Имя Николая Евлампиевича Кутейникова (1845-1906) широко известно в среде кораблестроителей и историков флота. Отдавший более 40 лет своей жизни кораблестроению, этот человек сыграл огромную роль в развитии отечественного флота. Оригинально мыслящий, не боящийся новизны, Кутейников был "генератором идей" Морского технического комитета в последней четверти XIX века. С октября 1895 по август 1905 г. Николай Евлампиевич занимал должность Главного инспектора кораблестроения. Как кораблестроителя его очень ценил вице-адмирал С. О. Макаров, отмечая, что Кутейников "всеми признается как самое авторитетное лицо по этой части как в теоретическом отношении, так и в практическом". В 1887 г. Николай Евлампиевич с П. Титовым строит на Франко-Русском заводе в Санкт-Петербурге на Галерном островке броненосец "Император Николай I". О том, что это было за строительство, можно судить по словам члена Парижской Академии Наук де-Бюсси, бывшего в то время директором кораблестроения французского флота и изучавшего приемы и методы русских кораблестроителей: "Я 48 лет строил суда французского флота, я бывал на верфях всего мира, но нигде я столь многому не научился, как на этой постройке" ¹ .

Летом 1887 г. на строительство "Николая! " прибывает для стажировки А. Н. Крылов (1863-1945). Здесь он знакомится с Кутейниковым и пишет свою первую инженерную работу "Расчет башни броненосца "Император Николай I". В 1900 г. Крылов назначается заведующим Опытовым судостроительным бассейном в Петербурге. В создании этого бассейна, открытого в 1894 г., принимал участие Н. Е. Кутейников ² .

В январе 1904 г. началась русско-японская война, и на Дальний Восток для командования флотом в Тихом океане был направлен вице-адмирал Макаров. 31 марта 1904 г. броненосец "Петропавловск", на котором находился Макаров, подорвался на мине и в течение полутора-двух минут затонул. Для обсуждения этого события Председатель Морского технического комитета вице-адмирал Ф. В. Дубасов назначил заседание особого совещания МТК. На нем присутствовали командиры 2-й эскадры Тихого океана, адмиралы, корабельные инженеры - всего около 40 человек. Это заседание проходило 7 апреля 1904 года. На нем с докладом выступил Крылов. С этого выступления и начался продолжительный конфликт между Крыловым и Кутейниковым.

Дело в том, что до трагической гибели "Петропавловска" Крылов занимался вопросом непотопляемости корабля и разработал таблицы, оказавшиеся весьма

Глебов Андрей Павлович - аспирант Института российской истории РАН, преподаватель Московского радиотехнического колледжа им. А. А. Расплетина.

стр. 129

полезными для флота. Суть их заключалась в том, что когда корабль получал пробоину, часть его отсеков заполнялась водой. Корабль начинал крениться, и возникала опасность опрокидывания судна. Чтобы этого не произошло, необходимо, затопив отсеки другого борта, выровнять корабль. Таблицы, разработанные Крыловым, давали командиру корабля возможность знать, в каком положении окажется корабль.

В "Воспоминаниях" Крылов пишет: "Еще в октябре 1902 года я представил Председателю Морского Технического Комитета расчеты и таблицы, показывающие влияние затоплений на крен, дифферент и остойчивость... Председателем Комитета был вице-адмирал Ф. В. Дубасов. На моем рапорте он положил обстоятельную резолюцию, в которой поручил кораблестроительному отделу спешно рассмотреть мою работу и доложить ему". Крылов продолжает: "В конце января 1904 началась японская война, дело о непотопляемости не двигалось, и к "спешному", рассмотрению приступлено не было". После гибели "Петропавловска", пишет Крылов, "распространился слух, что эта гибель была мною предсказана, но что не были приняты указанные мною меры к ее предотвращению". О своем выступлении на заседании 7 апреля Крылов рассказывает так: "Будучи возмущен тем, что Кутейников не пожелал выслушать мои объяснения перед заседанием, я сделал на заседании доклад весьма громким голосом и в повышенном тоне, закончив его словами: "Я уверен, что в борьбе, которую я начал против рутины в кораблестроении, вы, господа адмиралы, вы, господа командиры, поддержите меня вашей властью, вашим авторитетом, вашим словом... Через несколько дней мне был объявлен выговор в приказе по Морскому министерству за резкий тон и недопустимые в служебном докладе выражения по отношению к Главному инспектору кораблестроения генерал-лейтенанту Кутейникову" ³ .

В архивных фондах сохранился протокол заседания 7 апреля. Этот документ проливает свет на истинное положение вещей ⁴ .

После того, как присутствующие, по предложению Дубасова, почтили вставанием память Макарова и всех с ним погибших, Крылову была предоставлена возможность выступить с докладом. "Подполковник Крылов начал с указания, что до настоящего времени он всегда излагал свои доклады устно, но теперь считает необходимым прочитать свой доклад по предварительно заготовленному письменному документу". Вслед за этим Крылов прочитал доклад "в приподнятом тоне и с резкими подчеркиваниями". После этого председательствующий, поблагодарив докладчика, заявил: "Не могу не выразить своего сожаления по поводу неожиданного для меня полемического характера некоторых мест этого сообщения... Первое слово я предоставлю лицу, задетому в сообщении, - Главному Инспектору Кораблестроения".

"Генерал-лейтенант Кутейников, первым делом, выразил свою благодарность Председателю за высказанное неодобрение тону доклада Подполковника Крылова. Со своей стороны, Главный Инспектор Кораблестроения просил занести в журнал совещания свой протест против крайней недисциплинарности поступка Заведующего Опытовым Бассейном по отношению к Главному Инспектору Кораблестроения. Недисциплинарность эта выразилась, помимо вообще дерзкого тона всего сообщения, имеющего характер не научного технического доклада, а обвинительного акта, в безапелляционном указании, что такой-то вопрос решать не Главному Инспектору Кораблестроения, а тому-то. Заявив свой энергичный протест против такого поступка Подполковника Крылова, Генерал-лейтенант Кутейников поставил в зависимость от этого протеста вопрос о дальнейшем пребывании своем в должности, достоинство которой не позволяет снести такое дерзкое к ней отношение.

Перейдя к существу вопроса, трактуемого в разбираемом докладе, Главный Инспектор указал, что общий смысл сообщения сводится главным образом к обвинению его в медлительности в разрешении вопроса о составлении таблиц, предлагаемых Подполковником Крыловым, медлительности, которая как бы привела к гибели броненосца "Петропавловск".

Коснувшись некоторых технических деталей доклада, Н. Е. Кутейников отметил, что "весь интерес дела заключается в том, доказал ли Подполковник Крылов возможность гибели броненосца "Петропавловск" от отсутствия двери в диаметральной переборке заднего котельного отделения...

Произведенная в Чертежной Кораблестроительного Отдела Инженером Мат-

стр. 130

росовым проверка вывода докладчика показала, что вывод этот неверен: на самом деле, при сделанных Подполковником Крыловым предположениях метацентрическая высота будет не (-1) фут, а около (+2) фут. Такая крупная ошибка, выяснение которой Собранию Генерал-Лейтенант Кутейников предоставил Корабельному Инженеру Матросову, разрушает все приведенное Подполковником Крыловым основание его обвинений".

Обратив внимание присутствующих на некоторые другие ошибки докладчика, Матросов доложил: "Таким образом, заключение Подполковника Крылова "следовательно корабль опрокинется", является необоснованным.

Что же касается, в частности, формулы 8-й таблицы 2, то и эта формула не совсем верна, т. к. при ее выводе пропущены некоторые величины и сделаны произвольные упрощения.

Подполковник Крылов, после детальных дебатов с Корабельным Инженером Матросовым, признал неправильность своего заключения, в том виде, как оно сделано в представленных им в Комитет расчетах, но указал, что им были позднее сделаны опыты с моделью броненосца, которые показали, что броненоен действительно опрокидывается при повреждениях, указанных в примере 4-ом.

Главный Инспектор кораблестроения на это заметил, что... результаты опытов с плавающей моделью, произведенных Подполковником Крыловым, не были доведены до сведения Кораблестроительного Отдела Комитета и, вместе с тем, требуют к себе, вообще, весьма осторожного отношения, так как при подобных опытах легко возможны большие ошибки, например, вследствие ненадлежащей вертикальной нагрузки модели".

Выступившие затем главный корабельный инженер Санкт-Петербургского порта и старший судостроитель заявили, что считают таблицы полезными, но не применимыми для данного случая.

"В ответ на сделанные против доклада общие возражения, Подполковник Крылов заявил, что считает своим долгом извиниться перед Главным Инспектором Кораблестроения, ввиду заявленного протеста, но что доклад не имел ввиду оскорбить Генерал-Лейтенанта Кутейникова... доклад же имел ввиду старые, прежней постройки суда и их недостатки. Все, что Подполковник Крылов знает по допросу о непотопляемости судов, он почерпал из сочинений Вице-Адмирала Макарова, которые читал с карандашом в руках". Крылов признал нецелесообразность прорубки отверстий в упомянутой диаметральной переборке.

"Наконец, обвиняя кораблестроение в рутине, Подполковник Крылов не имел ввиду обвинять всех корабельных инженеров: он знает, что многие инженеры, в том числе и Старший Судостроитель Скворцов и Генерал-Лейтенант Кутейников, сами борятся против рутины.

По отношению к основному вопросу... Главный Инспектор Кораблестроения поддержал прежде высказанное им в отзыве о названных таблицах мнение свое, что таблицы эти бесполезны на судах. Вычисленные в таблицах данные относятся к пустым отделениям, а между тем большинство из них не пусты и степень заполнения водоисключающими предметами очень различна. С другой стороны, какой же командир не будет знать, что если судно накренилось, например на правый крамбол, то, для выпрямления его, надо затопить отделения в направлении левой раковины, затоплять начиная с кормы и затоплять как можно ниже?..

Остальные присутствовавшие на заседании корабельные инженеры также признали бесполезность таблиц в момент аварии, хотя большинство высказало мнение о желательности, все-таки, иметь подобные таблицы, как побуждение и средство для более систематического изучения судовыми офицерами своего судна".

Потом высказали свое мнение инженеры Егитеос, Матросов, Теннисон и другие присутствовавшие.

"По поставленным Председателем вопросам, большинством голосов всех присутствовавших на заседании положили "таблицы, предлагаемые Подполковником Крыловым, на всех судах флота признать не только желательными, но и необходимыми".

12 апреля Крылов подал рапорт N 43, а затем - рапорт N 45 от 16 апреля с разъяснениями, касающимися таблиц непотопляемости. Не получив удовлетворения, Алексей Николаевич в майском номере журнала "Русское судоходство" за 1904 г. публикует большую статью "Памяти Макарова" ⁵ , в которой, ссылаясь на

стр. 131

статью 1886 г. авторитетного адмирала, яростно набрасывается на руководителей российского кораблестроения, обвиняя их в гибели кораблей и, в частности, "Петропавловска": "Покойный Степан Осипович более двадцати лет боролся с рутиной, уча, как строить непотопляемые суда, как делать на них водонепроницаемые переборки, чтобы эти корабли не опрокидывались. Но судьба как бы насмеялась над его бессилием против рутины, и он потонул на перевернувшемся броненосце "Петропавловск".

Иными словами, Крылов говорит о том, что возможность гибели броненосца была заложена в нем уже на этапе его проектирования, и погиб он из-за своих конструктивных недостатков. Статья Крылова заканчивается словами: "Но потопление "Петропавловска" и других наших судов слишком ясно говорит о рутине, косности и неподвижности в кораблестроительном деле, где щепетильность и личное самолюбие ставятся выше забот о непотопляемости.

Для правильной постановки кораблестроительного дела надо, чтобы во главе его стоял боевой адмирал, понимающий боевое значение корабля. Для детальной же разработки мелочей и техники могут стоять и корабельные инженеры" ⁶ . В этой статье Крылов впервые публично в печати выдвигает обвинение Кутейникову в гибели корабля и адмирала Макарова.

В ответ на этот демарш Морской технический комитет собирается 26 мая 1904 г. на очередное, 44-е заседание. Его протокол также сохранился ⁷ . На заседании присутствовали: инспекторы кораблестроения Гуляев, Долгоруков, Титов, генерал-майор Левицкий. Председательствовал генерал-лейтенант Кутейников. Из протокола заседания следует, что "Кораблестроительный отдел, обсудив рапорт Подполковника Крылова за N 43, пришел к заключению, что рапорт не прибавляет никакого нового факта к тому, что было высказано и обсуждено в заседании особого совещания 7-го сего апреля.

Большая часть этого рапорта представляет рассуждения о том, как нужно понимать то, что вполне точно и ясно высказано в расчетах и записках Подполковника Крылова, обсуждавшихся на заседании 7-го апреля. Эти расчеты были применены для решения вопроса о том, опрокидывается броненосец или нет...

Расчетов Комитета, относящихся к примеру 4-му опрокидывания корабля и о котором говорит Подполковник Крылов, на самом деле нет, так как Кораблестроительный отдел только проверял расчеты Подполковника Крылова и нашел их в указанном примере неверными не только в смысле грубо-неверных подстановок в формулу, но и в основе, ввиду того, что в этих расчетах из вычислений и данных, относящихся к прямому положению корабля, непосредственно выведено заключение об опрокидывании корабля...

Как общее заключение из всего до сих пор высказанного Подполковником Крыловым, Кораблестроительный Отдел усматривает, что Подполковник Крылов, желая особенно сильно подчеркнуть значение своих таблиц, "подобрал такой пример" затопления отделений при разрушенном надводном борте, при котором "без выравнивания корабль опрокидывается", и рельефно высказал в своей записке, приведя этот пример затопления и пользованиями его таблицами, что "достаточно одного взгляда" на одну из его таблиц, чтобы видеть, что крен будет около 20 градусов, а также взгляда на одну из его цифр (4,02 ф.) таблицы 2-ой, чтобы видеть, что корабль опрокинется. Таким категорическим и эффективным выводом Подполковник Крылов воспользовался для доказательства необходимости его таблиц. Оказывается, однако ж, что можно было придти к заключению об опрокинутии только путем испытания модели корабля, в избранных условиях затопления его отделений и состояния его надводной части, или путем больших самостоятельных вычислений, каковые представлены теперь на 2 страницах, но никоим образом путем обращения к таблицам Подполковника Крылова, а тем более такого простого обращения, как два взгляда. Неверность этого последнего пути должен был признать и сам Подполковник Крылов. Несмотря на указания Главного Инспектора Кораблестроения в его отзыве о таблицах, Подполковник Крылов вводил в заблуждение всех, поверхностно относившихся к этим таблицам, так как заставлял предполагать, что его таблицы отвечают на вопрос о том, останется ли в устойчивом равновесии корабль после известного затопления больших боковых отделений и получении большого крена".

Рассмотрев технические особенности обсуждаемого вопроса, собравшиеся при-

стр. 132

шли к выводу, что "решать вопрос о большом крене или опрокинутии по своим таблицам Подполковник Крылов не имел права, как он сам вынужден был разъяснить это впоследствии.

Несмотря на то, что указанное обсуждение таблиц имело место еще до заседания 7 апреля, Подполковник Крылов нашел возможным основать на своих заведомо неправильных расчетах заявление, что гибель "Петропавловска", происшедшая, как известно, от особо исключительных причин, "подтвердила его опасения и указания".

...Обсудив техническую сторону вопросов, разбиравшихся и решенных особым совещанием 7-го апреля сего года, положили: ...Таблицы, предлагаемые Подполковником Крыловым, Кораблестроительный Отдел не может признать полезными на судах флота, так как они не дают важнейших данных, а именно общего ответа на вопрос, "какие повреждения как на корабле отзываются".

Полезными и даже необходимыми должны быть сравнительно короткие таблицы, но относящиеся к критическим, более или менее, состояниям судна. По таким таблицам должны были бы разрабатываться системы водоотливная и затопления; в этих же таблицах, попутно, могли бы рекомендоваться и средства восстановления судна. Такие таблицы, следовательно, были бы нужны, прежде всего, кораблестроителям. Они же, переданные на судно, могли бы предупреждать судовое начальство о последствиях известных важных затоплений и указывать, в общих чертах, на средства уничтожения кренов от таких затоплений. Но составление таких таблиц потребовало бы несравненно более сложных вычислений, чем те, которые произведены Подполковником Крыловым.

Председательствовавший - Николай Кутейников; присутствовавшие: Эраст Гуляев, Николай Долгоруков, Николай Титов, Яков Левицкий. С постановлением согласен - Председатель Морского Технического Комитета Вице-Адмирал Дубасов. И. д. Старшего Делопроизводителя К. Теннисон".

В N 6 за 1904 г. "Русское судоходство" печатает официальный ответ МТК (а не кораблестроительного отдела МТК!) на статью Крылова. В нем подробно описаны обстоятельства гибели "Петропавловска": согласно выводу специальной комиссии (и это мнение разделил Наместник Е. И. В. на Дальнем Востоке адмирал Е. И. Алексеев), "были последовательные взрывы от детонации пироксилина в судовых минах и 12 снарядах, воспламенение и взрыв пороховых и патронных погребов и взрыв цилиндрических котлов". Далее указывается, что по совокупности этих причин и по тому, что корабль очень быстро погружался в воду, "нужно предполагать, что разрушение той части корпуса, в которой произошли взрывы, а именно в носовой части броненосца, было полное, и что тут, вероятно, произошло расчленение корпуса или его перелом, после которого плавучесть корабля была уничтожена и никакие меры не могли удержать его на воде". Из сказанного делается вывод, что "причинами гибели броненосца "Петропавловск" были такие явления, которые при настоящем состоянии кораблестроительной науки никакими мерами предотвращены быть не могли; а поэтому... существование причинной связи между этим направлением и гибелью броненосца "Петропавловск" представляется ничем не доказанным, а тенденция установить эту связь - совершенно неосновательной".

Казалось бы, эта история получила, наконец, свое завершение. Но газета "Русь" в 1904 г. начинает публиковать серию статей под общим названием "Можно ли молчать? " (N 364, 366, 368, 370) неизвестного автора. В них выдвигается множество обвинений кораблестроительной системе, ее бюрократизму и т. д. В частности, анонимный автор пишет, что, анализируя гибель английского броненосца "Виктория" в 1894 г., "один и профессоров нашей Морской академии" доказал на опыте, что "Виктория", столкнувшись с другим кораблем и получив пробоину, перевернулась и затонула из-за конструктивных недостатков, заложенных в ней при проектировании. "Рассматривая попутно и чертежи наших судов, тот же профессор Морской академии к ужасу своему заметил, что такими же, если же не большими, конструктивными недостатками, отличался и "Петропавловск". В этом смысле он сделал доклад Морскому Техническому Комитету, который, большинством голосов, согласился с мнением профессора и высказал желание произвести переделки в "Петропавловске", каких требовал докладчик". Видимо, неизвестный автор имеет ввиду, как оказалось, несуществующий, доклад Крылова в октябре 1902г., о котором тот упоминает в своих "Воспоминаниях" ⁸ .

Кроме этого, докладчик якобы указывал, что "малейшая пробоина на

стр. 133

"Петропавловске" может заставить его опрокинуться. Когда, после гибели "Петропавловска" тот же профессор пожелал узнать, были ли исполнены его желания и просьба, ...профессору Морской академии ... был объявлен выговор в приказе за "непочтительность" к косвенным виновникам гибели "Петропавловска", адмирала Макарова, его штаба и экипажа" ⁹ .

Серия статей "Можно ли молчать?" выходила в декабре 1904 г., а в марте 1905 г. "Русь" публикует новую серию статей под заголовком "Наше кораблестроение". В ней Крылов пишет, что после его доклада о таблицах и приведенного им расчета "генерал-лейтенант Кутейников указал, что вышесказанная формулировка моя неправильна, и что заключение об опрокидывании корабля нельзя считать обоснованным; напротив, по произведенному в Морском Техническом Комитете расчету оказывается, что корабль при указанном повреждении может плавать, имея прекрасную остойчивость..., и что я в своем расчете ошибся, пропустив в формуле один член". Потом, по словам Крылова, формула была перепроверена и оказалось, что она была верна.

Помимо этого, Крылов, по его словам, на заседании "обращал внимание, что на броненосце "Петропавловск" в носовом кочегарном отделении не имеется двери в диаметральной переборке". (Крылов ссылался как-то в письме Ф. Ф. Врангелю на мнение С. О. Макарова о вреде диаметральной переборки в котельном отделении) ¹⁰ . А дверь, по мнению Крылова, была необходима для выравнивания корабля при получении им пробоины. Алексей Николаевич проиллюстрировал это примером "воображаемого повреждения борта таранным ударом в районе носового котельного отделения". Крылов продолжает: "Вред отсутствия двери был очевиден для всех адмиралов, судовых командиров и старших офицеров, присутствовавших на заседании".

После серии нападок в газете "Русь" Кутейников присылает в редакцию неофициальное письмо, в котором обстоятельно опровергает все выдвинутые против него обвинения. Это письмо Крылов в "Воспоминаниях" называет "официальным опровержением" ¹¹ , хотя Николай Евлампиевич именует своего оппонента "неким ученым" и "автором статьи". Конечно, трудно назвать "официальным опровержением" частное письмо в редакцию. Главный инспектор кораблестроения смог бы найти для "официального опровержения" и официальные каналы.

Говоря о гибели "Петропавловска", Кутейников отмечает: "Наивно было верить, чтобы броненосец в 11000 тонн мог погибнуть от "малейшей пробоины". Кроме этого, "Петропавловск" и другие броненосцы, ему современные, относятся к давнопрошедшему, так сказать, периоду нашего судостроения, после которого мы уже имели, по крайней мере, два следующих периода, представлявших каждый существенный прогресс, существенное усовершенствование предыдущего".

Кутейников продолжает: "Никакого доклада Морскому Техническому Комитету о недостатках "Петропавловска", выяснившихся при рассмотрении чертежей этого броненосца "попутно" с чертежами броненосца "Виктория", названным лицом сделано не было. Поэтому никакого решения о необходимости "переделок" в "Петропавловске" Комитет принять не мог и не принимал. Между тем, Комитет подробно разбирал все обстоятельства гибели "Виктории", но без всякого участия этого преподавателя академии. Если лицом этим и было высказано одно предложение (попутно, при докладе совершенно другого характера), а именно о прорубке нескольких отверстий в переборках типа "Петропавловск", то предложение это не было принято основательным ни Морским Техническим Комитетом, ни местными властями на Дальнем Востоке".

Обращаясь к вопросу о выговоре "самоотверженному профессору Морской академии", Николай Евлампиевич пишет: "Названному преподавателю действительно был объявлен выговор, но не за какое-то его "беспокойство о неизбежности гибели "Петропавловска", а только за "употребление в служебном докладе выражений и тона, противных дисциплине и правилам воинского чинопочитания", причем доклад этот был сделан уже через неделю после гибели "Петропавловска", а не до катастрофы, якобы в предупреждение этой гибели".

"В заключении, - пишет Кутейников, - не могу не высказать, что, сочувствуя со всеми русскими людьми расширению свободы слова, понемногу проявляющемуся в нашей прессе, я тем более считаю необходимым осторожность и четкость в обращении с печатным словом со стороны тех, кто берет на себя благородную задачу обличителя наших недостатков и неустройств".

стр. 134

После этого N 65 "Руси" выходит в свет с письмом корабельного инженера К. Теннисона, присутствовавшего на заседании особого совещания МТК 7 апреля 1904 года. Но это письмо почему-то не было упомянуто ни Крыловым в "Воспоминаниях", ни биографами знаменитого академика.

"Г-н Крылов указывает, - пишет Теннисон, - что в решенной им примерной задаче таранной пробоины в корпусе броненосца "Петропавловск" (прибавлю от себя - пробоины, при которой броненосец почти перерезан пополам) допущена была им не грубая ошибка, а только "неточность". На самом деле вывод А. Н. Крылова... был сделан только на основании его таблиц... Между тем, имеющиеся в этих таблицах данные были применены г. Крыловым для решения вопроса об опрокидывании судна неправильно. Неправильность эта двойная:

1) Если подсчитать остойчивость броненосца в разбираемом случае по данным, приведенным в таблицах г-на Крылова, с поправками, указанными в сопровождающих эти таблицы формулах, то получается весьма хорошее состояние остойчивости (метацентрическая высота около 2-х фут), а не отрицательная остойчивость, как неправильно вывел г. Крылов. Именно на это было указано г. Крылову несколькими инженерами, и между ними мною, а не на то, что будет "по произведенному в Морском Техническом Комитете расчету" (такой расчет в Комитете вовсе не производился, ибо не имеет никакого практического значения); 2) По самому свойству таблиц г. Крылова эти таблицы вообще не дают в случаях очень больших повреждений, подобных разбираемому, даже приблизительно верных указаний по вопросу, опрокидывается ли корабль или нет. Такой недостаток заставил Комитет единогласно признать таблицы г. Крылова не отвечающими цели.

Что касается указания г. Крылова на отсутствие двери в кормовом (а не носовом, как сказано в письме) котельном отделении броненосца "Петропавловск", то это отсутствие не имеет практического значения, так как в диаметральной переборке этого отделения имеются большие перепускные отверстия".

Касательно обвинения в адрес Кутейникова о "бюрократизме судостроительной системы", то, по мнению Теннисона, "смешивать Главного Инспектора Кораблестроения с Морским Техническим Комитетом, с "портовой бюрократией", с учреждениями, ведающими административную и хозяйственную часть морского ведомства, - отнюдь не следует.

Главному Инспектору Кораблестроения, совокупно с кораблестроительным отделом Комитета, предоставлено ведать, в сущности, только чисто техническую часть нашего судостроения, т. е. выработку и утверждение чертежей, технических инструкций и т. п. От него не зависит даже организация судостроения на наших адмиралтействах и на казенных заводах. Можно ли поэтому говорить, что Главный Инспектор Кораблестроения есть "главный автор неправильной организации" наших адмиралтейств?".

Даже после письма Теннисона Алексей Николаевич продолжал посылать в "Русь" свои письма с объяснениями, однако Кутейников уже не удостоил их ответом. Конечно, описанная в прессе кампания, развязанная Крыловым и его сторонниками, отнюдь не делает им чести.

То, что Крылов на заседании 7 апреля 1904 г. выглядел в неприглядном свете и то, что Кутейников публично, в присутствии высокого начальства - Ф. В. Дубасова - указал ему на ошибку в формуле, ранило самолюбие Крылова. Дело усугубилось тем, что неодобрению подверглись столь ценимые Алексеем Николаевичем его таблицы непотопляемости. Обида, уязвленное самолюбие не давали покоя Крылову всю жизнь, и он не упускал возможности опорочить Кутейникова.

Сокрушительное поражение, нанесенное русскому флоту при Цусиме, всколыхнуло всю общественность России. Крылов не остался в стороне от оценки этого события и выдвинул против Николая Евлампиевича обвинение, будто бы это поражение произошло по причине плохого качества наших кораблей.

В "Воспоминаниях", написанных, кстати, в годы Великой Отечественной войны, Крылов говорит: "Цусима переполнила чашу. Самовлюбленность Кутейникова была, наконец, разгадана, и он был уволен в отставку". Однако, истинной причиной отставки Кутейникова была реорганизация Морского ведомства, о которой сам же Крылов и упоминает ¹² . Другой причиной отставки послужила продолжительная болезнь Кутейникова. Ухудшение здоровья Николая Евлампиевича привело к тому, что он 6 июля 1905 г. ушел в отпуск на два месяца "по болезни", но 29 августа был

стр. 135

уволен от службы "по домашним обстоятельствам". В 1906 г. Николай Евлампиевич скончался ¹³ .

Описанная история не имела бы такого уж важного значения, если бы не ее последствия. С легкой руки Алексея Николаевича образ Н. Е. Кутейникова, представленный в "Воспоминаниях" академика в дурном свете, переместился на страницы современных популярных книг о флоте.

Изжил ли Крылов чувство обиды на своего учителя? Вероятно, да: в "Воспоминаниях" академик называл Николая Евлампиевича "самым образованным корабельным инженером в нашем флоте" ¹⁴ .

Примечания

¹ Российский государственный архив Военно-Морского Флота (РГА ВМФ), ф. 417, оп. 5, д. 1303, л. 4-14; МАКАРОВ С. О. Документы. Т. 2, М. 1960, с. 363; ШЕРШОВ А. П. К истории военного кораблестроения. М. 1952, с. 315.

² КРЫЛОВ А. Н. Мои воспоминания. М. 1945, с. 80, 144.

³ Там же, с. 138-139.

⁴ РГА ВМФ, ф. 421, оп. 8, д. 70, л. 199206об.

⁵ Русское судоходство, 1904, N 5, с. I.

⁶ Там же, с. XII.

⁷ РГА ВМФ, ф. 421, оп. 8, д. 70, л. 194-198.

⁸ КРЫЛОВ А. Н. Ук. соч., с. 138.

⁹ Русь, 1904, N 368.

¹⁰ ВРАНГЕЛЬ Ф. Ф. Вице-адмирал Степан Осипович Макаров. Биографический очерк. Ч. 2. СПб. 1913, с. 192.

¹¹ И. КРЫЛОВ А. Н. Ук. соч., с. 141.

¹² Там же, с. 140, 158.

¹³ Морской сборник, 1905, N 8, с. 5; РГА ВМФ, ф. 417, оп. 4, д. 3496, л. 4.

¹⁴ КРЫЛОВ А. Н. Ук. соч., с. 82.

Постоянный адрес данной публикации: