Политическая оппозиция как полноправная сторона, действующая в открытой легальной форме, для мусульманских стран - явление относительно новое и очень специфическое. Фактором политической жизни она становится примерно с начала XX века, когда стали меняться государственные структуры и уклад верхушки этих обществ. Во многих странах столь кардинальные изменения были обусловлены широкомасштабной экспансией западного мира и его политическими нормами. Ранее оппозиции как таковой, то есть узаконенного нормами конституционного права, практикой многопартийности, парламентской деятельности общественно- политического института, на Востоке не было, как не было конституции, парламента, партий - этих реалий европейской цивилизации.
В древних Афинах, в рамках античной демократии, помимо интриг, имели место и межпартийная борьба, и публичные дискуссии, а поэтому существовала и политическая оппозиция, с которой приходилось считаться лидерам даже очень большого масштаба.
В средневековой Италии XII-XV веков за власть боролись квазипартийные формирования гвельфов и гибеллинов. Зачатки политических партий очень рано появились в Англии, где парламент как орган сословного представительства еще в XIII веке получил право санкционирования государственных налогов, а в XIV веке - законодательной инициативы. Политическая оппозиция в прошлом и настоящем - существенный атрибут гражданского общества.
СТАТУС ОППОЗИЦИИ
Европейские нормы политической борьбы с большим трудом пробиваются в страны иных цивилизаций, с иными социальными категориями и системами ценностей. Наличие и статус оппозиции в современных мусульманских обществах зависят от уровня их модернизации, от степени укорененности в них европейских политических институтов. В подавляющем большинстве мусульманских стран господствуют авторитарные режимы, что весьма сужает поле деятельности политической оппозиции там, где она есть. Власть предержащие в полной мере используют слабость общества, низкий уровень самосознания и самооценки населения. Трудно представить, как такое общество может требовать отчета у своих политических лидеров и бюрократии всех ступеней, если в нем нет четкой дифференциации общественной и частной сфер жизни, а зачастую и необходимой информации. Доминирующее в политической культуре этих стран убеждение, что "победитель получает все" и, в первую очередь, неограниченный и бесконтрольный доступ к государственным ресурсам, которые он использует по своему усмотрению, оставляет оппозиции очень мало политического пространства. В политике определяющими остаются семейно-клановые связи, которыми пронизаны все сферы бытия исламских обществ.
Наиболее устоявшуюся систему современные политические институты имеют в Турции, где активнее протекали процессы европеизации, раньше появилась политическая оппозиция. Во второй половине XIX - начале XX века там сформировалась сильная нелегальная и - что очень важно - нерелигиозная оппозиция. Она сумела возглавить антиправительственные силы и пришла к власти в результате Младотурецкой революции 1908 года. Начиналась эта оппозиция как подпольное движение, лидеры которого обосновались в Европе, где издавали газеты и журналы, тайно распространявшиеся в Турции. Важным фактором тогдашней политической ситуации в стране было стремление младотурок объединить в борьбе с султанским режимом разнородные этнополитические силы, а поэтому их идеология поначалу не отличалась ни чрезмерной религиозностью, ни национализмом. Позднее младотурецкие лидеры, оказавшись у власти, использовали националистические идеи, которые содержали элементы политического и культурного секуляризма.
РЕФОРМЫ СВЕРХУ
Парадокс политического процесса в Турции и ряде других мусульманских стран XX столетия состоит в том, что все более или менее успешные секуляризаторские реформы осуществлялись сверху, диктаторскими режимами: в Турции - Мустафы Кемаля, в Тунисе - Хабиба Бургибы. Такие реформы с неизбежностью вели к относительной модернизации внутренней политики. При этом получившие легитимный статус исламистские партии, возникшие в ходе реформ, сразу же не только заявили об оппозиционности существовавшим режимам, но и развернули острую борьбу с ними. Они и ныне не скрывают своих целей: возрождение мусульманского теократического государства с правовыми нормами шариата. Особенность исламского фундаментализма состоит в том, что он использует демократические правила игры в своей борьбе за установление теократического режима.
стр. 2
Как уже говорилось, процесс европеизации и сопровождавшая его постепенная секуляризация государственных институтов в Турции начались раньше и были более эффективны, чем в других мусульманских странах, в силу исторической специфики такого государства, как Османская империя, предшественница Турецкой Республики.
Реформы Ататюрка 20-30-х годов существенно ограничили влияние ислама в политической и общественной сферах жизни, способствовали формированию новой элиты, ориентированной на западную модель развития и отчасти на западные культурные ценности. Эта элита концентрировалась преимущественно в городах. Она была востребована обновленными государственными институтами, ставшими ее главной опорой.
Радикальный разрыв с местной культурой, преобразования, основывавшиеся на западных образцах, чуждых местным традициям, порождали социальные, экономические, политические и культурные конфликты внутри восточных обществ, способствовали их культурно-цивилизационному расколу. Все это осложняло взаимоотношения "модернизаторов" с другими группами населения. Особенно заметно отличалась жизнь в столицах и периферийных районах. Раскол в обществе приводил к тому, что элита утрачивала для большей части населения роль культурной модели, эталонной группы.
Влияние политиков-исламистов в Турции, как и в ряде других ближневосточных стран, начало заметно возрастать с 50-х годов после появления многопартийности и относительной либерализации внутренней политики. Под воздействием менявшихся социально-экономических условий усиливалась миграция сельского населения в города, где оно пополняло ряды электората исламистской оппозиции светскому режиму наследников Мустафы Кемаля.
Сформированная в 60-е годы турецкая Партия национального спасения предложила этим людям понятный и близкий им код поведения и формы политического выражения. Таким образом, исламизм этой партии стал политическим отражением конфликтных взаимоотношений между исламо-турецкой идентичностью и западной светской моделью модернизации. Это политическое течение, опираясь на нормы ислама, довольно успешно внедряло в жизнь такие инициативы, как строительство новых мечетей в центре Анкары, молитвы в общественных зданиях, запрет обнаженной натуры в искусстве, в обязательном порядке ношение платков студентками университета, запрет на продажу алкоголя в ресторанах, обязательный пост в рамадан.
Конфликт между исламистами, находящимися в оппозиции к светскому режиму, и сторонниками этого режима определяется различными нормативными ценностями, в их числе разные взгляды на роль женщины в обществе, стиль жизни, более того - мировоззрение. Долгое время эти группы борются за контроль над обществом, за реализацию собственных представлений о его перспективах.
Победа в декабре 1995 года на парламентских выборах в Турции Партии благоденствия и формирование Неджметтином Эрбаканом коалиционного правительства знаменовали значительный успех оппозиционных исламистских сил: они получили 21,7 процента голосов и 156 из 550 мест в парламенте. На частичных муниципальных выборах 1996 года за эту партию проголосовали 34 процента избирателей. Наибольшую поддержку она имела в отсталых, мало затронутых модернизацией районах страны - в центральной и восточной Анатолии, а также на окраинах крупных городов, где преобладают геджеконду (поселения нищеты). Однако не только люмпенизированные слои населения составляют электорат Партии благоденствия. Ее поддержали представители средних городских слоев, часть интеллигенции, а также те политики, для которых ислам - не только символ веры, но в не меньшей мере средство социального возвышения. Светские партии на прошедших выборах не смогли представить достаточно продуманные и убедительные политические программы. Более того, руководители большинства ведущих партий, в особенности Партии истинного пути и Партии отечества, погрязли в коррупции и фракционной борьбе. К тому же отдельные группы секуляристски настроенной интеллигенции развернули бурную кампанию дискредитации ключевых институтов государства - армии, Совета национальной безопасности, Совета высшего образования, администрации президента, парламента - и тем самым, не желая того, сыграли на руку исламистам.
Руководство Партии благоденствия сумело воспользоваться сложившейся социально- политической обстановкой в стране, отразив в своей программе интересы и надежды многочисленных сельских мигрантов в городах, и заручиться их поддержкой. Этому немало способствовала широкомасштабная благотворительная деятельность исламистов. Через руководство муниципалитетов (после выборов они контролировали 28 муниципалитетов, в том числе в восьми крупнейших городах, включая Стамбул и Анкару) Партия благоденствия распределяла среди беднейшего населения топливо, одежду, продукты и другие предметы первой необходимости. Она могла себе это позволить, поскольку получала поддержку от разветвленной сети исламских предприятий и организаций - холдинговых компаний, торговых и промышленных палат, женских и молодежных организаций, 50 издателей, 45 радиостанций, 19 телеканалов, сотен производителей видеокассет 1 .
В БОРЬБЕ ЗА ЭЛЕКТОРАТ
В октябре 1993 года Партия благоденствия приняла весьма прагматичную политическую программу со стратегией, рассчитанной на привлечение новых групп электората. Это стало возможным, поскольку в руководстве партии оказался лидер реформаторского крыла, мэр Стамбула Р. Эрдоган, который слывет "республиканским, либеральным мусульманином" и рассматривается рядом его сподвижников как возможный преемник Н. Эрбакана на посту руководителя партии. Очевидно, что, не упуская из вида главной цели - восстановления теократии, Партия благоденствия отнюдь ее пока не афиширует. После успеха на парламентских выборах 1995 года Н. Эрбакан заявил, что его партия готова к конституционному сотрудничеству с другими партиями для успешного решения назревших проблем страны. В меморандуме о формировании коалиционного правительства 1996 года говорилось о поддержке либеральной рыночной экономики и таможенного союза с ЕС, против которого ранее боролись исламисты, а также о соблюдении всех международных соглашений, заключенных Турцией. Активисты этой партии на словах признали и конституцию, и защищаемый ею светский характер государства. Их требования направлены на полное упразднение кемалистских установок жесткого контроля над религиозными организациями. Однако за годы, прошедшие после введения многопартийной системы, исламисты очень многое отвоевали в сфере образования и культуры.
Понимая, что этот процесс трудно остановить, а равновесие едва ли достижимо, сторонники секуляризма не желают делать уступки исламистам и
стр. 3
протестуют против дальнейшей ползучей исламизации страны. Осознавая истинные цели исламистской оппозиции, они считают, что в борьбе с ними хороши все средства, даже недемократические. Пока что на пути к власти исламистам противостоят светские партии, значительная часть интеллигенции, а также других слоев населения, поддерживающих конституционный секуляризм, и, наконец, что очень важно, армия, традиционно и неукоснительно следующая секуля-ристским идеалам кемализма.
Кратковременное пребывание у власти Н. Эрбакана в качестве премьер-министра, отсутствие у него той свободы маневра, какой обладают исламисты в Иране, Пакистане, Афганистане и некоторых арабских странах, свидетельствуют о том, что процессы демократизации в Турции - отнюдь не пройденный этап; они углубляются и, как это ни парадоксально, сосуществуют параллельно с тенденциями к исламизации, поскольку само общество расколото. Как и столетие назад, турецкая правящая элита неоднородна в своих симпатиях к тем или иным приоритетам цивилизационной парадигмы. Прозападную ориентацию поддерживают значительная часть хозяйственной и военной элиты, многие интеллектуалы, дорожащие личной свободой. Исламистская оппозиция, в свою очередь, опирается на беднейшие, люмпенизированные слои населения. С ними нередко солидаризируются и некоторые националисты, а также часть исламистски настроенных интеллектуалов.
Между светским истеблишментом и исламистской оппозицией установилось нечто вроде временного равновесия, которое позволяет им сосуществовать в рамках конституционного процесса. Турция пока наиболее успешно реализует схему, в которой религиозная оппозиция не выходит из-под контроля государственных институтов, хотя и обладает очень большой свободой в средствах массовой информации, системе образования и подготовки профессиональных кадров.
В других мусульманских странах политическая жизнь заметно отличается от той, что происходит в Турции. Религиозная оппозиция в Иране при шахе Мохаммаде Реза Пехлеви была под запретом, а ее лидер аятолла Хомейни долгие годы провел в изгнании за границей. Пришедшая к власти в результате исламской революции 1979 года иранская оппозиция прежде всего постаралась уничтожить светские элементы шахской модернизации. Сторонники поверженного режима были частично физически истреблены, а уцелевшие вынуждены бежать за границу. Таких оказалось несколько сотен тысяч, в основном это интеллигенция. Победители постарались возродить религиозные институты и формы правления, руководствуясь представлениями и религиозными идеалами нескольких наиболее авторитетных духовных вождей, прежде всего самого Хомейни, а также движимые чаяниями огромной массы беднейших и отчасти средних слоев иранского общества. Нынешняя иранская оппозиция за рубежом, проживающая, главным образом, в Европе и США, надеется, и не без оснований, на возможность своего возвращения в Иран, который вынужден будет меняться. Исламская революция лишь приостановила маятник модернизации, и есть признаки того, что он вновь придет в движение.
В настоящее время можно говорить о кризисе демократии в арабском мире, который обусловлен прежде всего слабостью демократических традиций в арабской культуре и истории. В Европе секуляризм был важнейшим компонентом демократии, в странах Запада не было деспотий и теократического правления в чистом виде. Религия и политика не были так слиты, как на Востоке, и это стало традицией.
ОБЩЕЕВРОПЕЙСКИЕ ПОНЯТИЯ И ЦЕННОСТИ
Отличительной чертой Европы с древности были плюрализм культурных ориентации и социальных структур, сплав традиций - иудео-христианской, греческой, римской и многочисленных племенных, из которых складывались в недрах христианства культуры европейских народов. Все эти элементы отнюдь не в мирной атмосфере, а в постоянной борьбе постепенно сформировали общеевропейские правовые и политические понятия и ценности.
В условиях хронического конфликта светских и духовных иерархий развивалась высокой степени активность отдельных групп, слоев, индивидов. Границы между различными коллективами, системами, группами постоянно менялись. Возникали новые формы государственности (города-государства, нации-государства) с тенденцией к формированию общенациональных классов, причем такие особенности социальной стратификации имели истоки еще в доиндустриальный, докапиталистический период. Они уже полностью различимы в системе позднего феодализма, поэтому их более современное выражение - не органические следствия капитализма или индустриализации, а, скорее, специфически западная реакция на эти процессы.
Между тем исторический опыт Ближнего Востока складывался в рамках господства политической сферы над экономической или социальной. Скорее, контроль над политическими или религиозными позициями вел к накоплению богатств, нежели богатство без высокого места в политической иерархии - к социальным позициям. Фактически имущество индивида было более или менее застраховано от грабежа или изъятия только высоким государственным статусом или близостью к лицу, обладающему таковым. Политическая власть в ближневосточных обществах контролировала движение ресурсов и возвышение по иерархической лестнице. При этом какая-либо возможность независимого повышения статуса сводилась к минимуму.
Социальные, религиозные и прочие группы населения зависели от вершины власти в решении своих внутренних проблем. Поэтому на протяжении нескольких столетий политические требования сводились к борьбе за более широкий доступ к власти и распределению благ сверху вниз и почти никогда - за контроль над властью снизу или за возможными переменами ее характера и символов, или же за создание новых типов социального и культурного устройства. В основе обычных требований лежит идея прав и льгот, сформулированных в терминах уже существующей реальной власти, каковой обладают бюрократические и олигархические группы, или в терминах принадлежности к этнической или религиозной общине.
До настоящего времени сложнейшей проблемой, стоящей перед мусульманскими обществами, является не участие религиозных институтов в модернизации политики, семьи и личности, а способность удовлетворять специфические религиозные нужды современных мусульман, дать обществу ключ к осознанию особенностей политических и религиозных целей.
ИСЛАМ И ПОЛИТИКА
Ислам открыто политизирован, а политическая сфера мусульманских обществ глубоко религиозна. Принципиально различны также исходные нормы политической организации в западных и мусульманских обществах. На Западе источником закона, суверенности, легитимности и политического
стр. 4
взаимодействия формально являются граждане. В основу политической системы хотя бы в теории заложен принцип ответственности всех властей перед народом, подотчетность их ему. Мусульманские же правители осуществляют волю Аллаха, выраженную в Коране, притом таким образом, как ее толкуют богословы. Взгляды и интересы тех, кем они управляют, далеко не всегда влияют на политику властей.
Реформирование мусульманских обществ весьма проблематично, поскольку оно пока не получает массовой поддержки. Идеи реформизма, как в прошлом, так и сегодня, остаются уделом небольших групп европейски воспитанных и образованных интеллектуалов. Фундаменталисты пользуются значительно большей поддержкой населения. Они решительно отвергают политический плюрализм, требуют строгого соблюдения всех предписаний ислама, подчеркивая несовместимость с ним любых западных институтов. Попытки некоторых либерально настроенных исламских идеологов опереться на традицию собственно исламских учреждений и представить их как демократические - обречены на провал. Так, например, интерпретация исламского института "шура" (совета) как исконного демократического учреждения оказалась несостоятельной. Шура, по их убеждению, предоставляет мусульманам право влиять на принятие решений, распределение ресурсов и выбор правителя. Однако такое толкование, как считает Аль- Сувейди, директор центра стратегических исследований в Абу-Даби, лишь способствует смешению двух разнородных понятий. Шура ни в коей мере не эквивалентна западным представительным учреждениям. Улемы рассматривают ее деятельность как добровольную, а не обязательную процедуру, вытекающую из политических прав граждан. Кроме того, в продолжение всей истории мусульманских государств институт шура, как правило, не играл существенной роли в силу преобладающих интересов государства и постоянного подавления интересов отдельного человека. По этим же причинам такая процедура никогда ни в одном мусульманском государстве не была институирована, как не были выработаны системы участия населения в политической жизни 2 .
В числе исторических и культурных предпосылок, которые очень важны для становления гражданского общества и которых не было в мусульманском мире, - слабость среднего класса и автономных общественных организаций. Роль среднего класса в арабском мире - иная, чем на Западе. Он не борется за свои права с государством, которое на Востоке всегда доминировало в экономике. Напротив, этот класс поддерживается государством и от него получает кое-какие привилегии. Что касается общественных организаций, то власти в арабских странах относятся к ним с большой настороженностью. Если не могут их контролировать, то стремятся любыми средствами ограничить их самостоятельную деятельность.
В арабском мире авторитарная тенденция (даже в рамках "просвещенного авториторизма") ограничивает политический плюрализм, гражданские права населения. Политические конфликты в мусульманских странах вспыхивают главным образом из-за противостояния авторитарного государства с авторитарной, а, скорее, даже тоталитарной по своей сути исламисте кой оппозицией.
ЕГИПЕТСКИЕ РЕАЛИИ
В Египте исламистская оппозиция представлена двумя течениями: радикальным и умеренным. Радикалы считают участие в существующей политической системе и попытки изменить ее изнутри напрасной затеей, ибо правящая группировка, по их мнению, никогда не допустит системных изменений. Теоретик египетской радикальной организации "Джихад" Мухаммед аль-Фарадж утверждал, что "сила - единственный путь к возрождению ислама". "Мы отвергаем, -заявлял он, - идею о том, что можно реформировать систему, добиваясь должностей в правительстве. Мы также не разделяем мысль о том, что нужно получить широкую народную поддержку путем пропаганды ислама в целях создания исламского государства" 3 .
Египетские умеренные, в свою очередь, полагают, что использование насилия контрпродуктивно и только затрудняет исламизацию, ибо укрепляет стереотипы, изображающие исламистов как фанатиков, и дает правящему режиму основание оправдывать репрессии против них. Поэтому исламские умеренные предпочитают использовать другие методы: проповедь ислама на индивидуальном уровне; создание исламских экономических институтов; предоставление населению, особенно его беднейшим слоям, социальных услуг; давление на правительство с целью заставить его шире применять нормы шариата и т. д.
В Тунисе исламисты начали отвоевывать утраченные позиции после ухода с политической арены Хабиба Бургибы, проводившего с середины 50-х годов светский, прозападный курс. Возраставшая угроза со стороны исламистов стала одной из причин военного переворота 7 ноября 1987 года в этой стране. Новый режим во главе с Бен Али надеялся путем дальнейшей политической либерализации сбить волну исламизма и включить оппозицию в существующую политическую систему. На парламентских выборах в апреле 1989 года исламисты получили 17 процентов голосов, оттеснив с политической арены светскую левую оппозицию, собравшую лишь три процента. Таким образом, усилив свое политическое влияние в итоге выборов, они потребовали от правительства легализации исламистской Партии возрождения, но получили отказ. Отношения с правительством обострились, оно прибегло к жестким мерам, особенно с учетом того, что значительно возросло политическое влияние исламистов в соседнем Алжире. Правящий режим Туниса опирается на поддержку Запада, прежде всего Франции и США, а также организаций Европейского Союза.
В ЧЬИХ РУКАХ ВЛАСТЬ В АЛЖИРЕ
Весьма драматичная ситуация сложилась в Алжире, где в 1988 году после введения многопартийной системы на политическую арену вырвалось мощное исламистское движение. На парламентских выборах в декабре 1991 года, в которых участвовали 49 легальных партий, значительную поддержку избирателей и немало депутатских мест получил Исламский фронт национального спасения. Проигравшие на выборах силы, в их числе - сторонники демократической ориентации, обратились к правительству с призывом не допустить исламистов к власти всеми мерами, вплоть до применения военной силы 4 .
В отличие от западных демократий, где буржуазия в течение столетий обладает правами собственности и, опираясь на эти права, активно участвует в управлении государством и обществом, в Алжире, как и в других странах Востока, правит номенклатура, которая именно в силу своего статуса распоряжается значительной частью собственности. Восточная собственность сама по себе, в отличие от западной, без опоры на властные структуры не защищена от
стр. 5
превратностей и даже от "законного", а чаще незаконного изъятия. Как это происходит в Турции, угрозу начавшихся гражданских столкновений и политической нестабильности в Алжире пытается предотвратить армия. Общество здесь, как и в других мусульманских странах, расколото по цивилизационно-культурному принципу.
В тех странах, где исламисты не формируют правительство, они неизменно выступают как главная сила, находящаяся в оппозиции к светской власти.
Неспособность ближневосточных режимов (с разной степенью авторитаризма) решить социально-экономические проблемы подрывает их устойчивость, дискредитирует модернизаторскую модель развития социальных институтов. Отсутствие традиций цивилизованной межпартийной парламентской борьбы и признанной в обществе не только религиозной, но и светской оппозиции, способствует непрекращающимся внутренним и межгосударственным конфликтам.
Формированию исламистских оппозиционных движений в мусульманских странах способствует в определенной мере идеологический вакуум. Социализм не оправдал возлагавшихся на него чрезмерных надежд, национализм также утратил былую притягательность как панацея в решении сложных проблем общественной жизни.
Хотя идеологии правящих режимов и противостоящей им исламист-ской оппозиции различны, их методы управления сходны. В случае прихода к власти исламисты стремятся ограничить политический или какой-либо иной (в том числе культурный) плюрализм и свободу информации. Они навязывают обществу свое и только свое понимание жизни, вводят в полном объеме нормы шариата, запрещая все, что считают несовместимым с его догматами. Такие сценарии в той или иной мере реализовались в Иране, Афганистане, Пакистане, Судане.
ВОЗМОЖЕН ЛИ КОМПРОМИСС?
Идеология исламистов затрудняет компромисс, так как все, во что они верят, - это, по их убеждению, божественные установления, данные раз и навсегда, не допускающие какого- либо развития. Им противостоят идеологи, которые считают, что можно приспособить шариат к современности.
Несмотря на относительную популярность исламистских оппозиционных движений, узость взглядов и антидемократичность их платформы едва ли обеспечат им долговременный успех в современном мире. Большинство их идеологов не идет далее призывов к соблюдению "истинного ислама", основанного на Коране и сунне. Их программы, как правило, не выходят за рамки утопических идеалов, оставшихся в прошлом и в основном себя исчерпавших.
И все же ситуация в этих странах не вовсе тупиковая. На смену поколениям, привычно поддерживавшим харизматических лидеров, принимавшим традиционно формировавшиеся авторитарные режимы, приходят новые, более образованные, более информированные. Они не желают безропотно мириться с бесконтрольностью и всесилием правителей и сами пытаются найти решение острых проблем в своих странах. Как ни малочисленны пока такие группы, все же в исламских странах имеют место тенденции постепенного, медленного накопления в обществе элементов модернизации: растет иностранный туризм, все больше рабочих выезжают в европейские страны и США на заработки, за рубежом возникают оппозиционные средства массовой информации, расширяет свою аудиторию Интернет. Многие гражданские организации создаются за рубежом, затем они переносят свою деятельность на родину, широко используя Интернет. Таким образом постепенно возрастает численность информированного населения, способного осознавать и отстаивать свои интересы.
Многопартийность все же существует в большинстве стран Ближнего и Среднего Востока. Однако многие из возникших общественных организаций, включая оппозиционные светские политические партии (кроме Турции), немногочисленны, не играют определяющей роли в политической жизни своих стран. Но сам факт появления гражданских и политических организаций свидетельствует о зачаточных формах складывающегося гражданского общества. Многие из них активно сотрудничают с международными ассоциациями, что усиливает их влияние в обществе. Однако следует заметить, что гражданские организации в мусульманских странах под внешне современной оболочкой зачастую сохраняют традиционную сущность, объединяя людей по этническому, религиозному или земляческому принципу. Такого рода объединения не только усиливают влияние традиционных лидеров, но и помогают их рядовым последователям менее болезненно приспособиться к новой, чуждой для них среде.
Помимо Турции, более или менее успешно многопартийная система и общественные организации функционируют в Египте, Марокко, Иордании, Ливане и других странах. Но в отличие от Турции, процессы демократизации в этих странах значительно менее устойчивы. Неясна политическая перспектива правящего режима в Алжире, где исламистская оппозиция жестоко демонстрирует силу и влияние.
Деятельность радикальных исламистов оказывает негативное воздействие на политическую ситуацию в исламском мире. Активизация политического ислама ограничивает сферу действия правящих режимов, каковы бы они ни были, замедляет проведение необходимых структурных реформ, затягивает власть в спираль насилия, подрывающую политическую стабильность, а в конечном счете - блокирует процесс демократизации общества. Что касается более умеренных исламистов, то в Турции, Иордании, Кувейте, Ливане и некоторых других ближневосточных странах они участвуют в выборах, представлены своими фракциями в парламенте и пытаются найти свое место в конституционном процессе.
Современные формы политического процесса - многопартийность, парламентаризм, легальная политическая оппозиция, выборы и т.д. - вошли в обиход стран Ближнего и Среднего Востока. Однако в подавляющем большинстве их эти формы пока не определяют социальную и политическую жизнь.
В обозримом будущем представляется маловероятным формирование гражданского общества в мусульманских странах. В то же время есть основания полагать, что радикальные исламистские режимы типа "исламского эмирата" талибов также не имеют стабильной перспективы.
___ 1 Heper, Metin. Islam and Democracy in Turkey: toward a Reconciliation? - Middle East Journal. - Wash., 1997. Vol. 51, N 1, p. 36.
2 Rothstein R. Democracy in the Third world. - Democracy, War and Peace in the Middle East. Bloomington, Indianapolis, 1995, p. 80-81.
3 Цит. по: Ghadbian N. Democratization and the Islamist Challenge in the Arab World. -Boulder (Col.); Oxford: Westview press, 1997, p. 74.
4 Tahi Mohand Salah. Algeria's Democratization Process: a Frustrated Hope /third world quart./ L., 1995, vol. 16, N 2. p. 199-219.
Новые публикации: |
Популярные у читателей: |
Новинки из других стран: |
Контакты редакции | |
О проекте · Новости · Реклама |
Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту) Сохраняя наследие России |