Л. ГРЕБНЕВ, доктор экономических наук, профессор МГИУ

(О книге А. М. Либмана "Политико-экономические исследования и современная экономическая теория"*)

В конце 2008 г. Институт экономики РАН издал обзорную монографию А. М. Либмана. Ее библиография включает около 800 первоисточников и занимает почти полтора листа (из 13 п.л.). Поскольку многие отечественные экономисты, особенно старшего поколения, воспитаны в традициях политической экономии, а не экономической теории, название выглядит интригующе: неужели автор будет сравнивать эти альтернативные версии изучения экономики? На самом деле Либман имеет в виду совсем другое: политическую экономику (political economics) как часть современных наук об обществе, находящуюся на стыке экономической науки и политологии. Причем автор не претендует на полноту обзора, поскольку по указанной им тематике ежегодно издаются тысячи работ.

Монография написана в формате "от общего к частному" и состоит из четырех разделов (во введении автор называет их главами), заметно различающихся по объему и структуре. Первый, самый большой и наиболее упорядоченный раздел - "Структура научного сообщества в экономических исследованиях" - представляет интерес для широкого круга читателей. В нем дано несколько взаимодополняющих обзоров методологического и "аксиоматического" характера. В методологическом обзоре последовательно рассмотрены теоретические и эмпирические исследования и проблемы коммуникации между ними, а также экспериментальная экономика. В "аксиоматическом" обзоре рассмотрены основное течение (мейнстрим), неортодоксальная экономическая теория и экономические исследования в неэкономических науках.

Содержание именно этого раздела в наибольшей мере послужило основой для названия нашей заметки. Мы действительно отстали. Вот простой пример: "В Германии сегодня практически отсутствуют рецензируемые журналы на немецком языке; в большинстве своем они перешли на английский язык (например, "Zeitschrift fur die gesamte Staatswissenschaft" или "Jahrbuch fur Neue Politische Okonomie" издаются как "Journal of Institutional and Theoretical Economics" и "Conferences on New Political Economy")" (c. 76, прим. 40). Эта закономерность - подавляющего доминирования английского языка как языка общения экономистов - заметна и по библиографии:

* Либман А. М. Политико-экономические исследования и современная экономическая теория. М.: ИЭ РАН, 2008. - 253 с.

более 700 источников представлено на английском языке, в том числе и почти всех немецких авторов, хотя сам автор стажировался в Маннгеймском, Гейдельбергском и Марбургском университетах и имел все возможности работать с первоисточниками на немецком языке.

Почти монопольное положение английского языка в экономической науке пока не воспроизводит аналогичную ситуацию с латынью в культуре Средневековья. Мировой рынок труда экономистов в значительной мере ориентирован на США. "Приведем лишь один пример: в США более 50% выпускников докторантских программ приходится на иностранцев, проживающих в стране по временной визе на учебу. При этом подавляющее большинство их впоследствии находит работу в США и успешно продвигается по карьерной лестнице" (с. 77).

Дело, однако, не только в обычном языке, пусть даже английском. Обязательным в экономической теории стал и язык математики: "В настоящее время ситуация очевидна: "вербальное моделирование" практически полностью вытеснено из теоретических исследований в области экономической теории; чисто вербальный текст не имеет никаких шансов на публикацию ни в одном из влиятельных экономических журналов" (с. 21, курсив А. М. Либмана. - Л. Г.). Судя по этому наблюдению, на такую публикацию не имели бы шансов работы не только Карла Маркса, но и таких его оппонентов, как Людвиг фон Мизес и нобелевский лауреат по экономике Фридрих фон Хайек. Либман отмечает, что помимо очевидных связей между экономикой и математикой как науками, изучающими в первую очередь количественные отношения, фактическому вытеснению экономического содержания математическими формализмами в значительной мере способствует сильная конкуренция в научном сообществе. Как известно, математика лучше всего усваивается в молодом возрасте, поэтому первоочередное освоение именно этого средства, точнее, тех разделов математики, которые традиционно используются в экономической теории, становится фактором успешного начала научной карьеры в качестве экономиста (с. 77). При этом даже не возникает вопрос: достаточен ли собственный жизненный опыт такого начинающего ученого для понимания реальной экономики и ее роли в жизни общества?

По оценке Либмана, острая конкуренция среди экономистов-исследователей на мировом рынке приводит к вытеснению с экономических факультетов всех направлений, кроме мейнстрима. При этом оно в значительной мере вбирает в себя все или почти все остальные течения в той мере, в какой они признаются действующим сообществом научными и экономическими. То, что не впитывается, находит себе место на других факультетах, где экономика изучается извне, методами других наук. Автор в конце раздела также отмечает: "Эмпирические исследования структуры цитирования показывают, что экономика в значительно меньшей степени обращается к достижениям других социальных дисциплин, чем эти дисциплины - к выводам экономики" (с. 89). Одно из редких исключений - как раз политическая экономика.

Второй раздел - "Основные направления политико-экономических исследований" - содержит описание места политической экономики в структуре знания, описанной в первом разделе. При этом автор в центр внимания ставит подход, в соответствии с которым государство рассматривается как "сеть отношений и процесс взаимодействия", а не как принимающее решения "самостоятельное существо". Автор не ограничивается обзором исследований в рамках основного течения - когда политические процессы изучаются методами экономического моделирования. Из числа

разнообразных "неортодоксальных" подходов для более детального освещения он выбрал эволюционную теорию экономической политики, а также исследования экономики как системы власти.

Неблагодарное дело - пытаться кратко "пересказать" содержание этого раздела, как и любого другого фрагмента этой очень плотно написанной монографии¹. Это напоминало бы описание "развлечения по-нашему" из шутки времен, когда в СССР "не было секса"². Лучше всего последовать примеру Либмана и привести перечень приоритетных направлений формирования дисциплины "Политическая экономика", как их представил А. Алезина в отчете Национального бюро экономических исследований (США) за 2007 г.:

- анализ влияния демократии на экономический рост и динамики роста на формирование демократических институтов;

- исследование роли культуры и этнических факторов в формировании убеждений и их влияние на политические решения, эндогенизация культуры в политико-экономических моделях;

- исследование выборов в США;

- влияние политических институтов на результаты экономической политики;

- измерение и изучение эффектов коррупции с точки зрения политико-экономических явлений (с. 116).

Третий раздел - "Политическая экономика множественных центров публичной власти" - продолжает линию на сужение поля обзора. В нем внимание автора сосредоточено на двух темах: теориях федерализма второго поколения и экономической теории конфликтов (включая войны). Автор сразу предупреждает, что термин "федерализм" понимается экономистами-исследователями не юридически, а пространственно-иерархически, как "система многих юрисдикций" (с. 168), в том числе неформальных. В отличие от традиционных теорий федерализма, ориентированных на "поиск оптимальных критериев распределения полномочий между уровнями и органами власти" (с. 169, курсив Либмана. - Л. Г.) и потому скорее нормативных, теории федерализма второго поколения ориентированы на позитивный анализ структуры стимулов при принятии решений в процессе взаимодействия множества конкурирующих агентов.

Среди множества конкретных исследований, попавших в обзор, отметим одно, в котором моделируются формирование и распад федерации, если она складывается на основе распределительных отношений³. Результат моделирования формирования федерации как трехступенчатой игры: "В такой ситуации доля сравнительно небольших регионов в рентном доходе систематически превышает их долю в населении, и масштабы рассеивания рент (rent dissipation) в федерации строго ниже, чем в унитарном государстве" (с. 181 - 182). Этот формально полученный результат соответствует и современной практике хозяйствования в России, во многом ориентированной на распределение доходов от экспорта энергоресурсов, и практике хозяйст-

¹ Можно рекомендовать руководству Института экономики РАН опубликовать это малотиражное некоммерческое издание на сайте института.

² "Развлечение по-шведски": собирается разнополая группа шведской молодежи и развлекается в меру своего воображения. "Развлечение по-польски": в Польше собирается компания молодежи и смотрит фильм, снятый в Швеции. "Развлечение по-нашему": собираются юноши и девушки и слушают того, кто был в Польше и видел фильм, снятый в Швеции.

³ Warneryd K. Distributional Conflict and Jurisdictional Organization // Journal of Public Economics. 1998. Vol. 69, No 3. P. 435 - 450.

вования в СССР, где преобладал балансовый метод планирования, также основанный на распределительном подходе.

Последний, четвертый раздел - "Нормативные аспекты политико-экономических исследований" - самый короткий (всего 9 страниц по сравнению с 70 - 80 страницами в предыдущих разделах) и, вероятно, по этой причине совершенно не структурированный явным образом. Тем не менее автору удалось "снять сливки" с 20 работ разных авторов, которые рассматривали многообразные проблемы применения позитивной политической экономики. Главная проблема: как разделить в самом государстве его объективную и субъективную составляющие. Традиционно главным адресатом рекомендаций экономистов во все времена было государство. Но если оно само перестает быть самостоятельным существом, не зависящим от членов общества, а понимается как сеть отношений и процесс взаимодействия, то экономист-исследователь становится лишь одним из узлов этой сети и процесса. У него свои интересы, в том числе связанные с поиском ренты на имеющиеся у него знания. Автор отмечает, что уже существует определенная литература в области "политической экономии консультирования" (с. 241), где, в частности, анализируется сознательное завышение угроз как инструмент получения дополнительного финансирования исследований.

Завершается монография утверждением: "Облик экономической науки серьезно меняется - и это не может не стать вызовом для трансформации экономических исследований в России" (с. 247). Представляется, однако, что реальный вызов нашей экономической науке находится не в теории, а на стыке теории и практики: в "чисто хозяйственных" отношениях между теми, кто живет "здесь и сейчас", и теми, кто будет жить "везде и потом".

Этот выбор между "потреблением" и "сбережением" совершенно не вписывается в рамки рыночных отношений, когда каждый участник договорных отношений действует по своей воле и в соответствии со своим интересом. Более того, частным лицам может быть отказано в праве представлять чьи-либо интересы, кроме собственных.

Вот один конкретный пример⁴. В начале 1970-х годов в США общественная организация "Сьерра клуб" подала иск к компании "Уолт Дисней продакшн" с целью запретить ей строительство горнолыжного курорта в горах Сьерра-Невада в национальном парке "Секвойя", экосистема которого от этого неизбежно пострадает. Организация предъявила иск от имени живущего поколения и будущих пользователей этого общественного блага, включая еще не рожденные поколения, права которых будут нарушены этим строительством. Иск прошел все инстанции, вплоть до Верховного суда, и везде получил отказ на том основании, что "Сьерра клуб" не может представлять интересы других, тем более нерожденных поколений. Такое решение, поддержанное всей американской системой правосудия, показывает, что она ориентирована на защиту интересов только тех субъектов, которые могут сами их предъявить. Это интересы тех, кто вступает в договорные отношения купли-продажи.

Но кто-то же должен защищать интересы будущих поколений! Если это не могут делать частные лица, то "метод исключения" оставляет эту роль государству, причем государство в этом случае выступает как "самостоятельное существо, не зависящее и находящееся вне обычных членов общества". А именно такой подход автор не рассматривает, оставаясь в рамках мейнстрима.

⁴ Сэндлер Т. Экономические концепции для общественных наук. М.: Весь мир, 2006. С. 232.

Отношения между разными поколениями по поводу производства жизни общества, в том числе реально существующих поколений с теми, которых еще нет, - это именно экономическиеотношения, а не политические или какие-либо другие. Возможно, первым этот тип производственных отношений арендного типа, или отношений "принципал - агент", зафиксировал Маркс в рукописи, ставшей основой для третьего тома "Капитала": "Даже целое общество, нация и даже все одновременно существующие общества, взятые вместе, не есть собственники земли. Они лишь ее владельцы, пользующиеся ею, и, как добрые отцы семейств, они должны оставить ее улучшенной последующим поколениям"⁵.

Не наше, российское, общество спонтанно породило этот глобальный вызов - потребность в использовании невоспроизводимых ресурсов, но, похоже, никакое другое пока не может занять позицию планомерной защиты интересов будущих поколений, причем не одной отдельно взятой страны, а всего человечества. Эта позиция перестанет быть вербально риторической тогда, когда мы станем лидерами в области ресурсосбережения на душу населения.

Если российские экономисты-исследователи смогут помочь государству отстаивать эту позицию, вопрос об их собственной позиции в мировой науке отпадет за неактуальностью. Не так давно ведущие математические журналы, издававшиеся в нашей стране на русском языке, зарубежные коллеги целиком переводили на английский.

⁵ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25, ч. II. С. 337.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Л. ГРЕБНЕВ:

Комментарии: