III. Итак, восточноевропейский абсолютизм был порождением "военной революции". Это был результат появления регулярных армий: содержание новой армии требовало введения новых налогов, что вызывало противодействие дворянства. Оно к тому же теряло свою военную опору - феодальное ополчение. Конфликт монархии и дворянства заканчивался тем, что регулярная армия прокладывала своему главнокомандующему ("монарху-полководцу", Kriegsherr) путь к абсолютной власти. Получив абсолютную власть, монарх-полководец заставлял дворянство поступиться своими налоговыми привилегиями, и в некоторых случаях дело доходило до частичной конфискации дворянских земель. Увеличение доходов позволяло монархии содержать регулярную армию - но процесс "военной революции" на этом не останавливался, необходимо было создание военной инфраструктуры и четкой финансово-бюрократической организации. Монарх-полководец стремился переделать все общество на началах "регулярности", учредить для граждан уставы и заставить все государство маршировать как один батальон. Такова была история появления военно-бюрократического абсолютизма в Пруссии, Дании и Швеции.

Можно ли утверждать, что развитие России шло тем же путем? За исходную точку можно принять состояние Российского государства в XVI веке. До края Европы исходившая из Франции диффузионная волна распространения рыцарской кавалерии так и не дошла. Не достигнув Русской равнины, эта волна остановилась в пределах Речи Посполитой: так же как на Западе, в Польше установился рыцарский строй, при котором дворянство закрепостило крестьян и ограничило власть монарха сословными собраниями. Россия же подпала под влияние другой диффузионной волны - распространявшейся с юга волны османских заимствований.

В XVI в. Османская империя была самым могущественным государством Евразии, и ее порядки приходилось копировать многим странам. В основе военной мощи османов лежали два нововведения: система тимаров и корпус

Продолжение. Начало см.: Вопросы истории. 2013, N 12; 2014, N 1.

Нефёдов Сергей Александрович - доктор исторических наук, профессор Уральского федерального университета, ведущий научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения РАН.

янычар. Тимариотская система, по сути, была восстановлением "хорошо забытого старого", она напоминала бенефициальную систему Карла Великого. Всадник-тимариот ("сипахи") получал часть доходов с выделенной ему земли с крестьянами ("тимара"), но не имел права распоряжаться крестьянами и требовать с них чего-то большего. В отличие от европейского феода, тимар был всего лишь способом оплаты воинов-всадников; он не передавался по наследству и в любой момент мог быть отнят. Кроме того, тимары, как правило, не превышали десятка-другого крестьянских дворов, и дохода с них едва хватало на снаряжение воина¹. Русская поместная система в деталях совпадала с системой тимаров - она была заимствована у османов в правление Ивана III. Таким образом, русские воины-"помещики" принципиально отличались от европейских рыцарей: они не владели своими поместьями и не могли распоряжаться крестьянами; они получали лишь то, что было записано в переписных книгах. Однако, помимо дворян-помещиков, на Руси имелись бояре и "дети боярские", которые владели своими вотчинами как собственностью; бояре традиционно составляли окружение великих князей, которые правили вместе с Боярской думой.

Помимо тимаров, важнейшей военной инновацией Османской империи было создание янычарского корпуса, по существу - первого регулярного армейского корпуса, вооруженного огнестрельным оружием. Именно появление янычар ознаменовало начало военной революции. (Хотя М. Робертс и другие историки-европоцентристы связывают военную революцию с реформами Морица Оранского.) В соответствии с теорией военной революции, результатом создания янычарского корпуса стало утверждение самодержавной власти турецких султанов и создание османской военно-бюрократической монархии. Потребности обороны от непрестанных татарских набегов побудили Ивана IV заимствовать эти османские новшества и создать, по образцу турецких янычар, регулярный корпус стрельцов. В соответствии с теорией, нехватка средств для содержания новой армии породила конфликт между царем и боярами, и тогда царь использовал новосозданные регулярные части (опричную гвардию), чтобы конфисковать часть боярских вотчин. Создание новой армии потребовало перестройки финансов и замены натуральных повинностей денежными налогами; в результате налоги с крестьян возросли в несколько раз. Народилась бюрократическая система управления: многочисленные ведомства-приказы, переписи и кадастры, сложное делопроизводство. Сопротивление бояр было сломлено жестокими репрессиями, и в итоге Иван IV стал самодержавным властителем. Подобно османским "капыкулу", "рабам дворца", бояре падали перед царем на колени и называли себя "государевыми холопами"². Таким образом, первая российская военно-бюрократическая монархия появилась еще в XVI в., и ее основателем был Иван Грозный. "Сей государь, - говорил Петр Великий об Иване Грозном, - есть мой предшественник и образец; я всегда представлял его себе образцом моего правления в гражданских и воинских делах, но не успел еще в том столь далеко, как он"³. Конечно, не так чтобы Петр I в буквальном смысле подражал Ивану Грозному: речь идет об общем направлении политики и о сходстве задач, вызванных потребностями продолжающейся военной революции.

Созданная Иваном IV военно-бюрократическая монархия погибла вследствие пресечения династии и последовавшей Смуты. Польская интервенция продемонстрировала военное превосходство Речи Посполитой, и османское влияние сменилось польским: начались военные реформы по польскому образцу. По существу это был последний прилив диффузионной волны, связанной с распространением рыцарской кавалерии: вместе со знаменитыми "крылатыми" гусарами Московское государство заимствовало польские обычаи и идеологию

польского дворянства. Русские дворяне стали называть себя шляхтой, а свои поместья - "родовыми поместьями". Наказ 1601 г. предписывал верстать в службу "от отцов детей, от брата братьев, от дядей племянников" и воспрещал давать поместья всем прочим. Таким образом, дворянское звание стало наследственным и появилось "природное дворянство". К концу XVII в. дворяне получили право обменивать свои поместья; различие между поместьем и вотчиной почти стерлось⁴. После Смуты русское дворянство оскудело; многие дворяне ходили в лаптях, а попытки повысить крестьянские оброки приводили к тому, что крестьяне уходили на монастырские или боярские земли - туда, где давали им "льготу". Формально введенное при Годунове прикрепление крестьян к земле существовало лишь на бумаге, сыскать и вернуть ушедших было практически невозможно. Собираясь в Москве перед походами, дворяне писали коллективные челобитные; потом, подражая польской шляхте, они стали устраивать бунты-"рокоши", требуя реально прикрепить крестьян к земле. В конечном счете московская шляхта добилась своего: Уложение 1649 г. утвердило крепостное право. Однако российское крепостное право XVII в. отнюдь не приравнивало крестьян к польскому холопству или барщинным крепостным времен Екатерины II: крестьяне могли жаловаться в суд на злоупотребления помещика - в том числе и на господские поборы "через силу и грабежом"⁵. Много повидавший Юрий Крижанич писал, что на Руси "крестьянам... живется намного лучше, нежели во многих местах Греческой, Испанской и других подобных земель, в которых кое-где мясо, а кое-где рыба слишком дороги, а дрова продаются на вес... Ни в одном королевстве простые черные люди не живут так хорошо"⁶. Пахотной земли в то время хватало, а повинности и налоги после Смуты резко уменьшились: в пересчете на хлеб оброки поместных крестьян были в три раза меньше, чем при Иване Грозном, а налоги - в десять раз меньше. Таким образом, прикрепление крестьян долгое время не сказывалось на их благополучии; помещики остановили отток крестьян в южные области и не торопились повышать оброки: они боялись возвращения Смутного времени.

Помимо прикрепления крестьян, польское влияние сказывалось также и в усилении роли Боярской думы и Земских соборов. П. П. Смирнов отмечал, что обычаем теперь было "отнюдь не наследование, а избрание царя Земским собором, что практиковалось со времен смерти Ивана Грозного; такой порядок подсказывался и примером весьма авторитетного для Руси XVII в. соседнего Польско-Литовского государства". "После смерти Грозного наследственная монархия в России сменилась избирательной, - писал Л. В. Черепнин. - Все последующие цари до Алексея Михайловича избирались Земским собором или добивались трона при его фиктивном участии. Алексей Михайлович занял престол как прямой его [Михаила] наследник, но затем, по-видимому, был утвержден Земским собором"⁷. Принято считать, что, в отличие от европейских сословных монархий, в России отношения между сословиями и монархом не были кодифицированы и определялись главным образом традицией⁸. "Практика осуществления властных функций была такова, что царь действовал в рамках сложившейся традиции", - констатирует П. В. Седов. "Скрепленные традицией отношения между монархом и знатью позволяли достигать соглашения о разделе прибавочного продукта и эксплуатации населения", - уточняет Д. Островский⁹. Однако в рамках традиции существовали также и отдельные документы, регулировавшие правовые отношения в структурах власти. Цари были ограничены в своих правах "крестоцеловальными записями" - документами наподобие скандинавских "королевских обещаний" и "уставов вступления". Дьяк Григорий Котошихин писал, что "прежние цари, после царя Ивана Васильевича, обираны (избраны. - С. Н.) на царство: и на них были иманы

писма, что им быть не жестоким и непалчивым, без суда и без вины никого не казнити ни за что, и мыслити о всяких делах з бояры и з думными людми сопча, а без ведомости их тайно и явно никаких дел не делати" ¹⁰. Указание на то, что царь должен был советоваться с боярами, имеется и в Уложении 1649 г.: 2-я ст. 10-й главы Уложения говорит, что "спорныя дела... взносити ис приказов в доклад к государю... и к его государевым бояром и околничим и думным людем. А бояром и околничим и думным людем сидети в полате и... государевы всякия дела делати всем въместе".

Таким образом, вопреки распространенному мнению, русские цари, правившие в конце XVI и в первой половине XVII в., не были "самодержцами". Их выбирали на престол, и они были ограничены в своих решениях необходимостью советоваться с Боярской думой и Земскими соборами. Этот порядок совпадал с порядками в других странах Европы, в частности, в Скандинавии, где короли правили совместно с риксродом и риксдагом и родовитая аристократия влияла на принимаемые решения.

"Боярин" и "окольничий" в XVII в. были формально ненаследуемыми чинами, наподобие членов ригсрода в Дании. Однако по традиции (как и в Дании) эти чины могли быть пожалованы лишь представителям ограниченного числа знатных родов. Члены 16 родов могли стать боярами, минуя другие чины, а представителям 15 других родов сначала надо было получить чин окольничего. Бояре выставляли свою знатность и влияние напоказ: они носили особую, расшитую золотом и жемчугами, одежду, собольи шубы и высокие "горлатые" шапки; при выезде боярина сопровождали десятки дворян-"знакомцев". С удельных времен бояре содержали вооруженные дружины из "боевых холопов", которых в народе звали "нахалами", - во время стрелецкого бунта 1682 г. эти дружины сражались со стрельцами на улицах Москвы¹¹. Среди боярских родов поддерживалась строгая местническая иерархия, чем знатнее было лицо, тем более высокие должности оно занимало. Никакие государственные заслуги не могли уравнять дворянина с боярином. Даже знаменитый князь Дмитрий Пожарский не мог спорить со знатными боярами, и одному из них, известному "тушинцу" Салтыкову, он бы "выдан головой". Человек из простонародья не имел никаких шансов попасть в окружение царя; даже простые истопники во дворце были дворянами¹². А. Г. Маньков писал, что "Боярская дума еще прочно держала в своих руках во второй половине XVII в. важнейшие рычаги феодальной экономики и социальных отношений"¹³. Сопоставление царских именных указов и указов с боярскими приговорами показывает, что едва ли не все крупные законодательные акты начинались словами "царь указал, и бояре приговорили". Именные царские указы относились к более мелким вопросам, и по большей части к военной сфере. "На протяжении XVII в. боярство не "исчезало" и не "растворялось", а наоборот, набирало силу", - резюмирует Седов¹⁴. Более того, при царе Федоре Алексеевиче бояре попытались поделить между собой страну и стать наследственными и несменяемыми наместниками "царств" и "княжеств". Соответствующий указ был одобрен царем и не вступил в силу лишь из-за сопротивления патриарха Иоакима, который "всеконечно" восстал против угрозы разрушения государства¹⁵.

Согласно детально аргументированной концепции Н. П. Павлова-Сильванского Россия XVII века была обычной сословной монархией: как и в других европейских государствах, в России имелись четко выраженные сословия - сильная аристократия, многочисленное дворянство, горожане и крестьяне. Более того, Седов находит в конце XVII в. "тенденцию к укреплению сословного строя"¹⁶. Откуда же взялось "азиатское" самодержавие, как традиционно считается, отличающее Россию от Запада? Военная революция в России, начавшаяся в середине XVI в., и, в соответствии с теорией, создание

регулярного корпуса стрельцов привели к формированию военно-бюрократической монархии Ивана Грозного. Именно тогда появились те "азиатские" обычаи, которые удивляли приезжавших в Россию иностранцев. Но в XVII в. эти обычаи уже не отражали реального соотношения общественных сил. После Смуты нехватка средств для содержания стрельцов обострилась, денежные выдачи были уменьшены, поэтому стрельцам разрешили заниматься ремеслами и торговлей; многим вместо денег давали земельные наделы, и им приходилось пахать землю¹⁷. Дисциплина ослабла, учения проводились редко, и стрелецкий корпус терял свой регулярный характер. Стрельцы были недовольны, и когда в 1648 г. в Москве начался "соляной бунт", многие из них примкнули к бунтовщикам. Поскольку поместное ополчение тоже отказывалось подчиняться властям, царь Алексей Михайлович принял требования бунтовщиков и выдал им на расправу своих советников.

Пережив события 1648 г., царь Алексей попытался возродить опричный корпус; роль избранной гвардии стал выполнять "приказ" (полк) "стремянных стрельцов"; они получали повышенное жалованье, их командиров царь потчевал тетеревами за своим столом¹⁸. В 1662 г. стремянные стрельцы подавили "медный бунт", и царь стал чувствовать себя увереннее; в последний период царствования Алексея Михайловича власть его укрепилась¹⁹. Котошихин писал о царе Алексее, что он "государство свое правит по своей воле.., что хочет, то учинить может", в отличие от своего отца, который "хотя самодержцем писался, однако без боярского совету не мог делати ничего"²⁰. Алексей Михайлович еще при жизни представил своего сына Федора как наследника "всем чинам Московского государства" и добился их формального признания; это дало возможность обойтись без Земского собора в вопросе о престолонаследии. Однако и в последний период царствования Алексея Боярская дума не была отстранена от дел: царь постоянно советовался с боярами²¹. В царствование юного и больного Федора Алексеевича реальная власть вновь оказалась в руках боярских группировок²². После смерти Федора, в мае 1682 г., стрельцы снова подняли бунт, и Стремянный полк открыл мятежникам ворота Кремля²³. Единственным представителем царской семьи, способным поддержать авторитет власти в обстановке начавшейся анархии, оказалась царевна Софья. Софья укрылась вместе с царями в Троице-Сергиевой лавре, призвала на помощь поместное ополчение и привела стрельцов к покорности. Таким образом, в критический момент монархия нашла опору в дворянстве; другой опорой Софье послужила боярская аристократия.

В занимаемом ею положении Софья не могла проявлять самовластие, и она искала поддержки знати, раздавая думные чины - в первую очередь своим родственникам, Милославским. Современники свидетельствуют, что Софья правила вместе с боярами²⁴; к моменту действительного воцарения Петра I Россия не имела традиции самодержавного правления. "Самодержавие первых Романовых не было "самовластием", - писал Павлов-Сильванский, - оно фактически было связано силой сословий... а также сильным тогда еще консерватизмом обычного права. Царь должен был править по старине в согласии с Боярской думой"²⁵. Многие современные историки также отмечают, что вплоть до петровского времени русские цари в своих решениях зависели как от Боярской думы, так и от Земского собора²⁶. Более того, сам Петр был избран на царство Земским собором, и даже после отстранения Софьи он долгое время не имел решающего влияния на дела - к примеру, патриарх Адриан был избран на престол вопреки воле молодого царя²⁷. С признанием же отсутствия "самовластия" в России XVII в. становится ясно, что абсолютизм появился при Петре I - и во весь рост встает вопрос о происхождении петровского абсолютизма. Теория военной революции, предполагая влияние военных преобразова-

ний на социально-экономическое развитие, позволяет подойти к решению этого вопроса в его основе.

Еще в конце XVI в. начался новый этап военной революции, связанный с реформами Морица Оранского. Теперь военные инновации пришли из Западной Европы - через шведов и поляков. В польской армии, помимо "крылатых гусар", имелись полки немецких наемников, обученных по голландскому образцу, и война с Польшей заставила Василия Шуйского перенимать эту практику. Было нанято 8 тыс. немецких и шведских ландскнехтов. Но денег не хватало, наемникам не платили жалованье, и летом 1610 г. в битве при Клушине они изменили русскому царю²⁸. Следующий опыт создания полков "иноземного образца" относится к началу 1630-х годов, когда предстояло возобновить борьбу с Польшей. Шведы, союзники России в этой борьбе, вновь предложили свою помощь. В январе 1630 г. в Москву прибыла шведская военная миссия, и возглавлявший ее полковник Александр Лесли предложил царю Михаилу Федоровичу создать наемную армию европейского образца. После длительного согласования планов в 1631 г. Лесли в сопровождении двух русских послов отправился в Стокгольм с заданием завербовать в Швеции или в Германии 5 тыс. солдат и офицеров и, кроме того, закупить 10 тыс. мушкетов. Эти опытные солдаты и офицеры должны были обучить 10 тыс. русских солдат и вместе с ними образовать шесть пехотных полков "иноземного строя". Осенью 1632 г. эти полки в составе многочисленной русской армии выступили к Смоленску, но осада была неудачной. Попытки отправить под Смоленск подкрепления натолкнулись на отсутствие денег в казне, и в итоге полки "иноземного строя" вместе со всей русской армией капитулировали. Когда остатки этих полков вернулись в Москву, они были распущены: наемников набирали только на время войны, их постоянное содержание обходилось слишком дорого²⁹. Таким образом, первые опыты использования полков "иноземного строя" были неудачными по причине отсутствия необходимых финансовых средств. В 1620-х годах московское правительство провело земельную перепись и назначило новые налоги, но дворяне стали подавать коллективные челобитные с жалобами. Протест был столь сильным и массовым, что власти были вынуждены предоставить помещикам льготы: налог с помещичьих крестьян был установлен в 10 - 16 раз меньшим, чем с государственных крестьян³⁰. Поскольку основная часть крестьян почти ничего не платила в казну, государство испытывало постоянный финансовый кризис, и это обрекало на неудачу все попытки создания новой армии.

Когда в 1654 г. началась новая война с Польшей, правительство Алексея Михайловича попробовало получить необходимые средства путем чеканки медных денег с номинальной стоимостью. Считается, что эта идея принадлежала А. Л. Ордин-Нащокину, который передал во дворец некие "статьи в тетрадех"; в этих "статьях" говорилось о том, "как для пополнения ратей в полки с поместей и с вотчин и с скольких дворов даточных и рейтар взять, и почем им в год кормовых денег давать, и как о медных деньгах для тех же ратных людей промысл чинить"³¹. Предложения Ордин-Нащокина полностью копировали реформу, проведенную в 1625 - 1630 гг. шведским королем Густавом Адольфом: именно так, с помощью введения медных денег и наборов рекрутов ("даточных") Густав Адольф создал первую в Европе регулярную армию. События были ускорены поражением, которое русская армия потерпела от шведов под Ригой; в 1658 - 1659 гг. были проведены три массовых набора даточных и сформировано 55 полков. Это была целая армия "иноземного образца", которой командовали и которую обучали несколько тысяч нанятых на Западе офицеров³². Огромные масштабы медной чеканки, естественно, привели к росту цен; в июле 1662 г. в Москве вспыхнул "медный бунт"; к восставшим присоединились и солдаты стоявших под Москвой полков, недовольные тем, что им

платят медью³³. Таким образом, новая армия была создана на медные деньги и начала распадаться, когда эти деньги обесценились. Правительству пришлось срочно начать переговоры о мире с Польшей. После заключения мира армия "иноземного образца" была резко сокращена, солдаты частью обращены в стрельцов, частью отправлены в свои деревни с обязательством по призыву вернуться в строй. Оставшиеся же, как и стрельцы, жили слободами, имели семьи; часто вместо жалования они получали землю и, таким образом, превращались в военнообязанных крестьян. По существу, созданная в 1658 - 1662 гг. армия иноземного образца потеряла регулярный характер и превратилась в собираемую от случая к случаю крестьянскую "милицию"³⁴. В конечном счете в 1695 г., при первом походе на Азов, в боевой готовности оказалось лишь 14 тыс. солдат; остальное войско состояло из ратников "русского строя", то есть из стрельцов и из поместного ополчения. Впоследствии, в 1717 г., князь Я. Ф. Долгорукий говорил Петру, что его отец устроением регулярных войск путь ему показал, "да по нем несмысленные все его учреждения разорили", так что Петру пришлось "почитай все вновь делать и в лучшее состояние приводить"³⁵. Попытки создания регулярной армии "иноземного образца" упирались главным образом в финансовую проблему.

Казна оставалась пустой; с учетом инфляции доходы были меньше, чем в конце XVI века. Так же, как в других странах (например, в Дании), дворянство защищало свои налоговые льготы и противодействовало обложению поместных крестьян государственными налогами. Нехватка средств на содержание солдат заставляла понемногу повышать налоги, но это не решало финансовую проблему: как и раньше, поместные крестьяне платили в казну в 8 - 16 раз меньше, чем государственные. "Из этого видно, какой громадный источник дохода уступила казна в безотчетное пользование владельцев крепостных крестьян", - писал В. О. Ключевский³⁶. На протяжении XVII в. цари правили вместе с Боярской думой, которая поддерживала сословные привилегии дворянства, и даже Алексей Михайлович не решился нарушить эти привилегии ради создаваемой им армии "иноземного образца". Цари не были самодержцами и желали жить в мире со своими боярами и дворянами - недаром Алексея Михайловича называли "тишайшим". Военные реформы имели половинчатый характер. В отличие от Бранденбурга и Дании, Россия не испытала шока, связанного с чужеземным нашествием, поэтому ее правители могли тянуть время и обходиться паллиативными мерами: решающие события российской "военной революции" были еще впереди.

Попытки военных преобразований в XVII в. в Швеции и Дании сопровождались усвоением голландских военных технологий, заимствованием промышленных и культурных достижений Голландии. Голландское влияние сказалось и в России. Для полков "иноземного строя" требовалось оружие - мушкеты и пушки. Поначалу и то и другое привозили из-за границы. Поскольку Швеция перекрывала выход к Балтике, то единственным каналом снабжения был путь через Архангельск. В период после Смуты этот путь был освоен тогдашними хозяевами морской торговли, голландцами, которые с огромной прибылью для себя продавали "московитам" мушкеты и ружейные стволы из Льежа и Амстердама, а также железо и чугунные пушки из Швеции (если шведы сами отказывались продавать их в Россию). Привозили также шведскую медь (в России не было своей меди), из которой в Москве отливали медные пушки. Что касается чугунных пушек, то их в России в то время не делали: производство чугуна - это была новая западная технология, которая требовала постройки доменных заводов с вододействующими машинами. Впрочем, голландские купцы в России (так же как в Швеции и Дании) искали новые возможности для вложения своих капиталов, и один из них, Андриес Виниус, в 1632 г. предложил русским построить современный доменный завод

в Туле. Строительство стоило больших затрат, и Виниус был вынужден взять в компаньоны двух других купцов, Питера Марселиса и Телемана Акему. Первый завод был построен в 1637 г., а к 1660 г. в России было уже семь заводов, которые снабжали войска ядрами и пушками - правда, тульский чугун был "холодноломким" и качество орудий было далеко не лучшим³⁷. Пользовавшийся большим почетом у царя Виниус в 1646 г. принял православие и был записан в московские дворяне. В 1647 г. шведский резидент писал, что московское правительство "пользуется советами голландца Андрея Виниуса.., который первым в России открыл железную руду и предан более русским, нежели немцам"³⁸.

Виниус, Марселис и Акема были первыми из числа голландских предпринимателей, которые связали свою судьбу с Россией. Еще одним известным "русским голландцем" был советник и помощник Ордин-Нащокина Ян ван Сведен. В 1659 - 1662 гг. ван Сведен обеспечил вооружение армии "иноземного строя", поставив в Россию из Голландии 105 тыс. мушкетов и карабинов; переселившись в Россию, он построил здесь первую бумажную мельницу и первую суконную фабрику. В 1665 г. Ордин-Нащокин поручил ван Сведену организацию регулярной почтовой службы, которая стала доставлять в Москву европейские газеты³⁹. "Русские голландцы" жили преимущественно в Немецкой слободе под Москвой; помимо купцов население этой слободы состояло из офицеров полков "иноземного строя", приглашенных в Россию медиков и мастеров различных специальностей.

Существование этого "островка" западной цивилизации сыграло исключительную роль в судьбе Петра I. До семнадцати лет он практически не контактировал с обитателями Немецкой слободы, но в сентябре 1689 г., во время конфликта с Софьей, познакомился с офицерами полков иноземного строя Патриком Гордоном и Францем Лефортом. Царь попросил Гордона показать ему учения его полка и долго беседовал с генералом⁴⁰. В следующем году Петр поручил Гордону сформировать из своих "потешных" солдат регулярный Преображенский полк. Офицеры-иноземцы должны были обучать "потешных", среди которых была молодежь знатных родов, "спальники" и "стольники" Петра. Преображенский полк тогда насчитывал 350 - 400 солдат; Петр знал их всех и поддерживал со всеми теплые или даже дружеские отношения. Чтобы показать своим друзьям пример готовности учиться и выполнять команды, Петр сам записался сержантом и поднимался в звании сообразно своим успехам⁴¹. Преображенцам в будущем предстояло стать опорой царя, новыми янычарами, как называл их Ключевский⁴². Однако до 1698 г. никто не мог предвидеть этого будущего, и сам Петр впоследствии называл тогдашние учения преображенцев (и даже Азовские походы) не более чем "младенческим игранием"⁴³.

Постоянно общаясь со своими военными командирами и учителями, Петр часто посещал Немецкую слободу, а ее обитатели старались всеми способами понравиться молодому царю. Голландские купцы показывали Петру привезенные из-за моря диковины, Гордон развлекал царя великолепными фейерверками, а "дебошан французский" Лефорт затянул Петра в пучину кутежей. "Тут же... - свидетельствует князь Куракин, - началось дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать, что по три дня запершись в том доме бывали пьяны, и что многим случалось оттого умирать... И тут... первое начало учинилось, что его царское величество начал с дамами иноземскими обходиться и амур начал первой быть к одной дочери купеческой, названной Анна Ивановна Монсова" ⁴⁴. Среди этих развлечений сформировалась "компания" Петра, "Всепьянейший собор" - примерно два десятка русских и "немцев" (в те времена "немцами" называли также голландцев, англичан, шведов). В этой "компании" не считали чинов и званий, конюхи из числа "потешных" (как Александр Меньшиков) пировали там вместе князьями и генералами. Петр называл своих

компаньонов "товарищами", а Гордона - "батюшкой", собутыльникам было приказано именовать царя "запросто" - "бомбардиром" или "шкипером". Почти всем "товарищам" впоследствии было суждено стать видными деятелями петровского царствования.

Подпав под очарование Немецкой слободы, Петр стал с пренебрежением относиться к русским обычаям и порядкам. Вдобавок, молодой царь был уязвлен тем, что его не допускали к делам управления и патриарх Адриан был избран вопреки его воле. Постепенно вызревали семена будущего конфликта - в начале 1690-х годов они дали всходы, когда православные церковные процессии пародировал петровский "Всепьянейший собор"⁴⁵.

Помимо пирушек и потешных маневров у Петра была еще одна всепоглощающая страсть: парусные корабли. Все началось с найденного в сарае английского ботика, но затем увлечение разрослось до такой степени, что Петр превратился в плотника и вместе с дюжиной помощников стал строить фрегаты на Переславском озере. "Действительно, как так получилось, что море и корабли заняли особое место в жизни этого человека, все предки которого родились и умерли, видя перед собой лишь всхолмленные просторы Великорусской равнины?" - удивляется Е. В. Анисимов⁴⁶. В самом деле, этот вопрос - едва ли не главный в истории реформ Петра, и в поисках ответа нужно присмотреться к окружению царя, то есть к "Всепьянейшему собору".

Люди постарше и посолиднее стремились избегать этой буйной компании, поэтому может показаться странным присутствие в ней пятидесятилетнего дипломата, инженера и ученого - Андрея Андреевича Виниуса. Как показали недавние исследования, этот человек сыграл особую и до сих пор недооцененную роль в истории Петра Великого⁴⁷. Андрей Виниус был сыном знаменитого основателя тульских заводов; он получил превосходное образование, знал шесть языков, служил в Посольском приказе и с дипломатическими миссиями объездил почти всю Европу. Помимо его собственного происхождения из известного купеческого рода, Виниус приходился родственником одному из самых богатых голландских купцов, Николаасу Витсену, бургомистру Амстердама, представителю Голландии в Генеральных штатах и президенту Ост-Индской компании. С 1665 г., когда Витсен приехал в Россию в составе нидерландского посольства, Виниус и Витсен поддерживали тесные деловые связи. Разумеется, Витсена интересовали прежде всего возможности расширения торговли через Россию, но, как у каждого настоящего первопроходца, его коммерческий интерес сочетался с научным: Витсен был ученым географом и этнографом, изучавшим страны, через которые проходили торговые пути. Голландцев, в частности, интересовал путь через Сибирь в Китай, и Виниус стал главным корреспондентом Витсена в России, поставлявшим сведения о Сибири. На основе этих данных Витсен потом издал свою "Карту Тартарии" - так называли в Европе страны Северо-Восточной Азии⁴⁸.

Однако главный интерес голландцев касался не Сибири, а вопроса об освоении торгового пути по Волге через Каспийское море, в Персию. Основным товаром Персии был шелк-сырец, который обычно вывозили в Европу через турецкие порты. Османские султаны собирали в этих портах пошлину, равную цене товара, поэтому освоение дороги через Россию казалось купцам более выгодным вариантом. Еще в 1667 г. Ордин-Нащокин подписал договор с армянской торговой компанией о транзите персидского шелка через Россию. Персидские армяне поначалу везли небольшие партии шелка через Архангельск, где их скупали голландские купцы во главе с Кунардом ван Кленком, однако этот маршрут был маловыгодным, и в конце концов они получили позволение торговать через принадлежавшую шведам Нарву⁴⁹. Русское правительство намеревалось принять участие в шелковой торговле, и Ордин-Нащо-

кин поручил ван Сведену построить современный парусный корабль для плавания по Каспийскому морю. Виниус участвовал в реализации этого проекта и представил Ордин-Нащокину особую записку, в которой доказывал необходимость строительства не только парусников, но и галер. Виниус, считал, что галеры практичнее парусных судов, так как они способны подниматься по впадающим в Каспийское море рекам и, вероятно, таким образом можно будет добраться до Индии⁵⁰. Были наняты голландские корабельные мастера и матросы, но когда построенный корабль "Орел" спустился по Волге к Астрахани, он был захвачен здесь казаками Разина. Они захватили также много шелка, привезенного в Астрахань персидскими армянами, вследствие чего началась тяжба о возмещении убытков. Отношения с Персией были испорчены, и персидские купцы лишились права на свободный транзит товаров через Россию⁵¹.

В 1672 г. Виниус был направлен в Европу со специальным посланием царя, призывающим к созданию антитурецкой коалиции и к прекращению, ради этой "высшей" цели, войны между Францией и Голландией. Фактически это означало оказание дипломатической поддержки Голландии, которая подверглась нападению французской армии. Во время этой поездки Виниус встречался с Витсеном и с руководителями республики Соединенных провинций⁵². Через год после возвращения Виниус встречал в Москве Кунрада ван Кленка, приехавшего в Россию в качестве голландского посла. Задачей ван Кленка было добиться помощи путем вовлечения России в войну с союзником Франции, Швецией. В случае вступления в войну Россия могла бы приобрести Нарву, Ивангород и Нотебург - ключевые пункты "шелкового пути". Кроме того, ван Кленк предложил царю Алексею проект организации совместной русско-голландско-персидской торговли шелком, который предполагал свободный провоз голландцами своих товаров вплоть до Астрахани⁵³. Реализация этого проекта, по оценке ван Кленка, могла дать голландским купцам несколько миллионов рейхсталеров в год. Чтобы добиться своих целей, ван Кленк через посредство Виниуса предлагал главе Посольского приказа А. С. Матвееву богатые подарки⁵⁴. Если учесть, что в то время все годовые доходы русского правительства составляли примерно 2 млн. рейхсталеров⁵⁵, то становятся понятными как грандиозные масштабы "каспийского проекта", так и горячая заинтересованность всех причастных к нему лиц, в том числе и Виниуса (который даже завел шелковую фабрику). Однако компаньоны достигли лишь частичного успеха: право на провоз шелка было вновь предоставлено персидским армянам, которые, таким образом, могли сбывать его голландцам, минуя посредничество русских купцов. Но в начале 1676 г. царь Алексей умер, Матвеев вскоре отправился в ссылку, и новые власти, вняв протестам русских купцов, дезавуировали заключенный договор⁵⁶.

Шелковая мануфактура Виниуса перестала давать доход, и он передал ее Посольскому приказу⁵⁷. В 1675 г. Виниус стал заведовать почтой, он получал выписываемые Посольским приказом европейские газеты и докладывал правительству поступающую из разных источников информацию. Переведенные Виниусом материалы входили в состав предназначенных для царя и его окружения рукописных сборников новостей - "Курантов"; иногда почтмейстер сам читал новости царю и боярам⁵⁸. Среди корреспондентов Посольского приказа было много голландских купцов, которые вели торговлю с Россией и в надежде на получение привилегий регулярно осведомляли русское правительство о событиях за границей. Не довольствуясь этим, почтовые служащие вскрывали и перлюстрировали проходившие через их руки письма⁵⁹. Таким образом, Виниус стоял в центре обширной сети по сбору информации внешнего и внутреннего характера; часть этой информации он тайно поставлял Витсену, голландскому резиденту ван Келлеру и, возможно, некоторым другим лицам. О

том, какое влияние приобрел Виниус, говорит то обстоятельство, что когда в ходе одной тяжбы ему потребовалось заявить о благородном происхождении (что не соответствовало действительности), в его пользу лжесвидетельствовали не только ван Келлер и Гордон, но также датский резидент Бутенант и шведский резидент фон Кохен⁶⁰.

Голландцы продолжали попытки реализовать "каспийский проект", и в начале 1690 г. Витсен прислал царю подробный план организации торговли с Персией и Китаем через территорию России. Как и раньше, речь шла о том, чтобы предоставить голландцам право свободного транзита, но в торговле должны были участвовать и русские купцы, которые становились членами голландских торговых компаний. В случае успеха этого проекта Витсен обещал перевести на каспийский транзитный маршрут всю азиатскую торговлю Ост-Индской компании. В результате реализации проекта московское правительство должно было получить огромные доходы от таможенных пошлин⁶¹. К письму Витсена была приложена "карта Тартарии", составлению которой так способствовал Виниус и на которой был изображен морской путь от Архангельска в Китай (хотя в то время никто не знал о существовании пролива между Азией и Америкой). Кроме того, на карте была изображена неизвестная река, якобы текущая с востока и впадающая в Каспийское море - по этой реке можно было добраться до пределов Индии. К. Ботерблюм утверждает, что именно Виниус преподнес и растолковал царю карту Витсена⁶². Петр заинтересовался проектом Витсена, голландский резидент Келлер писал, что московитяне замыслили грандиозные торговые проекты, и что голландцы могут принять в них участие⁶³.

1 апреля 1691 г. цари Петр и Иван в своей грамоте изъявили милость Витсену за "объявление", "каким подобием могут удобнейшие состояться торги и прибыльные торговые прибытки к доброму получению и великому сбору нашей Царского Величества пошлинной казны... от проезда торговых людей через наши Царского величества Великороссийские государства в Персиду и через Сибирь в Хинское или Китатское государство". Особой благодарности Витсен удостоился за то, что "изобразил и подал нам, Великим Государям, чертеж тех Сибирского и Хинского государств"⁶⁴. Цари обещали издать указ по поводу проекта Витсена - но указа не последовало: по-видимому, Боярская дума не разделяла энтузиазма молодого Петра. На ближайшее время дело ограничилось тем, что в марте 1692 г. по согласованию с Витсеном было отправлено русское торговое посольство в Китай; это посольство возглавил друг Виниуса, голландский купец Избрант Идес. Известно, что в дороге Идес руководствовался картой Витсена⁶⁵. Специалисты полагают, что именно письмо Витсена помогло Виниусу войти в круг ближайших друзей молодого царя. Кроме того, в силу своих обязанностей Виниус рассказывал царю о европейских новостях.

У Виниуса была обширная библиотека, состоявшая по большей части из голландских и немецких книг. Петру особенно понравилась книга об истории мореплавания и судостроения, автором которой опять же был Витсен. Виниус переводил для царя эту книгу, а потом по просьбе Петра стал учить его голландскому языку⁶⁶. Молодой царь не имел учителей, достойных этого имени, и Виниус постепенно утвердился в роли наставника. Он учил Петра голландскому языку и, конечно, в процессе обучения рассказывал о Голландии, о мореплавании, о европейской политике. Опытные учителя могут формировать мировоззрение своих учеников. Как известно, Александр I был обязан своему воспитателю, республиканцу Ф. Лагарпу, "всем, кроме своего рождения", а Николай I стал дисциплинированным кадетом под руководством своего учителя, генерала М. И. Ламздорфа. Какие цели преследовал Виниус? Конечно, на

первом месте стояли интересы голландской торговли - в особенности судьба грандиозного "каспийского проекта".

Многие историки отмечают, что после первой поездки на Переславское озеро любовь Петра к парусному спорту стала ослабевать, что, занятый маневрами и кутежами, он два с половиной года не интересовался судьбой судов, которые он приказал построить. Поначалу плавание под парусами было для него лишь одной из потех, но в 1691 г. настроение царя изменилось: М. Ф. Поссельт пишет, что под влиянием неких "иностранцев" Петр оценил перспективы создания флота и вернулся на Переславское озеро⁶⁷. Очевидно, Витсен и Виниус использовали увлечение царя плаванием под парусами, чтобы возбудить в Петре любовь к морю, к океанским кораблям и к далекой стране мореходов и купцов. Петр еще не видел моря и не успел побывать в Голландии, но летом 1692 г. он несколько дней праздновал победу голландцев и англичан над французским флотом в сражении у мыса Ла-Хог. Эта победа вызвала у Петра такой энтузиазм, что он порывался отправиться в Голландию, чтобы служить под командой Вильгельма III, и приказал своему Переславскому "флоту" салютовать в честь голландского штатгальтера.

Все эти поступки вызывали немалое удивление иностранных послов - ведь Россия не числилась среди союзников Голландии в этой войне⁶⁸. Действительно, по какой причине Петр стал праздновать морские победы Вильгельма III, подписываться по-голландски ("Piter") и по-голландски обращаться к своим друзьям ("Min Heir")? При том, что его ближайшие друзья, Гордон и Лефорт, не были ни голландцами, ни моряками, а Гордон был прямым врагом Вильгельма III и панически боялся моря? Да и Лефорт лишь с трудом переносил морские "забавы" Петра⁶⁹. В 1693 г. Петр вместе с Виниусом (и другими членами "компании") отправился в Архангельск, чтобы посмотреть на знаменитые голландские "флейты" и фрегаты. Через посредство Виниуса и Витсена он заказал один фрегат и в следующем году снова поехал в Астрахань, чтобы встретить его. На этом фрегате был впервые поднят российский морской флаг - такой же, как голландский, лишь с изменением порядка цветов. Зачем был нужен этот корабль? Оказывается, Петр собирался искать морской путь в Китай и Индию через Северный океан - как это предлагалось в проекте Витсена. Однако трудности северного мореплавания были очевидны (Петр едва не погиб во время шторма), и следующим заказом Петра Витсену была галера. Почему именно галера - ведь Петр мечтал о парусных кораблях? Как предлагал Виниус еще в 1668 г., галеры нужны были для того, чтобы плавать за шелком в Персию и, если удастся, подняться до Индии по какой-то неведомой реке. Стараниями Виниуса и Витсена Петр одобрил "каспийский проект": по образцу голландской галеры в Дединове на Оке предполагалось построить целый галерный флот, который вместе с парусными галиотами займется транспортировкой персидского шелка. Петр намеревался самолично участвовать в экспедиции на Каспийское море ⁷⁰. Однако на деле поиски "реки в Индию" были отложены до 1710-х годов, а персидский поход Петра I состоялся лишь через 28 лет.

Первое препятствие для "каспийского проекта" создала возобновившаяся война с Турцией и Крымом. При организации первого похода на Азов на Виниуса была возложена задача обеспечить полки артиллерией и закупить через посредство Витсена пушки в Голландии. Поход 1695 г. закончился неудачей, и Петр пришел к выводу, что без помощи флота турецкими крепостями не овладеть, и строить галерный флот нужно не в Дединове, а в Воронеже. Виниусу было приказано организовать доставку заказанной в Голландии галеры в Москву; ее везли в разобранном виде на 20 специальных санях. По образцу этой галеры в Преображенском срубили части для 22 галер, Виниус отправил их в Воронеж, где и началась сборка. Галерный флот сыграл решаю-

щую роль в кампании 1696 года; в конечном счете Азов был взят, и Петр поручил Виниусу организовать празднества в ознаменование победы. Характерной деталью этого празднества было триумфальное шествие, в котором Петр шел в костюме голландского капитана - еще одно свидетельство странной заочной любви царя к далекой стране⁷¹.

Некоторые авторы называют Виниуса "идеологом" при молодом Петре. Переписка Петра и Виниуса во время Азовских походов и позже, в период Великого посольства, красноречиво говорит о характере их отношений. Петр пишет Виниусу намного чаще, чем другим лицам, и пишет по-дружески, как равному. Интересно, что в их переписке 1694 - 1695 гг. часто встречаются аллегории на темы греко-римской мифологии - явление совершенно нетипичное для русской культуры того времени. Возникает естественный вопрос: кто, если не Виниус, в свое время переводивший басни Эзопа, мог научить молодого царя изъясняться таким языком?⁷² В своих письмах Виниусу царь выказывает крайнюю степень доверительности, он упоминает бытовые подробности, пишет о своих пирушках и о том, что им иногда сопутствовало. Вот например, письмо от 2 июля 1698 г.: "На день святых апостол было нас гостей мужеска и женска пола больше 1000 ч. и были до света и беспрестанно употребляли тарара, тарара кругом, из которых иные и свадьбы сыграли в саду"⁷³. Рядом с такими деталями обсуждаются и серьезные вопросы: Виниус постоянно просит Петра нанять мастеров разных специальностей - и может сложиться впечатление, что инициатором промышленной модернизации России был не Петр, а Виниус⁷⁴. При ближайшем рассмотрении это впечатление усиливается. С 1694 г. Виниус фактически руководил Сибирским приказом, где он застал состояние хаоса: воеводы творили насилие, царские доходы разворовывались и казна была пуста. Три года ушло на проверки и отстранение проворовавшихся чиновников, и это было не просто, так как многие сибирские воеводы происходили из княжеских родов и имели могущественных покровителей в Боярской думе. Виниус убедил Петра, что воевод нужно назначать не по знатности, а по способностям - вероятно, это было первое массовое применение петровского принципа возвышения за заслуги. Затем Виниус организовал караванную торговлю с Китаем, ввел государственную монополию на торговлю мехами, восстановил питейную монополию и увеличил доходы Сибирского приказа в двадцать раз! На эти деньги он начал строительство горных заводов на Урале - именно для этих заводов Виниус искал мастеров за границей. По существу, Виниус проводил в Сибири ту политику реформ, которые позднее проводил Петр в масштабах всей страны⁷⁵.

Царь в этот период был занят в основном военными и морскими делами. После взятия Азова встала задача создания флота для Азовского моря; нужны были мастера, чтобы строить корабли, и морские офицеры, чтобы командовать этими кораблями. Петр послал пятьдесят своих стольников учиться морскому делу за границу - в Голландию, Англию и Венецию. В числе "командированных" были многие друзья Петра, и царь, как и раньше, не пожелал отделяться от своей "компании" и сам отправился в учение за границу в качестве "бомбардира Петра Михайлова". Впрочем, стажировка царственного плотника на голландских верфях была не столько данью необходимости, сколько результатом увлечения Петра морским делом, а также подогреваемым Виниусом интересом к Голландии⁷⁶. "Образовательное путешествие" царя в далекие земли было неслыханным делом для традиционного мировоззрения Московии, тогда как для Виниуса и Витсена такое путешествие было в порядке вещей. Они, конечно, знали о том, как Иохан Скитте уговорил молодого Густава Адольфа посетить Голландию под именем капитана Гирса, и о реформах, которые за этим последовали. И хотя история не сохранила непосредственных свидетельств о

роли Виниуса в организации путешествия Петра, имеются свидетельства о другом проекте такого рода. В 1699 г. Петр I намеревался отправить на учебу в Голландию своего сына Алексея, и его воспитателем должен был стать Виниус⁷⁷. Что это, как не признание заслуг Виниуса в воспитании самого Петра?

В самом начале путешествия с Петром произошел странный случай, во многом повлиявший на дальнейшие события его царствования. Голландский купец И. Любс, один из друзей и осведомителей Виниуса, якобы прислал письмо, в котором сообщал, что шведы замыслили убить царя, когда он будет проезжать через Ригу, и что убийство поручено некоему капитану Врангелю⁷⁸. Сообщение о готовившемся покушении и недовольство царя приемом в Риге спустя несколько лет послужили одним из поводов для войны со Швецией. Однако шведы в то время не желали зла царю Петру - наоборот, они оказывали ему помощь в войне с Турцией, поэтому сообщения Любса и Виниуса о коварных шведских планах выглядят неправдоподобными. Скорее всего, это была интрига Виниуса, который еще в 1675 г. вместе с ван Кленком пытался спровоцировать войну между Россией и Швецией: война за Нарву была частью "каспийского проекта".

Когда Петр в составе "Великого посольства" прибыл в Голландию, то первым предложением, с которым обратилось посольство к Генеральным штатам, было предложение об организации шелковой торговли с Персией. Однако в качестве ответной услуги Штатов послы просили о помощи в войне с Турцией, а международное положение было таково, что Голландия была заинтересована в скорейшем окончании этой войны. При встрече с Петром (на которой присутствовал и Витсен) штатгальтер Вильгельм III уговаривал царя заключить мир с турками и обещал свое содействие в получении Россией портов на Балтийском море. Таким образом, речь снова шла о прорыве "нарвекого заслона" на пути шелковой торговли. Сохранился текст произнесенной на этой встрече приветственной речи Петра, в которой он выражал восхищение "священной особой" Вильгельма III в столь неумеренных выражениях, что историки долгое время отказывались считать этот документ подлинным. Более того, царь обещал Вильгельму помощь русской армии в случае новой войны с Францией. Однако никаких реальных договоренностей достигнуто не было, переговоры свелись к обмену любезностями⁷⁹. Неофициально посольство добилось более существенных результатов. Нидерланды были страной, в которой крупные города и купеческие корпорации пользовались значительной самостоятельностью, и через посредство Витсена Петру удалось установить связи с амстердамским купечеством. Это сыграло важную роль в Северной войне, когда амстердамские купцы в огромных количествах поставляли в Россию оружие, несмотря на официальный запрет правительства Соединенных провинций⁸⁰. Во время пребывания в Голландии Петр находился под опекой Витсена, который составил для царя "культурную программу", предусматривавшую беседы с купцами, посещение порта, мануфактур, мастерских, музеев и лабораторий крупных ученых. Петр некоторое время изучал математику и навигацию у Альбертсона ван Дама, работал в мастерских инженера-механика ван дер Гейдена, побывал у изобретателя микроскопа Левенгука и в анатомическом театре профессора Рюйша, познакомился с архитектором Шейнфойтом и со знаменитым военным инженером ван Кегорном⁸¹. Цель Витсена и Виниуса, очевидно, состояла в том, чтобы вызвать восхищение царя и приобщить его к голландской культуре, сделать из Петра "русского голландца". С этого времени в душе Петра поселилась мечта превратить Россию в Голландию, а главное - построить свой Амстердам, город кораблей, каналов и многоэтажных каменных зданий.

Петр возвращался в Россию с решительным намерением при поддержке цивилизованных голландцев преобразовать свою страну и, как он выражался в

минуты откровенности, "обратить скотов в людей"⁸². "Пылкий монарх с разгоряченным воображением, увидев Европу, захотел сделать Россию - Голландиею", - писал Н. М. Карамзин⁸³. Как видно, это "перевоспитание" Петра I было проявлением голландского диффузионного влияния - влияния, которое сказывалось во всех странах Балтии. Густав Адольф и Фридрих Вильгельм тоже посещали Голландию и, вернувшись, пытались подражать этому центру западной цивилизации: нанимали голландских мастеров, строили мануфактуры и флот, отправляли экспедиции за моря. В Копенгагене голландское влияние оказалось столь сильным, что местные бюргеры потребовали уравнять их в правах с дворянами - и в конечном счете добились своего. Однако развитие балтийских государств все же шло в другом направлении, нежели развитие Голландии, - в направлении к абсолютизму. Россия тоже двигалась к абсолютизму, хотя до своего возвращения из Голландии Петр не был абсолютным монархом: он правил вместе с Боярской думой. Таким образом, предстоит еще ответить на вопрос, каким образом и почему Петр Великий стал самодержцем и императором.

(Окончание следует)

Примечания

Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ N 13 - 01 - 00114 "Волны вестернизации в России (XVII - начало XX в.)".

1. Вопросы истории, 2002, N 11, с. 30 - 53.

2. РОЕ М. The Military Revolution, administrative development, and cultural change in Early Modern Russia. - The Journal of Early Modern History, 1998, vol. 2, N 3, p. 247 - 273; и др.

3. ГОЛИКОВ И. И. Деяния Петра Великого. Т. 9. М. 1838, с. 59 - 60.

4. СЫРОМЯТНИКОВ Б. И. "Регулярное государство" Петра Первого и его идеологи. М. 1943, с. 126; КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Курс руской истории. Т. 4. М. 1937, с. 89 - 90.

5. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Ук. соч. Т. 3. М. 1937, с. 199.

6. КРИЖАНИЧ Ю. Политика. М. 1997, с. 261, 286.

7. СМИРНОВ П. П. Правительство Б. И. Морозова и восстание в Москве 1648 г. Ташкент. 1929, с. 13; ЧЕРЕПНИН Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. М. 1978, с. 345.

8. БУШКОВИЧ П. Петр Великий. Борьба за власть. СПб. 2008, с. 34; КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Ук. соч. Т. 4, с. 221.

9. СЕДОВ П. В. Закат Московского царства. Царский двор конца XVII века. СПб. 2006, с. 51; OSTROWSKI D. The Facade of legitimacy: Exchange of power and authority in Early Modern Russia. - Comparative Studies in Society and History, 2002, vol. 44, N 3, p. 542.

10. КОТОШИХИН Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб. 1859, с. 105.

11. Там же, с. 25; ЕВРЕИНОВ В. А. Гражданское чинопроизводство в России. СПб. 1887, с. 14; СЕДОВ П. В. Ук. соч., с. 472.

12. ЕВРЕИНОВ В. А. Ук. соч., с. 21, 24.

13. МАНЬКОВ А. Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. СПб. 1998, с. 31.

14. СЕДОВ П. В. Ук. соч., с. 13, 7.

15. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Боярская дума Древней Руси. М. 1882, с. 507.

16. ПАВЛОВ-СИЛЬВАНСКИЙ Н. П. Феодализм в древней Руси. М. - Пг. 1924; СЕДОВ П. В. Ук. соч., с. 552.

17. ЧЕРНОВ А. В. Вооруженные силы Русского государства в XV-XVII вв. М. 1954, с. 127- 128.

18. ПЛАТОНОВ С. Ф. Москва и Запад в XVI-XVII веках. М. 1925, с. 109; БАЗИЛЕВИЧ К. В. Денежная реформа Алексея Михайловича и восстание в Москве в 1662 году. М. 1936, с. 105.

19. САХАРОВ А. Н. Исторические факторы образования русского абсолютизма. - История СССР, 1971, N 1, с. 121; АНДРЕЕВ И. Не тихий Тишайший. - Родина, 1998, N 9, с. 40.

20. КОТОШИХИН Г. Ук. соч., с. 105.

21. БУШКОВИЧ П. Ук. соч., с. 62; ЧЕРЕПНИН Л. В. Ук. соч., с. 343.

22. СЕДОВ П. В. Ук. соч., с. 551.

23. БОГДАНОВ А. В. В тени Петра Великого. М. 1998, с. 261.

24. ХЬЮЗ Л. Царевна Софья. СПб. 2001, с. 134, 139.

25. ПАВЛОВ-СИЛЬВАНСКИЙ Н. П. Ук. соч., с. 155.

26. СЕДОВ П. В. Ук. соч., с. 13 - 14; БУШКОВИЧ П. Ук. соч., с. 9, 18; DUNNING Ch., SMITH N. Moving beyond absolutism: was early modern Russia a "fiscal-military" state? - Russian History, 2006, vol. 33, N 1.

27. БОГОСЛОВСКИЙ М. М. Петр I. Материалы к биографии. Т. 1. М. 2007, с. 37; БУШКОВИЧ П. Ук. соч., с. 175, 178; ЧЕРЕПНИН Л. В. Ук. соч., с. 355.

28. ВАЛИШЕВСКИЙ К. Смутное время. СПб. 1911, с. 316 - 319.

29. БРАНДЕНБУРГ Н. Очерки состояния военного дела на Руси в первой половине XVII века. - Военный сборник, 1869, N 4, с. 162; ДЬЮКС П. Семейство Лесли в шведский период (1630 - 1635) Тридцатилетней войны. В кн.: Россия и мировая цивилизация. М. 2000, с. 155 - 157; СТАШЕВСКИЙ Е. Смоленская война. Организация и состояние Московской армии. Киев. 1919, с. 6, 149, 186.

30. ВЕСЕЛОВСКИЙ С. Сошное письмо. Т. 2. М. 1916, с. 488 - 493.

31. БАЗИЛЕВИЧ К. В. Ук. соч., с. 12; СОЛОВЬЕВ С. М. Соч. Кн. 6. М. 1990, с. 47.

32. ЧЕРНОВ А. В. Ук. соч., с. 144 - 145.

33. БАЗИЛЕВИЧ К. В. Ук. соч., с. 108.

34. МАЛОВ А. В. Московские выборные полки солдатского строя в начальный период своей истории 1656 - 1671 гг. М. 2006, с. 575.

35. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Курс русской истории. Т. 4, с. 66.

36. Там же, т. 3, с. 248.

37. ГАМЕЛЬ И. Описание Тульского оружейного завода в историческом и техническом отношении. М. 1828, с. 6 - 12, 27; КУРЦ Б. Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Киев. 1915, с. 169.

38. Письмо одного шведа из Москвы, в 1647 году писанное. - Северный архив, 1822, N 1, с. 151.

39. ВЕЛУВЕНКАМП Я. Архангельск. Нидерландские предприниматели в России. 1550 - 1785. М. 2006, с. 179 - 180; ЦВЕТАЕВ Д. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. М. 1890, с. 716, 723.

40. ГОРДОН П. Дневник. 1684 - 1689. М. 2009, с. 213.

41. БОБРОВСКИЙ П. Потешные и начало Преображенского полка. СПб. 1899, с. 58, 63; БОЛТУНОВА Е. М. Гвардия Петра Великого как военная корпорация. М. 2011, с. 175 - 176.

42. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Курс русской истории. Т. 4, с. 88.

43. Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 1. СПб. 1887, с. 28 - 29.

44. КУРАКИН Б. И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682 - 1695 гг. - Русская старина, 1890, т. 68, N 10, с. 249.

45. КОРБ И. Г. Дневник путешествия в Россию (1698 и 1699 гг.). СПб. 1906, с. 255; БУШКОВИЧ П. Ук. соч., с. 182; УСТРЯЛОВ Н. История царствования Петра Великого. Т. 2. СПб. 1858, с. 128.

46. АНИСИМОВ Е. В. Время петровских реформ. Л. 1989, с. 20.

47. МИЛЮКОВ С. Г. Думный дьяк Андрей Андреевич Виниус - государственный деятель России второй половины XVII - начала XVIII века. Канд. дисс. М. 2000; ЮРКИН М. Н. Андрей Андреевич Виниус. 1641 - 1716. М. 2007; BOTERBLOEM К. Moderniser of Russia: Andrei Vinius, 1641 - 1716. London. 2013.

48. BOTERBLOEM K. Op. cit., p. 60 - 61; МИЛЮКОВ С. Г. Ук. соч., с. 37.

49. BOTERBLOEM К. Op. cit. P. 61; КУРУКИН И. В. Персидский поход Петра Великого. М. 2010, с. 22; ВЕЛУВЕНКАМП Я. Ук. соч., с. 152.

50 Дополнение к актам историческим. М. 1855, с. 404 - 405; КОЗЛОВСКИЙ И. П. Андрей Виниус, сотрудник Петра Великого. СПб. 1911, с. 8.

51. КУРЦ Б. Г. Ук. соч., с. 150.

52. БЕЛОВ М. И. Россия и Голландия в последней четверти XVII в. В кн.: Россия в XVII- XVIII вв. М. 1966, с. 63; МИЛЮКОВ С. Г. Ук. соч., с. 41.

53. Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 50, 1675 г., д. 3, л. 536 - 541.

54. Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900, с. 422 и примеч. 67.

55. МИЛЮКОВ С. Г. Ук. соч., с. 73 - 76.

56. РГАДА, ф. 50, 1676 г., д. 1, л. 16 - 17.

57. BOTERBLOEM К. Op. cit., p. 90.

58. Ibid., p. 55 - 58.

59. КУРЦ Б. Г. Ук. соч., с. 160.

60. BOTERBLOEM K. Op. cit., p. 57 - 58, 67, 103, 108 - 109.

61. РГАДА, ф. 50, 1690 г., д. 1, л. 1 - 5об.

62. BOTERBLOEM K. Op. cit., p. 142.

63. БЕЛОВ М. И. Россия и Голландия в последней четверти XVIII в. В кн.: Международные связи России в XVII- XVIII вв. М. 1966, с. 72.

64. РГАДА, ф. 50, 1691 г., д. 2, л. 25 - 26.

65. ИДЕС И., БРАНД А. Записки о посольстве в Китай. М. 1968, с. 16 - 18.

66. BOTERBLOEM K. Op. cit., p. 142, 149; МИЛЮКОВ С. Г. Неизвестное послание А. А. Виниуса к Петру Первому. - Документ. Архив. История. Современность, 2010, вып. 10, с. 251.

67. ПОССЕЛЬТ М. Ф. Адмирал русского флота Франц Яковлевич Лефорт, или начало русского флота. СПб. 1863, с. 7, 9.

68. БЕЛОВ М. И. Ук. соч., с. 82; БОГОСЛОВСКИЙ М. М. Ук. соч., т. 1, с. 144.

69. ПОССЕЛЬТ М. Ф. Ук. соч., с. 45.

70. Там же, с. 40 - 41; МИЛЮКОВ С. Г. Ук. соч., с. 65.

71. УСТРЯЛОВ Н. Ук. соч., с. 303; БОГОСЛОВСКИЙ М. М. Петр I. Материалы для биографии. Т. 1. М. 1940, с. 272 - 274; МИЛЮКОВ С. Г. Ук. соч., с. 66.

72. ЮРКИН М. Н. Ук. соч., с. 219 - 220.

73. УСТРЯЛОВ Н. Ук. соч. Т. 3, с. 442.

74. Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 1, с. 198 - 247.

75. МИЛЮКОВ С. Г. Ук. соч., с. 112, 106 - 148.

76. Там же, с. 59.

77. BOTERBLOEM К. Op. cit., p. 185.

78. Ibid., p. 74.

79. ВЕНЕВЕТИНОВ М. Л. Русские в Голландии. Великое посольство 1697 - 1698 гг. М. 1897, с. 102, 73 - 75; ВОЗГРИН В. Е. Россия и европейские страны в годы Северной войны. Л. 1986, с. 61; МАТВЕЕВ В. М. "Дипломатия в верхах" в XVII веке: Петр I и Вильгельм III в Утрехте и в Лондоне (1697 - 1698). В кн.: Петр Великий, реформатор России. Вып. 13. М. 2001.

80. KONINGSBRUGGE VAN H. In war and peace: the Dutch and the Baltic in early Modern Times. - TijdSchrift voor Skandinavistiek, 1995, vol. 16, N 2, p. 194 - 195.

81. ПЕКАРСКИЙ П. П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1. СПб. 1862, с. 7 - 11.

82. ЮЛЬ Ю. Записки датского посланника в России при Петре Великом. - Лавры Полтавы. М. 2001, с. 180.

83. КАРАМЗИН Н. М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М. 1991, с. 36 - 37.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. А. Нефёдов:

Комментарии: