В состав России Сахалин и Курильские острова полностью вошли сравнительно недавно. До 1945 г. южная часть Сахалина и весь Курильский архипелаг принадлежали Японии. Поражение ее во второй мировой войне изменило ситуацию в Северо-Восточной Азии. Японская империя потеряла все свои колонии, Южный Сахалин и Курильские острова перешли под юрисдикцию Советского Союза (в 1947 г. эти территории были объединены с Северным Сахалином и образовали Сахалинскую область). Корея, являвшаяся колонией Японии с 1910 г., получила независимость, но Корейский полуостров был разделен на зоны оккупации, контролируемые СССР и США. В 1948 г. на территории этих зон были образованы два новых государства КНДР (Северная Корея) и Республика Корея (Южная Корея).

Период, когда Южный Сахалин (носивший название губернаторства Карафуто) и Корея были частью одного колониального государства, не мог не оказать влияния на этнический состав населения острова. В этот период корейское население в значительных количествах прибывало на южную часть Сахалина (на Курильских островах, являвшихся частью губернаторства Хоккайдо, корейцев почти не было).

Корейцы прибывали на Карафуто, привлеченные высокими зарплатами в промышленности (в основном угольной) острова. Около 16 тыс. этнических корейцев¹ были завербованы японскими властями в ходе трудовой мобилизации населения, объявленной с началом Тихоокеанской войны². Ко времени окончания второй мировой войны в 1945 г. корейцев на Карафуто насчитывалось 23 498 человек, тогда как японцев было 358 568 человек³.

Корейцы, переселявшиеся на Карафуто (включая и принудительную мобилизацию) были в большинстве выходцами с южной части Корейского полуострова. Позже этот факт сыграл значительную роль в жизни сахалинской корейской диаспоры.

После окончания второй мировой войны перед бывшими союзниками по антифашисткой коалиции встала проблема репатриации населения с контролируемых ими территорий. Репатриации, проведенные под эгидой держав-победительниц, представляли собой одно из самых массовых передвижений населе

Дин Юлия Ивановна - аспирант Сахалинского государственного университета.

ния в мире. В Европе самым значительным передвижением населения в порядке репатриации было переселение этнических немцев с территории Польши, Чехословакии, Восточной Пруссии⁴. В Азии только этнических японцев, вернувшихся на Японские острова с территорий бывших колоний Японской империи, насчитывалось около 6,6 млн. человек⁵. Из Японии вернулись на родину 1,5 млн. этнических корейцев⁶. Некоторая часть японцев была репатриирована в 1946 - 1949 гг. и с территории Южного Сахалина и Курильских островов.

Между тем корейское население Сахалина не смогло в послевоенный период вернуться на родину. Вопрос о причинах, по которым репатриация этнических корейцев не состоялась, до сих пор вызывает споры в мировой историографии. Для его решения важно иметь в виду экономические и внешнеполитические проблемы, с которыми советское правительство столкнулось на Южном Сахалине и Курильских островах после 1945 года.

Исследование судьбы корейской диаспоры Сахалина началось после 1990 года. В российской историографии специалисты имеют практически одинаковый взгляд на проблему репатриации корейцев Сахалина. Бок Зи Коу, автор монографии "Корейцы на Сахалине", считает, что Япония "предательски бросила корейцев... С Сахалина она вывезла только своих граждан, хотя и корейцы были гражданами Японии"⁷. По мнению А. Т. Кузина, "с международно-правовой точки зрения ответственность японского правительства за несостоявшуюся репатриацию вполне очевидна", а СССР был "вынужден взять на себя... историческую ответственность за судьбы многотысячной корейской массы, создав для себя серьезные проблемы госбезопасности и материальных расходов". Кузин считает, что "США, Япония и Республика Корея при доброй воле СССР имели все возможности, чтобы в соответствии с нормами международного права осуществить репатриацию карафутских корейцев"⁸. Мнение о "брошенном Японией на произвол судьбы народе" высказывает и сахалинский историк Пак Сын Ы⁹.

На протяжении всей истории существования сахалинской корейской диаспоры именно вопрос о несостоявшейся репатриации оставался наиболее болезненным и политически острым. Причин тому несколько. Во-первых, большинство корейцев приехали на Карафуто либо сами в поисках заработка, либо в порядке трудовой мобилизации, проведенной японскими властями. Поэтому большинство переселенцев предполагало, что пребывание на Карафуто не затянется, и собиралось через несколько лет возвратиться на родину. Во-вторых, по состоянию на 1945 г. в корейской общине существовал большой дисбаланс в соотношении полов: на 15 356 мужчин приходилось 8142 женщины¹⁰. Этот дисбаланс был неизбежным результатом условий переселения: воспринимая свой отъезд на Сахалин как акт временной трудовой миграции, многие корейцы оставляли жен и детей на родине. В результате особую остроту приобрела проблема разделенных семей, тесно связанная с несостоявшейся репатриацией. В-третьих, корейцам Сахалина на первом этапе проживания в СССР было нелегко адаптироваться к жизни в советском обществе. Трудности создавало незнание русского языка, отсутствие советского гражданства и соответствующего образования. Корейцы находились в чужеродном окружении, под действием непонятных им законов, норм и правил поведения. Долгое время наблюдались проявления дискриминации корейцев, часто возникали конфликты как с русскоязычным населением, так и внутри сахалинской корейской общины.

При этом корейское население было лишено права на свободный выбор территории проживания. Судьбу корейцев Сахалина решали государственные деятели, которые исходили из соображений политической целесообразности, не принимая в расчет желания людей, в большинстве стремившихся выехать с Сахалина в Корею. Это желание корейцы выражали неоднократно и недвус-

мысленно, о чем свидетельствуют документы архивов¹¹, а также подъем движения за репатриацию в 1970-х годах¹².

2 сентября 1945 г. представители японского правительства подписали Акт о капитуляции, закончив тем самым вторую мировую войну. Вплоть до подписания мирного договора в Сан-Франциско в 1952 г. Япония потеряла политический суверенитет, правительство и император подчинялись верховному главнокомандующему союзными войсками¹³. Отсутствие у Японии государственного суверенитета во внешнеполитических вопросах влияло на решение вопроса о репатриации японского и корейского населения после второй мировой войны.

Практически сразу после окончания военных действий США и СССР приступили к обсуждению условий и хода репатриации. Представители двух держав провели несколько встреч (в 1945 г. они встречались 13 раз, в 1946 - один раз, в 1947 г. уже не встречались). При этом представители Японии на переговоры не были приглашены. Японское правительство несло все расходы, связанные с репатриацией, но в принятии решений не участвовало¹⁴. Уже одно это обстоятельство делает сомнительной закрепившуюся в российской историографии точку зрения о том, что Япония несет ответственность за срыв репатриации корейцев Сахалина. Какова бы ни была позиция японских властей по корейскому вопросу, никакой возможности выразить эту позицию и повлиять на решение вопроса им не было предоставлено.

19 декабря 1946 г. было подписано советско-американское соглашение по вопросу о репатриации. Возвращению в Японию с территории СССР и контролируемой СССР подлежали все японские военнопленные и гражданские лица (последние в добровольном порядке). С территории Японии подлежали репатриации в северную Корею 10 тыс. корейцев¹⁵.

Репатриация японского населения с территории Южного Сахалина и Курильских островов была проведена в целом успешно, вывезти же 10 тыс. корейцев с Хоккайдо не удалось по той причине, что в назначенный пункт сбора к моменту отхода корабля явились только 230 человек. Сделав несколько запросов в американский военный штаб, советское командование сообщило своим подчиненным о том, что "репатриация по указанию МИДа отложена на неопределенный срок"¹⁶.

Соглашениями с военным командованием США судьба корейского населения Южного Сахалина вовсе не затрагивалась. Это подтверждается и справкой к шифрограмме на имя министра иностранных дел В. М. Молотова от 19 июня 1947 г., в которой говорится, что на территории Южного Сахалина учтено 23 298 человек корейской национальности, "о репатриации которых никто никому указаний не давал"¹⁷.

Процесс репатриации японского населения с Южного Сахалина и Курильских островов довольно подробно описан в научной литературе¹⁸. Управление по гражданским делам (созданное в 1945 г. на Южном Сахалине под руководством Д. Н. Крюкова) сосредоточивало лиц японской национальности в лагере N 379 в г. Маока (ныне г. Холмск), а оттуда на предоставленных американцами пароходах (при этом и суда и экипажи были японскими) репатриантов вывозили на Хоккайдо. По постановлению Совета министров СССР гражданское управление обязывалось сосредоточивать в г. Маока 30 тыс. японцев ежемесячно с апреля по ноябрь (с декабря по март репатриация не проводилась в связи с отсутствием навигационных условий). Репатриация японского населения началась в 1946 г., и к июню-июлю 1949 г. из Сахалинской области были репатриированы все японцы, кроме подавших личное заявление о желании остаться на Сахалине. Всего в Японию было вывезено 272 335 человек гражданского населения и 8303 военнопленных¹⁹.

Несмотря на то, что репатриация японцев прошла в целом успешно и в сжатые сроки, в ходе ее возникало множество проблем, отчасти связанных с хозяйственной организацией и погодными условиями.

В Государственном архиве Российской Федерации хранится интересный документ, имеющий отношение к вопросу репатриации японцев. Это составленная в штабе Дальневосточного военного округа "Справка по вопросу репатриации японского гражданского населения с территории Южного Сахалина и о препятствиях, чинимым Сахалинским облисполкомом в сосредоточении контингента в лагерь N 379 - Маока"²⁰. Согласно этой справке, военное командование в течение 1946 - 1947 гг. постоянно напоминало начальнику Управления по гражданским делам Д. Н. Крюкову и первому секретарю Сахалинского обкома партии Д. Н. Мельнику о том, что через лагерь N 379 необходимо пропускать по 30 тыс. японцев ежемесячно. Однако эти указания военного командования не выполнялись, не помогали даже угрозы возложить на Гражданское управление ответственность за срыв планов репатриации. В частности Сахалинский обком отказался репатриировать японцев, проживавших вблизи железнодорожных линий, предложив сначала выселить людей из Углегорского и Лесогорского районов, что ставило ход репатриации в зависимость от Морфлота и погодных условий²¹.

В беседе 27 марта 1947 г. Крюков заявил начальнику отдела округа по репатриации полковнику Распопину, что "никаких указаний от правительства о репатриации японцев не имеет и направлять японцев в лагерь не будет", и в апреле прямо запретил направлять репатриантов в лагерь N 379. Крюков также заявлял, что не получал правительственных постановлений, которые обязывали бы лично его заниматься этим вопросом. Командующему округом генерал-лейтенанту Александрову пришлось просить заместителя председателя правительства о немедленном распоряжении для Крюкова²².

Объясняя свой отказ, Крюков указывал на то, что отрыв японского населения от работы в промышленности грозил области невыполнением государственного плана. Чтобы предотвратить срыв плановых заданий, Крюков предложил снизить темп репатриации гражданского населения с 30 тыс. до 10 тыс. человек в месяц. Но военное командование считало такое решение неприемлемым, поскольку в этом случае пришлось бы ускорить репатриацию военнопленных японцев и отправлять вместо 20 тыс. по 40 тыс. человек в месяц. Это было "крайне нежелательно", потому что "военнопленные как организованная рабочая сила приносят больше пользы на работах в народном хозяйстве, нежели гражданское население, где на одного работающего приходится 2 - 3 неработающих члена семьи"²³.

К началу репатриации 1946 г. из всего японского населения на Сахалине (281 653 человека) в промышленности острова работали 109 168 человек. По состоянию на 10 июня 1947 г. было репатриировано гражданского японского населения 77 076 человек, в 1947 г. по плану следовало вывезти 179 892, а в 1948 г. - еще 16 213 человека²⁴. При этом к 1 января 1947 г. русских переселенцев было принято на острове 4010 семей, в том числе 3001 для работы в рыбной промышленности и 1009 для работы в сельском хозяйстве²⁵. Понятно, почему Крюков и Сахалинский обком ВКП(б), отвечавшие за состояние экономики вновь приобретенных территорий, испытывали тревогу. Несмотря на то, что по плану во второй половине 1947 - начале 1948 г. переселенческое управление при Совете министров обязывалось переселить 2500 семей рыбаков-колхозников, а в 1949 г. - еще 1700 семей²⁶, этого было явно недостаточно.

Ситуация в 1948 г. стало настолько критической, что Совет министров СССР (вероятно, по инициативе сахалинских властей) даже пошел на крайние меры: в марте в северную Корею в срочном порядке без оформления обычной

в таких случаях документации были направлены пароходы "Кулу", "Новосибирск" и "Капитан Смирнов". Целью была вербовка и завоз из северной Кореи на Сахалин 13 500 северокорейских рабочих²⁷ (из них иждивенцев 7 тыс. человек) для работы в рыбной промышленности²⁸.

В конце концов Крюкову удалось убедить высшее руководство, что поспешная репатриация японцев наносит слишком большой вред выполнению планов по промышленному и сельскохозяйственному развитию области. Сначала заместитель председателя Совета министров Л. П. Берия и министр внешней торговли А. И. Микоян, а потом и председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин²⁹ запретили снимать японцев с производства. Репатриация японского населения все же продолжалась и закончилась в середине 1949 г., но происшедшее ясно показывает, насколько промышленность Сахалинской области в тот период нуждалась в рабочих руках.

При этом на Сахалине и Курильских островах оставалось и корейское население, в отношении которого вопрос о репатриации также стоял на повестке дня. Поскольку вопрос о корейцах на Сахалине не был включен в советско-американское соглашение о репатриации, он требовал отдельного решения.

Сами корейцы в то время в своем большинстве надеялись на выезд на родину. Некоторым из них удалось воспользоваться неопределенной обстановкой первых месяцев репатриации и выехать с Сахалина, выдав себя за японцев. Так, в частности, выехала семья Ли Хесона (в японском варианте также используется имя Ри Кайсэй), который впоследствии стал одним из самых известных японских писателей корейского происхождения³⁰. Некоторым этническим корейцам удалось выехать нелегально - вплоть до лета 1946 г. границу по проливу Лаперуза с советской стороны охраняли очень слабо (с японской же не охраняли вообще), поэтому многие бывшие жители южного Сахалина пересекали ее собственными силами³¹.

Однако таким образом смогло покинуть Сахалин лишь небольшое количество корейцев - предположительно, несколько сотен человек. Остальные, оказавшись запертыми на острове, настойчиво добивались права на возвращение домой, обращаясь к советским властям с просьбами о помощи.

В справке от 7 октября 1947 г., направленной на имя В. М. Молотова, сообщалось, что "корейцы неоднократно обращались к местным советским органам и к советскому военному командованию с просьбой репатриировать их в Корею. С подобной просьбой 23 апреля сего года обратился к тов. Сталину кореец с Южного Сахалина Ким Ден Ен. В связи с письмом Ким Ден Ена на имя тов. Сталина тов. Малик запрашивал заинтересованные ведомства относительно возможности репатриации корейцев с Южного Сахалина в Корею в текущем году"³².

В 1946 г. сахалинские власти доложили в Москву, что "хуже других ведут себя корейцы, с их стороны были отказы от работы, два случая массовых собраний, требования отправить их в Корею"³³. Начальник отдела Дальневосточного военного округа полковник Распопин неоднократно докладывал о настроениях корейцев и их желании выехать с Южного Сахалина. Он подчеркивал, что корейцы, наблюдая репатриацию японцев, особенно болезненно воспринимают собственную задержку³⁴.

Вопрос этот стал привлекать внимание за пределами СССР. В условиях, когда отношения СССР и США стали обостряться, отношение советских властей к вопросу о репатриации корейцев стало использоваться в антисоветской пропаганде. 25 сентября 1947 г. ТАСС сообщал из Шанхая: "Местная печать опубликовала сообщение агентства Ассошиэйтед Пресс из Сеула, в котором говорится: "21-летний кореец, обманувший русских фальшивыми документами и бежавший с острова Сахалина, рассказал, что русские отказываются ре-

патриировать 40 тыс. корейцев с этого острова на том основании, что Корея еще не имеет правительства. 95% проживающих на Сахалине корейцев хотят вернуться на родину. Но все их просьбы, адресованные командующему советской армии, о репатриации остаются без внимания""³⁵.

Местные жители вспоминают: "Когда японцы начали своих людей в Японию забирать, они вроде обещали, что корейцев тоже заберут. Я помню, мать мне рассказывала - они в Корсаков из Южно-Сахалинска ходили. Идти было по железной дороге 10 часов; ну там иногда сойдут с дороги - поедят и дальше. Вот слух пройдет, что пароход зайдет в Корсаков, они собирались и шли. Не знаю сколько - может несколько дней в Корсакове ждали, потом обратно. Так там толпа в Корсакове и собиралась - одни придут, другие уйдут, так они и ходили". "В то время, в 46-м... 47-м... 48-м году даже, в Корсакове там тысячи и тысячи корейцев собирались, ждали пароход, чтобы быстрее можно было уехать. Но этого не происходило. Ждали года два, по-моему... Как это они выживали? Питались? Тем более зимой... Потом постепенно по одной семье обратно возвращались, откуда приехали"³⁶.

3 декабря 1947 г. генерал-полковник Голиков послал Молотову доклад следующего содержания: "По уточненным данным, на Южном Сахалине проживает 23 298 человек корейцев, которые, видя проводимые мероприятия по репатриации японцев, настойчиво выдвигают вопрос об отправке их на родину. Со своей стороны полагал бы возможным начать репатриацию указанного числа корейцев в Северную Корею во второй половине 1948 г., о чем вопрос мною согласован с председателем облисполкома Южного Сахалина, со штабом 25-й армии (Сев. Корея) и с Морфлотом"³⁷.

27 декабря военное командование на Дальнем Востоке опять запрашивало указания правительства о репатриации корейцев Южного Сахалина: "В связи с общей подготовкой к репатриации на 1948 г., был возбужден вопрос перед В. М. Молотовым о возможности репатриации корейцев и представлен проект постановления правительства. Предварительно этот проект нами был согласован: 29 октября сего года запросили мнение т. Крюкова, который сообщил о том, что корейцев целесообразно репатриировать во второй половине 1948 г.; на наш запрос 14 ноября 1947 г. поступил ответ т. Николаева (зам. ПримВО) о возможности репатриации и расселении корейцев на летний период; Морфлот на наш запрос сообщил, что перевозка их может быть обеспечена во второй половине 1948 года... В письме к В. М. Молотову было изложено мнение генерал-полковника т. Голикова о возможности репатриации корейцев во второй половине 1948 года. Это и правильно, ибо задержка 23 000 корейцев как рабочей силы для нас погоды не делает, а репатриация их в Северную Корею крайне целесообразна"³⁸. Из этого доклада становится ясно, что советское военное командование на Дальнем Востоке в целом склонялось к проведению репатриации корейцев в ближайшие сроки.

Результатом стало появление документа, который представляет собой проект постановления Совета министров СССР:

"1947 г.

О репатриации корейского населения с Южного Сахалина и Курильских островов в Северную Корею.

1. Разрешить уполномоченному Совета министров Союза ССР по делам репатриации (т. Голикову) в период июль-октябрь м-цы 1948 г. провести репатриацию корейского населения в количестве 23 298 человек с Южного Сахалина и Курильских островов в Северную Корею.

2. Обязать Южносахалинский облисполком (т. Крюкова) в сроки, определенные планом уполномоченного Совета министров СССР по репатриации (т. Голико-

ва), сосредоточить указанный контингент в лагерь 379 (порт Холмск) для последующего направления их на родину.

3. Предложить Министерству морского флота (т. Ширшову) по заявкам уполномоченного Совета министров СССР по делам репатриации предоставлять суда для сосредоточения указанного числа корейцев в лагерь 379 (порт Холмск), а также для последующей отправки их в Северную Корею.

4. Прием всех корейцев, прибывающих с Южного Сахалина в Северную Корею, возложить на гражданскую администрацию военного командования в Северной Корее, с последующей передачей их для расселения Народному Комитету Северной Кореи.

5. Разрешить к вывозу в Северную Корею все личное имущество репатриируемых корейцев с Южного Сахалина, предусмотренное к вывозу таможенными правилами.

Председатель Совета министров СССР И. Сталин

Управляющий делами Совета министров Союза ССР Я. Чадаев"³⁹.

Проект репатриации показывает, что советские власти на тот момент поддерживали репатриацию в принципе и, более того, приняли конкретные меры по ее подготовке. Однако данный документ так и не был подписан. Параллельно с запросами и предложениями военного командования гражданское управление Сахалинской области также вело переписку с правительством, и эта переписка объясняет, почему планировавшаяся репатриация в итоге не состоялась.

В то время как военное руководство, во многом движимое гуманитарными и внешнеполитическими соображениями, склонялось к тому, чтобы поддержать репатриацию, иную позицию по данному вопросу заняли Крюков и руководство Сахалинского обкома партии. Гражданское руководство области могло сочувствовать судьбе корейцев ничуть не меньше, чем военные, однако для местной администрации приоритетом было выполнение производственных планов и сохранение экономики острова в относительно работоспособном состоянии - а для этого им требовались рабочие руки.

17/18 ноября зам. председателя Совета министров РСФСР А. Гриценко сообщил уполномоченному Совета министров СССР по делам репатриации граждан СССР Ф. М. Голикову о докладе Сахалинского обкома. Обком докладывал, что на территории Южного Сахалина оставалось 112 480 японцев и 23 298 корейцев, которые по плану подлежали репатриации в 1948 году. Однако "ввиду того, что завоз рабочей силы для предприятий Южного Сахалина, предусмотренный постановлением Совета министров СССР от 28 августа 1947 г. N 3014, будет осуществляться в течение 1948 г., репатриация японцев и корейцев, намеченная в основном на первую половину 1948 г., может повлечь за собой остановку действующих промышленных предприятий". В связи с этим облисполком просил "отстрочить репатриацию корейцев до конца 1948 года". Совет министров РСФСР, сообщал Гриценко, "считает целесообразным согласиться с просьбой Сахалинского облисполкома"⁴⁰.

4 января 1948 г. заместитель министра иностранных дел Я. А. Малик передал Я. Е. Чадаеву, управляющему делами Совета министров, что, по словам Крюкова, только несколько корейцев обращаются с просьбами репатриировать их в Южную Корею, поскольку являются выходцами оттуда. На основании этих немногочисленных заявлений, по утверждению Крюкова, нельзя делать вывод о том, что все 23 тыс. корейцев желают покинуть Сахалин, а до окончания репатриации японцев нет необходимости прибегать к принудительной массовой репатриации⁴¹.

Очевидно, что Крюков в стремлении воспрепятствовать репатриации корейцев приводил различные, в том числе и явно не соответствующие действительности, доводы. Вызывает сомнение, что репатриационное настроение ко-

рейцев, о котором неоднократно докладывало военное командование, исчезло в одночасье без каких-либо видимых причин. Мотивы для таких действий у Крюкова были те же, что и в случае с репатриацией японцев - нехватка рабочей силы на острове.

В итоге Крюков и поддерживавшие его местные работники добились своего: Совет министров РСФСР и Министерство Вооруженных Сил СССР сообщили, что вследствие нехватки на предприятиях Южного Сахалина рабочей силы производить репатриацию корейцев с Сахалина до осени 1948 г. нецелесообразно. В докладной записке Малик просил Молотова согласиться с мнением Совета министров РСФСР и Министерства Вооруженных Сил СССР и репатриацию корейцев с Южного Сахалина в Корею отложить. Молотов наложил следующую резолюцию: "Не возражаю (плюс надо сказать хоз. органам, чтобы они постарались материально заинтересовать корейцев пребыванием на Сахалине)"⁴².

В соответствии с этим решением были даны указания Совету министров РСФСР и Южносахалинскому облисполкому. Кроме того, на запрос Чадаева о возможных мероприятиях по закреплению корейцев на работе в промышленности на Сахалине последовало разъяснение, что в правовом отношении корейских рабочих, проживающих на Южном Сахалине, следует приравнять к советским рабочим. Также Совет министров СССР вынес решение (N 3014), которым предусматривалось установить для корейских рабочих одинаковые с русскими рабочими денежные оклады, одинаковые нормы снабжения продуктами и промтоварами, а также выдачу им риса взамен полагавшегося русским рабочим хлеба (по норме: рабочим по 500 г и членам семей по 300 г риса)⁴³.

Таким образом, репатриация корейцев Сахалина в конце 1940-х годов готовилась, но так и не состоялась. Решение отложить сроки репатриации было принято под влиянием сложившихся экономических обстоятельств. В условиях массового выезда японского населения власти Сахалина столкнулись с острейшей нехваткой рабочих рук, которую не мог компенсировать весьма скромный приток переселенцев со "старых" советских территорий. Чтобы обеспечить выполнение производственных планов и избежать полной остановки промышленности Южного Сахалина, приходилось рассчитывать на 23 тыс. корейцев, многие из которых обладали ценными трудовыми навыками, и местные власти делали все возможное, чтобы затянуть репатриацию. В противостоянии с представителями военных, которые поддерживали идею репатриации, хозяйственная бюрократия взяла верх и добилась своего. Поначалу подразумевалось, что репатриация не отменяется, а лишь откладывается до стабилизации экономической и демографической ситуации на Сахалине.

Однако перемены, наступившие в конце 1940-х годов, окончательно похоронили идею репатриации корейцев Сахалина. Так как репатриация японцев закончилась в середине 1949 г., переезд корейцев неизбежно откладывался как минимум до следующего, 1950 года. Корейская война, начавшаяся 25 июня (а советское правительство, естественно, знало о начале войны заранее), перечеркнула надежды корейского населения Сахалина в обозримом будущем вернуться на родину. В новой ситуации о репатриации не могло быть и речи как по практическим, так и по гуманистическим соображениям.

Судя по проявлениям основной линии политики СССР в подобных вопросах, отказ от репатриации корейского населения был все же исключением. Распоряжаясь по итогам второй мировой войны территориями будущих Сахалинской и Калининградской областей, власти Советского Союза репатриировали японское и немецкое население, соответственно, в Японию и Германию⁴⁴.

После окончания военных действий в Корее международная обстановка долго оставалась напряженной. Состояние холодной войны не позволяло СССР

и США договориться по вопросу о сахалинских репатриантах. В условиях раскола Кореи немалую значимость приобрел еще один фактор, затруднивший (или делавший вовсе невозможным) решение вопроса. Большую часть сахалинской корейской общины составляли выходцы из южной части Корейского полуострова. Возникшая на этой территории Республика Корея не только долгое время оставалась в сфере влияния США, но и не поддерживала (в отличие от Японии) с СССР никаких дипломатических отношений вплоть до 1990 года.

В итоге 23 тыс. этнических корейцев остались на Сахалине. Именно они и их потомки и составляют на сегодняшний день основное ядро корейской диаспоры острова.

Примечания

1. ХАН ХЕ ИН. Обстановка, окружающая репатриацию сахалинских корейцев, и политика вовлеченных стран: движение за репатриацию сахалинских корейцев в период освобождения, 1970-е годы). - Сахагенгу, 2011, N 102, с. 168 (на кор. языке).

2. В западной, японской и корейской историографии "Тихоокеанской войной" именуются те кампании второй мировой войны, которые разворачивались в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

3. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 17, оп. 122, д. 92, л. 2.

4. КИМ И. П. Политическое, социально-экономическое и демографическое развитие территорий, присоединенных к Российской Федерации после завершения второй мировой войны (Восточная Пруссия, Южный Сахалин, Курильские острова). Канд. дисс. Южно-Сахалинск. 2010. 255 с.

5. WARNER F.W. Repatriate organizations in Japan. - Pacific Affairs, vol. 22, N 3 (Sept. 1949), p. 272.

6. LEE Ch., De VOS G. Koreans in Japan: Ethnic conflict and accommodation. Berkeley, Los Angeles - London. 1981, p. 58.

7. БОК ЗИ КОУ. Корейцы на Сахалине. Южно-Сахалинск. 1993, с. 102.

8. КУЗИН А. Т. Проблемы послевоенной репатриации японского и корейского населения Сахалина. - Россия и АТР, 2010, N 2, с. 76 - 83; ЕГО ЖЕ. Исторические судьбы сахалинских корейцев. Кн. 2. Южно-Сахалинск. 2010 с. 72.

9. ПАК СЫН Ы. Репатриация сахалинских корейцев на родину: история и проблемы: http://www.dvd-sakhalin.ru/7pg2&type2&page0.

10. РГАСПИ, ф. 17, оп. 122, д. 92, л. 2.

11. Государственный исторический архив Сахалинской области (ГИАСО), ф. 171, оп. 3, д. 7, л. 121 - 142; РГАСПИ, ф. 17, оп. 122, д. 92, л. 2.

12. В 1977 г. на Сахалине прошли демонстрации корейцев, требовавших выезда в Южную Корею. Участники демонстраций и члены их семей были насильно выдворены в КНДР (КУЗИН А. Т. Исторические судьбы сахалинских корейцев. Кн. 2, с. 147 - 152).

13. Вплоть до 1951 г. союзными войсками в Японии командовал генерал Д. Макартур, в 1951 - 1952 гг. - генерал М. Риджуэй.

14. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. Р-9526, оп. 1, д. 509, л. 123, 52 - 53.

15. Там же, л. 52.

16. Там же, л. 36, 110.

17. Там же, л. 170.

18. ПОДПЕЧНИКОВ В. Л. О репатриации японского населения с территории Южного Сахалина и Курильских островов. - Вестник Сахалинского музея (Южно-Сахалинск), 2003, N 10, с. 257 - 260; ЕГО ЖЕ. Репатриация. - Краеведческий бюллетень, 1993, N 1, с. 102- 118; КРЮКОВ Д. Н. Гражданское управление на Южном Сахалине и Курильских островах в 1945 - 1948 гг. - Краеведческий бюллетень, 1993, N 1; КИМ И. П. Ук. соч.

19. КИМ И. П. Ук. соч., с. 48; ЕЕ ЖЕ. Репатриация японцев с Южного Сахалина в послевоенные годы. - Вестник Российского государственного университета им. И. Канта, 2009, вып. 12, с. 26 - 30.

20. ГАРФ, ф. Р-9526, оп. 1, д. 509, л. 167 - 169. Справка, 19.VI.1947.

21. Там же, д. 510, л. 54; д. 509, л. 50, 111 - 112.

22. Там же, д. 510, л. 24, 55; д. 509, л. 26.

23. Там же, д. 509, л. 168 - 169.

24. Там же, л. 230.

25. КИМ И. П. Политическое, социально-экономическое и демографическое развитие территорий, с. 69.

26. Там же, с. 76.

27. Стремясь справиться с дефицитом рабочих рук в промышленности Дальнего Востока, советское правительство в 1946 - 1949 гг. проводило вербовку и завоз рабочих из Северной Кореи. На Южный Сахалин и Курильские острова за этот период было завезено 26 тыс. человек, а отправлено обратно по окончании трудовых договоров 14,5 тыс. (ГИАСО, ф. 53, оп. 1, д. 109, л. 27). По состоянию на 1949 г. на Сахалине осталось около 11,5 тыс. человек - выходцев из Северной Кореи. Их не следует смешивать с тем корейским населением, которое находилось на острове в момент его занятия советскими войсками в 1945 году. Впоследствии большая часть завербованных на Сахалин в 1946 - 1949 гг. корейцев вернулась в КНДР, но некоторые из них остались на острове и влились в местную корейскую общину.

28. ГАРФ, ф. 5446сч, оп. 50а, д. 5783, л. 2, 4, 8.

29. Там же, ф. Р-9526, оп. 1, д. 510, л. 24; д. 509, л. 233.

30. В некоторых своих произведениях Ли Хесон повествует о выезде с Сахалина (РИ КАЙСЭЙ. Мой Сахалин. Токио. 1975 (на яп. яз.); ЕГО ЖЕ. Путешествие на Сахалин. Токио. 1983 (на яп. яз.).

31. ГИАСО, ф. 171, оп. 3, д. 7, л. 5.

32. РГАСПИ, ф. 82, оп. 2, д. 1264, л. 1 - 2.

33. ГИАСО, ф. 171, оп. 3, д. 7, л. 122.

34. ГАРФ, ф. Р-9526, оп. 4, д. 54, л. 416; РГАСПИ, ф. 17, оп. 122, д. 92, л. 2.

35. РГАСПИ, ф. 82, оп. 2, д. 1264, л. 4.

36. Эти и другие интервью были собраны автором в 2008 - 2011 гг. в ходе полевых исследований в среде корейской общины Сахалина.

37. ГАРФ, ф. Р-9526, оп. 5, д. 53, л. 13.

38. Там же, оп. 4, д. 54, л. 416.

39. Там же, оп. 5, д. 53, л. 15.

40. Там же, л. 14.

41. Там же, л. 16.

42. РГАСПИ, ф. 82, оп. 2, д. 1264, л. 1 - 2.

43. Там же.

44. См. КИМ И. П. Политическое, социально-экономическое и демографическое развитие.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Ю. И. Дин:

Комментарии: