"Отдайте Цезарю, что принадлежит Цезарю, отдайте Богу, что принадлежит Богу, а моё отдайте мне"

(Фома, реч-е 100)

Воскрес ли Иисус из мертвых? Да, воскрес, но он воскрес не из мертвых, а из умирающих ¹. Тот факт, что после ранения копьем из его раны потекли "кровь и вода", как отмечено в евангелии от Иоанна, доказывает, что он был еще жив. Вера его в великое предназначение рода Давидидов, к которому он принадлежал, не дала ему умереть. Вера, как вытекает прямо и косвенно из многих его высказываний, есть сила духа, а дух есть сила божественная, так как "Бог есть дух". Поэтому "дух животворит, плоть же не пользует нимало". Эта идея Иисуса строго следует из общебиблейской идеи, что Бог сотворил все живое словом, то есть своим духом, и именно духом оно и живо.

То, что сила в Духе, Иисус блестяще показал на кресте.

Что мы знаем об этих роковых часах Иисуса, о так называемых его "крестных страстях"? В сущности - совсем немного: только то, что оставил нам Иоанн, бывший очевидцем этого уникального эксперимента Учителя. Информация трех других Евангелий не имеет достаточной доказательной силы, поскольку сами информанты не дали никаких заверений касательно ее аутентичности. Что касается Иоанна, то он засвидетельствовал, по крайней мере, один крайне важный факт, что "один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас потекла кровь и вода. И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили" (Иоанн 19: 34 - 35). А разве ни о чем не свидетельствует глубокая эмоциональная правда, которой дышит картина, нарисованная Иоанном: у креста стоит мать Иисуса, его тетка и Мария Магдалина, а суровый Жрец Истины отдает свою мать на попечение своего любимого ученика. Правда, даже в эту трогательную минуту он называет ее просто женщиной (звательный падеж - "жено").

То, что Иисус не умер на кресте, - факт достаточно вероятный: суровый воин, прошедший через кумранскую выковку, блестяще выдержавший сорокадневную голодовку, окрыленный сознанием своей правоты и святости своего дела, имел, надо полагать, достаточный запас прочности. Кроме того, он был тогда совсем молодым и свято верил в свою богоизбранность.

Из внешних факторов следует учесть, что на кресте он пробыл сравнительно недолго, поскольку всё - и суд и распятие - совершились в один день. Но самое главное заключалось в том, что у него не были перебиты голени, возможно, по приказу Пилата, который явно симпатизировал ему во время суда. И в этой связи нельзя забывать тот факт, что Иисус, по сути, сам

Крылов Вячеслав Евгеньевич - религиовед.

стр. 124

выдал себя римским властям, дав знак Иуде идти и "делать дело, которое задумал". Возможно, Иуда донес властям и об этом. Отсюда снисходительное отношение Пилата к Иисусу. Ведь римляне не были варварами: они умели ценить воинские доблести и проявлять великодушие к врагу.

Что произошло после того, как Иисусу дали глотнуть уксуса, который, как полагает Тиринг, был смешан с вином? Иисус, как она достаточно логично считает, впал в кому. Затем, согласно Иоанну, он произнес загадочное слово "совершилось (!), преклонил голову и испустил дух". Это слово встречается еще раз и в "Откровении" в главе 16 стих 17: "седьмой ангел вылил чашу свою на воздух: и из храма небесного от престола раздался громкий голос, говорящий: "совершилось!" "и сделалось великое землетрясение, какового не бывало с тех пор, как люди на земле... И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут перед богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его" (16: 18 - 19).

В этих намеренно затемненных описаниях "думается, нетрудно рассмотреть картину падения Римской империи, ибо Вавилон есть не что иное, как Рим, эта "блудница, сидящая на семи горах", а "великое землетрясение" - великое переселение народов. Что это? Пророческое видение Иисуса или начало исполнения реального плана, который он предначертал? Ведь недаром Ницше считал, что Римскую империю развалили христиане!

Но вернемся к "крестным страстям". Нетрудно догадаться, что после преждевременного снятия Иисуса с креста и возложения его в гроб к делу его "воскресения" подключились опытные медики Кумрана и помогли ему полностью "воскреснуть" за два дня на третий, так что он мог продемонстрировать свои раны и полную жизнеспособность уже на третий день, как это описано евангелистами. Ясно также, что после своего выздоровления он уже не мог открыто показываться на людях, чтобы не быть снова арестованным, но мог в некоторых случаях демонстрировать себя как "духа" во плоти, появляющегося время от времени из царства "небесного" и укрепляющего веру у "несмысленных" и "маловерных". Такое его "явление" описано у Луки в заключительной части его евангелия, где рассказывается о встрече с Иисусом двух путников, шедших с ним в Эммаус. Скорее всего, нечто подобное произошло и с Павлом во время его гонения на христиан, что и заставило его изменить свое отношение к Иисусу. Пространнее всего одно из таких его "явлений" описано в "Апокрифе Иакова", включенном в сборник "The Nag Hammadi Library in English" (c. 30 - 37). Там есть такие его слова: "...теперь же однако я должен вознестись на то место, откуда я явился... но внемлите: меня ждет слава и, открывши сердце, слушайте гимны, которые ждут меня на небесах, ибо сегодня я должен сесть одесную Отца, Но я сказал вам свое последнее слово, и я должен расстаться с вами, ибо колесница духа понесла меня ввысь, и с этого момента я должен раздеться, чтобы одеться заново. Но помните: благословенны те, которые провозгласили Сына до его сошествия..." (с. 36).

"Загадки Иисуса. Среди загадок Иисуса, которые ни сам Иисус, ни его последователи никогда не раскрывали и даже не делали никаких попыток дать хотя бы какую-нибудь наводящую ниточку, есть загадка, которую мы находим в двух речениях (логиях), записанных Фомой: в логии 15 (по Лембдину) она предстает нам в таком виде: "Если вы увидите того, кто не рожден от женщины, падите перед ним ниц и чтите его". В лог. 46 указывается, что поскольку Иоанн Баптист рожден женщиной, он не выше учеников Иисуса, которые, если станут, как дети, познают Царствие и превзойдут Иоанна". Единственный просвет в загадку "не рожденного от женщины" можно усмотреть в речении, которое святой Иероним приписывает Иисусу и которое он процитировал из утраченного (скорее уничтоженного канонизаторами) "Евангелия от евреев": "Мать моя, Св. дух², взяла меня за волос и перенесла на гору Фавор". Отсюда следует, что Иисус не считал некую Марию, жену Иосифа, согласно свидетельствам евангелий, своей родной матерью, что также доказывается его обращением к ней в форме "жено". По данным апокалипсиса Иакова, он вместе со своим сводным братом Иаковом был выкорм-

стр. 125

лен грудью матери Иакова. Кто был его отец из крайне испорченного апокрифа, установить невозможно³.

Сказания о рождении детей от некого божественного начала восходят к глубочайшей иудейской древности. В главе 13 "Книги судей" имеется описание одного подобного случая: рождение Назорея по имени Самсон. Следует также напомнить, что, согласно евангелию от Иоанна, Пилат приказал на кресте Иисуса сделать надпись "Иисус Назорей, Царь Иудейский". Отсюда следует, что Пилат знал из каких-то скрытых источников, что Иисус был членом, а скорее всего, главой этой загадочной секты. Правда, его вряд ли можно считать ортодоксальным сторонником этой древней организации, как и любой другой, ибо традиции он предпочитал устанавливать сам. Однако в одном отношении можно отметить его разительное сходство с назореями: в безоглядной проповеди аскетизма⁴. Впрочем, это его зацикленность на аскетизме, по-видимому, имела другие куда более материальные причины, чем приверженность к древним традициям назорейства. Разберемся в трудностях его мировоззрения.

Главная трудность мировоззрения Иисуса заключается в том, что базис бытия он видит не в материи, и базис жизни он также видит не в жизни, как их традиционно принято понимать, а в духе и деяниях духа. Эту идею в ее первозданном виде мы находим в сборнике речений Иисуса, записанных Фомой: "Это небо прейдет, и то, что над ним, прейдет. Мертвые не живы и живые не умрут" (перевод на англ. яз. О. Лембдина).

Как явствует из примененного в этом тезисе переосмысления понятий "мертвый - живой", живым является живой духом, а мертвым - мертвый духом, тогда как в общепринятом употреблении, живым является живой плотью, а мертвым - мертвый плотью, то есть за основу смыслоразличения берутся диаметрально разные понятия - дух и плоть. Ясно, однако, что простолюдин естественно понимал и понимает под живым живого плотью, а отсюда следует, что выражение "живые не умрут", ставила его в тупик, хотя кое-кого, возможно, и заставляло задуматься. Но очевидно, что подавляющее большинство христиан и раньше и теперь понимает все буквально, исходя из общенародной семантики. Это зачастую приводит, и приводило к мифологизации учения Иисуса. Ведь если "живые не умрут", то кто же тогда эти живые.

На это мифотворцы отвечают или должны ответить приблизительно так: "Живые - это Иисус и его святые. Когда их плоть умирает души их возносятся на небо, а Иисус, будучи сыном Божьим, вознесся даже во плоти". Следует ли доказывать, что наука не может принять эту версию бессмертия, но может доказать, что и сам Иисус ее не принимал, по крайней мере в ранний период своей деятельности.

Этот период ознаменован сборником его афоризмов (речений), все еще недостаточно изученных, хотя они являются шедеврами мировой неповторимой мудрости и тайнописи. Мы уже касались их содержания в нашей первой статье⁵, но только с одной стороны - со стороны заложенного во многих из них тайного смысла, связанного с тайной национально-освободительной деятельностью Кумрана. Во главе ее, как весьма логично считает Барбара Тиринг, стояли потомки рода царя Давида (Давидиды). Эти потомки, как попытались мы показать, скрывали свое истинное происхождение под намеренно искаженным названием "ессей", хотя их духовным знаменосцем был, конечно же, Иессей, отец будущего царя Давида, пославший своего сына Давида на борьбу с Голиафом.

Имя этого незабываемого героя еврейского народа не только вошло в "Книгу царств" Библии, оно навеки укоренилось в сознании широчайших масс как символ свободолюбия и национальной гордости. Неудивительно поэтому, что именно потомки Иессея стали застрельщиками патриотического движения, поставившего своей целью восстановление заглохшего рода царя Давида, сына незабываемого Иессея, явившего ярчайший пример свободолюбия и героизма.

стр. 126

Так вот, именно среди этих гениальных речений Иисуса, дышащих вселенской мудростью, можно найти доказательство, что он скорее предпочитал эллинистическую идею реинкарнации, чем идею о царстве небесном, хотя полностью последнюю не отвергал. Доказательство этого нетрудно отыскать в так называемом "Евангелии от Фомы". В переводе О. Лембдина оно гласит так: "Если те, которые вас ведут, говорят вам "смотрите, царство в небе, то птицы небесные опередят вас... скорее же царство внутри и вне⁶ вас" ("The Gospel of Thomas"). Не менее доказательным в этом отношении является и логий 84 в том же переводе: "Когда вы видите свое подобие, вы радуетесь. Но когда вы видите свои образы, которые существовали до вас и которые не умирают и не реализуются (nor become manifest), как велико то, что вы испытываете!". А как можно объяснить заявление Иисуса, согласно евангелию от Иоанна, что он, Иисус, существовал до Авраама? Более того, похоже, что от некоторого налета эллинизма Иисус не вполне избавился и в своем позднем резко антиязыческом периоде деятельности, когда он при поддержке Иоанна начал пропаганду ультрасемитизма, выступая от имени "Духа". Как объяснить, например, такое его пророчество: "Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечем убивает, тому самому надлежит быть убиту мечем" (Откр., 13: 16). Здесь, правда, не совсем ясно, когда должны совершиться эти возмездия - в течение одной жизни или нескольких. В силу категоричности этих пророчеств, они должны совершиться обязательно, а значит, если не в одной, то в другой жизни согрешившего.

Таковы были взгляды Иисуса в раннюю пору его пребывания в Кумране. Впрочем, полностью не исключается и возможность того, что мистика Иисуса и разного рода фантазии имели целью увести читателя или слушателя от главной цели Кумрана так же, как и его самого. Ведь удалось же кумранским мудрецам блестящим образом сбить с толку отнюдь не наивного римского географа Плиния, создав у него иллюзию, что, якобы, Кумранская община есть мирная гавань спасения для всех уставших от жизни страдальцев, потерпевших крушение в море житейском.

Итак, как мы видим на примере антитезы "мертвый - живой", а также на примерах, уже приведенных нами ранее⁷, основной причиной затемнения смысла, к которому прибегал Иисус при передаче своих идей, было стремление к максимальной засекреченности опасной для "мира" информации. Ведь мир есть "мертвое тело", то есть он способен все умертвить своей мертвостью. Поэтому Иисус "воскрешал из мертвых" тех, которым "дано знать тайны Царствия Божия" (Марк), то есть согласно пророку Исайи, царство "Святого Израилева".

Другой причиной затемнения было то, что Иисус был больше поэт, чем скрупулезный ученый. Учитывая эти две особенности его деятельности можно попытаться раскрыть многие другие еще не раскрытые загадки его мировоззрения.

Что Иисус понимал под воскрешением из мертвых? Если "мертвым" следует считать того, кто вобрал в себя заразу "трупа", которым, согласно речению 56, является мир, то живыми являются те, которые "пуще всего ищут Царствия Божия". Царство же Божие есть новое мироустройство, то есть реставрация "Святого Израилева" под знаменем династии Давидидов.

"Воскрешение из мертвых" начиналось фактически с привлечения в Общину всё новых и новых энтузиастов, "чающих утешения Израилева", а порой и своего собственного, ибо мертвецы не знают покоя (р. 51). Попав в Общину "мертвый" человек, большей частью с повадками и сердцем "льва", подвергался проверке на смиренномудрие, которое состояло в том, что он должен был отдать себя "съесть" Человеку, чтобы самому стать человеком (реч. 7). Таковой, по-видимому, была начальная фаза "воскресения из мертвых". Второй фазой было, вероятно, ученичество по методу Иисуса. Для этого "воскресший" человек должен был "возненавидеть своего отца и мать, а также своих братьев и сестер и нести свой крест", чтобы быть достойным Иисуса (р. 55). Подобное требование имеется также в евангелии от Луки. Не

стр. 127

следует ли из этого требования к "воскресшему", что Иисус готовил из них железных воинов для священной войны или для перерождения этих "избранных" в ангелов истины? Ведь рожденные от истины, согласно его словам в "Диалоге Спасителя"⁸, не умирают.

Поскольку на вопрос Пилата относительно того, что есть истина, Иисус не дал ответа и нигде в известных нам материалах его также нет, мы, я думаю, имеем достаточное основание ответить на него исходя из весьма красноречивых дел Иисуса и идей, из них вытекающих.

Главным его делом было, скорее всего, руководство миссионерской деятельностью внутри страны и за рубежом (в диаспоре), состояние которой при его вступлении в эту должность он подверг серьезной, но сдержанной критике, пользуясь кодовым языком Кумрана.

В этой связи нельзя не отметить крайне загадочное место в так называемом "Откровении" Иоанна: "Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии, и в терпении Иисуса Христа...". Спрашивается, о каком царствии Иисуса Христа здесь идет речь? Эту загадку помогает нам до некоторой степени разрешить Б. Тиринг, указавшая, что первоначально государственная власть в системе иудаизма понималась как триархия: пророк, первосвященник и царь. Такая система существовала в ранний период еврейской истории до прихода к власти хасмонейской династии, которая, как было отмечено нами, узурпировала власть первосвященника, таким образом" присвоив себе его права. Это и послужило причиной возникновения Кумранской общины как силы, не только противостоящей такого рода секуляризации, но и стремящейся в лице Иисуса к примату духовности во всех сферах государственной и личной жизни. Мало того, как вытекает из "Откровения", Иисус боролся за всемирное одухотворение человечества под властью "потомка и корня Давидова", то есть его самого. Это самоназвание Иисуса не трудно найти в главе 22 "Откровения" в стихе 16: "Я, Иисус, послал Ангела⁹ Моего засвидетельствовать сие в церквах. Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя". В этом самоназвании обращает на себя внимание, намеренное изменение естественной последовательности: в качестве "корня" предлагается рассматривать "потомка". Применение данного приема, по-видимому, имеет своей целью указать, что слова эти принадлежат именно Иисусу, который неоднократно утверждал, что "многие первые будут последними, а последние первыми". Эта предельно твердая позиция "потомка и корня Давида" достаточно убедительно свидетельствует, что Иисус, по крайней мере некоторое время, пользовался царскими почестями как в Кумране так и за его пределами, так что неудивительно, что Иоанн был "соучастником в его царствии". Факт его достаточно высокого положения подтверждается практически всеми имеющимися в нашем распоряжении текстами раннего происхождения, где в качестве формы обращения к нему применяется слово "господин". Даже Фома и Мария Магдалина неукоснительно применяли эту форму обращения.

Итак, кто же все-таки, согласно данным Фомы, является "живым"? На этот вопрос Иисус не дает прямого ответа. Речение 59 предлагает: "Смотрите на живого, пока вы живы, чтобы вам не умереть и не пытаться увидеть его, утратив эту возможность". В речение 52 Иисус упрекает учеников за то, что они забыли о "живом" и говорили о "мертвых".

На вопрос учеников, когда наступит "покой мертвых" и "грядет новый мир", Иисус ответил: "То, что вы видите в будущем, уже настало, но вы этого не опознали".

Из всего сказанного следует что "живым" а также "покоем мертвых" является сам Иисус и ищущим "покоя" следует "смотреть" на него. Эта самохарактеристика Иисуса вступает в противоречие с другими его характеристиками самого себя: "кто вблизи меня, тот вблизи огня, а кто вдали огня, тот вдали от царствия" (реч. 82). Спрашивается, совместим ли покой с огнем? А как можно считать успокоителем того, кто "бросил в мир "разделения: огонь, меч, войну" и кто разделил отца с сыном и т. д.

стр. 128

Что явствует из этих ярких зарисовок, это то, что молодой Иисус был беспредельно честен по отношению к своим соратникам и твердо верил, что "рожденный истиной не умирает". Откуда эта феноменальная убежденность? Самое загадочное в ней то, что он пронес ее через всю свою жизнь, начиная с Кумрана вплоть до его деятельности в роли "Духа", которую, скорее всего, следует отнести к последнему периоду его жизни. Трудно не сделать вывод, что эта его титаническая твердость духа есть свидетельство его сверхчеловечности.

Как обстоит дело с понятиями "мертвый" и "живой" у последователей Иисуса? Нельзя не сказать, что понятия эти у них в сравнении с тем, какие мы обнаруживаем у Иисуса Фомы, оказывается в достаточной степени размытыми. Так у Луки в его притче о "Блудном сыне", есть такие слова: "Ибо сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся". Почему, спрашивается сын "ожил", а не "воскрес", если он был мертв? Появился новый оттенок смысла, о котором Иисус ничего не сказал. Кто решит этот вопрос столь же безошибочно как Иисус? Никто, ибо Иисус непредсказуем, что ясно видно из его речей.

В "Послании к ефесянам" апостола Павла (2: 1) имеется попытка объяснить понятие "мертвый" через понятие "преступление": "и вас, мертвых по преступлениям, Бог, богатый милостью, оживотворил" (Откр. 2: 5). И опять неизбежен вопрос, что следует считать преступлением. Например, раскалывать семью на отца и сына - преступление или нет?

Дух обретает плоть. Хотя вряд ли можно сомневаться в том, что многие читатели уже уяснили, о каком "Духе" идет речь в выражении "Иисус в роли "Духа", мы все-таки сочли необходимым внести полную ясность в этот крайне важный вопрос.

Как было сказано раньше, после своего "воскресения" Иисус уже не мог, открыто появляться на людях, чтобы не подвергать себя опасности быть вторично арестованным. По этой же причине глупо было бы с его стороны не воспользоваться дарованным ему шансом продолжать свою борьбу с Римом за восстановление династии и духовного наследия Давидидов. Ведь Иисус, будучи мистиком, как и большинство его соотечественников, не мог не видеть в этом "шансе" знак высшего одобрения. Думаю, что в силу уникальности его "воскресения" даже мы, основательно подпорченные господствующем в современном мире прагматизмом, не слишком сильно погрешим перед наукой, если позволим себе допустить, что в деле его воскресения были задействованы некоторые пока еще нам не известные факторы. Что касается его соратников, то им и в голову не могло придти, что что-то может обойтись без участия Божьей воли. Дело в том, что с точки зрения мистика естественные причины, так или иначе обусловившие благополучный исход, сами по себе не могут сработать, если нет на то воли Божьей, и то, что эти причины имели место, как раз и говорит о том, что это воля была. Таким образом, воля Божья первична, причины же вторичны. Не удивительно поэтому, что сам Иисус воспринял свою победу на кресте как знак высочайшего одобрения свыше и как сигнал к продолжению своей миссионерской деятельности. Правда, на этот раз он уже действовал не на территории Израиля, а в более отдаленных местах, в частности, в районе Малой Азии, о чем свидетельствует "Откровение". Нам не известны, каковы были конкретные формы агитационной деятельности Иисуса и его "ангелов", но текст, которым "ангелы" оперировали, по-видимому, как в письменной, так и устной форме, был, благодаря гениальному чутью Б. Тиринг, обнаружен среди материалов "Откровения".

Вот он: "Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать сокровенную манну и дам ему белый камень и на камне написано новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает" (Откр. 2: 17). Итак, документом вступившего в священный союз "Нового Завета" служил ничем не примечательный голыш, добытый, как правило, из реки Иордан, считавшейся также священной, и на нем было написано новое имя вступившего, то есть духовное имя, которое было известно только вступившему и принявшему его в "Завет". Мы не знаем, кто конкретно осуще-

стр. 129

ствлял процедуру приема; по-видимому, в самом начале этим лицом был сам Иисус. Такое заключение напрашивается само собой из того места в евангелии от Матфея, где Иисус говорит Петру: "Ты, Петр, камень, и на камне сем Я созижду церковь мою, и врата ада не одолеют ее". Интересно отметить, что таких слов Иисуса нет в более раннем (как считается) евангелии от Марка, который, согласно традиции, был учеником Матфея. Отсюда можно заключить, что во времена Марка описанной процедуры принятия в "Новый Завет" еще не было, а, следовательно, она более позднего происхождения и, скорее всего, относится к послекумранскому периоду, то есть к периоду после 68-го года, когда Кумран был разрушен. Нетрудно также заключить, что гибель Кумрана, конечно же, потрясла Иисуса и заставила его пересмотреть свои прежние взгляды, не свободные от налета эллинистического вольнодумия. Этот его поворот к ортодоксальному иудаизму уже ясно слышен в его упреке, брошенном в адрес Фомы, который захотел убедиться в наличии у Иисуса ран: "Блажен, кто не видя уверовал". Таков был открытый переход на позиции веры вопреки разуму, переход от рационального к иррациональному, от царства земного к царству небесному, вопреки тому, что на этом пути "птицы небесные опередят вас". Апогеем этой его метаморфозы может служить следующее его обещание, данное им его новым подданным: "Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками и будет пасти их жезлом железным: как сосуды глиняные они сокрушаться, как и я получив власть от Отца Моего, и дам ему звезду утреннюю" (Откр. 2: 26 - 27).

Идеологические корни учения Иисуса кумранского и послекумранского периода. Как уже отмечалось, в Кумране Иисус делал весьма энергичные попытки занять лидирующее положение, провозглашая себя единственным "сыном Божиим", имеющим власть освободить верующих в него от "Божьего суда" и обеспечить им переход "от смерти в жизнь". Этот свой решительный шаг он сделал, по-видимому, скорее всего на последнем этапе его кумранского периода: "истинно, истинно говорю вам: кто соблюдает слово Моё, тот не увидит смерти вовек" (Ио. 8: 51). "Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец"... (Ио. 10: 11). "Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца, и жизнь Мою полагаю за овец" (Ио. 10: 15).

Необходимо отметить, что такого благоговения в отношении овец и ягнят у Иисуса не наблюдалось в его более ранних речениях. Так, в речении 60 (по Лембдину) он не осуждает самаритянина за то, что тот несет ягненка, чтобы убить его и съесть. Конечно, под "овцами" он в этих его заявлениях понимал своих приверженцев, но какому деятелю нужны приверженцы овечьего типа? Думаю, что излишне доказывать, что духовному учителю овцы ни к чему. Ему нужны люди мыслящие и самостоятельные. Военачальнику они могут понадобиться разве только в крайне опасной для него ситуации, когда есть надежда, что можно будет откупиться их шкурами. Создается впечатление, что Иисус находился именно в такой ситуации, поскольку искал себе поддержки среди подобных "последователей". Но к чести его следует сказать, что на так называемой тайной вечере он, очевидно, принял смелое решение добровольно отдать себя в руки римских властей, для чего и дал Иуде "тайный знак" действовать. Нельзя не отметить также, что Иуда вряд ли был предателем, а скорее верным исполнителем воли Иисуса, несмотря на то, что он, скорее всего, занимал в Кумране довольно высокий пост, например, дававший ему право "искушать" Иисуса во время его испытательного периода. В подтверждение этого не только моего предположения можно привести два факта: Иуда фигурирует как равноправное лицо в самом раннем произведении Иисуса ("Диалоге Спасителя") вместе Матфеем и Марией Магдалиной, то есть среди самых близких его учеников; более того, Иуда также присутствует на секретном собрании учеников, по-видимому, имевшем своей целью решить вопрос о тактике в решающий критический момент, то есть на так называемой тайной (!) вечере. Поэтому как можно допустить, что Иисус до самого конца не разглядел его скрытых намерений? А может быть, он все-таки принял план завоевания мирового господства, план

стр. 130

Иуды? Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы должны обратиться к некоторым текстам так называемого Второисаии.

Загадки книги пророка Исайи. Как известно, книга так называемого пророка Исайи, включенная в библейский канон, не представляет собой единого целого как по содержанию, так и по стилю. Хронологически более ранние ее главы принадлежат, по мнению исследователей, перу самого пророка, жившего и творившего при иудейских царях Ахазе и Езекии приблизительно на полтора столетия раньше, чем таинственный его последователь и имитатор так называемый Второисаия. Это изобретенное учеными несколько неуклюжее имя было пущено в научный обиход историками XIX в., конечно, ничего не знавшими о так называемой Кумранской общине. А именно в Кумране эсхатологические идеи Исайи и его эсхатологический оптимизм, видимо, и нашли необходимую питательную почву. Есть ли, например, основание сомневаться в том, что могучий дух Кумрана, зачавшийся в безлюдной "степи" Мертвого моря, проявил себя в следующем отрывке из Второисаии: "Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему" и т. д. (40: 3 - 5). Необходимо отметить, что этому короткому законспирированному тексту предшествовало мрачное пророчество Исайи, что все богатства царя Езекии будут в скором времени унесены в Вавилон. Таким образом, глас вопиющего в пустыне (то есть "вопиющего" конспиративно), скорее всего, был "гласом" самого Второисаии или "Учителя Праведности", создавшего в "пустыне" мощный центр иудейского фундаментализма. Возможно также, что Второисаия и был основателем Кумранской общины, а, возможно, под этим именем скрывается целая серия последователей Исайи. В этой связи нельзя не отметить крайне загадочный текст, который мы находим в 11-й главе Исаева писания. Загадка состоит в том, что текст этот, описывающий некого мудрого и справедливого потомка из рода Иессаева, а значит, Давидова, помещен в главе 11, которая, согласно общепринятому делению книги на тексты самого Исайи и его имитатора (Второисаии), должна принадлежать перу самого Исайи, жившему, как было сказано, на полтора столетия раньше Второисаии. Если же она принадлежит самому Исайи, о чем свидетельствует ее нумерация (гл. 11), то тогда этот текст (об "отрасле") является уникальным пророчеством Исайи об Иисусе, как его и восприняли клерикальные интерпретаторы и издатели Библии. К сожалению, пишущий эти строки не обладает возможностью произвести строгий текстологический анализ языка подлинника, но если судить о нем по русскому синодальному переводу, то трудно уйти от впечатления, что текст этот написан более ясным и ярким, прямо-таки поэтическим языком, а большинство текстов Исайи страдают зачастую поэтической бедностью, недостаточной точностью определений и иногда даже неряшливостью выражения. Примером может служить предшествующая глава: в стихе 4 этой главы нелегко понять, к кому относятся слова "без Меня согнутся между узниками и падут между убитыми. При всем этом не отвратится гнев Его". Читателя выручает в неразберихе, к кому относятся местоимения "меня" и "его", написание этих местоимений в русском переводе с заглавной буквы, то есть выручают редакторские догадки переводчиков. Но, например, в лондонском издании Библии 1804 г., да и в последующих английских изданиях таких подсказок читателю нет. Нет их, конечно же, и в оригинале. Далее читаем: "О Асур, жезл гнева Моего и бич в руке его - Мое негодование! Я пошлю его против народа нечестивого и против народа гнева Моего" - неясно "народ гнева Моего и "народ нечестивый" являются одним и тем же народом или разными. Короче говоря, любой читатель без труда убедится в различии степеней выразительности этих двух текстов, следующих один за другим (гл. 10 и 11). Кроме того, нельзя не отметить, что второй текст (гл. 11) написан поэтически мыслящим автором, непоколебимо уверенным в правоте своих идей, то есть, как сказал бы евангелист Марк, "власть имеющим": смелая образность, смелые характеристики. Можно предположить, что им был один из писцов Кумрана, не исключено даже, что сам "Учитель Праведности",

стр. 131

который, как следует из фактов, писал стихи. Привожу текст в слегка сокращенном виде: "И произойдет отрасль от корня Иессаева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на Нём Дух Господен дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия, и страхом Господним исполнится, и будет судить не по взгляду очей своих, и не по слуху ушей решать дела. Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине, и жезлом уст своих поразит землю, и духом уст своих убьёт нечестивого. И будет препоясанием чресл Его правда и препоясанием бедр Его - истина". Но, увы, согласие, как вытекает из дальнейших описаний воцарится только между дикими и домашними животными и между ними и детьми. "И младенец будет играть над норою аспида... Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет исполнена ведением Господа... И будет в тот день: к корню Иессееву, который станет как знамя для народов, обратятся язычники - и покой его будет - слава". Господь тогда начнет собирать остаток народа еврейского, рассеянного по разным странам, "и враждующие против Иуды будут истреблены"... "И полетят на плечи филистемлян к западу, ограбят всех детей востока, на Едома и Моава наложат руку свою, и дети Аммона будут подданными их" (SGP. Box. 516. Chicado. USA. 1990, с. 689).

Как видим из этого и не слишком типичного для иудаиста и довольно-таки пацифистского текста, мир и согласие в основном воцарятся между детьми и животными. Что же касается взаимоотношений с другими народами, то, как сказано во Второзаконии, "благословен ты будешь больше всех народов" (7: 14)" "и истребищь все народы, которые Господь, Бог твой, даст тебе; да не пощадит их глаз твой; и не служи богам их; ибо это есть сеть для тебя" (7: 16). Как видим из этих кровожадных наставлений "богодухновенного" писания, "духовность" иудея носила узкоклановый и шовинистский характер. Поэтому неудивительно, что и Второисаия не мог полностью преодолеть эти удушающие рамки, будь он даже самим "Учителем Праведности".

Другой не менее интересный текст, возможно, опять же принадлежащий перу так называемого Второисаии мы находим в главе 42 Второисаева писания. "Вот Отрок Мой, которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на него и возвестит народам суд. Трости надломанной на переломит и льна курящегося не угасит: будет производить суд по истине. Не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда. Поставлю тебя во завет для народа, во свет для язычников, чтобы открыть глаза слепым, чтобы узников вывести из заключения" (42: 1 - 7). Как явствует из этих двух текстов, речь в них скорее всего идет об одном и том же лице, в первом тексте. Более символичном и названном "Отраслью", во втором более конкретном и уже названном "отроком". Этот факт можно расценивать как свидетельство изменения ситуации в пользу Кумрана, где эта "отрасль", по-видимому, и стала "Отроком". Изменилось также и содержание текста: если в первом тексте говорится о суде над бедными "по правде", то во втором тексте говорится уже о суде над народами: "положу Дух Мой на Него и возвестит народам суд". Нельзя однако не отметить, что этот суд над народами мыслился, по-видимому, как довольно-таки гуманная акция, ибо ниже говорится, что "поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников".

Рассматривая эти два загадочных текста, трудно уйти от вопроса, кто конкретно скрывается за образом "Отрока, которого "Я держу за руку". Богословский ответ на этот вопрос обозначен уже в самом тексте заглавными буквами. Из чего следует, что "Я" обозначает Бога, а под "Отроком" надо понимать Иисуса, которого Бог "держит за руку". Эту риторическую фигуру нельзя считать надуманной, тем более, если она родилась в недрах Кумрана, планировавшего, как известно, в будущем войну "сынов Света и "сынами Тьмы". В этом случае поддержка со стороны Бога гарантировала бы полный успех дела, если бы Иисус, как Сын Божий, явился его фактическим реализатором. Не потому ли Иисус творил так называемые "чудеса" и не называл свою мать матерью, а женщиной. Ведь "Сын Божий" не может произойти от простой женщины, а разве только от Святого Духа, который в еврейском

стр. 132

языке женского рода. Таким образом можно, думаю, с достаточным основанием утверждать, что текст об "Отроке" мог быть интерполирован писцами Кумрана в древнейший библейский Кодекс, найденный в 1947 г. в районе Мертвого моря. Более того, можно даже допустить, что весь библейский текст был впервые скомпилирован именно в Кумране энтузиастами иудейской мудрости из различных письменных и устных материалов, начиная от глубокой древности и до времени Иисуса. Ведь недаром в одном из принадлежащих общине помещений находился специальный скрипторий для писцов, где, возможно, происходила не только фиксация ходящих в народе преданий, но и создание новых. Возможно также, что массореты, фактические создатели нормативного библейского канона (10-й век) в своей работе воспользовались текстом Библии, скомпилированной в Кумране.

Есть, впрочем, и третий текст, в котором рассказывается от лица группы людей о некоем безымянном страдальце "взявшем на себя наши грехи". "Нет в нем ни вида, ни величия" (Ис. гл. 53: 2). ...и Господь возложил на него "грехи всех нас" (53: 6). "Наказание мира нашего было на нем". "Ведь мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу" (53: 6).

Этот текст интересен для нас тем, что, во-первых, образом сбившихся овец разительно напоминает описание состояния "овец перед началом создания "Кумранской общины" ¹⁶, а образом Агнца - идеи Иисуса об "Агнце, берущем грехи мира на себя".

То, что кумраниты, а в особенности лидеры Кумрана знали о существовании этих и подобных им текстов, сомнению не подлежит, ибо эсхатологические грезы и планы были питательной почвой их жизнедеятельности. Исайя и Второисаия, эти великие столпы эсхатологии, были, конечно же, их любимейшими авторами" и рулевыми их духовной жизни. Мечта о будущем царстве "Святого Израилева" была постоянным двигателем их деятельности. Неудивительно поэтому, что своими делами они порой пытались подтолкнуть планы "Святого" касательно утверждения божьего царства "на "святой горе Его". Исполняя заповеди о любви к ближнему, то есть к любому еврею, они брали подкидышей и иных бездомных детей на воспитание и наставляли их в Законе, начиная с пятилетнего возраста. Поэтому появлялись среди них люди безумно, а то и дико преданные Кумрану. Так, по-видимому, появился "Отрок Мой¹⁵, которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя". На него, как говорится далее. "Святой Израилев" положил дух свой, чтобы стал он великим благовестником еврейской праведности. Что касается вселенской праведности, то она, согласно Второисаии, сводится к служению всех народов своим достоянием и трудом народу еврейскому: "Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои и цари их - служить тебе... И будут всегда отверсты врата твои, не будут затворяться ни днем, ни ночью, чтобы приносимо было к тебе достояние народов и приводимы были цари их. Ибо народ и царства, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся". (Ис. 60: 10 - 12). "И придут иноземцы, и будут пасти стада ваши; и сыновья иноземцев будут вашими земледельцами и вашими виноградарями. А вы будете называться священниками Господа, - служителями Бога вашего будут именовать вас; будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их" (61: 5 - 6).

Нам не известно, какое лицо скрывалось за этим богоизбранным "Отроком", очень возможно, что именно та выдающаяся отросль от корня Иессеева, о которой говорится в главе 11, обозначение страницы которой могло быть намеренно уменьшено древними переписчиками, чтобы она обрела более солидную репутацию как принадлежащая перу самого пророка Исайи, а следовательно, приобрела именно пророческий статус. Впрочем, даже если она была написана самим Исаей, обладавшим пророческим ясновидением, простиравшимся на полтора века вперед, это никак не подрывает нашу идею, что некий "Отрок" из рода Иессаева мог стать "божьим избранником", и, следовательно, не только мечтой Второисаии, но и неким вполне реальным претендентом на титул царя. Ясно, что этот "Отрок", водимый Божьей рукой,

стр. 133

ставши юношей, мог изложить свою реальную политическую программу будущего иудейского царя, каковую мы и находим теперь в Исаевой главе 11.

В качестве доказательств этой гипотезы мы можем привести следующие факты: в главе 22 "Откровения" Иисус сам говорит о себе: "Я есмь корень и потомок Давида" (Откр. 22: 16), откуда следует, что он и есть "отрасль от корня Иессаева".

То, что Иисус не отрицал эту свою миссию водимого рукой Божьей доказывается многочисленными его заявлениями о его Божьем сыновстве, а также его попыткой в синагоге Назарета косвенным образом действовать как таковой и бросить упрек своим односельчанам, что не все из них достойны получить милость от Бога, за что его чуть было не сбросили в пропасть (Лук. 4:18: 30). Необходимо также отметить тот факт, что для своего чтения в синагоге Иисус выбрал загадочное место из Второисаии ("Дух Господен на Мне" и т. д.), тем самым как бы намекая, что дух Господен именно на нем, Иисусе, и что он послан благовествовать и т. д. В принципе, возможно, что это место могло быть интерполировано в текст Второисаии, как и два загадочных текста. Однако для того чтобы произвести необходимый текстологический анализ, нужно располагать подлинником, который скорее всего давно утерян.

Примечания: Текст об "Отрасли", как отмечалось критикой, интерполирован в текст Исайи, текст об "Отроке", по-видимому, составленный в Кумране, возможно, самим Учителем Праведности, интерполирован в книгу Второисаии.

"Потомок и корень Давидов". То, что Юлиан акцентировал в своем невольном восклицании¹¹ принадлежность Иисуса к мятежной Галилее, конечно нельзя считать случайным: в Иисусе было не меньше антиримской мятежности, чем в Иуде Галилейском, возглавившем в начале Новой эры антиримское восстание. Но Иисус действовал предельно благоразумно и сдержанно и в отличие от Иуды не злоупотреблял антиримскими лозунгами. Однако по крайней мере от некоторых своих так называемых учеников он не скрывал, по-видимому, своих притязаний на престолонаследие. Это прямо следует из речения 100 Евангелия от Фомы: "Он сказал им: отдайте цезарю, что принадлежит цезарю, отдайте Богу, что принадлежит Богу, а мое отдайте мне".

Из данного текста, более древнего, чем тексты канонических евангелий с предельной ясностью следует, что Иисус считал своих так называемых учеников скорее полноправными защитниками его наследственных прав, чем учениками в собственном смысле этого слова. Это прямо вытекает из того факта, что право "отдать" он приписывает именно этим своим сторонникам, ученическая деятельность которых, вероятно, сводилась к разгадыванию тех загадок, которые записал Фома "Близнец".

В тексте Фомы по имени названы еще три лица: Матфей, Петр и Мария. Наличие у них имен, по-видимому, свидетельствует о том, что они были рангом выше, чем прочая безымянная масса, способная "отдать".

Уже в первых строках этого весьма загадочного текста Иисус обнаруживает свое насмешливо критическое отношение к доктрине "царства небесного", по предположению Б. Тиринг принадлежащей Гиллелю: "Если те, которые ведут вас, говорят вам "смотрите, царство в небе", тогда птицы небесные опередят вас... Скорее же царство в вас и вне вас". И в самом деле, царство царя Давида, сына Иесеева, жило еще и не только в сердцах, но и в деяниях и помыслах Кумрана. Именно это реальное царство имел Иисус в виду, издеваясь над глупостями раввинизма. Отсюда же его живое смелое отношение к церемониалу обрядов, принятых в иудаизме. На вопросы его сторонников, надо ли им поститься, молиться и подавать милостыню, Иисус, исходя из живого опыта, указал на некоторые связанные с этим отрицательные последствия: "Если вы будете поститься, вы зародите в себе грех, если вы будете молиться, вы будете осуждены, а если вы будете подавать милостыню, вы причините вред своим Духам" (р. 14). Эти глубочайшие констатации Иисуса свидетельствуют о богатстве его духовного опыта и божественной смелости его мысли. Но того ли добивался Иисус от своих учеников? Ведь только

стр. 134

одному из них он подарил слова высочайшей похвалы, а именно Фоме: "Для тебя я уже не учитель, ибо ты испил из того кипящего источника, который я измерил" (р. 14). Почему он не нашел слова признания для такого старейшего и верного своего ученика, как Матфей? Почему не обмолвился ни единым словом о своей верной подруге Марии? Не потому ли, что выше всего в человеке он ценил способность быть аскетом? А только Фома был среди учеников Иисуса аскетом. Не поэтому ли Фома "испил из того кипящего источника", который измерил Иисус? Эту тайну предпочтения Иисуса, как мне кажется, открыла Барбара Тиринг: Иисусу нужны были железные воины. Ведь в этом отношении аскеты являют собой наилучший материал! Не потому ли у Иисуса, согласно "Откровению", было 120 тыс. воинов, "не осквернивших себя с женами?" Не сюда ли следует отнести и тайну так называемого "чертога брачного"? В евангелии от Фомы Иисус намекает на то, что он не рожден от женщины и отрицает это преимущество у Иоанна Баптиста, тем самым ставя его ниже себя (реч. 46). "Среди рожденных женщиной от Адама до Иоанна Баптиста нет никого столь великого, чтобы его глаза не опустились (перед ним). Но я говорил, тот из вас, кто сумеет стать младенцем, познает царство и возвысится над Иоанном"¹².

Отвергнутый по букве, но бессмертный по духу. Здесь я сразу должен сказать, что в мою задачу не входит чернить светлый образ уникального гения, добровольно пошедшего на крест и не сумевшего или не захотевшего на нем умереть. Умом эту догадку не разрешить. Этот "потомок Давида" стал поистине "корнем Давида", совершив подвиг куда более великий, чем тот, который совершил его древнейший предок: "Иисус бросил вызов кресту и не умер на нем (см.: Откр. 22: 16).

Возможно, именно этот результат и убедил его, что он поистине сын Божий. Правда, согласно евангелию от Иоанна, он утверждал подобное и раньше и, видимо, наконец решил проверить это самым жестким образом. Пусть читатель сам рассудит, заслужил ли он своим необычным поведением титул "идиот", которым наградил его, правда, без малейшего озлобления, а всего-навсего в обычном порыве наивнейшего самолюбования неподражаемый автор "Заратустры". Эта его "гениальная" догадка, по-видимому, была вызвана остроумнейшим прочтением одноименного романа Достоевского, герой которого позволяет себе воспринимать реальность неадекватным образом. Эту неадекватность Нитше также пожелал увидеть и в поведении Иисуса и только потому, что не потрудился проштудировать надлежащим образом два попавших в тень произведения ближайшего соратника Иисуса, Иоанна. Относительно этих произведений в критической литературе XIX в., как известно, царило убеждение, что они являются более поздними писаниями, чем так называемые синоптические евангелия. Однако исторические реалии, описанные в евангелии от Иоанна, должны быть отнесены к кумранскому периоду деятельности Иисуса, так что, возможно, и само евангелие было написано ранее других так называемых синоптических евангелий, тем более что в нем нет никаких ссылок на эти последние, - скорее всего, ранее 68 г.

Итак, заканчивая наше исследование исторического значения личности Иисуса, мы вынуждены сделать следующие выводы: в Иисусе сочетались, порой соперничания друг с другом, два великих светила: великий религиозный, и не менее великий политический деятель. Конкретные обстоятельства, в тисках которых он был постоянно зажат, не позволяли ему предоставить свободу действия ни одному, ни другому. Вот и получилось, что в начале своего поприща он был более мыслителем причем свободомыслящим, а в конце под давлением жестких обстоятельств стал националистом узкоиудейского толка. Рим был воспринят им как "блудница, сидящая на семи горах". Он не смог увидеть в этой империи высокоорганизованного организма, то есть довольно-таки мудрого решения проблемы многонациональное™. Он был во власти исаева решения этой проблемы, согласно которому иудеи составляют теократическую верхушку человечества, а все прочие народы, призваны быть исполнителями низших служебных функций. Привилегии пред-

стр. 135

ставляются только тем, кто "убелил свои одежды кровью Агнца", то есть пожертвовал своей жизнью ради дела установления в мире режима иудейской теократии. Эта идея нашла свое наиярчайшее выражение в утопии о "Новом Иерусалиме, городе, который "не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его и светильник его Агнец. Спасенные народы будут ходить в свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою". И пребудет "Слово Божие¹³ из уст которого "исходит острый меч, чтобы им поражать народы". "Он пасет их жезлом железным. Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя".

Кто автор "Откровения Иоанна"? В кратком вступлении к "Откровению" сказано буквально следующее: "Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела ¹⁴ Своего рабу Своему Иоанну, "который свидетельствовал слово Божие и свидетельство Иисуса Христа, и что он видел". Из данного сообщения следует, что Бог дал Иисусу Христу "откровение", чтобы Иисус "показал", чему надлежит быть вскоре". И Иисус "показал" это, послав "откровение" через своего вестника рабу Своему Иоанну, Иоанн же свидетельствовал слово Божие, слово Иисуса Христа и свои видения. Таким образом можно заключить, что только видения принадлежат в тексте Иоанну, все остальное - Богу и Иисусу Христу. Но какое же тогда "откровение" Бог дал Иисусу, чтобы показать "рабам своим", чему надлежит быть вскоре" и какое Иисус "показал, послав оное через Ангела своего рабу своему Иоанну?" Думается, что это "откровение" включало в себя частично некоторые трагические прозрения Иисуса касательно будущего, чему быть, но, вероятно, сами конкретные, порой просто глупые кошмары, которыми кишат страницы этого "откровения" больной фантазии, принадлежали перу Иоанна, психика которого была сломлена годами пребывания на полупустынном острове, на который он был сослан.

В силу этого правомерно ли считать Иоанна автором всего "Откровения"? Он в лучшем случае соавтор и перципиент. Однако из заголовка текста "Откровение" святого Иоанна Богослова "неукоснительно следует, что он, как Богослов, и есть автор данного писания. С такой трактовкой вряд ли можно согласиться, так как Иоанн в основном выступает именно как "свидетель" высказываний Иисуса, и лишь редко как толкователь или соавтор. Свои высказывания он почти всегда оговаривает как именно свои. Так например, в стихе 4 он передает благословение семи азиатским церквам от Того, "Который есть и был и грядет и от семи духов, находящихся перед престолом Его". "Семь духов", или семь светильников, как поясняет Иоанн в главе 4, горят перед престолом Божьим". Как видим, в некоторых случаях Иоанн все-таки позволяет себе смелость выйти из роли "раба" и дать некоторые собственные разъяснения, которые порой имеют довольно-таки принципиальный характер. Таковы, например, характеристики Иисуса в главе 1: "свидетель верный", "первенец из мертвых", "владыка царей земных, соделавший нас царями и священниками Богу и Отцу Своему". Читая их, трудно допустить, что это пустые комплименты. Невольно напрашиваются неизбежные выводы: если Иисус "владыка царей земных, то и сам он, по меньшей мере, царь, причем царь грозный, ибо "возрыдают пред ним все племена земные".

Из этого заявления неизбежно следует, что этот грозный царь ставил своей целью мировое господство. Иоанн наивным образом выболтал этот план "владыки царей земных". Начало его осуществления было уже положено "семью золотыми светильниками", то есть семью общинами ("церквами") в Азии, куда явился Иисус и продиктовал свои послания Иоанну.

Иисус здесь предстает Иоанну в виде некой таинственной фантасмагории, хотя назидания его церквам носят вполне реалистический характер. К чему эта пышность изображения? Скорее всего, для того чтобы показать, что Иисус не только "владыка царей земных", но и небесных.

Что касается "белого камня" и назидания "побеждающему", то об этом открытии Тиринг см. 2: 17. Уже во второй главе "Дух" обещает дать "побеж-

стр. 136

дающему" "вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия". Впрочем он ведет себя весьма человечно, поскольку заявляет, что ненавидит дела Николаитов". В восьмом стихе второй главы он называет себя "Первым и Последним, который "был мертв и се жив". Не меньшую резкость, чем в осуждении Николаитов, он проявляет в осуждении некоторых противников Смирнской церкви, которые "говорят, что они Иудеи, а они не таковы, но - сборище сатанинское". Необходимо, правда, заметить, что в те времена эпитет "сатанинское" не имел, по всей видимости, того уничижительно мистического нюанса, который он приобрел впоследствии.

Следует также отметить, что "Дух давал свои указания в более ранние времена, чем те, когда создавались канонические евангелия. Это косвенно вытекает из того факта, что в евангелиях нет запрета, есть так называемое "идоложертвенное мясо", что имеет место в "Откровении", где "Дух" по этой причине изъявляет свою ненависть в адрес Николаитов и сторонников Иезавели. Напротив, в некоторых евангелиях говорится, что "не грех то, что в уста, а грех, что из уст".

Кроме того, в главе 4 мы находим древнюю идею искупления кровью. Идея эта в Кумране пользовалась величайшей популярностью, как, по-видимому, и во всем грекоязычном мире. Этот факт можно рассматривать как доказательство того, что и в послекумранский период своей деятельности Иисус не отказался от глубинных основ кумранской идеологии. Поэтому на небесах поют "новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо "Ты был заклан и кровью Своей искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени и соделал нас царями и священниками Богу нашему: и мы будем царствовать на земле" (Отк. 9 - 10).

Как явствует из данного текста, к мечте Второисаии о том, что евреи будут священниками народов, здесь добавлено куда более весомое достижение "закланного Агнца", что они будут "царствовать на земле" (Отк. 510). "И всякое создание, находящееся на небе и на земле, и под землею и на море, и все, что в них, слышал я, говорило: "Сидящему на престоле и Агнцу благословение и честь, и слава и держава во веки веков" (Отк. 5: 13).

В этой связи хочется отметить лексико-семантическую реминисцению невольно проскользнувшую в описание Иоанна в главе 10, стих 7: "Когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам. Подчеркнутое выражение является лексико-семантическим штампом, крайне характерным для Кумранских писаний. Оно лишний раз заставляет сделать вывод, что Иисус в последний период своей жизни твердо встал на кумранские позиции, как и его верный соратник Иоанн, так что ни того, ни другого никак нельзя назвать "человеком лжи". Правда, позволительно усомниться, одобрил бы "Учитель Праведности" титул "Сын Божий", который Иисус присвоил себе сам, хотя в остальном Иисус пошел конечно дальше по Кумранскому пути, предначертанному Второисаией, возможно, одним из ранних представителей династии Давидидов. Ведь Иисус на практике осуществил вековечную грезу бесчисленных радетелей иудейской праведности, собрав уникальную армию из 144 тысяч "запечатленных, не осквернивших себя с женами", невиданную армию аскетов, железных воинов, не связанных семейными узами, так как "возненавидели своего отца и мать и братьев и сестер", "ибо, кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее..." (Мат. 16: 25).

Нам неизвестно, были ли эти "запечатленные" теми послушными овцами, которые "знали" голос пастуха и безропотно шли за ним. Из его посланий церквам следует, что он управлял своим "стадом", хотя и авторитарно, но достаточно разумно, хотя неизменно соблюдал дистанцию между собой и даже своим верным Иоанном, не называя его иначе, чем "рабом". Формулу "раб Иисуса Христа" можно встретить даже и в некоторых канонических писаниях. Более того, из "Деяний Фомы" узнаем, что Иисус продал Фому в рабство одному индийскому купцу, правда, в целях пропаганды своего аскетического учения.

стр. 137

Что касается язычников, то, как уже было сказано, Иисус обещал отдать их "побеждающим", чтобы те пасли их жезлом железным". Впрочем, говорится и о "великом множестве людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков", стоявших "перед престолом и Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями... это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои кровью Агнца". За это им уготовлена великая честь: они пребывают ныне пред престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них; они не будут ни алкать, ни жаждать, и их не будет палить солнце... ибо Агнец... будет пасти их... и отрет Бог всякую слезу с очей их" (11 - 17). Как видим, космополитизм и гуманизм не выходят здесь за рамки формулы: любить тех, кто возлюбил вас.

По своему содержанию книга резко распадается на две части: послания Иисуса церквам носят достаточно резонный характер. Иисус в спокойном тоне указывает как на отрицательные, так и на положительные стороны деятельности общин, стараясь "судить не по взгляду очей своих и не по слуху ушей своих", как это указано у Второисаии, но, "сражаясь" таким образом "мечем уст своих", он все-таки срывается и позволяет себе, как было сказано, "ненавидеть" "Николаитов" за то, что они разрешали употреблять в пищу так называемое "идоложертвенное мясо". Что касается так называемых "видений" Иоанна, то сумасшедший каскад казней обрушенный им на несчастное человечество, вряд ли можно рассматривать иначе, чем параноидный бред больной фантазии, не способной разглядеть за видимостью энтропии (ущерба) рождение новой эктропической тенденции. Так Иисус, разглядев ущербность миссионерской деятельности Кумрана, поставил эту деятельность под контроль подотчетных ему лиц (ангелов) и ошибка была исправлена: энтропический процесс перешел в процесс эктропический, что конкретно выразилось в появлении и росте достаточного количества христианских общин в Малой Азии, на которые он мог опираться уже после разгрома Кумрана. Более того, как известно из истории, христианское движение возникло и в самом Риме и в соседних с ним варварских государствах. Все это, как понятно, не могло бы произойти, если бы эктропический ум Иисуса не сдвинул это дело с мертвой точки. Воистину прав был Юлиан, когда воскликнул: "Ты победил, Галилеянин!" Однако нельзя забывать, что костры инквизиции в западной Европе внемалой степени обязаны своим происхождением угрозе Иисуса "пасти язычников жезлом железным".

Примечания

1. Барбара Тиринг, опираясь на свой метод пещерной техники, достаточно убедительно доказывает, что Иисус не умер на кресте.

2. Дух в еврейском языке женского рода.

3. The second Apocalypse of James, с. 271 - 272.

4. См.: The Book of Thomas the Contender, с. 201 - 207.

5. См.: Вопросы истории, 2005, N 2.

6. Где же конкретно находилось царство? Не в Кумране ли?

7. См.: The Nag Hammadi library in English, с. 244.

8. См.: Dialogue of Saviour, с. 59.

9. То есть посланца.

10. То есть близкое нисхождение небесного Иерусалима.

11. "Ты победил, галилеянин!"

12. Перевод на англ. О. Лембдина. The Nag Hammadi library in Englich, s. 137. - Вопросы истории, 2005, N 2.

13. Верный и Истинный (19: 11).

14. "Ангел" в переводе с греческого языка означает "вестник, посланец".

15. Исайя (42: 1 - 4)

16. См. тексты Кумрана.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. Е. Крылов:

Комментарии: