Об Уймонских старообрядцах.

Я потомок старообрядцев. Беспоповцев. Стариковского согласия. Беспоповское служение у моих предков образовалось вынужденно. В середине 17 века в русской православной церкви случился раскол, в котором старообрядцы оказались в меньшинстве. А большинство было за государственной властью и основной церковной иерархией с их мощными механизмами контроля и принуждения. В рядах старообрядцев оказались священники, но не было епископа. Нет епископа – некому возводить священников в сан. Те священники, что были, с течением времени выбыли из рядов старообрядцев естественным путём – ушли в мир иной. Старообрядцы посчитали неприемлемым принимать в свои ряды священников из среды новообрядцев. Так и угасло священничество в их рядах, потому службу стали вести «простецы» - выдвинутые общиной наиболее авторитетные и более грамотные члены общины. При этом, беспоповцы посчитали, что некоторые обряды - таинства не могут совершаться без священников. Например, у старообрядцев-беспоповцев нет причастия. А обряд бракосочетания совершается в упрощённом виде и называется сводом. Кстати, свод у старообрядцев оказался крепче венчания в церкви. Сведённые не могут развестись. Брак прерывается только смертью.  

  Старообрядцев часто называют староверами и при этом не обращают внимание на содержательную часть названия. Мой отец, Зубакин Иван Назарович, в весьма почтенном возрасте и будучи наставником беспоповской общины старообрядцев г. Горно-Алтайска, говорил следующее: вера то у нас одна, только обряды разные.  То есть вера одна: у православных, прихожан Российской православной церкви, и у православных, старообрядцев-беспоповцев. И, соответственно, нет старой и новой веры, нет староверов. Потому я следую наставлению своего отца и обозначаю своих предков старообрядцами.

Старообрядец ли я? Отчасти, да. По тому, что верю в Бога и многое старообрядческое проникло в меня за всё время, когда я был почти в полном окружении старообрядцев и позднее, когда общение с старообрядческой средой было фрагментарным. Были случаи, когда я участвовал в отдельных старообрядческих мероприятиях. Так, когда я жил в Москве, в период с 2002 по 2009 годы, включительно, ко мне обратилась женщина, которая рассказала о планах издания сборника отдельных произведений старообрядчества и о старообрядчестве. Я выделил из своих средств некоторую сумму, что позволило издать в 2005 году книгу-антологию «Разумею пути Твоя». Скромным тиражом в 600 экземпляров, один из которых сейчас находится в моей библиотеке. Позднее, проживая в Калужской области, в 2018 году, денежными взносами содействовал строительству старообрядческого молельного дома в с. Верх-Уймон.

Считать себя старообрядцем в полной мере не могу, так как не соблюдаю обряды, не молюсь как следовало бы, будучи старообрядцем.

Более подробно писать о том, что такое старообрядчество, не буду. О нём сейчас много написано. Всю информацию можно легко найти и прочитать в интернете. Для примера привожу ссылку на такой материал: https://switki.ru/477569a-tserkovnyiy-raskol-data-prichinyi-i-itogi-sobyitiya

Тема сути происхождения старообрядчества весьма широкая и глубокая, и уходит за рамки бытующих объяснений того, что раскол возник только на основе неприятия изменений некоторых обрядов и текстов части богослужебных книг. Как я понимаю, в расколе вылилось издавна накапливающееся недовольство установленными порядками, как в церкви, так и в целом в государстве. Отрыв церкви от массы народа, излишества в убранстве церквей и церковных нарядах, излишняя пышность и формализм церковных служб, злоупотребления церковной и светской власти. Наличие не добросовестных посредников между Богом и человеком. Кстати, элементы, связанные с аскетизмом и страдальческим подвижничеством, возникали с самого начала зарождения христианства. И на Руси ещё до церковного раскола среди православных христиан имели место религиозные течения в этом направлении.  Исследователи религий обоснованно проводят параллель между старообрядчеством и протестантством. Протестанты тоже ушли от излишнего формализма и их общение с Богом стало проще и доступнее.

Известно, что церковный раскол, в результате которого возникло старообрядчество, произошел в 50-х годах 17 века. И с этого времени начались жесточайшие гонения на старообрядцев-раскольников. Их до смерти морили и гноили в темницах (боярыня Морозова и другие), сжигали на кострах (протопоп Аввакум Петров и другие). Для поимки и казни отправляли в отдалённые места вооруженные отряды, а некоторые общины доходили до самосожжения, чтобы не попасть в руки преследователей. Также старообрядцы подвергались убийствам, избиениям и лишениям имущества, исходящим в обыденной жизни от окружающего населения, верного господствующей власти и церкви. И старообрядцы были вынуждены уходить в дальние края, где не было церкви и власти, искать легендарное Беловодье, где по их представлениям процветает материальная и духовная благодать, истинная вера. И, живя своими небольшими общинами в глухих лесах и горах, они вырабатывали для себя свой особый кодекс жизни, касающийся не только отношений с Богом, но и повседневного поведения. Не курить, не употреблять алкоголь, не произносить бранные слова, не лгать, не посягать на жизнь и имущество другого человека, делиться с ближним тем, что имеешь. И ведь у них не было полиции, тюрем, но установленные ими же неписанные законы соблюдались. Духовное управление (и не только духовное) осуществлялась самыми авторитетными среди них наставниками, чаще всего – старцами, людьми преклонного возраста, знающими и понимающими все процедуры богослужения. Какие-либо нарушения и отклонения в общении, в быту, в соблюдении обрядов и богослужебных требований порицались всеми. Наказывались дополнительными земными поклонами, молитвами, а в каких-то серьёзных проступках – отлучением от совместных молений. И такие наказания были весьма действенными и их старались избегать, не допуская нарушений. В общинах старообрядцев формировались каноны воспитания детей, почтительного и бережного отношения к старшим.  И в таких общинах за многие десятилетия формировалось истинное местное самоуправление. Споры разрешались самой общиной на собраниях с участием наставника, который имел отдельные права, основанные на богослужебном кодексе и на своём авторитете. 

Мои предки, первооснователи Уймона (сейчас село Верх-Уймон), о которых я напишу подробнее в другом месте моего Повествования, жили полностью без царской власти и общения с «миром» примерно 50 лет. А позднее, в 1792 году получили некоторые особые права и привилегии с присвоением им статуса инородцев, когда они только формально были в ведении местного зайсана – алтайского князя. А в действительности продолжали жить сами по себе.  И даже с 01.01.1909 года, когда вместо инородческой управы была создана   Уймонская инородческая волость, уймонцы имели внутреннее общественное управление и суд, право освобождения от воинской повинности и другие личные права.    И понятно, что у моих земляков за более чем 170 лет (до 1917 года) выработались особые свойства личного и общинного характера – потребность в свободе, независимости и самоуправлении.

Ещё необходимо отметить то, что уймонские старообрядцы жили оторвано от населённых центров страны, далеко в горах, в суровой сибирской природе. Потому могли надеяться только на самих себя, на поддержку своей общины. Они сами строили свои дома, в основном вручную изготавливали орудия труда, одежду, обувь и предметы обихода. Самостоятельно принимали роды, боролись с болезнями, лечили раны и переломы. Они были крепкими духом, стойкими, смелыми, сильными и выносливыми. По-иному и не могло быть. Иначе бы не выжили.

К этому следует добавить, что основой их устойчивости и сплочённости была вера в бога и те моральные принципы, которые заложены в ней.  

Старообрядческая среда в Уймоне со временем несколько размывалась. Так, в период Столыпинских реформ в село и ближайшие деревни подселились крестьяне прибывшие с европейской части России. В большинстве своем – не старообрядцы. И они были вне старообрядческой общины, мало влияли на жизнь старообрядцев. Но, тем не менее, кое-что изменилось. Конфликты между давно осевшими и зажиточными старожилами и прибывшими бедными новосёлами (не от хорошей жизни переселялись) всё-таки возникали из-за земли, охотничьих угодий и прочего. Срабатывало и чувство зависти к более успешным и благополучным.

И эти некоторые трения сказались на том, что происходило после 1917 года. Из новосёлов было больше тех, кто воодушевлённо встретил новую власть. Старожилы и они же старообрядцы, наоборот, в большинстве своём были на стороне тех, кто выступал против большевиков и вводимых ими порядков. Горный Алтай в те времена был более зажиточным местом Сибири, поэтому советская власть была установлена только в середине 1922 года. А до этого, пять лет с 1917 года Горный Алтай был пульсирующим и горячим очагом сопротивления советской власти. Вначале была колчаковщина, потом региональный «бандитизм». На территории Горного Алтая возникло несколько так называемых «банд», которые с оружием в руках воевали против большевиков. Последней  была «банда» Кайгородова, уничтоженная отрядом ЧОН под командованием Ивана Долгих в ,. В

Но я не намерен здесь подробно излагать историю Горного Алтая тех времён. Я только подчеркну, что Уймонские старообрядцы были в основном в рядах сочувствующих или воевавших на стороне отрядов адмирала Колчака, в «бандах», оказывающих сопротивление новой власти.

А некоторые представители Уймонские новосёлов, наоборот, оказались в так называемых партизанских отрядах, воевавших против Колчака, и затем были костяком местных боевиков, подавлявших восстания крестьян в конце 20-х – начале 30-х годов двадцатого века.  

И в дальнейшем, в конце 20-х и до 1938 года включительно, старообрядцы преследовались советской власти, а среди их преследователей были и так называемые мною новосёлы. Новосёлы же стали основой для Комбедов, лишавших прав зажиточных старожилов Уймона, раскулачивавших их хозяйства и отправлявших их семьи на погибель в Нарым. И в основном они же, как бывшие «партизаны», были призваны в отряды для преследования и уничтожения вновь образовавшихся так называемых «банд», состоявших из старообрядцев Уймона, ушедших в горы от коллективизации. Очень много старообрядцев Уймонской долины было раскулачено и выслано на выживание в труднейшие условия северного Казахстана, и на верную погибель - на север Томской области, в Нарым. Из ссылок вернулись не все. Уймонские старики, взрослые и дети погибали там от голода, холода и болезней. Приведу пример. Мой прадед Атаманов Вахрамей Семёнович, наставник уймонской старообрядческой общины, был раскулачен и выслан в Нарым вместе с двумя снохами и их детьми, своими внуками. Ссыльные перевозились на север на баржах и высаживались на берег, в леса и болота, без строительных инструментов и с тем имуществом, которое можно было унести на себе. Копали землянки, питались тем, что можно было добыть в лесу и в реке. Как мне известно, из уймонских ссыльных было сформировано спецпоселение Восточка, расположенное на реке Гнилушка.  Это место находится недалеко от посёлка Палочка Верхне-Кетского района Томской области.

Немного позднее за ними в ссылку была отправлена ещё и 80-ти летняя Бочкарёва Фетинья Лаврентьевна, мать Атамановой Ксении Фоминичны, снохи Вахромея. Фетинья Лаврентьевна умерла в пути и похоронена на безымянном острове реки, по которой шла баржа с ссыльными крестьянами. Сам Вахромей Семёнович умер в возрасте 62 лет уже на месте ссылки, где им пришлось жить.   Тридцатипятилетняя Атаманова Марьяна Карпеевна, жена Атаманова Прокопия Вахромеевича и мать троих детей, умерла от голода. Там же умерла их старшая 16-ти летняя дочь, Атаманова Ксения Прокопьевна. Оставшихся в живых двоих девочек отправили в детдом. У Атамановой Ксении Фоминичны, жены Атаманова Василия Вахромеевича, умерла полуторогодовалая дочь, Марьяна, которую родные звали Меечкой.  Оставшихся четверых детей Ксения Фоминична спасла тем, что бежала с ссылки к себе на родину. 

Спецпоселение Восточка, где мучались и умирали не только указанные выше Атамановы, но и все высланные из Уймонской долины (или даже со всего Горного Алтая - Ойротской автономной области), было ликвидировано по причине того, что почти все спецпереселенцы вымерли. Это было самое гиблое место. В том числе и по причине того, что высадка бедолаг произошла без полагающегося запаса продуктов. Оставшихся в живых перевели в другое место.

В Приложении №1 к Повествованию - газетная статья «Нарымские пленники», в которой рассказано о том, что происходило с Атамановыми при раскулачивании, в ссылке и после неё. 

Лишали имущества и ссылали так называемых кулаков, а в Верх-Уймоне большинство старообрядческих хозяйств подходило под параметры кулацких. Бедных было мало – из 206 крестьянских хозяйств, имевшихся в селе в 1926 году можно было считать бедными не более десяти, а кулацкими более половины. Не всех раскулачили и сослали, часть загнали принудительно в колхоз, отняв основное богатство – скот.

Кроме ссылок мои земляки прошли через политические репрессии. За период с 1930 по 1941 год было расстреляно 24 жителя села и пик расстрелов приходился на 1937-1938 годы – 19 человек, в том числе 13 человек из них арестовано с 20 по 30 июля 1937 года.  С 1921 по 1949 годы на разные сроки отправлено в лагеря 52 верх-уймонца. Одиннадцать человек, лишенных свободы, арестованы в один день - 11 ноября 1930 года. В 1937 году 10 человек, лишенных свободы, арестовано с 11 по 15 ноября 1937 года. Как будто гребли лопатой. Садили и расстреливали по ложным или ничем не обоснованным обвинениям. Все, указанные мною здесь, в последствии были реабилитированы и данные о них взяты из Книги памяти Республики Алтай. Особо досталось религиозным лидерам старообрядцев – наставникам. Само наставничество было основанием для расстрела, либо посадки.

Из лагерей вернулись не все. Погибли от холода, голода и непосильных работ.

Часть уймонских старообрядцев в конце 20-х, в начале 30-х годов прошлого века бежали в Китай, благо граница с Китаем была рядом. Так, бежал в Китай Атаманов Василий Вахромеевич, спасаясь от верной смерти. Его дети из заграничной семьи жили в Бразилии, США, Швеции, Боливии. И там, за границей, продолжали быть истинными старообрядцами, являясь членами своих зарубежных общин и более ревностно соблюдая старые обряды и традиции. Сохраняя свой язык и своеобразную культуру.

Вместе с Атамановым Василием Вахромеевичем бежал в Китай Бочкарев Зиновей Кузьмич, также спасаясь от смерти и вынужденно оставив свою семью в Верх-Уймоне. Но он вернулся в Уймонскую долину раньше Атаманова Василия Вахромеевича, и, по некоторым сведениям, воссоединился с семьёй. Была ли у него в Китае вторая семья, неизвестно.

В феврале 1930 года пыталась бежать из Уймона в Китай семья Бочкаревых в составе Бочкарева Филиппа Ивановича (1861 г.р.), Бочкаревой Татьяны Харитоновны (1870 г.р.), Бочкарева Порфирия Филипповича (1907 г.р.). С ними была Бочкарева Мария Ивановна (1910 г.р.). Но 18 февраля 1930 года при переходе границы их арестовал Зайсанский пограничный отряд (Казахстан) и они были в июне 1931 года приговорены к ссылке, к исправительным трудовым работам. Порфирий Филиппович, отбыв в ИТЛ два года, всё-таки сбежал в Китай. Примерно в 2016 году, когда мы жили в деревне Елькино Калужской области, по пути из Красноярского края к нам заезжала Бочкарева Фрося из Канады – внучка Порфирия Филипповича. Она рассказала, что её дед после отбывания наказания уговаривал отца и мать повторно бежать в Китай. Они не согласились, и он один ушел в Китай. И повторил судьбу русских мигрантов тех лет. Из Китая после 1945 года пришлось эмигрировать в одну из стран Латинской Америки, а затем переехать в Канаду. В Канаде он умер в весьма преклонном возрасте после укусов пчёл.

И это относится не только к зарубежным Атамановым, Бочкаревым, но и к множеству других старообрядцев, бежавших в те времена и по тем же причинам не только с Алтая, но и из Тувы, Забайкалья и Дальнего Востока. И попавшим позднее, из Китая, в Бразилию, Боливию, Аргентину, Австралию, США и Канаду. Их было много.

И так, ряды старообрядцев были прорежены репрессиями и войной. Старообрядцы, как и все соотечественники, призывались на войну и защищали Родину.   Кроме высылок, расстрелов и посадок старообрядцы подвергались другим формам насилия и негативного воздействия. Всё советское время проводилась агрессивная антирелигиозная пропаганда. В школах издевались над детьми старообрядцев, носивших крестики, или проявлявшими другие формы принадлежности к религии. К сведению, старообрядцы были против того, чтобы их дети вступали в пионеры, в комсомол. И дети в основном слушались родителей, что становилось дополнительной причиной для моральных издевательств над ними.

Только с середины 50-х годов прошлого века старообрядцы могли проводить открыто обряд похорон. Тоже касается и религиозных праздников. Когда стало посвободнее, старообрядцы собирались на кладбище (могилках) «петь Пасху». Других мест совершения этого обряда (помещений, молельных домов) не было. Пение Пасхи, проводившееся на могилках, в конце 50-х - начале 60-х годов, произвело на меня большое впечатление. Как общим приподнятым, праздничным настроем, так и очень красивым, мелодичным пением, которое отличается от подобного же церковного пения. А также воодушевлёнными, просветлёнными лицами поющих и всех других присутствующих.

Для уймонских старообрядцев важным является милостыня – подаяние деньгами, продуктами, вещами. Чаще всего - это поминальные подаяния в какую-либо годовщину смерти дорогого для старообрядца человека. Подают членам своей общины или тем, кто знал покойного. С пожеланием помянуть усопшего.  В советские времена члены общины по разным причинам имели разный уровень материального обеспечения. Были одинокие старушки с небольшой пенсией или даже в редких случаях не получавшие пенсию в силу своих религиозных взглядов. Да, некоторые старообрядцы отказывались от пенсии, считая греховным получение денег от государства.  Хотя, учителя, врачи, уборщицы в школе и т.д. могли получать зарплату, выплачиваемую государством. Заработанную. А пенсия не считалась заработанной. Другие члены общины, зная о стеснённом материальном положении своего единоверца, старались поддержать его через милостыньку – продуктами, деньгами, одеждой, обувью и другими предметами быта.  И от милостыни не принято было отказываться.

И я застал ещё одно явление, свойственное уймонским старообрядцам. Под названием «помощь» или «помочь». Родителям молодожёнов и самим молодожёнам было трудно построить дом для новой семьи, потому и объявляли помощь.  Заранее готовили угощение для участников помощи: многолитровые лагуны с пивом-травинушкой, а для закуски – супы, борщи, горы и горки варёного и жареного мяса, рыбы, солений, варенья, своего хлеба и т.д. И не только старообрядцы, но и другие жители села приходили на такую помощь. Все работали приподнято, с песнями, шутками и прибаутками. А по завершении рабочего дня хозяева приглашали уставших помочан за стол.  И начинался своеобразный праздник с общением между собой, песнями, плясками и смехом. И ради такого общения односельчане и шли на помощь. В более давние времена, когда не было колхозов, крестьяне-старообрядцы собирали помощи для того, чтобы убрать урожай. Помощь – это не только форма взаимовыручки, но и форма общинного труда.

И вот, я, в своём детстве до 12 лет, успел захватить часть древнего старообрядчества. Только часть, так как к середине 50-х годов прошлого века многое при советской власти ушло, потерялось, вытряслось в жуткие годы. Погибли или ушли в мир иной по другим причинам, истинные представители, хранители особых знаний и умений. Конечно же, свет старообрядчества не погас, но он был уже не такой мощный и яркий, как до периода советской власти. Вместо выбывших выбирались новые наставники, худо-бедно совершались положенные старые обряды празднования, крещения, бракосочетания (свод), похорон. Однако, многие потомки старообрядцев в разной степени, но отошли от традиций и обычаев своих предков. Перестали молиться, соблюдать отличие «мирского» и «доброго». Начали пить крепкие спиртные напитки, сквернословить и так далее. Ну, а то, что начали брить бороды – об этом и не стоит упоминать, мелочь. Суть не в бороде или в длинной рубахе с опояской.

И я, хотя не сквернословлю, умеренно употребляю алкоголь и имею небольшую бородку, однако не могу отнести себя к настоящему потомственному старообрядчеству. Но, надеюсь, что в моём характере, в моей глубинной душевной сущности всё-таки кое-что закрепилось и осталось от старообрядческого духа, выраженного в  общинности, сплочённости, выносливости, твёрдом следовании своим принципам, в стремлении к справедливости, к свободе, независимости, самоуправлению, а также в терпении и милосердии.  Хотя бы чуть-чуть, пору ковшиков, зачерпнутых из старообрядческого океана.

.

Постоянный адрес данной публикации: