М. Наука. 1984. 726 с.

Просуществовавшее более тысячи лет византийское государство оставило яркий и неповторимый след в истории мировой культуры. Поэтому неудивительно, что к исследованию византийской цивилизации обращались многие поколения мыслителей и ученых разных стран и народов. Каждое из них давало собственную интерпретацию и оценку, обнаруживало новые грани огромного и значительного феномена культуры Византии, наследницы древнего Рима и крупнейшей державы европейского средневековья. Но, несмотря на богатую историографическую традицию, рецензируемый труд¹ не имеет аналогов. И не только по-

¹ Авторский коллектив: З. В. Удальцова, С. С. Аверинцев, В. И. Уколова, Г. Л. Курбатов, Е. Э. Липшиц, В. В. Кучма, З. Г. Самодурова, О. Р. Бородин, В. В. Бычков, О. С. Попова, А. И. Комеч. А. В. Банк, Е. В.

стр. 132

тому, что его отличают фундаментальность и панорамная широта охвата материала, цельность и продуманность концепции. Впервые после ряда подготовительных штудий, осуществленных ответственным редактором издания чл. -корр. АН СССР З. В. Удальцовой² , создана аргументированная фактами типология византийской культуры. Впервые к исследованию всех ее сторон последовательно применен принцип марксистско-ленинского историзма, когда, несмотря на большие источниковедческие сложности, авторы рассматривают культуру Византии не в статике, а в эволюции, выявляя специфику каждого из этапов становления культуры. Это стало возможным лишь благодаря привлечению как совокупности письменных источников, так и памятников материальной культуры, а также благодаря обобщению достижений отечественной и новейшей зарубежной историографии.

"Культура Византии" задумана как трехтомная публикация, охватывающая IV-XV века. Определяя ее предмет, авторы правомерно избегают слишком расширительной интерпретации самого понятия "культура", четко осознавая, однако, "реальную взаимосвязь и взаимообусловленность общественного и культурного развития Византии" (с. 6). Поскольку границы Византии на протяжении веков были весьма подвижными, нельзя однозначно оценить то или иное явление культуры как "чисто византийское" или "не чисто византийское". Вычленяя греческое ядро полиэтнической империи, единство конфессии и государственности (с. 8), авторы находят верный ключ к пониманию сущности византийской культуры, учитывая также ее влияние на достаточно отдаленные регионы. Естественно, всякое разграничение имеет элемент условности. Преодоление его - в более дифференцированном рассмотрении материала, в выделении устойчивых эпох и периодов развития, что и продемонстрировано в первом томе "Культуры Византии".

Этот том может рассматриваться и в качестве вполне самостоятельного труда. Он посвящен одной большой и сложной проблеме: переходу от античности к средневековью, рождению новой цивилизации, борьбе острейших идеологических противоречий, принимавшей причудливые формы, когда традиция ощущалась новацией, а новация стремилась к традиционности.

В коллективном труде авторы не пытались создать некую идеальную модель византийской цивилизации. Более оправданным представлялось органичное, во взаимосвязях, рассмотрение таких сфер культуры, как философия, литература, естествознание, образование, искусство, и т. д. Избрав такой путь, авторы, конечно, не могли избежать подчас неминуемых повторов: об одном и том же лице, например, Ливании, приходилось писать в главах и о философии, и о политической теории, и об исторической мысли, и о литературе, и о риторике. Но этот недостаток компенсируется, с одной стороны, полнотой и обстоятельностью характеристики самой данной области общественного сознания (что и является целью книги), с другой - наличием монографий, посвященных многим выдающимся деятелям византийской культуры, к которым и адресуют читателя авторы глав.

Книгу открывает глава З. В. Удальцовой об особенностях экономического, социального и политического развития Византии в IV-VII веках. В ней после краткого географического очерка показаны основные направления эволюции ранневизантийского общества.

Вполне оправданно введение особой главы (она написана В. И. Уколовой) об особенностях культурной жизни на Западе в изучаемый период: до V в. западноримское и восточноримское, византийское общества развивались в единой государственной системе, следы этого единства не были изжиты и до VII века³ .

Эволюция философской мысли в Византии IV-VII вв. рассматривается С. С. Аверинцевым не как простое продолжение позднеантичной традиции, а как сложное,

Герцман, А. А. Чекалова. Отв. ред. чл. -корр. АН СССР З. В. Удальцова. Члены редколлегии: С. С. Аверинцев, А. Д. Алексидзе, А. В. Банк, Г. Л. Курбатов, Е. Э. Липшиц, Г. Г. Литаврин, Р. А. Наследова, К. А. Осипова, З. Г. Самодурова, В. И. Уколова, А. А. Чекалова (отв. секр.).

² См.: Удальцова З. В. Некоторые нерешенные проблемы истории византийской культуры. - Византийский временник, 1980, N 41; ее же. К вопросу о типологии византийской культуры. В кн.: Българската култура о взаимодействието със световната култура. I. Културата на средневековна България. София. 1983; ее же. Роль византийских традиций в культурном развитии Европы. В кн.: Идейно-политическая борьба в средневековом обществе. М. 1984.

³ См., напр.: Курбатов Г. Л. История Византии (от античности к феодализму). М. 1984, с. 7 - 19.

стр. 133

многообразное самостоятельное явление, становление новой идеалистической философии теологизирующей эпохи (с. 42 - 43). Заслугой автора является выделение некоторых общих черт философского творчества эпохи. Для этого он обращается и к его истокам - Посидонию, Филону, Плотину, и внимательно анализирует творчество собственно византийских мыслителей - каппадокийцев, Псевдо-Дионисия Ареопагита. Автор показывает противоречивость протекавших процессов, остроту идеологических контроверз. Небесспорным является лишь вывод, что христианской философии как таковой тогда не существовало (с. 43, 44). Разумеется, в указанный период происходит лишь ее становление, но линия, ведущая от каппадокийцев к Максиму Исповеднику и Иоанну Дамаскину, уже формирует качественно новую основу синкретической византийской христианской философии.

Политическая теория всесторонне рассмотрена Г. Л. Курбатовым. В противоположность нередко высказываемым суждениям об эволюции ранневизантийской государственности к восточной деспотии автор считает, что развитие именно римских политических концепций привело к оформлению теории, представлявшей Византию автократией, основанной на римском праве, с элементами конституционных начал (с. 106 - 107). В главе уделяется внимание также взглядам оппозиции.

Интерес представляет раздел о развитии исторической мысли в Византии, написанный З. В. Удальцовой. В нем проанализированы светское течение в историографии (Аммиан Марцеллин, Евнапий, Прокопий Кесарийский и др.), ортодоксальная церковная историография (Евсевий Кесарийский, Евагрий Схоластик и др.), труды историков еретического направления (Филосторгий, Иоанн Эфесский и др.), зарождающаяся хронография. Ярки и образны социально-психологические характеристики византийских историков, наглядно показаны особенности их творчества. З. В. Удальцова вполне правомерно относит коренной перелом в развитии исторических представлений к IV в., а победу новой историко-философской концепции, основанной на провиденциализме, - к VI-VII вв. (с. 180 - 181). В переходный период, в частности в трудах Евсевия, закладываются основы византийской теории симфонии - гармонического сочетания власти правоверного императора и господства христианской церкви, постулат об избранничестве ромеев (с, 186 - 187), создается первая целостная концепция всемирной истории.

В развитии литературы главной тенденцией был синтез "христианской идеологии и эллинской культуры слова" (с. 274). Риторике и гимнографии принадлежало особое место в его осуществлении. В книге неоднократно подчеркивается универсальность риторики как жанра, ее влияние на все другие жанры византийской литературы, ее специфическая роль в передаче античного наследия и в системе образования (с. 93, 285 - 286, 331, 357, 485). Среди ценных наблюдений и выводов интерес вызывает интерпретация трудов и Оценка личностей Юлиана Отступника и ритора Ливании (с. 286 - 294, 334 - 338).

Эпоху Юстиниана невозможно представить без Свода гражданского права. В главе о правовой науке огромная трехвековая кодификаторская работа представлена как главное достижение ранневизантийской юридической мысли. Вместе с тем ее завоеванием было и признание равенства всех людей по естественному праву, и появление новых частноправовых норм, опиравшихся на обычное право населения, что отмечено автором главы Е. Э. Липшиц.

Нетрадиционным является включение в книгу о культуре глав, посвященных дипломатии и военному делу. Оснований для такого включения было два: во-первых, изощренность византийцев и в той и в другой сфере деятельности и, во-вторых, ее широкая репрезентация в литературных памятниках, руководствах для стратигов и дипломатов. З. В. Удальцова характеризует методы и принципы византийской дипломатии, внешнеполитические доктрины империи, представления византийских политиков о других народах. Ею воссоздается и сам облик византийского посла.

В. В. Кучма анализирует военно-теоретическую мысль Византии на материале военных трактатов. Исходя из обоснованного вывода о том, что старая позднеримская наемная армия вытесняется с VI в. войском фемного типа, в основе которого были крестьянские ополчения, автор прослеживает, как эти перемены отражались на всей византийской военной доктрине. Предложенное в главе рассмотрение военных трактатов как памятников культуры и общественной мысли - достижение современного византиноведения.

Энциклопедизм, свойственный византии-

стр. 134

ской культуре, стремление к систематизации знаний способствовали сохранению богатого наследия античных естественнонаучных идей и концепций. И хотя большого вклада в развитие научной теории в тот период византийцы не внесли, они, как показывает З. Г. Самодурова, передали достижения античности, отчасти обогащенные новым опытом, последующим поколениям.

Зависимость от античности была велика и в географической теории. О. Р. Бородин выделяет собственно две традиции в представлениях византийцев о Земле. Одна из них, более консервативная, антиохийская, отвергала представления о шарообразности Земли и считала ее плоской. Эта школа была привержена буквальному истолкованию Библии. Другая, александрийско-каппадокийская, опираясь также на авторитет Василия Великого, шире использовала достижения античной науки и представляла Землю в виде сферы. Она отражала более прогрессивное в тех условиях направление. Раздел о географической теории подкреплен рассмотрением географических памятников (космографии, периплов), а также картографии.

К географическому разделу книги примыкает глава о "Христианской топографии" Косьмы Индикоплова. Однако сочинение Косьмы, чрезвычайно популярное в средние века, шире, чем только географический трактат. Оно противоречиво и по форме и по содержанию. В нем соединены самые разнообразные сведения и сюжеты. Воспроизведенная Косьмой картина мира, как верно оценивает ее З. В. Удальцова, "не была детищем античного миросозерцания, а скорее знамением рождения новой средневековой христианской литературы" (с. 477).

Система образования у византийцев оставалась, напротив, в основном классической и многоступенчатой. На низших и средних ступенях превалировало светское образование, а немногочисленные церковные и монастырские школы предназначались в основном для клира.

На высоком научном уровне написаны главы о формировании византийской эстетики, изобразительном искусстве, архитектуре, прикладном искусстве, музыке. Том завершает выразительная и насыщенная богатым и разнообразным материалом глава А. А. Чекаловой о быте и нравах византийцев. В заключение З. В. Удальцова с предельной четкостью выделяет основные направления развития византийской культуры в IV в. - первой половине VII века. К середине VII в. империя вступила в новую фазу своего развития. Период становления средневековой цивилизации завершился.

Рецензируемый труд является плодом многолетнего упорного труда большого коллектива византинистов - историков, филологов, философов, искусствоведов и музыковедов. Этот труд, по нашему мнению, относится к числу крупных достижений советской исторической науки. Он обращен к самому широкому читателю - от профессионала- медиевиста до любого интересующегося историей культуры человека. Он займет свое место и в системе университетского образования. "Культура Византии" одновременно и глубокое проблемное исследование, и интересная познавательная книга, со вкусом оформленная и богато иллюстрированная, отличающаяся высокой издательской культурой. Есть у нее и еще одно назначение: благодаря продуманному составлению библиографии она может служить и справочным пособием по истории Византии. Книга удобна в работе: в ней есть указатель имен. Может быть, в будущем целесообразно сделать ко всему изданию еще и терминологический словарь с краткими пояснениями специальной лексики.

Постоянный адрес данной публикации: