М. Изд-во МГУ. 1986. 271 с.

Последние полтора десятилетия можно считать весьма плодотворным этапом в исследовании истории славянофильства¹ . Ему предшествовали десятилетия почти полного отсутствия специальной литературы по проблеме, исключая разделы в учебниках и обобщающих трудах, попутные замечания в монографиях и статьях. Однако эти годы были временем накопления важнейших знаний, имеющих общетеоретическое значение, необходимых для дальнейшей разработки истории русского общественного движения вообще и славянофильства в частности.

В своей новой работе Н. И. Цимбаев критически переосмысливает существующие мнения, концепции и традиции в изучении славянофильской проблематики, привлекает новые источники и широкий круг специальной литературы. Книга отличается историческим подходом к предмету исследования, строгим соблюдением тематических и хронологических границ (в основном речь идет о дореформенной эпохе с необходимыми экскурсами в пореформенное время).

Обращаясь ко многим традиционным вопросам славянофильства, Н. И. Цимбаев дает свое толкование или подчеркивает какой-либо ранее никем не замеченный аспект. Например, исследователи обращали внимание на многозначное употребление термина "славянофилы", которое создает путаницу в понятиях, затрудняет исторический подход к анализу их взглядов. Проведенное ранее филологическое исследование² этого вопроса, имея свои достоинства, лишь подтверждает необходимость его изучения и в общественно-политическом плане. Н. И. Цимбаев делает это в специальной

¹ Янковский Ю. З. Из истории русской общественно-литературной мысли 40 - 50-х годов XIX столетия. Киев. 1972; его же. Патриархально- дворянская утопия. М. 1981; Китаев В. А. Из истории идейной борьбы в России в период революционной ситуации. И. С. Аксаков в общественном движении 60-х годов. Горький. 1974; его же. Славянофилы накануне отмены крепостного права. Горький. 1981; Кулешов В. И. Славянофилы и русская литература. М. 1976; Литературные взгляды и творчество славянофилов (1830 - 1850). М. 1978; Кошелев В. А. Общественно-политическая борьба в России 40-х гг. XIX в. Вологда. 1982; его же. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов. Л. 1984; Дудзинская Е. А. Славянофилы в общественной борьбе. М. 1963; и др.

² Кулешов В. И. Ук. соч., с. 13 - 14.

стр. 106

главе своей книги, которая важна для дальнейших исследований.

Прослеживая эволюцию понятий, автор вслед за Н. Г. Чернышевским называет основоположников славянофильства "истинными славянофилами", полагая, что такое наименование бесспорно сохраняется за ними до 1861 года. В пореформенной России, с возрастанием значения славянского вопроса, в понятии "славянофильство" начинает преобладать оттенок славянолюбия и панславизма. Позднее, пишет Н. И. Цимбаев, эти термины нередко связывались с представлениями о национализме в сочетании с великодержавным шовинизмом и ксенофобией, квасным патриотизмом и русификаторством. Эти понятия отождествлялись также с дворянской реакцией, махровым монархизмом и охранительством. Еще позднее славянофильство стало почти синонимом политического и религиозного обскурантизма. В таком истолковании оно дошло до советских исследователей.

Между эволюцией оценок и изменениями, происходившими в социально- экономической и политической жизни России, несомненна диалектическая связь: отношение историографии к славянофильству менялось в моменты социальных конфликтов, назревания угрозы массовых движений, обострения идейного противоборства. Ленинские статьи³ , опубликованные в 1911 г. в связи с юбилеем реформы 1861 г., помогают найти верный ориентир в понимании причин таких идейных трансформаций и дают представление о славянофильстве как об умеренно-либеральном направлении, характерном для эпохи буржуазных реформ и двух первых десятилетий капиталистического развития России.

Н. И. Цимбаев специально останавливается на вопросах о хронологических рамках славянофильства как направления, о его внутренней периодизации и социальной природе. Рассмотрев критически два варианта периодизации (П. Н. Милюкова и С. С. Дмитриева), Н. И. Цимбаев находит схему Милюкова слишком упрощенной (с. 85 - 86) и выдвигает свою (четыре этапа - в отличие от трех, обоснованных С. С. Дмитриевым).

Признавая периодизацию С. С. Дмитриева более убедительной, подчеркнем, однако, что Н. И. Цимбаев сделал шаг вперед по сравнению с теми исследователями, которые связывают кризис и исчезновение славянофильства с реформой 1861 года⁴ . В отличие от них Н. И. Цимбаев считает, что "нет оснований отрицать существование позднего славянофильства", понимая его как "славянофильство пореформенного времени", которое в "исторической литературе... почти не изучено", но было в 1860-е годы "живым, заметным течением русской общественной мысли" (с. 74 - 75). По его мнению, разногласия по польскому вопросу привели к распаду кружка в 1863 - 1864 гг. (с. 81)⁵ , а в середине 70-х годов славянофильство изжило себя окончательно. Выходит, что славянофильский кружок распался именно в те самые 1860-е годы, когда славянофильство, по словам автора, "было живым, заметным течением". Полагаем, что Н. И. Цимбаев преувеличивает последствий разногласий по польскому вопросу. История дореформенного славянофильства знает немало дискуссионных моментов внутри направления, которые, однако, вели не к разрыву, а к уяснению взглядов и выработке общих позиций.

Представляется малоубедительным обоснование конечной даты деятельности славянофильства, которую автор ограничивает серединой 1870-х годов (с. 87), ибо история славянофильства тогда не оборвалась. На исходе второй революционной ситуации, в 1881 и 1882 гг., славянофилы попытались - в духе теоретических основ славянофильской традиции помочь правительству выйти из революционного кризиса путем созыва законосовещательного, всесословного, представительного учреждения в форме Земской думы (А. И. Кошелев) или Земского собора (И. С. Аксаков). Эти полностью провалившиеся попытки и были последней акцией классического славянофильства.

³ Ленин В. И. ПСС. Т. 20, с. 139 - 142; 161 - 170, 171 - 180.

⁴ См.: Кулешов В. И. Ук. соч., с. 18; Литературные взгляды и творчество славянофилов, с. 62 - 63; Курилов А. С. Вступит, ст. к кн.: Аксатков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика. М. 1981, с. 10; Янковский Ю. З. Патриархально-дворянская утопия, с. 369; Пирожкова Т. Ф. Революционные демократы о славянофильстве и славянофильской журналистике. М. 1984, с. 157, 160.

⁵ См. также: Цимбаев Н. И. И. С. Аксаков в общественной жизни пореформенной России. М. 1978, с. 113.

стр. 107

Спорна эта дата и в теоретическом плане. "К середине 1870-х годов, - пишет Н. И. Цимбаев, - когда в России утвердились буржуазные отношения... исчезли объективные условия существования славянофильства, которое было особой формой либеральной идеологии времени, переходного от феодализма к капитализму" (с. 76). Но тогда о каком либерализме славянофилов, хотя бы и "особой формы", может идти речь? Ведь либерализм - это буржуазное течение, которое функционирует при капитализме, изменяясь вместе с ним.

Подводя итог анализу этого вопроса, Н. И. Цимбаев утверждает: "Четкое решение вопроса о классовой природе славянофильства и его историческом значении принадлежит советским ученым"; "главной линией" в оценке славянофильства стало понимание его "как одного из течений раннего российского либерализма" (с. 101 - 102). Это несомненный плюс нашей историографии, но до "четкого решения вопроса" еще далеко, и ссылка на либерализм не решает автоматически вопроса о классовой природе славянофильства, ибо в употреблении находятся два термина, определяющих класс, - дворянский и буржуазный. Нам представляется, что переломная эпоха, породившая славянофильство, соединила в нем интересы обоих этих классов.

Автор и сам заметил, что историки, сходясь на том, что славянофильство - это течение либеральное, разнятся в конкретном понимании славянофильского либерализма. Например, он пишет: "В работах Е. А. Дудзинской и В. А. Китаева⁶ прослеживаются буржуазные тенденции"; у Ю. З. Янковского - "патриархально-дворянский либерализм" с каким-то не вполне ясным "консервативно-прогрессистским утопическим оттенком". У В. А. Кошелева он подметил отход к плехановской оценке славянофильства как явления реакционного, хотя и "в историко-философском смысле" (с. 102). Далее Н. И. Цимбаев критикует и совсем внеисторические утверждения В. П. Попова, который полагает, что славянофильство представляло собой уникальный образец архаических доклассовых форм общественного сознания. Ведя борьбу с крепостным правом, оно будто бы заняло не дворянские позиции, а отражало доклассовое общинное сознание народа. В столь же внеисторическом плане дает свое определение В. И. Холодный (с. 98, 100)⁷ .

Отбросив мнения, находящиеся за пределами исторического мышления, можно выделить две основные точки зрения. Одна выражена в книгах литературоведов (В. И. Кулешов, Ю. З. Янковский, коллективный труд о литературных взглядах славянофилов), объединенных, несмотря на внутреннюю полемику, одинаковой оценкой классовой природы славянофильства как дворянского либерализма, которая представляется нам односторонней. По их мнению, славянофилы, ратуя за отмену крепостного права, были будто бы противниками развития капитализма. Отсюда делается вывод, что в капиталистической России и даже в преддверии ее перехода в эту стадию, славянофильство переживало кризис, агонию, распад, исчезновение. Для другого подхода характерна оценка славянофилов как "разновидности буржуазно-помещичьего либерализма" и убеждение, что славянофилы, еще до реформы осознавшие кризис крепостной системы как последнюю черту и призывавшие к скорейшей отмене крепостного права и проведению буржуазных реформ, предлагали по сути капиталистический путь развития России⁸ . Н. И. Цимбаев разделяет вторую точку зрения (с. 200), но весьма осторожно формулирует ее.

⁶ Кстати, ни в одной работе В. А. Китаева эти тенденции не прослеживаются, ибо нельзя принимать за самостоятельную позицию в этом вопросе попутные упоминания.

⁷ Попов В. П. Социальная природа и функции раннего славянофильства. В кн.: Проблемы гуманизма в русской философии. Краснодар. 1974; Холодный В. И. Славянофильство - разновидность зачаточного теоретического антикоммунизма в России середины XIX в. В кн.: Молодые ученые и специалисты Томской области в 9-й пятилетке. Томск. 1975.

⁸ Эта точка зрения поддерживается в следующих изданиях: Развитие советской исторической науки. 1970 - 1974. М. 1975. с. 40; Изучение отечественной истории между XXIV и XXV съездами КПСС. Дооктябрьский период. М. 1978, с. 134; Изучение истории СССР дооктябрьского периода в советской историографии. 1980 - 1984 гг. М. 1985, с. 32, 55; Лаверычев В. Я., Пирумова Н. М. Некоторые проблемы истории освободительного движения в России XIX в. - История СССР, 1986, N2, с. 37 - 38.

стр. 108

Излагая общественно-политические взгляды славянофилов, автор утверждает, что "в настоящее время решение вопроса об общем для всех славянофилов понимании термина "народ" представляется невозможным" (с. 160). Поскольку Н. И. Цимбаев находит вопрос запутанным, считаем уместным привести здесь свою точку зрения⁹ . Под народом славянофилы подразумевали не только простой народ, но "всю землю", причисляя к ней и себя, и поэтому полагали, что могут от имени народа давать советы царю. Они "защищали интересы" народа, т. е. полагали, что защищают их, заботясь на самом деле об интересах помещиков и оставляя для простого народа штыки и картечь в случае непослушания. Между тем Н. И. Цимбаев пишет: "Попытка славянофилов выступать в роли защитников народа от гнета государства была лишена всякого классового содержания и может быть оценена как неосновательная" (с. 235). Но это и есть одна из черт, характерных для общественных деятелей буржуазной эпохи, т. е. типично либеральная черта, которая роднит славянофилов не только с западниками, но и с либералами других стран в сходной ситуации.

Мысль о том, что славянофильство было течением либеральным, давно является достоянием науки. Поэтому в четвертой главе своей книги Н. И. Цимбаев ставит задачу показать особенности славянофильского либерализма в их конкретном проявлении. К сожалению, это не вполне удалось. Большинство отмеченных автором черт являются общими для либералов вообще и лишены специфики. Всякую особенность можно раскрыть лишь в сравнении с чем-либо однотипным, например, с западническим либеральным течением. Но эта задача отнесена автором на будущее (с. 240). Решение ее помогло бы определить слагаемые "либерально-монархического буржуазного центра", который, по словам В. И. Ленина, "наметился вполне явственно в эпоху падения крепостного права"¹⁰ . Отсутствие хотя бы какого-нибудь обобщения в конце главы, названной "Особенности славянофильского либерализма", вызывает разочарование.

Несомненно, заслуживает внимания аксаковская "теория общества", которая интересно изложена и оригинально прокомментирована в предыдущей книге Н. И. Цимбаева, что получило высокую оценку в рецензии В. А. Китаева, с которой мы полностью согласны¹¹ . Но тот же сюжет, воспринимавшийся в первой книге как открытие, излишне подробно изложен во второй (с. 219 - 227), также, впрочем, как и некоторые другие сюжеты, в частности текст о статье И. Аксакова "Самодержавие не есть религиозная истина" (с. 228 - 230). Дело в том, что новых решений по этим вопросам автор на этот раз не предлагает.

Считаем нелишним также уточнить, что не только И. Аксаков был озабочен расширением социальной базы самодержавия, равно как и другие славянофилы. В частности, программа А. И. Кошелева, являвшаяся как бы предвестием бонапартизма, предусматривала сближение дворянства с возникающим классом капиталистического общества - мелкой сельской буржуазией, кулачеством. Многие его мысли интересовали К. Маркса, сделавшего в 1875 г. подробные конспекты двух брошюр А. И. Кошелева, и В. И. Ленина, цитировавшего Кошелева в одной из своих работ¹² .

Наш спор свидетельствует о том, что книга освещает злободневные проблемы славянофильства; выводы Н. И. Цимбаева, вызывая возражения, одновременно и подкрепляют ряд положений, противоречащих устоявшимся стереотипам и предубеждениям. Например, он закрепляет мнения, что теория славянофилов не была догмой, имея своим источником потребности русской жизни; что противоречивость их теории шла от противоречивости самой переходной эпохи; в их деятельности было единство теории и практики; обращаясь к изучению прошлого, они имели в виду будущее России; они были чужды ксенофобии;

⁹ Подробнее см.: Дудзинская Е. А. Ук. соч., с. 45, 48, 86, 87, 93, 247 и др.

¹⁰ Ленин В. И. ПСС. Т. 21, с. 219 - 220.

¹¹ См. Вопросы истории, 1980, N 7.

¹² Архив Маркса и Энгельса. Т. 11. М. 1948, с. 21 - 49 (брошюра "Наше положение". Берлин. 1875); там же. Т. 12. М. 1952, с. 140 - 160 (брошюра "Об общинном землевладении". Берлин. 1875); Ленин В. И. ПСС. Т. 5, с. 31 - 32 (брошюра А. И. Кошелева "Конституция, самодержавие и Земская дума". Лейпциг. 1862).

стр. 109

не были ни демократами (с. 142, 206, 232, 233), ни родоначальниками анархизма (с. 120); способствовали развитию капитализма и стремились свои взгляды, сложившиеся в дореформенный период, привести в соответствие с условиями буржуазного общества. Либерализм славянофилов доказан в книге Н. И. Цимбаева достаточно убедительно. Поэтому попытки вновь изображать славянофилов как реакционеров могут быть восприняты только как анахронизм. Книга свидетельствует о том, что изучение проблем славянофильства и его места в истории освободительного движения России набирает силу.

Постоянный адрес данной публикации: