В статье поднимается вопрос об эффективности функционирования Коминформа как инструмента внешней политики СССР и выявляются причины его роспуска в апреле 1956 г. Автор приходит к выводу о решающей роли югославского фактора, окончательно выявившего необходимость реформирования устаревшего и недостаточно эффективного механизма осуществления советского влияния на мировое коммунистическое движение.

The article poses the question of efficiency in the work of Cominform (Communist Information Bureau) as an instrument of the USSR foreign policy and highlights the reasons of its dissolution in April 1956. The author comes to the conclustion that the decisive role is to be attributed to the Yugolsavian factor, which made the necessity of reforming the outdated and inefficient mechanism of Soviet influence on the world Communist muvement evident.

Ключевые слова: Коминформ, Тито, Хрущев, СССР, Югославия, Восточная Европа, XX съезд КПСС.

Созданное в сентябре 1947 г. для "обмена опытом и координации деятельности компартий на основе взаимного согласия" Информационное бюро коммунистических и рабочих партий (Коминформ) стало фактически механизмом централизации мирового коммунистического движения, инструментом идейно-политического руководства деятельностью компартий со стороны КПСС, переняв в этом смысле функции распущенного в 1943 г. Коминтерна¹. С первых месяцев существования эта структура активно использовалась официальной Москвой для достижения внешнеполитических целей. Особенно отчетливо это проявилось в условиях советско-югославского конфликта 1948 г.

Столкнувшись с нежеланием амбициозного югославского лидера И. Броза Тито отказаться от претензий на региональное лидерство в Юго-Восточной Европе и проведения относительно независимой, не до конца контролируемой СССР внешней политики, Сталин и его окружение взяли курс на отлучение Югославии от формирующегося советского лагеря. В этих условиях Коминформ, с момента основания являвшийся важнейшим инструментом цементирования восточного блока, стал с весны 1948 г. главным орудием осуществления массированной по-

Стыкалин Александр Сергеевич - канд. ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

Работа выполнена в рамках проекта "Советско-югославский конфликт и страны "народной демократии". 1948 - 1953", поддержанного РГНФ. Грант 12 - 01 - 00125 (руководитель А. С. Аникеев).

¹ Об обстоятельствах возникновения Коминформбюро см. [1].

литико-пропагандистской кампании, преследовавшей цель сплотить восточноевропейских сателлитов СССР именно на антиюгославской платформе². Но внешнеполитические задачи Коминформа не ограничивались рамками советского блока. Перед вошедшими в эту структуру двумя наиболее влиятельными западными компартиями (французской и итальянской) была поставлена иная цель - политико-пропагандистской поддержки СССР в общественном мнении западных стран. Сформированная в конце 1940-х годов структура Коминформа включала межпартийные передаточные каналы, по которым стекалась в центр разносторонняя информация о деятельности отдельных партий. С ее учетом в Москве разрабатывалась общая линия, проводившаяся затем при помощи тех же коминформовских механизмов, включая газету "За прочный мир, за народную демократию", издававшуюся на нескольких языках и доносившую эту общую линию до отдельных отрядов мирового коммунистического движения.

Поставленные советским руководством перед Коминформом задачи антиюгославской направленности не были решены. Москве так и не удалось добиться ни смещения Тито, ни внешнеполитической изоляции его режима, который после фактического разрыва с СССР и его союзниками активизировал начиная с 1950 - 1951 гг. контакты с Западом, особенно в экономической и оборонной сфере (см. [3]). В течение некоторого времени Сталин пытался реформировать Коминформ с тем, чтобы сделать эффективнее его работу. Однако все его замыслы в конечном счете сводились к стремлению приблизить Информбюро к модели Коминтерна, отвергнутой в 1943 г. в конкретно-исторических условиях Второй мировой войны, затруднившей осуществление координации мирового коммунистического движения прежними методами (см. [4 - 6]). В начале 1951 г. лидер итальянских коммунистов П. Тольятти, которого Сталин планировал на роль генерального секретаря Информбюро, отверг предложение возглавить эту организацию и, более того, сумел убедить советское руководство "в бесперспективности и устарелости этой формы международной коммунистической организации, а также в необходимости отдать приоритет всемирному движению сторонников мира" [6. С. 152] (см. также [7]). Письмо Тольятти Сталину см.: [8]). Убедившись в неудаче антиюгославской кампании, Сталин со временем утратил интерес к Информбюро. Можно согласиться с Г. М. Адибековым в том, что, начиная уже с 1951 г., "отойдя от активной деятельности, Коминформ стал хиреть и чахнуть. Он все более и более играл лишь роль международного передаточного "почтамта", посредством которого руководители многих компартий обменивались конфиденциальной информацией" [7. С. 161]. После ноября 1949 г. совещания Коминформа не проводились, а после ноября 1950 г. не состоялось ни одного заседания Секретариата Информбюро (см. обобщающее исследование о деятельности Коминформа: [9]).

Преемники Сталина также не предприняли серьезных попыток активизировать деятельность Коминформа. Так, в 1954 г. не был дан ход соответствующей инициативе, с которой выступил шеф-редактор печатного органа Информбюро газеты "За прочный мир, за народную демократию" академик М. Б. Митин. В Москве неплохо осознавали структурные изъяны Коминформа, главным из которых был ограниченный круг его участников. Так, ни компартия второй коммунистической державы мира - Китая, ни компартии обеих Германий, ни Союз коммунистов Югославии (СКЮ) (установка на примирение с которым проявилась в политике КПСС начиная с 1954 г.) не являлись членами Информбюро, и это не способствовало обеспечению влияния КПСС в мировом коммунистическом движении на ряде важных направлений. Не будучи удовлетворенными деятельностью Коминформа, советские лидеры, однако, еще не были готовы в это время предложить какие-ли-

² См. фундаментальную публикацию материалов трех совещаний Коминформа с большим научным аппаратом и статьями Л. Я. Гибианского, Г. М. Адибекова [2].

бо новые, более эффективные формы сотрудничества и механизмы контроля как над международным коммунистическим движением, так и над советским лагерем.

В феврале 1954 г. на Президиуме ЦК КПСС был поднят вопрос о необходимости корректировки сложившихся в сталинские времена недостаточно эффективных методов политики СССР в отношении стран "народной демократии". Поводом послужила работа посла СССР в Польше Г. М. Попова, который, как отмечалось в соответствующем постановлении Президиума ЦК КПСС, "нарушил указания ЦК КПСС и Советского правительства о недопустимости какого-либо вмешательства послов СССР во внутренние дела народно-демократических стран и пытался взять на себя функции контроля за деятельностью ЦК ПОРП и Польского правительства", позволял себе произвольное толкование советов из Москвы, допускал "высокомерное отношение к польским товарищам", что "могло нанести серьезный ущерб советско-польским отношениям" [10. С. 25]. Попов был отстранен от должности, а в постановлении Президиума ЦК КПСС указано на недопустимость превышения послами дипломатических полномочий, их вмешательства во внутренние дела стран пребывания. Характер обсуждения вопроса на заседании Президиума ЦК свидетельствовал о том, что при проведении политики СССР на восточноевропейском направлении все большее значение придавалось не коминформовским, а традиционным дипломатическим каналам. Это отнюдь не означало, впрочем, что отработанные в сталинскую эпоху методы и механизмы "партийной дипломатии" были отброшены. Они и далее активно использовались, особенно в моменты усиления кризисных явлений в тех или иных странах советского лагеря - достаточно вспомнить о поездках высокопоставленных эмиссаров КПСС А. И. Микояна, М. А. Суслова, Г. М. Маленкова и др. в Венгрию в 1956 г. в целях урегулирования острого внутриполитического кризиса (многие их донесения опубликованы: [11]).

В том же 1954 г., в условиях начавшейся нормализации советско-югославских отношений было принято решение о ликвидации ряда ключевых коминформовских структур, выступавших прежде в качестве инструментов антититовской пропаганды. Союз югославских патриотов за освобождение народов Югославии уже со второй половины 1953 г. сократил масштабы своей деятельности, а в конце сентября 1954 г. был упразднен. Тогда же прекратила работу и радиостанция "Свободная Югославия".

В мае 1955 г. шла полным ходом подготовка визита в Югославию советской партийно-правительственной делегации во главе с Н. С. Хрущевым, призванного стать прорывом в деле налаживания отношений двух коммунистических режимов, а по сути - в деле преодоления произошедшего вследствие конфликта 1948 г. раскола в мировом коммунистическом движении. Для Хрущева сверхзадачей встречи было возвращение Югославии в советскую сферу влияния, чего достичь в ходе переговоров явно не удалось (о ходе и итогах визита, состоявшегося 26 мая - 2 июня 1955 г., см. [12]). За три дня до отлета советской делегации в Белград, 23 мая, Президиум ЦК КПСС утвердил телеграмму руководствам компартий, входивших в Информбюро. В ней предлагалось отменить резолюцию "Югославская компартия во власти убийц и шпионов", принятую на третьем Совещании Информбюро в ноябре 1949 г., в условиях, когда отношения между компартией Югославии и компартиями-участницами Информбюро "были порваны и обе стороны находились в состоянии вражды и обоюдных нападок". В документе признавалось, что многие обвинения со стороны Коминформа были необоснованными; вина за их фабрикацию в соответствии с доминировавшими весной 1955 г. установками возлагалась на Берию, Абакумова и их агентуру, "злонамеренно действовавших против интересов Советского Союза и дружественных ему государств". Что касается резолюции второго Совещания Информбюро, принятой в июле 1948 г., то ее предполагалось оставить в силе с некоторыми оговорками. По мнению Президиума ЦК КПСС, в ней "содержится справедливая критика по

принципиальным вопросам деятельности КПЮ (в 1952 г. преобразованной в СКЮ - А. С.), вполне допустимая в отношениях между компартиями". Вместе с тем признавалось, что в резолюции имеются и необоснованные обвинения по адресу руководства Югославской компартии и содержится по существу призыв к смене руководства КПЮ, "что считаем неправильным, т.к. вопрос о руководстве в каждой компартии является не компетенцией Информбюро, а внутренним делом этой партии". Об этом предполагалось самокритично заявить югославам в ходе переговоров (см. [10. С. 88 - 90]). "Чтобы облегчить югославским руководителям возможность перехода на правильные позиции" марксизма-ленинизма, "добиться упрочения и укрепления интернациональных связей", мы показали всему миру, что "готовы пойти на некоторое ущемление собственного самолюбия", - так комментировал впоследствии, с трибуны майского пленума ЦК КПСС 1958 г., Н. С. Хрущев свои установки [13. Ф. 2. Оп. 1. Д. 318. Л. 33].

Хотя советская делегация стремилась приложить все усилия для улучшения отношений, все же при прояснении спорных вопросов она собиралась откровенно заявить представителям СКЮ, что "мы решительно не согласны с позицией некоторых руководителей СКЮ по ряду важнейших идеологических и политических вопросов" - речь шла о лекции Э. Карделя в Осло перед норвежскими социал-демократами в октябре 1954 г.³ Таким образом, в мае 1955 г. руководство КПСС не только впервые поставило вопрос об отмене одной из ключевых резолюций Коминформа, но попыталось уточнить функции Информбюро, круг его компетенции в новых условиях.

После согласования с другими партиями в прессе было опубликовано сообщение о том, что партии, входящие в Информбюро, вновь рассмотрели вопрос о резолюции 1949 г. по югославскому вопросу. В нем отмечалось, что "в результате проведенной дополнительной проверки всех обстоятельств" было установлено, что обвинения по адресу руководства югославской компартии "оказались необоснованными". В соответствии с общей договоренностью резолюция была отменена [10. С. 90].

Для советских лидеров, конечно, не было секретом отрицательное отношение руководства СКЮ к Коминформу в связи с его ролью в массированной антиюгославской кампании 1948 - 1953 гг. Поэтому на переговорах с югославами они хотели, по возможности, избежать обсуждения вопросов, имевших отношение к деятельности этой организации⁴. И эти вопросы действительно, насколько можно судить по имеющимся источникам, не стали предметом обсуждения.

Раскритиковав на июльском пленуме ЦК КПСС 1955 г. министра иностранных дел В. М. Молотова, скептически относившегося к перспективам полномасштабного советско-югославского сближения, руководство КПСС было вынуждено, однако, в скором времени признать, что первые попытки установить идейное единство КПСС и СКЮ завершились неудачей. В записке М. А. Суслова, Б. Н. Пономарева и А. А. Громыко "О некоторых итогах нормализации отношений с Югославией", подготовленной в начале января 1956 г., было признано, что за последнее время "удалось затормозить, а затем и вовсе приостановить процесс сближения Югославии с западным лагерем", и что напротив, происходит (хотя и не без шероховатостей) "сближение Югославии в ряде коренных вопросов с социалистическим лагерем". В то же время в этом документе отмечалось, что "нельзя признать удовлетворительными итоги в деле сближения по партийной линии.

³ В ней систематизировались представления лидеров СКЮ о югославской модели социализма, так называемой системе самоуправления.

⁴ Об этом можно судить, в частности, по Директивам делегации ЦК КПСС и Советского правительства при переговорах с югославскими руководящими деятелями, представленным к заседанию Президиума ЦК от 19 мая 1955 г. (см. [10. С. 48 - 60]).

До такого состояния, когда между нашими партиями установилось бы прочное единство во взглядах и сотрудничество на принципах марксизма-ленинизма, надо прямо сказать, еще далеко" [10. С. 179, 180, 183]⁵.

Одно из наиболее существенных разногласий касалось отношения руководства и актива СКЮ к тем сложившимся в предшествующую эпоху методам взаимодействия компартий, которые предполагали наличие некоторого идеологического и организационного центра в мировом коммунистическом движении (а именно в таком качестве в Белграде продолжал восприниматься Коминформ). Критика коминформовской практики 1949 - 1953 гг. присутствовала, хотя и в завуалированной форме, в письме ЦК СКЮ в адрес ЦК КПСС от 29 июня 1955 г. по принципиальным вопросам межпартийного сотрудничества [13. Ф. 3. Оп. 8. Д. 254. Л. 17 - 19]⁶. В ходе встреч на разных уровнях с югославской стороны то и дело затрагивался вопрос о том, что Коминформ как скомпрометировавший себя неблаговидными акциями инструмент сталинской внешней политики препятствует в новых условиях доверительным советско-югославским отношениям⁷. Кроме того, в Москве обратили внимание на статью видного деятеля СКЮ Велько Влаховича "О формах сотрудничества социалистических сил", в которой была открыто подвергнута сомнению целесообразность сохранения Коминформа. Как писал Влахович, решение о роспуске Коминтерна в 1943 г. было совершенно правильным, однако "положительный процесс в развитии рабочего движения, который получил размах с роспуском Коминтерна, был прерван созданием Коминформа" - структуры, пытавшейся оживить и навязать компартиям те же порочные методы централизации. По мнению функционера СКЮ (кстати, в годы войны представителя КПЮ в структурах Коминтерна), деятельность Коминформа "показала всю нелогичность и невозможность оживления старых форм в нынешних условиях. Еще раз подтвердилась истина, что сквозь старые очки нельзя смотреть на современную ситуацию". Негативные последствия этой деятельности в ходе антиюгославской кампании "будут ощущаться еще долгое время, ибо их нельзя преодолеть и устранить в течение одной ночи". Главный урок, который следовало бы извлечь, заключался, по Влаховичу, в том, что при нынешнем уровне развития компартий в отдельных

⁵ О справедливости приведенной выше оценки свидетельствовала и выраженная руководством СКЮ неготовность послать делегацию на открывавшийся 14 февраля 1956 г. XX съезд КПСС. Югославская сторона мотивировала свой отказ несколькими соображениями: чтобы не создавать в мире впечатления, будто Федеративная Народная Республика Югославии (ФНРЮ) сближается с блоком восточноевропейских стран и готова присоединиться к Варшавскому договору; чтобы не дать западным державам повода отказать Югославии в экономической помощи; и из-за того, что компартии восточноевропейских стран не спешат устанавливать контакты с СКЮ. Было направлено только приветственное письмо Тито XX съезду КПСС (очевидно, продиктованное им самим сразу на русском языке и опубликованное 19 февраля в "Правде" без редактуры, со всеми стилистическими ошибками). Зачитанное на съезде, оно вызвало бурные аплодисменты собравшихся. Посол ФНРЮ Д. Видич присутствовал на съезде в качестве наблюдателя.

⁶ В письме было указано на необходимость взаимного обмена опытом стран, строящих социализм. Вместе с тем отмечалось, что ЦК СКЮ, извлекая уроки из прошлого, пришел к выводу о том, что сотрудничество партий и движений, борющихся за социализм, должно быть добровольным и основываться на принципах равноправия, самостоятельности отдельных партий, свободного обмена мнениями и взаимной конструктивной критики, невмешательства одной партии во внутренние дела другой. Критика, сколь бы полезной и нужной она ни была, не должна вести к навязыванию какой-либо одной партией своего мнения другим партиям.

⁷ См., например, адресованную главному редактору "Правды" Д. Т. Шепилову докладную корреспондента этой газеты В. Платковского, побывавшего в Югославии летом 1955 г. [13. Ф. 5. Оп. 30. Д. 121. Л. 77]. Вопрос этот поднимался и позже, в том числе в беседах дипломатов двух стран. См., в частности, запись беседы сотрудника посольства СССР в Венгрии с югославским военным атташе 23 февраля 1956 г. [14. Ф. 077. Оп. 37. Папка 187. Д. 7. Л. 178 - 179]. Сообщения о критике Коминформа югославскими дипломатами вообще были одним из общих мест в донесениях посольства СССР из Венгрии. По мнению югославов, существование Коминформа приносило СССР огромный вред уже тем, что давало западной пропаганде повод указывать на наличие мирового коммунистического заговора.

странах, создание какого-либо руководящего центра стало бы вредным и безнадежным делом. Всякая попытка вдохнуть новую жизнь в изжившие себя формы явилась бы "глупостью и напрасной потерей времени", современная ситуация требует выработки адекватных ей форм сотрудничества социалистических сил, Влахович при этом предлагал учесть "противоречащий любым коминформовским шаблонам" югославский опыт сотрудничества с самым широким спектром сил, выступающих за социализм⁸. Негативному отношению к Коминформу сопутствовала приверженность ФНРЮ внеблоковой политике. И. Броз Тито подтвердил ее в беседе с госсекретарем США Дж. Ф. Даллесом, состоявшейся на о. Бриони в Адриатике 6 ноября 1955 г. В ходе этой беседы, к явному неудовольствию Москвы, югославский лидер согласился со своим американским собеседником в том, что необходимо возвратить полный суверенитет странам, входящим в советский блок [10. С. 184 - 185].

Первым из числа некоммунистических, но дружественных СССР политиков, кто в ходе встречи с советскими лидерами, хотя и в деликатной форме, но довольно откровенно поставил вопрос о целесообразности дальнейшего существования Коминформа, был индийский премьер-министр Дж. Неру. Беседа с ним Н. С. Хрущева и председателя Совета Министров СССР Н. А. Булганина состоялась в середине декабря 1955 г. во время их пребывания в Индии⁹. В информации ЦК КПСС для братских партий сообщалось: "Неру поставил вопрос о Коминформе, о связях Компартии Индии с КПСС. Он заявил, что ему известно о личных связях некоторых руководящих представителей компартии Индии с работниками ЦК КПСС, а также о крупных расходах, которые производит Компартия Индии. [...] Неру затронул также вопрос о газете "За прочный мир, за народную демократию!", заявив, что публикуемые в этой газете статьи рассматриваются коммунистами других стран в качестве директив для них. Хотя прямо Неру об этом не говорил, но смысл постановки им вопроса о Коминформе сводился к предложению ликвидировать эту организацию, как и газету [...]. Наши товарищи в соответствующей форме отвели доводы Неру, [...] они заявили, что КПСС не скрывает своего сочувствия коммунистам других стран [...] Это сочувствие, как хорошо известно, имеет идеологическую основу. Что касается деятельности Коминформа, то с нашей стороны была подчеркнута особенно та мысль, что коммунистические и рабочие партии имеют не меньшее право создавать свои организации, чем, например, социалистические партии, создавшие так называемый Социалистический интернационал, или капиталисты, создающие свои международные организации" [13. Ф. 3. Оп. 10. Д. 211. Л. 17, 87 - 94].

Как явствует из документов, в Москве восприняли позицию Неру довольно серьезно, увидев в ней настороженное отношение к Коминформу (как инструменту советского вмешательства во внутренние дела других стран) не просто лидера большой азиатской страны, но и одного из инициаторов фактически начавшего формироваться с Бандунгской конференции (апрель 1955 г.) Движения неприсоединения, воспринимавшегося в СССР в качестве стратегического союзника в борьбе с империализмом. Именно Неру подтолкнул советских лидеров к мысли о недостаточной эффективности организации: "Видно мы работаем аляповато. Мо-

⁸ Статья Влаховича была опубликована в теоретическом органе СКЮ журнале "Коммунист" (1955. N 6 - 7). Цит. по переводу статьи, выполненному в структурах Коминформа, см. [15. Ф. 575. Оп. 1. Д. 422. Л. 42 - 44, 60]. Те же идеи получили развитие в серии статей Влаховича, опубликованных во второй половине 1955 г. в главной партийной газете СКЮ "Борба". Выступления Влаховича, отрицавшие целесообразность сохранения Коминформа, нашли отражение в вышеупомянутой записке, относящейся к январю 1956 г., "О некоторых итогах нормализации отношений с Югославией" [10. С. 184].

⁹ См. краткую запись заседания Президиума ЦК КПСС от 22 декабря 1955 г., на котором обсуждался доклад Хрущева и Булганина по итогам поездки в Индию, Бирму и Афганистан [16. С. 74].

жет быть продумать вопрос о помощи [компартиям]", - заметил Хрущев на заседании Президиума ЦК КПСС 22 декабря [16. С. 74]. С тех пор внимание советских лидеров было в большей мере приковано к проблеме улучшения деятельности Коминформа.

Осознавая несовершенство Коминформа, а значит и неизбежность его реорганизации, Хрущев в первое время, однако, считал явно несвоевременной публичную постановку вопроса об упразднении этой структуры, воспринимая это как уступку тем силам в мире, которым не по душе "международная солидарность рабочего класса". Он весьма нервно реагировал на прогнозы западных наблюдателей относительно скорого роспуска Коминформа (на Западе не могли не видеть низкой эффективности Информбюро и ожидали от Москвы подвижек в отношении к нему). Повод для резких высказываний советскому лидеру дали западные журналисты, которые на пресс-конференции в Дели 14 декабря прямо задали Хрущеву и Булганину вопрос о перспективах существования Коминформа. Согласно комментарию, сделанному Хрущевым в ответном слове, деятельность этой организации, ставящей своей целью обмен опытом борьбы рабочего класса за свои права, беспокоит всех, кто "хотел бы сохранить навечно старую, отжившую свой век систему эксплуатации человека человеком". "На каком, собственно говоря, основании коммунистические партии должны отказаться от общепринятой формы международного общения и сотрудничества?", - вопрошал Хрущев иностранных журналистов. Советский лидер повторил изложенные им в беседе с Неру аргументы о том, что объединение компартий имеет не меньше прав на существование, чем Социнтерн или, скажем, "международные монополистические объединения": почему кому-то "кажется естественным и законным", что капиталисты "регулярно встречаются для того, чтобы сообща вершить свои дела", в то время как рабочий класс должен быть лишен права на сотрудничество ради защиты своих жизненных интересов [17. 1955. 15 XII].

А через две недели, на сессии Верховного Совета СССР 29 декабря 1955 г., Хрущев вновь вернулся к проблеме Коминформа, затронув ее в контексте ответа на вопрос: кто укрепляет "дух Женевы"¹⁰ и кто подрывает его? Пафос выступления советского лидера заключался в том, что вопрос о дальнейшем существовании Информбюро - это внутреннее дело компартий, не зависящее от воли тех, "кто хотел бы вечно угнетать народ" и кому не по душе международная солидарность трудящихся; говорить же о предстоящем роспуске этой организации нет никаких оснований¹¹. Эта позиция нашла отражение и на страницах теоретического органа КПСС журнала "Коммунист", где в январе 1956 г. была опубликована передовая статья, в которой говорилось о значении Коминформа как формы общения и сотрудничества компартий (см. [18. 1956. N 2. С. 3 - 14]).

31 декабря состоялось последнее в 1955 г. заседание Президиума ЦК КПСС, на котором обсуждались проблемы, связанные с проведением в первой половине января совещания представителей компартий стран "народной демократии", посвященного вопросам экономического и военного сотрудничества. В ходе обсуждения члены Президиума не обошли стороной разногласий с СКЮ

¹⁰ Речь идет о Женевском совещании глав правительств СССР, США, Великобритании и Франции 18 - 23 июля 1955 г., ставшем важным шагом к первой разрядке международной напряженности.

¹¹ Как резюмировал советский лидер, "конечно, противникам коммунизма не нравится Комин-форм. Но ведь научный коммунизм как учение существовал почти сотню лет до того, как было основано Информбюро коммунистических и рабочих партий. Сотрудничество в рамках Коминформа - это внутреннее дело коммунистических и рабочих партий, которые стоят на платформе марксизма-ленинизма и пропагандируют определенный порядок общественного устройства" [17. 1955.30XII].

по вопросу о Коминформе, при этом была подчеркнута необходимость отстаивать на встречах с югославскими коммунистами точку зрения КПСС¹². Участникам январского совещания представителей компартий был роздан документ ЦК КПСС с характеристикой состояния советско-югославских отношений [10. С. 178 - 187]. В нем была выражена установка: "хотим положительно улучшать" отношения с Югославией. В документе говорилось о существующих разногласиях между КПСС и СКЮ по вопросу не только об Информбюро, но и (в более общем плане) о необходимости существования определенного объединяющего органа компартий. "По всем данным, руководство СКЮ придерживается мнения о том, будто какой-либо объединяющий орган коммунистических партий вообще не нужен. Совершенно очевидно, что эта позиция неправильна", при этом содержалась отсылка к речи Хрущева на сессии Верховного Совета СССР [10. С. 184].

Столь однозначно выраженная в конце декабря 1955 г. позиция в течение считанных недель, однако, претерпела эволюцию. Как следует из документов, ко времени XX съезда КПСС (14 - 25 февраля 1956 г.) в советском руководстве возобладала точка зрения о необходимости коренной реорганизации Коминформа, не отвечавшего в новых условиях своим задачам, а в дни съезда уже был поставлен в конкретную плоскость вопрос о ликвидации этой структуры. Учитывая декабрьские высказывания Хрущева о том, что Коминформ имеет не меньше прав на существование, чем, скажем, Социнтерн, ясно, что подвижки произошли после долгих колебаний.

30 января при обсуждении на Президиуме ЦК КПСС проекта отчетного доклада ЦК XX съезду КПСС вопрос о Коминформе, насколько можно судить на основании имеющейся записи, не поднимался¹³. Это свидетельствовало о том, что, вопреки недавно сделанным шумным хрущевским декларациям, советская внешнеполитическая стратегия в реальности в это время уже не придавала большого значения деятельности этой организации. Соответственно и в отчетном докладе, произнесенном в день открытия съезда, 14 февраля, вопрос о Коминформе не получил развития [17. 1956. 15 II]. Как и вообще в выступлениях на съезде.

Насколько можно судить по известным исследователям записям заседаний Президиума ЦК КПСС, Хрущев впервые со всей определенностью заговорил о перспективах ликвидации Коминформа в последние дни работы съезда. Так, 22 февраля 1956 г. на заседании Президиума, посвященном предстоящему проведению совещания представителей компартий, прибывших в Москву в связи со съездом, он обозначил имеющиеся планы весьма однозначно: "Ликвидируем Коминформ" [16. С. 106 - 107].

К заседанию от 22 февраля была представлена записка зав. отделом ЦК КПСС по связям с иностранными компартиями Б. Н. Пономарева от 7 февраля [10. С. 200 - 202]. Отдел считал целесообразным использовать пребывание в Москве делегаций зарубежных партий для обмена мнениями по принципиальным вопросам, в том числе по вопросу о способах повышения эффективности Информбюро и но-

¹² В записи заседания зафиксировано: "Дать ответ им", т.е. югославам, о Коминформе [16. С. 78]. Можно предположить, что речь шла об официальном изложении советской позиции в ответ на положения, содержавшиеся, в частности, в вышеупомянутом письме ЦК СКЮ в адрес ЦК КПСС от 29 июня 1955 г. 31 декабря говорилось и о желательности большей внешнеполитической активности союзнических стран. А. И. Микоян задавался вопросом, который раньше в Кремле, как правило, не ставился: "Почему мы одни (а не в концерте) выступаем во внешней политике?". Н. С. Хрущев соглашался, хотя и с некоторой оговоркой: "Толкать на инициативу (но учесть, чтобы не вызвать мертвых духов)". Вероятно, он выразил опасения того, что могут возродиться застарелые национально-территориальные споры.

¹³ В имеющейся записи, выполненной зав. отделом ЦК КПСС В. Н. Малиным, довольно подробно был зафиксирован обмен мнениями по проекту отчетного доклада [16. С. 88 - 93].

вых формах контактов и связей между компартиями. Как отмечалось в записке, со времени последнего Совещания Информбюро прошло более шести лет. Хотя КПСС поддерживает регулярный контакт с зарубежными партиями, "между собой зарубежные компартии связаны мало и плохо взаимно информированы о своей деятельности". Между тем имеется ряд общих вопросов, по которым следовало бы обмениваться суждениями. Как отмечалось в том же документе, приезжая периодически в Москву, представители многих компартий то и дело поднимают вопрос о слабой работе Информбюро, которая после 1953 г. фактически сводится к изданию газеты¹⁴.

В ходе встреч предлагалось обсудить перспективы расширения состава Информбюро, учитывая то обстоятельство, что компартия Китая (КПК) и ряд других крупных компартий не входят в эту организацию, что негативно сказывается на ее весе в коммунистическом движении (некоторые партии, в частности СЕПГ, компартия Финляндии, Албанская партия труда неоднократно ставили перед Москвой вопрос об участии в работе Информбюро). Особенно большое значение в аппарате ЦК КПСС придавалось мнению КПК. В записке Б. Н. Пономарева предлагалось предварительно побеседовать с членами делегации КПК на съезде и выяснить отношение китайских товарищей к предложению о возможном участии КПК в деятельности бюро. На более широкой встрече, с участием представителей партий, входящих в Информбюро, предполагалось обменяться мнениями о созыве нового совещания Коминформа (например, в Бухаресте в мае-июне). На предстоящем совещании предлагалось обсудить вопросы о возможном расширении состава Информбюро, об улучшении работы газеты, об издании теоретического журнала. В повестку дня предстоящего совещания было предложено включить и вопрос о расширении контактов с социалистическими и социал-демократическими партиями (с публикацией соответствующей резолюции). Авторы записки считали целесообразным сосредоточиться на этом вопросе в связи с наметившейся в ряде соцпартий тенденцией активизировать сотрудничество с компартиями (не в последнюю очередь с СКЮ). От предстоящей новой сессии Социнтерна, назначенной на март, ждали некоторого смягчения позиций в отношении коммунистического движения.

На совещании Информбюро намечалось также обсудить вопрос об экономическом положении трудящихся развитых капиталистических стран и опыт деятельности компартий по защите жизненных интересов рабочего класса¹⁵. В записке Пономарева признавалось, что некоторые проблемы экономической теории марксизма-ленинизма нуждались в корректировке в свете конкретного опыта развития. Об этом также, приезжая в Москву, то и дело напоминали представители западных компартий. В частности, британская и шведская компартии выразили пожелание обсудить вопрос об абсолютном и относительном обнищании рабочего класса [10. С. 204]. В ходе встреч с делегациями других партий, запланированных на дни съезда, предполагалось выяснить пожелания компартий "о возможных формах и способах связей между компартиями в современных условиях". В записке содержалось конкретное предложение об активизации контактов между компартиями на региональном уровне, т.е. по группам стран - например, Латинской Америки,

¹⁴ При этом, не желая отклоняться от линии КПСС, которая продолжала оставаться в силе, братские компартии, исключая СКЮ, не ставили в это время вопрос о целесообразности ликвидации Коминформа. Так, Политбюро Французской компартии в письме от 7 октября 1955 г., адресованном в ЦК КПСС, сделало акцент на том, что причины, обусловившие создание в 1947 г. Информационного бюро, не утратили своего значения [10. С. 200].

¹⁵ Этот вопрос представлялся актуальным в связи с тем, что некоторые компартии, сосредоточив свои усилия на борьбе за мир и национальную независимость, ослабили, как отмечалось в записке Б. Н. Пономарева, внимание к защите экономических интересов рабочего класса [10. С. 201].

скандинавских стран и т.д. Осуществление этой формы деятельности предполагало создание соответствующих региональных межпартийных структур¹⁶.

Уже в дни съезда в ЦК КПСС поступило письмо П. Тольятти, датированное 20 февраля [10. С. 205 - 206]. Многоопытный итальянский коммунистический лидер исходил из официальной, пока еще публично не пересмотренной позиции советского руководства, озвученной Хрущевым в декабре и нашедшей отражение в журнале "Коммунист". Выразив согласие с тезисом относительно необходимости дальнейшего существования Информбюро, Тольятти заметил, что остается открытым, однако, "вопрос о работе Информационного бюро, то есть о том, хорошо ли это бюро выполняет свои функции, и в том случае, если не хорошо, то следовало бы обсудить, как улучшить его работу" [10. С. 205]. По мнению лидера ИКП, для обсуждения этого вопроса уместно было бы созвать совещание представителей партий-членов Информбюро, пригласив для обмена мнениями и представителей хотя бы некоторых других партий. В случае если в руководстве ЦК КПСС сочтут несвоевременным созыв такого совещания, Тольятти выразил готовность в письменном виде изложить и передать соображения ИКП по всему кругу вопросов межпартийного сотрудничества. Таким образом, один из самых влиятельных деятелей мирового коммунистического движения напрямую ставил перед Москвой вопрос о необходимости далеко идущей реорганизации важнейшего унаследованного от Сталина механизма централизации этого движения в интересах совершенствования всей системы многосторонних межпартийных связей.

22 февраля члены Президиума ЦК КПСС, уже ознакомившиеся с письмом Тольятти, обсуждали записку Б. Н. Пономарева [16. С. 106 - 107]. А. И. Микоян, развивая положения, в ней изложенные, выдвинул идею создания региональных объединений, таких как объединение компартий стран, строящих социализм; коминформ западноевропейских стран; коминформы северных стран, латиноамериканских стран, стран Юго-Восточной Азии. Предполагалось, что в каждом из региональных "коминформов" объединятся партии, перед которыми стоят общие или сходные задачи¹⁷. Это предложение вызвало дискуссию, при этом никто из выступавших не высказался за сохранение прежней структуры в неизменном виде. В. М. Молотов, часто дискутировавший с Микояном, на этот раз полностью согласился с предложением. Л. М. Каганович тоже увидел преимущество в существовании различных структур, объединяющих компартии капиталистических, социалистических и развивающихся стран. В то же время М. А. Суслов, курировавший в Президиуме ЦК КПСС вопросы мирового коммунистического движения, узрел недостаток выдвинутой инициативы в том, что компартии соцстран Европы могут замкнуться на себя и утратить влияние на азиатские страны. Н. С. Хрущев поддержал идею региональных объединений, именно в этом контексте четко обозначив свою новую позицию о ликвидации Коминформа. Схему, предложенную Микояном, он счел в основном приемлемой. По его мнению, большинство партий, вхо-

¹⁶ Никакие сообщения о встречах и беседах представителей компартий публиковать не предполагалось, встречи должны были носить сугубо рабочий характер, подтверждая тем самым декларированный руководством КПСС тезис о том, что вопросы функционирования Коминформа внутреннее дело международного коммунистического движения. Б. Н. Пономарев также представил в ЦК КПСС список конкретных вопросов для консультаций между братскими партиями и ЦК КПСС, составленный на основании просьб, поступивших от отдельных компартий. Так, в руководстве КПЧ хотели получить в Москве совет относительно пересмотра "дела Сланского"; представители финской компартии - относительно тактики на предстоящих президентских выборах. Многие партии обращались в ЦК КПСС за советами касательно тактики в отношении социал-демократов своих стран [10. С. 202 - 205].

¹⁷ В принципе эта идея не была новой. Сталин еще летом 1949 г. в беседе с деятелем компартии Китая Лю Шаоци отверг предложение о включении КПК в Коминформбюро, высказавшись, однако, в поддержку альтернативного плана - создания своего рода аналога Коминформа, объединяющего компартии стран Востока. Эта идея так и не была реализована: вероятно, в годы войны в Корее (1950 - 1953) Сталин не решился дразнить Запад созданием еще и "восточного Коминформа" [19].

дивших в Коминформ, войдет теперь в "бюро контактов коммунистических и рабочих партий стран, строящих социализм". Выход ИКП и ФКП из этой структуры был бы целесообразен, так как перед ними стоят другие задачи. КПСС должна была, полагал Хрущев, "контактировать между региональными объединениями", выступая в качестве посредника и оказывая необходимую помощь. Был затронут также вопрос о необходимости улучшить работу газеты, основать теоретический журнал, наладить выпуск научной литературы. По итогам обсуждения решено было собрать представителей делегаций и посоветоваться¹⁸.

Соответствующие встречи состоялись, однако записи бесед нам неизвестны. Очевидно, идея роспуска Коминформа уже на этом этапе (в дни съезда либо сразу после съезда) была доведена до лидеров всех компартий-членов Информбюро¹⁹. Можно также предположить, что проект создания региональных объединений не получил поддержки наиболее влиятельных лидеров зарубежного коммунистического движения (И. Броз Тито, П. Тольятти, Мао Цзэдуна), а потому к середине апреля был отброшен²⁰.

В конце декабря 1956 г., уже после венгерских событий, Тольятти на VIII съезде ИКП уделил довольно большое внимание проблеме Коминформа и его возможных преемников, четко обозначив свою принципиальную позицию: "Мы считаем опасной и неверной попытку расколоть коммунистическое движение на две части" (речь идет, очевидно, о создании Бюро компартий стран, строящих социализм, и объединения западных компартий), ибо может создаться впечатление о конкуренции и трениях между этими структурами, о различиях в трактовке решений XX съезда КПСС. Он подчеркнул также, что ИКП была и остается "против возврата к любой форме централизованной организации", хотя всегда считала полезными встречи представителей компартий - "не с целью разработки обязательных для всех решений, а с целью прояснения позиций, сопоставления разных путей". По мнению влиятельнейшего западного коммунистического лидера, чья позиция в ряде моментов перекликалась с позицией лидеров СКЮ, а в Москве неизменно принималась во внимание, к участию в таких встречах следовало бы приглашать и социал-демократов, склонных к союзу с коммунистами, - например итальянских социалистов во главе с П. Ненни²¹ [22. С. 67 - 69].

¹⁸ На основе состоявшегося на Президиуме ЦК КПСС обмена мнениями Н. С. Хрущеву, А. И. Микояну и М. Л. Суслову поручалось провести встречи сначала в узком, а потом и в более широком составе с представителями разных компартий и обсудить вопросы о формах дальнейшего сотрудничества [16. С. 106 - 107; 10. С. 199 - 200].

¹⁹ Так, на заседании Политбюро ЦК Болгарской компартии вопрос о будущем Коминформа обсуждался 8 марта. Было выражено согласие с предложением КПСС о роспуске Информбюро, признаны необходимыми поиски новых форм сотрудничества [20].

²⁰ Предложение о создании Бюро компартий стран, строящих социализм, фигурировало в записке М. А. Суслова, Д. Т. Шепилова и Б. Н. Пономарева, представленной к заседанию Президиума ЦК КПСС от 28 марта [13. Ф. 3. Оп. 14. Д. 14. Л. 76 - 79]. 4 апреля Хрущев, по свидетельству посла Югославии В. Мичуновича, в беседе с ним поднял вопрос о возможном создании четырех региональных "коминформов" двух европейских, азиатского и американского [21. Р. 30 - 31]. Позже эта идея не излагалась советскими лидерами в каких-либо известных нам документах.

²¹ За несколько месяцев до этого, 10 июля 1956 г., в ходе встречи делегации ИКП с Хрущевым член руководства этой партии Дж. Пайетта конкретизировал позицию итальянских коммунистов: "Нет необходимости в восстановлении дисциплины времен Коминтерна, что, вероятно, явилось бы помехой для обеих партий. В настоящее время дух пролетарского интернационализма настолько развит, что без вреда для коммунистического движения можно допустить большую расчлененность в связях между отдельными компартиями, а также между коммунистическими и социал-демократическими партиями. Проводимая КПСС за последнее время политика по отношению к социал-демократам ряда стран, по-видимому, подтверждает это мнение руководства ИКП. Даже если не удастся создать зональные объединения компартий [...] (Пайетта здесь предпочел сослаться на негативное отношение не своей, а французской компартии к идее "региональных коминформов" А. С), полезным остается то, что между различными компартиями и прежде всего между ними и КПСС устанавливаются живые связи" [23. С. 83 - 84].

Что касается Мао, то он мог высказать свое негативное отношение к идее "азиатского коминформа" во время посещения Пекина в начале апреля советским эмиссаром А. И. Микояном, который был направлен Н. С. Хрущевым в КНР в целях прояснения отношения лидеров КПК к XX съезду КПСС. Китаю к этому времени удалось временно урегулировать погранично-территориальные споры с Индией, и, как можно предполагать, руководство КНР не было заинтересовано в том, чтобы осложнять эти отношения созданием международного объединения азиатских коммунистов, в котором, вне всякого сомнения, КПК явилась бы доминирующей силой. Кроме того, в Пекине искали союзников и среди лидеров национально-освободительных движений других азиатских стран, а эти люди были в большинстве своем далеки от идей коммунизма.

Через месяц после XX съезда КПСС, 28 марта, вопрос об Информбюро коммунистических и рабочих партий был включен в повестку дня заседания Президиума ЦК КПСС [16. С. 116 - 117]. На заседании рассматривались представленные М. А. Сусловым и Б. Н. Пономаревым еще 17 марта проекты информационного сообщения о прекращении деятельности Информбюро, а также соответствующего письма ЦК КПСС братским партиям-членам Информбюро [13. Ф. 3. Оп. 12. Д. 21. Л. 181; Оп. 14. Д. 14. Л. 76 - 79]. Существование этих документов свидетельствует о том, что уже к середине марта с учетом результатов встреч с зарубежными коммунистами, состоявшихся в дни съезда и сразу после него, вопрос о предстоящем упразднении Коминформа был окончательно решен, хотя оставался открытым другой вопрос - о формах взаимодействия и сотрудничества, которые придут ему на смену. Теперь членов Президиума ЦК КПСС больше интересовало, как обнародовать сообщение о ликвидации Информбюро²². Хрущев предложил не затягивать с его публикацией, и этому форсированию событий можно найти объяснения.

Учитывая особую роль Коминформа в антиюгославской кампании конца 1940-х - начала 1950-х годов и негативное отношение югославских коммунистов к этой организации, можно предполагать, что едва ли не главным мотивом ее столь форсированного роспуска стало стремление КПСС сделать жест доброй воли в адрес СКЮ в условиях, когда в Москве считалась приоритетной задача налаживания межпартийных связей²³. В преддверии намеченной на июнь новой встречи с Тито, с которой в Кремле связывались определенные надежды на более значительный прорыв в сближении двух стран, руководство КПСС пыталось устранить существеннейшее препятствие, стоявшее на пути поступательного развития советско-югославских отношений. Следует подчеркнуть, что в Белграде в целом с удовлетворением восприняли прозвучавший с трибуны XX съезда КПСС тезис о многообразии путей к социализму, правда, у представителей СКЮ была и некоторая обида на то, что в отчетном докладе Хрущева и в других выступлениях было уделено слишком мало внимания югославскому опыту строительства соци-

²² См. записи заседания: "на высоком уровне сформулировать", "распространеннее сказать в документе, а то сухо и лаконично", "расшифровать, что такое контакты, иначе будут домыслы" [16. С. 116 - 117].

²³ Одним из свидетельств продолжения политики, направленной на дальнейшее сближение с Югославией и постепенное ее вовлечение в советскую сферу влияния, явилось включение в отчетный доклад ЦК КПСС XX съезду КПСС формулы о многообразии путей к социализму. Уже сама постановка вопроса о многообразии путей к социализму была в 1956 г. для КПСС актуальна прежде всего из-за необходимости отразить в установочных партийных документах своеобразие отношений СССР как с великой дальневосточной коммунистической державой - Китаем, так и с относительно небольшой, но внешнеполитически значимой титовской Югославией, в силу затруднений с подгонкой под общий ранжир как китайской, так и югославской специфики (хотя принималась также во внимание и активизация антиколониальных движений в странах "третьего мира", в которых Хрущев и его окружение видели потенциальных стратегических союзников СССР в борьбе с империализмом). Показательно, что в отчетном докладе ЦК, зачитанном Н. С. Хрущевым 14 февраля, ссылка на Югославию содержалась как раз в разделе, где обосновывался тезис о многообразии форм перехода к социализму [17. 1956. 15 II].

ализма (об этом говорил, ссылаясь на свои беседы с лидерами СКЮ, Хрущев на майском пленуме ЦК КПСС 1958 г. [13. Ф. 2. Оп. 1. Д. 318. Л. 32]). Как бы то ни было, от Москвы ждали следующего шага - упразднения созданной во времена Сталина структуры, посредством которой разным партиям диктовалась из центра общая линия²⁴. Роспуск Коминформа, считали в Белграде, явился бы пробным камнем готовности СССР следовать по пути обновления, декларированному на XX съезде.

Другим мотивом роспуска Коминформа было стремление сделать жест доброй воли в адрес европейской социал-демократии, которая, вопреки некоторым ожиданиям, довольно скептически отреагировала на отчетный доклад Н. С. Хрущева XX съезду КПСС и прозвучавшие в нем положения о многообразии путей к социализму, возможностях мирного перехода к социализму и т.п. 2 - 4 марта в Цюрихе состоялась сессия Социнтерна, на которой обсуждался вопрос о тактике социал-демократии в отношении мирового коммунистического движения в свете решений XX съезда КПСС (участники сессии еще не имели в то время представлений о закрытом докладе Н. С. Хрущева о культе личности, прозвучавшем в последний день работы съезда, 25 февраля). Как отмечалось на сессии, критика методов Сталина в ряде выступлений на съезде (в частности, А. И. Микояна) не изменила характера советского режима - он остается диктатурой, и социалистам, не разделяющим коммунистической доктрины, по-прежнему отказано в правах; в восточноевропейских тюрьмах все еще томятся "многие из тех, чьим единственным преступлением было убеждение, что существует несколько путей к социализму". Получившая распространение после смерти Сталина идеологема "коллективное руководство", по мнению идеологов европейской социал-демократии, означает коллективное руководство диктатурой; они не видели каких-либо признаков ее эволюции к подлинной демократии. Тезис о многообразии путей к социализму, присутствовавший в отчетном докладе, представлялся им опасной тактической уловкой. Если применительно к идеям XX съезда и можно говорить о поисках возможностей избежать гражданской войны во время революционных преобразований, то этот поиск, полагали социал-демократы, основывался на догматизации опыта установления вовсе не демократических режимов (в качестве примеров "мирного перехода власти в руки трудящихся" приводились Прибалтика 1940 г., Чехословакия 1948 г.). На сессии Социнтерна в Цюрихе секретарь Норвежской рабочей партии X. Ли говорил в этой связи о том, что мирный путь к социализму, предлагаемый теперь коммунистами, - это не что иное, как подрыв парламентской демократии по чехословацкому образцу 1948 г. и приглашение социал-демократам принять участие в собственном уничтожении (подробно о цюрихской сессии Социнтерна см. [24. С. 107 - 117]).

В программных документах Социнтерна и выступлениях его лидеров, глубоко проанализированных в работах М. Ю. Чуканова [24. С. 107 - 117], отмечалось, что точно так же, как существуют различные пути к социализму, могут существовать и фундаментальные различия в понимании социалистической цели, ибо, по мнению социал-демократов, не может быть деспотического социализма. Социнтерн оставил в силе прежние свои установки, суть которых заключалась в том, что мирное сосуществование двух систем не означает идейного мира с партиями, стремящимися подорвать основополагающие ценности социал-демократии. Минимальным предварительным условием для такого мира должно стать, по их мнению, восстановление независимого рабочего движения во всех странах, где

²⁴ См. запись беседы посла СССР в ФНРЮ Н. П. Фирюбина с Э. Карделем от 23 марта 1956 г. [13. Ф. 5. Оп. 28. Д. 403. Л. 85]. Встречаясь в эти недели с советскими дипломатами, их югославские коллеги по-прежнему доказывали им, что Коминформ приносит СССР гораздо больше вреда, чем пользы, поскольку дает западной пропаганде повод указывать на существование международной сети агентов Москвы [14. Ф. 077. Оп. 37. Папка 187. Д. 7. Л. 178 - 179].

оно существовало раньше, но было подавлено коммунистическими диктатурами. Некоторые оговорки делались социал-демократами применительно к СКЮ, снискавшему уважение своим смелым противостоянием сталинскому диктату.

Параллельно с обсуждением на Президиуме ЦК КПСС вопроса о форме обнародования сообщения о ликвидации Информбюро, для публикации в "Правде" готовилась программная статья Б. Н. Пономарева с предложением возродить традиции сотрудничества коммунистов и социал-демократов в рамках народных фронтов²⁵. Хотя реакция в социал-демократических кругах на эту статью была более чем сдержанной²⁶, в ЦК КПСС продолжали считать актуальными задачи наведения мостов к европейской социал-демократии. Так, с 28 апреля по 14 мая в СССР находилась делегация Французской соцпартии во главе с ее генеральным секретарем П. Коммэном. Во время поездок в Великобританию в марте-апреле 1956 г. сначала зампреда Совмина СССР Г. М. Маленкова, а затем Н. С. Хрущева и Н. А. Булганина имели место контакты с лейбористами, которые, хотя и сопровождались инцидентом (к большому неудовольствию советских лидеров, им был передан список социал-демократов стран советского блока, до сих пор находившихся в заключении), все же не перечеркнули установок Кремля на сближение с социал-демократией.

Говоря о мотивах роспуска Коминформа, надо иметь в виду и то, что продолжала считаться актуальной и задача улучшения имиджа СССР в формирующемся движении неприсоединения.

Все вышеназванные факторы, ускорившие принятие решения о роспуске Коминформа, не должны, однако, заслонять собой наиболее существенного обстоятельства: к середине 1950-х годов Секретариат Информбюро не только утратил сколько-нибудь значимые функции в деле организации коммунистического движения, но фактически бездействовал. Унаследованная от Сталина неэффективная система взаимодействия компартий ни в коей мере не могла удовлетворить официальную Москву, по-прежнему претендовавшую на роль центра коммунистического движения. На состоявшемся 28 марта заседании Президиума ЦК КПСС комиссии в составе М. А. Суслова, Д. Т. Шепилова и Б. Н. Пономарева было поручено во избежание домыслов особенно тщательно подумать, что следует иметь в виду под контактами компартий в новых условиях [16. С. 116 - 117].

13 апреля Президиум ЦК КПСС принял постановление "О прекращении деятельности Информбюро" [13. Ф. 3. Оп. 14. Д. 14. Л. 3]. В этот день был окончательно утвержден текст информационного сообщения, обсуждались текст пись-

²⁵ См.: Пономарев Б. Н. Насущная задача рабочего движения [17. 1956. 31 III]. Как отмечалось в статье, "установление делового и искреннего сотрудничества социал-демократических и коммунистических партий в целях укрепления общих позиций социалистических сил - таков насущный вопрос современного рабочего движения. Жизнь властно диктует необходимость установления контакта и сотрудничества между различными политическими партиями рабочего класса". В статье было указано на общность жизненных интересов рабочих независимо от того, идут ли они за коммунистическими или социал-демократическими партиями. Наиболее существенной платформой для сближения позиций рабочих партий была названа антивоенная, т.е. вопрос о необходимости предотвращения новой мировой войны. На оптимизм руководства КПСС в отношении возможностей сближения с социал-демократией повлияли разные факторы - достаточно позитивный отклик на теоретические новации XX съезда лидера итальянских социалистов П. Ненни (и раньше сотрудничавшего с коммунистами), успехи левых сил на парламентских выборах во Франции в январе 1956 г. (при том, что новый премьер-министр социалист Ги Молле отказался от союза с коммунистами и включения представителей ФКП в правительство). В статье Б. Н. Пономарева содержалась ссылка на позитивный опыт сотрудничества рабочих партий в Италии. При этом как бы "забывалось", что в Социнтерне Италию представляла не социалистическая партия Ненни, а придерживавшаяся последовательно антикоммунистической линии социал-демократическая партия (раскол социал-демократического движения в Италии произошел в 1947 г.).

²⁶ В резолюции бюро Социнтерна от 7 апреля содержались довольно жесткие антикоммунистические заявления и отвергалась идея единой платформы с коммунистами [24. С. 115].

ма ЦК КПСС в адрес партий-членов Информбюро (для ИКП и ФКП отдельное письмо), а также датированная 3 апреля записка Суслова, Шепилова и Пономарева с предложениями о новых формах контактов, в том числе об издании нового печатного органа [25. Ф. 3. Оп. 23. Д. 54. Л. 145 - 146]. Особое письмо было адресовано СКЮ²⁷.

Сообщение о прекращении деятельности Информбюро было опубликовано в газете "За прочный мир, за народную демократию!" 17 апреля, а на следующий день "Правда" опубликовала этот текст вместе с редакционной статьей "Важное решение", помещенной в порядке комментария. В информационном сообщении отмечалось, что создание в 1947 г. Информбюро "сыграло положительную роль в устранении разобщенности между компартиями, образовавшейся после роспуска Коминтерна", "в деле развития и укрепления братских связей и взаимного обмена опытом" между компартиями, "усиления влияния компартий в массах" и т.д. Вместе с тем положительные изменения в международной обстановке в последние годы (превращение социализма в мировую систему, образование обширной "зоны мира", рост и укрепление компартий и т.д.) создали новые условия для деятельности компартий. "Информбюро как по своему составу, так и по содержанию своей деятельности уже не отвечает" задачам "преодоления раскола рабочего движения и укрепления единства рабочего класса в интересах успешной борьбы за мир, за социализм". Обменявшись мнениями по вопросам деятельности Информбюро, партии, в него входившие, признали, что оно исчерпало свои функции, и теперь предполагалось найти новые полезные формы для установления контактов.

В статье "Важное решение" отмечалось, что решение о прекращении деятельности Информбюро, продиктованное "необходимостью привести формы связей и сотрудничества между коммунистическими партиями в соответствие с изменившейся исторической обстановкой", свидетельствует о творческом подходе к выработке форм взаимных связей, с учетом конкретной обстановки. Были отмечены открывающиеся новые возможности предотвращения "объединенными усилиями миролюбивых государств и народов" новых войн и агрессий, новые перспективы перехода к социализму, в том числе и парламентским путем. Было сказано о необходимости "выработать пути и формы продвижения к социализму, наиболее полно отвечающие традициям данного народа". Отмечалась также необходимость объединения усилий коммунистических и социалистических партий "в интересах спасения человечества от новой войны, дальнейшего развития международного социализма". В документах, связанных с прекращением деятельности Коминформа, нашел отражение тезис о том, что руководящие органы компартий, развивая свою деятельность в соответствии с общими целями и национальными особенностями и условиями, обменяются в ближайшем будущем мнениями о новых, более эффективных и полезных формах контактов между партиями.

22 - 23 июня 1956 г. в Москве состоялось совещание руководителей компартий социалистических стран, посвященное, в первую очередь, экономическим и оборонным проблемам [10. С. 338 - 347]. В повестке дня стоял также вопрос о формах дальнейшего сотрудничества и контактов между коммунистическими и рабочими партиями соцстран. К заседанию Президиума ЦК КПСС от 16 июня, обсуждавшему повестку дня и порядок работы предстоящего совещания, была подготовлена записка с предложениями делегации КПСС "О формах контактов между комму-

²⁷ В нем говорилось о том, что "после окончания работы XX съезда КПСС находившиеся в Москве представители коммунистических и рабочих партий, входящих в Информбюро, посоветовались между собой и единогласно пришли к выводу о нецелесообразности дальнейшего существования Информбюро"; "что касается вопроса о форме контактов и связей между партиями социалистических стран, то этот вопрос имеется в виду обсудить в ближайшем будущем" [13. Ф. 3. Оп. 14. Д. 17. Л. 9, 92].

нистическими и рабочими партиями социалистических стран" [10. С. 346 - 347]. Как отмечалось в документе, "по мнению ЦК КПСС, такой формой контактов могли бы быть периодически созываемые совещания представителей партий социалистических стран для обмена мнениями по общим проблемам их деятельности и для коллективного обсуждения конкретных вопросов партийного и хозяйственного строительства, представляющих общий интерес для партий". Такие совещания могли бы созываться "по инициативе партий, желающих внести на коллективное обсуждение интересующие их вопросы в целях обмена мнениями, обобщения имеющегося опыта и согласования мероприятий по координации действий соответствующих партий по этим вопросам в дальнейшем". Что же касается места созыва совещаний, то его предполагалось определять по взаимной договоренности. Как полагали в ЦК КПСС, обязательных решений совещания принимать не будут, но могут выносить согласованные всеми участниками рекомендации²⁸.

Советские предложения получили поддержку лидеров компартий соцстран, собравшихся в Москве 22 - 23 июня. Стороны единодушно пришли к выводу о том, что в настоящих условиях нет необходимости в создании нового постоянно действующего органа по связям компартий, по мере же необходимости будут созываться совещания для обсуждения текущих вопросов²⁹. Тито, находившийся в июне с визитом в Москве, был загодя ознакомлен с предложениями КПСС. Вообще, в силу того значения, которое руководство КПСС придавало сближению с Югославией, можно предполагать, что окончательное решение вопроса о будущих формах контактов было отложено до приезда в СССР Тито и выяснения его мнения.

Визит югославского лидера Тито в Советский Союз, длившийся более 20 дней (с 1 по 23 июня), был организован с большой помпой³⁰. Многотысячный митинг советско-югославской дружбы на московском стадионе "Динамо" 19 июня призван был символизировать полное преодоление взаимного недоверия. В угоду сближению с Тито в Москве готовы были даже пойти на существенные кадровые перестановки. Буквально в день приезда Президента ФНРЮ произошла "смена караула" на Смоленской площади - стопроцентного ортодокса и консерватора В. М. Молотова, упорно продолжавшего сохранять особую позицию в югославском вопросе (что и послужило удобным поводом), заменил на посту министра иностранных дел СССР более молодой, либеральный (по кремлевским меркам) и мобильный Д. Т. Шепилов, имевший репутацию главного интеллектуала партии. Однако при всей серьезности приготовлений сверхзадача переговоров (возвращение Югославии в советский лагерь) так и не была решена: результатами июньского визита Тито в СССР в Кремле остались недовольны. Осознавая выгоду более тесного экономического сотрудничества с СССР, Югославия в то же время не хотела поступаться суверенитетом и продолжала дистанцироваться от советского лагеря, не проявив, в частности, никакого желания к вступлению в Организацию Варшавского договора и СЭВ. Подписанная межпартийная Декларация [17. 1956. 21 VI] носила явно компромиссный характер со стороны КПСС, в ней не получили развития вопросы об идейном единстве двух партий, о принадлежности Югославии к социалистическому лагерю, в то же время акцент делался на том, что обе

²⁸ На совещании 22 - 23 июня предполагалось также обсудить перспективы издания журнала, который освещал бы вопросы теории и практики социалистического строительства, опыт отдельных компартий. Эта идея была, как известно, реализована в 1958 г., когда начал издаваться журнал "Проблемы мира и социализма". Идея создания совместного информагентства компартий не получила развития.

²⁹ См. подробный отчет венгерской делегации о московском совещании 22 - 23 июня, с которым лидер Венгерской партии трудящихся (ВПТ) М. Ракоши выступил на пленуме ЦК своей партии 30 июня [26]. Первое такое совещание было созвано 24 октября, на нем обсуждались проблемы урегулирования острых кризисов в Венгрии и Польше.

³⁰ О поездке Тито в СССР и ее политических итогах см. [12. С. 553 - 577].

стороны "чужды всякой тенденции навязывания своего мнения в определении путей и форм социалистического развития".

Протоколы заседаний Президиума ЦК КПСС отражают разочарование советской стороны в итогах переговоров с югославами. Так, уже при утверждении документа на Президиуме ЦК было принято решение "сказать югославским товарищам, что мы не удовлетворены текстом декларации, но спорить не будем" [13. Ф. 3. Оп. 12. Д. 66. Л. 5]. Позже та же позиция нашла отражение в информационных письмах ЦК КПСС братским партиям³¹. Тем не менее в постановлении ЦК КПСС от 30 июня 1956 г. "О преодолении культа личности и его последствий" содержалась острая критика в духе прежних установок XX съезда, сталинской политики в отношении Югославии: "грубый произвол, приведший к конфликту в отношениях с Югославией в послевоенный период", был назван в числе "серьезных ошибок", которые "нанесли ущерб развитию отдельных сторон жизни советского государства", тормозили развитие советского общества, "но, само собой разумеется, не увели его в сторону от правильного пути развития к коммунизму" [17. 1956. 2 VII]. Тито же, проявляя последовательность в проведении политики неприсоединения, вскоре после возвращения из Москвы встретился с египетским лидером Г. А. Насером. В опубликованное коммюнике о встрече вошел тезис о неприятии блоковой политики.

После событий, произошедших в конце июня в ряде восточноевропейских стран (познаньские волнения в Польше, дискуссии кружка Петефи в Венгрии), в Москве со все большей настороженностью воспринимали претензии СКЮ на выработку некоей альтернативной модели социализма и завоевание своих сторонников в странах советской сферы влияния. В этих условиях на первый план выдвигается лозунг единства социалистического лагеря, тогда как тезисы XX съезда КПСС о расширении самостоятельности, о праве каждой партии на поиск специфических путей к социализму признаются менее актуальными.

Таким образом, связанные с роспуском Коминформа ожидания более тесного пристегивания Югославии к советскому блоку совершенно не оправдались. Это, однако, не означало, что в руководстве КПСС отказались от давно назревшего замысла реформировать недостаточно эффективный, отживший свой век механизм осуществления советского влияния на мировое коммунистическое движение. Югославский фактор мог ускорить и действительно ускорил роспуск Коминформа, но задача обновления форм взаимодействия компартий существовала, конечно же, независимо от этого фактора.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Гибианский Л. Я. Как возник Коминформ. По новым архивным материалам // Новая и новейшая история, 1993. N 4.

2. Совещания Коминформа. 1947, 1948, 1949. М., 1998.

3. Аникеев А. С. Как Тито от Сталина ушел: Югославия, СССР и США в начальный период "холодной войны" (1945 1957). М., 2002.

4. Адибеков Г. М. Попытка коминтернизации Коминформа в 1950 г. (по новым архивным документам) // Новая и новейшая история. 1994. N 4 - 5.

5. Адибеков Г. М. Начало конца Коминформа (по новым архивным документам) // Сталин и холодная война. М., 1998.

³¹ Югославские представители в качестве наблюдателей принимали участие в совещании 22 - 23 июня. На следующий день, 24 июня, в отсутствие представителей СКЮ, Хрущев информировал лидеров компартий соцстран об итогах переговоров с Тито. Позицию СКЮ по вопросам межпартийных связей он назвал неудовлетворительной (постановка на одну доску коммунистических и социал-демократических партий; стремление уклониться от постановки вопроса о существовании двух лагерей и о необходимости особенно тесных связей между марксистско-ленинскими партиями; желание обеспечить себе промежуточные, посреднические позиции, чтобы свободно лавировать, ведя переговоры с партиями разной идеологической ориентации) [26].

6. Адибеков Г. М. Молотов и попытки реорганизации Коминформа в 1950 1951 годах // Вопросы истории. 1999. N 7.

7. Адибеков Г. М. Почему Тольятти не стал генеральным секретарем Коминформа // Вопросы истории. 1996. N4.

8. "Очень тяжело выражать мнение, не совпадающее с Вашим". Почему П. Тольятти отказался от предложения И. Сталина // Источник. 1995. N 3.

9. Адибеков Г. М. Коминформ и послевоенная Европа. М., 1994.

10. Президиум ЦК КПСС. 1954 - 1964. Т. 1 - 3. М., 2003 2008. Т. 2. Постановления ЦК КПСС. 1954 1958. М., 2006.

11. Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы. М., 1998.

12. Едемский А. Б. От конфликта к нормализации. Советско-югославские отношения в 1953 - 1956 годах. М., 2008.

13. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ).

14. Архив внешней политики РФ (АВПР).

15. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ).

16. Президиум ЦК КПСС. 1954 - 1964. Т. 1 - 3. М., 2003 - 2008. Т. 1. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. М., 2003.

17. Правда.

18. Коммунист (Москва).

19. Zsihua Shen and Yafeng Xia. Hidden Currents during the Honeymoon. Mao, Khrushchev, and the 1957 Moscow conference // Journal of Cold War Studies. Harvard University. Vol. 11. N 4. Fall 2009.

20. Централен държавен архив на Республика България. Ф. 1-Б. Оп. 6. А.е. 2795.

21. Micunovic V. Moscow Diary A Revealing Memoir about the Communist World when Khrushchev Ruled. New York, 1980.

22. Материалы VIII съезда ИКП (Рим, 8 - 14 декабря 1956 г.). М., 1957.

23. Хрущев Н. С.: "У Сталина были моменты просветления". Запись беседы с делегацией Итальянской компартии // Источник. 1994. N 2.

24. Чуканов М. Ю. Отклики Социалистического Интернационала на XX съезд КПСС // Отечественная история. 2006. N 1.

25. Архив Президента Российской Федерации (АП РФ).

26. Tarsadalmi Szemle, 1993. N 2.