожающим.

В Москве подготовились к приему гостей. В распоряжение Черчилля предоставлялась дача N 7. Под этим номером в документах НКВД была зашифрована т.н. "Ближняя" дача Сталина. Сопровождавшие британского премьера лица размещались в гостинице "Националь". Охрана Черчилля и британской делегации возлагалась на оперативный наряд НКВД (120 человек). На случай воздушной тревоги было подготовлено бомбоубежище, организовано снабжение делегации лабораторно проверенными продуктами. Для почетного караула на аэродроме была выделена рота Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (ОМСДОН). 12 августа, в день прибытия Черчилля в Москву, состоялась и его первая встреча со Сталиным.

О.А. Ржешевский отметил, что из воспоминаний Черчилля, исторических работ, посвященных визиту британского премьера в Москву в августе 1942 г., известно, как в основном развивались переговоры сторон относительно второго фронта. Однако рассекреченные недавно архивные документы МИД РФ позволяют прояснить многие существенные вопросы, остававшиеся за кадром. К ним относится дискуссия с Черчиллем советского наркома иностранных дел В.М. Молотова, имевшая место 13 августа 1942 г. о позиции союзников в отношении лидера французского сопротивления генерала Ш. де Голля, Черчилль заметил, что он хочет вызвать столкновение между Виши и Германией. Молотов высказал предположение, что это может подтолкнуть правительство А. Петена к вступлению в войну на стороне Германии. Черчилля это не смутило, и он заявил, что англичане воевали с Францией в течение 300 лет - во времена Людовика XIV, при Наполеоне и т.д. Молотов в свою очередь напомнил собеседнику, что в XX в. Англия с Францией не воевала, они были союзниками. Черчилль признал это правильным замечанием и продолжил: "Англия и Франция были союзниками также и в XIX веке, во время Крымской войны".

стр. 92

Молотов спросил: "Союзниками против России?". Черчилль ответил, что против России, но царской. Молотов резонно заметил, что "другой России тогда не было". Весь этот, казалось бы, отвлеченный диалог показывает, насколько тесно история взаимоотношений двух стран переплеталась с актуальными вопросами ведения коалиционной войны, которые решались на переговорах. Уже будучи союзниками стороны помнили о прошлом противостоянии, и это придавало дискуссиям особую атмосферу.

Касаясь беседы двух лидеров на квартире у Сталина, докладчик обратил внимание, что советская и британская записи беседы заметно отличаются друг от друга. Так, британская запись дополняет советскую информацией о дискуссии по ряду военных вопросов, о вооруженных силах Великобритании, оценкой англо-франко-советских переговоров 1939 г., о деятельности советского посла Майского, воспоминаниями о пребывании Сталина в Великобритании. С позиций сегодняшнего дня достаточно сенсационно выглядит заявление Черчилля, сделанное на этой встрече. Согласно английской записи, британский премьер сказал Сталину, что "в начале 1938 г., еще до Праги и Мюнхена у него возник план создания Лиги Великих Демократий в составе Великобритании, США и СССР, которые вместе смогли бы вести за собой мир". Запись констатирует, что заключительная встреча лидеров проходила в "сердечной и дружеской атмосфере".

Сопровождавшие Черчилля А.Дж. Кадоган, А. Керр и И. Джекоб, напротив, отмечают, что Черчилль постоянно выражал неудовольствие ходом переговоров и заявлял о бесперспективности их продолжения. Он, к примеру, считал, что Сталин разговаривает с ним тоном, недопустимым для "представителя крупнейшей империи, которая когда-либо существовала в мире", подозревал, что Сталин добивается его смещения с поста премьер-министра. 14 августа он разразился следующей тирадой: "Мне говорили, что русские не являются человеческими существами. В шкале природы они стоят ниже орангутангов".

В заключение докладчик подчеркнул, что несмотря на все трудности, противоречия и неожиданности, переговоры Черчилля со Сталиным в 1942 г. имели большое значение для будущего ведения коалиционной войны. Оба лидера сделали важный шаг навстречу друг другу. Эмоции и раздражение британского премьера могли порой переливаться через край, однако, он не мог не признавать того факта, что Россия ведет решительную борьбу против гитлеризма. Не скупился Черчилль и на высокие публичные оценки Сталина. По возвращению в Англию он выступил 8 сентября в Палате общин, где, в частности, сказал: "Для России большое счастье, что в час ее страданий во главе ее стоит этот великий твердый полководец. Сталин является крупной и сильной личностью, соответствующей тем бурным временам, в которых ему приходится жить".

Доктор Мартин Фолли из Университета Брюнел также посвятил свой доклад визиту Черчилля в Москву в августе 1942 г., озаглавив его "Привезли с собой лед на Северный полюс".

Британский историк остановился вкратце на той политической атмосфере в англосоветских отношениях, которая предшествовала переговорам на высшем уровне. Он провел интересный анализ результатов встречи Сталина с министром иностранных дел Великобритании Иденом в декабре 1941 г. Речь шла о том, что Идеи, вернувшись из Москвы, в отличие от Черчилля считал возможным пойти на уступки Москве в вопросе о признании послевоенных границ СССР. По мнению Идена, это смягчило бы подозрения русских, удержало Советы в войне против Германии до окончательной победы и позволило сохранить с ними послевоенный альянс. Черчилль, выступавший вначале против таких уступок, к весне 1942 г. также пришел к выводу об их целесообразности, поскольку положение на фронтах войны делало пока невозможной реальную военную поддержку Красной Армии со стороны западных союзников.

Но главным аргументом для Черчилля в пользу сближения с Москвой, считает М. Фолли, стала позиция американского президента. Британский премьер, получив-

стр. 93

ший в марте 1942 г. письмо от Рузвельта, в котором говорилось, что Рузвельт один может наладить отношения со Сталиным лучше, чем весь британский Форин офис и американский госдепартамент, счел необходимым самому предпринять шаги, чтобы упрочить англо-советские отношения. Потеря Великобританией лидерства в строительстве антигитлеровской коалиции, могла впоследствии дорого обойтись английским интересам в Европе. Так, в марте 1942 г. у Черчилля и появилась идея личной встречи со Сталиным.

В мае, во время визита Молотова в Лондон, был подписан англо-советский союзный договор. Упоминания о послевоенных границах там не было. Однако в целом Москва была удовлетворена документом, судя по тому, что через несколько дней, когда советский нарком прибыл в Вашингтон, его заверили, что второй фронт будет открыт в 1942 г. Докладчик подчеркнул, что в это время британский премьер, в отличие от Рузвельта, был против предоставления СССР какого-либо твердого обещания по этому вопросу. Более того, Черчилль знал, что в 1942 г. высадить в Европе союзные войска практически невозможно. (От себя заметим, что Молотов в противовес Сталину скептически относился к американским заверениям. - М.М.)

Черчилль, который и раньше считал необходимым встретиться с советским лидером, теперь решил, что должен лично объяснить Сталину невозможность открытия второго фронта в 1942 г. Он прекрасно понимал, что, по его собственным словам, "вез лед на Северный полюс".

Тактика, которую британский премьер избрал на переговорах со Сталиным, была аналогична той, которой он придерживался в беседах с Рузвельтом. Черчилль считал, что вначале необходимо сказать все самое плохое и неприятное, чтобы затем предложить некое компромиссное решение. Так оно и случилось на первой встрече с советским лидером 12 августа. Казалось, Сталин понял и одобрил стратегические решения западных союзников относительно Северной Африки, но на следующий день разыгрался "шторм". Сталин обвинил Черчилля в невыполнении союзнических обязательств, недопоставках оружия и т.д. Черчилль был обескуражен и не скрывал своего возмущения. Именно недостаток дипломатического такта со стороны британского премьера, по мнению М. Фолли, спас положение. Оба лидера, в этом смысле, были достойны друг друга, а затянувшаяся за полночь беседа 15 августа их на время примирила.

Что же обсуждали Сталин и Черчилль в ту ночь? Парадоксально, но за исключением договоренности о взаимном обмене информацией, планах военных акций в Северной Норвегии и возможном размещении нескольких частей британских ВВС на Кавказе каких-либо важных вопросов не обсуждалось. К проблеме послевоенных границ они не подступали даже близко. Тем не менее эта встреча носила принципиальный характер. Оба лидера, казалось, нашли общую почву для дальнейшего взаимодействия в войне. Они нашли общий язык как два руководителя, которые ощущали на себе всю полноту ответственности за вверенные им страны и армии. Оба лично занимались повседневным руководством и планированием боевых действий, непосредственно влияли на ход войны.

Посол Керр замечал по этому поводу, что Сталину, несомненно, понравилось находиться в компании с Черчиллем. Последний также вынес из встреч в Москве более позитивный, чем ранее, образ советского руководителя. Доктор М. Фолли добавил также, что, если признать правдивыми разного рода спекуляции по поводу сталинского комплекса неполноценности в ведении дел со своими западными союзниками на ранней стадии войны, то эти спекуляции, несомненно, потеряли под собой всякую почву после их встречи в августе 1942 г. Визит Черчилля к тому же убедил Сталина, что он теперь признан государственным деятелем мирового масштаба. Подтвердив, что будет продолжать борьбу на своем фронте, он уверился в том, что союзники также не выйдут из войны и будут с ним до конца. Это стало одним из главных результатов встречи, повлиявшим на весь последующий ход войны и взаимоотношения между лидерами Большой тройки.

стр. 94

Проф. Джеффри Роберте из Университета Колледж Корк целиком посвятил свой доклад "процентному" соглашению между Черчиллем и Сталиным в октябре 1944 г. Он отметил, что многие подробности этой "сделки" впервые стали известны широкой публике еще после выхода в свет в 1954 г. мемуаров Черчилля "Вторая мировая война". Черчилль писал, что во время своего второго визита в Москву, в беседе имевшей место 9 октября, он предложил советскому лидеру такой вариант раздела сфер влияния на Балканах при котором, СССР имел бы 90% влияния в Румынии и 75% в Болгарии, а Британия (совместно с США) 90% в Греции. В Югославии и Венгрии соотношение было бы 50 на 50. По словам Черчилля, Сталин, просмотрев предложенный ему листок с этими процентами, поставил на нем жирную синюю галочку своим карандашом и вернул Черчиллю. Этот документ по сей день хранится в Государственном архиве Великобритании.

В последние годы были открыты многие британские и советские дипломатические записи октябрьских переговоров в Москве, из которых следует, что такое соглашение действительно имело место. Советские записи, кстати, уточняют что 10 и 11 октября на "процентную" тему разговаривали между собой уже Молотов и Идеи. И Молотову, следовавшему позиции Сталина, удалось настоять на том, чтобы влияние СССР в Болгарии было расширено до 80%, и что еще важнее такой же процент в пользу Москвы был принят и в отношении Венгрии.

Сталин и Черчилль более не возвращались к этой теме в ходе последующих дискуссий. Остается вопрос: какое же реальное значение оба лидера придавали вышеуказанной договоренности, повлияла ли она, и если да, то в какой степени, на последующие события в Европе? Отвечая на него, Дж. Роберте остановился вкратце на историографии проблемы. Начиная с 70-х годов истинный смысл соглашения стал предметом дискуссий. Появилась, в частности, тенденция рассматривать его как попытку Черчилля избежать ослабления британского влияния на Балканах, а заодно и укрепить свои позиции во взаимоотношениях с американским партнером. Отмечалось также, что количественный смысл самих процентов и их реальное воплощение на практике, видимо, не были до конца ясны даже самому британскому премьеру. Тем не менее историк Д. Карлтон отмечает, что "процентное" соглашение "открыло возможность для Греции спастись от коммунизма", что же касается Болгарии и Румынии, то британское правительство все равно не имело никаких возможностей повлиять на ситуацию ⁷ . В то же время "греческий" мотив Черчилля подвергается критике со стороны Д. Флеминга, который утверждает, что реальной угрозы установления коммунистического режима в Греции в то время не было. Напротив, Британия сама создала эту "угрозу", вмешавшись в гражданскую войну в этой стране ⁸ .

Докладчик продолжил, что независимо от того, насколько велика была коммунистическая угроза Греции, следует признать, что для самого Черчилля в то время было очень важным иметь свободу действий в Греции и договориться по этому вопросу со Сталиным.

Насколько это соглашение было важным для Сталина? Касаясь этой темы, Дж. Робертс провел анализ документов российских архивов, прямо или косвенно относящихся к выработке советской стороной своей политики на Балканах. Он заметил, что в случае с Грецией Кремль еще до октябрьской конференции 1943 г. министров иностранных дел трех держав считал, что Греция лежит в сфере интересов Великобритании. Интересы же СССР распространяются прежде всего на те страны балканского полуострова, которые имеют славянское население. В январе 1944 г. бывший посол СССР в Лондоне Майский подготовил для Молотова меморандум, в котором указал, что интересы СССР в Греции гораздо меньше, чем Великобритании. Конечно, СССР может пойти на заключение двухстороннего советско-

⁷ Carlton D. Churchill and the Soviet Uniоп. Manchester University Press, 2000, p. 115-117.

⁸ Fleming D.F. The Cold War and its Origins, 1917- 1960, vol. 1. London, 1961, p. 174-191.

стр. 95

греческого соглашения. Но если такой пакт встретит противодействие со стороны Лондона, то лучше будет остановиться на трехстороннем соглашении между Грецией, СССР и Великобританией ⁹ .

Докладчик добавил, что Сталин и сам прекрасно понимал, что интересы Великобритании в Греции являются преимущественными. Уже после того, как Черчилль прилетел в Москву в октябре 1944 г., но еще до того, как последний вручил ему листок с "процентами", советский лидер заявил, что "согласен, что Англия должна иметь право решающего голоса в Греции".

По мнению Дж. Робертса, Сталин пришел к выводу, что расклад сил в Греции не в пользу прокоммунистического объединения ЭЛАС/ЭАМ, и Москва не может серьезным образом повлиять на ситуацию. СССР еще долгое время не вмешивался в греческие события, и впервые стал помогать коммунистам только в конце 1947 г. Но это была уже другая история - история холодной войны.

Таким образом, заключил Дж. Роберте, совершенно очевидно, что невмешательство Советского Союза в греческие дела было предопределено собственными политическими и стратегическими расчетами Москвы, и они не имели ничего общего с так называемым "процентным соглашением". Да, Черчилль, может, и спас Грецию от коммунизма или от любой другой угрозы левого движения, но его документ, представленный Сталину 9 октября, к этому отношения не имеет. Однако, с другой стороны, уверенность Черчилля в том, что в октябре 1944 г. он получил важную уступку от Сталина, несомненно, укрепила его твердость в разрешении греческого кризиса после освобождения страны. В этом отношении, "процентное" соглашение является частью истории Черчилля, но не Сталина.

Теме "Сталин, Черчилль и начало холодной войны" было посвящено выступление директора Института всеобщей истории РАН академика А.О. Чубарьяна.

Докладчик отметил, что длительное время в советской историографии и пропаганде, да и во многих трудах западных ученых превалировала точка зрения, что знаменитая речь Черчилля в Фултоне явилась фактическим обоснованием и объявлением начала холодной войны. В этом контексте хронологической датой перехода к "холодной войне" было принято считать именно весну 1946 г. В дальнейшем историки расширили эти рамки и призвали искать ее истоки еще раньше, в годы второй "мировой войны". Как известно, небольшая группа исследователей в свое время выдвигала даже идею, что "холодная война" может быть отнесена к периоду после 1917г.

По мнению А.О. Чубарьяна, начало "холодной войны" как исторической реалии в системе международных отношений следует связывать с общим обострением разногласий после окончания второй мировой войны, и сам переход к "холодной войне" представляет собой не одномоментный эпизод или группу эпизодов, а процесс, который имел свою динамику, начальную фазу, спады и подъемы. Противоречия между Сталиным и западными лидерами стали развиваться еще до победы союзников над Германией.

Докладчик отметил, что отношение Сталина к англичанам было весьма сложным. Советский руководитель неоднократно еще до войны называл Черчилля "акулой империализма". Ситуация коренным образом изменилась после нападения Германии на СССР. Теперь в рамках "большого союза" Сталин не только сидел за одним столом с лидерами самых крупных держав мира, но и планировал послевоенное устройство мира. При этом именно с Черчиллем Сталин установил высокую степень доверительности. Однако это же доверие таило в себе и грозовые предчувствия. При таких отношениях лидеров, столь отличных по темпераменту и менталитету, при такой сложной истории можно было ожидать, что любое обострение и усиление разногласий могло возродить прежние предрассудки и ожесточение.

А.О. Чубарьян особо подчеркнул, что главным мотивом для поворота в отношениях стало прежде всего послевоенное устройство Европы. Понимая решающую роль

⁹ Кынин Г., Лауфер Д. СССР и германский вопрос, т. 1. М., 1996, док. 79.

стр. 96

советско-германского фронта, Сталин сделал вывод, что Москва может теперь укрепить свои позиции в Восточной Европе и в Германии, ломая прежнюю геополитику и традиционную расстановку сил. Со своей стороны и США и Великобритания начали активно противодействовать этому процессу, и именно на этом пути формировались острые разногласия между союзниками и между Черчиллем и Сталиным.

Судя по советским архивным документам, острые разногласия стали очевидными в апреле-мае 1945 г. 4 апреля 1945 г. посол Великобритании в Москве Керр заявил заместителю наркома иностранных дел Майскому, что английская сторона крайне разочарована поведением СССР. Казалось, что после Ялты наступил "золотой век" в наших отношениях. Но теперь обнаружились расхождения в вопросах о британских военнопленных, о Польше и Румынии, о конференции в Сан- Франциско. "Самое неприятное, - продолжил Керр, - даже не расхождения, ... а тон ваших нот и посланий" ¹⁰ .

Разумеется, отметил А.О. Чубарьян, дело было не в тоне советских нот; британское руководство и Черчилль с тревогой наблюдали за политическими маневрами СССР в Восточной Европе и его желанием привести к власти в этих странах коммунистов или близких к ним деятелей. Документы как российских, так и британских архивов показывают, что тон взаимных посланий Лондона и Москвы становился все резче. Причем основным камнем преткновения была ситуация вокруг Польши.

Именно Черчилль 12 мая 1945 г. расставил акценты. В этот день он направил письмо президенту США Г. Трумэну, в котором впервые употребил термин "железный занавес". Он писал: "Железный занавес опустился над их фронтом [фронт советских войск]. Мы не знаем, что за ним происходит. Кажется вполне возможным, что все районы, расположенные в востоку от линии Любек - Триест - Корфу, скоро будут в их руках". Черчилль делал вывод: "Жизненно необходимо теперь достичь соглашения с Россией или рассмотреть состояние наших отношений с ней, прежде чем смертельно ослаблять наши армии или выводить их из зон оккупации" ¹¹ .

Видимо, под влиянием этих событий и в их контексте в недрах британских вооруженных сил с согласия Черчилля родился теперь уже известный проект возможного упреждающего военного удара против Советской Армии (план "Немыслимое"), чтобы помешать ее продвижению дальше на Запад. Известно, что в итоге эти проекты были отвергнуты и в Лондоне, и в Вашингтоне, но сам факт их появления довольно симптоматичен. Британский лидер еще до открытия работы Потсдамской конференции явно менял отношение к Москве.

Со своей стороны жесткий тон и реальные действия Сталина, подчеркнул докладчик, показывали намерения Москвы закреплять военные победы политическими средствами и утвердиться в Восточной Европе. В этом плане и Сталин менял свое отношение к Черчиллю. По косвенным данным можно составить впечатление о нарастающем в то время неприятии Сталиным политики западных союзников. Он явно был разочарован. Умер Рузвельт, с которым советский лидер находил общий язык. С большим раздражением встретил Сталин известие и о поражении Черчилля на парламентских выборах. По свидетельству современников, Сталин считал, что британская нация повела себя невеликодушно, предав своего лидера, который принес ей победу.

По материалам идеологических отделов ЦК и согласно инструкциям средствам массовой информации видно, подчеркнул А.О. Чубарьян, что уже во второй половине 1945 г. они были нацелены на возобновление и усиление критики Запада, которая была приглушена или сведена на нет во время войны. У Сталина и его ближайшего окружения имели место даже столкновения по этому вопросу. В ноябре-декабре 1945 г. Сталин, находившийся на юге, резко критиковал, прежде всего Молотова за его уступки Западу, выразившиеся в смягчении цензуры для западных журналистов. В числе молотовских прегрешений Сталин довольно неожиданно назвал

¹⁰ АВП РФ. ф. 06, оп. 7, п. 5, д. 51, л. 17-21.

¹¹ Цит. по: кн. Fontaine A. Histoire de la guerre froide, vol. 1. Paris, 1965, p. 285.

стр. 97

публикацию в газете "Правда" выдержек из речи Черчилля в британском парламенте. Раздражение Сталина было столь велико, что он не хотел даже слышать, что в этой речи Черчилль восхвалял Сталина. "Мы не нуждаемся в похвале таких представителей империализма и антисоветчиков, каким является Черчилль", - писал Сталин в Москву ¹² .

А. О. Чубарьян заметил, что кульминацией отношений Сталина и Черчилля стала речь британского политического лидера в Фултоне 5 марта 1946 г. В Москве ее назвали "манифестом холодной войны". Справедливости ради надо сказать, что вплоть до 90-х годов полный текст речи Черчилля в России никогда не публиковался ¹³ . Из нее обычно брали несколько высказываний в отрыве от всего текста и на их основе оценивали всю речь. Помимо этого историкам не были известны все подробности подготовки выступления и роли в этом американских политиков и военных. Наибольшее возмущение в Москве вызвали слова Черчилля о том, что "от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике" на континенте опустился "железный занавес", хотя этот термин, как уже отмечалось, Черчилль употребил еще 12 мая 1945 г.

Вместе с тем в Фултоне Черчилль говорил, что он отдает должное "доблестному русскому народу" и приветствует факт, что Россия заняла "полагающееся ей место среди руководящих наций мира". Черчилль сказал и то, что он "не верит в то, будто Советская Россия хочет войны. Она хочет плодов войны и безграничного распространения своей силы и своих доктрин". Он также предложил продлить срок действия англо-советского договора 1942 г. до 50 лет. Таким образом, продолжил докладчик, нет никаких оснований считать эту речь призывом "к крестовому походу против коммунизма".

Однако в личном плане Сталин видел в высказываниях Черчилля что-то вроде личного предательства. Он ведь хорошо помнил и многочисленные беседы с ним в военное время, и известное "процентное" соглашение, и многое другое. Но теперь снова возобновились антианглийские мотивы, которые, правда, сейчас рассматривались в контексте главного советско-американского противостояния.

Ситуация несколько изменилась после 1951 г., когда Черчилль вновь стал британским премьером, и для советского руководства это был уже снова официальный глава крупного европейского правительства. Личные нападки на него теперь были лимитированы. Однако маховик "холодной войны" был уже раскручен. Оба лидера могли ностальгически вспоминать свое сотрудничество в годы войны, но жесткие реалии начала 50-х годов поставили их по разные стороны баррикад и определили острую конфронтацию. Тем не менее, вскоре после смерти Сталина, в беседе с советским послом Маликом 3 июня 1953 г. Черчилль, вспомнив "процентное" соглашение со Сталиным в октябре 1944 г., подчеркнул, что когда он принимал "решительные меры" против греческих коммунистов, то на него нападали даже многие английские газеты, но что ни советские газеты, ни советское правительство не проявляли "враждебных намерений". "Все это, - продолжил Черчилль, - дает ему основание считать, что с Советским Союзом можно достигать соглашения и что Советский Союз строго выполняет достигнутые с ним соглашения" ¹⁴ .

По ряду косвенных источников и Сталин не забывал о своем "собеседнике и союзнике", с которым было выпито немало коньяка и с которым он готов был делить сферы влияния. Отношение Сталина к Черчиллю даже в периоды крайнего раздражения советского лидера можно назвать не совсем обычным. Это было скорее раздражение лидера, которого обманул и разочаровал человек, с которым, как ему казалось, он установил и доверительные отношения.

В заключение академик А.О. Чубарьян отметил, что в политике, как и в жизни, многое зависит не только от логики истории и событий, от идеологии и геополитики, но и от личных характеров и страстей, от надежд и разочарований.

¹² См. Cold War History, vol. 1. Aug. 2000, p. 129-140.

¹³ Полный русский перевод речи Черчилля в Фултоне см.: Источник, 1998, N I.

¹⁴ АВП РФ, ф. 059а, оп. 7, п. 13, д. 6, л. 368-371.

стр. 98

В ходе развернувшейся на семинаре дискуссии с краткими выступлениями и замечаниями выступили проф. Д. Рейнолдс (Крист колледж. Кембриджский университет), личный переводчик Черчилля в годы войны X. Ланги, доктор М. Макинтош (Британский комитет по истории второй мировой войны), М.Ю. Мягков и ряд других участников семинара.

X. Ланги, в частности, отметил, что он был свидетелем острейших дискуссий между английскими и советскими представителями во время визита Черчилля в Москву в августе 1942 г. У него сложилось впечатление, что русские вначале не вполне понимали, что высадка в Европе требует наличия в огромном количестве не только вооруженных сил, но и средств доставки (десантных кораблей). Он также переводил беседу английских и советских военных по вопросам боевого взаимодействия во время Тегеранской конференции. В ходе дискуссии глава советской военной делегации маршал К.Е. Ворошилов сказал, что советская сторона уже имеет богатый опыт форсирования водных препятствий, и знает о том, что это трудно. Но все же это выполнимо. Поэтому, как отметил X. Ланги, английской стороне требовалось больших усилий, чтобы доказать русским, что форсирование рек не может идти ни в какое сравнение с форсированием "Английского канала", что во много крат сложнее.

М. Макинтош поделился воспоминаниями о своей, как он выразился, "заочной встрече" со Сталиным в период работы в 1944 г. в качестве английского представителя в Союзной Контрольной Комиссии по Болгарии. Дело в том, что в Комиссии между представителями СССР и западных союзников возникли серьезные разногласия о том, какими должны быть выборы в освобожденной Болгарии. Москва настаивала, чтобы выборы были однопартийными (только по спискам Отечественного фронта во главе с коммунистами), а Лондон и Вашингтон - на многопартийной основе (с включением в выборный процесс других партий и движений). Когда дискуссия зашла в тупик, в зале, где проходило очередное заседание под председательством будущего маршала и начальника Генерального штаба Советской Армии С.С. Бирюзова, раздался телефонный звонок. Дежурный советский офицер поднял трубку правительственной связи, но через секунду уронил ее, потеряв сознание. Тогда Бирюзов сам подошел к телефону, взял трубку, встав по команде смирно. Звонил Сталин. После разговора с советским руководителем председательствующий возвратился к столу заседаний и объявил перерыв. Каково же было удивление западных представителей в Комиссии, когда через некоторое время Бирюзов вдруг заявил, что Москва всегда выступала за демократические выборы на многопартийной основе, и никаких препятствий для этого в Болгарии нет. Выборы, как известно, состоялись на многопартийной основе.

Итоги семинара подвел бывший посол Великобритании в Москве сэр Родрик Брейтвейт, который высоко оценил проведенный научный форум. Он, в частности, отметил, что целевая установка семинара заключалась в том, чтобы не только привлечь внимание историков и дипломатов к личности Черчилля как политического деятеля, одного из руководителей антигитлеровской коалиции, в рамках которой Великобритания первой установила союзные отношения с СССР и обеспечила победу во второй мировой войне, но и подчеркнуть значимость современного развития британо- российских отношений.

Остается добавить, что газета "Таймс" опубликовала 9 марта 2002 г. обстоятельную статью своего дипломатического корреспондента о семинаре, выделив передачу копий российских архивных документов британской стороне послом Г.Б. Карасиным и выступление академика А.О. Чубарьяна. В подготовке форума с российской стороны активно участвовали Историко-документальный департамент МИД РФ, Институт всеобщей истории РАН и Российский центр международного научного и культурного сотрудничества при правительстве РФ.

Материалы семинара предполагается издать отдельной книгой.

Постоянный адрес данной публикации: