Libmonster ID: RU-6934

Отчет о докладах, прочитанных в О-ве за первое полугодие 1928 г.

Доклад т. М. В. Нечкиной: "Постановка исторического семинара в исторических вузах" 1 .

М. В. Нечкина отмечает, что вопрос о методике преподавания в вузах остается чрезвычайно мало разработанным и в применении такого существенного приема, как семинарские занятия, господствует полный разнобой. Докладчица обследовала ряд московских и провинциальных вузов и на основании полученного материала ставит три основных проблемы: 1) какую роль играет исторический семинар в системе общественных вузов, 2) что нужно разуметь под семинаром, его основные типы, их градация и связь семинарской работы с общим планом учебного преподавания и 3) пособия для исторического семинара.

Вкратце остановившись на истории понятия "семинар", М. В. Нечкина указывает, что с самого своего возникновения оно обозначало школу, дающую практических работников, в частности служителей культа - педагогов. Первые университетские семинары возникали, как педагогические, как организация практической учебной работы при университете. Основным признаком семинара является, таким образом, его практицизм; к этому еще можно добавить сопутствующий признак - параллелизм с лекциями, в известном отношении к которым обычно ведется семинар.

В группе общественных вузов исторический семинар имеет особое значение для вузов педагогических, ибо именно в последних выступает на первый план прикладное значение семинара: "студенты, кончая эти вузы, вступают в область практической работы с историей, как таковой", говорит М. В. Нечкина, переходя к второй из намеченных ею, центральной проблеме доклада.

Отмечая, что основными целями исторического обучения являются, с одной стороны усвоение некоторой суммы фактов и размещение их в отчетливо осознанной схеме исторического процесса и, с другой, - усвоение необходимых исследовательских навыков, умение пользоваться марксистской методологией - докладчица указывает на часто встречающуюся в нашей вузовской практике путаницу в способах достижения этих задач. Между тем их следует строго размежевать: лекционный курс должен давать основу знаний, а семинар-практику методологии. Но и к осуществлению последней задачи должно подойти с осторожностью.

Слабая подготовка наших студентов до поступления в вуз заставляет расположить типы семинаров в виде определенной системы с повышающейся трудностью материала. Первоначально нужно научить студента пользоваться исторической книгой; второй момент наступит, когда учащийся сможет не только понимать содержание прочитанного, но и по-марксистски его оценивать. Далее он должен научиться самостоятельной постановке марксистской


1 Заседание методической секции от 17 февраля.

стр. 115

проблемы, особенно в тех случаях, когда исторический материал, препарированный буржуазными историками, сам по себе еще не подсказывает той постановки вопроса, какой требует наше историческое понимание. И, наконец, последним этапом является знакомство студента с источниками. И в этой стадии нужно различать ряд последовательных ступеней. Прежде всего студент должен научиться обращению с источником, как с таковым, научиться азбуке источниковедения. Следующим моментом явится применение марксистского анализа, умение по-марксистски допрашивать документ, извлекать из него наиболее существенные данные. Только овладев и 'тем и другим, студент может перейти к самостоятельной работе над группой документов уже в плане, хотя бы и элементарного, исследования.

Соответственно этому должны строиться и типы семинаров. Первой ступенью, очевидно, явится то, что в общежитии называется "просеминаром", хотя этот туманный и расплывчатый термин покрывает у нас на практике самые разнородные методы и об'екты занятий. По мнению докладчицы, просеминар должен научить студента усвоению книжного материала, пониманию проблем в постановке авторов и далее, умению классифицировать книжный материал, выделять из него то, что является существенным с точки зрения изучаемого студентом вопроса, критическому отношению к прочитанному и, наконец, умению сформулировать основную марксистскую проблему.

Вторая ступень-семинар знакомит студента с документом. Здесь он должен научиться обращению с документом, как таковым. На третьей ступени он уже входит в анализ источников и, наконец, заключительный четвертый семинар носит характер исследовательский.

Переходя к методике семинарской работы М. В. Нечкина останавливается на применении ее в наших вузах. Здесь следует отметить два основных типа - докладный, практикующийся в вузах, и лабораторный, применяемый обычно в комвузах, хотя иногда заносимый и в вузы. Против последнего докладчица предостерегает, ибо в комвузах семинарские занятия обычно заменяют лекционные. Для вузов следует признать основным метод докладов; нужно только бороться с больными явлениями семинарской работы; особенно с тем фактом, что при наличии докладчика остальные участники семинара не готовятся к занятиям. Здесь, однако, руководитель, настойчиво требуя активности от студентов и тщательно определяя минимальную литературу, необходимую для участия в прениях, может добиться высоких результатов.

Докладчица настаивает на строжайшей увязке семинарской работы с теми сведениями, которые студент получает из лекций. Совершенно недопустимо сплошь да рядом встречающееся у нас явление, что студенты приступают к специальным практическим занятиям, не имея элементарной исторической подготовки. Из этого не следует, что каждому семинару должен соответствовать аналогичный курс - в таком случае семинар оказывается только репетицией курса. Но общее представление о вопросе должно быть налицо.

Далее докладчица переходит к рассмотрению вопроса, в какой мере существующая семинарская практика удовлетворяет выставленным ею требованиям, и приходит к мало утешительным выводам. У нас совершенно отсутствует просеминар в понимании доклада: обычно он сводится или к изучению источников на первом же курсе, или к механическому реферированию наиболее популярных пособий. Точно также и тематика просеминаров обычно выбирается из наименее известных первогодникам тем, что затрудняет студенту как ознакомление с материалом, так и выработку критических навыков.

Вторым существенным, дефектом является полное выпадение момента подготовки к архивному исследованию. Если что- нибудь в этом смысле и делается, то в такой общей форме, что практических навыков в обращении

стр. 116

с документами студенты не получают. Результатом является третья ошибка - студент, неполучивший нужной подготовки, сажается в архив на массу материала, в которой он не в состоянии разобраться. По мнению докладчицы, студенты и при хороших условиях подготовки не должны допускаться в архив - об этом свидетельствует просмотренный докладчицей ряд студенческих и вступительных аспирантских работ, основанных на архивном материале.

Остановившись на необходимости перенести курс источниковедения с четвертого года на более раннее время, докладчица переходит к вопросу о литературе для семинаров. Особенно остро стоит вопрос для западной истории, ибо и существующие хрестоматии и сборники не могут заменить подлинных источников. Вопрос должен быть разрешен в смысле изучения учащимися иностранных языков. Чрезвычайно важно также обратить внимание на тематику семинаров и на точную формулировку тем. Все это говорит за то, что необходимо создать новую литературу для учебных целей. Прежде всего, конечно, необходима усиленная марксистская монографическая разработка исторических вопросов... Но это вопрос значительно более широкого характера. Важно, однако, создать ряд пособий чисто семинарского типа, в роде имеющегося уже семинария по декабристам, где формулировались бы темы и указывались основные источники и пособия. Наконец, нужно обратить внимание на организацию исторических кабинетов.

Основные выводы доклада: строгая последовательность семинарских типов, увязка их с лекционной работой, должная организация изучаемого материала, подбор тем, создание специальных пособий и кабинетов - вот основные условия правильной работы.

В прениях по докладу М. В. Нечкиной выступили т.т. Шестаков, Кусикиян, Мороховец, Авербух, Анатольев, Дубень и Селинская.

А. В. Шестаков. Кажется, что докладчица несколько сгустила краски. По крайней мере работа II МГУ не подтверждает данных доклада. Во II МГУ имеется последовательность от низших форм семинара к высшим, причем эта система начинается в элементарных навыках, получаемых в подсеминарах, затем они преобразуются в семинары упрощенного типа, сопровождаются лекционным экскурсом на втором и третьем году обучения, а на четвертом году проводится система исследовательских семинаров. В результате такой системы получаются кадры студентов, вполне пригодных к архивной работе, против которой восстает докладчица. Конечно, предварительные сведения источниковедческого характера должны быть даны, но в нашем распоряжении имеются архивы настолько несложные, что к ним можно подпускать студентов четвертого курса. Об этом свидетельствует практика II МГУ. Методика семинарской работы во II МГУ такова, что студенты обычно предварительно читают доклад своим товарищам, что дает последним возможность заранее продумать доклад и выступить в прениях после определенной подготовки. Что касается архивных материалов, то, конечно, нельзя требовать от студента документальной критики. Это уже задача аспирантского порядка. Но в архивах имеются такие концентрированные документы, сводки, что, если умело направить студенческую работу, она может привести к положительным результатам.

Пожелание докладчицы об издании отдельных семинарских проспектов можно приветствовать, но ошибочно полагать, что в этом отношении у нас еще ничего не сделано.

Т. Кусикиян. Задачи просеминара должны определяться характером подготовки, получаемой первогодником в средней школе. Основной недочет-неумение учащихся читать серьезную книгу и разбираться в ней. Этому должен научить просеминар. Необходимо обратить внимание и на воспитание в студентах привычки к устному изложению.

стр. 117

Существенно указание докладчицы на необходимость изучения иностранных языков.

Е. А. Мороховец. Докладчица права, говоря, что у нас неправильно понимают задачи просеминаров. Разница между семинаром и просеминаром по существу не в качественном отличии их задач, а количественное в смысле тех навыков, которые должны получить студенты. Конечно, просеминар должен научить читать историческую литературу и разбираться в ней; но даже студент первого курса может начать работу над источником. Нужно только, чтобы источник был посилен, чтобы он не был велик по об'ему и труден и сложен по характеру.

Что касается подготовки только что поступивших, то тут, конечно, приходится считаться с теми недостатками, какие имеются. Но и на втором и следующих курсах очень часто студенты приступают к семинарской работе, не имея достаточной подготовки по данному вопросу. Поэтому полезно прибегнуть к системе коллоквиумов при записи в семинар. Важно наладить методическое руководство в самом начале занятий. На первом курсе приходится уделять очень много внимания предварительным беседам; в дальнейшем студент должен иметь возможность получать от руководителя постоянную консультацию.

Стремление заставить студентов готовиться ко всем семинарским заседаниям на практике неосуществимо. Можно поэтому ограничиться тем, чтобы каждый студент проделал две темы, одну в качестве основной, а другую, как оппонент или содокладчик. Для приобщения студентов к теме каждого доклада полезно строить семинар вокруг одной темы так, чтобы каждый участник в процессе работы над своим докладом мог познакомиться с основным материалом, общей проблемы. Кроме того полезно давать доклады отдельным участникам семинара на отзыв, так, чтобы на заседании имелась целая группа лиц, предварительно познакомившихся с докладом.

Т. Авербух считает, что в просеминарскую работу можно включить и разработку документов. При этом, вопреки мнению докладчицы, документы из области древней истории гораздо удобнее по своим размерам и несложности. Вопрос об активизации студенчества, может быть, нужно разрешить не тем способом, который предлагает Е. А. Мороховец, а скорее методом конференций, предварительных бесед перед разбором студенческих докладов.

Необходимо обратить внимание и на перегрузку студентов в области семинарской работы и сократить число семинаров.

П. И. Анатольев. По вопросу об активизации студенчества я думаю, что лучше сократить количество тем; при этом вовсе необязательно, чтобы каждый студент был докладчиком. Лучше, если одну тему разработает несколько человек, причем каждый должен дать свои тезисы. Кроме заключительной беседы нужна и вводная беседа.

Вопрос о допуске студентов в архив не нашел ответа в докладе. Неправильно откладывать архивную работу до ухода студентов в РАНИОН или Институт красной профессуры; там они уже не будут заниматься элементарной работой. Конечно, архивной работе должно предшествовать ознакомление с печатным материалом и с содержанием соответствующих архивных фондов. Посылать студентов без архивного опыта в аспирантуру нельзя.

Т. Дубень . В различных вузах работа поставлена неоднородно. Знакомство с работой в Институте им. Либкнехта показало мне, что методы семинарской работы очевидно страдают. В некоторых случаях - лично мне пришлось убедиться на примере семинара проф. Никольского - руководитель достигает высоких результатов. Для того, чтобы это явление стало общим, необходимо ввести широкий обмен мнениями, обмен опытом отдельных вузов.

стр. 118

Т. Селинская . Т. Нечкина выдвигает момент ознакомления студентов с марксистским методом; однако докладчица упускает из виду то обстоятельство, что некоторая марксистская подготовка дается уже школьным курсом обществоведения, не говоря о том, что в вузах проходится ряд специально марксистских дисциплин. С другой стороны, наряду с историками-марксистами у нас имеется еще большой кадр историков-не-марксистов. Следует обратить серьезное внимание на подготовку руководителей марксистов.

По вопросу о постановке семинарской работы т. Селинская считает наиболее целесообразным метод групповых занятий лабораторного типа.

М. В. Нечкина в заключительном слове указывает, что в своем докладе она старалась не касаться практики отдельных вузов, только иногда, приводя примеры в качестве иллюстраций. Между тем оппоненты исходили из единичных случаев, в частности т. Шестаков исходивший из условий существующих во II МГУ. Однако схема преподавания истории во II МГУ далеко не совершенна: нигде нет первоначального обучения источнику, вопрос об источниках ставится только на четвертом курсе. В этом смысле гораздо лучше поставлено дело в I МГУ, где уже на первом курсе ведутся просеминары с строго определенным кругом источников и компактными пособиями. Что касается исследовательской работы, о которой говорил т. Шестаков, то в большинстве случаев она производится над опубликованными материалами. Совершенно неверно ссылаться, как это сделал в своем вступлении т. Шестаков, на архивную работу немецких студентов; их подготовка выше подготовки наших вузовцев. Состояние знаний наших студентов чрезвычайно низкое и в этом отношении предстоит еще очень много работы.

Не прав т. Кусикиян, считающий, что просеминар должен взять на себя обязанность ознакомления с книгой. Эту задачу мы можем возложить на среднюю школу.

Очень ценны замечания т. Мороховца. Вводный коллоквиум - полезное средство, хотя его, конечно, нужно рассматривать, как временное.

Т. Авербух полагает, что документы надо вводить, начиная с просеминара, и в первую очередь на темы из древней истории. С этим можно было бы согласиться, если бы у нас существовала достаточная марксистская литература по вопросам древней истории.

Выступление т. Анатольева касалось в большей степени аспирантов, чем студентов. Что касается работы студентов в архиве, то т. Анатольев знает, что архивный фонд является тайной, в которую студенту никак не проникнуть.

Предложение т. Дубень о созвании специальных совещаний для обмена итогами работы чрезвычайно ценно.

Нельзя не согласиться с т. Селинской, что было бы хорошо, если бы все преподаватели истории были марксистами; что же касается ее предположения о наличии у оканчивающих школы второй ступени марксистского подхода к историческим проблемам, то в наших условиях это еще утопия.

В заключение т. Нечкина замечает, что в процессе прений обнаружилось, насколько еще нуждается в разработке поставленный вопрос и как важно втянуть в обсуждение его возможно большее количество преподавательских сил.

Доклад Б. И. Горева "Военная история и марксизм" 1 .

П. О. Горин, открывая заседание, отмечает, что оно является первым собранием комиссии по изучению вооруженных восстаний и революционных войн. Слово для доклада предоставляется Б. И. Гореву.


1 Заседание комиссии по изучению революционных войн от 24 февр.

стр. 119

Б. И. Горев указывает, что задачей его доклада является постановка вопроса о том, какую роль играл и должен играть в будущем марксизм в деле изучения войн вообще и революционных войн и вооруженных восстаний, в частности.

История марксистского исследования военного дела шла параллельно и в зависимости от отношения марксистов к самой революции. Маркс и Энгельс, для которых революция была не только платоническим словом, но реальной и конкретной проблемой, которые лично участвовали в ряде революций, уделяли значительное внимание вопросам войны, как одному из методов насильственного разрешения общественных противоречий. Как известно, из них двоих военным "специалистом" был Энгельс, статьи которого о франко-прусской войне били восприняты общественным мнением Европы, как работа крупного знатока военного дела, скрывшего свое имя. Все войны эпохи I Интернационала нашли живейший отклик со стороны основоположников марксизма, выразившийся не только в ряде публичных выступлений, но и в их интимной переписке. Последнее достаточно свидетельствует о том, какое место занимала война среди их интересов.

Полную противоположность представляет собой эпоха II Интернационала. Правда, и в это время социалисты обсуждают вопрос о будущих войнах, но им они мерещутся какими-то страшными чудовищами, бороться с которыми нужно путем заклинаний - резолюций конгрессов. Но никто в это время не пытается поставить серьезно изучение войны, как проблемы, достойной марксиста. Только с начала империалистического этапа, когда мир вступил в полосу новых войн, начинает замечаться поворот интересов; притом в первую очередь историческое исследование в этой области оживает не у социалистов, а в кругах германской буржуазной профессуры. Я разумею выдающиеся работы Ганса Дельбрюка.

Однако, общее течение социалистической, да и мелкобуржуазной демократической мысли, шло мимо военной проблемы. Считалось, что война в истории - явление по существу внешнее, поверхностное и никакой значительной роли не играющее; что в истории самым важным, подлежащим марксистскому изучению, являются вопросы экономики, быта, внутренние органические процессы. Достаточно отметить, что такой крупный ученый и в течение долгого времени один из наиболее ярких представителей русского марксизма, как Плеханов, предполагал, что пролетариат придет к власти без серьезных военных столкновений. У других же теоретиков II Интернационала пренебрежение к вопросам войны об'яснялось тем, что вопросы революции, как длительной гражданской войны, казались им сданными в архив; это официально и открыто провозгласил основоположник ревизионизма Э. Бернштейн. Увлечение мирным развитием - как мы знаем Европа переживала длительный период без войн и революций - приводило к мысли, что пути исторического развития изменились и что для вооруженных столкновений больших европейских государств в будущем нет места. Если такое столкновение и мыслилось, то казалось, что современная военная техника так разрушительна, война так дорого стоит, что длительная борьба совершенно невозможна. Таким образом родилась пацифистская иллюзия, которой многие себя утешали: война убьет войну.

И вот на смену этой эпохе приходит эпоха нам современная, с войнами и революциями. Эта эпоха выдвинула Ленина, как восстановителя революционного марксизма на новом неизмеримо более широком базисе. В иной исторической обстановке марксизм пополнился новым опытом, в частности, опытом русской революции. Понятно, что возрождение марксизма должно было произойти прежде всего в России, где особенно обострилась классовая борьба и откуда началась русско-японской войной эра мировых войн и революций.

стр. 120

Одним из первых, заинтересовавшихся проблемами войны, был русский марксист - покойный Павлович. Во всю ширь эти вопросы поставил Ленин, особенно в эпоху мировой войны. Но уже до того в среде международной социал-демократии оживляется интерес к военным проблемам. Почти одновременно в двух крупнейших европейских странах появляются две важные работы посвященные войне и исходившие от социалистов: "Новая Армия" Жореса и статьи по военным вопросам Меринга.

Хотя в основных своих стремлениях, в проекте создания милиционной армии, в том как он представлял себе ее основное ядро, Жорес являлся чистым утопистом наивно- демократического толка, тем не менее в его работе проглядывает уже новая струя, невозможная в предшествующую эпоху. Жорес пишет: "Военные науки представляют собой весьма существенную часть всех вообще человеческих знаний. И в будущем необходимо уделить им подобающее место в больших университетах". Это - нечто новое, что могло быть сказано только в эпоху империализма, когда война вошла в порядок дня мировой истории, когда стало ясно, что ее нужно изучать. Далее Жорес отмечал, и в этом его заслуга по сравнению с буржуазными историками, огромное значение в военном деле методов, выработанных французской революцией. Жорес выдвигает идею военной самодеятельности в области революции, и та характеристика, которую он дал наследству Великой революции, в значительной мере напоминает то, что мы пишем и читаем о нашей Красной армии. Таким образом, Жорес указал, что война достойна изучения и что война революционная является не только разрушительным, но и творческим в военном отношении началом.

Гораздо шире ставил вопрос Меринг, утверждавший, что война составляет одно из важнейших звеньев мировой истории, естественным разрешением тех противоречий, которые образуются в развитии народов, классов и т. д. и что ее, следовательно, надо изучать внимательно и тщательно, применяя единственный плодотворный метод - марксизм. Меринг выдвинул чрезвычайно важное положение о том, что, в сущности говоря, вся военная история до сих пор питалась людьми, принадлежащими к господствующим классам и проводившими классовую точку зрения. Это он показал на примере историков от Фукидида до Дельбрюка. Далее он выступил решительным противником слащавого пацифизма, воскресив истинную марксистскую традицию в этом вопросе. Поэтому в противоположность милиционной панацее Жореса, Меринг устанавливает реалистический марксистский взгляд на вещи: не всегда годится милиция, есть эпохи, когда она хороша, а в иных случаях она непригодна.

Это выступление явилось первой ласточкой. Традиция пренебрежительного отношения к войне была чрезвычайно сильна и, как видно будет дальше, существует и по сие время. Правда, мировая война, Октябрьская революция и гражданская война произвели эффект на многих историков. Достаточно вспомнить ныне забытую, а в свое время нашумевшую книжку проф. Виппера "Кризис исторической науки", где он проводит мысль, что мировая война и русская революция должны переместить интерес историка от вопросов быта и экономики масс к вопросам войн и вождей. Если раньше изучали состояние, теперь должны изучаться события, раньше классы - теперь личности. Эта випперовская смена вех чрезвычайно типична не только для него, бывшего в свое время историком марксистоподобным, но и для целого ряда исследователей меньшевистского типа. Здесь непонимание основных моментов марксистской диалектики и активной творческой роли надстроек. Если марксисты считали, что война - даже не надстройка, а орудие политической надстройки, то это не значит, что они должны отрицать ее роль. В этом смысле отдал войне должное Ленин, определенно говоривший, что война есть средство организованного насилия, применяемого в нашу цивилизованную

стр. 121

эпоху. Тот, кто отрицает войну и отказывается от насилия в истории, не имеет права называть себя революционером. Отсюда Ленин делает вывод, что рабочие не только не должны отвергать войну, но наоборот изучить ее, а теоретики марксизма должны включить войну, как серьезную проблему, в сферу своей исследовательской и практической работы.

Таков круг, который совершила идея войны в марксистском изучении за последние три четверти века.

Однако, в нашей исторической науке, в нашем преподавании войне по-прежнему уделяется очень мало места. Если мы возьмем исторические работы Рожкова или Тарле, то военным вопросам в них уделено минимальное количество текста. Счастливым исключением является М. Н. Покровский, уже давно включивший войну в сферу своих интересов, но и его она занимает по преимуществу с точки зрения внешней политики. По состоянию книжного рынка, не требующего, по- видимому, ни переиздания классических работ Энгельса и Меринга, ни повторного выпуска работы по истории революционных войн т. Лукина, можно судить о слабости научного и общественного интереса к данной проблеме. Она остается уделом военных специалистов. Среди последних сейчас создалась группа, заинтересовавшаяся марксистским методом в области изучения военных вопросов и пытающаяся приблизиться к нему. Но работы этой группы не находят отклика ни в нашей исследовательской печати, ни даже в центральных партийных органах.

У нас проводится военизация вузов и даже школ II ступени, но она носит узкотехнический характер. В области же военизации умов, внедрения в широкие круги учащейся молодежи интереса к проблемам войны, ничего не делается.

Чем же могут заниматься историки-марксисты, не будучи военными специалистами, в области военного дела? Здесь необъятное поле работы. Прежде всего война, как проблема социологическая, вопросы ее происхождения и эволюции, роль войны, как характерного момента истории, как некоторого решающего пункта в разрешении противоречий, как такого момента, в котором количество переходит в качество, далее - связь войны с экономикой, техникой и политикой, связь военной техники с военными организациями, военная тактика и т. д. - это и образует круг проблем, которыми вполне могут заняться гражданские историки-марксисты, если они познакомятся с основами военной науки. Громадной важности проблемой является и политическая история новейших войн, которой у нас до сих пор нет. Политическая функция войны, политика, как орудие войны, как средство изоляции, окружения противника, как средство политического укрепления тыла - это громадная неисследованная область, в которой марксисты-историки могут дать чрезвычайно много. И здесь очень важно координировать исследовательскую работу историков-марксистов с работой, ведущейся в наших высших военных учебных заведениях.

Ныне образованная при Обществе историков-марксистов комиссия ставит своей задачей, конечно, не всеобщее изучение войн. Мы начнем с более узкой - наименее исследованной области - истории вооруженных восстаний и классовых революционных войн. Опыт нашей гражданской войны показал, каким громадным богатством революционного творчества обладает вооруженная революционная стихия. И мне представляется, что задачей новой комиссии является, во-первых, критический пересмотр и критическая оценка всей уже имеющейся и выходящей в свет военной литературы, особенно в тех областях, которые соприкасаются с историей революционных и гражданских войн, а затем самостоятельная исследовательская работа в этой области. Нам надо научиться об'яснить каждый этап войны, его политическую и экономическую обстановку, как это умели делать Маркс и Энгельс. И если наша работа в области вооруженных восстаний и гражданских войн

стр. 122

пойдет как должно, то, быть может, мы сумеем вдохнуть жизнь и в общее изучение истории войн и это поведет к сближению историков-марксистов с теми военными специалистами, которые пытаются по-марксистски подойти к военной истории.

В прениях по докладу Б. И. Горева выступили т.т. Кусикиян, Циглер и Брук.

Тов. Кусикиян останавливается на политико- воспитательном значении военной истории. Военизация наших вузов и школ, как указал докладчик, направлена в техническую сторону, а между тем война должна изучаться, как явление общественно-историческое, в частности, войны гражданские и вооруженные восстания. Поэтому в задачи комиссии нужно включить не только научные исследования поставленных проблем, но и изложение полученных результатов перед широкой аудиторией.

Тов. Циглер отмечает необходимость воздействия со стороны марксистской науки на наших военных специалистов. Развившийся у нас интерес к военно-технической стороне дела оставляет без должного внимания вопрос широкой подготовки наших специалистов в области изучения войны, как общественного явления. Очень характерно, что происходящая ныне в Германии военизация обращает внимание не столько на техническую постановку дела, сколько на военное воспитание. Если с первой задачей легко могут справиться военные специалисты, то для второй необходим опыт работников со стороны, несвязанных узким поневоле масштабом военного дела и могущих поставить более широкие задачи. Это тем более важно, что гражданская война как раз интересна тем, что она открывает новые страницы в военном деле. Во всех военных событиях, последовавших за гражданской войной, имеется одна общая черта характерная для войны будущего. В новой войне выступит и новый человек, который будет гораздо более требователен и силен в политическом отношении и для того, чтобы понять его, как общественную личность, установить основные движущие им мотивы, определить его боеспособность и пр. нужно расширить уже сейчас масштабы работы, ввести в нее какие- то новые элементы. А для этого, естественно, нужны новые люди, не связанные узкими нормами военного дела. Это большие и трудные задачи, но без разрешения их невозможен успех. Тем скорее нужно взяться за преодоление предстоящих трудностей.

Тов. Брук считает, что работа комиссии должна помочь осуществлению двух основных исторических задач: коммунистическому воспитанию широких масс на основе опыта революционной борьбы и использованию этого опыта для руководства мировой революцией. Поэтому работа комиссии, по мнению оратора, должна быть сосредоточена на изучении послеоктябрьского периода, как материала наиболее актуального и злободневного. Т. Брук намечает возможную периодизацию этой темы и указывает, что работа комиссии не должна уходить в элементы чисто технические, связывая моменты военной стратегии с общеклассовой обстановкой.

Б. И. Горев в заключительном слове указывает, что выступавшие товарищи не столько возражали ему, сколько дополняли его в области задач комиссии. Докладчик согласен с т. Кусикияном, что было бы весьма желательно, чтобы комиссия занималась не только исследовательской работой, но и устраивала доклады для широкой публики и вела методическую работу среди преподавателей, инструктируя их в вопросе включения военного материала в преподавание истории. Важно было бы также, чтобы комиссия смогла связаться с военно-исторической работой в стенах военных академий, проводя над нею марксистский контроль, конечно, в порядке дружеской критики. Среди военных историков сейчас наблюдается тяга к тому, чтобы установить закономерность развития военного дела и, конечно, без помощи исторического материализма здесь обойтись нельзя. Поэтому комиссия

стр. 123

Общества историков-марксистов может развиваться в очень широкое и полезное учреждение. С одной стороны она должна пропитать изучение истории теми элементами, о которых всегда помнили основоположники марксизма, но которые были забыты их учениками II Интернационала; с другой стороны она подведет марксистскую базу под историческую работу военных специалистов.

ДОКЛАД т. СЛУЦКОГО: "МЕТОДИКА ПОСТАНОВКИ УЧЕБНИКОВ ПО ИСТОРИЧЕСКИМ ДИСЦИПЛИНАМ" 1

Тов. Слуцкий . То название, которое получил мой доклад, не совсем правильно передает то, что я имею в виду. Я вовсе не думаю преподносить правила, как писать учебники. В докладе я только хочу поделиться результатами моей работы в этой области и высказать несколько соображений по вопросу о типе учебников для взрослой школьной аудитории, остановившись на некоторых моментах построения такого учебника. Прежде всего укажу, что основным признаком, выделяющим учебник из массы популярной литературы, является специфическая целевая установка, определяемая с одной стороны приспособлением к определенной программе, а с другой, особыми приемами изложения.

Нет необходимости доказывать, насколько нам нужен сейчас учебник. Мы давно прошли ту стадию применения лабораторного плана, когда эта тема считалась запретной. Необходимость учебника всеми осознана.

Мой доклад будет касаться главным образом обслуживания учебными пособиями школ для взрослых, причем в основном упор делается на средние звенья образовательной системы.

Из двух возможных путей разрешения поставленной проблемы я выбрал не путь критического разбора уже имеющейся в нашем распоряжении литературы, а путь построения нужного нам типа на основании методических соображений и программных требований. Прежде всего нужно разрешить вопрос, имеет ли учебник место в системе лабораторного плана. Последний является, как известно, чрезвычайно сложным педагогическим процессом, складывающимся из действий педагога с одной стороны и занимающихся с другой. При этом основной задачей преподавания является воспитание граждан, активно владеющих марксистскими методами. Работа педагога сводится, по существу, к трем моментам. Он должен рассчитать время учащегося, снабдить его минимальным материалом для самостоятельной работы и руководить этой работой на протяжении всего педагогического процесса. Это достигается удачным составлением заданий, консультациями и конференциями.

Среди методистов и педагогов школ Соцвоса существует очень распространенное мнение, сводящееся к тому, что учебник должен целиком и полностью охватить весь педагогический процесс, все его звенья. Такой смысл имеет понятие "рабочая книга", которая должна обслужить чуть ли не все потребности ученика школы Соцвоса. На этой же точке зрения стоит и т. Нечкина, хотя в своей формулировке она ставит целый ряд задач, выходящих за пределы такого типа школ, о котором идет речь.

Мне, однако, кажется, что несмотря на весь "радикализм" того типа учебной книги, о котором говорит т. Нечкина, подобная книга, в особенности будучи примененной к взрослой аудитории, таит в себе огромную опасность консервирования преподавания. Совершенно очевидно, что нельзя создать универсального задания, которое бы регламентировало учебный процесс в различных аудиториях и в различной обстановке. Невидимому придется


1 Заседание методической секции от 2 марта.

стр. 124

создать столько типов заданий, столько программ, столько учебников - сколько школ и даже сколько своеобразных школ одного и того же типа.

Однако более существенным возражением идее рабочей книги, как ее представляет себе т. Нечкина, будет то обстоятельство, что при подобных условиях роль педагога, как руководителя определенного творческого процесса, сводится к нулю. Поскольку весь материал дан заранее в тексте, задачей преподавателя остается только проверка знаний учащихся. Вряд ли это можно назвать творческой работой. Да и роль учащегося фактически сводится к нулю, ибо тот, кто составил эту книгу, заранее продумает все детали, весь процесс изучения. Таким образом создается схематизм в преподавании, педагогическая рутина.

Мне представляется, что учебник должен ставить перед собою только одну задачу: подать требуемый программой материал в таком виде, чтобы слушатель мог его воспринять после методической обработки преподавателя. Какие же требования можно предъявить к такому учебнику? Прежде всего очевидно, что наш советский учебник должен быть приспособлен к нашей программе не только в смысле хронологического охвата, но и по об'ему материала и в смысле соответствующего освещения. Он должен также полно отразить и ее тематику. Правда, наши программы еще не вполне устойчивы, но здесь возможна довольно значительная степень приближения. Далее встанет вопрос из области авторского творчества: исторические дисциплины далеко не всегда могут претендовать на абсолютную точность знания; можем ли мы в учебнике допустить оригинальную авторскую трактовку отдельных проблем? Очевидно, что поскольку учебник является учебником, новая точка зрения на то или иное явление может в него войти лишь тогда, когда в среде марксистов она стала общепринятой. Это не исключает возможности знакомить учащихся в учебнике с наличием спорных точек зрения в марксистской науке по тому или иному вопросу. Я даже считаю полезным в некоторых случаях освещать и подвергать критике буржуазную историографию.

Необходимо обратить внимание и на язык учебника. Здесь нужно не только популярное изложение, но и живая образная история. Это подводит нас к моменту, который необходимо узаконить в наших исторических учебниках: речь идет о введении биографического и бытового элемента в учебную книжку. Наши учебники очень схематичны, они, как говорят, "социологичны", в них уделяется много места всяким статистическим данным, но совершенно не дается живая ткань исторической действительности. Нельзя, конечно, обойтись без социологии, без ее выводов и руководящих схем, но она должна подаваться в иной форме.

Важным вопросом является момент увязки учебного текста с современностью. Для нас несомненно, что основной задачей всего курса является приведение учащегося на основании знакомства с прошлым к пониманию настоящего. Это несомненно, но поскольку речь идет об учебнике, увязка его текста с проблемами сегодняшнего дня не представляется целесообразной. Проблемы современности слишком текучи, предвидеть, что будет через год и какие вопросы исторического прошлого окажутся в центре внимания наступающего дня, чрезвычайно трудно. Ответы на эти вопросы должны быть даны в работе преподавателя и отражены в заданиях.

По вопросу о документации учебника я являюсь сторонником той точки зрения, что совершенно нецелесообразно вводить документ в самый текст книги. Работа над документом должна быть совершенно самостоятельной задачей в нашем преподавании и, во всяком случае, документ должен быть выделен из основного авторского текста.

Последний вопрос это - другие элементы учебника. Я считаю полезным наряду с учебным текстом и введение типовых задач, но не в форме кон-

стр. 125

трольных вопросов, а в виде отдельных самостоятельных поручений, при чем педагогу должна быть предоставлена полная инициатива выбора. Полезно было бы дать библиографию, как по всей теме курса, так и по отдельным вопросам. Важно ввести иллюстративный материал в виде исторических карт, схем, бытовых гравюр, исторических картин, что значительно облегчило бы и оживило преподавание.

В заключение затрону вопрос, должен ли учебник быть приспособленным к одной определенной программе, к одному типу школ или может обслуживать ряд смежных учебных заведений. Полагаю, что нет ни необходимости, ни педагогической целесообразности подгонять учебник к одному определенному типу. Сейчас уже проводится работа по составлению таких типовых программ, которые могли бы обслужить несколько типов школ, например, совпартшколы и рабфаки с общественным уклоном, техникумы и рабфаки с различными техническими уклонами и т. п. Конечно, нельзя удовлетвориться одним только учебником. Но тем, что до сих пор мы строили преподавание при помощи ряда учебных пособий, мы отбили у учащегося охоту прочесть какую-нибудь книжку целиком. Создавая один учебник, мы оставим в бюджете времени учащегося достаточно места для чтения специальных исторических книг и классических трудов по истории. Наряду с учебником в практическом обиходе преподавания должны быть введены особые книги для чтения по истории, по типу старых книг для чтения, должны быть устроены специальные библиотеки по отдельным историческим проблемам.

И, наконец, для того, чтобы поставить преподавание на должную высоту, нужно иметь достаточно обработанный сборник документов, хороший исторический атлас и собрание исторических иллюстраций.

В прениях по докладу т. Слуцкого приняли участие тт. Нечкина, Мамет, Котрохов и Кан.

Тов. Нечкина . Доклад т. Слуцкого сразу обнаруживает, что докладчик не является педагогом-практиком и поэтому стремится дать упрощенную схему, которая по существу мало чем отличается от той, какая применялась в дореволюционное время. В своей статье я предлагала составить учебник из четырех частей: I - учебного текста, II - документов, III - вопросов и IV - библиографии. Такая структура действительно стремится охватить педагогический процесс его основных этапов. При этом отпадает необходимость в самостоятельных заданиях, которые на практике обычно оказываются довольно низкого качества. Т. Слуцкий видит здесь опасность консервирования преподавания, но в таком случае невозможен и устойчивый учебный текст, который тоже будет вести к некоторой стабильности педагогических процессов. Конечно, никто не предлагал заменить живое воздействие преподавателя книжкой, речь шла только о том, чтоб освободить его творческую энергию от необходимости склеивать отдельные лоскутки, искусственно подгонять друг к другу различные тексты. Не вижу оснований я в возражении, что при указанной мною структуре нужно будет очень много учебников; полагаю, что столько же понадобится и при структуре, рекомендуемой докладчиком.

Одно из самых слабых мест доклада - вопрос о документах. Неумение в нашей школьной практике оперировать документом именно тем и вызывается, что в большинстве школьных пособий учебный текст отделен от документа. В нашей литературе имеются попытки органического объединения документа с текстом и от пользовавшихся этими книгами преподавателей вы не услышите жалоб на трудность восприятия для учащихся.

Предложения т. Слуцкого носят отрицательный характер; единственное положительное - это учебный текст. Докладчик сам себе противоречит,

стр. 126

желая внести в учебник типовые задачи-поручения. В конце- концов получатся те же задания.

По вопросу о программах нужно помнить, что наши программы грешат отрывочностью, отсутствием охвата исторического процесса. Охватить процесс в целом - вот очередная задача методической работы в этой области.

Тов. Мамет . Основной спор идет о том, должна ли книга, независимо от того, как она будет называться - рабочей книгой или учебником, - охватить полностью все стороны педагогического процесса или быть только одним из элементов, организующих этот процесс. Я считаю правильным опасения докладчика, что установка т. Нечкиной является попыткой заменить живого человека книгой. Если мы будем стремиться охватить в учебнике все стороны учебного процесса, мы научим учащегося читать данную книгу и определенном порядке, но никогда не научим его читать другую книгу, читать книгу вообще. А это одна из существеннейших задач нашего преподавания.

Что касается заданий, то я согласен с докладчиком, что наличие постоянных заданий приведет к консерватизму, к тому, что из года в год во всех школах будет одна и та же целевая установка, заранее определенная учебником. Между тем, эта установка часто зависит от внешних обстоятельств, при которых проходится та или иная тема, от подготовки и особенностей данной конкретной аудитории и в этом вопросе нельзя ограничивать инициативу преподавателя.

По вопросу о взаимоотношениях между учебником и программой я полагаю, что нельзя ограничить творчество автора определенной программой. Достаточно, если учебник будет приспособлен к определенному возрасту, к определенному типу школ. Программы могут быть разнообразны, но если мы имеем одного и того же взрослого слушателя, которому нужно сообщить известный минимум знаний, то потребности его и должны лечь в основу авторской работы. Программа же сама по себе учебника создать не может.

Что касается вопроса о документах, то я считаю, что их собрание, приспособленное к типу данной школы, должно существовать независимо от учебника.

Тов. Котрохов . Положения докладчика в области рабочей книги и учебника относятся главным образом к школам Соцвоса и не определяют собой, пожалуй, тех задач, которые стоят перед учебником или рабочей книгой в отношении рабфака. Появление рабочей книги было результатом новых условий, требований и программ, с которыми столкнулись преподаватели, не имевшие в распоряжении нужного материала. В той стандартной схеме, которая появилась в ответ на эти вопросы, конечно, можно найти много недочетов, и с критикой их в докладе нельзя не согласиться. Непонятно только, как мыслит себе докладчик типовые задачи-поручения, не будет ли это тот самый методический аппарат, который имеется уже в целом ряде рабочих книг? Во всяком случае задания - элемент совершенно необходимый, который и явится отличием новых учебников от старых.

Далее т. Котрохов останавливается на необходимости варьировать характер рабочей книги и методического аппарата в зависимости от возраста и типа школы. Очень важно избежать превращения работы учащегося в мертвое механическое дело, в простое запоминание формулировок учебника.

Тов. Кан считает, что доклад т. Слуцкого является результатом некоторого кризиса в деле преподавания истории. Отрицается экономизм, вводится биографический метод, вспоминаются наглядные пособия дореволюционного типа и т. п. Очевидно, что мы нуждаемся в советском Виппере, как в справочнике, как в том материале, без которого не может быть преподавания истории. Фактически и сейчас мы документами не пользуемся,

стр. 127

ибо рядовой преподаватель подчас сам не умеет в них разобраться. То же подтверждает и работа заочного комвуза Свердловского университета. Учащийся нуждается в исторической картине. Ему нужно дать учебник и иллюстративный материал; все это будет хорошо только в руках преподавателя. Нам необходим новый учебник, и если может показаться, что, создавая его, мы идем по старому пути, то в наших условиях и старое будет новым.

- в заключительном слове останавливается прежде всего на некоторых недоразумениях, возникших в процессе прений. В своем докладе он исходил из потребностей взрослой аудитории, приводя пример рабочей книги школ Соцвоса только для иллюстрации. Что касается рекомендованных им задач-поручений, то они вовсе не мыслились как задания; последние определяют весь педагогический процесс в целом, между тем как предложенные поручения мыслятся только, как некоторое дополнение к основной работе.

Тов. Мамет возражал против ограничения автора программой. Между тем, это основное условие, и если мы хотим достичь определенного перелома в деле создания учебной литературы, то мы должны поставить себе твердую задачу приспособления учебника к программе. Второе его возражение касается трудности приспособления учебника к определенному возрасту учащегося и к типу школы. Но тип школ определяется программным содержанием, и это возражение не меняет выдвинутого в докладе положения относительно того, что учебник, приспособленный к определенной программе, может обслуживать различные типы школ.

Возражения т. Нечкиной в одной своей части касались вопроса может ли учебник обслужить целиком весь педагогический процесс. Аргументы ее тем более неубедительны, что т. Нечкина совершенно выбрасывает из самостоятельного педагогического процесса такой важный момент, как задание. Другая группа ее возражений касается отсутствия в предлагаемом типе учебника документов, занимающих большое место в нашем преподавании. Но именно в силу значительности этого места дело документации должно быть отделено от составления учебника. Каков должен быть тип подобного сборника - вопрос особый и в докладе не рассматривавшийся.

Что касается якобы произведенной переоценки ценностей, кризиса преподавания и пр., то ничего такого, конечно, нет. Нам пришлось пользоваться недостаточными пособиями, но не нужно из нужды делать добродетель.

Председательствующий т. К р и в ц о в солидаризируется с основными положениями докладчика.

ДОКЛАД т. ГАЛУЗО: "КОЛОНИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ЦАРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА В СРЕДНЕЙ АЗИИ" 1

Т. Васютинский, открывая первое заседание секции истории Востока, предоставляет слово для доклада т. Галузо.

Тов. Г а л у з о. Я должен предварительно заметить, что помимо отмеченных в тезисах трех форм эксплоатации Туркменского края русскими господствующими классами, я буду говорить также о том, как вокруг этой эксплоатации шла борьба между двумя формами русского капитализма - торговым и промышленным капитализмом.

Я не думаю подробно останавливаться на вопросе завоевания средней Азии. Для сегодняшней темы это не играет основной роли. Важно то, что определяющей причиной продвижения русских в Среднюю Азию были интересы торгового капитала, а во-вторых, как верно отметил М. Н. Покровский, то обстоятельство, что Средняя Азия нужна была русским и как удобный


1 Заседание секции истории Востока от 13 марта.

стр. 128

плацдарм в случае войны с Англией. Но в основном это был объект колониальной эксплоатации, интересовавшей не только русского торговца, но и русского промышленника. Первому важен был рынок, второму сырье - хлопок и горные богатства.

Таким образом, если мы ставим вопрос о колониальной политике царского правительства в Средней Азии, то нам нужно выяснить каким образом Туркестан подчинялся России и как он ею эксплоатировался. Вопрос о роли Туркестана, как плацдарма для наступления против Англии, я оставлю в стороне; укажу только, что в отношении русских переселенцев в Средней Азии, я сейчас прихожу к выводу, что если мы можем рассматривать Среднюю Азию, как военный плацдарм, то вопрос о вооружении русских переселенцев играет в этом деле очень существенную роль. Можно считать, что это вооружение было направлено не только против внутреннего восстания, а именно против такого внутреннего восстания, которое может случиться, когда Россия будет вести войну на среднеазиатских окраинах. Характерно, что в 1916 году, когда шло нарастание внутреннего взрыва, переселенцы разоружались, и причину этого можно видеть только в том, что в то время с Англией воевать не собирались.

По вопросу о способах колониальной эксплоатации Туркестана нужно подчеркнуть три основных момента: первый вид эксплоатации это эксплоатация торгово-ростовщическая, второй - через государственный аппарат и третий - эксплоатация земли, изъятие обработанных орошенных земель для русских переселенцев. Вокруг этих трех моментов развертывалась борьба русских господствующих классов.

Когда мы говорим о скупочных и ростовщических операциях русского торгового ростовщического капитала, мы имеем прежде всего в виду скупку хлопка и кредитование хлопкового хозяйства. Конечно, хлопок не единственное сырье, но в кочевые районы торговый капитал проникал слабее.

Промышленная буржуазия была недовольна хозяйничанием торгового капитала в Средней Азии. Поэтому в произведениях либеральных писателей мы находим много данных о безобразиях, творимых торговым капиталом. Но за этими безобразиями крылись реальные противоречия. Деятельность торгового капитала сводилась к скупке сырья и реализации на среднеазиатском рынке русских фабрикатов. Из этого и вытекали разногласия между торговым и промышленным капиталом. Ростовщическая эксплоатация накладывала очень тяжелые путы на развитие декханского хозяйства. В силу этого в нем не могло происходить накопление, и площадь орошаемой земли не увеличивалась. Поэтому, несмотря на быстрый рост хлопководства, возможности его истощались, благодаря использованию ограниченной посевной площади. Стоял вопрос об орошении новых земель. Торговый капитал, стремившийся сохранить свое господство, настаивал на государственном орошении, промышленный предлагал действовать, применяя частный капитал.

Однако, частные проекты орошения не встречали содействия. Латифундий боялись, потому что таким образом промышленники захватили бы в свои руки рынок. Практически и государственное орошение не дало результатов, но тут действовали привходящие обстоятельства.

Борьба шла, собственно, вокруг ростовщических операций, разорявших декханство. Вопрос шел не столько о русском торговом капитале, сколько о туземном. В первую очередь против последнего ополчился русский банковский капитал, взявший курс на организацию дешевого кредита. Рост кредитных операций шел очень быстро, причем банк миновали торговые фирмы, непосредственно подойдя к населению. Тем не менее стоимость кредита оказывалась еще очень высокой, и декханское хозяйство все больше зажималось в тиски ростовщиков, катастрофа наступила уже в военные годы, когда в 1915 - 16 году были введены нормировочные цены. Хлопководство встало

стр. 129

перед дилеммой: либо свержение власти торгового капитала, либо гибель хозяйства. Не правы те, кто полагает, что перед семнадцатым годом в Туркестане не было еще предпосылок для революции; в туркестанском кишлаке противоречия были еще острее чем в России, ибо если русский мужик раскачался только к осени 1917 года, то декханин сделал это за полгода до Февральской революции.

Второй вопрос касается проблемы эксплоатации Туркестана государственным аппаратом. Последний был аппаратом сугубо взяточническим. Взяточничество есть, конечно, род эксплоатации, и таким образом аппарат вступал в противоречие с развитием производительных сил, мешал правильному функционированию хозяйственной жизни. Русская промышленная буржуазия протестовала против злоупотреблений аппарата, но делала это не очень решительно, понимая, что только при помощи государственной власти удается удерживать Туркестан.

Третья проблема касается колонизации. Переселение в Среднюю Азию шло по разным направлениям. С одной стороны таким путем создавалась опора для русского господства, с другой стороны выселение из России диктовалось внутренним хозяйственным положением и, наконец, нужно было снабжать рабочей силой предприятия русского капитала. В течение XIX века переселение преследует преимущественно первую цель, причем в этот период против переселения высказывались главным образом помещики, стремившиеся удержать крестьян на земле. Но уже с конца XIX века установка меняется. В самой России начинается новая полоса переселенческой политики и против переселения выступает уже промышленная буржуазия: дело в том, что русская иммиграция разрушала хлопковое хозяйство Туркестана. На этой почве происходила борьба между правым и левым крылом Государственной думы, закончившаяся победой правых и предоставлением земельных излишков в оседлых районах для переселенцев.

К этому времени приобрел значение вопрос о снабжении рабочей силой промышленных предприятий. В подобном духе высказывался уже Витте в 1901 году, а с 1910 - 11 года, когда выросла проблема орошения, промышленники тоже забеспокоились о подборе рабочей силы. Таким образом, интересы помещиков и промышленников в известном смысле сошлись.

Переселение явилось добавочной тяготой в положении декханства, ибо переселенцы приходили и отнимали землю.

Все эти формы русской эксплоатации в своей совокупности привели к ряду изменении в самом строе туркестанского хозяйства. Прежде всего проникновение русских в Среднюю Азию дало сильнейший толчок разрушению натурального хозяйства. Правда, денежные отношения зародились ранее русского завоевания, но вторжение русского капитала чрезвычайно способствовало их развитию. В хозяйстве хлопкоделов деньги стали играть большую роль, благодаря тому, что весь хлопок сбывался на рынок. Денежные отношения проникли и в скотоводческое хозяйство. Этот процесс, само собой, вызвал дальнейшее хозяйственное расслоение, создав в конечном счете два типа хозяйственных организаций: с одной стороны, тип капиталистический, пользующийся вольнонаемным трудом, и тип полукрепостнический, прибегающий к работе издольщиков, так называемых чайрикеров. Чайрикерство - явление чрезвычайно близкое нашим крепостническим отношениям XVI - XVII века. Конечно, этот производственный тип задерживал развитие народного хозяйства. Причиной чайрикерства был низкий технический уровень декханства, искусственно тормозившийся ростовщической эксплоатацией. Наряду с чайрикерством вырастали и капиталистические отношения, вступавшие в противоречия со всеми указанными видами эксплоатации. Основным вопросом для Средней Азии накануне революции 1917 года и было освобождение растущего капитализма от торговой и аппаратной эксплоатации и

стр. 130

от чайрикерства. Таким образом, в Средней Азии подготовлялась буржуазно-демократическая национально- освободительная революция. По всем выше намеченным трем линиям русской эксплоатации интересы метрополии противоречили народным интересам. Но поскольку агентом русского торгового капитала был туземный торговый капитал, национальная революция против русского владычества не могла в конечном счете не перерасти в борьбу и против туземных эксплоататоров.

* * *

В прениях по докладу т. Галузо выступили тт. Шихов, Зелькина, Шестаков и Меерсон.

Т. Ш и х о в. Докладчик считает, что в Средней Азии превалировали интересы торгового капитала. Это совершенно неверно. Торговый капитал являлся только агентом капитала промышленного. Органический состав капитала в Средней Азии не рос, следовательно соблюдались интересы промышленного капитала. В этом смысле надо толковать и тот факт, что в среднеазиатских владениях допускался туземный торговый капитал, но совершенно отсутствовал промышленный. Многое из того, что докладчик приводил для доказательства своих положений, по существу свидетельствует обратное. Да и самое завоевание Средней Азии происходило в такое время, когда промышленный капитал в России обосновался достаточно твердо.

Тов. З е л ь к и н а. Для настоящей темы важно не столько выяснение того, кто преобладал в Средней Азии, торговый или промышленный капитал, а установление тех переворотов в туркестанском хозяйстве, к которым привела русская колониальная политика. Докладчик считает, что параллельно развивались крепостнические и капиталистические отношения. Это неверно. Здесь мы имеем дело с своеобразным процессом развития капитализма в колониях, не уничтожающим крепостничества. Когда русский капитал вторгся в Среднюю Азию, то первоначально он как будто довольно радикально взялся за феодальные привилегии. Товарность хозяйства росла очень быстро, создавалась обширная сеть ростовщических кредитных отношений, крестьянство все больше попадало под пресс капиталистической эксплоатации, так что к 1917 году в Фергане 51% всех хозяйств обладал только одной десятиной земли.

Но при таком быстром темпе капиталистического развития создавался не капиталистический фермер, а байское полукрепостническое хозяйство, основанное на чайрикерстве. Так капитализм вызвал к жизни те самые феодальные отношения, которые он начал разрушать. Когда т. Галузо ссылается на статистику наемного труда в Туркестане, то он забывает, что в число наемных рабочих попадали и такие, которые нанимались на 2 - 3 дня в момент сбора хлопка к тем же чайрикерам. Преобладающим типом хозяйства было хозяйство основанное не на наемном труде, а на труде издольщиков. Еще в 1925 году при обследовании хозяйств были обнаружены очень крупные поместья, в которых было по 70 - 80 чайрикеров и ни одного плуга. По существу здесь имелись феодальные крепостнические отношения, где наверху в качестве главного эксплоататора стоял торгово- промышленный капитал. Это тоже самое, что отмечал Ленин по отношению к Южной Америке, где капитализм, разрушив рабовладение, воссоздал его в виде института издольщины. Таков вообще характер проникновения капитала в колонии, где феодализм не разрушается, а приспособляется к нуждам капиталистического хозяйства. Среднеазиатский родовой вождь стал и первым капиталистом своего рода, эксплоатируя чайрикера в обоих направлениях. Такой путь объясняется тем, что капитализм не создает в колониях промышленности, а проникает в сельское хозяйство, и армии аграрного перенаселения некуда податься. Разоряющееся крестьянство остается в деревне, являясь прекрасным объектом для крепостнической эксплоатации.

стр. 131

К этому нужно прибавить то обстоятельство, что в Средней Азии настолько быстро рос внутренний рынок, что капитал целиком уходил в торговлю, дававшую колоссальный процент. Это в свою очередь задерживало развитие промышленности и сельскохозяйственной техники.

Основным политическим выводом из подобного экономического положения явилась связь туркестанской национальной буржуазии с одной стороны с феодализмом, с другой - с русским империализмом. Даже спустя восемь лет после революции туркестанская буржуазия не протестовала против феодальных пережитков и отчаянно сопротивлялась земельной реформе. Точно также не шла туркестанская буржуазия против русского империализма, поскольку последний включал ее в качестве одного из звеньев своей эксплоататорской системы.

В остальном же выводы т. Галузо правильны.

Т. Ш е с т а к о в. Прежде всего нужно остановиться на вопросе о промышленном и торговом капитализме. Утверждение докладчика о преобладании торгового капитала совершенно не соответствует тому интересу, который питал русский промышленный капитализм к туркестанскому хлопководству. Но и этого недостаточно, потому что, как мы знаем, торговый капитализм с XX века стал перерождаться в капитализм финансовый. Интересен факт, что незадолго до войны московское общество хлопчато-бумажных фабрикантов пыталось организовать крупную компанию по эксплоатации Туркестана. В этом был заинтересован и банковский капитал, не только русский, но и английский. Можно думать, что последняя стадия проникновения капитализма в Среднюю Азию проходила уже под знаком развернутого империализма, характеризуемого всеми пятью ленинскими признаками.

Тт. Галузо и Зелькиyа правы, когда говорят о докапиталистическом характере декханского хозяйства, но я думаю, что денежные отношения были развиты значительно меньше, чем это кажется докладчику. Система эксплоатации, приводившая к обнищанию населения, не могла способствовать развитию денежных отношений. И вывод т. Галузо об отсталости русского крестьянина, его утверждение, что декханин выступил застрельщиком русской революции, конечно, являются преувеличением. Русская крестьянская революция выросла из уничтожения капитализмом крепостнических отношений, между тем, как события 1916 года в Туркестане явились результатом голодовки, нищеты, военных наборов и т. п. Восстание было подавлено, и к 1917 году мы уже не имеем никаких его следов. Новая форма революционного движения начинается в 1918 году, но тут она уже строится на совершенно иной основе.

Т. М е е р с о н. В характеристике чайрикерства, данной докладчиком, имеется противоречие: говорить о нем как о крепостничестве можно только в том случае, если капиталистическое хозяйство в этот период еще не было развито; докладчик же рисует иную картину. Но в таком случае нельзя сравнивать с XVI-XVII вв. в России.

Что касается империалистического характера колониальной эксплоатации, то здесь важно отметить, что и при проникновении финансового капитала, аппарат власти оставался в руках торгового капитала.

Т. Г а л у з о в заключительном слове указывает, что т. Шестаков исказил его мысль; конечно, туркестанский декханин не положил начала революции 1917 года. Противоречия в русской деревне и в среднеазиатском кишлаке были различные; в докладе подчеркивалась только острота противоречий в Средней Азии.

Вопрос о связи колониальной политики царского правительства с эволюцией русского капитализма вообще, на который указал т. Шестаков, действительно в докладе был мало разработан. Но совершенно неправильно говорить, что в Туркестане проводилась политика промышленного капитала.

стр. 132

Власть в этот момент была все же в руках капитала торгового. Конечно интересы их часто совпадают, но, когда они расходятся, решение обычно оказывается в пользу торгового капитала.

Т. Зелькина, оспаривая положение о параллельном развитии капитализма и крепостничества, упускает из виду ряд обстоятельств. Прежде всего вольнонаемный труд развивался в средних хозяйственных группах, в то время как крепостные отношения растут в крупных хозяйственных группах. Неправильно и ее представление о аграрном перенаселении. Дело не в отсутствии городской промышленности, а в том, что капитализм проник в самое сельское хозяйство. Рабочих рук не хватало и они ценились высоко. Чайрикерство возникало не из аграрного перенаселения, а из задолженности ростовщику - баю и низкой техники.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ОТЧЕТ-О-ДОКЛАДАХ-В-ОБЩЕСТВЕ-ЗА-1-ю-ПОЛОВИНУ-1828-ГОДА

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Vladislav KorolevКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Korolev

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

ОТЧЕТ О ДОКЛАДАХ В ОБЩЕСТВЕ ЗА 1-ю ПОЛОВИНУ 1828 ГОДА // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 15.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ОТЧЕТ-О-ДОКЛАДАХ-В-ОБЩЕСТВЕ-ЗА-1-ю-ПОЛОВИНУ-1828-ГОДА (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Vladislav Korolev
Moscow, Россия
964 просмотров рейтинг
15.08.2015 (3148 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
7 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ОТЧЕТ О ДОКЛАДАХ В ОБЩЕСТВЕ ЗА 1-ю ПОЛОВИНУ 1828 ГОДА
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android