Развитие идей булгаризма стало ярким феноменом 90-х гг. XX столетия, послужив предметом исследования не только для российских, но и для зарубежных исследователей¹. Важным толчком к этому явилась публикация в 1993 г. историком Ф. Г. -Х. Нурутдиновым новоявленных булгарских источников - свода летописей второй половины XVII в. "Джагфар тарихы"². Данная публикация стала возможной благодаря поддержке редактора вестника "Болгар иле" и секретарей клуба "Булгар аль-Джадид" в Оренбурге и Казани, возникновение которых, в свою очередь, тесно связаны с политическими процессами в Татарстане и Башкортостане на фоне глобальных перемен, проходивших в Российской Федерации в последнее десятилетие XX века.

Следует отметить, что идеи идентификации с булгарами неоднократно возникали в немногочисленных татарских и башкирских литературных памятниках. Так, анонимная история "Дафтар-и Чингиз-наме", составленная в конце XVII в. в Башкирии, описывает первых казанских ханов не как потомков Чингиз-хана, что как бы должно следовать из содержания повествования, а последнего хана Булгарии - Абдуллы³. Один из организаторов башкирского восстания 1755 - 1756 гг., Батырша, в воззваниях к мусульманскому населению ссылается на булгар как предков волго-уральских мусульман⁴. Это утверждение, высказанное в исследовании А. Д. Франка, было с критикой встречено историками Татарстана, отстаивающими "татаристскую" концепцию происхождения казанских татар.

В частности, Д. М. Исхаков утверждает следующее: "Применительно к сословию служилых татар можно говорить о том, что их историческое сознание - один из важнейших элементов идентичности - концентрировалось на "Золотой Орде", "Казани" и "Крыме", а не на "Булгаре""⁵. Батырша же, вероятно, под словом "булгар" подразумевал Казань и Казанское ханство⁶. Как считает Т. Уяма, аргументы Д. М. Исхакова, вопреки его намерениям, воздают должное булгаризму. Именно потому, что существовало сильное историческое сознание, связанное с Золотой Ордой, булгаризм и стремился преодолеть его. "И не важно, какое государство в реальной истории подразумевал Батырша под "Булгар", так как восприятие времени до середины XIX в. отличалось от современного и такие анахронизмы, как превращение Чингиз-хана и Тимура в современников, были довольно обычным делом. Важнее то, что столь многообразные явления обозначались названием "Булгар""⁷.

Большинство историков не только Татарстана и Башкортостана, но России в целом, а также зарубежных исследователей древней и средневековой истории Восточной Европы, отнеслись к появлению "Джагфар тарихы" довольно холодно, квалифицировав его как фальсификат. Меньшая их

Гагин Игорь Анатольевич- кандидат исторических наук, доцент Академии права Федеральной службы исполнения наказаний России. Рязань.

часть приняла Свод очень сдержано, предполагая, что какие-то достоверные сведения все-таки лежат в основе этого сочинения. Тех, кто сразу воспринял "Джагфар Тарихы" как подлинник, единицы, но и они предлагают относиться к "Булгарским летописям" осторожно, потому что в неопределенном прошлом очень талантливые беллетристы вплели в его канву толику вымысла⁸.

Научный сотрудник Института Татарской энциклопедии АН Татарстана И. Л. Измайлов в одной из своих статей называет "Джагфар тарихы" "фольк-хистори", являющейся разновидностью "квазинаучного литературно-художественного творчества "халык-тарихистори""⁹, то есть вымыслом булгаристов-мифотворцев, пытающихся заполнить существующие лакуны исторических данных своими представлениями о событиях минувшего. Выявление сущности и причин современного мифотворчества стало предметом исследования этнологов, историков, политологов как в нашей стране, так и за ее пределами. По мнению Г. -Г. Гадамера, суть проблемы сводится к тому, что миф вовсе не спешит уступать дорогу научному мировоззрению, но самое главное - современный человек проявляет готовность ему доверять¹⁰. Этногенетическое мифотворчество, как считает В. А. Шнирельман, связано с усилением националистических тенденций в многонациональных государствах, переживших крах имперских амбиций. В этой связи он анализирует острую дискуссию, возникшую между историками Татарстана по вопросу об идентичности казанских татар¹¹. Дискуссия расколола татарских интеллектуалов на две группы - "татаристов" и "булгаристов"¹².

"Татаристы" делают акцент на золотоордынских корнях современных татар, и их цель состоит в культурной и языковой консолидации всех татар России под эгидой казанских татар. "Булгаристы", напротив, выводят предков татар исключительно из Волжской Булгарии домонгольского времени. В основе их подхода лежит забота о территориальной целостности и суверенитете современного Татарстана. В своих суждениях "булгаристы" сделали ставку на опубликованные Нурутдиновым новоявленные источники. Обосновывая доказательства о фальсифицированности "Джагфар Тарихы", Шнирельман отметил, что "даже беглое знакомство с текстами свидетельствует об их значительной модернизации и заставляет усомниться в их подлинности"¹³.

Немецкий востоковед С. Цвилински, изучая сущность дискуссии между "татаристами" и "булгаристами", в конечном итоге приходит к заключению, "что ведущие участники булгаристско-татаристского спора придают ему конфетное политическое значение"¹⁴. Исходя из этого, появление произведения, подобного "Джагфар тарихы" ему представляется вполне предсказуемым. Поэтому "прав окажется тот, кто усмотрит в этой истории попытку выдать за оригинал историческую фальсификацию и придумать для нее красивую историческую легенду"¹⁵.

В 1990 г. под редакцией Нурутдинова вышло "Сказание о дочери Шана" ("Шан Кызы Дастаны"). В предисловии редактор отметил, что "Сказание" было написано в 882 г. западнобулгарским поэтом Микаиль-Башту Ибн Шамс Тебиром, который создал основы общетюркского письменного языка "тюрки". Западнобулгарское царство, в котором поэт Микаиль занимал должность писца, возникло в ходе его отмежевания от Хазарского каганата и занимало территорию нынешней Украины со столицей в Киеве. При написании "Сказания" его автор использовал ранние булгарские легенды, сохранив их таким образом для потомков¹⁶. "Сказание о дочери Шана" и "Историю Джагфара" объединяет, по мнению Нарутдинова, необычная судьба. "Сказание", исламские мотивы которого были поверхностными, очень быстро запретили мусульманские властители из-за его языческого содержания. Сохранился, однако, один список, который вместе с рукописью "Истории Джагфара" и дожил до нашего времени¹⁷.

Тюрколог О. Прицак, изучив текст "Сказания", пришел к выводу о том, что этот памятник, содержащий массу языковых инноваций и исторических несоответствий, не имеет никакого отношения к IX в. и, скорее всего, является подделкой. Высказав свое негативное мнение об источниковых достоинствах этого текста, он сравнил его с "Песнями Оссиана", являющимися фальшивкой шотландского поэта XVIII в. Д. Макферсона. Фальсификат представляет предания, которые якобы передавались из поколения в поколение в горной Шотландии более пятнадцати веков. Придя к убеждению о поддельности "Сказания", Прицак высказал также глубокие сомнения по поводу подлинности свода Джагфара¹⁸.

Какова же история открытия этого источника, вызвавшего столь неоднозначные суждения в историографии. По данным, которые приводит в кратком предисловии к публикуемым текстам свода Нурутдинов, свод Джагфара был составлен в 1680 г. по повелению башкирского Сеида Джагфара

секретарем его канцелярии - Бахши Иманом, который включил в него несколько булгарских летописей: "Гази-Барадж тарихы" (1229 - 1246 гг.) Гази-Бараджа, "Праведный путь, или Благочестивые деяния булгарских шейхов" (1483 г.) Мохаммед-Амина, "Казан тарихы" (1551 г.) Мохаммедьяра Бу-Юргана, "Шейх Тали китабы" (1605 г.) Иш-Мохаммеда и некоторые другие. Причиной появления "Джагфар тарихы" была якобы подготовка башкирского восстания и необходимость подъема боевого духа его участников¹⁹.

Башкирские восстания XVII в., как правило совпадавшие с осложнениями отношений России с Турцией и Крымским ханством, не стихийный порыв серых угнетенных масс, а продуманная акция верхов башкирского общества, способная следить за политическими событиями и адекватно на них реагировать²⁰. Поводом для восстания 1681 - 1683 гг. послужили слухи о насильственной христианизации нерусского населения Поволжья и Урала. Поэтому данные Нурутдинова о составлении свода Джагфара накануне этих событий кажутся вполне убедительными. Джагфару удалось поднять в Башкирии освободительное восстание, но после поражения от царских войск под Мензелинском в 1683 г. он отступил в глубь Башкортостана, где был схвачен изменившими ему феодалами.

Имя предводителя башкирского восстания 1681 - 1683 гг., исходя из интерпретации разных версий, имеет различную огласовку, хотя, скорее всего, под ними подразумевается один и тоже человек. Сайид-Джагфар известен из анонимного сборника "Дафтар-и Чингиз-наме", сообщающего о нем в одном из своих последних известий. Историк А. П. Чулошников, согласно своим источникам, называет его Сеид Садиир²¹. Н. В. Устюгов, опираясь на архивные материалы - Сеид Сафар-хан²², "Дафтар-и Чингиз-наме" сообщает следующее: "В 1091 г. (названный год хиджры соответствует 1680/81 году. - И. Г.) ...среди башкирского народа появился один мусульманский хан, который призвал народ к вере. В нем самом были свойственные святым чудотворения. Именовали этого хана Сайид-Джафгар-ханом. Напоследок весь людской [и] весь башкирский народ перестали его считать ханом; не действовали по его указаниям; изменили [в пользу] иноверцев-русских, проявляя к ним любовь, опять перешли к этим неверным. Наконец, по изволению грозного гнева всевышнего Бога, [башкиры] оказались связанными и обессиленными у русских, которыми были и истреблены, а [оставшиеся] лишились истиной веры. Участь изменников всегда такова"²³.

Если составление свода было предпринято предводителями башкир, по всей видимости, считавших себя потомками булгарской элиты, то его дальнейшая судьба связана с определенной частью казанских татар. Поскольку летописи свода освещают, в частности, историю древних булгар, ее текстами заинтересовались те слои татарской интеллигенции, которые придавали особое значение булгарским предкам и даже называли себя не татарами, а булгарами. Согласно версии Нурутдинова, чуть ли не единственный оригинал списка свода, переписанный с более древнего варианта в XIX в., в начале XX в. оказался в казахском городе Петропавловске (по-булгарски Кызыл-Яр). По Нурутдинову, сюда еще в XIX в. переселилось большое число булгар, "поддерживавших тесные связи с Казахстаном с незапамятных времен. Кроме этого через Кызыл Яр пролегал печально знаменитый Сибирский тракт, по которому прошло на поселения и каторгу немало ссыльных"²⁴. Нурутдинов не исключает, что кто-нибудь из них мог оставить на хранение в Кызыл Яре список свода "Джагфар тарихы".

С этого момента можно говорить о существовании двух версий дальнейшей интерпретации свода. По одной, изложенной в предисловии к первому тому изданной в 1993 г. "Истории Джагфара", "неизвестно, у кого этот список был на хранении", но в 1939 г. дядя Нурутдинова И. М. -К. Нигматуллин, "изложил в нескольких тетрадях на русском языке его текст"²⁵. Что понимается под словом "изложил" - перевел или переписал, не объясняется, но причина найдена очень серьезная. Дело в том, что в 1939 г. по инициативе Совнаркома проводился перевод башкирской и татарской письменности на кириллический алфавит - "основы русской графики"²⁶. В процессе шло уничтожение древних рукописей на арабском языке или тюрки, сопровождавшееся репрессиями тех лиц, которые их хранили. Поскольку тексты, написанные русским алфавитом, уничтожению не подлежали, Нигматуллин переводит поэму Микаэля "Шан кызы дастаны" (865 - 882 гг.), эпос XII в. "Барадж дастаны" и свод летописей сеида Джагфара.

Вторая версия, освещенная в "Заключении о степени достоверности сообщений летописного свода Бахши Имана", изложенная в третьем томе "Джагфар тарихы"²⁷, связывает судьбу свода с ваисовцами²⁸. Здесь появляются имена хранителей рукописей, имена целой группы людей, уча-

ствовавших в переводе свода. По всей видимости, Нурутдинов пришел к выводу, что одному человеку, пусть даже блестящему переводчику и знатоку ряда тюркских языковых диалектов, арабского, как минимум иврита и русского языков, причем в совершенстве, очень сложно за короткое время сделать такой титанический труд. Трудно сказать, нашел ли он новые материалы, проливающие свет на этот вопрос, или что-то ему рассказали вдруг объявившиеся свидетели событий, но Нурутдинов обходит эту тему молчанием.

По новой версии свод, также как и другие булгарские источники, хранился в культурно-просветительском центре ваисовцев в Казани. В конце XIX в. хранителями летописей становится семья Ниг-матуллиных, высланная за связь с ваисовцами в Кызыл Яр. В 1920-е гг. перевод булгарских летописей на русский язык организовал некто Сайфуллин. Переводили их два русских учителя, а также семь булгар-ваисовцев. Перечисляются их имена, якобы сохранившиеся благодаря семейному преданию Нурутдиновых²⁹. Заметим, что в первом варианте версии никаких преданий не существует. В 1930-е гг. Нигматуллин переписал сделанные переводы в свои тетради.

В дальнейшем обе версии сходятся в единую канву. "Оригинал" таинственно исчезает в горниле революционных событий той неоднозначно воспринимаемой историками эпохи. Нурутдинов считает, что он был похищен чекистами во время ареста его дяди и уничтожен³⁰. В 1941 г. Нигматуллин погибает на фронте; его мать, Латыфа-аби, долго хранит тетради, ожидая возвращения сына. После ее смерти Нурутдинов забирает архив дяди в Казань³¹. В начале 1980-х гг. он пишет письмо в АН СССР, в котором просит оказать ему материальную помощь для издания "Джагфар тарихы", но получает отрицательный ответ³². Тогда он принимает решение самостоятельно написать и издать конспект изложения текстов всех трех памятников: "Шан кызы дастаны", "Барадж дастаны" и "Джагфар тарихы". Для этого, что совершенно непонятно, Нурутдинов перевозит тетради и часть своих выписок на дачу отца. Видимо, хотел работать вдали от городского шума, не отвлекаясь на посторонние раздражители, но при этом, по всей видимости, с кем-то поделился информацией о своих дальнейших действиях. Вскоре все тетради Нигматуллина с дачи похищают. Уцелели лишь некоторые выписки, хранившиеся дома. Другими словами, значительная часть материалов пропала.

Именно это в большой степени подпитывает скепсис тех, кто считает "Джагфар тарихы" вымыслом. Как отмечают исследователи, авторы фальсификаций, чтобы объяснить отсутствие подлинников "открытых" ими источников, чаще всего указывают на несчастные случаи (пожары, кражи), в результате которых эти источники, являющиеся оригиналами чудом сохранившихся у них выписок или конспектов, исчезают³³. Случай Нурутдинова как раз подходит под указанную схему, что делает памятник уязвимым. На основе сохранившихся фрагментов, а также благодаря восстановленным по памяти сюжетам, Нурутдинов издает в 1993 г. первый том "Джагфар тарихы". Во второй и третий тома (1994,1997 гг.) издания свода вошли статьи и заметки Нурутдинова, написанные им на основе якобы утраченных материалов.

Сразу отметим, что решивший изучить содержание "Джагфар тарихы" столкнется с совершенно оригинальной точкой зрения на историю Восточной Европы и, скорее всего, первое испытанное им впечатление будет связано с удивлением и, возможно, неприятием. Для этого у него найдутся веские основания. В частности, он узнает, что одним из первых мировых государств было царство Идель, охватывающее территорию от современного Подмосковья до Енисея. Правили в нем разные булгарские династии: в период с VIII в. до н. э. до I в. династия Сармат и соответственно страну называли Сарматией, а булгар - сарматами, в I-II вв. во главе государства стояла династия Алан, следовательно, булгар в это время называли аланами; во II-V вв. правила Гуннская династия, с VI по VII в. - Суварская³⁴. Согласно версии свода в раннем средневековье булгары сыграли значительную роль в европейской истории и оказали влияние на развитие многих европейских народов. Например, они будто бы приняли непосредственное участие в создании ряда древнейших государств Восточной Европы, таких как Аварский каганат, Литовское государство, Дунайская Болгария, Венгрия. В первый период существования Хазарского каганата, во главе которого стояли среднеазиатские булгары из рода Ашина, центром булгарской политической жизни становится город Башту (Киев). Основанный братом булгарского хана Курбата Шамбатом, Киев являлся экономическим центром булгар в их борьбе как с хазарами, так и с варягами. Однако, вытесненные последними, они основывают на Средней Волге новую столицу. И еще много нового узнает для себя читатель "Джагфар тарихы". И то, что Русь долгое время платила Булгарии дань за спорные территории

Волго-Окского междуречья, и то, что на Куликовом поле булгарами сыграна чуть ли не ключевая роль. Можно приводить нескончаемую вереницу примеров, которые удивят и шокируют первооткрывателя данного источника.

Как отмечено выше, появление "Джагфар тарихы" было встречено с долей иронии и скептицизма. Во-первых, издание не отвечает академическим требованиям. Публикация свода Джагфара только в переводе без подлинника вызывает у исследователей вполне понятные сомнения. Во-вторых, не способствует доверию к своду и то, что переводчик счел возможным перевести принятое в подлиннике летоисчисление на даты григорианского календаря от Рождества Христова. Преобразовать автоматически все даты хиджры досовременных исламских текстов на христианское летоисчисление видится очень сложным даже для крупного специалиста. Следует помнить, что один год хиджры часто соотносится с двумя григорианскими годами, а этот аспект перевода никак не отражен в издании. В-третьих, недоверие к публикуемым летописям вызывает проводящаяся в них непомерно амбициозная оценка роли булгар в истории Евразии.

В то же время, определенные сюжеты повествования, как считают Р. Х. Бариев, Ю. К. Бегунов, З. А. Львова, И. Р. Мусина могут отражать подлинные фрагменты булгарской истории. По мнению Львовой, на это указывает большая информативность автора. В текстах свода упоминается более пятисот древних географических и этнических наименований, даны родословные и жизнеописания многих исторических лиц. Сравнение части текста летописи, сделанное Львовой (речь идет о летописи Гази-Бараджа в описании истории хана Куврата), с переводами Иоанна Никиусского, патриарха Никифора, Феофана Исповедника и с данными Именника болгарских царей свидетельствует о ее подлинности. Но самые поразительные выводы делаются исследователем при сопоставлении данных Гази-Бараджа и археологических источников³⁵. Этого не могли знать ни составитель свода Бахши Иман, живший в XVII столетии, ни Нурутдинов, так как археологические исследования И. А. Баранова проводились несколькими годами позже опубликования "Джагфар тарихы", а материалы исследования были апробированы только в 1998 году³⁶.

Следует обратить внимание на коррекцию взглядов некоторых исследователей по проблеме свода. Так, Ю. Шамильоглу в статье, опубликованной в 2001 г., пишет буквально следующее: "I will argue that this work is clearly an elaborate forgery, perhaps continuing in the tradition of earlier fabrications of histories of the Bulgars" ("Я буду утверждать, что эта работа - явно тщательно продуманная подделка, возможно продолжающаяся в традиции более ранних фальсификаций истории булгар")³⁷. Позднее данная категоричность уступает место более сдержанному подходу: "Я не согласен с тем, что данная работа является несомненной сплошной фальсификацией (курсив мой. - И. Г.). Возможно, это продолжение традиций более ранних фальсификаций истории булгар"³⁸.

Более определенно изложил свои взгляды по данному вопросу академик И. Р. Тагиров. Выступая на расширенном заседании коллегии Главного архивного управления при Кабинете Министров республики Татарстан, он отметил, что в процессе реконструкции прошлого татар не следует игнорировать такие сочинения, как "Шан кызы дастаны" и "Джагфар тарихы". "Они не могли возникнуть на пустом месте и, несомненно, имеют реальные корни. Другое дело, что происхождение данных материалов сомнительно. Нередко даже утверждается, что все это фальшивка. Если так, то фальшивку трудно не признать гениальной"³⁹.

Таким образом, далеко не все исследователи исходят из признания полной фальсифицированности свода, предполагая, что в основе его лежат подлинные источники, переплетенные с выдумкой составителей. Поэтому можно согласиться с точкой зрения Шамильоглу, что "Джагфар тарихы" есть продолжение более ранних фальсификаций. Только с одной поправкой - эти фальсификации покоятся на подлинной основе. Вполне возможно, что причиной возникновения подделок явилась ситуация, побудившая секретаря Сеида Джагфара Бахши Имана приступить к составлению свода. Он собрал реально существовавшие "осколки" булгарских летописей, присовокупил устные предания, добавив в них то, что, по его мнению, должно было поднять дух башкирского народа, пробудить в нем волю к борьбе и победе в восстании. А таким стимулом могло стать убеждение, что башкирские мусульмане являются потомками "великих булгар", государство которых простиралось "на полмира", перед которыми трепетали соседи, и главная цель борьбы - сбросить зависимость от русского царя и восстановить булгарскую государственность. Вполне созвучно с высказыванием Н. Макиавелли,

утверждавшего, что для достижения цели все средства хороши. Если исходить из признания данной гипотезы, становится вполне понятным, почему в "Джагфар тарихы" переплетены правда и вымысел, которые, зачастую, очень сложно разделить. Это дает основание для углубленного исследования "Джагфар тарихы", что, несомненно, будет сделано специалистами источниковедами в обозримом будущем. До этого времени использовать "Джагфар тарихы" как источник по булгарской истории, по всей видимости, преждевременно. "Иными словами, те, кто считает этот текст неким историческим преданием, - пишет И. Л. Измайлов, - должны предварительно провести его анализ и выявить факты, а не апеллировать к его букве, как к окончательной истине"⁴⁰.

Примечания

1. См.: FRANK A.J. Islamic Historiography and "Bulghar" Identity among the Tatars and Bashkirs of Russia. Leiden. 1998; УЯМА, Томохико. От "булгаризма" через "марризм" к националистическим мифам: дискурсы о татарском, чувашском и башкирском этногенезе. В кн.: Новая волна в изучении этнополитической истории Волго-Уральского региона. Саппоро. 2003, с. 16 - 51; ЦВИКЛИНСКИ С. Татаризм vs. Булгаризм: "первый спор" в татарской историографии. - Ab imperio: Теория и история национальностей и национализма в постсоветском пространстве. 2003, N 3, с. 361 - 392; ШНИРЕЛЬМАН В. А. От конфессионального к этническому: булгарская идея в национальном самосознании казанских татар в XX веке. - Вестник Евразии. М. 1998, N 1 - 2 (4 - 5), с. 137 - 159; ИЗМАЙЛОВ И. Л. Этнополитические аспекты самосознания булгар X-XIII вв. - Панорама-Форум. Казань. 1996, N 1 (4), с. 97 - 113.

2. Джагфар тарихы. Свод булгарских летописей 1680 г. Т. I. Оренбург. 1993.

3. УСМАНОВ М. А. Татарские исторические источники XVII-XVIII вв. Казань. 1972, с. 120.

4. FRANKA J. Op. cit., р. 44.

5. ИСХАКОВ Д. М. Об идентичности волго-уральских татар в XVIII в. - Панорама-Форум. 1997, N 12, с. 30.

6. Там же, с. 31.

7. УЯМА, Томохико. Ук. соч., с. 44, прим. 7.

8. См.: ЛЬВОВА З. А. Летопись Гази-Барадж тарихы (1229 - 1246) и ее данные о древних булгарах. - Археология Восточноевропейской лесостепи, вып. 15. - Средневековые древности Евразийских степей. Воронеж. 2001, с. 105 - 110; ЕЕ ЖЕ. "Гази-Барадж тарихы". Вопрос о подлинности летописи. - Археологический сборник Государственного Эрмитажа. 2003. N 36; ЕЕ ЖЕ. "Именник" болгарских царей и Куврат, каган Великой Булгарии. -Л. Н. Гумилев. Теория Этногенеза и исторические судьбы Евразии: Материалы конференции. Т. I. СПб. 2002; МИФТАХОВ З. З. Курс лекций по истории татарского народа. Казань. Ч. 1. 1998; МУСИНА И. Р. История древней Руси в булгарских летописях Бахши Имана "Джагфар тарихы". - Йордан Табов. Когда крестилась Киевская Русь. СПб. 2003; БЕГУНОВ Ю. К. Ханы Кубрат и Аспарух в своде булгарских летописей XVII в. - Материалы XXXI Всероссийской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов. Вып. 14. Седьмые Державинские чтения "Современные и исторические проблемы болгаристики и славистики". Ч. I. СПб. 2002.

9. ИЗМАЙЛОВ И. Л. Незаконнорожденные дети господ журналистов или о навязчивом шумеро-булгаризаторстве истории татар. - Звезда Поволжья. 2003. N 17 - 21 (169 - 173), апрель-май.

10. ГАДАМЕР Г. -Г. Актуальность прекрасного. М. 1991, с. 97 - 98.

11. ШНИРЕЛЬМАН В. А. Мифы диаспоры. - Диаспоры в историческом времени и пространстве. М. 1999, N 2 - 3, с. 6 - 33; ЕГО ЖЕ. Этногенез и идентичность: националистические мифологии в современной России. - Этнографическое обозрение. 2003, N 4, с. 3 - 14.

12. SHNIRELMAN V.A. Who gets the past? Competition for ancestors among non-Russian intellectuals in Russia. Washington & London. 1996, p. 36 - 45.

13. ШНИРЕЛЬМАН В. А. От конфессионального к этническому, с. 149.

14. ЦВИКЛИНСКИ С. Ук. соч., с. 386.

15. Там же, с. 378.

16. НУРУТДИНОВ Ф. Г. -Х. Судьба и зов древней поэмы. - Микаиль-Башту Ибн Шамс Тебир: Шан Кызы Дастаны (Сказание о дочери Шана) 882 г. Казань. 1990, с. 21 - 22.

17. НУРУТДИНОВ Ф. Г. -Х. Судьба и зов древней поэмы, с. 30 - 32.

18. ПРИЦАК О. А може, булгаро-татарський Оссіан? - Східний світ, 1993, N 2.

19. НУРУТДИНОВ Ф. Г. -Х. Несколько слов о своде - Бахши Иман. Джагфар тарихы: Свод булгарских летописей 1680 г. Т. I. Оренбург, 1993, с. 5 - 6.

20. БУЛЫГИН И. А. Башкирские восстания. - Советская историческая энциклопедия. Т. 2. М. 1962, с. 188.

21. Материалы по истории Башкирской АССР. Т. 1.М. 1936, с. 38 - 39.

22. Очерки по истории СССР. Феодальный период (XVII в.). Т. VI. М. 1955, с. 811.

23. Цит. по: УСМАНОВ М. А. Татарские исторические источники XVII-XVIII вв., с. 122.

24. НУРУТДИНОВ Ф. Г. -Х. Несколько слов о своде, с. 5.

25. Там же.

26. УСМАНОВ А. Н., ЮЛДАШБАЕВ Б. Х. Башкирская автономная советская социалистическая республика - Советская историческая энциклопедия. Т. 2, с. 187.

27. См.: НУРУТДИНОВ Ф. Г. -Х. Заключение о степени достоверности сообщений летописного свода Бахши Имана "Джагфар Тарихы" о времени основания города Казани в свете данных русских исторических источников. - Бахши Иман. Джагфар тарихы. Т. 3. Оренбург. 1997. Расширенную интерпретация изложенных событий см.: БЕГУНОВ Ю. К., НУРУТДИНОВ Ф. Г. -Х. Князь Владимир Святославович - автор "Слова о полку Игореве". В кн.: Сокровища булгарского народа. СПб. 2007, с. 171 - 173.

28. Ваисовское движение возникло в 1862 г., когда одна из староверческих сект начала проповедовать возвращение к исконному исламу, якобы искаженному мусульманским духовенством, продавшимся русской администрации. Начало движению положили проповеди Багаутдина, который объявил себя последователем сподвижника Мухаммеда, святого Ваиса, и основал в Казани автономный молитвенный дом. Оппозиция мусульманскому духовенству привела к открытой вражде и преследованиям, закончившимся полицейским погромом и судом в 1884 году. Багаутдин скончался в 1893 г. в сумасшедшем доме, ближайших сподвижников сослали в Сибирь. По возвращении из ссылки в 1905 г. сын Багаутдина Гинан (Гейнан) восстановил общину. В этот второй период существования идеология ваисовцев становится более радикальной, что привело к новому столкновению с властями, суду и ссылке Гинана в 1910 году. Гинан вернулся в Казань в апреле 1917 г., созвал I съезд волжских болгар-мусульман и начал проповедовать нечто вроде мусульманского социализма. После октября 1917 г. ваисовцы действовали в союзе с большевиками: они сыграли определенную роль в разгроме Забулачной республики (февраль-март 1918 г.), во время этих событий Гинан погиб. Позднее ваисовцы участвовали в действиях Красной армии по подавлению контрреволюции и мятежей в разных районах страны, после чего движение сошло на нет. Ваисовцы открыто противопоставляли себя татарам, объявив себя истинными мусульманами и потомками древних булгар, живших в Среднем Поволжье в домонгольский период. По их учению, ислам, полученный непосредственно от арабов, сохранился в чистом виде только в роде булгарских ханов, прямым потомком которых якобы и являлся Багаутдин Ваисов. Именно на этом основании его сын Гинан присвоил себе и своим сторонникам титул аль-Булгари, то есть "потомок волжских булгар", и выдвинул лозунг "обратно в Булгарию". После окончания гражданской войны большевистское руководство приходит к убеждению, что ваисовское движение таит в себе угрозу для целостности РСФСР. В результате в 1923 г. имя "булгары" было запрещено, лидеры движения репрессированы. О ваисовском движении см.: БАТЫРОВ У. Ф., СОБЯНИН А. Д. Булгары: неизвестная история очень известного народа. - Профи. 1999, N6 - 7, с. 61 - 68; ШНИРЕЛЬМАН В. А. От конфессионального к этническому, с. 139 - 149; УСМАНОВА Д. М. Мусульманское "сектанство" в Российской империи: "Ваисовский Божий полк староверов-мусульман". 1862 - 1916 гг. Казань. 2009.

29. БЕГУНОВ Ю. К., НУРУТДИНОВ Ф. Г. -Х. Ук. соч., с. 173.

30. См.: НУРУТДИНОВ Ф. Г. -Х. Несколько слов о своде, с. 6.

31. Там же.

32. Там же, с. 7.

33. См., напр.: ТОЛОЧКО А. П. "История Российская" Василия Татищева: источники и известия. М. -Киев. 2005, с. 11 - 12; См. также: SHNIRELMAN V.A. Who gets the past? Competition for ancestors among non-Russian intellectuals in Russia. Washington, D.C., Baltimore, 1996; ШАМИЛЬОГЛУ Ю. "Джагфар тарихы". Как изобреталось булгарское самосознание. - Родина. 2007, N 8, с. 46.

34. См.: БАРИЕВ Р. Х. Древние и средневековые государства булгар. - Сокровища булгарского народа. СПб. 2005, с. 94.

35. См.: ЛЬВОВА З. А. "Гази-Барадж тарихы" (1229 - 1246 гг.). Вопрос о подлинности летописи; ЕЕ ЖЕ. "Именник" болгарских царей и Куврат, каган Великой Булгарии.

36. См.: БАРАНОВ И. А. Великая Болгария и Крым: итоги и проблемы изучения. - Международная конференция "Византия и Крым". Севастополь, 6 - 11 июня 1997 г. Тезисы докладов. Симферополь. 1998.

37. SCHAMILOGLU U. We Are Not Tatars! The Invention of a Bulgar Identity. - Neptortenet-Nyelvtortenet. A 70 eves Rona-Tas Andras koszontese. Szeged. 2001, p. 143.

38. ШАМИЛЬОГЛУ Ю. Ук. соч., с. 46.

39. ТАГИРОВ И. Р. Источники по истории татарского народа: направления поиска. - Газырлар Авазы. Эхо веков. 1997, N1/2, с. 6.

40. ИЗМАЙЛОВ Л. И. Гадание на кофейной гуще как метод историко-филологической реконструкции дилетантов (рец. на статью А. И. Железного "Тюркская подоснова киевских топонимов"). - Газылрар Авазы. Эхо веков. 2002, N 1/2.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - И. А. Гагин:

Комментарии: