Общинное землевладение как форма собственности, соответствующая ранним ступеням исторического развития, существовало в России и после реформы 1861 года. Общинные земли занимали не менее половины всей сельскохозяйственной площади; другая половина сельскохозяйственных земель принадлежала помещикам.

Пореформенная русская община представляла уже значительно ослабленную, а под влиянием развития товарного хозяйства неизбежно быстро разлагавшуюся форму сельской общины. Однако время от времени все еще происходили уравнительные переделы земель по "душам". (Под "душами" подразумевались лишь мужчины; женщины в счет не шли.) Луга, выгоны и другие сельскохозяйственные угодья находились в общем пользовании членов общины, причем луга обычно ежегодно переделялись перед покосом. На пахотных участках, представлявших основу крестьянского хозяйства, издавна установилось индивидуальное землепользование, которое, пока крестьянское хозяйство было натуральным, могло долгое время сосуществовать с общинным землевладением. Но как только крестьянство было поставлено в условия товарного производства, общинное землевладение вступило в непримиримое противоречие с требованиями товарного производства. Капиталистическая эволюция мелкого земледелия усиливала имущественное неравенство внутри общины и требовала устранения самой общины как средневекового пережитка. Деревня расслаивалась на сельскую буржуазию и деревенскую бедноту. В этих условиях община, становясь препятствием на пути капиталистического развития производительных сил страны, ни в какой мере не спасала и не могла снасти мелкое крестьянство от разорения, неизбежного при капиталистическом расслоении деревни.

Царизм был заинтересован в сохранении общины, так как это облегчало ему задачу собирания податей и налогов, которая все больше и больше затруднялась по мере быстрого разорения основной массы крестьянства. Именно в связи с фискальными и полицейскими функциями, общине были предоставлены широкие права, вплоть до наложения ареста на имуществе неисправных плательщиков и применения телесных наказаний. Именно в связи с этими функциями царское правительство в течение многих десятилетий после реформы 1861 года искусственно поддерживало общину.

"В общине господствовали кулаки, "мироеды", эксплуатировавшие бедняков, батраков, маломощных середняков. Формально существовавшее общинное землевладение и происходившие время от времени переделы земли по душам нисколько не меняли дела. Землей пользовались те члены общины, у которых были рабочий скот, инвентарь, семена, то-есть зажиточные середняки и кулаки. Безлошадные крестьяне, бедняки и вообще маломощные вынуждены были отдавать землю кулакам и итти в наймиты, в батраки. Крестьянская община была на, самом деле удобной формой для прикрытия кулацкого засилия и дешевым средством в руках царизма для сбора налогов с крестьян по принципу круговой поруки. Потому-то царизм не трогал крестьянскую общину"¹ .

Народники, как известно, видели в общине основу социалистического преобразования России: это находилось в органической связи с их отрицанием неизбежности капиталистического пути развития России.

Они упорно не признавали происшедших после реформы 1861 года экономических и социальных сдвигов в России, всячески продолжали навязывать передовой части рабочего класса и революционно настроенной интеллигенции свое глубоко ошибочное представление, о том, что гласной революционной силой является якобы не рабочий класс, а крестьянство, руководимое интеллигенцией, и что крестьянская община-де является зародышем и основой социалистического преобразования. Особенно ярко выражены эти народнические воззрения в письме Н. Ткачева к Ф. Энгельсу, где первый писал: "Наш народ невежествен... Но зато он в огромном большинстве случаев проникнут принципами общинного владения; он, если можно так выразиться, коммунист по инстинкту, по традиции"² .

Это прикрашивание, идеализация тогдашнего крестьянина-общинника, как и вся идеалистическая, утопическая философия народничества (отрицание капиталистического характера экономического развития России, переоценка роли интеллигенции, философия "героев" и "толпы"),

¹ "Краткий курс истории ВКП(б), стр. 15.

² Цитирую по Г. В. Плеханову. Т. II, стр. 114.

ничего общего не имели ни с российской действительностью, ни с наукой.

Народники в защиту своих ошибочных воззрений на русскую общину часто ссылались на авторитет великого русского революционера и мыслителя Н. Г. Чернышевского, который, не будучи слепым поклонником общины, в свое время - в дореформенный период - "отдал дань" признанию ее особой роли для России.

Идеализируя вначале русскую общину, И. Г. Чернышевский считал, что при общинном землевладении прививаются навыки коллективной жизни, утрата которых на Западе, по его мнению, представляла основное затруднение на пути социалистического преобразования. "То, что представляется утопией в одной стране, существует в другой, как факт, - писал Н. Г. Чернышевский. - ...те привычки, проведение которых в народную жизнь кажется делом неизмеримой трудности англичанину и французу, существуют у русского, как факт его народной жизни. Порядок дел, к которому столь трудным и долгим путем стремится теперь Запад, еще существует у нас в могущественном народном обычае нашего сельского быта... Мы видим, какие печальные последствия породила на Западе утрата общинной поземельной собственности и как тяжело возвратить западным народам свою утрату. Пример Запада не должен быть потерян для нас... Каковы бы ни были, - предупреждал Н. Г. Чернышевский, - ожидающие Россию преобразования, да, не дерзнем мы коснуться священного, спасительного обычая, оставленного нам нашей прошедшей жизнью, бедность которой с избытком окупается одним этим драгоценным наследием - да не дерзнем мы посягнуть на общинное пользование земли!"¹ . Это писалось в апреле 1857 года, т. е. за четыре года до помещичьего освобождения крестьян от земли.

Когда же Н. Г. Чернышевский убедился, что подготовлявшаяся помещиками крестьянская реформа вовлекает страну на буржуазный путь развитая и несет с собой закабаление и разорение деревни, когда, он убедился, что общинное землевладение не может стать источником благосостояния народа, он, проклиная помещичье "освобождение", снял, по существу, вопрос об общине. Она для Н. Г. Чернышевского не была неприкосновенной святыней. Он и раньше, защищая общину, не раз впротивовес славянофилам высказывал мысль, что гордиться общиной все же смешно, потому что она есть признак экономической отсталости.

Маркс и Энгельс уделяли большое внимание России. С одной стороны, царская Россия долгое время была "оплотом и огромной резервной армией европейской реакции" (Маркс), а с другой стороны, в ней во второй половине XIX века произошла такие изменения, которые создавали революционную обстановку. "Так называемое освобождение крестьян, - как метко подмечал Энгельс, - создало определенную революционную ситуацию, поставив крестьян в такие условия, при которых они не могут ни жить, ни умереть. Быстрое развитие крупной промышленности и свойственных ей средств сообщения, банка и т. п. только обострили это положение"² . Взвешивая обстановку в России, Энгельс не раз повторял мысль, что стоит в такой стране случиться 1789 году, как за ним не замедлит последовать 1793 год, т. е. якобинская диктатура, которая сметет все обветшалые феодальные пережитки, уничтожит восточный деспотизм и облегчит условия борьбы и победы пролетариата на Западе.

Маркс и Энгельс вели довольно широкую переписку со своими русскими друзьями, которая нас отчасти знакомит с их высказываниями о русской общине. Их позиция отражена в ряде документов, в том числе в ответе Вере Засулич и в предисловии к русскому переводу "Манифеста Коммунистической партии", написанном 21 января 1882 года. Точка зрения Маркса и Энгельса изложена Ф. Энгельсом в 1894 году в послесловии к работе "Социальные отношения в России".

Вера Засулич, тогда еще народница, в своем письме Марксу от 16 февраля 1881 года, указывая на исключительное значение вопроса о судьбе русской крестьянской общины и на известные Марксу высказывания Чернышевского, говорит: "...этот вопрос есть, по-моему мнению, вопрос жизни и смерти, особенно для нашей социалистической партии... Одно из двух: либо эта сельская община, освобожденная от чрезмерных требований фиска, выплат помещикам и полицейского произвола, способна развиваться в социалистическом направлении, ...в этом случае социалист-революционер обязан посвятить все свои силы освобождению общины и ее развитию. Если же, наоборот, община обречена на гибель, тогда социалисту, как таковому, остается лишь заниматься более или менее малообоснованными вычислениями, чтобы опреде-

¹ Н. Г. Чернышевский. Соч. Т. V, стр. 16 - 19.

² К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. XXVII, стр. 492.

лить, через сколько десятков лет земля русского крестьянина перейдет в руки буржуазии, через сколько сотен лет, быть может, капитализм достигнет в России такого развития, как в Западной Европе..."¹ .

В "Архиве Маркса и Энгельса" имеются четыре черновика ответа Маркса В. Засулич и окончательно отредактированный краткий ответ, датированный 8 марта 1881 года.

Отвечая В. Засулич, Маркс пишет: "Специальные изыскания, которые я произвел и материалы для которых я почерпал в первоисточниках, убедили меня, что эта община, является точкой опоры общественного возрождения России (русского общества)". И тут же вносит существеннейшую оговорку: "Но для того, чтобы она могла функционировать, как таковая, нужно было бы прежде всего устранить тлетворные влияния, которые теснят ее со всех сторон, а затем обеспечить ей условия самостоятельного развития"² . Устранить "тлетворные влияния" и обеспечить условия развитая могла только революция. Вопрос ставился не абстрактно-теоретически, а конкретно-исторически. Сущность вопроса в том: должна ли неизбежно русская община в данной конкретной исторической обстановке разрушаться, уступая место капиталистическому строю в деревне, "или же, наоборот, она может, не испытав мук этого строя, усвоить все его плоды, развивая далее свои собственные исторические данные?"³ .

Исследование вопроса о сельской общине Маркс начинает с выяснения тех изменений, которые претерпела первобытная община в своем историческом развитии.

Проведя параллель между первобытной общиной и более поздним образованием, а именно "сельской общиной", Маркс подчеркивал преимущества последней. Он писал:

"Легко понять, что свойственный "сельской общине" дуализм может для нее служить источником большой жизненной силы, потому что, с одной стороны, общая собственность и обусловливаемые ею общественные отношения придают прочность ее устоям, в то время как частный дом, парцеллярная обработка пахотной земли и частное присвоение ее плодов допускают развитие личности, несовместимое с условиями более древних общин"⁴ .

Но этот же дуализм мог стать и источником ее разложения, порождая в самой общине имущественное неравенство, а с ним и борьбу интересов различных имущественных групп, что приводило к усилению частной собственности сначала на пахотные земли, а затем на леса, пастбища и другие сельскохозяйственные угодья. Именно этот процесс совершила "сельская община" в Западной Европе, процесс, содержанием которого являлся переход от общей собственности к частной собственности и который являлся "процессом перехода от первичной формации к вторичной формации"⁵ . Но этот процесс вовсе не везде и не всегда должен проходить только в таком направлении. "Ее (общины. - Н. Е. ) конститутивная форма допускает такую альтернативу, - писал Маркс, - либо заключающийся в ней элемент частной собственности одержит верх над элементом коллективным, либо последний одержит верх над первым. Все зависит от исторической среды, в которой она находится"⁶ . Следовательно, априори, возможны два исхода, но они предполагают совершенно различные исторические условия. Если, говорит Маркс, оставить в стороне те бедствия, которые угнетают русскую общину и угрожают ей гибелью, и исходить из учета лишь формы строения самой общины и ее исторической среды, то есть если отвлечься от внешних факторов, то нужно признать, "что одна из ее основных характерных черт - общая собственность на землю - образует естественную основу коллективного производства и присвоения"⁷ . Поэтому она может облегчить переход от парцеллярного хозяйства к коллективному, но для этого "нужны две вещи: экономическая потребность в таком превращении и материальные условия для его осуществления"⁸ . При этом очень поучительно об'яснение осуществимости этих требований. "Что касается экономической потребности, - пишет Маркс, - то она даст себя почувствовать самой "сельской

¹ "Архив К. Маркса и Ф. Энгельса". Кн. 1-я, стр. 269.

² Там же, стр. 286.

³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. XVI. Ч. 2-я, стр. 391.

⁴ "Архив К. Маркса и Ф. Энгельса". Кн. 1-я. Стр. 272.

⁵ В третьем черновике Маркс так раз'ясняет это положение: "Сельская община, будучи последним фазисом первичного образования общества, является в то же время переходным фазисом к вторичному образованию, т. -е. переходным фазисом от общества, основанного на общей собственности, к обществу, основанному на частной собственности. Вторичное образование, разумеется, охватывает ряд обществ, покоящихся на рабстве и крепостничестве" ("Архив К. Маркса и Ф. Энгельса". Кн. 1-я, стр. 285. 1924).

⁶ "Архив К. Маркса и Ф. Энгельса". Кн. 3-я, Стр. 273.

⁷ Там же, стр. 275.

⁸ Там же.

общине", как только последняя будет поставлена в нормальные условия, т. е. как только с нее будет снято давящее ее иго и как только размеры ее годной к обработке земли станут нормальными"¹ .

Второе же требование, а именно материальные условия для осуществления коллективного труда, создано самим капитализмом. В этом именно, подчеркивает Маркс, и заключается "великое превосходство русской "сельской общины" над древними общинами того же типа. Одна она сохранилась в Европе в широком, национальном масштабе. Одна она находится, таким образом, в исторической среде, в которой ее современник - капиталистическое производство - предоставляет ей условия коллективного труда. Она имеет возможность присвоить себе все положительные достижения капиталистического строя, не проходя сквозь его Кавдинские ущелья"² . Итак, вопрос о возможности непосредственного перехода "сельской общины" в подлинно социалистические формы хозяйства находится в прямой связи с данной исторической средой.

"Если бы Россия была изолирована от мира, - пишет Маркс во втором черновике, - она должна была бы, следовательно, сделать за свой собственный счет те экономические завоевания, которые Западная Европа сделала, лишь пройдя через длинный ряд эволюции со времен существования своих первобытных общин до ее настоящего положения, и не было бы, по крайней мере в моих глазах, никакого сомнения в том, что ее (т. е. Россия. - Н. Е. ) общины были бы фатально осуждены на гибель с развитием русского общества. Но положение русской общины совершенно отлично от положения первобытных общин Запада"³ .

В чем Маркс видел особо благоприятные исторические условия для русской общины? В том, что она сохранилась в широком, национальном масштабе не только до того времени, когда стала "современницей западного капиталистического производства", но дожила до той эпохи, когда уже близки устранение самого капитализма и возврат "современных обществ к высшей форме "архаического" типа коллективной собственности и коллективного производства"⁴ .

Таким образом, тщательный теоретический анализ как самой "сельской общины", являющейся высшей ступенью первобытной общины, так и учет общей, конкретно-исторической обстановки - а именно зрелость капитализма, созданные им мощные производительные силы и близость гибели самого капитализма - приводили Маркса к выводу, что нет теоретических оснований отрицать возможность социалистического преобразования русской общины. Противникам такого взгляда Маркс ставил вопрос: "Была ли Россия вынуждена, подобно Западу, пройти через долгий период вылупливания механической промышленности, чтобы добраться до машин, пароходов, железных дорог и т. п. Их можно было бы также спросить, каким образом ввели они у себя сразу весь механизм обменов (банки, акционерные общества и пр.), выработка которого потребовала на Западе целых веков?"⁵ .

"Говоря теоретически, - повторяет ату же мысль Маркс, - русская "сельская община" может... стать непосредственным отправным пунктом экономического строя, к которому стремится современное общество; она может зажить новою жизнью, отказываясь от мысли о самоубийстве; она может завладеть плодами, которыми капиталистическое производство обогатило человечество, не проходя через капиталистический строй... Но нужно спуститься с высот чистой теории в русскую действительность"⁶ .

Действительность же представляла исключительно неблагоприятные условия, в которые русская община была поставлена после реформы. Подчеркивая, что самому существованию общины угрожает смертельная опасность, которая реализуется, если разрушительные влияния не будут разбиты мощным противодействием, Маркс прямо заявляет: "Чтобы спасти русскую общину, нужна русская революция... Здесь речь идет уже не о "проблеме", которую нужно разрешить; речь идет просто напросто о враге, которого нужно сокрушить"⁷ . То есть вопрос упирался в буржуазно-демократическую революцию, которая только под руководством рабочего класса могла быть последовательной и перерасти в пролетарскую революцию, единственно способную перевести на социалистический путь развития и деревню.

Таково богатое содержание черновиков Маркса, теоретически: освещающих вопрос о сельских общинах.

Приблизительно через год, в январе 1882 года, Маркс и Энгельс в предисловии к, "Манифесту Коммунистической партии" более конкретно формулируют ответ на данный вопрос. Они пишут: "Единственно возможный в настоящее время ответ на этот вопрос заключается в сле-

¹ "Архив К. Маркса и Ф. Энгельса". Кн. 1-я, стр. 275.

² Там же, стр. 276.

³ Там же, стр. 280.

⁴ Там же, стр. 274.

⁵ Там же.

⁶ Там же, стр. 276.

⁷ Там же, стр. 279.

дующем. Если русская революция послужит сигналом рабочей революции на Западе, так что обе будут дополнять друг друга, тогда современное русское общинное землевладение сможет послужить исходной точкой коммунистического развития"¹ .

Следует помнить, что это писалось на заре развития рабочего движения в России, когда русский рабочим класс только начал себя осознавать.

Из приведенных высказываний Маркса совершенно ясно, что силу для перехода к социализму нужно искать не в самой общине, которая просуществовала сотни лет и ничего коммунистического никогда не вырабатывала и выработать не могла: ее надо было искать в пролетарской революции.

Еще значительно раньше, в 1875 году, Ф. Энгельс в борьбе против утопических взглядов народничества писал: "...общинная собственность в Россия давно уже пережила время своего расцвета и по всей видимости идет к своему разложению. Тем не менее неоспоримо, что существует возможность перевести эту общественную форму в высшую, если только она сохранится до тех пор, пока созреют условия для того, и если она окажется способной к развитию в том смысле, что крестьяне станут обрабатывать землю уже не раздельно, а совместно; тогда русские крестьяне перейдут к этой высшей форме, минуя промежуточную ступень буржуазной парцеллярной собственности. Но это может произойти лишь в том случае, если в Западной Европе, еще до окончательного распада этой общинной собственности, произойдет победоносная пролетарская революция, которая предоставит русскому крестьянину необходимые условия для такого перехода, - в особенности материальные средства, которые нужны ему, чтобы произвести необходимо связанный с этим переворот во всей своей системе земледелия"² .

Ф. Энгельс в 1894 году дает следующую оценку общинной собственности на землю на Западе и в России: "Общинная собственность на землю представляет собою строй, который мы находим на низшей ступени развития у всех индогерманских народив от Индии до Ирландии и даже у развивающихся под индийским влиянием малайцев, например на Яве... В Западной Европе, включая сюда Польшу и Малороссию, эта общинная собственность превратилась, на известной ступени общественного развития, в оковы, в тормоз сельскохозяйственного производства и была мало-по-малу устранена. Напротив, в Великороссии (т. е. в собственно России) она сохранилась до сих пор, доказывая тем самым, что сельскохозяйственное производство и соответствующие ему сельские общественные отношения находятся здесь еще в очень неразвитом состоянии, как это и есть на самом деле" (Избранные произведения. Т. II, стр. 493).

Прямо предупреждая возможную переоценку общины, Энгельс пишет, что "один тот факт, что Западная Европа приближается к социализму, никак не может вдохнуть в русскую общину силу развить из самой себя эту новую общественную форму". II здесь же с присущей ему иронией ставит вопрос: "Каким образом может русская община показать миру, как вести крупную промышленность в интересах общества, когда она разучилась уже обрабатывать в интересах общества свои собственные земли?" После этого Энгельс раз'ясняет, что "исторически невозможно, чтобы общество, стоящее на более низкой ступени экономического развития, разрешило задачи и конфликты, которые возникли и могли возникнуть лишь в обществе, стоящем на гораздо более высокой ступени развития"; "...каждая данная экономическая Формация должна разрешить свои собственные, из нее самой возникающие задачи; браться за разрешение задач, стоящих перед другой, совершенно чуждой формацией, было бы полнейшей бессмыслицей. И к русской общине это относится не в меньшей мере"³ . Заканчивает свои рассуждения Энгельс следующим выводом: "Но зато не только возможно, но и несомненно, что, после победы пролетариата и перехода средств производства в общественное владение у западно-европейских народов, те страны, которые только что вступили на путь капиталистического производства и сохранили еще родовые порядки или остатки таковых, используют эти остатки общественного владения и соответствующие им народные обычаи как могучее средство для того, чтобы значительно сократить процесс своего развития к социалистическому обществу и избежать большей части тех страданий и той борьбы, через которые приходится прокладывать дорогу нам в Западной Европе"⁴ . И дальше Энгельс еще конкретнее раз'ясняет этот вопрос: "Только тогда, когда капиталистическое хозяйство будет преодолено на своей родине и в странах, где оно достигло расцвета, только тогда, когда

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс "Манифест Коммунистической партии", стр. 7 - 8. Партиздат. 1932.

² Карл Маркс "Избранные произведения". Т. II, стр. 494 - 495. Госполитиздат. 1938.

³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. XVI. Ч. 2-я, стр. 393.

⁴ Там же, стр. 393 - 394.

отсталые страны увидят на этом примере, "как это делается", как заставить производительные силы современной промышленности, превращенные в общественную собственность, служить всему обществу в целом, - только тогда смогут эти отсталые страны взять курс на такой сокращенный путь развития. Но зато успех им тогда обеспечен. И это относится не только к России, но и ко всем странам, находящимся на докапиталистической ступени развития"¹ .

История показала, что на долю Россия, родины ленинизма, на долю русского пролетариата, во главе с партией Ленина - Сталина, выпала честь - показать "как это делается".

Судить о действительном состоянии русской общины, о том, в какой мере она уже была внутренно разложена и в какой мере ее дальнейшее искусственное сохранение становилось препятствием на пути развития производительных сил, каким гнетом ложилась она на беднейшие слои деревни, - судить обо всем этом ни Маркс, ни Энгельс не могли за отсутствием в их руках необходимых материалов. Это требовало специальных исследований русской действительности, а потому целиком ложилось на плечи русских марксистов.

Но Маркс и Энгельс дали направление всей дискуссии об общине в России, подчеркнув ее внутренние противоречия и неизбежность классового расслоения в ней. Они указывали, что прямой переход от общинного землевладения к социалистическим формам, минуя капиталистическую стадию, возможен только в результате пролетарской революции.

2

Плеханов, будучи в молодости народником, "также отдал даль общему увлечению" общиной. Еще в январе 1879 года (о чем он сам пишет в статье "Наши разногласия) он старался доказать, что "капитализм был необходимым предшественником социализма лишь "на Западе, где поземельная община разрушилась еще в борьбе с средневековым феодализмом"; что у нас, - где эта община "составляет самую характерную черту в отношениях нашего крестьянства к земле", - торжество социализма может быть достигнуто совсем другим путем; коллективное владение землею может послужить исходным пунктом для организации всех сторон экономической жизни народа на социалистических началах"² .

Позднее, как известно, Плеханов порвал с народничеством и, образовав группу "Освобождение труда", стал выдающимся пропагандистом марксизма. "В своих работах, направленных против народников, Плеханов показал, что взгляды народников ничего общего не имеют с научным социализмом, хотя народники и называли себя социалистами"³ .

Распространяя учение Маркса и Энгельса, Плеханов начал борьбу с народничеством, как мировоззрением, тогда, когда оно еще пользовалось доверием среди революционной интеллигенции и являлось препятствием на пути распространения марксизма. Так как одним из краеугольных камней народничества была их вера в "особые устои" народной жизни, в особое значение крестьянской общины, то Плеханов должен был обрушиться на эти "устои" и показать всю ошибочность и вредность народнических воззрений на общину. Особо подробно Плеханов останавливается на вопросе об общине в работах "Наши разногласия" и "Обоснование народничества в трудах г. Воронцова (В. В.)". Пользуясь уже богатой в то время литературой, с достаточной полнотой освещавшей и прошлое общины и процессы, совершавшиеся в современной деревне, марксистски освещая русскую действительность, Плеханов наносил народничеству разящие удары. Он показал на основании исторических документов, что на русской общине оставила глубокие следы налоговая политика русских царей, превращавшая общину на протяжении ряда веков в институт фиска. В этой связи очень ценны следующие исторические справки, приведенные им. Еще в московский период, пишет Плеханов, господствовала формула, "чтобы земля не выходила из тягла". Указ же о подушной подати (1722 год) вводит вместо этого принципа новый: "чтобы никто не был в избылых", то есть, чтобы никто не был без платежа подушной подати. Само собой понятно, что браться подать должна была с той лее самой земли. Она - источник существования, и, следовательно, прикрепление к земле - первое условие уплаты подушной подати. Эта сторона дела получила свое яркое выражение уже в "Уложении" царя Алексея Михайловича, в котором стеснение права поземельной собственности "тяглых людей в черных сотнях и слободах" получило такое выражение: "А кто черные люди те свои дворы продадут или заложат и тех черных людей за воровство бита кнутом". Продажа и залог земли рассматривались как уход от "тягла" и приравнивались

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. XVI. Ч. 2-я, стр. 394.

² Г. В. Плеханов. Соч. Т. II, стр. 110 - 111.

³ "История ВКП(б)", стр. 13.

"Уложением" к воровству. Тягловый характер обнаруживается и в круговой поруке, которая являлась характерней чертой русской крестьянской общины, а эта круговая порука насаждалась правительством издавна, свидетельством чему служит указ 19 мая 1769 года, который повелевает: "В случае неуплаты крестьянами в годовой срок подушной недоимки, забирать в города старост и выборных, держать под караулом, употреблять их в тяжкие работы без платежа заработных денег, доколе вся недоимка заплачена не будет"¹ .

Приведенных исторических справок вполне достаточно, чтобы попять, что крестьянская община на протяжении веков превращалась в тягловую общину, которую царское правительство в интересах фиска и после реформы 1861 года старалось поддержать, сохраняя сословность, бесправие крестьян, круговую поруку. Отрицательная сторона этой политики не могла не сказаться на общине.

Но если в дореформенной общине несмотря на наличие имущественного неравенства и антагонизма внутренние противоречия общины не бросались в глаза и крепостная зависимость как бы уравнивала, сглаживала эти различия, то после реформы не заметить противоречий и антагонизмов, разлагавших общину, уже было нельзя.

Разорение деревня, сильно усилившееся после реформы 1861 года, народники пытались об'яснить внешними влияниями, разумея под этим приходящий якобы только извне и чуждый "русской почве" капитализм. Причем совершенно неверно понимали под капитализмом лишь крупные фабрично-заводские предприятия. Народники не хотели и неспособны были понять, что основы капитализма заложены в самой деревне, в мелком товарном производстве крестьян. Чтобы покончить с народничеством, тормозившим развитие классового сознания рабочих, необходимо было показать глубину капиталистического развития нашей страны в целом. Необходимо было показать, что происходит не просто разорение деревня, а капиталистическое расслоение ее на кулаков и деревенскую бедноту, превращающуюся в батраков, что капиталистические отношения стали характерны для самой деревни. А для этого нужно было исходить не из оценки отдельных фактов, а из совокупности данных об основах хозяйственной жизни нашей страны, определить направление и характер этого развития.

Эта работа была проделана Лениным, который окончательно разгромил народничество и показал его реакционный, мелкобуржуазный характер. Народники же даже не ставили перед собой задачи изучения действительной эволюции в России, хотя и создали, как говорил Ленин, целую литературу на тему "Община, или капитализм".

Вместо изучения русской действительности народники, эти "суб'ективные социологи", продолжали заниматься "опровержениями" на тему "Должна ли Россия пройти через капиталистическую фазу развития?". И, конечно, приходили к выводу, что не должна, не смущаясь тем, что эти выводы строились "на игнорировании крупнейших фактов русской истории и действительности"² . Капиталистическое развитие России, которое с достаточной силой определилось после реформы 1861 года, об'являлось народниками просто регрессом, ошибкой, "уклонением с нута", злом, причем тем более неприятным злом, что капитализмом порождается обстановка, совершенно не соответствующая их суб'ективному идеалу. Не осуждать или оправдывать надо было капитализм, а в первую очередь установить, в какой мере наша страна уже стала капиталистической. Признание же русского капитализма только злом, "уклонением с пути" неизбежно приводило к полному извращению всей экономической эволюции России. Не приемля капитализма, народники сопоставляли его, как говорит Ленин, "с вымыслом докапиталистических порядков", а не с действительным прошлым. Таким образом, они не только не понимали и не хотели понять капитализм как особую систему производственных отношений, но искажали и тот старый способ производства, на смену которому шел капитализм.

"Каждый народник, - пишет Ленин, - говорит о вреде и опасности капитализма в нашем земледелии, ибо капитализм, изволите видеть, заменяет самостоятельного крестьянина батраком. Действительность капитализма ("батрак") противопоставляется вымыслу о "самостоятельном" крестьянине: основывается этот вымысел на том, что крестьянин докапиталистической эпохи владеет средствами производства, при чем скромно умалчивается о том, что за эти средства производства надо платить вдвое против их стоимости; что эти средства производства служат для отработков; что жизненный уровень этого "самостоятельного" крестьянина так низок, что в любой капиталистической стране его отнесли бы к пауперам: что к беспросветной нищете и умственной инертности этого "самостоятельного" крестьянина прибавляется еще личная зависимость, неизбежно сопровождающая докапиталистические формы хозяйства"³ .

¹ Г. В. Плеханов. Т. IX, стр. 139.

² В. И. Ленин. Соч. Т. II, стр. 323.

³ Там же, стр. 327 - 328.

В своем увлечении "борьбой" с капитализмом и охраной "вековых устоев" рутины и застоя народники докатывались до того, что приветствовали полицейское запрещение крестьянам продавать свои земли. Ленин очень зло высмеивает народников за склонность к полицейской опеке крестьян, приводя слова Энгельгардта: "Мужик глуп, сам собою устроиться не может. Если никто о нем не позаботится, он все леса сожжет, всех птиц перебьет, всю рыбу выловит, землю попортит и сам весь перемрет"¹ . Катясь по этой наклонной плоскости, защищая во что бы то нистало старые "устои", народники оказались, таким образом, рядом с аграриями, которым важно было во что бы то ни стало прикрепить крестьян к земле.

Разоблачая реакционный характер народнических воззрений, Ленин занялся подробным изучением уже сложившейся к тому времени в России системы производственных отношений. Он поступил так потому, что только ею, то есть системой производственных отношений, определяется вопрос о неизбежности того или иного развития. И, изучая русскую действительность, Ленин показал, что несмотря на значительные остатки крепостничества сложившейся системой была товарно-капиталистическая система хозяйства.

Ленинский анализ русской действительности представляет исключительную теоретическую и практическую ценность. Он показывает всю глубину и непобедимую силу марксизма-ленинизма. Начав с указания, что товарное производство в России имело место еще в дореформенную эпоху, Ленин основное внимание сосредоточивает на том, как происходила смена крепостнической системы хозяйства, капиталистической. Переход помещичьего хозяйства к товарному означал еще в условиях крепостничества усиление эксплоатации труда крестьянина и подготовлял условия, при которых "помещику уже невыгодно наделять подрастающие поколения крестьян новыми наделами... Становится удобнее отграничить раз навсегда крестьянскую землю от помещичьей (особенно ежели отрезать при этом часть наделов и получить "справедливый" выкуп) и пользоваться трудом тех же крестьян, поставленных материально в худшие условия и вынужденных конкурировать и с бывшими дворовыми, и с "дарственниками"..."² .

Этим переходом к товарному хозяйству подготовлялось падение крепостного права.

Прослеживая происходящие изменения, Ленин подчеркивает, что "система хозяйства, - рассчитанного уже на рынок (это особенно важно), - меняется, но меняется не сразу", К старым чертам хозяйства, рассчитанного уже на рынок, прибавляются новые, которые состоят в том, что основой эксплоатации становится "не снабжение крестьянина средствами производства, а, напротив, "свобода" его от средств производства, его нужда в деньгах; основой становится уже не натуральное хозяйство, не натуральный обмен "услуг" (помещик дает крестьянину землю, а крестьянин - продукты прибавочного труда, хлеб, холст и т. п.), а товарный, денежный "свободный" договор. Эта именно форма хозяйства, совмещающая старые и новые черты, и воцарилась в России после реформы"³ . Отмечая, что основой господства является теперь не только земля, но и деньги, и освобождение крестьян от средств к жизни, Ленин указывает на капиталистический, буржуазный характер отношений, складывающихся в помещичьем хозяйстве, и, чтобы еще сильней и конкретнее подчеркнуть это, он проводит аналогию с подчинением капиталу кустарей. Ленин пишет: "Общественно-экономические отношения в бывшей "вотчине" свелись, как видите, к самой обыкновенной ростовщической сделке: это операции - совершенно аналогичные с операциями скупщика над кустарями"⁴ . Подчеркивая этот ростовщический характер отношений, Ленин тем самым указывает на первобытные формы существования капитала в нашей стране (известно, что ростовщический капитал представляет наиболее древнюю форму существования капитала), указывает на то, что "новые" черты - не что иное, как первичная форма господства капитала в земледелии, форма, не высвободившаяся еще от "старо-дворянских" пут, форма, создавшая классовую противоположность, присущую капиталистическому обществу, но еще не фиксировавшая ее"⁵ . Приведенные указания Ленина представляют исключительный интерес. Они помогают понять зародышевые формы капитализма в России. Само собой понятно, что вместе с неизбежным последующим разорением крестьянских масс эта классовая противоположность получает и свою фиксацию: крестьянин, лишаясь инвентаря, превращается в батрака, помещик заводит свой инвентарь, переходит к найму рабочей силы, а вместе с этим барщинное хозяйство превращается в капиталистическое. Таков неизбежный ход развития.

Народники, "протестуя" против капитализма, "протестовали" только против развитой его формы, против крупного капита-

¹ В. И. Ленин. Соч. Т. II, стр. 324.

² В. И. Ленин. Соч. Т. I, стр. 350.

³ Там же.

⁴ Там же.

⁵ Там же, стр. 351.

ла, когда классовая противоположность бросалась в глаза, но они неспособны были понять, что свойственная капитализму классовая противоположность имела место уже и тогда, когда крестьянин еще не был отделен окончательно от средств производства, когда капитализм еще не освободился от "стародворянских" пут, когда отношения кулака к крестьянину еще не превратились в отношения "предприимчивого хозяина" к батраку и поденщику. Вопросы, поставленные Лениным в упор народникам, вскрывают причины их беспомощности и "мелкость народнического протеста" против капитализма. "Почему это "водворение", - ставит вопрос Ленин, - усматривается лишь во второй форме, а не в обеих? (т. е. и в открытой капиталистической форме и в первобытной, не освободившейся еще из стародворянских пут. - И. Е. ), почему протест направляется не против того основного исторического факта, который сосредоточил в руках "частных землевладельцев" средства производства, а лишь против одного из приемов утилизации этой монополии? почему корень зла усматривается не в тех производственных отношениях, которые везде и повсюду подчиняют труд владельцу денег, а лишь в той неравномерности распределения, которая так рельефно выступает в последней форме этих отношений?"¹ .

Если бы народники были способны понять основу капиталистических отношений, то они, протестуя против капитализма, должны были бы протестовать против товарного производства вообще, против самой "системы хозяйства - уже рассчитанного на рынок". Но такой протест был бы нелепостью. Заклинаниями жизни не остановишь. Нужно, зная законы развития капитализма, уметь открыть в самой капиталистической действительности силы, растущие вместе с развитием товарного хозяйства " и способные в дальнейшем заменить его системой социалистических производственных отношений. Оценивая народнический протест против капитализма, Ленин вскрывает классовую основу народников. Он пишет: "Именно это основное обстоятельство-протест против капитализма, остающийся на почве капиталистических же отношений, - и делает из народников идеологов мелкой буржуазии, боящейся не буржуазности, а лишь обострения ее, которое одно только и ведет к коренному изменению"² .

Обращаясь к крестьянской общине, Ленин и здесь, внутри самой общины, показывает начальные формы капитализма и желание народников обойти их: "Когда "крестьянин" в пресловутой "общине" раскалывается на голяка и богатея, на представителей пролетариата и капитала (особенно торгового), - тогда тут не хотят видеть зачаточного, средневекового капитализма и, обходя политико-экономическую структуру деревни, разглагольствуют в поисках "иных путей для отечества", о видоизменениях формы землевладения крестьян, с которой непростительно смешивают формы экономической организации, как будто бы внутри самой "уравнительной общины" не процветало у нас чисто буржуазное разложение крестьянства"³ .

В своей брошюре "К деревенской бедноте" Ленин следующими цифрами иллюстрирует разложение деревни. Из 10 миллионов крестьянских дворов было не меньше 3 1/2 безлошадных крестьян. "Эти беднейшие крестьянские дворы засевали обычно незначительный клочек земли, остальную же землю сдавали кулакам, а сами уходили на заработки. По своему положению беднейшие крестьяне были ближе всего к пролетариату. Ленин называл их деревенскими пролетариями или полупролетариями"⁴ .

Раскрытие народнических "ошибок" вполне объясняло узость их взгляда на капитализм, который они представляли только в форме фабрично-заводских предприятий, то есть замечали только то, что представляло "вершины" капитализма. Народники, писал Ленин, "оперировали с слишком узким понятием "капитализма", забывая, что порабощение труда капиталу проходит очень длинные и различные стадии от торгового капитала до "английской формы". Марксисты и должны доказать, что эти вершины - не более как последний шаг развития товарного хозяйства, давно сложившегося в России и повсюду, во всех отраслях производства, порождающего подчинение капиталу труда"⁵ .

Глубина и корни капиталистического развития в нашей стране показаны Лениным в его работе, представляющей исключительную ценность, "Развитие капитализма в России", где он пишет: "...Вопреки теориям, господствовавшим у нас в последние полвека, русское общинное крестьянство - не антагонист капитализма, а напротив, самая глубокая и самая прочная основа его. Самая глубокая, - потому что именно здесь, вдали от каких бы то ни было "искусственных" воздействий и несмотря на учреждения, стесняющие развитие капитализма, мы видим постоянное образование элементов капитализма внутри самой "общины". Самая прочная, - потому

¹ В. И. Ленин. Соч. Т. I, стр. 351.

² Там же.

³ Там же, стр. 212.

⁴ "История ВКП(б)", стр. 8.

⁵ В. И. Ленин. Соч. Т. I, стр. 353.

что на земледелии вообще и на крестьянстве в особенности тяготеют с наибольшей силой традиции старины, тралите и патриархального быта, а вследствие этого - преобразующее действие капитализма (развитие производительных сил, изменение всех общественных отношений и т. д.) проявляется здесь с наибольшей медленностью и постепенностью"¹ .

Если община в какой-либо мере удовлетворяла узким потребностям объединения мелких крестьян, связанных в условиях натурального хозяйства единством землевладения, выгона и т. п., а в еще большей мере - единством помещичьей и чиновничьей власти, то она совершенно перестала удовлетворять требованиям товарного хозяйства и капитализма, ломающего всякие узкие, местные сословные перегородки и вносящего глубокий экономический антагонизм между членами общины. При товарном хозяйстве деревня не могла не расслаиваться на деревенскую буржуазию и сельских батраков. Капитализм, разрушая общины и их разобщенность, порождает еще большую потребность в союзах и об'единениях, писал Ленин, но в основу этих союзов теперь кладется другое, а именно: классовый интерес и классовая солидарность. Для подобного рода союзов община - совершенно неподходящее учреждение.

Чтобы понять своеобразие послереформенного развития деревни и роль общины в этом развитии, необходимо, во-первых, помнить, что:

"В массе случаев земли крестьянам при "освобождении" их от земли помещиками в 1861 году отмежеваны таким образом, что крестьяне оказались в западне у "своего" помещика. Русская земско-статистическая литература обогатила науку политическую экономию описанием замечательно оригинального, самобытного, едва ли где-нибудь виданного еще на свете, способа ведения помещичьего хозяйства. Это - хозяйство посредством отрезных земель. Крестьяне "освобождены" в 1861 году от необходимых для их хозяйства водопоев, выгонов и т. п."² .

Во-вторых, следует помнить, что очень высокие выкупные платежи составляли одну из главных причин неимоверно тяжелого положения крестьян. Общая сумма лежащих на земле платежей очень часто была выше доходности земли.

Новые условия жизни сразу потребовали от крестьян денег, денег и денег, а условий к тому, чтобы быстро приспособиться к потребностям товарно-денежного хозяйства, у крестьян не было. В єтом заключалась одна из причин быстрого разорения крестьянских масс.

Оба указанных обстоятельства налагали отпечаток на все развитие пореформенной деревни и делали капиталистическое развитие деревни особенно тяжелым и мучительным для крестьянских масс. Но сохранение остатков крепостничества нисколько не изменяло самого направления развития, а именно развития к капитализму. Деревня попадала под действие неумолимых законов товарного производства, и поэтому независимо от волн и сознания людей коренным образом менялись все отношения в деревне, а с ними подтачивалось и общинное землевладение.

Неравенство, усилившееся в деревне, неизбежно приводило к тому, что безлошадные крестьяне забрасывали свои наделы и поэтому несмотря на равное право всех общинников на землю фактически лишались своих земель: их земли прибирали к рукам кулаки.

Только высокими платежами, лежащими на крестьянских наделах, и прикреплением крестьян к общине можно объяснить такое ненормальное явление (имевшее широкое распространение в нашей деревне), как сдача земли в аренду с приплатой со стороны сдающего. Плеханов приводит следующий документ: "1874 года. Ноября 13. Я нижеподписавшийся Московской губернии, Волоколамского уезда, деревни Курвиной, дал сию расписку своему обществу крестьян дер. Курвиной в том, что я, Григорьев, отдаю в общественное пользование землю - надел на три души, за что я, Григорьев, обязываюсь уплачивать в год 21 руб. и означенные деньги должен высылать ежегодно к первому апреля, кроме паспортов, на которые я должен высылать особо, также на посылку оных, в чем и подписуюсь"³ . Что этот случай не был исключением, подтверждается сравнением платежей, лежащих на крестьянских наделах, с арендной платой за них. Оказывается, что по 12 уездам Московской губернии размер платежей, лежащих на душевом наделе, равнялся 10 рублям 45 копейкам, средняя же арендная плата душевого надела не превышала 3 рублей 60 копеек. Нетрудно понять, как враждебно относится к общине такой член ее, вынужденный отказаться от обработки земли и приплачивать обществу за ее использование "хозяйственным мужичком".

Так как капиталистическое расслоение деревни означало выделение небольшого слоя сельской буржуазии и обеднение широких слоев крестьянства, то во враждебные

¹ В. И. Ленин. Соч. Т. III, стр. 125.

² В. И. Ленин. Соч. Т. XII, стр. 222 - 223.

³ Г. В. Плеханов. Соч. Т. II, стр. 242 - 243.

отношения с общиной вступало большинство деревни. Община становится бременем для большинства. Власть "мира" превращалась во власть "мироедов и сельских писарей", говорили марксисты.

"Хозяйственные", "умственные " мужички, прибиравшие общинные земли к своим рукам, также начинали тяготиться общиной: она своими переделами стесняла введение улучшений в их хозяйстве. Поэтому, вступая на путь введения агрономических улучшений, зажиточная часть деревни не случайно крепко держится за свои участки и всеми средствами стремится удлинить сроки переделов и превратить общинное владение в подворное. Несоответствие общинных порядков интересам сельской буржуазии косвенно подтверждается и тем, что последняя предпочитала развертывать свою хозяйственную деятельность и вводить улучшения на купчих и арендованных участках. Таким образом община разрывалась с двух концов. И никакой "народный кредит", восхваляемый народниками, не мог спасти ее от распадения. Кредит пошел бы на пользу "хозяйственному мужичку", а он именно потому стал враждебно относиться к общине, что уже стал "хозяйственным" и жаждал нерушимого подворного владения.

В резком противоречии с общиной находился и выкуп крестьянских земель. Коллективное владение землей и выкуп ее на частные средства отдельных домохозяев - вещи несовместимые. Поэтому несмотря на привычку к общинному землевладению вместе с выкупом укоренялся взгляд на землю как на свою, частную собственность и росло стремление к уничтожению земельных переделов. Лица, близко знавшие деревню, указывали на то, что во многих общинах, выкупивших свои земли, притом в таких, где земледелие было выгодно и землей дорожили, прекратились переделы пахотных земель: эти общины фактически перешли к подворному владению. В тех же общинах, где земли тоже выкупили, но не дорожили ими, потому что земледелие было невыгодно, и после выкупа продолжались переделы земель. Нетрудно понять, что в данном случае переделялась не земля, а повинности, лежащие на земле, и это очень характерно для тягловой общины.

Вместе с развитием товарных отношений все меньшую роль в жизни деревни играла надельная земля. Беднота, не имея возможности обрабатывать наделы, забрасывала их или сдавала в аренду, иногда даже с приплатой. Кулаки развертывали свое хозяйство не только на надельной земле, но и на купчей и на приарендованной у помещика и у своей общины (наделы бедняков). Таким образом, значение надельной земли в жизни крайних групп деревни неизбежно уменьшалось. Сохранялась только видимость равного землевладения при все возраставшем неравенстве фактического землепользования.

Останавливаясь на этой стороне вопроса, Ленин пишет: "Как известно, крестьяне делят все подати по земле: доля податей и доля земли сливается для них в одно понятие "душа". Между тем разложение крестьянства ведет, как мы видели, к уменьшению роли надельной земли на обоих полюсах современной деревни. Естественно, что при таких условиях распределение податей по надельной земле (неразрывно связанное с обязательным характером общины) ведет к переложению податей с зажиточного крестьянства на бедноту. Община (т. -е. круговая порука и отсутствие права отказа от земли) становится все более и более вредно и для крестьянской бедноты"¹ .

Если к перечисленным отрицательным сторонам общины прибавить круговую поруку всех членов общины за своевременную уплату податей, лежащих на всей земле, и паспортную систему, стеснявшую передвижение населения и ставившую крестьянина в зависимость от произвола сельского писаря (паспорт, без которого нельзя было выехать из деревни на заработки, выдавался сельским писарем только при гарантии уплаты податей), то станет совершенно ясна необходимость ее устранения и, в первую очередь, в интересах деревенской бедноты. "Разрушение сословной замкнутости крестьянской общины, - пишет Ленин, - по мере экономического развития, становится все более и более настоятельной необходимостью для сельского пролетариата, тогда как для крестьянской буржуазии неудобства, проистекающие отсюда, вовсе не так значительны. "Хозяйственный мужичек" легко может арендовать землю на стороне, открыть заведение в другой деревне, с'ездить куда угодно на любое время по торговым делам. Но для "крестьянина", живущего главным образом продажей своей рабочей силы, прикрепление к наделу и к обществу означает громадное стеснение его хозяйственной деятельности, означает невозможность найти более выгодного нанимателя, означает необходимость продавать свою рабочую силу именно местным покупателям ее, дающим всегда дешевле и изыскивающим всяческие способы кабалы"² .

Таким образом, связь между различными группами деревни в общине, особенно в пореформенный период, была чисто внешняя, искусственная, фискальская. Она не толь-

¹ В. И. Ленин. Соч. Т. III, стр. 111 - 112.

² В. И. Ленин. Соч. Т. II, стр. 326.

ко не включала в себя чего-либо свободного, коллективного, но, наоборот, сохраняя средневековую рутину, находилась в прямом противоречии с элементарными требованиями гражданских свобод. Поэтому сохранение ее в том виде, в каком она существовала в России, означало сохранение рутины, бесправия, сословной приниженности, запрещение свободы передвижения, распоряжения надельной землей и т. д. Таким образом, от народнической общины как основы социалистического преобразования России ничего не оставалось.

Следует иметь в виду еще одну характерную черту русской общины, которая была "источником ее слабости и неблагоприятна для нее во всех отношениях. Это - ее изолированность, отсутствие связи между жизнью одной общины и жизнью других, этот локализованный микрокосм, который... повсюду, где он встречается, воздвигнул над общинами более или менее централизованный деспотизм"¹ .

Марксистская позиция по отношению к крестьянской общине в России нашла свое полное выражение в аграрной программе, написанной Лениным еще в 1902 году. В работе "Аграрная программа русской социал-демократии" Ленин подробно разъясняет позицию партии в этом вопросе. Партия выдвинула как программное требование отмену круговой поруки, уничтожение сословных делений, свободу передвижения и свободу распоряжения землей для каждого отдельного крестьянина. Осуществление перечисленных мер, конечно, немедленно привело бы к уничтожению той фискально-крепостнической обузы, какой являлась, на три четверти, тогдашняя поземельная община.

Были ли эти требования направлены против общины, как таковой, то есть против самой системы крестьянских поземельных отношений с их переделами пахотных земель, общинным пользованием лугами, пастбищами, выгонами и т. д.? Ленин в названной работе достаточно подробно останавливается на этом и подчеркивает, что "ни единой меры, направленной непосредственно против той пли иной системы крестьянских поземельных распорядков, мы никогда не защищали и не будем защищать. Более того: общину, как демократическую организацию местного управления, как товарищеский или соседский союз, мы безусловно будем защищать от всякого посягательства бюрократов... Никому и никогда не будем мы помогать "разрушать общину", но отмены всех учреждений, противоречащих демократизму, мы будем добиваться безусловно, какое бы влияние эта отмена ни оказала на коренные и частные переделы земли и т. п.: в этом наше коренное отличие от явных и тайных последовательных и непоследовательных, робких и смелых народников, которые, с одной стороны, являются, "конечно", демократами, а с другой стороны, боятся определить решительно и недвусмысленно свое отношение к таким элементарно-демократическим требованиям, как полная свобода передвижения, полное уничтожение сословности крестьянской общины, а следовательно, и полная отмена круговой поруки, отмена всех законов, стесняющих крестьянина в распоряжении его землей"² .

Выставляя эти требования, сознательные рабочие стремились усилить борьбу крестьян за землю.

Осуществление же этих требований означало бы уничтожение тяжелого помещичьего гнета, лежавшего на крестьянстве, и расчищало бы почву для развертывания классовой борьбы в деревне, которая быстро научила бы крестьянина видеть в рабочем классе своего естественного союзника и руководителя. "И только присоединяясь к, этой борьбе (рабочего класса за социализм. - Н. Е.) - может крестьянство, сбросив первого своего врага, крепостника-помещика, вести успешную борьбу со вторым, более страшным врагом, с властью капитала!"³ . Эти пророческие слова гения пролетарской революции сбылись: рабочий класс в союзе с основными массами крестьянства под руководством партии Ленина - Сталина разгромил капитализм и привел Страну советов к победе социалистического строя и в городе и в деревне.

Н. Г. Чернышевский глубоко верил в неизбежность коммунизма, в торжество общественной собственности. Гласное преимущество крестьянской общины заключалось, по мнению Чернышевского, в тех навыках к коллективной жизни, которые будто бы воспитывались (прививались) общиной и какими она на самом деле не обладала. Эти качества прививаются и воспитываются при такой коллективной собственности, в основе которой лежит коллективный труд, и они дороги каждому коммунисту, но они могли возникнуть и получить действительное развитие только в условиях диктатуры рабочего класса.

Только Великая Октябрьская социалистическая революция создала условия для социалистического преобразования деревни, представлявшей необ'ятный океан мелких,

¹ "Архив К. Маркса и Ф. Энгельса". Кн. 1-я, стр. 273.

² В. И. Ленин. Соч. Т. V, стр. 119.

³ В. И. Ленин. Соч. Т. XI, стр. 120.

единоличных крестьянских хозяйств с их отсталой, средневековой техникой.

Правильная политика рабочего класса по отношению к крестьянству, осуществляемая под руководством партии Ленина - Сталина, привела к тому, что в нашей стране колхозный строй победил окончательно и бесповоротно.

"Это был глубочайший революционны!? переворот, скачок из старого качественного состояния общества в новое качественное состояние, равнозначный по своим последствиям революционному перевороту в октябре 1917 года"¹ .

В 1929 году товарищ Сталин писал: "Рушится и превращается в прах последняя надежда капиталистов всех стран, мечтающих о восстановлении капитализма в СССР, - "священный принцип частной собственности". Крестьяне, рассматриваемые ими как материал, унаваживающий почву для капитализма, массами покидают хваленое знамя "частной собственности" и переходят на рельсы коллективизма, на рельсы социализма. Рушится последняя надежда на восстановление капитализма"² .

Колхозная революция, проведенная партией под гениальным руководством товарища Сталина, коренным образом изменила лицо советского крестьянства. Товарищ Сталин в докладе о проекте Конституции Союза ССР, сравнивая крестьянство при капитализме с нашим колхозным крестьянством, говорил: "Наше советское крестьянство является совершенно новым крестьянством. У нас нет больше помещиков и кулаков, купцов и ростовщиков, которые могли бы эксплоатировать крестьян. Стало быть, наше крестьянство есть освобожденное от эксплоатации крестьянство. Далее, наше советское крестьянство в своем подавляющем большинстве есть колхозное крестьянство, т. е. оно базирует свою работу и свое достояние не на единоличном труде и отсталой технике, а на коллективном труде и современной технике. Наконец, в основе хозяйства нашего крестьянства лежит не частная собственность, а коллективная собственность, выросшая на базе коллективного труда.

Как видите, советское крестьянство-это совершенно новое крестьянство, подобного которому еще не знала история человечества"³ .

Таким крестьянством, подобного которому не знала история человечества, стало крестьянство и тех отсталых в прошлой районов Советского Союза, где остатки родового патриархального строя сохранились до самой пролетарской революции.

СССР первый показал всему миру, "как это делается" и какими силами это делается.

¹ "История ВКП(б)", стр. 291.

² Сталин "Вопросы ленинизма", стр. 290.

³ И. Сталин. Доклад о проекте Конституции Союза ССР, стр. 16. Партиздат ЦК ВКП(б). 1930.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Н. ЕГОРОВ:

Комментарии: