В. ШУБИН

Доктор исторических наук

Достаточно хорошо известно, что вовлеченность Советского Союза в события в Анголе и поддержка Москвой Народного движения за освобождение Анголы (МПЛА) создали немалую напряженность в отношениях нашей страны с Западом и особенно с США. Некоторые политические деятели, да и ученые, полагают, что события в Анголе были основной причиной срыва так называемой "первой разрядки" в отношениях между "сверхдержавами" в середине 1970-х гг. Однако парадокс в том, что среди освободительных движений Юга Африки именно МПЛА имела весьма сложные и временами далеко не "розовые" отношения с Москвой. Нынешняя ситуация в Анголе, продолжающаяся, несмотря на смерть лидера УНИТА Жонаса Савимби, конфронтация этой организации с правящей партией МПЛА, хотя уже и не военная, а политическая, не могут быть правильно оценены без осознания всей истории освободительной борьбы в этой стране и на Юге Африки в целом. А эта история, в свою очередь, так же как и история сопротивления Анголы агрессии расистской ЮАР, не могут быть написаны без изучения степени и характера участия Москвы в данных событиях.

Впервые Россия вмешалась военным путем, хотя и не прямо, в события на Юге Африки более века назад. Около 200 российских добровольцев, включая офицеров, участвовали на стороне буров в их борьбе против англичан в 1899 1902 гг. Спустя 60 лет после окончания англо-бурской войны южная часть Африканского континента снова превратилась в поле боя. Первые выстрелы были сделаны 4 февраля 1961 г. во время неудачной попытки взять штурмом тюрьму в Луанде - столице Анголы. Вслед за этим одна за другой к вооруженной форме борьбы прибегли освободительные организации в других странах - Африканский национальный конгресс (АНК) в Южной Африке, ФРЕЛИМО в Мозамбике, СВАПО в Намибии, ЗАПУ и ЗАНУ в Зимбабве.

В этих условиях нашей стране снова пришлось определять свое отношение к начавшейся в регионе вооруженной борьбе. При изучении этого вопроса, к сожалению, приходится опираться, прежде всего, на свидетельства участников событий, поскольку основные архивные документы, хотя уже прошло более 40 лет, все еще недоступны для историков, во всяком случае, для историков отечественных*.

К сожалению, из числа этих участников "иных уж нет, а те далече". Нет в живых и Петра Никитовича Евсюкова (среди представителей освободительных движений португальских колоний он был известен как "Камараду Педру"), который в качестве сотрудника Международного отдела ЦК КПСС (МО ЦК) в течение почти 15 лет непосредственно занимался вопросами оказания поддержки этим движениям со стороны Москвы. К счастью, за несколько лет до своей кончины он написал мемуары, которые являются ценным, хотя и не всегда объективным, источником по данной теме.

Он отмечал: "О существовании МПЛА в МО ЦК КПСС было известно в 1961 г. из различных источников, в основном из публикаций прессы, хотя Португалия тщательно скрывала информацию о событиях в Луанде"¹ . Первыми представителями МПЛА, которые "попросились в Москву" во второй половине 1961 г., были Мариу де Андраде, исполнявший тогда обязанности председателя МПЛА, и Вириату да Круш - генеральный секретарь этой организации. Их визит состоялся уже после начала вооруженной борьбы в Анголе, и по его итогам "было принято важное решение по оказанию многосторонней помощи этой организации". Через несколько месяцев Агостиньо Нето, который в то время находился в Португалии под домашним арестом, смог нелегально выехать из страны и "...тут же прилетел в Москву. Переговоры с ним завершились вполне успешно"² .

Так началась история прямых связей Москвы с ангольским освободительным движением. При этом в течение почти десятилетия практически вся информация о нашей помощи борцам за свободу Анголы и других стран Юга Африки, даже чисто гуманитарной, была "закрыта" от общественности как в СССР, так и за рубежом. Лишь в 1970 г. Василий Григорьевич Солодовников, тогдашний директор Института Африки, являвшийся руководителем советской делегации на Международной конференции солидарности с народами португальских колоний, проходившей в Риме, с "благословения" заместителя заведующего МО ЦК Ростислава Александровича Ульяновского "раскрыл" в интервью газете "Правда", что Москва поставляет борцам за свободу в этих странах "оружие, средства транспорта и связи, одежду и другие товары, необходимые для успешной борьбы", и что военные и гражданские специалисты - члены освободительных организаций проходят подготовку в СССР³ .

Помощь, действительно, была

* Подборка документов по Анголе, остающихся "закрытыми" в советских архивах, имеется в переводе на английский язык на сайте Международного проекта по истории холодной войны - http://wwics.si.edu.

стр. 58

разносторонней. "Камараду Педру" вспоминает о таком случае. Однажды от лидера МПЛА пришло письмо, в котором он "жаловался, что нет патронов к пистолету "ТТ", и просил срочно прислать их. Деликатность состояла в том, что в подтверждение просьбы, чтобы не произошло ошибки, он вложил в конверт патрон. Это, наверное, единственный такой случай в истории почтовой службы"⁴ .

Национально-освободительным движениям оказывалась и финансовая помощь. Например, в 1963 г. МПЛА было выделено 50 тыс. долл.⁵ Средства поступали из так называемого Международного профсоюзного фонда помощи левым рабочим организациям. Этот фонд, формально при Румынском совете профсоюзов, был основан в июле 1950 г. по инициативе предшественницы МО ЦК - Внешнеполитической комиссии ВКП (б) - с целью оказания материальной помощи "зарубежным левым партиям, рабочим и общественным организациям, которые подвергаются преследованию и репрессиям"⁶ .

Существует немало версий и слухов о "золоте Кремля", но, хотя Москва и играла ведущую роль в распределении этого фонда, первоначально только половина взносов в него исходила из СССР, а остальное - из Китая, Чехословакии, Румынии, Польши, Венгрии и ГДР. Позднее, в 1958 г., к фонду присоединилась Болгария. В 1962 г., во время советско-китайского "раскола" китайцы перестали оказывать поддержку этому фонду.

Хотя марксистскую направленность руководителей МПЛА и ряда других освободительных движений в Москве приветствовали, она отнюдь не рассматривалась как предварительное условие оказания помощи. Р. А. Ульяновский, напутствуя нашу делегацию на упомянутую выше конференцию в Риме, подчеркивал: "Мы не требуем от освободительных движений идеологической верности"⁷ .

Рассмотрим теперь, как развивались отношения между Москвой и МПЛА в период борьбы за независимость Анголы и позднее, когда она стала правящей в этой стране партией.

При этом приходится основываться в большей степени на воспоминаниях участников или свидетелей событий. В этом смысле ценность представляют мемуары К. Н. Брутенца⁸ . В частности, он был членом делегации КПСС на I съезде МПЛА в декабре 1977 г., на котором МПЛА было преобразовано в МПЛА-Партию труда с "марксистко-ленинской" программой.

По словам Брутенца, Ангола стала "одним из узловых пунктов в соперничестве СССР и США в "третьем мире"... Ангола заняла место, совершенно непропорциональное своему подлинному значению, и противостояние там (как и события на Африканском Роге) заметно повлияло на советско-американские отношения в целом, на судьбы разрядки". Далее Брутенц пишет: "Наша поддержка МПЛА диктовалась не столько, как часто думают, идеологическими, сколько прагматическими соображениями: оно казалось единственным общенациональным движением, которое вело реальную борьбу против колонизаторов. Об относительной роли идеологической привязки свидетельствует то, что в какой-то момент Политбюро ЦК КПСС даже принимало решение о признании конкурента МПЛА - Национального фронта освобождения Анголы (ФНЛА), возглавлявшегося Холденом Роберто, который впоследствии был уличен в связях с ЦРУ"⁹ .

И ранее было известно, что Роберто финансировался ЦРУ, а в мемуарах П. Н. Евсюкова содержится несколько другая версия этих событий.

Когда Н. С. Хрущев, в то время Первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров, узнал о создании так называемого Ангольского революционного правительства в эмиграции (ГРАЕ) во главе с Х. Роберто, он "со свойственной ему неразборчивостью и решительностью", возмутившись, почему Советский Союз до сих пор не признал "правительство Анголы", дал указание подготовить соответствующее постановление. Это и было сделано, причем без ведома МО ЦК¹⁰ , который непосредственно занимался вопросами помощи освободительной борьбе в Анголе.

Более того, это произошло тогда, когда лидер МПЛА Нето находился в Москве, и заместителю заведующего МО ЦК Д. Шевлягину было дано поручение сообщить ему в "удобной форме" о состоявшемся решении.

Вечером Нето был принят Шевлягиным, который в конце беседы сообщил, что советское правительство изучает вопрос о возможном признании правительства Х. Роберто. "Я слово в слово перевел заявление Шевлягина, - пишет Евсюков. - Для А. Нето, не ожидавшего такого финала беседы, заявление прозвучало подобно смертному приговору. Наступила пауза и полная растерянность. Заключительные слова Шевлягина, смягчающие удар, уже не имели смысла"¹¹ .

"По дороге в гостиницу я лихорадочно думал, как же спасти положение, - продолжает Евсюков. - Я хорошо знал, что из себя представляет Х. Роберто, а еще лучше сознавал, что мы совершили ошибку, предавая наших друзей..." Единственным человеком, который мог исправить положение, был генеральный секретарь компартии Португалии Алваро Куньял, который, к счастью, жил в то время в гостинице ЦК в Плотниковом переулке на Арбате. "Подъезжая к гостинице, я посоветовал А. Нето немедленно встретиться с А. Куньялом и попросить вмешаться в это дело. Поднявшись в номер к А. Куньялу, я в двух словах объяснил обстановку и попросил принять А. Нето. Через несколько минут А. Куньял уже беседовал с А. Нето"¹² .

А. Куньял, герой антифашистской борьбы, авторитет которого в Москве был весьма высок, "в эту ночь проделал решительную работу, с его мнением не могли не посчитаться". И ни на следующий день, ни позже сообщения о признании Москвой правительства Х. Роберто не появилось. Напротив, в "Правде" была напечатана статья сотрудника МО ЦК Вениамина Владимировича Мидцева, в то время непосредственного руководителя Евсюкова, причем настолько противоположного содержания, что из посольства США звонили в МИД, чтобы узнать, кто ее автор.

стр. 59

Следующий сложный период в отношениях между Москвой и МПЛА наступил в конце 1972 г. Дело в том, что в декабре 1972 г. уже сам Нето пошел на фактическое признание Х. Роберто в качестве первого лидера освободительной борьбы, подписав с ним соглашение о создании т.н. "Высшего совета ангольской революции", в котором лидер МПЛА занял лишь пост вице-председателя. По словам Евсюкова, этот шаг Нето "совершенно дезориентировал сторонников и членов МПЛА, а также нас"¹³ .

В январе 1973 г. в Москве побывала делегация МПЛА во главе с Нето, который стремился убедить своих советских собеседников в том, что соглашение с ФНЛА означает лишь "новый этап для движения", который, по его словам, должен был предоставить МПЛА возможность достичь жизненно важных центров страны, путь к которым с севера контролировался ФНЛА¹⁴ .

Сотрудничество СССР с МПЛА было продолжено, несмотря на явное недовольство в Москве альянсом Нето с Роберто. Так, в 1973 г. МПЛА было предоставлено 220 тыс. долл. только чисто финансовой помощи (по сравнению со 150 тыс. долл. для ПАИГК в Гвинее-Бисау и на Островах Зеленого Мыса и 85 тыс. долл. - для ФРЕЛИМО)¹⁵ . Продолжалась и подготовка кадров МПЛА в СССР, в том числе и военных.

Но замешательство, вызванное союзом с недавним "заклятым врагом", усилило сложности и недовольство в рядах МПЛА. На этом этапе в рядах МПЛА против руководства Нето возникли два так называемых "восстания": "восточное", руководимое Даниэлем Чипендой, участники которого базировались в Замбии и частично в восточных районах Анголы, а позднее и "активное восстание" в Конго (Браззавиль), которое возглавил выше упомянутый ветеран МПЛА Мариу де Андраде.

Тема противоречий в рядах МПЛА и отношение Москвы к ним затрагивалась в статье, опубликованной в этом журнале несколько лет назад с подзаголовком "Воспоминания разведчика". Ее автор, назвавшийся Олегом Негиным, пишет, в частности: "...Трудно было понять, почему многие чиновники со Старой площади (то есть из аппарата ЦК. - В. Ш. ) с завидным упорством пытались представить Чипенду "последовательным революционером..." О "многих чиновниках" серьезно говорить не приходится - вся "вертикаль" лиц, имевших отношение к Анголе - от референта до секретаря ЦК, состояла тогда лишь из четырех-пяти человек. Более справедливо, однако, замечание этого автора о "личной неприязни" некоторых сотрудников аппарата ЦК к Нето, "которого они считали неудобной фигурой"¹⁶ .

В апреле 1974 г., буквально за пару недель до португальской революции, мы с П. Н. Евсюковым участвовали в Оксфорде в "Пасхальной конференции" европейских комитетов поддержки антиколониальной борьбы. Нам повстречался там молодой анголец, говоривший по-русски, который тепло приветствовал "Камараду Педру". "Кто это? - спросил я Евсюкова. "Педру ван Дунем*, выпускник МЭИ. Хороший парень, но, понимаете, Владимир Геннадьевич, "нетовец"..."

Нето действительно был трудным собеседником, сочетавшим искреннюю, хотя первоначально отнюдь не афишируемую приверженность марксизму-ленинизму с обостренным чувством независимости. Рассказывали, например, что, придя однажды на беседу с секретарем ЦК Б. Н. Пономаревым, с которым уже был знаком, он вдруг спросил, с кем он встречается, - Нето хотел выразить недовольство тем, что его не принял советский генсек.

Так или иначе, позиция Международного отдела формировалась на основе не только знаний и мнений отдельных его сотрудников, но с учетом всей информации, поступавшей из государственных ведомств, а скептическое отношение к председателю МПЛА в тот период, особенно после "объединения" с ФНЛА, проявлялось отнюдь не только на Старой площади. Пожалуй, оно преобладало среди советских представителей, будь то в Москве или в Африке, имевших непосредственное отношение к ангольским делам, в частности, среди военных.

Представляется, что в отношении Москвы к кризису в МПЛА, как и в других нередких случаях (вспомним хотя бы Афганистан!) проявилось "извечное соперничество" между министерством обороны и КГБ.

Приведем лишь один пример. В. Г. Куликов, в то время начальник Генштаба ВС СССР (и будущий Маршал Советского Союза), направил записку в ЦК КПСС, в которой говорилось о фактическом прекращении освободительной борьбы в Анголе из-за раскола в МПЛА. При этом вина за создавшуюся ситуацию возлагалась на Нето. Именно эта записка явилась основанием для

* П. Ван Дунем ("Лой"), ныне покойный, занимал впоследствии посты вице-премьера и министра в правительстве независимой Анголы.

стр. 60

решения Секретариата ЦК "О ситуации в руководстве МПЛА". В частности, советскому послу в Лусаке (Замбия) было поручено встретиться как с Нето, так и с Чипендой и попытаться содействовать восстановлению единства в этой организации¹⁷ .

Все это привело к тому, что ко времени революции в Португалии, которая открыла перспективу быстрого движения Анголы к независимости, связи Москвы с МПЛА были, пожалуй, на самом низком уровне за всю их историю.

К сожалению, по вопросу об отношениях СССР с МПЛА в 1974 - 1975 гг. опубликовано немало неточных или просто неверных суждений. Так, в одной из статей ученые из Университета Южной Африки (УНИСА), занимавшиеся проблемами Анголы, утверждали: "Ситуация в столице и в сельской местности быстро ухудшалась летом и осенью 1974 г. В то время как левые усиливали свои позиции в Лиссабоне и Луанде, официальные лица начали закрывать глаза на советские поставки стрелкового оружия МПЛА. Поэтому, когда в ноябре вновь начался мятеж белых, они встретились с африканскими комитетами самообороны, номинально контролируемыми МПЛА и вооруженными более современным оружием, чем ранее"¹⁸ . Однако утверждение о том, что "летом и осенью 1974 г." Советский Союз поставлял вооружение МПЛА, весьма далеко от истины. У советского руководства ушло еще несколько месяцев на то, чтобы сделать окончательный выбор и возобновить активную поддержку Нето и его сторонников.

Пожалуй, наиболее критическим моментом было проведение в августе 1974 г. на территории Замбии "съезда" МПЛА. Это слово автор ставит в кавычки, потому что Нето и его сторонники не признали его легитимности - "пропорция" делегатов от них и двух "восстаний" определялась лидерами ряда африканских стран и с самого начала была не в их пользу. А когда они ушли со "съезда", оставшиеся избрали председателем МПЛА Чипенду, и, как говорили тогда, информация международных СМИ об этом была, к сожалению, повторена и в передаче Африканской редакции Московского радио.

Ситуацию спасла решимость Нето и его сторонников: уйдя со "съезда" в Замбии, они собрали конференцию МПЛА внутри Анголы, на которой была подтверждена роль Нето как лидера организации и избрано ее Политбюро.

Как пишет "Негин", именно (политическая. - В. Ш. ) разведка "сыграла решающую роль" в изменении позиции советского руководства в пользу Нето, и "во второй половине 1975 г. его помощь МПЛА возобновилась"¹⁹ . Представляется, однако, что и в этом случае дело обстояло сложнее.

По словам Пауло Жоржи, который позднее был министром иностранных дел Анголы, а сейчас является секретарем ЦК МПЛА по международным делам, Чипенда "был тем лицом, которое от лица МПЛА поддерживало контакты с различными организациями, включая международные организации поддержки и посольства"²⁰ , и когда "восточное восстание" имело место, они "приостановили свою помощь на некоторое время, чтобы понять, что произошло". "...Даже Советский Союз приостановил свою помощь, - продолжает Жоржи. - Нам пришлось объяснять им ситуацию"²¹ .

Задача по "объяснению ситуации" зарубежным друзьям МПЛА была облегчена тем, что после фактической, а затем и формальной легализации этой организации новыми португальскими властями она получила широкую поддержку внутри страны, особенно в столице Анголы - Луанде.

Информация в поддержку Нето шла из разных источников. Так, активную позицию в поддержку Нето занял советский посол в Конго Е. И. Афанасенко²² . Симпатизировал ему и посол в Танзании С. А. Слипченко.

Но иногда эти источники были и неожиданными. Вспоминается в этой связи, как в первых числах сентября 1974 г. во время Международной конференции против апартеида и колониализма на Юге Африки в Женеве директор Международного фонда университетского обмена²³ , шведский социал-демократ Ларс-Гуннар Эриксон, представитель которого только что вернулся со "съезда" МПЛА, убеждал меня²⁴ в необходимости поддержки Нето, настаивая при этом: "Ваш товарищ Владимир из посольства в

стр. 61

Лусаке ошибается", имея в виду, очевидно, Владимира Безукладникова, советника советского посольства в Замбии²⁵ .

Отношение Москвы к руководству МПЛА изменилось в лучшую сторону уже к концу 1974 г. В декабре в Москве была принята ее военная делегация во главе с Энрике (Ико) Каррейрой, который позднее стал первым ангольским министром обороны (в нее входил и тот самый "нетовец" "Лой").

Советский Союз поддержал Алворские соглашения, подписанные в январе 1975 г. между МПЛА, ФНЛА, возглавлявшимся Жонасом Савимби Национальным союзом за полную независимость Анголы (УНИТА) и правительством Португалии, которые предусматривали создание переходного правительства, проведение всеобщих выборов и провозглашение 11 ноября 1975 г. независимости Анголы, но возобновил поставки МПЛА в условиях, когда противостоящие ему движения стали усиливаться с помощью Запада, ЮАР, Заира, а в какой-то период - и Китая.

Уже в марте 1975 г. в СССР прибыла большая группа бойцов Народных вооруженных сил за освобождение Анголы (ФАПЛА) - вооруженных сил МПЛА - ядро будущей 9-й бригады. Ее командный состав прошел подготовку на курсах "Выстрел" в Солнечногорске, а будущие командиры рот и специалисты - в Перевальном в Крыму, и все они вернулись в Анголу в июле²⁶ .

В Анголу были направлены советские представители для изучения ситуации, а позднее - и с миссиями солидарности. Огромную роль в объективной оценке положения в стране сыграло пребывание там с января 1975 г. корреспондента ТАСС Игоря Ивановича Уварова, срочно "переброшенного" туда из корпункта в Алжире. Другим важным шагом было направление в Анголу делегации СКССАА во главе с А. С. Дзасоховым. Этой делегации довелось увидеть своими глазами триумфальное возвращение в Луанду 4 февраля 1975 г. - в очередную годовщину начала вооруженной борьбы - самого Агостиньо Нето.

Наиболее критический момент советско-ангольских отношений наступил накануне провозглашения независимости Анголы. Г. М. Корниенко вспоминает в своих мемуарах, что в ангольском "эпизоде холодной войны", как и в большинстве ее эпизодов, Вашингтон сказал "а", но и Москва не задержалась с ответом, сказав "б". По его мнению, ухудшение советско-американских отношений было вызвано опасением Вашингтона усиления советского влияния в Анголе, и, в частности, это сказалось на продвижении переговоров по стратегическому оружию и вызвало задержку, а затем и отмену визита Л. И. Брежнева в США²⁷ . Однако можно согласиться с мнением другого видного советского дипломата В. М. Васева, непосредственно занимавшегося в МИД проблемами Юга Африки, что, если бы не было ангольского кризиса, США нашли бы другой повод для охлаждения отношений с Москвой²⁸ .

Корниенко пишет, что после провозглашения независимости Анголы (точнее, накануне его. - В. Ш. ) гражданская война в этой стране, спровоцированная действиями США, начала разгораться, и МИД вместе с министерством обороны и КГБ подготовили предложения, "в основном" одобренные Политбюро ЦК КПСС. Они предусматривали оказание МПЛА всесторонней политической и "некоторой материальной поддержки", но не допускали вовлеченности в гражданскую войну в Анголе в военной сфере. Однако через несколько дней МО ЦК, заручившись сначала подписями министра обороны маршала А. А. Гречко и председателя КГБ Ю. В. Андропова, смог получить и подпись министра иностранных дел А. А. Громыко в пользу поставок оружия МПЛА, правда, ограниченных²⁹ .

В отсутствие доступа к архивным документам по данному вопросу трудно определить, насколько Корниенко прав, хотелось бы лишь отметить, что в тот период принципиальные политические решения принимались лишь при достижении "консенсуса" между важнейшими органами, и в том, что касалось международных проблем, при обязательной поддержке их как МИД, так и МО ЦК. В то время (да и позднее) МИД практически не занимался национально-освободительными движениями, связи с которыми оставались в основном прерогативой "двух МО" - Международного отдела и министерства обороны и, в меньшей степени, КГБ.

Нет, однако, никакого сомнения в ложности идеи, которая много лет была столь популярной среди западных деятелей и СМИ, о том, что кубинские войска в Анголу были направлены якобы по указанию Москвы. Кто, как и когда принимал такое решение, убедительно показано в книге американского историка Пьеро Глейджесеса, много лет работавшего в кубинских архивах³⁰ .

Да и Корниенко пишет, что как его непосредственный шеф А. А. Громыко, так и Гречко с Андроповым узнали о том, что кубинские боевые части находятся на пути в Анголу, лишь получив информацию от советского посла в Гвинее о предстоящей посадке кубинских самолетов в Конакри³¹ . Следует, однако, отметить, что Куба информировала Москву заранее о первом этапе своей военной вовлеченности в Анголе - направлении туда около 500 инструкторов. П. И. Манчха, возглавлявший в то время африканский сектор МО ЦК КПСС, доверительно говорил об этом находившемуся в Москве президенту СВАПО С. Нуйоме в последних числах октября или в начале ноября 1975 г.

"Негин" пишет, что в момент провозглашения независимости Анголы - в ночь на 11 ноября 1975 г. на трибунах "рядом с руководителями молодого государства среди приглашенных гостей были и представители Советского Союза - дипломаты, военные советники, журналисты"³² . Однако и здесь требуется уточнение: по словам И. Уварова, к этому дню, кроме него, в Луанде находились лишь еще один журналист - Олег Игнатьев из "Правды" и двое с дипломатическими паспортами - Алексей Дубенко, будущий военный атташе в Анголе, ставший вскоре контр-адмиралом, и сам "Негин"³³ . Официально СССР представлял посол Афанасенко, перебравшийся в Луанду из Браззавиля за несколько часов до церемонии в

стр. 62

сопровождении другого сотрудника посольства - Б. Путилина на военно-транспортном самолете Ан-12³⁴ .

Первая группа советских военных специалистов прибыла в Луанду только 16 ноября. Ранее, 1 ноября, в Браззавиль из Москвы самолетом Аэрофлота прибыла небольшая группа. У нее была миссия - обучить ангольцев использованию переносного ракетного комплекса "Стрела", поскольку ожидалось, что Заир, который не поддерживал МПЛА, закупив "Миражи" у Франции, мог совершить воздушные налеты на Луанду. Эта группа вскоре была переброшена из Браззавиля в Пуэнт-Нуар, а 16 ноября к ней там присоединилась прибывшая из Союза более крупная группа инструкторов. Таким образом, около 40 советских военных прибыли в Луанду пять дней спустя после провозглашения независимости Анголы³⁵ .

Не вызывает сомнения, что наша поддержка правительства МПЛА имела важнейшее значение для обеспечения успеха в сражениях 1975 - 1976 гг., которые в Анголе называют "Второй войной за освобождение". Советское участие в ангольских делах привело к появлению многих "невоспетых героев". Так, истории еще нужно вернуть имя заместителя командира авиатранспортного полка из Иванова, который накануне провозглашения независимости Анголы, рискуя своей жизнью и жизнью экипажа, перебросил две ракетные установки типа "Катюша" из Браззавиля в Пуэнт-Нуар, где взлетно-посадочная полоса не была приспособлена для тяжелых АН-22. Затем эти ракетные установки на кубинском корабле были доставлены в Луанду и сыграли важную роль в отражении наступления заирских войск и ФНЛА на столицу Анголы³⁶ .

К концу марта 1976 г. южноафриканские интервенты вынуждены были покинуть ангольскую территорию, а их "клиенты" из УНИТА - уйти в буш, потеряв контроль над занятыми ими ранее городами. Еще раньше были разгромлены заирские части и опиравшиеся на поддержку режима Мобуту силы ФНЛА. Однако Претория и ее покровители на Западе, прежде всего в США, не хотели смириться с существованием подлинно независимой Анголы, тем более что она превращалась в надежную тыловую базу для борцов за свободу Намибии, Южной Африки и Зимбабве. При открытой поддержке со стороны ЮАР, и скрытой - ряда стран Запада, УНИТА смогла реорганизоваться и вновь стала угрожать правительству МПЛА, а войска Претории перешли от рейдов и бомбардировок к оккупации части южной Анголы. Все это потребовало продолжения и усиления советско-ангольского сотрудничества, особенно в военной области.

Но и в этот период отношения между Луандой и Москвой подвергались новым испытаниям. В мае 1977 г. некоторые силы в рядах МПЛА во главе с Ниту Алвишем, используя левацкие лозунги, попытались совершить переворот. Это привело к многочисленным жертвам. И когда Нето прибыл в Москву с официальным визитом в августе того же года, он немало удивил своих советских собеседников довольно неожиданным заявлением. В начале его встречи с Брежневым и другими советскими руководителями он неожиданно затронул

стр. 63

тему этого мятежа: "...Я прилетел, потому что произошла такая вещь - мятеж, и я хотел от Вас лично узнать, принимала ли Москва участие в заговоре против меня или нет? Потому что, как меня информировали, многие ваши люди были замешаны". Но Брежнев (в то время уже больной) начал читать предварительно заготовленный текст: "Обстановка у нас хорошая, виды на урожай отличные..." и т.д. и т.п., то есть как бы подтверждал обоснованность сомнений Нето. "И только после перерыва - официального обеда - через "дополнение", оглашенное одним из советских участников встречи, удалось отчасти сгладить впечатление"³⁷ .

Во время своей недавней поездки в Анголу автор убедился, что слухи о советской вовлеченности в заговор Алвиша не только живы, но и "выстраиваются" в одну линию с позицией Москвы в отношении Чипенды и со смертью Нето от неизлечимой болезни в ЦКБ в Кунцеве в сентябре 1979 г. Более того, они "подтверждаются" в научных, казалось бы, работах. Историк МПЛА Жан-Мишель Мабеко Тали³⁸ утверждает, что МПЛА "была продана" Москвой, и продажа эта была оформлена, когда Алвиш "был приглашен" на XX съезд КПСС. На деле же Алвиш в годы антиколониальной борьбы действовал внутри Анголы и практически был неизвестен в Москве до обретения страной независимости. Он, в то время член Политбюро и министр, действительно прибыл во главе делегации МПЛА на съезд КПСС в феврале 1976 г., но не по личному приглашению, а по поручению руководства этого движения во главе с А. Нето. Именно как представителя Нето его воспринимали советские собеседники (включая автора, на которого, он, кстати, произвел хорошее впечатление)³⁹ .

Так или иначе, отношения Москвы с Луандой пережили и этот эпизод.

К сожалению, история содействия СССР независимой Анголе, будь то в гражданской или в военной области, до сих пор не написана, хотя в последние годы в этом направлении были предпринятые некоторые усилия, включая проведение с активным участием Института Африки РАН конференций, посвященных 25-летию независимости Анголы и 40-летию двустороннего сотрудничества.

По данным выступившего на конференции в Москве посла Анголы в России генерала Л. Р. Монтейро "Нгонго", около 6000 советских военных советников, специалистов и переводчиков побывало в Анголе "с целью преподавания в военных школах и училищах, а также в регулярных частях", около 1000 -в краткосрочных командировках, а 6965 ангольцев прошли военную подготовку в Советском Союзе. Цифры, которые приведены в книге по локальным войнам, изданной Институтом военной истории, даже превышают указанные выше: до 1 января 1991 г. 10985 советских военных советников и специалистов побывало в Анголе, включая 7 генералов и адмиралов, 7211 офицеров, 1083 прапорщика и мичмана, 2116 сержантов и рядовых, 468 гражданских служащих Советской армии и флота, 6985 ангольцев были подготовлены в советских и российских военных учебных заведениях в период до января 1995 г.⁴⁰

Большинство советских военных в Анголе работали при правительственной армии ФАПЛА. Начиная с 1977 г., некоторые из них находились также в учебных лагерях СВАПО, АН К, а недолгое время - и Африканского союза народа Зимбабве (ЗАПУ).

Советские люди в Анголе понесли определенные потери так же, как российские добровольцы много десятилетий до того. По данным посла "Нгонго", 15 советских военных, включая членов экипажа подбитого самолета, погибли в Анголе в период до 1991 г., а по данным российских военных источников, к тому времени в Анголе было убито или умерло 51 человек и 10 ранены⁴¹ .

В частности, немало героических и трагических моментов пережили советские военные во время битвы под Куито-Куанавале, где в конце 1987 - начале 1988 г. захлебнулось контрнаступление войск ЮАР и УНИТА, когда на помощь ангольским бригадам, при которых находились и советские специалисты, пришли свежие кубинские части.

История "битвы при Куито-Куанавале", ее воздействие на дальнейший ход событий на Юге Африки остается весьма противоречивой темой. Подвергается сомнению и сама стратегия ангольской правительственной армии, разработанная при активном участии наших советников. Однако замысел операции был ясен - поскольку именно в том районе находилось основное сосредоточение сил УНИТА, то и удары должны были наноситься именно там. Стоит напомнить также - при всей важности работы советников окончательные решения всегда принимались самими ангольцами.

Южноафриканцы не только не смогли прорвать оборону защитников этого города, но и оказались перед опасностью окружения, когда совместные анголо-кубинские силы вышли на границу с Намибией. Покончено было и с многолетним превосходством ВВС ЮАР. Все это создало благоприятные условия для завершения переговоров о так называемом анголо-намибийском урегулировании, и в декабре 1988 г. в Нью-Йорке были подписаны соответствующие соглашения, предусматривавшие реальные шаги по предоставлению независимости Намибии, а также поэтапный вывод кубинских войск из Анголы. Советский вклад в успех этих переговоров был сделан первоначально послом В. М. Васевым, а на более позднем этапе - заместителем министра иностранных дел А. А. Адамишиным, мемуары которого были недавно опубликованы в Москве. Эта книга - "Белое солнце Анголы"⁴² , по существу, является как бы ответом на вышедшие из печати ранее и широко разрекламированные воспоминания Честера Крокера⁴³ и исправляет многие неточности и искажения, которые допустил американский дипломат.

По мнению Адамишина, "программа-максимум" Вашингтона на мирных переговорах "предусматривала не только решение основного ядра проблем (уход из Анголы и ЮАР, и кубинцев

стр. 64

плюс независимость Намибии), но и дополнительный приз -"приведение к власти Савимби или, по меньшей мере, раздел власти. В конце концов, американцы снизили свои ставки". Адамишин продолжает: "Нам в этом смысле было проще. Мы постоянно исходили из того, что выгодное нашим друзьям устроит и нас"⁴⁴ .

Хотя Адамишин критически относится к некоторым аспектам советских действий на юге Африки, особенно в период, предшествовавший переговорам, он справедливо пишет: "Не приди мы на помощь МПЛА в Анголе, за семь тысяч километров от своих границ, кто оказался бы в выигрыше? Мало сомнений, что ЮАР. Разве она не вмешалась во внутренние ангольские дела?.. Какой оборот приняли бы последующие события в этом регионе, если бы расистская ЮАР прихватила в придачу к Намибии еще и Анголу? Сколько бы еще лет продолжалось ее насильственное доминирование в регионе? Сколько еще лет длился бы апартеид?"⁴⁵

Некоторые исследователи пишут о советском "уходе" из Анголы вследствие Нью-йоркских соглашений. Это неверно, поскольку, наряду с политическим, военное сотрудничество между Москвой и Луандой продолжалось, по меньшей мере, еще два с половиной года, хотя и в ослабленной форме. Его временное прекращение было обусловлено взаимными договоренностями с США и связано с подписанием в 1991 г. Биссекских соглашений между МПЛА и УНИТА о политическом урегулировании, то есть почти совпало с "роспуском" самого СССР.

В 1990-х гг. отношения между Анголой, где происходили серьезные политические перемены, и "новой" Россией складывались непросто, но фундамент их, заложенный в "советский период", был сохранен, и это помогло вновь активизировать двусторонние связи, когда в Москве, наконец-то, поняли иллюзорность надежд на благосклонность Запада и осознали необходимость восстановления связей со старыми друзьями в разных частях света.

¹ Мемуары П. Н. Евсюкова, 1993 г. (неопубликованные), с. 29.

² Там же, с. 30.

³ "Правда", 7 июля 1970 г.

⁴ Мемуары П. Н. Евсюкова, с. 7.

⁵ Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ), ф. 89, о. 38, д. 6, с. 11 - 12. Докладная записка Б. Н. Пономарева об исполнении Международного профсоюзного фонда помощи левым рабочим организациям, 28 декабря 1963 г.

⁶ Там же, ф. 89, о. 38, д. 22, с. 1. Выписка из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) П76/22, 19 июля 1950 г.

⁷ Беседа с Р. А. Ульяновским. Москва, 25 июня 1970 г.

⁸ Брутенц К. Н. Тридцать лет на Старой площади. М., Международные отношения, 1998.

⁹ Там же, с. 204, 205.

¹⁰ Мемуары П. Н. Евсюкова, с. 32 - 33. (Такую версию событий автор слышал и от тогдашнего зав. сектором Африки МО ЦК КПСС П. И. Манчхи в апреле 1973 г. во время международной конференции по Югу Африки в г. Осло.)

¹¹ Там же.

¹² Там же, с. 33.

¹³ Там же, с. 32.

¹⁴ Из бесед автора с делегацией МПЛА в Советском комитете солидарности стран Азии и Африки (СКССАА). Москва, 21 января 1973 г.

¹⁵ РГАНИ, ф. 89, о. 38, д. 40, с. 4. Справка о расходовании средств Международного профсоюзного фонда помощи левым рабочим организациям в 1973 г., 17 декабря 1973 г.

¹⁶ Негин О. Ангола. В огненном кольце блокады (воспоминания разведчика). "Азия и Африка сегодня", 1996 г., N 1 - 2.

¹⁷ РГАНИ, ф. 89, оп. 46, д. 104.

¹⁸ Zegeye A., Dixon T. and Liebenberg I. Images; the Seesaw Haunting Keeps Killing the Living. "Social Identities", V. 5, N 4, Durban, 1999, с 395.

¹⁹ "Азия и Африка сегодня", 1996 г., N 1, с. 72.

²⁰ Автор знает это и по собственному опыту: когда он в составе делегации СКССАА в июле 1969 г. впервые посетил Лусаку, именно Чипенда был нашим основным "переговорщиком" со стороны МПЛА.

²¹ Sellstrom T. (ed.). Liberation in Southern Africa - Regional and Swedish Voices. Interviews from Angola, Mozambique, Namibia, South Africa, Zimbabwe, the Frontline and Sweden. Uppsala, Nordiska Afrikainstitutet, 1999, с 17.

²² Беседа с Б. Г. Путилиным, 17 ноября 2004 г., г. Москва. В рассматриваемый период Б. Г. Путилин, ныне сотрудник Института военной истории министерства обороны РФ и ветеран военной разведки, был первым секретарем советского посольства в Конго, а затем в Анголе.

²³ функции этого фонда, находившегося в основном под контролем скандинавских социал-демократов, далеко выходили за рамки обмена между университетами, он являлся важным каналом оказания поддержки антиколониальным организациям и влияния на них.

²⁴ Автор в то время был секретарем СКССАА.

²⁵ В. Безукладников, заслуженный ветеран Великой Отечественной войны, занимался в посольстве связями с национально-освободительными движениями.

²⁶ Выступление посла Анголы в Российской Федерации Роберту Леал Рамуш Монтейро ("Нгонго") на встрече с ветеранами в ангольском посольстве в Москве по случаю 25-й годовщины независимости, 13 ноября 2000 г., и беседа с послом Монтейро, Москва, 17 июля 2002 г. Именно эта бригада совместно с кубинцами отразила наступление ФНЛА и заирских войск на Луанду накануне и непосредственно после провозглашения независимости.

²⁷ Корниенко Г. М. Холодная война: свидетельство ее участника. М., "Международные отношения", 1995 г., с. 166.

²⁸ Беседа с В. Васевым. Москва, 15 января 2001 г.

²⁹ Корниенко Г. М. Холодная война.., с. 166.

³⁰ Gleijeses, Piero. Conflicting Missions: Washington, Havana, Africa. 1959 - 1976. Chapel Hill, N.C.; London: University of North Carolina Press, 2002.

³¹ Корниенко Г. М. Холодная война.., с. 167.

³² "Азия и Африка сегодня", 1996, N 1, с. 69.

³³ Беседа с И. Уваровым. Москва, 15 января 2004 г.

³⁴ Беседа с Б. Путилиным. Москва, 17 ноября 2004 г.

³⁵ Подробнее об этом см.: Токарев А. Командировка в Анголу. "Азия и Африка сегодня", 2001 г., N 2, с. 36 - 41.

³⁶ Беседа с Б. Путилиным.

³⁷ Брутенц К. Н. Тридцать лет на Старой площади, с. 494.

³⁸ Mabeko Tali, Jean-Michel. Dissidencias e poder de estado: o MPLA pernate si proprio (1962 - 1977): ensao de historia politica. Luanda, Editorial Nzila, 2001, 2 v. Жан-Мишель Мабеко Тали, конголезец по происхождению, вырос в семье одного из лидеров МПЛА Лусиу Лары.

³⁹ Записи, сделанные автором на беседе с делегацией МПЛА во главе с Н. Алвишем в СКССАА. Москва, 2 марта 1976 г.

⁴⁰ Россия (СССР) в локальных войнах и военных конфликтах 2-й половины XX в. М., 2000 г., с. 104.

⁴¹ Там же.

⁴² Адамишин А. Л. "Белое солнце Анголы". М., Вагриус, 2001.

⁴³ Crocker C. High Noon in Southern Africa: Making Peace in a Rough Neighbourhood. Norton, 1993.

⁴⁴ Адамишин А. А. "Белое солнце Анголы", с. 194.

⁴⁵ Там же, с. 197.

Постоянный адрес данной публикации: