Libmonster ID: RU-16547
Автор(ы) публикации: Е. А. ДЕГАЛЬЦЕВА

Города являлись образующим фактором изменения образа жизни в Сибири, мощными катализаторами социокультурных перемен, оживления общественной жизни. Динамика численности городского населения показывает его постоянное (по некоторым городам, таким как Томск, Омск, Курган, Кузнецк, Колывань почти десятикратное) увеличение за период с 1861 по 1914 годы. Поэтому ниже речь пойдет преимущественно о горожанах, хотя доля сельского населения в Сибири значительно преобладала. Так, в Тобольской губернии в 1891 г. городских жителей было в 13 раз меньше, чем сельских1 .

В процессе социализации личности в Сибири важную роль играла религия. Моральные принципы старообрядчества стали основой мировоззрения многих будущих предпринимателей. В Сибири это - тобольские купцы Володимеровы, тюменские Барашковы, Колмогоровы, Н. М. Чукмалдин, томские Губинские, Степновы, барнаульские Харловы. Жесткий аскетизм в обыденной жизни, взаимопомощь, трудолюбие способствовали формированию новой предпринимательской этики.

Не все купцы, разумеется, придерживались подобных взглядов. Многие открыто признавали, что нравственность купечества в основном покоится "на рубле". Так, бийский купец А. Д. Васенев, занимавшийся русско-монгольской торговлей во второй половине XIX - начале XX в., считал, что нормы христианской морали мало пригодны в качестве руководства "по водворению в Монголии цивилизованных форм торговли"2 . Васенев в своих дневниках описывает тяжелые условия торговли и жизни русских предпринимателей в Монголии. Морозы там достигали 30 градусов и ниже, вода в небольших избушках, где проживали купцы, замерзала. Мелким торговцам и разъездным приказчикам приходилось с семьями жить в палатках и юртах, медицинскую помощь они, в случае необходимости, получали только от монгольских лам. Добираться в этот отдаленный край приходилось через горные труднопроходимые местности верхом на лошадях и верблюдах. Попадались и такие участки, где роль тракта играла узкая горная тропа. Ранней весной и поздней осенью тропа покрывалась льдом. "Даже самый искусный ездок рискует на каждом шагу упасть с лошади и убиться до смерти"3 . Приезжавшим купцам приходилось преодолевать и противодействие китайских


Дегальцева Екатерина Александровна - кандидат исторических наук, доцент Бийского технологического института.

стр. 75


властей, не заинтересованных в русской торговле в Монголии. Все это требовало от предпринимателей знания языка, нравов и обычаев, умения наладить контакты с местной администрацией, крепкого физического здоровья. Многие купцы не выдерживали: съездив в Монголию по два-три раза, потеряв здоровье, отказывались от столь выгодной торговли. Только упорство и трудолюбие способствовали формированию особой группы предпринимателей, которых в Сибири называли "чуйцами"4 .

Одной из особенностей региона являлся более низкий уровень грамотности, чем в целом по России. Грамотность среди женщин в России на протяжении всего XIX в. была в 2 - 3 раза ниже, чем у мужчин, в Сибири же - в 4 - 5 раз. Еще в начале XX в. в Сибири неграмотных сельских женщин насчитывалось до 97%. Число местных детей, не охваченных обучением, по официальным данным, в начале XX в. определялось в 391 861 человек, для них требовалось открыть 7836 школ5 . В 1860 - 1870-е годы в крае существовало две мужских гимназии (в Тобольске и Томске), военная гимназия (в Омске) и две женских гимназии (в Томске и Омске)6 . В середине XIX в. один грамотный в Сибири приходился на 664 человека, тогда как в земских губерниях - на 168 человек7 .

Еще в середине XIX в. карандаш и бумага здесь были роскошью. В купеческой Тюмени, например, в 1850 - 1860-е годы молодые люди, окончившие местные уездные училища, казались верхом образованности. На примере трех поколений сибирских купцов можно проследить, как шла стремительная эволюция образа жизни. Многие будущие купцы ("второе поколение"), родившиеся в 1830 - 1840-е годы почувствовали тогда потребность в знаниях, "манию учиться", одни шли в училища и гимназии, другие занимались самообразованием. Их отцы ("первое поколение") неодобрительно смотрели на эти занятия, большинство из них были совершенно неграмотными и с трудом могли поставить свою подпись. Даже городские головы, которые избирались из самых богатых купцов, не являлись исключением. Однако уже дети ("третье поколение"), активная деятельность которых пришлась на рубеж XIX-XX вв., почти все имели хорошее образование. В начале 1880-х годов директор Тобольских училищ, суммируя итоги по отчетам о школьных ревизиях, с удивлением констатировал, что крестьяне почти повсеместно чувствуют потребность и желание обучать своих детей не только мужского, но и женского пола8 .

Будущий тюменский предприниматель-миллионер Н. М. Чукмалдин, принадлежавший ко "второму поколению", являлся "самоучкой". Приехав из деревни и поступив приказчиком к дальним родственникам, он выписывал из Москвы учебники и по ночам занимался грамматикой, историей, физикой, алгеброй, изучал французский и греческий языки, учился игре на гитаре, много читал, писал стихи, подражая знаменитым в те годы балладам В. А. Жуковского 9 . Строгий старообрядческий режим и порядок в родительском доме приучили его к самодисциплине и ответственности. Когда написанная им статья о ярмарке была напечатана в "Казанском экономическом журнале", его вес в торговом мире Тюмени значительно вырос.

Безграмотность порождала большое уважение к учителям среди местного населения. Это относится и к профессорско-преподавательскому составу университетского Томска, и к педагогам начальных школ провинциальных городов и сел. Однако последние, будучи совершенно бесправными, со стороны властей подвергались бдительному надзору. В небольших сибирских городах учителям запрещалось принимать участие в любительских спектаклях и концертах, посещать общественные собрания. Учительницам, например в г. Павлодаре Семипалатинской области не разрешалось снимать квартиру ближе двух кварталов от квартир учителей, делать платья и прически по своему вкусу, носить туфли на высоких каблуках. Инспектор читал все их письма, получаемые от родных10 . Многие факты говорят и о тяжелом материальном положении учителей.

Постепенно горожане (купцы, чиновники, интеллигенция) приобщались и к общественной жизни, принимая участие в думских заседаниях сна-

стр. 76


чала в качестве слушателей, а затем и выборных гласных. Из таких активистов в городах складывались кружки, где обсуждались наболевшие вопросы, по вечерам на квартирах участников читались книги. В 1860-е годы такой кружок существовал и в Тюмени, пока полиция не пригрозила его членам ответственностью. В нем обсуждались, вызывая многочисленные диспуты, романы Л. Н. Толстого; праздником было появление нового выпуска "Современника", который передавался из рук в руки. Вскоре подобные собрания стали оформляться в организации.

Образованность постепенно стала вызывать уважение в сибирском обществе. Однако библиотек в середине XIX в. (а в малых городах и до начала XX в.) в сибирских городах не было, лишь у немногих богатых людей имелись небольшие собрания книг, которые те хранили в закрытых на замки шкафах. Среди владельцев таких библиотек - Е. А. Котовщиков и В. П. Шмурыгин в Тюмени, подполковник Сапожников в Омске, А. С. Суханов в Тобольске, В. К. Штильке в Барнауле, И. Ребров в Бийске. Многие позднее сделали их общедоступными.

Прессы в то время для жителей небольших сибирских городов как бы не существовало. Как вспоминал Чукмалдин, "раз в неделю хозяин получал "Московские ведомости", но давать читать их приказчикам было бы сочтено за баловство и непроизводительную трату времени"11 . Местные "Губернские ведомости" начали издаваться в 1857 г. в Томске и Тобольске, а с 1871 г. - в Омске. В городских магистратах уже с конца XVIII в. была организована подписка на столичную прессу, но она была доступна лишь нескольким чиновникам. Так, Тюменский городской магистрат уже с 1794 г. получал "Труды Вольного Экономического общества"12 .

Пореформенные изменения дошли и до Сибири: с начала 1870-х годов здесь появляются первые библиотеки, книжные магазины, типографии, фотомастерские, ателье, медные, столярные, шляпные, сапожные и часовые мастерские, кондитерские13 . В начале XX в. богатые купцы обзаводятся первыми автомобилями. В небольших сибирских городах, где на немощеных улицах еще "шляется бродячий скот", как писал в рапорте бийский исправник 14 , а из домов выливались отходы, это вызывало немалое удивление.

Городские газеты появились в Сибири в 1880-х годах, а массовое распространение они стали получать лишь с начала XX века. Поэтому до конца XIX в. в деревенской глуши и малых провинциальных городах никто не знал, что делается не только в столицах, но даже в ближайших губернских центрах. Все новости обыватели узнавали в местном кабаке. Туда приходили обменяться информацией, пообщаться, там складывались своеобразные общности. Несмотря на профиль общедоступного заведения, треть собравшихся были "совершенно непьющими"15 . Возможно, это и давало повод для беспокойства обер-прокурору К. П. Победоносцеву, который считал, что кабаки служили главным проводником революционных теорий в народ.

Из-за отдаленности и недостатка информации в Сибири реакция на общероссийские события была чрезвычайно слабой. Так, Крымская война отражалась здесь только увеличением рекрутского набора и денежных сборов. В целом о войне ходили самые разные толки преимущественно о том, что "европейские державы из зависти напали на русского царя, но где-то там, на самом "краешке" нашего государства". Народ верил, что французы не посмеют одолеть Россию после 1812 г. и вздыхал: "Сколько православных погибнет в этой войне - страсть!"16 В политическом обзоре Мариинского и Томского округов за 1891 г. ротмистр Марков сообщает, что в Сибири встречаются местности, где крестьяне "имеют самое смутное понятие о Боге и верховной власти"17 .

Однако уже в начале XX в. во время первой русской революции и первой мировой войны информированность и, соответственно, реакция на происходившие события возросли. В 1905 г. резко увеличилось в крае количество дел по ст. 252 Уложения о наказаниях (высказывания против государственного строя) и ст. 246 (произнесение бранных слов против императора). Местные

стр. 77


жители привлекались за оскорбление бога, царя, царицы Марии Федоровны и царской семьи, непочитание царской фамилии, распространение прокламаций противоправного содержания. В сентябре 1905 г. крестьяне Бийского уезда обвинялись по факту выстрелов в портрет царя. Только осенью 1905 г. Омским окружным судом было рассмотрено более сотни подобных дел. Негативную оценку несли в себе и высказывания о русско-японской войне. Первая мировая война также не имела большой популярности среди местного населения. Если в самом начале она еще вызвала волну патриотизма, то на следующих ее этапах к негативным оценкам ведения военной кампании присоединилась критика действий императора и в целом государственного строя.

В январе 1915 г. крестьяне Петропавловского уезда, беседуя о войне, резко разошлись в своих взглядах. Один из них, Ф. Мурлыкин, заявлял, что "наш батюшка царь день и ночь старается и не имеет покой из-за этой проклятой войны", другой, Я. Будник, возражал: "старается он, собака, сукин сын, сидя в зале, пивши рому". Война обострила уже распространившиеся ранее антимонархические настроения. В Барнаульской аптеке осенью 1914 г. произошел типичный для того времени инцидент. Молодой человек на просьбу аптекаря снять фуражку перед "святыми иконами и портретом государя императора", возразил, что "для такого мерзавца, негодяя, не желает снимать фуражку", а, уходя, выругался. Парень оказался барнаульским мещанином Г. А. Голубевым и был приговорен за свой дерзкий поступок к неделе ареста. Омская судебная палата, занимавшаяся судопроизводством по Западной Сибири, была переполнена подобными делами, многие из которых вскоре прекращались "за недостатком собранных против них улик". Всего же в 1915 г. по Западной Сибири было рассмотрено 82 политических дела18 .

Горожане, входившие в ранее "безобидные" организации (сельскохозяйственные, художественные, спортивные) накануне революции стали поднимать на своих собраниях откровенно политические вопросы: о введении земства в крае, восстановлении права представительства края в Государственной думе, характере государственной власти. Так постепенно разрушался сакральный образ власти в традиционной культуре провинции.

Не будучи специфической особенностью, но приобретшее в Сибири особый размах, взяточничество было обычным делом. Тюменский городничий мог закрыть глаза на многие обстоятельства за 30 - 80 рублей. Неграмотные крестьяне, по замечанию Чукмалдина, не могли даже представить себе, чтобы чиновник или судья не брали взяток и "не могли сделать правым неправого и обратно"19 . Если случалось, что кто-нибудь не принимал подарка, то объясняли такой казус исключительно тем, что "видно, мало".

Как писали ежегодно в своих секретных политических отчетах для МВД жандармские начальники, взяточничество составляло характерную черту сибирского чиновничества, "подорвало его авторитет и приучило народ к мысли, что за деньги все можно сделать". Оказавшиеся в сибирской неволе ссыльные-каторжники могли за "вознаграждение" получить подложные загранпаспорта. Высокое начальство догадывалось, но долго не могло уличить в подобных махинациях хитрого и ловкого чиновника Бийского окружного полицейского управления. В Барнауле позорную славу имел чиновник по крестьянским делам В. Покровский. Он брал взятки за выдачу разных документов политическим ссыльным. В 1889 г. во время маскарада в Барнаульском общественном собрании к нему подошел человек в маске и стал громко говорить где, когда и сколько он взял за свои "услуги". Этот случай вызвал большой резонанс в городе, а Покровский в дальнейшем навсегда отказался от посещения подобных публичных мероприятий20 .

Другие же нечистые на руку чиновники не испытывали при этом никакого стеснения. Этому способствовала общая нравственная атмосфера: в Сибири взяточничество, как явление, не осуждалось в обществе, а нередко и вызывало уважение. Так, в 1880-е годы томский горный исправник, будучи

стр. 78


вызван губернатором, явился к нему навеселе. На вопрос, сколько он получает жалованья, ответил, что 500 руб. в год, а на вопрос, сколько проживает, смело выпалил, что более 6 тыс. рублей. Губернатор, который был старым, безвольным человеком, в растерянности отпустил нахала. Оправдываясь, он заявил, что здесь так мало людей и исправника совсем некем заменить. В тот же день весь губернский "ареопаг" праздновал в томском клубе находчивость своего фаворита и поздравлял его как победителя21 . Повсеместно в Сибири наделялись чертами героя и картежные игроки крупных ставок. Весь город знал тех, кто карточной игрой наживал целое состояние или проигрывал до 20 тыс. руб. за вечер.

Злоупотребляли своим служебным положением не только простые смертные, но и духовенство. Оно, по воспоминаниям современников, все больше стремилось к наживе. Особенно заметно это было среди сельских священников. Сумма, которую они брали за исполнение некоторых обрядов (свадьба, например, обходилась от 80 до 200 руб.) была слишком тяжела для крестьянина. Этим и объяснялся большой процент незаконного сожительства в деревнях и уклонение некоторых крестьян в раскол.

Взяточничество и многочисленные пьяные скандалы, устраиваемые чиновниками всех уровней, с одной стороны, давали порочный пример землякам, а с другой, подрывали авторитет местной власти и приводили к недовольству и апатии в общественной жизни.

Местная заработная плата почти не отличалась от среднероссийских показателей при более низких ценах в Сибири. В конце XIX - начале XX в., например, высшие чиновники Главного управления Алтайского округа получали в год в среднем от 800 до 1500 руб., среднего звена - около 500, приказчики - 250 - 300, продавцы в лавках от 100 до 130, артельщики - 250, рабочие разной квалификации от 100 до 250, учителя сельско-волостных школ - 200 - 220 рублей22 . Частный пристав получал в среднем 200 руб. в год, квартальный надзиратель - 120 рублей. 120 руб. получал в год протоиерей, который вел в Бийском Николаевском училище Закон божий, столько же и библиотекари, примерно в 2 раза больше получали учителя начальных училищ. Установленные минимальные тарифные ставки жалованья официанта колебались от 75 до 115 руб. в год, повара - от 65 до 150, рабочих печатного дела - от 35 до 120 рублей.

Цены накануне первой мировой войны, например на Алтае, были следующими: фунт мяса стоил 10 коп., а пуд - около 3 руб., пуд сливочного топленого масла - 12 руб. 40 коп., сотня яиц - 1 руб. 20 коп., ведро творога стоило 20 - 40 коп., пуд муки - 1 руб. 30 копеек. На самую необходимую одежду, обувь, белье в год нужно было около 80 рублей. Средняя цена книги колебалась от 1 до 2 рублей. Лошадь стоила около сотни, экипаж 150 руб., деревянный добротный дом в два этажа - 5 тыс. рублей. Средняя плата за квартиру была от 4 до 20 руб. в месяц. Многие служащие накануне революции делали взносы в пенсионную кассу.

Положение женщины в Сибири несколько отличалось от общероссийского. Здесь она не находилась в рабской зависимости от мужа, а была ему товарищем и помощником в делах. Если муж умирал, вдова держала в своих руках дом и вела начатое им дело. По воспоминаниям Чукмалдина в Тюмени в середине XIX в. было более 20 лавок с мануфактурным товаром и половина из них управлялась женщинами, не менее удачно, чем остальные. Это касалось не только торгового, но и ремесленного дела. Большое уважение в Тюмени приобрела вдова Т. А. Пеньевская, торговавшая кожевенным товаром. В Бийске прославилась Е. Г. Морозова, известная купчиха и меценат. В Томске успевали вести свое дело и активно участвовать во многих благотворительных организациях А. А. Кухтерина и Е. А. Шафрова. Изменение традиционной модели женского поведения, приобщение к общественной и культурной деятельности у этих и многих других женщин шло через реализацию активной жизненной позиции, ранее уже проявившейся в сфере бизнеса или профессиональной деятельности. Как говорила Е. С. Казнакова, жена одного из

стр. 79


генерал-губернаторов края, общественная работа являлась для нее "источником неподдельного утешения"23 . Она возглавляла в 1870-е годы Омское благотворительное общество и своим личным примером и энтузиазмом повлияла на местных жителей, включившихся в работу организации. Врачи, к которым она обращалась по поводу безвозмездной медицинской помощи беднякам, не могли ей отказать.

Поголовная неграмотность, особенно в сельской местности, порождала массу суеверий. Крестьяне в Тюменском уезде считали, что, если "увидев покойника, бежать назад, то он вскочит, нагонит и загрызет до смерти, а если идти прямо на него, тогда нечистый дух исчезнет"24 . Многие верили, что, отправившись ночью без огня в баню, можно увидеть черта. Для этого там нужно раздеться и позвать его три раза. Только самые смелые отваживались на такие развлечения. Сибиряки верили в леших и прочих лесных духов, которые могут кружить человека в лесу на одном месте целый день, не давая выйти. В инородческих районах Сибири счастье и несчастье человека всецело находилось в руках духов. Они были повсюду: и в лесу, и в доме, и в реке, и в воздухе. Шаманы сопровождали праздники, похороны, даже повседневные события. Суеверия порождались невежеством и безграмотностью. По воспоминаниям томского купца и мецената П. И. Макушина, который заведовал в Горном Алтае миссионерским училищем, в 1860-е годы учеников набирали за плату. Миссия выделила по несколько пудов ячменя родителям - отдать даром своих детей в учение они не соглашались25 .

За неимением медицинской помощи местные жители сами "заговаривали" болезни, особенно было распространено лечение народными средствами сибирской язвы. Сибиряки верили, что существует порча, "дурной глаз", что можно заслонить месяц, напустить болезнь и многое другое. Чукмалдин описывает страшный случай самосуда и расправы над портным-поселенцем во время эпидемии холеры летом 1848 г., произошедший в деревне Кулаковой Тюменского уезда Тобольской губернии. Вину за смертельные исходы болезни, а также небывало красный цвет воды в р. Туре свалили на местного портного, у которого обнаружили "шарики красного цвета". Обвиненный в колдовстве, он был растерзан толпой.

Частые эпидемии, уносившие жизни многих сотен людей, заставляли власти улучшать систему медицинского обеспечения. Местная интеллигенция видела причину массовых эпидемий именно в отсутствии медицинского обслуживания. В начале 1870-х годов по всей Сибири насчитывалось всего 52 врача26 . Но и спустя почти 30 лет, в 1898 г., одна больница здесь приходилась на 28 тыс. жителей, один врач - на 22 тыс. человек, а одна акушерка - на 54 тыс. женщин 27 .

Одной из форм досуга являлись ярмарки. Они носили сезонный характер. В январе обычно открывалась знаменитая Васильевская ярмарка в Тюмени. В холодном большом балагане ставились временные торговые лавки. Летние ярмарки сопровождались гуляньями, борьбой "под пояски", пением, в городах открывались новые трактиры и харчевни, приезжали на гастроли фокусники, музыканты и кукольники-комедианты28 . Бесцветная провинциальная жизнь на время оживала.

В праздничные дни, а иногда по вечерам горожане играли в мяч, лапту и бабки. В летнее время устраивали прогулки по реке на лодках. На базарах различные общества трезвости открывали чайные, устраивали народные гулянья. Купцы - члены этих обществ - предоставляли необходимые материалы, чай, посуду, мебель, самовары. Народные гулянья привлекали большое количество местных жителей разных сословий. Они превращались в настоящий праздник. Так, каждое лето (обычно в начале июля) Тобольское общество трезвости организовывало гулянья в живописном месте на берегу Иртыша на Сузгунском мысу. Там собирались жители Тобольска и окрестных деревень, водили хороводы, звучала музыка и хоровое пение29 .

Большой популярностью пользовались в крае люди, умевшие играть на каких-либо музыкальных инструментах - гитаре, фортепиано, баяне.

стр. 80


С конца XIX в. постоянно критиковались в местной прессе устраиваемые в сибирских городах "евреями, мещанами и чиновниками" лотереи. "Винтик, закусочка и приятное "общественное" развлечение собирают толпу свободного люда на всю ночь"30 . Небольшая установленная плата (обычно в 10 коп.) привлекала к участию в них самые широкие слои населения. На подобные мероприятия собирались со всего города мелкие ремесленники, приказчики, рабочие, прислуга и многие другие. Объявления о лотереях живописали теми выигрышами, которые могут достаться счастливцу. Здесь фигурировали и лошади с упряжью и экипажами, и золотые часы с цепочкой стоимостью 150 руб., и серебряные сервизы, и многое другое. На самом деле лотереи устраивались различными лицами или общественными организациями, исключительно с целью получения доходов, которые нередко шли на благотворительность. Журналисты справедливо считали, что собранные средства "стекались не из карманов состоятельных классов, а от лиц, живущих тяжелым трудом"31 .

В начале XX в. многие добровольные общества, существовавшие в городах, устраивали так называемые кружечные сборы. В апреле-мае ежегодно с целью сбора средств на борьбу с чахоткой проходили "Дни белого цветка". Молодые девушки с большими корзинами искусственных ромашек собирали пожертвования в прикрепленные на грудь кружки. Взамен прохожие получали цветы, и все прибавлявшееся количество людей с белым цветком на груди создавало картину праздника. В Барнауле, например, 20 мая 1911 г. было собрано таким образом 2 тыс. рублей32 .

Представители местной интеллигенции собирались друг у друга на квартирах. Эти встречи проходили обычно поздно вечером к большому недовольству местной полиции, которая вела за такими собраниями и их участниками бдительный надзор. Там обсуждались литературные новинки, местные новости, а иногда и серьезные политические проблемы. Большинство инициаторов таких вечеринок составляли жившие в этих местах на поселении политические ссыльные.

Развлечения некоторых сибирских купцов были далеко не безобидны. По наблюдениям большинства исследователей значительная часть местных крупных капиталистов в конце XIX в. не унаследовала капитал, а сколотила его грабительскими методами на протяжении жизни одного поколения. Иногда в ход шли и насильственные методы - обман, грабежи, убийства, подлоги. Поэтому первое поколение сибирской буржуазии нередко вело разгульную жизнь. Воспоминания современников оставили описания самых безобразных деяний, когда седые старики вели "жизнь самых разнузданных развратников", купцы забавлялись "откусыванием носов за плату у своих приказчиков" или заставляли человека ползти за милостыней на четвереньках, везти себя на санях33 .

В Тюмени и других провинциальных городах было распространено такое развлечение, как кулачные бои. На городских улицах собирались бойцы и зрители с двух разных частей города. Толпа бойцов шла друг на друга с поднятыми кулаками. Устраивались кулачные бои и в клубе приказчиков. Современники говорят об их жестокости: драки шли без всяких правил, случалось, что били и лежачего34 .

Особый интерес представляют народные обряды. Одним из самых любимых являлась свадьба. Ее проведение в Сибири имело местные особенности. В середине XIX в. обычно устраивались парадные свадьбы. В Енисейске, например, мать невесты просила знатных гостей выглядеть при этом побогаче, одеть все имеющиеся украшения. По местному обычаю, когда девушку объявляли невестой, родственники и знакомые делали ей очень дорогие подарки, собирая тем самым целое приданое. Материальное положение невесты при этом не играло никакой роли. Распорядителем на свадьбу всегда приглашали самого почетного члена местного общества, называя его тысяцким. За его счет "освещалась" церковь, он платил за венчание и певчим.

В начале XX в. в каждом провинциальном городке заработало по несколько кинематографов, ставились любительские спектакли и гастролиро-

стр. 81


вали профессионалы, существовали цирки и оркестры. Общественные организации по интересам (культурно-просветительные, краеведческие, художественные, спортивные), массовое появление которых в Сибири пришлось на начало XX в., пытались разнообразить свободное время своих членов. Широкое распространение получила подписка на различные газеты и журналы. Всего же в 1900 - 1916 гг. в городах Западной Сибири в разное время издавалось 475 газет и журналов, большинство из которых имели общественно-политическую направленность35 .

На город и людей, переезжавших в него из сельской местности, смотрели с огромной завистью и уважением. Это казалось скачком в другой мир. Отец Чукмалдина, чтобы перевести Николая в мещане и избавить, таким образом, от солдатской службы, предлагал деревне за этот увольнительный приговор все свои угодья (пашни, покосы и леса) и 100 рублей. Однако сельское общество долгое время категорически отказывалось, а согласилось лишь после предложенных подарков, 5 ведер водки и нескольких пудов орехов36 .

Вопреки устоявшимся стереотипам, такое явление, как пьянство было более распространено в городах, чем в сельской местности. В 1883 г. К. П. Победоносцев в своих письмах к Александру III указывал на "всенародный зов к правительству об исцелении этой ужасной язвы". Вместе с тем он отмечал и бессилие всех попыток освободиться из-под власти кабака. Власти понимали, как пагубно действует пьянство на "темную крестьянскую и рабочую среду", что ничего не противостоит его влиянию там, где "жизнь пуста и господствуют одни материальные интересы насущного хлеба". "Необъятная Россия состоит из пустынь, - писал обер-прокурор царю, - но нет такой пустыни, нет глухого уголка, где бы не завелись во множестве кабаки и не играли бы главенствующей роли в народной жизни"37 .

Пагубный порок не знал социальных различий. В Сибири у людей, находящихся на самых разных ступенях социальной лестницы (а нередко и у главных представителей власти на местах), запои продолжались по несколько дней. В малых городах основным развлечением в XIX в. была карточная игра, перемежавшаяся с обильными возлияниями. Например, в небольшом уездном Бийске в 1868 г. насчитывалось 68 кабаков, а в 1883 г. в городе было 60 питейных заведений, где спиртным торговали "распивочно и на вынос". Один кабак приходился на 116 человек, включая в это число женщин, стариков и малолетних. Пьянство, азартные игры и сплетни являлись основными занятиями городских обывателей.

Известный общественный деятель и меценат тюменский купец-самоучка Чукмалдин платил крестьянам родной деревни Кулаковой Тюменского округа по 100, а затем по 300 руб. в год, чтобы те не открывали у себя кабак. Крестьяне все же его открыли, взяв с владельца за открытие ту же сумму, что брали и с купца за его неимение, получив "в придачу несколько ведер водки"38 . Чукмалдин впоследствии признался, что кабак его "победил", а 25-летняя борьба с пьянством проиграна.

Даже среди священнослужителей, многие из которых по долгу службы в Сибири вели активную борьбу с распространенным недугом, встречались пьяницы. В делах Тобольского попечительства о народной трезвости встречаются сведения о расстриженных за "непомерное пьянство" священниках, "самых усердных потребителях хмельной браги", их грубости и строптивости в отношении епископа39 .

После введения государственной винной монополии в 1894 г. пьянство, вопреки всем прогнозам, усилилось. Как сетовали современники, "раньше в селе был один купеческий кабак, а теперь с появлением винной лавки столько расплодилось, что и сосчитать трудно..."40 Водку можно было купить в любое время: днем и ночью, в праздники и будни. У запасливых содержателей постоялых дворов в достаточном количестве было и спиртное, и закуска. На запрет тайной торговли никто не обращал внимания. Акцизные чиновники раскрывали массу тайных кабаков, штрафовали нарушителей и - уезжали, а те принимались за старое.

стр. 82


В течение 1902 г. во всех губернских и уездных городах спешно были открыты комитеты попечительства о народной трезвости. Вместе с призывами к их организации власти давали руководящие указания и намечали возможные способы для отвлечения народа от пьянства. Предполагалось принимать меры для лечения страдающих запоями, организовывать специальные больницы, амбулатории, выпускать брошюры, листовки, даже использовать народные средства для лечения от пьянства. Особо призывали использовать библиотеки, народные чтения и народные театры, подчеркивая, что они должны быть "одинаково доступны как для грамотных, так и для неграмотных"41 .

Имея небольшой набор средств в своих антиалкогольных кампаниях, в целом общества трезвости, как и попечительства, мало влияли на пагубное пристрастие. Так, Сердобский комитет, участвуя в антиалкогольной выставке в Турине в 1913 г., за успешную борьбу с пьянством получил большую золотую медаль. Весь курьез заключался в том, что за 8 лет существования организации годовое потребление водки возросло с 10000 до 23900 ведер42 .

Этот порок, наряду с другими социальными причинами, порождал и другой - проституцию. Вслед за началом добычи золота в Сибири тайные притоны при кабаках, торгующих не только спиртным, но и женщинами существовали во всех сибирских городах. Центральный статистический комитет после проведенного обследования зафиксировал в Сибири на 1 августа 1889 г. 90 домов терпимости, в которых проживало около 500 женщин43 . Однако это была крошечная верхушка айсберга, поскольку большинство вело свой промысел тайно. Проститутки влачили нищенское существование. Условия их жизни были обычно таковы: либо они платят за стол и кров и тогда забирают себе половину заработка, если же платить (как это чаще всего и было) нечем, то за скудное питание и жилье хозяйка забирала себе все заработанное. Располагались подобные притоны обычно в 6-10-комнатных деревянных домах на окраине города44 . Расценки же были невелики: "на время - 1 руб., на ночь - 5 или 10 рублей". Согласно правилам для домов терпимости публичных женщин разрешалось принимать с 16 лет, закрывать заведение по воскресеньям и в праздник до обедни. Первоначально запрещалось работать и в дни постов. По подсчетам А. Г. Быковой занимались проституцией чаще всего молодые девушки в возрасте до 25 лет из крестьян и мешан, русские, православные, неграмотные, незамужние, имевшие существенные материальные затруднения45 . Согласно спискам проституток, которые фиксировались местным исправником, многие девушки бросали свое постыдное ремесло, однако спустя некоторое время, так и не найдя работу, к нему возвращались46 .

Проституция была тесно связана с местной преступностью. Именно в притонах нередко совершались убийства, там полиция находила фальшивые деньги, краденые вещи47 . Местные чиновники чуть ли не открыто брали взятки, давая разрешение на открытие злачных заведений, и закрывали глаза на многие беспорядки, которые в них происходили.

Не до конца продуманная переселенческая и полное отсутствие четкой социальной политики, а также бурное развитие товарно-денежных отношений обострили такое явление, как нищенство, хотя в Сибири оно было менее распространено, чем в европейской России. Полицией регламентировались практически все стороны жизни горожан, включая и тех, кто не имел определенного места жительства. Среди документов местных полицмейстеров, сохранившихся с конца XIX в., можно найти массу записок, запросов и заявлений практически по любым вопросам. Попадались даже заявления нищих о разрешении собирать на въездах в город милостыню и о причинах, побудивших людей на такой отчаянный шаг. На них стояли резолюции начальника полиции - с какого и по какой час можно было побираться. Среди бумаг встречались и заявления проституток с просьбой снять их с учета в связи с переходом к правильному образу жизни.

Жилье было местом, где люди проводили большую часть времени. Большинство учителей сельских и некоторых городских школ жили в бесплатных

стр. 83


квартирах при школах. В сельской местности обычно это была двух- или однокомнатная квартира. Сельская учительница из Томского округа пишет о своем быте: "Живу при школе. Грязно, страшно холодно, душно - вентиляции нет"48 . Приказчики жили в маленьких комнатках купеческого дома или хозяйственных построек.

Купеческий дом, как правило, был просторным, с выдвинутым вперед парадным крыльцом. В доме на полу в некоторых комнатах (гостиной, хозяйском кабинете) стелились яркие персидские ковры. С разных сторон дома фасадами на улицу тянулись постройки флигелей с жилыми помещениями, амбарами и другими хозяйственными постройками. Иногда заборы были унизаны гвоздями острием кверху, а ворота запирались на ночь висячим замком.

Богатые золотопромышленники в середине XIX в. могли жить с семьями в маленьких деревянных двухэтажных домах, похожих на деревенские постоялые дворы: с пристроенным сбоку крыльцом, с крутой лестницей, крошечными комнатами, выходящими в сени, самодельной мебелью. Не всегда аскетизм и подобное отношение к комфорту было вызвано скупостью, скорее всего, если эти люди были приезжими, они чувствовали себя временщиками в Сибири, или кто-то из местных не вполне праведно наживал себе большой капитал и на первых порах стремился его не афишировать.

Если в середине XIX в. в сибирских городах почти не было каменных построек, то к началу XX в. купеческие дома предстали каменными особняками. Так, дом бийского купца Васенева был украшен небольшой башенкой. Значительное место в этом доме было отведено библиотеке, где хранились не только книги и подшивки газет, но и монгольские и китайские документы, коллекция предметов ламаистского культа, которая впоследствии была подарена Томскому университету.

Дорогие особняки, обстановка и комфорт для некоторых новых буржуа были окном в новый "цивилизованный" мир. Однако таких было немного. Типичная характеристика купца дает нам образ бесшабашного, любящего повеселиться и хорошо выпить человека, немного даже чудаковатого.

Большое влияние на формирование особого облика сибиряка, психологического климата среды его обитания оказала ссылка. Мрачный образ Сибири-каторги, мифологизированный в сознании жителей европейской России, здесь отторгался. Практичные жители этого края, напротив, заимствовали от разношерстной ссылки больше положительных сторон. Политическая ссылка сыграла неоценимую роль в развитии просвещения и культуры края, консолидации местных общественных сил. Уголовная ссылка стала источником рабочей силы в освоении Сибири. Многие ссыльные после окончания срока заключения оставались здесь навсегда. Польский революционер Ф. Кон в своих воспоминаниях заметил: "Как это ни странно, но именно на каторге я провел лучшие годы своей жизни"49 .

Отбывшие наказание и имевшие на лице особое клеймо ("варнаки", "посельщики") не стали в Сибири изгоями. Когда в г. Колымск в середине XIX в. стали привозить "государственных преступников", то низкорослые местные жители были поражены их высоким ростом. Женщины первое время даже сворачивали, уступая этим "великанам-бородачам" дорогу50 . Толерантность местного населения вызывала изумление приезжих чиновников. Как вспоминал Чукмалдин, недавно приехавший из России в г. Тару молодой исправник приходил в ужас, что, "имея с собой деньги, я буду ночевать в доме бывшего каторжника". Сам же купец охотно брал на работу сторожей, кучеров и прислугу из ссыльных, считая, что "ссыльные в Сибири совершают преступления ничуть не больше природных жителей"51 .

Суровость жизни и непритязательность сибиряков нашли отражение и в одежде. Погодные условия требовали ее добротности и практичности. В одежде присутствовало очень много меха и теплых тканей. В полярных районах Сибири русская национальная одежда была вытеснена якутской, юкагирской, тунгусской, хотя приезжие и некоторые горожане здесь носили одежду и обувь европейского покроя: сюртуки, пальто, пиджаки, жилеты, женские

стр. 84


платья, ботинки, сапоги. Однако материал оставался неизменным - оленьи шкуры, меха, сукно, ситец и плис52 .

В середине XIX в. богатый городской купец в Сибири мог быть одет во фризовую шинель и шляпу-цилиндр. Приказчики одевались попроще: в армяки с кушаками и фуражки. Некоторые чиновники губернских центров и богатые образованные купцы наряжались очень изящно, носили цилиндры и дорогие шубы. В конце XIX в. среди богатых женщин модно было ездить верхом в мужских костюмах. С этого времени многие провинциальные модницы заказывали наряды из Парижа. В Енисейске, например, в середине XIX в. считали неприличным, выходя на улицу, носить не шелковые или шерстяные платья. Ситцевые платья барышни могли одевать только дома.

Если говорить о духовных потребностях, то стоит заметить, что купцы, получившие образование к концу XIX в., пытались вносить новые этические принципы в предпринимательскую деятельность. Чукмалдин пишет о важности для него репутации и доброго имени для будущей деятельности, и невозможности обмана другого "в целях барыша". Предприниматель, вспоминая свою нужду в юности, рассуждает о том, что "теперь тысяча рублей должна бы казаться одинаковой цифрой против одного тогдашнего рубля, потому что тогда один рубль имел для меня относительно даже большее значение, чем тысяча рублей теперь. А между тем этот рубль, как бы он в то время большим не казался, все-таки отдавался за книгу или жертвовался другому... В чем тут причина, что вместе с ростом материального состояния в одинаковой пропорции не растет и внутреннее сознание..?"

Чукмалдин, проведя основательные реформы в области торговли чаем, шерстью и открыв новую отрасль чайного дела, призывал и к неотложным государственным реформам в области налогообложения: "Пора нам прислушаться к голосу нашей совести и сказать во всеуслышание корпоративно, что все налоги должны быть несены людьми имущими и что налогом прямым и косвенным должен быть обложен не бедняк и его насущные потребности, а капитал, крупный промысел и роскошь"53 .

Бийский купец Васенев также решительно выступал против нечестных приемов торговли и осуждал своих коллег за недостойное поведение в Монголии, строивших свою деятельность на невежестве покупателей или насилии. Он считал, что торговцы за границей должны достойно представлять свою страну и использовать все возможности для распространения русской культуры 54 .

Многие купцы подмечали резкий контраст между торговой этикой, существующей в Москве и в Сибири. Те деловые отношения, построенные на дружеских связях, к которым они привыкли дома, были невозможны в столицах, где в их основе была "сухая личная выгода, требовавшая всегда вексель или процент". По воспоминаниям Чукмалдина, "в Тюмени, бывало, нужны деньги на неделю-две, близкий человек одолжит их... на слово, без всякого документа и расписки. И деньги всегда возвращались в назначенный срок сполна. Мне не помнится случая, где бы взаимное одолжение породило какой-либо спор или неудовольство. Здесь же (в Москве. - Е. Д.) господствовали совсем иные обычаи и нравы. Я мог давать деньги, но я всегда рисковал их потерять. Если же понадобился бы мне заем, хотя бы на два-три дня, никто мне денег не давал, уверяя, что их или у него нет, или требовал документы и проценты". В Москве, как пишет предприниматель, он потерял значительную долю доверия к людям, воспитанную "сибирской жизнью и существовавшими там между людьми отношениями"55 .

Многие явления, такие как отсутствие крепостного права, колониальный характер региона, роль политических ссыльных в сплочении местной интеллигенции и формировании общественного мнения, почти поголовная неграмотность позволяют говорить о специфике региона. Однако в то же время Сибирь затронули общероссийские процессы модернизации, обусловившие в начале XX в. изменение традиционного образа жизни людей. Эти процессы к началу XX в. распространились и на окраины.

стр. 85


Примечания

1. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области (ТФГАТюмО), ф. 479, оп.

2, д. 27, л. 193 - 200.

2. Сибирский купец А. Д. Васенев. Часть первая. Дневники. Барнаул. 1994, с. 29.

3. Там же, с. 10.

4. От названия Чуйского тракта, который вел в Монголию.

5. КУЛОМЗИН А. Н. Доступность начальных школ в России. СПб. 1904, с. 73.

6. Государственный архив Омской области (ГАОО), ф. 366, оп. 1, д. 355, л. 7об.

7. ЯДРИНЦЕВ Н. М. Сибирь как колония. В географическом, этнографическом и историческом отношении. СПб. 1892, с. 568.

8. Государственный архив Томской области (ГАТО), ф. 125, оп. 1, д. 672, л. 52.

9. ЧУКМАЛДИН Н. М. Мои воспоминания. Избранные произведения. Тюмень. 1997, с. 98 - 100.

10. ПОРХУНОВ Г. А. Городские демократические слои населения Сибири в общественно-политическом движении (1905 - 1914). Омск. 1993, с. 38.

11. ЧУКМАЛДИН Н. М. Ук. соч., с. 88.

12. ТФГАТюмО, ф. .2, оп. 1, д. 600, л. 2.

13. ГАОО, ф. 14, оп. 1, д. 652, л. 14, 27; д. 843, л. 1 - 6.

14. Центр хранения архивных фондов Алтайского края (ЦХАФАК), ф. д. 170, оп. 1, д. 92, л. 2.

15. Краткий очерк деятельности Тобольского общества трезвости. Тобольск. 1893, с. 13

16. ЧУКМАЛДИН Н. М. Ук. соч., с. 88.

17. ГАТО, ф. 411, оп. 1, д. И, л. 4.

18. ГАОО, ф. 25, оп. 1, д. 102, л. 1 - 3; д. 68 - 73, 83, 84, 91, 92, 94 - 99; ф. 190, оп. 1, д. 300, л. 1, 3, 4; д. 328, л. 30 - 34.

19. ЧУКМАЛДИН Н. М. Ук. соч., с. 56.

20. ГАТО, ф. 411, оп. 1, д. 11, л. 9, 9об.

21. ЗИНИН Н. Воспоминания из сибирской жизни. 1887 - 1892. СПб. 1895, с. 15 - 16.

22. Алтайский сборник. Барнаул. 1898, с. 42.

23. ГАОО, ф. 73, оп. 1, д. 4, л. 4, 5, 11.

24. ЧУКМАЛДИН Н. М. Ук. соч., с. 109.

25. СТАЛЕВА Т. В. Сибирский просветитель П. Макушин. Томск. 1990, с. 26.

26. ГАОО, ф. 366, оп. 1, д. 355, л. 7об.

27. Новости и биржевая газета. 1898, 14 сентября.

28. Журнал МВД. 1856. Ч. 20. Отд. II, с. 37 - 38.

29. Краткий очерк деятельности Тобольского общества трезвости, с. 3, 11.

30. ЗИНИН Н. Ук. соч., с. 38.

31. СОБОЛЕВ М. Благотворительность и ее средства. - Сибирская жизнь. 1900, I января.

32. День Белого цветка. - Барнаул. 1993. N 1, с. 165.

33. ШИЛОВСКИЙ М. В. Побудительные мотивы благотворительной деятельности сибирских предпринимателей. К истории предпринимательства в Сибири. Материалы Всероссийской научной конференции. Новосибирск. 1996, с. 80; БОЙКО В. П. Томское купечество в конце XVIII-XIX вв. Из истории формирования сибирской буржуазии. Томск. 1996.

34. Сибирский листок (Тобольск). 1906, 1 января.

35. ШИЛОВСКИЙ М. В. Факторы, влиявшие на общественно-политическую жизнь западносибирских городов второй половины XIX - начала XX в. Города Сибири XVIII - начала XX в. Барнаул. 2001, с. 119.

36. ЧУКМАЛДИН Н. М. Ук. соч., с. 96, 97.

37. Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 1574, оп. 2, д. 281, л. 5.

38. Краткий очерк деятельности Тобольского общества трезвости, с. 5.

39. ТФГАТюмО, ф. 193, оп. 1, д. 11, л. 82об.

40. Сибирская жизнь (Томск). 1908, 31 декабря.

41. Сборник циркуляров (за 1901 г.), распоряжений, разъяснений по учреждению попечительств о народной трезвости. СПб. 1901, с. 54 - 55.

42. Алтай. 1914, 25 февраля.

43. БЫКОВА А. Г. Проституция в городах Западной Сибири (1880-е - 1917 гг.). - Социс. 2000, N 5, с. 59.

44. ЦХАФАК, ф. д. 170, оп. 1, д. 458, л. 4.

45. БЫКОВА А. Г. Ук. соч., с. 65.

46. ЦХАФАК, ф. д. 170, оп. 1, д. 201, л. 4, 35.

47. Там же, д. 283, л. 1.

48. РЫЛОВА Е. П. Начальная школа в Алтайском округе. Алтайский сборник. Т. III. Барнаул. 1898, с. 42.

49. КОН Ф. За пятьдесят лет. Т. 2. М. 1933, с. 6.

50. РЯБКОВ П. Полярные страны Сибири (Заметки и наблюдения в Колымском округе). Сибирский сборник. Иркутск. 1887, с. 12.

51. ЧУКМАЛДИН Н. М. Ук. соч., с. 133.

52. РЯБКОВ П. Ук. соч., с. 23 - 24.

53. ЧУКМАЛДИН Н. М. Ук. соч., с. 363, 364.

54. Сибирский купец А. Д. Васенев, с. 13.

55. ЧУКМАЛДИН Н. М. Ук. соч., с. 183, 182.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ПОВСЕДНЕВНЫЙ-БЫТ-НАСЕЛЕНИЯ-СИБИРИ-ВО-ВТОРОЙ-ПОЛОВИНЕ-XIX-НАЧАЛЕ-XX-ВЕКА

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Россия ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Е. А. ДЕГАЛЬЦЕВА, ПОВСЕДНЕВНЫЙ БЫТ НАСЕЛЕНИЯ СИБИРИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 01.03.2021. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ПОВСЕДНЕВНЫЙ-БЫТ-НАСЕЛЕНИЯ-СИБИРИ-ВО-ВТОРОЙ-ПОЛОВИНЕ-XIX-НАЧАЛЕ-XX-ВЕКА (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - Е. А. ДЕГАЛЬЦЕВА:

Е. А. ДЕГАЛЬЦЕВА → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Россия Онлайн
Москва, Россия
533 просмотров рейтинг
01.03.2021 (1124 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
Вчера · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
4 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
5 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
6 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
9 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ПОВСЕДНЕВНЫЙ БЫТ НАСЕЛЕНИЯ СИБИРИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android