Реестр смерти

Не предпринималось никакого официального изучения террора в селах в 1930 - 1933 гг., не было сделано ни одного заявления о людских потерях, не были открыты архивы для независимых исследователей этого вопроса. Тем не менее, мы располагаем возможностями для достаточно убедительных подсчетов числа умерших в этот период террора. Прежде всего рассмотрим вопрос об общих потерях для всего цикла событий, связанных с коллективизацией, - и в период раскулачивания, и в период голода. Сделать это в принципе нетрудно, нужно только обратиться к численности населения по советской переписи 1926 г., учесть коэффициент естественного прироста за последующие годы и сравнить полученные результаты с цифрами первой переписи после 1933 года.

Здесь надо сделать несколько оговорок. Перепись 1926 г., как и все остальные, проводившиеся в сравнительно благоприятных условиях, все же не может быть абсолютно точной. И по советским, и по западным подсчетам, она была занижена на 1,2 - 1,5 млн. человек (примерно на 800 тыс. применительно к Украине)¹ . Это означало, что число умерших должно бы быть увеличено почти на полмиллиона. Но преимущества, связанные с использованием официально установленной базовой цифры, полученной в результате переписи, так велики, что в наших вычислениях можно пренебречь этим миллионом. Опять-таки "коэффициент естественного прироста" вычисляется по-разному, хотя и в достаточно узком пределе. Затрудняет подсчеты, как может показаться на первый взгляд, тот факт, что итоги первой после 1933 г. переписи, в январе 1937 г., к сожалению, нам не известны. Властям, видимо, были сообщены предварительные результаты на 10 февраля 1937 г., затем перепись была приостановлена, данные объявлены секретными. Начальник Управления по делам переписи О. А. Квиткин был арестован 25 марта² . Оказалось, что "прославленная советская разведка, возглавляемая сталинским народным комиссаром Н. И. Ежовым, уничтожила змеиное гнездо предателей в аппарате советской статистики"³ . Предатели "поставили себе задачу извратить реальные цифры населения" или (как писала потом "Правда") "стремились сократить численность населения СССР"⁴ - упрек тем более несправедливый, что отнюдь не статистики осуществляли это сокращение.

Окончание. Начало см.: Вопросы истории, 1990, N 1.

¹ Корчак-Чепурковский Ю. А. Таблицы доживання и сподиваного життя людности СССР. Харьків. 1929, с. 33, 72 - 79; его же. Избранные демографические исследования. М. 1970, с. 301 - 302; Kattner J. F., Kulchyka L. W. The USSR Population Census of 1926; A Partial Evaluation. U. S. Bureau of Census. International Population Report, Series P. 95, N 50, October 1957, pp. 100 - 117.

² Пирожков С. И. Жизнь и творческая деятельность О. А. Квиткина. Киев. 1974.

³ Большевик, 1938, N 23 - 24.

⁴ Правда, 17.I.1939.

стр. 83

Цели тех, кто запрещал проведение переписи и стремился заставить замолчать осуществлявших ее, достаточно ясны. Цифра в 170 млн. советских граждан, которая в течение нескольких лет фигурировала в официальных речах и отчетах, олицетворяла хвастливое заявление, сделанное в январе 1935 г. Молотовым: "Гигантский рост населения свидетельствует о жизнеспособности советского строительства"⁵ . Следующая перепись была проведена в январе 1939 года. Это единственная за данный период перепись, результаты которой были опубликованы, но в силу условий, в которых она была проведена, никогда не вызывала большого доверия. Все-таки следует отметить, что даже если принять всерьез официальные цифры 1939 г., то и они свидетельствуют об огромных потерях в составе населения, хотя, конечно, не показывают реальной картины.

При исчислении общей цифры смертей, происшедших не по естественным причинам между 1926 и 1937 г., решающими являются итоги переписи 1937 г., и именно на них (без упоминания деталей) имелось несколько ссылок в послесталинских демографических публикациях. Наиболее точная из этих публикаций определяет численность населения в СССР 163 772 тыс.⁶ , остальные - 164 миллиона человек⁷ . Полная же численность, принимая самые нижние оценки, сделанные в прежние годы советскими статистиками, а также подсчеты современных демографов, должна была составить примерно 177,3 млн. человек.

Другой, более грубый подход к нашему исчислению сводится к тому, чтобы к приблизительно подсчитанному населению на 1 января 1930 г. (157,6 млн.)⁸ присовокупить те приписки годового прироста, о которых говорил Сталин⁹ . В результате получается цифра 178,6 млн., очень близкая к первой проекции. Второй пятилетний план тоже определяет численность населения на начало 1938 г. в 180,7 млн. человек¹⁰ ; это означает, что в 1937 г. она равнялась 177 или 178 миллионам. Странно, правда, что начальник Центрального статистического управления во времена Н. С. Хрущева В. Н. Старовский, используя применительно к 1937 г. цифру Госплана 180,7 млн., сравнивает ее с данными переписи - 164 млн. и при этом замечает: "даже после корректировки"¹¹ . Эта оговорка свидетельствует о значительной, ползущей вверх инфляции чисел: "корректировка" на 5% означала бы в качестве базовой цифры уже 156 млн., то есть число, которое назвал А. Антонову-Овсеенко чиновник невысокого ранга¹² .

Следуя, однако, принятой нами методике исчисления потерь только по минимуму, пренебрежем этой возможной "корректировкой", без которой Старовский определяет потери в 16,7 млн. человек. Можно, конечно, посчитать эту цифру Госплана столь же убедительной, как и все остальные его показатели, относящиеся к началу октября 1937 г., но если ее принять, то в этом случае потери за предыдущие годы составят около 14,3 млн. человек. Мы же предпочитаем снова взять более низкие оценки, пренебречь более высокими прикидками советских демографов, исследующих этот период, и будем считать убыль населения равной 13,5 млн. человек. Поскольку к началу 1937 г. не было массового уничтожения других социальных категорий, исключая малые величины в десятки тысяч убитых, то в действительности почти все эти потери населения приходятся на крестьянство.

⁵ Правда, 26.I.1935.

⁶ Население СССР. Численность, состав и движение населения. М. 1975, с. 7.

⁷ Вестник статистики, 1964, N 11, с. 11.

⁸ Karcz J. The Economics of Communist Agriculture. Bloomington. 1975, p. 475.

⁹ Правда, 5.XII.1935.

¹⁰ The Second Five Year Plan. N. Y. 1937, p. 458.

¹¹ Вестник статистики, 1964, N 11, с. 11.

¹² Antonov-Ovseenko A. The Time of Stalin. N. Y. 1981, p. 207.

стр. 84

Число 13,5 млн. включает в себя не только убитых. В него включены и неродившиеся - те, кто не появился на свет в результате смерти родителей, их разлуки и т. п. Эти потери неродившихся в сельских местностях можно вычислить. За год террора голодом и за два года депортации кулаков они составляют примерно 2,5 млн. душ, и это число вряд ли завышено. Тогда получается, что погибших к 1937 г. в ходе раскулачивания и голода было 11 млн., без учета тех, кто позднее погиб в лагерях.

Другой метод подсчета сводится к следующему: в 1938 г. насчитывалось примерно 19,9 млн. крестьянских хозяйств. В 1929 г. их было примерно 25,9 миллиона. Если на каждую крестьянскую семью приходится 4,2 человека, то в 1929 г. крестьян было 108,7 млн., а в 1938 г. - 83,6 миллиона. Естественный прирост за эти годы должен был довести эту цифру до 119 млн. - дефицит с реальной цифрой доходит до 36 миллионов. Из них мы должны вычесть 24,3 млн. либо переселившихся в города, либо оставшихся жить в тех деревнях, которые были названы поселками городского типа. Остается убыль в населении, в целом равная 11,7 млн. человек. К ним мы должны добавить крестьян, уже осужденных и умиравших в лагерях после января 1937 г., то есть тех, кто был арестован в ходе наступления на мужика в 1930 - 1933 гг. и не пережил сроков заключения (но исключим из наших подсчетов тех крестьян, которых арестовали во время еще более тотального террора 1937 - 1938 гг.). Как будет показано далее, это составит еще не менее 3,5 млн. человек, и общее число крестьян, погибших в результате раскулачивания и террора голодом, достигнет, таким образом, 14,5 миллиона.

Далее мы должны рассмотреть, как этот страшный итог делится по показателям - жертвы раскулачивания и убитые голодом. Здесь почва оказывается более зыбкой. Демографы считают, что более 7 млн. приходится на раскулачивание и более 7 млн. на голод. Мы беремся проверить это предположение. Из 14,5 млн. свыше 3,5 млн. составляют заключенные, умершие в лагерях в период после 1937 г., но в большинстве своем осужденные до майского указа 1933 г.; это, конечно, значительная часть тех, кого уничтожили в доведенных до отчаяния селах Украины и Кубани во время голода, но эти люди все же не погибли непосредственно от кампании террора голодом, и чтобы вычислить жертвы последнего, вернемся к 11 млн. умерших до 1937 года.

Мы можем начать с жертв голода - и опять-таки начнем с потерь украинского населения. (Уже говорилось, что это неполная цифра общероссийских потерь; неофициальные подсчеты показывают, что около 80% смертей приходится либо на Украину, либо на преимущественно украинские районы Северного Кавказа.) Чтобы определить потери украинцев, обратимся снова к фальсифицированной переписи 1939 г., поскольку, как выше упоминалось, не было опубликовано никаких иных цифр по национальностям; даже сейчас, когда течет тоненькая струйка сведений из подлинной переписи 1937 г., которыми мы воспользовались выше, вообще нет никаких цифр, кроме общего количества населения.

Официальная цифра численности советского населения в переписи января 1939 г. - 170467186. Западное демографическое исследование указывает, что реальная цифра - примерно 167,2 миллиона. Но даже эта последняя цифра говорит о резком улучшении в сравнении с 1937 г., несмотря на те 2 - 3 млн., которые, как мы подсчитали, погибли в лагерях или были расстреляны в 1937 - 1938 годах. Улучшение объяснялось частично естественным, а частично и юридическим факторами: рост рождаемости после бедствий, катастроф или голода - явление общеизвестное: и частота половых сношений и способность к воспроизводству, которые резко пошли на убыль в голодные годы, потом восстанавливаются. Что касается второго фактора, то в 1936 г. были официально за-

стр. 85

прещены аборты, а противозачаточные средства перестали продавать. Были предприняты и другие подобные меры.

Из официальной цифры переписи на долю Украины приходится 28070404 (против 31194976 по переписи 1926 г.). Невозможно определить, как располагаются эти добавочные по сравнению с западными показателями 3,4 млн. в общей цифре 170,5 млн. по национальным группам. Поэтому обычно предполагают, что численность каждой национальной группы завышали пропорционально (хотя в интересах сокрытия фактов надо было бы указывать по Украине - из-за ее особенно низких показателей - более высокую цифру, чем по остальным республикам).

Если на долю Украины не выпало бы добавочного завышения, то подлинная численность ее населения в 1939 г. была 27,54 млн., тогда 31,2 млн. в 1929 г. выросли бы до 38 млн. в 1939-м. И в этом случае потери равнялись бы 10,5 млн.; если на долю нерожденных детей отвести 1,5 млн., то потери на Украине вплоть до 1939 г. составили бы 9 млн. человек. Но эти 9 млн. являются показателем не только смертности. К 1939 г. на украинцев, живущих вне пределов Украины, оказывалось очень сильное давление с целью, чтобы они записывались русскими, и значительное число украинцев осуществило этот переход в другую национальную группу. Советский демограф признает, что за период между двумя переписями, 1926 и 1939 г., "низкий коэффициент роста (!) в численности украинцев объясняется снижением естественного прироста, которое явилось результатом плохого урожая на Украине в 1932 году", но добавляет при этом, что люди, "которые прежде считали себя украинцами, в 1939 году записались русскими"¹³ . Нам, например, говорили, что люди с поддельными документами часто изменяли свою национальность, поскольку украинцы были всегда на подозрении у милиции¹⁴ .

Все сказанное относится не столько к Украине, сколько к украинцам, проживающим в других местах СССР. Таких было 8,536 млн. в 1926 г., из них 1,412 млн. - на Кубани. Оставшиеся кубанские казаки, безусловно, были зарегистрированы теперь как русские, но численность их оказалась намного ниже, чем в 1926 году. В других местах это было результатом давления на каждого отдельного человека и представляло, несомненно, затяжной процесс - даже по переписи 1959 г. числилось еще более 5 млн. украинцев, проживавших в СССР не на территории Украины. Если предположить, что количество украинцев, записавшихся русскими, составляет 2,5 млн., то мы получим 6,5 млн. умерших. Если из этой цифры вычесть 0,5 млн. украинцев, погибших в период раскулачивания в 1929 - 1932 гг., то умерших от голода - 6 миллионов. Эту цифру надо разделить на две составляющих: 5 млн. умерло на самой Украине и 1 млн. - на Северном Кавказе. Цифра погибших в этот период неукраинцев, возможно, не превышает 1 миллиона. Таким образом, общее число умерших от голода составляет приблизительно 7 млн., из которых 3 млн. - дети. И эти цифры минимальны.

Еще один способ определить число умерших от голода, или, вернее, в самый страшный его период, можно найти в разнице между подсчетами Управления по делам переписи, осуществленными незадолго до переписи 1937 г., и действительными цифрами, полученными в ее результате. Цифра предварительных вычислений равна 168,9 млн.¹⁵ ; реальная - 163772 тыс. человек - разница как раз составляет немногим более 5 миллионов. Считается, что данная цифра - это количество незарегистрированных смертей на Украине, начиная с конца октября 1932 г., хотя таких цифр не имелось в распоряжении составителей переписи;

¹³ История СССР, 1983, N 4, с. 21.

¹⁴ The Black Deeds of the Kremlin. Vol. 2. Toronto. 1953, p. 294.

¹⁵ Плановое хозяйство, 1936, N 12, с 23.

стр. 86

и эта цифра согласуется с другими цифрами, которые мы получили для умерших от голода в целом.

Можно произвести и ряд не столь прямых вычислений количества умерших от голода, основываясь на утечке официальной информации. Так, американский гражданин, родившийся в России, который до революции был знаком со Скрыпником, посетил его в 1933 г. и встретился также с другими украинскими лидерами. Скрыпник назвал ему "минимум" 8 млн. умерших на Украине и Северном Кавказе¹⁶ . Начальник ОГПУ Украины Балицкий тоже сказал ему, что погибло 8 - 9 млн., добавив, что цифра эта, как приблизительная, была доложена Сталину¹⁷ . Другой офицер госбезопасности писал, что, возможно, на более раннем этапе ОГПУ представляло Сталину цифру в 3,3 - 3,5 млн. умерших от голода¹⁸ . Иностранному коммунисту называли цифру в 10 млн. умерших в целом по СССР¹⁹ . Иностранный рабочий на Харьковском заводе, где еще хорошопомнили голод, слышал от местных властей, что Г. И. Петровский допускает число в 5 млн. умерших от голода "на сегодняшний день"²⁰ .

У. Дюранти сказал в британском посольстве в сентябре 1933 г., что "население Северного Кавказа и Нижней Волги сократилось за прошлый год на 3 млн., а население Украины - на 4 или 5 млн." и что ему представляется "весьма вероятной" общая цифра смертности в 10 миллионов. Разумно предположить, что цифры Дюранти добыты из тех источников, которые никогда не публиковались, но были известны кому-то из его коллег от некоего высокого чиновника или почерпнуты им из тех официальных данных, которые имелись в то время в распоряжении властей. Американский коммунист, работавший в Харькове, определяет потери в 4,5 млн. умерших только от голода, и еще несколько миллионов - от болезней, связанных с плохим питанием²¹ . Другому американцу высокий украинский чиновник сказал, что в 1933 г. умерло 6 млн. человек²² . Канадский коммунист, украинец, который учился в Высшей партийной школе при ЦК Украины, узнал, что секретный отчет для ЦК Украины содержал цифру в 10 млн. умерших²³ .

Что касается других областей, то на Центральной и Нижней Волге, а также на Дону, по имеющимся данным, потери пропорционально были так же велики, как и на Украине. Директор Челябинского тракторного завода Лавин сказал иностранному корреспонденту, что на Урале, в Восточной Сибири и Заволжье погибло более миллиона человек²⁴ .

Следует оговориться, что все эти подсчеты не обязательно совпадают друг с другом, поскольку не всегда ясно, когда цифры относятся к показателям числа смертей только на Украине, какие годы охватывают, включены ли в них также показатели смертей от болезней, связанных с голоданием... Во всех случаях, даже в официальных секретных отчетах, приводятся цифры с разницей в несколько миллионов жертв. Надо полагать, что невозможно получить точные или хотя бы приблизительные цифры. Как говорит Л. Плющ, "члены партии приводят цифры, равные пяти или шести миллионам, а другие говорят о десяти миллионах жертв. Истинная цифра, видимо, лежит посередине"²⁵ .

Если в полученной нами цифре приблизительно в 11 млн. преждевременных смертей в 1926 - 1937 гг. можно быть уверенным, то прибли-

¹⁶ New York American, 18.VIII.1935.

¹⁷ Ibid.

¹⁸ Orlov A. The Secret History of Stalin's Crimes. Lnd. 1954, p. 28.

¹⁹ New York American, 19.VIII.1935.

²⁰ Beal F. Word from Nowhere. Lnd. 1938, p. 255.

²¹ Los Angeles Evening Herald, 29.IV.1935.

²² Lang L. R. Tomorrow is Beautiful. N. Y. 1948, p. 260.

²³ Kolasky J. Two Years in Soviet Ukraine. Toronto. 1970, p. 111.

²⁴ New York American, 19.VIII. 1935.

²⁵ Plyushch L. History's Carnival. N. Y. 1977, p. 42.

стр. 87

зительная цифра в 7 млн. умерших от голода из 11 млн. должна быть названа лишь вероятной или предполагаемой. Если она верна, то, значит, приблизительно 4 млн. приходится на смерти в процессе раскулачивания или коллективизации (или на все, что имело место до 1937 г.).

Эти 4 млн. включают и умерших в период казахстанской трагедии. Среди казахов потери населения между переписями 1926 и 1939 г. (даже если принять цифры последней) составляли 867400 (3968300 минус 3100900). Корректировка цифр переписи 1939 г. по усредненной цифре национального состава (как мы это сделали для украинцев) дает итог в 948 тысяч. Но в 1939 г. численность казахского населения по сравнению с 1926 г. должна была возрасти до 4,598 млн. (при весьма минимальном допущении, что республиканский прирост равен в среднем приросту населения в СССР, составлявшему 15,7%. На самом деле в мусульманских советских республиках, исключая Казахстан, численность населения росла куда быстрее среднего уровня). Это означает, что численность населения должна была оказаться в Казахстане более чем на 1,5 млн. выше реально известного нам числа. Если допустить, что число нерожденных детей составляет 300 тыс., а на долю сумевших эмигрировать из районов, близлежащих к Синьцзяну (в Китай), приходится еще 200 тыс., то цифра смертности казахов окажется равной 1 миллиону²⁶ .

Таким образом, мы получили 3 млн. потерь населения с 1926 по 1937 г., понесенных в процессе депортации кулаков. Это число согласуется с нашими подсчетами (если предположить, что умерло 30%, то высланных окажется 9 млн., а если умерло 25%, то 12 миллионов). К 1935 г., согласно источнику²⁷ , приводящему лишь примерную цифру, третья часть из 11 млн. высланных умерла; треть находилась в "специальных поселениях" и треть - в лагерях принудительного труда. По имеющимся данным, общая цифра обитателей лагерей принудительного труда в 1935 г. достигала примерно 5 млн. человек, и до массовых арестов служащих и партийных чиновников в 1936 - 1938 гг. 70 - 80% этих 5 млн. в соответствии со всеми источниками преимущественно приходилось на крестьян²⁸ .

Из примерно 4 млн. крестьян, вероятно, сидевших в лагерях принудительного труда в 1935 г., большая часть, видимо, дожила до 1937 или 1938 г., но до освобождения дожило из них скорее всего не более 10%. Таким образом, как уже отмечалось, мы должны прибавить еще минимум 3,5 млн. умерших к цифре погибших крестьян.

Все наши расчеты основаны либо на точных и твердых цифрах, либо на убедительных минимальных прикидках. Так что и цифра более 14 млн. крестьян может оказаться заниженной. Во всех случаях цифра более 11 млн. умерших, по показаниям переписи 1937 г., вряд ли может быть предметом серьезных поправок. Цифры смертности от голода одинаково правдоподобны и сами по себе, и в сопоставлении с данными переписи - так же, как и цифры смертности от раскулачивания. Почему мы не в состоянии привести более точные цифры, читателю ясно. В своих мемуарах Хрущев говорит: "Я не могу привести точной цифры, потому что никто не вел учета. Единственное, что мы знали, - люди умирали в огромных количествах"²⁹ .

Показательно, что статистика падежа крупного рогатого скота, при всей сомнительности ее данных, все-таки была опубликована, а вот ста-

²⁶ Ср. Абылхожин Ж. Б., Козыбаев М. К., Татимов М. Б. Казахстанская трагедия. - Вопросы истории, 1989, N 7 (прим. редакции).

²⁷ Swianiewicz S. Forced Labor and Economic Development. Lnd. 1965, p. 123.

²⁸ Dallin D., Nicolaevsky B. Forced Labor in the Soviet Union. Lnd. 1948, p. 54; Swianiewicz S. Op. cit., p. 59; Commission International contre les Camps de concentration sovetiques. P. 1951, pp. 31 - 36, etc.

²⁹ Khrushchev Remembers: The Last Testament. N. Y. 1976, p. 120.

стр. 88

тистика человеческой смертности так никогда и не была обнародована. Поэтому у нас есть какие-то данные о том, что происходило за эти 50 лет со скотом, но нет никаких сведений о том, что же случилось с людьми. В речи, произнесенной Сталиным спустя несколько лет и часто переиздававшейся, вождь сказал, что людям надо уделять больше внимания, и привел в пример случай с ним самим в сибирской ссылке: переходя реку вброд вместе с крестьянами, он увидел, что те всеми силами стараются сохранить лошадей, но даже и не думают, что может утонуть кто-то из людей. Сталин резко порицал подобное поведение. Надо сказать, что даже в его устах, устах человека, чьи слова вообще редко выражали его истинное отношение к тому или иному предмету, такое рассуждение - особенно в то время - выглядело максимальным извращением правды. Потому что для него и его сторонников именно человеческая жизнь по их, сталинской, шкале ценностей занимала последнее место.

Теперь мы можем без помех вычислить (в грубом приближении) показатели потерь населения: крестьян, погибших в 1930 - 1937 гг., - 11 млн., арестованных в этот период и скончавшихся в зонах позднее - 3,5 млн., всего - 14,5 млн.; из них погибших в результате раскулачивания - 6,5 млн., погибших в казахстанской катастрофе - 1 млн., погибших от голода в 1932 - 1933 г. на Украине - 5 млн., на Северном Кавказе - 1 млн., в других местах - 1 млн., всего погибших от голода - 7 миллионов.

Как уже говорилось, эти огромные цифры сопоставимы с потерями в основных войнах нашего времени. Если говорить об элементах геноцида в отношении только украинцев, то следует напомнить, что эти 5 млн. жертв составляли 18,8% всего населения Украины и около четверти ее крестьянства. В первую мировую войну погибло менее 1% населения стран, в ней участвовавших. В украинском селе (Писаревка на Подолии), где жило 800 человек, умерло во время голода 150 человек; местный крестьянин для сравнения отметил, что в первую мировую войну было убито семь здешних жителей³⁰ .

Катастрофа охватила все без исключения население. Мы старались отразить лишь один аспект - реальную смертность населения - и сделать это как можно точнее и ближе к истине. Но ни на секунду нельзя забывать, что чудовищные последствия безмерных страданий сказались не только в тот период - они повлияли на отдаленное будущее, на будущее и отдельных людей и целых народов.

Цифры, которые я здесь привожу, конечно, представляют собой оценки, сделанные на основании свидетельств, имеющих различную степень достоверности. (Некоторые из этих цифр, в частности такие, как численность депортированных "кулаков", фактически меньше, чем те, что называют советские историки.) Дефицит населения до 1937 г. оценивается всеми сторонами примерно в 15 - 16 млн. человек, и таким образом остается единственный вопрос: какая его часть связана со смертностью, а какая с сокращением рождаемости. По-видимому, на этот вопрос ответить трудно, почти невозможно. Может быть, я недооценил значения второго фактора, но в любом случае лучше корректировать названную мной цифру - около 11 млн. действительно умерших в 1930 - 1937 гг., впечатляющую своей точностью, - в сторону более округленной и более общей - 10 млн. человек.

Отклики на Западе

Основным элементом в сталинских операциях против крестьянства была, как ее называет Б. Пастернак, "нечеловеческая сила лжи". Обман использовался в огромных масштабах. В частности, было сделано

³⁰ Le Matin, 30.VIII.1933.

стр. 89

все возможное, чтобы убедить Запад в том, что никто не голодает, а позднее - что никакого голода не было в действительности вообще. На первый взгляд может показаться, что это вообще невозможно было сделать. Достаточно большое число правдивых отзывов дошло до Западной Европы и Америки, некоторые из них представляют собой безупречные свидетельства западных очевидцев...

Но Сталин хорошо знал возможности того феномена, который Гитлер одобрительно называл Большой Ложью. Он знал, что если правда даже и лежит на поверхности, обманщик не должен сдаваться. Он понимал, что категорическое отрицание фактов, с одной стороны, и добавление к имеющейся информации основательной порции несомненной лжи - с другой, окажется достаточным для того, чтобы представить происходящее пассивной и неосведомленной западной аудитории так, как ему было нужно, и навязать сталинскую версию событий тем, кто сам хочет быть обманутым. Голод был первым значительным поводом для использования этой техники воздействия на общественное мнение; затем последовал ряд других - московские процессы 1936 - 1938 гг., создание системы лагерей принудительного труда и т. д.

Прежде чем приступить к рассказу о том, как работали подобные схемы, необходимо признать непреложный факт: в действительности на Западе правда была достаточно широко известна. Несмотря ни на что, обстоятельные или вполне удовлетворительные статьи, освещающие происходящее, появлялись в "Manchester Guardian" и "Daily Telegraph", "Le Matin" и "Le Figaro", "Neue Zuriecher Zeitung" и "Gasette de Lausanne", "La Stampa" в Италии, "Reiehpost" в Австрии и множестве других западных газет. В США популярные газеты печатали подробные впечатления очевидцев, скажем, украинца, ставшего американцем и других (хотя такие рассказы вызывали часто недоверие, поскольку публиковались в журналах "правого крыла"). И "Christian Science Monitor", и "The New York Herald Tribune", и нью-йоркская еврейская газета "Fofwaerts" широко освещали описываемые события.

Однако надо учитывать и то, что большинство журналистов, аккредитованных в СССР, не могли бы сохранить свои визы, если бы писали правду. Часто они были вынуждены или соблазнялись пойти на компромисс. Только покинув навсегда Россию, такие люди, как Чемберлин и Лайонс, смогли обо всем рассказать. Кроме того, их сообщения подвергались советской цензуре, хотя Маггеридж сумел переслать несколько статей тайком, используя английские дипломатические каналы.

Обычно правдивая информация непосредственно с места событий заключалась в депешах, которые переправлялись так, как это делал Маггеридж, в коротеньких статьях, проходивших цензуру, а также в свидетельствах тех, кто посетил СССР, знал русский или украинский язык и сумел проникнуть в районы, охваченные голодом, - это были иностранные коммунисты, работавшие в России, или иностранные граждане, имевшие родственников в селах, либо же случайные эксцентричные иностранцы-правдоискатели, как, например, Гарет Джонс, бывший секретарь Ллойд-Джорджа и специалист по России и русской истории. Он поехал на Украину из Москвы, как и Маггеридж, тайком. Он прошел пешком по селам Харьковской области и, вернувшись на Запад, рассказал там о вопле, который все время преследовал его повсюду на Украине: "Нет хлеба, мы умираем!" Он, как и Маггеридж, написал в "Manchester Guardian" (30 марта 1933 г.), что никогда не забудет "вздутых животов детей в хатах, где ночевал". Кроме того, он добавил: "Четыре пятых крупного рогатого скота и лошадей погибло". Эта достойная и честная информация стала объектом грубых клеветнических заявлений не только со стороны советских официальных лиц, но также Уолтера Дюранти и других корреспондентов, желавших остаться в стране, чтобы писать о

стр. 90

главной тогдашней новости - предстоявшем сфабрикованном процессе "Метрополитен- Виккерс".

И все-таки некоторые из встревоженных западных журналистов старались всячески в депешах, случайно пропущенных цензурой, протащить полезную информацию. Один из корреспондентов Ассошиэйтед Пресс, Стенли Ричардсон, в сообщении от 22 сентября 1933 г. процитировал слова начальника политического отдела МТС Украины, старого большевика Александра Асаткина, в прошлом первого секретаря белорусской компартии, о голоде. Асаткин дал ему цифры, которые были изъяты цензором, но ссылка на "случаи смерти от недоедания, имевшие место прошлой весной в районе" в статье сохранились. (Такое подтверждение фактов со стороны советского партийного деятеля не было опубликовано большинством американских газет: Марко Царинник пишет, что сумел найти его только в "New York American", "Toronto Star" и "Toronto Evening Telegram".)

Так или иначе, но в 1933 г. были введены новые правила, запрещающие иностранным корреспондентам въезд на Украину и Северный Кавказ³¹ . Уже 5 марта 1933 г. британское посольство докладывало в Лондон: "Всем иностранным корреспондентам в отделе прессы при наркомате иностранных дел "посоветовали" не выезжать из Москвы". Но только в августе У. Х. Чемберлин счел возможным известить свою редакцию, что ему и его коллегам запретили выезжать из Москвы без объявления предполагаемого маршрута и специального разрешения на поездку и что ему отказали в поездке на Украину и Северный Кавказ, где он прежде бывал. Он добавил, что такой отказ получили еще два американских корреспондента и некоторые другие³² . Корреспондент "The New York Herald Tribune" П. Б. Барнес заявил, что "новые правила цензуры исключают для аккредитованных в СССР иностранных корреспондентов возможность посещать районы, где условия складываются неблагоприятно"³³ .

Честным журналистам можно было надеть намордник, но их нельзя было заставить молчать. Когда в 1934 г. вышла книга Чемберлина³⁴ , не возникало больше сомнений в реальности голода и в тех муках, которые и прежде выпадали на долю крестьянства. Даже западные писатели-коммунисты и некоммунисты, но друзья режима, уже позволяли себе "оговорки" и писали правду. Морис Хиндус, когда писал о коллективизации (ее-то он в принципе и оценил положительно), говорил о "человеческой трагедии" депортированных кулаков, "о черствости и бесчувствии" партии; описывал реакцию крестьян на гибель скота и последующую их "апатию"; указывал на некомпетентность колхозных руководителей, что привело к падежу свиней и цыплят из-за плохого ухода, коров и лошадей от бескормицы³⁵ .

Имелось уже достаточно информации, чтобы наличие голода больше не вызывало сомнений, и западное общество было осведомлено о происходящем. Некоторые действовали: конгрессмен Гамильтон Фиш-младший 28 мая 1934 г. предложил в палате представителей США резолюцию (73-е заседание Конгресса, 2-я сессия, резолюция 39-я), которая констатировала факты голода, напоминая об американской традиции "обращать внимание" на подобные посягательства на права человека, выражая сочувствие жертвам голода и надежду, что СССР изменит свою политику и одновременно разрешит американскую помощь. Эта резолюция была передана в комиссию конгресса по иностранным делам и опубликована.

³¹ The New York Herald Tribune, 21.VIII.933; Chamberlin W. H. The Ukraine: A Submerged Nation. N. Y. 1944, p. 60. 82

³² Manchester Guardian, 21.VIII.1933.

³³ The New York Herald Tribune, 21.VIII.1933.

³⁴ Chamberlin W. H. Russia's Iron Age. Boston. 1934.

³⁵ Hindus M. The Great Offensive. N. Y., 1933, pp. 146 - 148, 153 - 155.

стр. 91

Как и в 1921 г., хотя и в меньших масштабах, поскольку факты были не так широко известны, был предпринят международный гуманистический акт. На этот раз, однако, он оказался безрезультатным. Был создан Международный комитет помощи под председательством кардинала Инницера, архиепископа Вены. Но Красный Крест вынужден был так отвечать на все призывы о помощи: он не может действовать, не получив согласия правительства заинтересованной страны. А последнее продолжало отрицать факты голода, сообщения о нем называло ложью и помещало в печати опровержение от имени своих преуспевающих крестьян, отказывающихся принимать наглые предложения помощи. Колхозы Республики немцев Поволжья, по словам газеты "Известия"³⁶ , отвергали помощь организаций, созданных в Германии "для оказания помощи тем немцам, которые, как полагают, голодают в России".

В Западной Украине, входившей в состав Польши, факты голода были хорошо известны, и в июле 1933 г. во Львове образовался Украинский центральный комитет помощи, который сумел оказать голодающим неофициальную поддержку посылками. Украинские эмигрантские организации на Западе проявили максимум активности, стремясь привлечь к голоду внимание правительств и общественного мнения разных стран. В Вашингтоне, в делах госдепартамента хранится множество обращений к американскому правительству с просьбами о вмешательстве, на что Вашингтон отвечал, что, поскольку это дело никак не связано с американскими интересами, данное вмешательство бесцельно. В госдепартамент поступали также письма от издателей, профессоров, священников и др., в которых эти люди спрашивали официальные инстанции, можно ли верить, например, Чемберлину, который сообщает о 4 или даже 10 млн. умерших от голода, и почти в каждом письме выражается сомнение, что такие масштабы вообще возможны. Госдепартамент либо отвечал, что он принципиально не комментирует событий, либо предлагал обратиться в другие учреждения, где авторы писем могли получить ответы на интересующие их вопросы. В то время (до ноября 1933 г.) у США не было дипломатических отношений с СССР, и госдепартамент получил задание подготовить их установление; в этой ситуации сообщения о терроре голодом рассматривались американским правительством как вредящие делу. Но дипслужбы в самой Москве обмануты не были, и в частности британское посольство докладывало в Лондон, что ситуация на Украине и на Кубани "ужасающая".

Следовательно, так или иначе, но правда была Западу доступна и в какой-то мере известна. Поэтому задача Советского правительства заключалась в том, чтобы исказить правду, либо не дать ей распространиться или же просто замять поднимаемый вопрос. Вначале наличие голода игнорировали или полностью отрицали. В советской прессе вообще не появилось никаких откликов. Даже украинские газеты ни о чем подобном не упоминали. Налицо было совершенно исключительное расхождение между реальностью и информацией о ней.

Писатель Артур Кестлер, побывавший в 1932 - 1933 гг. в Харькове, писал, что чтение местных газет создавало у него чувство иллюзорности окружающего: улыбающаяся молодежь со знаменами в руках, гигантские комбинаты на Урале, статьи о наградах бригадирам ударников, но ни "единого слова о голоде в республике, об эпидемиях, о вымирании целых деревень; даже тот факт, что в Харькове не было электричества, ни разу не был упомянут в газетах. Огромная страна лежала под покровом молчания"³⁷ .

В более ранний период, во время коллективизации, вообще трудно было понять, что происходит. Американский корреспондент писал: "Жи-

³⁶ Известия, 26.II.1933.

³⁷ Koestler A. The Yogi and the Commissar. N. Y. 1946, pp. 137 - 138.

стр. 92

вя в Москве, русский или иностранец в большинстве случаев узнавал только стороной либо вообще не знал о таких эпизодах "классовой борьбы", как смерть от голода многих высланных крестьянских детей в далекой Лузе, на севере России, летом 1931 г., или, например, о повальной цинге от недостатка питания среди сосланных на принудительные работы в карагандинские угольные шахты в Казахстане, или о гибели от холода семей кулаков, которых зимой выгнали из их домов и отправили в Акмолинск, в Казахстан, или о массовых заболеваниях половых органов у женщин, сосланных в холодный Хибиногорск за Северным Полярным кругом, из-за полного отсутствия гигиенического обеспечения в холодную зиму"³⁸ .

Когда начался голод, о нем открыто говорили русские даже в Москве, и не только у себя дома, но и в общественных местах и в гостиницах. Но очень скоро упоминание слова "голод" стало расцениваться как уголовное преступление, которое каралось тремя - пятью годами тюрьмы. Однако о нем уже достаточно широко стало известно даже иностранным корреспондентам, и этот факт заставил предпринять более действенные меры, чем просто отрицание.

Тем не менее отрицали горячо и решительно. В газетах критиковали "клеветников", которые вдруг появились в иностранной прессе. "Правда" обвинила (20 июля 1933 г.) австрийскую "Reichpost" в том, что "заявление о голодной смерти миллионов советских граждан на Волге, Украине и Северном Кавказе является вульгарной клеветой, грязным наветом, который сфабриковали в редакции "Reichpost", чтобы переключить внимание своих рабочих с их собственного тяжелого и безнадежного положения на проблемы голода в СССР". Председатель ВЦИК Калинин говорил о "политических мошенниках, предлагающих помощь голодающей Украине", добавив, что "только самые загнивающие классы способны создавать такие циничные измышления"³⁹ .

Когда о голоде широко заговорили в США, и конгрессмен из Коннектикута Г. Копельман официально обратился с запросом к советским властям, то получил следующий ответ от наркома иностранных дел М. М. Литвинова: "Я только что получил Ваше письмо от 14 числа и благодарю Вас за присланный мне очерк об Украине. Немало таких лживых статей циркулирует в зарубежной прессе. Их стряпают контрреволюционные организации за границей, натренированные в такого рода работе. Им уже ничего не осталось, как распространение ложной информации и поддельных документов"⁴⁰ . Советское посольство в Вашингтоне тоже заявило, что в годы пятилетки население Украины возрастало на 2% в год и что коэффициент смертности здесь самый низкий из всех советских республик!⁴¹

С этого времени стали прибегать к прямому и грубому извращению фактов. 26 февраля 1935 г. "Известия" опубликовали интервью с американским корреспондентом Линдсеем М. Пэрротом из "International News Service". С его слов сообщалось, что он видел хорошо организованные хозяйства и изобилие хлеба на Украине и в Поволжье. Пэррот объяснил своему издателю, а также в американском посольстве, что его умело исказили: он просто сказал корреспонденту "Известий", что не видел в своей поездке, происходившей в 1934 году, "голодной ситуации" и что положение в сельском хозяйстве, как ему показалось, стало улучшаться. Все остальное изобрели "Известия"⁴² .

Основные методы фальсификации носили более широкий и более традиционный характер. Американский журналист, работавший в Моск-

³⁸ Chamberlin W. H. Russia's Iron Age, pp. 155 - 156.

³⁹ Правда, 19.XII.1933.

⁴⁰ Цит. по: Congressional Record, vol. 80, p. 2100 (письмо датировано 3.I.1934).

⁴¹ См. Famine in the Ukraine. N. Y. 1934, p. 7.

⁴² US. Embassy Despatch, N 902, 26.IX.1935.

стр. 93

ве, рассказывает об одной из таких фальшивок периода раскулачивания: "Чтобы успокоить американское общественное мнение, специальная комиссия из Америки была послана в район лесоповала. Она, конечно, правдиво установила, что не видела там никакого принудительного труда. Никого это так не позабавило, как самих членов этой комиссии. Ими были; торговец американским оборудованием, давно живущий в Москве и зависящий от хорошего расположения властей к его бизнесу, молодой американский репортер без постоянного места работы и потому посланный в СССР с согласия Советского правительства, и постоянный секретарь Русско-американской торговой палаты, платный служащий этой организации, функции которого состояли в поддержании добросердечных отношений с советскими властями. Я знал всех троих очень близко и не выдам никакого секрета, если скажу, что каждый из них был так же глубоко уверен, что принудительный труд широко использовался в лесной промышленности, как Гамильтон Фиш и д-р Детердинг. Они поехали на Север прогуляться или же потому, что им трудно было отказаться от поездки, и они успокоили свою совесть, заявив, что лично не видели никаких признаков принудительного труда. Они только не указали, что не приложили настоящих усилий для того, чтобы обнаружить его, и что расследование вели официально сопровождавшие их лица. Результаты этой поездки были торжественно опубликованы и послушно переданы американскими корреспондентами в США. Они точно совпали с тем, что позднее было заявлено комиссией по расследованию принудительного труда в районе угольного бассейна на Дону. Один из членов этой "комиссии", известный американский фотограф Джимми Эббе, сказал об этой поездке так: "Разумеется, мы не видели никакого принудительного труда. Когда мы приближались к чему-то похожему на него, мы все крепко зажмуривались и не открывали глаз. Мы не собирались говорить неправду"⁴³ .

Эдуард Эррио, лидер радикальной партии Франции, дважды премьер своей страны, посетил Советский Союз в августе - сентябре 1933 года. Он пробыл на Украине пять дней: половину времени он провел на официальных приемах и банкетах, а половину - в поездках туда, куда его возили. В результате он мог только заявить, что голода, мол, не существует, и отрицательно отозваться о статьях на эту тему, которые "преследуют антисоветские цели". "Правда" получила возможность заявить (13 сентября 1933 г.), что "он категорически отверг ложь буржуазной прессы о голоде в Советском Союзе". Такие заявления всемирно известного государственного деятеля имели огромное воздействие на общественное мнение Европы. Эта проявленная Эррио безответственность очень поощрила Сталина и укрепила его мнение о доверчивости Запада, на которой он так успешно играл в последующие годы.

Человек, находившийся в Киеве во время визита Эррио, так описывает подготовку к визиту: за день до его приезда население призвали начать работу в два часа ночи. Нужно было убрать улицы и покрасить дома. Центры раздачи пищи были закрыты. Очереди запрещены. Бездомные дети, нищие и голодные исчезли⁴⁴ , Местный житель добавляет к этому, что витрины были полны продуктов, но милиция разгоняла и даже арестовывала местных жителей, если они подходили слишком близко к ним (продажа продуктов тоже была запрещена)⁴⁵ . Улицы были вымыты, отель, где он должен был остановиться, переоборудован, привезены новые ковры, мебель, новая униформа для сотрудников⁴⁶ . То же самое было проделано в Харькове⁴⁷ . Круг визитов Эррио весьма

⁴³ Lyons E. Assignment in Utopia. N. Y. 1937, pp. 366 - 367.

⁴⁴ Ammende E. Human Life in Russia. Lnd. 1936, pp. 230 - 231.

⁴⁵ The Black Deeds. Vol. 1, p. 270.

⁴⁶ Lang L. R. Op. cit., p. 262.

⁴⁷ Вербіцькій М. Наібільшій злочін Кремля. Лондон. 1952, с. 97.

стр. 94

показателен. В Харькове его повезли в образцовый детдом, в музей Шевченко и на тракторный завод, а потом на встречи и банкеты с лидерами украинской компартии⁴⁸ .

Несколько деревень были специально отведены для визитов иностранцев⁴⁹ . Это были "образцовые" колхозы, например, "Красная звезда" в Харьковской области, где собрали только коммунистов и комсомольцев. Они имели хорошие дома и хорошо питались. Скот тоже был в хорошем состоянии. И трактора были всегда под рукой. Иногда, в случае необходимости, и обычное село реорганизовывалось таким же образом.

Один из очевидцев рассказывает о приготовлении для приема Эррио в колхозе "Октябрьской революции" в Броварах около Киева. "Было созвано специальное заседание парткома в Киеве, чтобы решить, как превратить колхоз в "потемкинскую деревню". Старого коммуниста, инспектора из наркомата сельского хозяйства, временно назначили председателем, а опытных агрономов сделали членами бригад колхозов. Колхоз был тщательно вычищен и выскоблен коммунистами и комсомольцами, специально мобилизованными на эту работу. Из районного театра в Броварах привезли мебель и обставили ею клуб. Из Киева привезли занавески, портьеры и скатерти. В одном крыле устроили столовую, столы накрыли новыми скатертями и на каждый поставили цветы. Сменили в райкоме телефон, и телефонистку коммутатора перевели в колхоз. Забили несколько быков и боровов, чтобы было впечатление мясного изобилия. Привезли также запасы пива. С окрестных дорог были убраны все трупы и удалены голодные крестьяне. Остальным запретили выходить из дома. Собрали всех колхозников и сказали им, что будут снимать фильм о колхозной жизни, и Одесская киностудия выбрала для этой цели именно их колхоз. Только те, кого выбирали сниматься в фильме, будут ходить на работу, все остальные должны оставаться дома и не мешать. Отобранным специальной комиссией раздали форму, привезенную из Киева: ботинки, носки, костюмы, носовые платки. Женщины получили новые платья. Весь этот маскарад был организован специально присланным из Киева работником райкома Шараповым. А человек по фамилии Денисенко был его заместителем, Людям сказали, что это режиссер и его ассистент. Организаторы решили, что лучше всего будет, если господин Эррио встретится с колхозниками, сидящими за столами за хорошим обедом. На следующий день, к тому времени, когда Эррио вот-вот должен был прибыть, колхозники, хорошо одетые, уже сидели за столами, обильно уставленными блюдами с мясом. Они ели большими кусками, запивали пивом и лимонадом, поглощая все с невероятной скоростью. "Режиссер" нервничал и призывал их есть помедленней, чтобы почетный гость Эррио увидел их сидящими за столами. В это время зазвонил телефон, и из Киева передали: "Визит отменяется, все ликвидировать". Собрали всех снова, и Шарапов поблагодарил рабочих за хорошую работу, а Денисенко велел всем снять и сдать одежду, кроме носков и носовых платков. Люди просили оставить им одежду и обувь, обещая отработать или заплатить за них, но безрезультатно. Все надо было сдать и вернуть в Киев в магазины, где их взяли взаймы"⁵⁰ .

По всей вероятности, Василий Гроссман имеет в виду Эррио, когда пишет о французе, знаменитом министре, посетившем колхозный детсад и спросившем у детей, что они ели на обед. Дети ответили: "Куриный суп с пирожком и рисовые котлеты". "Куриный суп, пишет! Котлеты! А тут червей всех съели", - восклицает героиня В. Гроссмана. И возму-

⁴⁸ Ammende E. Op. cit., p. 232.

⁴⁹ Figaro, 16.X.1933; Beal F. Op. cit., p. 245.

⁵⁰ The Black Deeds. Vol. 2, pp. 93 - 94.

стр. 95

щенно говорит о том "театре", который устроили власти⁵¹ . Переводчик, выделенный для Эррио, профессор Сиберг из института иностранных языков в Киеве, как стало известно позднее, был арестован и приговорен к пяти годам заключения в карельском лагере за "тесные связи" с французом⁵² .

В другой раз в Харьков приехала делегация американцев, англичан и немцев. Этому предшествовала широкая облава на нищих крестьян. Их погрузили в машины и просто выбросили в пустом поле далеко за городом⁵³ . Турецкая миссия, возвращавшаяся домой, должна была обедать на узловой станции Лозовая. Власти стали готовиться, к этому обеду: трупы и умирающие были погружены в машины и вывезены неизвестно куда, всех остальных увели за 18 миль от города и запретили возвращаться. Станцию вычистили и привезли хорошеньких "официанток" и "публику"⁵⁴ .

Потемкинский метод оказался чрезвычайно пригоден для обмана людей с международной известностью, хотя мало кто из них достиг таких вершин, как Бернард Шоу, заявивший: "Я не видел в России ни одного голодного человека, молодого или старого. Или их просто набили, как чучела? Или их упитанные щеки набили каучуком изнутри?"⁵⁵ (Бернард Шоу умудрился даже сказать, так по крайней мере писала советская пресса, что "в СССР, в отличие от Англии, существует свобода вероисповедания")⁵⁶ .

Один из сочувствующих советскому строю приводит поразительную историю как интересный вариант обмана (она подробно излагается супругами Веббами как свидетельство отсутствия голода). Группа иностранных посетителей услышала разговоры о том, что в деревне Гавриловка все мужчины, кроме одного, умерли от голода. Они тут же направились туда "для расследования", побывали в отделе регистрации, у священника, в местном совете, у судьи, у учителя и "у всех крестьян, которые им встретились". Они обнаружили, что трое из 1100 жителей деревни умерли от тифа, после чего были приняты срочные меры, чтобы предотвратить эпидемию, и ни один человек не умер от голода⁵⁷ . Проницательный читатель видит здесь по крайней мере три способа прямого надувательства. Но даже если бы это оказалось правдой, как быть с свидетельствами очевидцев, таких, как Маггеридж и другие?

Но, возможно, куда более предосудительно то, что такие методы прямо или косвенно сработали, и с помощью известных ученых удавалось в соответствующем духе обрабатывать интеллектуальный Запад. Сэр Джон Мейнард, в то время ведущий специалист по советскому сельскому хозяйству, так высказывает свое мнение о человеческих потерях в период коллективизации: "Картины эти ужасающи, но мы сумеем составить себе правильное представление о вещах, только если будем помнить, что большевики задались целью вести войну, - войну против классового врага, как войну против вражеской страны, и потому прибегли к методам ведения войны"⁵⁸ . Когда дело доходит до 1933 г., то он как очевидец, посетивший описываемые области, прямо заявляет: "Всякое утверждение о бедствии, сравнимом с голодом 1921 - 1922 гг., является с точки зрения настоящего писателя, посетившего Украину и Северный Кавказ в июне - июле 1933 г., необоснованным"⁵⁹ .

Еще более поразительным было "исследование" старейшин запад-

⁵¹ Гроссман В. Все течет. - Октябрь, 1989, N 6, с. 80.

⁵² Kalynyk O. Communism the Enemy of Mankind. Lnd. 1955, pp. 80 - 85.

⁵³ Beal F. Op. cit., p. 259.

⁵⁴ The Black Deeds. Vol. 1, p. 281.

⁵⁵ London General Press, 1932.

⁵⁶ Антирелигиозник, 1930, N 5.

⁵⁷ Eddy Sh. Russia Today: What We Can Learn from It. N. Y. 1934, p. XIV.

⁵⁸ Maynard J. Collective Farms in the USSR, p. 6.

⁵⁹ Maynard J. The Russian Peasant and other Studies. Lnd. 1943. p. 296.

стр. 96

ной общественной науки Сиднея и Беатрисы Вебб, обобщающее события и процессы, происходящие в Советском Союзе⁶⁰ . Они посетили страну в 1932 и 1933 гг. и проделали огромную работу, чтобы создать полную, здравую и научно документированную книгу о том, что в ней происходит. Начнем с того, что они относятся к крестьянству с той же враждебностью, какую мы отмечали у большевиков. Веббы говорят о таких "характерных для крестьян пороках, как алчность, хитрость, о вспышках запоя с последующими периодами праздности". Они одобряют намерение превратить этих отсталых людей в "общественно полезных соратников в работе над намеченным планом справедливого распределения между ними общественного продукта". Они говорят даже о "частично насильственной" коллективизации, являющейся "конечной стадией" крестьянских восстаний 1917 года⁶¹ . Целью коллективизации было "искоренение десятков и даже сотен тысяч семей ненавистных всем кулаков и непокорных донских казаков" (какой-то отрывок официальной пропаганды о раскулачивании они называют "немудреным рассказом крестьянки")⁶² .

Веббы считают, что последняя фаза раскулачивания была необходима потому, что кулаки не желали работать и до такой степени разложили деревню, что их надо было выслать в отдаленные районы, чтобы заставить трудиться или участвовать в чем-то полезном, и это было "прямым, спешным и целесообразным способом избавления от голода". Они делают вывод, что "искренний исследователь обстоятельств и условий может прийти к не столь уж безответственному заключению, что "Советское правительство едва ли могло действовать иначе"⁶³ . Их энтузиазм вызывает омерзение, когда, например, они делают заключение, что раскулачивание с самого начала предполагало вышвырнуть из домов "примерно около миллиона семей", и позволяют себе заявлять, что "велика должна была быть вера и сила воли у людей, которые в интересах того, что они считали общественным благом, смогли принять такое важное решение"⁶⁴ . При желании можно то же самое сказать о Гитлере и его "окончательном решении".

Однако все, что было сказано до сих пор Веббами, лежит в сфере истолкования, интерпретации. Когда же дело доходит до самих фактов, то Веббы задаются вопросом, "был или не было голода в СССР в 1931 - 1932 годах?". И тут они цитируют "вышедшего в отставку чиновника высокого ранга в правительстве Индии" (видимо, Мейнарда), который сам занимался районами голода и сам посещал те места, где условия были наиболее тяжелыми, и не обнаружил там ничего, что он мог бы назвать голодом. Их выводы основываются на официальных отчетах или на беседах с журналистами, английскими или американскими, имен которых они не называют, и сводятся к следующему: "Частичная неудача с урожаем сама по себе не была настолько серьезной, чтобы вызвать настоящий голод, кроме, может быть, отдельных районов, где эти неудачи были особенно велики, но таких было относительно немного". И они приписывают (совершенно ложно) сообщения о голоде "людям, которые редко имели возможность проникать в районы, охваченные голодом!"⁶⁵ .

Но даже признаваемые ими незначительные нехватки продовольствия Веббы объясняют "нежеланием сельских тружеников сеять... или собирать пшеницу после жатвы". Они говорят о "населении, явно виноватом в саботаже"; на Кубани целыми деревнями и упрямо уклонялись

⁶⁰ Webb S., Webb B. Soviet Communism: A New Civilization? Lnd. 1937.

⁶¹ Ibid., pp. 235, 245.

⁶² Ibid., pp. 245, 267.

⁶³ Ibid., p. 268.

⁶⁴ Ibid., p. 563.

⁶⁵ Ibid., pp. 259, 266.

стр. 97

от сева или жатвы. Они изображают "крестьян-единоличников", которые "назло выбирали зерно из колоса или просто срезали целый колос и уносили его к себе в тайники; такая бесстыдная кража общественной собственности"⁶⁶ . Они приводят без всякого комментария признание одного из придуманных украинских националистов, которое цитировал Постышев, что именно эти националисты своей агитацией и пропагандой добивались саботажа урожая в деревнях⁶⁷ , Заявление Сталина на январском пленуме ЦК ВКП(б) 1933 г. о дальнейших мерах по изъятию несуществующего зерна на Украине Веббы рассматривают как "кампанию, которая по смелости мысли и силе исполнения и по размаху ее операций не имеет, с нашей точки зрения, аналогии в анналах мирного периода истории какого-нибудь правительства"⁶⁸ .

В качестве источников Веббы часто ссылаются, например, на "компетентных исследователей". Они приводят высказывание одного из них, который заявляет, что теперь крестьяне хотят иметь собственный дом или плуг не больше, чем рабочий хотел бы иметь свою собственную турбину, а предпочитают они вместо дома и плуга получать деньги, чтобы жить лучше - у них "духовная революция"⁶⁹ . Веббы одобрительно цитируют коммунистку Анну-Луизу Стронг, которая в противовес существующему на Западе предположению, что высылка кулаков была делом рук "мистически вездесущего ГПУ", пишет, что решалась она на "деревенских собраниях" бедняков и сельскохозяйственных рабочих, которые составляли списки кулаков, препятствовавших коллективизации с помощью силы и жестокости, и "просили правительство выслать их... Я лично посещала такие собрания, и они были юридически более серьезными, а обсуждения, проходившие на них, были более уравновешенными, чем судебный процесс, на котором я присутствовала в Америке"⁷⁰ .

Излюбленным источником Веббов в их анализе периода голода является корреспондент "New York Times" Дюранти, деятельность и влияние которого заслуживают специального рассмотрения. Как ближайший западный сотрудник в изготовлении советских фальсификаций, Дюранти достиг всех возможных привилегий, вплоть до похвал самого Сталина и интервью с ним. И одновременно он пользовался безмерным поклонением в значительных кругах Запада. В ноябре 1932 г. Дюранти объявил, что "нет ни голода, ни смертности от него, и не похоже, чтобы это произошло в будущем". Когда же о голоде стало широко известно на Западе и о нем писали в его же газете и его же коллеги, он перешел от отрицания к преуменьшению. Все еще не желая признать голод, он теперь говорил о "плохом питании", о "нехватке продовольствия", о "пониженной сопротивляемости".

23 августа 1933 г. он писал: "Всякое сообщение о голоде в России является сегодня либо преувеличением, либо злостной пропагандой"; и дальше: "Нехватка продовольствия, которую в последний год испытывает почти все население, и в особенности хлебородные области - Украина, Северный Кавказ, район Нижней Волги, привела к тяжелым последствиям - большой потере жизней". Он прикидывает, что число смертей почти в четыре раза превышает нормальное: в перечисленных им областях обычная цифра "составляла 1 млн.", а вот теперь она, вероятно, "по меньшей мере утроилась". Такое признание 2 млн. экстраординарных смертей вызывало у него сожаление, но не истолковывалось как факт чрезвычайной важности и не приписывалось голоду (бо-

⁶⁶ Ibid., pp. 262, 263, 282.

⁶⁷ Ibid., p. 261.

⁶⁸ Ibid., p. 248.

⁶⁹ Ibid., p. 276.

⁷⁰ Ibid., pp. 266 - 267.

стр. 98

лее того, он объяснил это явление частично "бегством одних крестьян и пассивным сопротивлением других").

В сентябре 1933 г. он был первым корреспондентом, которого пустили в районы голода, и, посетив их, писал: "Пользоваться словом "голод", говоря о Северном Кавказе, является чистейшим абсурдом", добавив, что теперь он понимает, насколько "преувеличенными" оказались его первоначальные подсчеты коэффициента избыточной смертности по крайней мере для этого района. Он также рассказывал об "упитанных младенцах" и "жирных телятах", типичных для Кубани⁷¹ . (Литвинов счел полезным процитировать эти депеши конгрессмену Копельману в ответ на его письмо.) Дюранти обвинял в распространении слухов эмигрантов. Они якобы делали это, вдохновленные взлетом Гитлера, и упомянул про "Берлин, Ригу, Вену и другие города, где циркулируют сейчас слухи о голоде, распространяемые элементами, враждебными СССР. Они предпринимают последнюю попытку помешать американскому признанию СССР".

О репутации Дюранти (англичанина по подданству) к осени 1933 г. говорит депеша британского посольства о поездке корреспондента в хлебные районы Украины: "У меня нет сомнения, что он не встретит трудностей и в получении достаточного количества материала в часы своих поездок, и это даст ему возможность утверждать все, что вздумается, по возвращении". В депеше говорится о нем как о "мистере Дюранти, корреспонденте "Нью-Йорк таймс", дружбу которого Советский Союз заинтересован завоевать больше, чем дружбу кого-либо другого"⁷² .

Малькольм Маггеридж, Джозеф Олсоп и другие опытные журналисты считали Дюранти просто лгуном. Как позднее сказал Маггеридж, он "самый большой лгун из всех журналистов, которых я встречал за мои пятьдесят лет в журналистике". Дюранти говорил Юджину Лайонсу и другим, что, по его подсчетам, жертв голода было не менее семи миллионов. Но еще более четкое доказательство разрыва между тем, что он знал и что он писал, можно найти в депеше от 30 сентября 1933 г., посланной британским поверенным в делах в Москве: "По сведениям м-ра Дюранти, население Северного Кавказа и Нижней Волги сократилось за последний год на 3 млн., а население Украины на 4 - 5 миллионов. Украина обескровлена... М-р Дюранти считает вполне вероятным, что 10 млн. человек прямо или косвенно умерли от нехватки продовольствия в Советском Союзе за последний год".

Но американской общественности поставляли не это фактическое изложение событий, а фальшивые отчеты. Влияние этой извращенной информации было огромным и продолжительным. В 1983 г. компания "New York Times" в ежегодном отчете опубликовала список всех лиц, получивших высшую награду журналистов в США - премию Пулитцера, не преминув отметить, что в 1932 г. Дюранти получил ее за "беспристрастный аналитический отчет о событиях в России". В объявлении о присуждении премии также сказано, что сообщения Дюранти были "отмечены за научную обоснованность, глубину, непредвзятость, разумность суждений и исключительную четкость", являясь тем самым "отличным примером образцовой иностранной корреспонденции".

"The Nation" в ежегодном "почетном списке", цитируя "New York Times", говорит о корреспонденциях Дюранти, как о "самых информативных, непредвзятых и читаемых очерках об огромной стране в процессе ее становления из всех, какие публиковались во всех газетах мира". На банкете в "Уолдорф-Астории" по случаю признания СССР Соединенными Штатами был зачитан список лиц, причастных к этому. Гости вежливо аплодировали каждому, пока очередь не дошла до име-

⁷¹ New York Times, 13.IX. 1933.

⁷² British Embassy Despatch, 16.IX.1933.

стр. 99

ни Дюранти. И тогда, писал Александр Волкотт в "New Yorker", "поднялся долгий неумолкаемый шквал... Воистину создавалось впечатление, что Америка в некоем экстазе проницательности праздновала признание как России, так и Уолтера Дюранти". Похвалы в адрес Дюранти, без сомнения, проистекали не от желания знать правду, а скорее, из желания многих людей, чтобы им говорили то, что им хотелось бы слышать. Мотивы же самого Дюранти не требуют объяснений⁷³ .

Это лобби слепых и любителей ослепления не смогло помешать вообще проникновению на Запад правдивых сообщений тех, кто не оказался ни простаком, ни лжецом. Но лобби смогло и действительно преуспело в том, чтобы вызвать поток инсинуаций в адрес "врагов Советского правительства", якобы виновных во всех сообщениях о голодных смертях, которые в силу этой "враждебности" являются сомнительными и ненадежными. Такие репортеры, как Маггеридж и Чемберлин, говорившие правду, подвергались постоянным и жестоким нападкам прокоммунистических кругов на Западе даже в следующем поколении.

Фальсификацию не ограничили во времени. С Веббами и другими она вторгалась в сферу "науки". Она имела более отдаленные последствия, когда уже в 40-х годах в Голливуде выпустили энергично способствующую, а не просто попустительствующую лжи кинофальшивку под названием "Северная звезда", где колхоз изображался чистенькой и благоустроенной деревней, населенной упитанными и счастливыми крестьянами - такую пародию, пожалуй, постеснялись бы выпустить даже на советские экраны, ибо тамошний зритель хоть и привык ко лжи, но все же был достаточно опытен, чтобы в обращении к нему можно было перейти границы неправдоподобного обмана.

Некий коммунист считал причиной (или одной из причин) утаивания правды о голоде то, что Советский Союз мог бы получить поддержку рабочих в капиталистических странах, лишь скрыв от них, ценой скольких жизней он расплачивается за свою политику⁷⁴ . На деле вышло, что для успеха потребовалось заполучить поддержку не столько рабочих, сколько интеллигенции и тех деятелей, которые формируют общественное мнение. Как справедливо жаловался в Англии Джордж Оруэлл, "чрезвычайные события, вроде голода 1933 г. на Украине, повлекшего смерть миллионов людей, оказались практически вне поля зрения английских русофилов". Увы, дело было не только в группах русофилов - эти события не обратили на себя внимания очень значительных, очень влиятельных западных кругов. Скандальность такого явления заключена вовсе не в оправдании интеллектуалами действий советских властей, но в том, что они вообще отказывались слушать что-либо противоречащее их предубеждениям, оказались не готовы честно встретить очевидную реальность. Глупость и наивность этих безответственных представителей Запада была до такой степени использована Сталиным, что их можно назвать его союзниками.

⁷³ См. Commentary, November 1983; The Idler, N 1 (January 1985), N 2 (February 1985).

⁷⁴ Wessberg A. The Accused. N. Y. 1951, p. 194.

Постоянный адрес данной публикации: