Иллюстрации:
Libmonster ID: RU-6749

Н. Н. РОЗЕНТАЛЬ. История Европы в эпоху торгового капитализма, Изд. "Прибой", Ленинград, 1927. Серия "Всеобщая история".

Эпохе торгового капитала последнее время повезло: она явилась темой для целого ряда популярных и полупопулярных книжек и учебных пособий. Правда, это обстоятельство больше отразилось на количестве, чем на качестве продукции: из ряда работ, посвященных или общей истории эпохи, или отдельным, наиболее выдающимся ее моментам, только некоторые дают материалистический анализ, у остальных марксизм - прицепной, он находит свое выражение в чисто внешних аксессуарах, в терминологии (в частности, в злоупотреблении словом "экономика"), в распределении материала, в оглавлении и тому подобных мелочах. Кое-где анализ исторического развития своеобразной общественной формации ограничивается хронологией; в таких случаях автор добросовестно излагает события, происшедшие в промежутке между открытием Америки и промышленным переворотом в Англии, сверху наклеивает ярлык "торговый капитализм" и этим считает свою роль историка исчерпанной. Но и марксисты, занимавшиеся исследованием этого вопроса, не всегда его решали исторически: например, в известном "курсе политической экономии" Богданова и Степанова дана скорее эволюция основных экономических категорий капиталистического общества, чем собственно исторический анализ известной эпохи (в таком же стиле выдержаны и работы буржуазных исследователей Зомбарта "Современный капитализм", Кулишера "Эволюция прибыли с капитала" и т. д.). В конечном счете это только историческая интерпретация экономических явлений, между тем как необходима экономическая интерпретация исторических явлений. Задача историка сводится в данном случае к тому, чтобы на основе строгого и конкретного анализа фактов из истории различных стран в определенные отрезки времени установить общие черты их экономической и социальной структуры, политическую форму, соответствующую этой структуре, и некую закономерность в ходе классовой борьбы. Таким образом, марксистская история это не фотографическая пластинка, которая отражает поток исторических событий, она (история) не воспринимает их пассивно, а перерабатывает, стараясь уловить их закономерную об'ективную связь и об'яснить эту связь. С этой точки зрения торговый капитализм не является только отрезком времени, наполненным событиями (проекцией человечества во времени) это - целая общественная формация, обладающая известным внутренним единством. Нечего и говорить о том, что марксистский исторический анализ должен в то же время дать не шаблон, который механически прикладывается повсюду и всегда, а живую историческую действительность во всем ее своеобразии и диалектической противоречивости.

То, что написано т. Розенталем, есть некоторое приближение к такому типу работы. Его книга построена на ряде обобщений, наполненных фактическим содержанием. Она распадается на две части, из которых первая трактует ранний, а вторая - поздний торговый капитализм. Это деление, безусловно имеющее под собой глубокую почву, недостаточно, однако, обосновано автором: им не показано своеобразие каждой из этих эпох. Автор мог бы установить, что возникающий торговый капитализм характеризуется с точки зрения хозяйственного развития разложением феодальных форм, развитием городского хозяйства, преобладанием внеэкономических форм накопления капитала (грабеж Америки, Индии и т. д.), между тем как для развитого торгового капитализма более характерны подчинение (но не преобразование) купеческим капиталом производства, расцвет международной торговли и т. п. Самые формы классовой борьбы обоих периодов несколько отличны друг от друга. Первый период характеризуется больше борьбой городов за свое освобождение от феодальной зависимости и столкновением классов в освобожденных городах, при чем в этой борьбе абсолютизм выступает союзником буржуазии; для второго периода типичны революции в национальном масштабе, при активном участии широких народных масс, революции, направленные не только против феодальных остатков, но и против политических прерогатив абсолютной монархии

стр. 278

нидерландская и английская революции). Все это, понятно, различия количественного порядка, а не качественного, но они достаточно глубоки для того, чтобы их стоило отметить.

Нельзя сказать, чтобы все вышеуказанное отсутствовало в работе т. Розенталя, но оно как-то разбросано, не связано в один узел, не образует социологического "ударного кулака". Отдельные обобщения, рассеянные по всей книге, при отсутствии общих выводов, теряются в фактическом материале и не оставляют следа в сознании читателя, которым ведь должен явиться учащийся, не всегда привыкший сам делать обобщающие выводы, тем более, что и марксистская его выучка сравнительно свежая. Автор часто останавливается на проблеме возникновения и развития абсолютной монархии, показывая на примере европейских стран, как абсолютизм, возникнув при содействии торговой буржуазии, постепенно перерождается в силу, враждебную последней,и возвращается к своей прежней социальной основе. На таком понимании строится между прочим и анализ английской революции. Автор правильно поступает, когда он ставит в связь эпоху "смут" в разных странах (война "алой и белой розы" в Англии, "религиозные войны" во Франции, "смутное ?время" в России и т. д.) с социальной дифференциацией внутри класса феодалов, но эту мысль необходимо было бы развернуть и выявить ее зависимость от хозяйственного развития (рост хлебной торговли, восстановление крепостного хозяйства на расширенной базе и т. д.). Некоторые формулировки слишком лапидарны, мало удачны, например: "торговым капитализмом называется такой общественной строй, при котором экономическое и политическое господство в обществе принадлежит классу торговых капиталистов". Книга заканчивается хрестоматией, в которой даны документы, взятые из других хрестоматий. Это - полезное приложение.

Книга т. Розенталя не является исследованием (на это автор не претендует), но она представляет собой безусловно полезное и марксистски выдержанное пособие, которое вполне можно рекомендовать для занятий в вузах и комвузах.

С. Куниский.

АРХИВ К. МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА ПОД РЕДАКЦИЕЙ Д. РЯЗАНОВА.

Книга третья. Госуд. изд., 1927 г. стр. 519.

Третий том "Архива К. Маркса и Ф. Энгельса", издаваемого Институтом Маркса и Энгельса под ред. Д. Б. Рязанова, распадается на четыре отдела. Внимание наше естественно привлекается в первую очередь ко второму отделу, охватывающему целый ряд новых неизданных работ К. Маркса. В обширной, вступительной статье Д. Б. Рязанов, с присущей ему глубокой эрудицией, анализирует интереснейший период в жизни Маркса, длившийся с 1842 года, со времени редактирования "Рейнской газеты", до 1844 года, до эпохи совместной с Энгельсом работы над "Святым Семейством". Период этот можно считать во всех отношениях переломным.

Именно в эти годы совершился у Маркса переход от гегельянства к материализму, от политического радикализма к революционному коммунизму. Необычайно важно проследить, как, в точности, осуществлялся этот переход, каковы были основные его вехи. Нужно признать, что опубликованные Д. Б. Рязановым материалы представляют источник громадной ценности для распознания некоторых основных моментов идейного развития Маркса в промежутке между 1842 и 1844 гг. Первым, по времени написания, из опубликованных отрывков является громадный фрагмент, посвященный систематической, параграф за параграфом, критике философии права Гегеля. Фрагмент этот найден был Д. Б. Рязановым среди бумаг Маркса. Немало времени ушло на расшифровку, на текстологический анализ рукописи. Первый из листов, составляющих фрагмент, потерян. Со второго листа начинается анализ параграфа 261 "Философии права", анализ, доведенный только до параграфа 311. Время написания критики философии права падает очевидно на апрель - сентябрь 1843 года и во всяком случае предшествует переезду Маркса в Париж, имевшему место в начале ноября того же года. Во всем фрагменте сказывается сильнейшее влияние Фейербаха и его "Предварительных тезисов к реформе философии". Но, используя метод Фейербаха, Маркс, по выражению Д. Б. Рязанова, "уже обгоняет его в области политики". Фейербах поставил в своих тезисах вопрос о "человеке" и его природной сущности, Маркс идет дальше Фейербаха и впервые ставит проблему социальной сущности человека. "Государственные функции и т. д. - пишет Маркс, - суть не что иное, как формы бытия и формы проявления социальных качеств людей".

Помимо этого большого фрагмента Д. Б. Рязановым опубликован целый ряд подготовительных работ к "Святому Семейству". Наличие этих работ дало возможность Д. Б. Рязанову внести существеннейшие поправки в историю "Святого Семейства". В момент приезда Энгельса в Париж, в начале сентября 1844, Маркс - уже располагал основны-

стр. 279

ми кадрами книги. Именно этим и об'ясняется та быстрота, с какой Маркс довел до конца свою работу. Опубликованные отрывки рисуют картину преоделения Марксом Фейербаховской антропологии, на основе дальнейшего развития и углубления революционных элементов Гегелевской диалектики. Уже первый отрывок - "труд, как сущность частной собственности, и политическая экономия" чрезвычайно показателен в этом отношении. Но совершенно исключительный интерес представляет второй отрывок - "частная собственность и коммунизм", посвященный анализу различных форм коммунизма. С помощью этого отрывка можно расшифровать лаконическую характеристику "грубого, уравнительного коммунизма", данную в "Коммунистическом Манифесте". Грубый коммунизм, по мнению Маркса является... "только обобщением и завершением частной собственности". Этот коммунизм стремится к тому, чтобы уничтожить все, что не может стать достоянием и частной собственностью всех; он хочет насильственным образом устранить таланты и т. д. Типичным для этой формы коммунизма Маркс считает идею общности женщин. В идее этой, по его мнению, высказана тайна этой еще совершенно грубой и бессмысленной формы коммунизма. Второй тип коммунизма представляет "строй, еще не доведенный до конца и все еще сохраняющий частную собственность". Под этот тип коммунизма можно очевидно подвести коммунизм Кабэ и др. Наконец, третья высшая форма уничтожает частную собственность как человеческое самоотчуждение. Этот коммунизм является возвращением человека к себе, как к общественному человеку, "с сохранением всего богатства прежнего развития". Таким образом в опубликованном Д. Б. Рязановым наброске предвосхищены некоторые элементы той характеристики генетических форм коммунизма, какая дана в "Коммунист. Манифесте". Вместе с тем наш отрывок заключает более развернутую, более полную критику этих форм и поэтому особенно важен для правильной постановки важнейшей, в методологическом отношении, проблемы генезиса марксовского научного социализма.

В небольшой заметке конечно совершенно невозможно исчерпать все богатства, заключенные в тех фрагментах литературного наследия Маркса, которые теперь, трудами Д. Б. Рязанова, стали доступными советскому читателю. Упомянем также, что в том же отделе "Архива" опубликованы гимназические работы Маркса с любопытным вступительным коментарием К. Грюнберга, специально проработавшего сохранившиеся в архиве Трирской гимназии материалы испытаний зрелости за 1835 г.

Переходим теперь к отделу статей и исследований.

Несомненно, одной из интереснейших статей реферируемого тома является статья Е. В. Тарле, "Лионское рабочее восстание", представляющая собой главу из печатающейся ныне книги "Рабочий класс во Франции в первые времена машинного производства". На первый взгляд, самый эпизод Лионского восстания кажется достаточно разработанным и в общей и в специальной литературе. Между тем Е. В. Тарле удалось привлечь, в своем исследовании, совершенно свежие, никем до него не использованные архивные материалы. Наново написан вводный очерк, дающий систематическую характеристику экономики Лиона и положения рабочего класса накануне восстания. Общее представление о непосредственно экономическом, непосредственно материальном поводе восстания сейчас может быть углублено и конкретизировано на основе изысканий, произведенных Е. В. Тарле. Затем, впервые обстоятельно освещена та причудливую роль, какую сыграл в пред'истории самого восстания Лионский префект Луи Бувье- Дюмолар. Характеристика этого курьезного представителя Наполеоновской администрации основана у Тарле на документах Национального Архива, никогда еще не бывших в руках у исследователя.

Самый рассказ о восстании построен на исчерпывающем анализе всех архивных и печатных источников. Неоднократно высказывавшееся, в порядке гипотезы, представление об политическом и стихийном характере движения получает в работе Тарле солидное, документальное обоснование. По необычайному мастерству исторического анализа особо выделяется V глава очерка, дающая обзор тех отголосков, какие имело Лионское восстание в различных классах французского общества. Здесь любопытно отметить поведение сен-симонистов, не имевших ничего общего, как правильно отмечает Тарле, с рабочею массой. Многочисленные цитаты, приводимые Тарле из сен- симонистского органа "La globe", проливают очень яркий свет на эту малоизвестную страницу в истории сен-симонизма.

Из публикаций III отдела "Архива" следует упомянуть, в первую голову, о письмах М. А. Бакунина к Альберту Ришару. В обстоятельном предисловии Ю. М. Стеклов выясняет значение этих писем для биографии Бакунина. История дружбы Бакунина и Ришара действительно чрезвычайно колоритна и лишний раз свидетельствует о том, до-какой степени Бакунин лишен был всякого чутья, всякого умения разбираться

стр. 280

в окружающих его людях. Ришар - ничтожный суб'ект, оппортунист до мозга костей, фантазер и хвастун, не побрезгавший в год подавления Коммуны связаться со свергнутым Наполеоном, выполняя в течение довольно продолжительного времени роль конфидента, которому Бакунин поверял свои самые интимные, самые сокровенные замыслы. Письма Бакунина, в особенности письмо от 1 апреля 1870 года, вскрывают те закулисные махинации против Генерального Совета Интернационала, подлинным инициатором и руководителем которых все время оставался сам Бакунин. Это же письмо, а также предыдущее, датированное 2 марта того же года, содержат целый ряд программных заявлений, формулирующих тот план социальной революции, который сложился в голове Бакунина к концу 60-х годов. План этот содержит несомненно целый ряд верных суждений, но в самой основе безнадежно испорчен анархической концепцией его автора.

Ограниченность места не позволяет нам также подробно остановиться на других публикациях III отдела. Р. Постгейт и Е. Косминский дают чрезвычайно ценную справку о документах I Интернационала, хранящихся в библиотеке Бишопсгейстского Института в Лондоне. С интересом прочтутся сообщения К. Грюнберга "Бруно Гильдебранд о коммунистическом просветительном рабочем союзе в Лондоне" и Ф. Шиллера "Георг Вебер, сотрудник парижского "Vorwarts". Мы опускаем также из нашего обзора обширное исследование А. М. Деборина "Диалектика у Фихте", открывающее 1-й отдел "Архива" и несомненно заслуживающее специального отзыва компетентной философской критики.

Необычайно интересен и злободневен также и 4-й отдел, посвященный критике и рецензиям. Здесь особо должна быть упомянута статья В. П. Волгина - "Исторический" памфлет против коммунизма, - дающая блестящую отповедь новейшим публицистическим упражнениям проф. Виппера, и обстоятельный библиографический обзор Е. А. Косминского - Английский рабочий в эпоху промышленного переворота.

Таково, в самых общих чертах, содержание III тома "Архива". Остается только пожелать, чтобы впредь сократились подчас слишком затягивающиеся интервалы между выходом в свет отдельных томов этого монументального издания. "Архив" несомненно найдет самый широкий друг читателей, которые будут черпать из него как из живой сокровищницы науки о Марксе и марксизме.

П. Щ.

EUGENE TARLE. Leblocus continentaleet le Royaume d'ltalie. La situation economique de l'Italie sous Napoleon 1-er. D'apres des documents inedits Paris, Librairie Felix Alcan, 1928, pp. XII+377.

Вышедшая только что в Париже в издательстве Alcan'а книга Е. В. Тарле представляет собой французский перевод его работы "Экономическая жизнь королевства Италии в царствование Наполеона I". Задумана эта работа была в теснейшей связи с другим исследованием R. В. Тарле, - "Континентальной блокадой"1 . По первоначальному замыслу автора за этим основным томом, посвященным истории промышленности и внешней торговле Франции в эпоху Наполеона, должен был следовать ряд "новых специальных работ по истории влияния континентальной блокады на другие страны Европы". ("Континентальная блокада", М. 1913, стр. 3). За последние годы, перед мировой войной, автор успел подвергнуть монографической обработке материал, собранный им по экономической истории королевства Италии. Исследование Е. В. Тарле опубликовано было в 1916 году в качестве оттиска из "Ученых записок Юрьевского университета". По целому ряду причин публикация эта, не успев получить надлежащего распространения, превратилась в библиографический раритет. Большая часть тиража безвозвратно затерялась в самом Юрьеве. Можно сказать, что труд Е. В. Тарле не только остался совершенно неизвестным широкой, читающей публике, но что даже известная часть читателей-специалистов и по сие время не имела возможности ознакомиться с ним. Нечего и говорить, что за границей "Экономическая жизнь королевства Италии" не получила никакого распространения. Если предыдущие труды Е. В. Тарле, даже не переведенные на иностранные языки, отмечены были рядом отзывов и рефератов специальной прессы, то относительно "Королевства Италии" можно смело утверждать, что даже самое существование подобного исследования, оставалось совершенно неизвестным, в течение целого ряда лет. Перевод, опубликованный издательством Alcan'a, впервые вводит "Экономическую жизнь королевства Италии" в оборот западно-европейской науки. В то же время он дает повод и нам вспомнить это выдающееся и, к сожалению, малоизвестное исследование нашего ученого.

Методологически интерес всей работы Е. В. Тарле заключается в том, что в ней, на основе местного и строго конкретного


1 1-я глава "Континент, блокады" была недавно переведена в журнале "Napoleon" под заглавием "Napoleon I et les interets economiques de la France".

стр. 281

материала, проверяются некоторые основные положения, сформулированные автором в его общем труде о континентальной блокаде. Сейчас в марксистской, исторической литературе характеристика эры Наполеоновских войн, как эпохи интенсивной экспансии французского промышленного капитала, стала местом общим и общепризнанным. Между тем в "Континентальной блокаде" Е. В. Тарле впервые показал, как весь громадный военно- административный аппарат Наполеоновской Империи был приспособлен к тому, чтобы путем внеэкономического принуждения обеспечить монопольное положение французской промышленности на европейском рынке. Однако в "Континентальной блокаде" экономическая жизнь различных государств освещается лишь постольку, поскольку они находились в той или иной непосредственной экономической связи с Францией. Исходная точка автора, в данном случае, Франция - вернее состояние отдельных отраслей франц. промышленности и внешней торговли. Что касается "Континентальной блокады и королевства Италии", то здесь повсюду на первом плане экономический быт того территориального комплекса, который при Наполеоне об'единялся под названием королевства (сначала республики) Италии. Проверка основных положений "Континентальной блокады" производится на основе громадного материала по экономической истории королевства Италии, собранного автором в местных архивах.

Основной, характерной особенностью исследования является то, что оно целиком, вплоть до мельчайших подробностей, основано на совершенно сыром, до сих пор не обрабатывавшемся архивном материале. По типу своему оно строго продолжает традиции, восходящие еще к И. В. Лучицкому, традиции исследования, ориентирующегося почти всецело, если не исключительно, на архивный документ, на ненапечатанный источник. Нужно однако подчеркнуть, что тема, поставленная Е. В. Тарле, и не могла быть проработана при ином понимании задач и методов исследования. Дело в том, что у Тарле совершенно не было предшественников в разработке экономической истории королевства Италии. В этой области все приходилось начинать сначала, считаясь только с тем, что вся предыдущая историография совершенно игнорировала экономическое развитие Аппенинского полуострова в один из переломных, основных моментов его истории. И Е. В. Тарле совершенно справедливо характеризует круг вопросов, захваченных его исследованием, как одну "из самых заброшенных, наименее известных областей исторической науки". И старые работы Carlo Botta. Federigo Coraceini, Sclopis'a и новейшие исследования Lemmi, Driauet, Pingaul и др., посвященные, в той или иной мере, истории французского господства на Аппенинском полуострове совершенно умалчивают об экономических последствиях завоевания.

Документы, положенные в основу книги, проработаны были автором, главным образом, в "Государственном архиве", в Милане. Материал, собранный в Милане, был пополнен рукописями Национального архива в Париже и архива французского министерства иностранных дел. В об'емистом труде Е. В. Тарле ссылки даются почти исключительно на эти архивные источники.

По архитектонике своей книга Е. В. Тарле распадается на две части. Первая, занимающая 150 страниц французского издания, посвящена общему обзору экономического состояния королевства Италии, накануне установления континентальной блокады. Посвятив вводную главу общей характеристике того сложного и искусственного образования, каким было королевство (первоначально республика) Италии, Тарле переходит к анализу классового расчленения итальянского общества и к характеристике преобладающих форм промышленного труда. Констатируя широкое распространение деревенской индустрии, Е. В. Тарле, вместе с тем, подчеркивает наличность, в текстильной промышленности, чрезвычайно крупных предприятий, дающих заработок в среднем-833 и 250 чел. Параграф, посвященный рабочему классу, является подлинной предысторией итальянского пролетариата. На ряду с этим, в той же 2-й главе исследования, Е. В. Тарле формулирует ценный вывод относительно общих настроений торгово-промышленной буржуазии королевства Италии в эпоху Наполеоновского господства. Уничтожение цехов, введение наполеоновского гражданского и торгового кодексов, развитие сети шоссейных дорог и иных дорог - таковы были несомненные положительные, с точки зрения капиталистического - развития Италии, последствия французского господства. Так их и воспринимали итальянские купцы и промышленники. Но на ряду с этим, общая политика Наполеона всегда и во всех случаях приносила в жертву местные итальянские интересы интересам молодой французской промышленности. Диктатура Наполеона была, в первую очередь, диктатурой французского промышленного капитала, и отсюда проистекает фундаментальное различие в настроениях французской и итальянской буржуазии. Если во Франции в оппозиции к наполеоновскому режиму находилась торговая буржуазия, то в королевстве Италия представители торгового и промышленного капитала, в одинаковой степени, оценивали французское владычество как

стр. 282

серьезнейшее препятствие на путях дальнейшего развития производительных сил страны.

Дав общую характеристику экономического состояния королевства Италии, Е. В. Тарле переходит во 2-й части своего труда к выяснению того, как повлияло установление блокады на состояние отдельных отраслей народного хозяйства. Особенно пагубными оказались последствия континентальной блокады для морской торговли и для морских портов королевства Италии. Так, Венеция была совершенно разорена. И в торговом, и в промышленном отношении Венеция чрезвычайно страдала от бесконечной морской войны. Что касается промышленности, то особенно тяжкий удар провозглашение континентальной блокады нанесло шелковой промышленности и шелководству. Дело в том, что вплоть до об'явления блокады англичане вели весьма оживленную торговлю с королевством. Между тем, и шелкопромышленность, и шелководство играли колоссальную, можно сказать первенствующую, роль сравнительно со всеми другими отраслями промышленности и сельского хозяйства. Что касается других отраслей текстильной промышленности и металлургии, то их производство рассчитано было, преимущественно, на внутренний рынок, и поэтому они менее пострадали от континентальной блокады. Зато на них болезненно отразились упорные и планомерные усилия Наполеона, направленные к превращению королевства в незащищенный рынок сбыта для французских товаров. Так, например, Наполеон энергично противился тому, чтобы Италия обзавелась собственным хлопчатобумажным производством. Все это, в совокупности, привело к тому, что с 1810 - 1811 г.г. королевство окончательно перешло на положение французской имперской колонии. Только крушение Наполеоновской империи положило конец экономической зависимости Италии от французского промышленного капитала.

Таковы основные вехи исследования Е. В. Тарле. С ним должен ознакомиться всякий интересующийся эпопеей наполеоновских войн, завершающих эпоху буржуазной революции во Франции. Работы Е. В. Тарле выводят нас далеко прочь от внешне-эффектной, но методологически не всегда оправданной военно-дипломатической истории на путь тщательного анализа того экономического фундамента, на котором выросло горделивое здание Наполеоновской империи. Этот путь - единственно правильный в научном отношении, и на этот путь должна будет встать серьезная, марксистская историография, которая примется за дальнейшую разработку проблем, впервые поставленных в трудах Е. В. Тарле.

Скажем теперь несколько слов о французском издании. Отличия его от русского подлинника незначительны. Во французском переводе опущены документы, напечатанные в русском издании, в качестве приложения. Произведена кое- какая перегруппировка цифрового материала. Значительно переработано предисловие. Перевод, сам по себе, вполне удовлетворителен. Внешне книга издана опрятно.

П. П. Щеголев.

LOUIS ANDRIEUX. Atravers la Republique. Memoires. Paris, Payot, 1926, p. 358.

Автор лежащей перед нами книги (ныне здравствующий 87- летний старик, какой-нибудь год тому назад, ко всеобщему удивлению, успешно сдавший экзамен при юридическом факультете Сорбонны) принадлежит к той "шайке честолюбивых адвокатов" (Маркс), которая после 4 сентября 1870 г. завладела государственной властью во Франции, к тому поколению и к той социальной среде, которые дали Третьей Республике таких деятелей, как Гамбетта, Ранк, Клемансо, Шальмель-Лакур, Антонен Дюбост, Мелин и мн. др. Жизненный путь Луи Андрие исключительно типичен для эпохи, к которой он принадлежит, и для среды, из которой он вышел.

Отпрыск мелкобуржуазной провинциальной семьи, в которой профессия юриста (либо врача, либо, наконец, журналиста) передается по наследству, точно так же как и республиканизм (естественная политическая платформа для этой социальной прослойки), наш автор последовательно проходит все положенные ему ступени общественной карьеры. Студент- фрондер 60-х годов, сотрудничающий в демократических листках Латинского квартала, превращается в молодого провинциального (в Лионе) адвоката, умеренного во всем - в политике как и в личной жизни, в занятиях, как и в развлечениях. Революция 4-го сентября застает его в тюрьме, где он отбывает пустяковый (трехмесячный) приговор за участие в антиплебисцитарной кампании. Последняя оказывается хорошо помещенным капиталом: молодой адвокат мгновенно попадает в местные "герои" и начинает играть виднейшую роль во втором по значению городе Франции, с большой ловкостью и настоящим талантом совмещая функции "прокурора Республики" с обязанностями члена Комитета Общественного Спасения, этого пугала всех лионских обывателей. Благополучно пройдя через все бури и мели революционного полугодия 1870 - 71 г., Андрие возвращается к адвокатуре, становится муниципальным советником

стр. 283

Лиона и членом генерального совета департ. Роны, - чтобы вскоре (в начале 1876 г.) занять "заслуженное" место в Палате депутатов (на скамьях республиканской левой). Депутат, журналист (хроникер), завсегдатай республиканских салонов, Андрие получает вскоре новое удовлетворение своему честолюбию - пост префекта полиции (1879), которым он обязан то ли своей репутации верного и искусного стража "порядка", то ли (что вернее) своей близости заправилам политической жизни новой республики. Вынужденный через два года уступить место другому, более сильному, честолюбию, Андрие получает, однако, достаточно солидную компенсацию - едет (правда, на короткое время) представлять мещанскую республику перед одним из стариннейших дворов Европы, испанским. По возвращении из Мадрида он остается как-то не у дел, (другие, более счастливые карьеристы обгоняют его) и довольствуется своим званием почти бессменного депутата, для которого открыт доступ всюду - вплоть до самого Елисейского дворца (т. -е. аппартаментов президента). "Когда пришли выборы 11-го мая 1924 года, - сообщает он, - мои избиратели решили, конечно вполне основательно, что я в свои 84 года нуждаюсь в покое". Этим покоем Луи Андрие и наслаждается теперь, занимаясь писанием мемуаров1 , к рассмотрению которых мы сейчас и обратимся.

Лежащий перед нами пухлый том в 358 страниц большого формата содержит далеко не равноценный материал. Наибольший исторический интерес представляют бесспорно глава II La Commune a Lyon en 1870 et 1871) и IV (da Prefecture de police). Первая из этих двух глав, пересыпанная документами (письмами, официальными телеграммами, прокламациями и пр.) и посвященная характеристике политической жизни Лиона за время с сентября 1870 г. по май 1871 г.2 , навсегда сохранит свое значение первоисточника (притом немаловажного) по истории революционно-коммунального движения в провинции в период франко-прусской войны и последовавшей за ней Коммуны. С бесподобной откровенностью (удивительной для такого в общем неглупого чиновника) разоблачает Андрие подлинное лицо правительства Национальной Обороны и его лионских представителей - "администраторов-дипломатов" типа "радикала" Шальмель-Лакура, ставленника Гамбетты. Чего стоит, напр., письмо лионского "проконсула" (адресованное Делеклюзу), из которого явствует, что "политика Трошю" усердно проводилась и в Лионе, где власти заняты были не столько пруссаками и обороной, сколько борьбой с "внутренним врагом" ("Интернационалом", "коллективизмом" и пр. пугалами мирных обывателей), от которого-все зло, все напасти (рр 51 - 52). Хорош также и "прокурор Республики", сам Андрие, занятый - с усердием, достойным лучшего применения - освобождением арестованных после 4-го сентября видных деятелей императорского режима (прокурора, префекта и пр.) и прикрывающий свою контр-революционную тактику слащавыми речами о необходимости "гражданского мира", всеобщего "братства", "завоевания" на сторону республики ее заклятых врагов (рр. 40 - 46). Деликатное - чтобы не сказать больше - обращение с быв. сановниками империи (случай с "арестом" б. министра Пинара - pp. 91 - 94) в сочетании с плохо замаскированным стремлением так или иначе отделаться от Гарибальди (рр. 86 -90) бросают яркий свет на сущность установившегося после 4-го сентября режима, "унаследовавшего от империи не только груду развалин, но и ее страх перед рабочим классом". А с другой стороны, здесь же ярко выявлены неорганизованность и "прекраснодушие" лионской демократии (в частности, рабочих масс), они проявились, напр., в истории с красным знаменем, которое, в течение шести месяцев развеваясь над зданием городской ратуши, и тем самым, как и другие "уступки", вроде выборного муниципального совета, занявшего место революционного К- та Обществ. Спасения, поддерживало в массах иллюзию "революции", иллюзию "Коммуны", отнюдь не мешая в то же время местным Гамбеттам и Фаврам подавлять все выступления предместий (сентябрь и декабрь 1870 г., а затем март и апрель 1871 г.). К сожалению, об одном из интереснейших для нас эпизодов этого периода - выступлении "нигилиста Бакунина" (28 сентября 1870) - наш автор не в состоянии сообщить ничего сколько-нибудь существенно нового (рр. 58- 63). Зато много новых или, во всяком случае, малоизвестных подробностей (между прочим и документов) находим мы в описании революционных выступлений в Лионе в конце марта (Лионская Коммуна 22 - 25/III), а затем в середине и в конце апреля (баррикады 30-го апреля), в подавлении которых Андрие играл, само собой разумеется" весьма незаурядную роль.

Немалый исторический интерес представляет и глава IV разбираемых ме-


1 В конце разбираемой нами книги он сообщает, что собирается еще поделиться своими воспоминаниями о Панамском скандале.

2 Глава эта представляет сокращение книги того же Андрие, вышедшей еще 20 лет тому назад под тем же заглавием Louis Andrieux "La Commune a Lyon en 1870 et 1871". Paris, Librairie academique, Didier, 1906.

стр. 284

муаров - "дела и дни" полицейской префектуры 1879 - 1881 гг.1 . Читатель знакомится здесь с механизмом этого в своем роде замечательного органа французской государственности, созданного Наполеоном I и бережно хранимого всеми сменяющимися режимами (за исключением Коммуны 1871 г.). Пестрой вереницей проходят перед нами большие и малые дела всемогущей префектуры, ее борьба с либеральной прессой и муниципалитетом, "борьба" с проституцией, игорными притонами и пр., надзор за возвращенными по амнистии коммунарами, охрана "священной особы" Гамбетты, провокация, как метод борьбы с анархистами, таинственное самоубийство генерала Нея, дело Гартмана (неудачно покушавшегося на жизнь Александра II), борьба с религиозными конгрегациями, агентурная разведка во всех столицах мира (так далеко раскинула свои щупальцы полицейская префектура Парижа?) и пр. и пр. С гордостью признанного спеца публикует Луи Андрие (р. 287) адресованное ему послом С. -А. С. Ш. письмо, в котором представитель "великой заокеанской демократии" просит у г- на префекта авторитетных указаний по части организации полицейской службы и заявляет, что парижская полиция "составляет предмет восхищения всех честных и мирных иностранцев".

Не посетует читатель на Андрие и за прочие главы его мемуаров, где картины парламентской жизни и борьбы за министерские портфели перемежаются со светскими анекдотами, скандалами, дуэлями и где политическая кухня Третьей Республики выступает во всем ее неприглядном виде. Перед читателем проходят: "социалист" Луи-Блан, не брезгующий обществом миллионера Чернуски и архи- реакционного писаки Поля де-Сен Виктор, (р. 157) "патриот" Гамбетта, завсегдатай немецкого салона близкого к Бисмарку барона Генкель фон-Доннерсмарк, (pp. 322 - 324), "неподкупный" республиканец Греви, прикрывающий своим президентским креслом грязные махинации своего зятя, (р. 327), и пр. и пр. Для Андрие все это, конечно, только индивидуальные случаи в практике режима, который однако и он характеризует как режим, при котором "всюду и везде государственные интересы отступают на задний план перед интересами частными" (р. 335).

Последние страницы книги сплошь пестрят именами знаменитостей и полузнаменитостей политики, литературы, искусства: Тьер и Гамбетта, "славный тигр" Клемансо и незадачливый кандидат в "диктаторы" Буланже, министр Ваддингтон и префект Герольд сменяются Пьером Лоти и Сен-Сансом, Оскар Уайльдом и Анатолем Франсом. Встреча с Жоресом дает автору повод высказать свое предположение, что если бы не преждевременная смерть, великий социалистический трибун был бы во время войны 1914 - 1918 гг. горячим патриотом и ярым противником пораженчества (р. 349). Впрочем, мещанин с головы до ног (каким и должен быть французский мелкий буржуа, в частности чиновник) Андрие недолго задерживается на политических деятелях или служителях искусства и предпочитает с неподдельным восторгом расписывать (pp. 297 - 312) свои успехи в аристократических салонах Мадрида, свое пребывание у испанского короля Альфонса XII, свое путешествие в Марокко совместно с экс-принцем Наполеоном Бонапартом (кузеном Наполеона III).

В заключение отметим, что написанные в живой, местами даже беллетристической, форме мемуары Луи Андрие, несмотря на излишнюю растянутость отдельных частей, читаются в общем довольно легко.

А. Молок.

ГУСТАВ МАЙЕРС. История американских миллиардеров. Госиздат. Том I, 1924, стр. 317, том II, 1927, стр. 294.

Откуда появились сказочные богатства Морганов, Рокфеллеров, Асторов, Карнеги и прочих королей американского капитала? Обычно буржуазная литература, вроде пресловутого "исследования" "America's Successful Men", ищет их источник в личных достоинствах миллиардеров, в их честности, трудолюбии и бережливости. Каждый трудолюбивый и бережливый человек может стать миллиардером - таков обычный мотив буржуазных социологов. Иной раз пресса, в погоне за сенсацией, обрушивается на отдельных капиталистов, не взлюбившихся общественному мнению, вроде Седжа или Гульда (предпочитая это делать после смерти героев), изображая их как чудовищных извергов, неслыханных злодеев, сколотивших свое состояние, в отличие от всех прочих капиталистов невиданными в истории человечества бесчестными и разбойничьими методами.

Исследование Майерса (вышедшее в Америке под названием: "History of Great American Fortuns") является оазисом в этой Сахаре лицемерно-ханжеской пошлости. Автор не преследовал целей восхваления или порицания, он стремился - на основании об'ективных фактов, кропотливо и тщательно собранных - проанализировать ту социальную систему, тот общественный строй, который создает самую возможность накопления


1 Свои воспоминания об этом периоде своей политической деятельности Андрие опубликовал еще в конце прошлого столетия в газете "La Ligue", под заглавием: "Souvenirs d'un Prefet de police".

стр. 285

огромных состояний на одном полюсе, и крайней бедности - основных масс населения - на другом.

Майерс внимательно, шаг за шагом, прослеживает историю накопления наиболее крупных богатств и выявляет старую истину, что "от трудов праведных не наживешь палат каменных". Перед читателем проходит галерея архимиллионеров и миллиардеров в их действительной роли, в их реальной сущности. Читатель узнает, например, что знаменитый Морган, контролировавший в 1912 г. 22 миллиарда долларов, начал свою карьеру с того, что во время гражданской войны скупил у правительства негодные ружья по 3,5 доллара за штуку и патриотически продал их военным властям по 22 доллара.

Со всею четкостью в книге выступает роль государственного аппарата, как орудия в руках господствующего класса. Многочисленными примерами Майерс показывает, какими методами этот аппарат обслуживает как интересы буржуазии в целом, так и интересы отдельных капиталистических групп и лиц.

Автор безжалостно срывает с буржуазной демократии ее маску и показывает ее отталкивающее лицо. Факты, приводимые Майерсом, являются ценнейшей и убедительнейшей иллюстрацией к учению революционного марксизма о формальной демократии.

Между прочим, в работе Майерса затронута очень интересная проблема, это-проблема филантропии, занимающей видное место в американской общественной жизни. Каждый капиталист, выжавший из подвластных ему рабочих достаточно прибавочной стоимости, чтобы подняться до роли некоронованного короля промышленности, считает необходимым заняться благотворительностью. Этого от него требует общественное мнение, классовый расчет. В глазах эксплоатируемых масс миллионер должен выглядеть щедрым благодетелем, заботящимся о меньшем брате, не отмеченным перстом божьим и поэтому менее удачливым. Стальной король Карнеги, злейший враг организованных рабочих, безжалостный эксплоататор, ежегодно выколачивающий 25 млн. долл., - наряду с созданием фонда в 15 млн. долл. в пользу университетских профессоров и специального фонда, из которого все бывшие президенты или их вдовы ежегодно получают по 25 тыс. долларов (читателю не трудно понять коммерческую выгоду сего предприятия), - считает необходимым также создать пятимиллионный благотворительный фонд в пользу престарелых рабочих. Таковы методы классовой демагогии.

Выпуская труд Майерса, Госиздат, повидимому, стремился сделать его популярным и доступным широкой читательской массе. Поэтому опущен солидный ученый аппарат, замененный в I томе пояснительными примечаниями. Кроме того, сделаны значительные сокращения. Опускались не только отдельные абзацы или страницы, но временами значительные части отдельных глав. Так, напр., из II тома американского издания опущена глава XII: "The Gould Fortune and some Antecedent Factors", и частично включена в XI главу I тома перевода. Глава VII: "The Climax of the Astor Fortune" сильно урезана и включена в VI главу.

В качестве популярного издания книга от этих сокращений не пострадала, а, наоборот, выиграла. Нужно только указать, что изредка купюры делались недостаточно осмотрительно, что приводит к некоторым недоразумениям. Так, напр., в I томе перевода (стр. 93) в доказательство одного утверждения приводится отчет городского совета за 1846 г., в то время, как в действительности к приводимому факту относится другой документ да 1847 г. (History of the Great American Fortunes, I, p. 185).

Перевод в общем хороший. Изредка попадаются неточности. Напр., Interstate Commers Railway Association" переведено "международная коммерческая ж. -д. ассоциация", вместо "междуштатная" (т. II, с. 112). Supreme Court переведено как высший суд, вместо Верховный суд. Carnegie иногда передается Карнеджи, иногда Карнеги, что может создать впечатление, будто речь идет о разных лицах. (Отдельные неточности перевода, быть может, следует отнести за счет немецкого издания, с которого сделан перевод).

Но в общем издана книга вполне удовлетворительно, и Госиздат поступил конечно, совершенно правильно, выпуская этот капитальный труд, заслуживающий самого широкого распространения.

Л. Райский.

З. ГУРЕВИЧ. "Молода Украина" Державне видавництво Украiни. Украiньский Iнститут марксизму. Iсторичний вiддiл. Вип. II. До восьмидесятых роковин. Кирилло-Методiiвського Братства. За редакцiэю М. Яворського. 1928 г. стр. 116. Ц. 1 короб. 75 коп.

Работа т. З. Гуревич наиболее подробное и обстоятельное исследование о Кирилло-Мефодиевском Братстве сороковых годов на Украине. Автор добросовестно и тщательно критически обследовал всю литературу об этом интересном обществе, дал анализ любопытной рукописи, известной под именем "Книги бытия украинского народа" или "книги закона божия" (как ее называет третье отделение б. с. е. и. в. канцелярии), пересмотрел различные точки зрения, существовавшие до него по этому

стр. 286

вопросу и пришел к заключению, что эта организация состояла из идеологов класса украинских мелких собственников. В защиту интересов этого многочисленного класса и выступило братство против феодальной монархии Николая I, и, хотя далеко не все члены Кирилло- Мефодиевского Братства были революционерами, однако, как и европейские демократы, они выступали на общем буржуазно-демократическом европейском фронте против абсолютизма и феодализма. Подобно "Молодой Италии" и украинские демократы выступали под знаменем самодержавия, бога и народоправства и с этой точки зрения, подобно "Молодой Италии", "Молодой Польше", "Молодой Франции" и "Молодой Германии", могут быть названы "Молодой Украиной".

Как и в западно-европейских организациях и в "Молодой Украине", т. З. Гуревич находит, кроме правых, абсолютно мирных культурников, и представителей левого течения (напр. Андруский) и даже коммунистов (Савич, по словам Костомарова помешанный на французском коммунизме). Интересен социальный состав членов братства: это были, главным образом, представители украинской мелкобуржуазной интеллигенции-профессора, учителя, мелкие чиновники, студенты. Были, однако, в братстве и представители других классов, напр., Т. Г. Шевченко, крестьянин, Посяда - мещанин.

Лучше всего автору удалось очертить идеологию братства. Здесь приходится согласиться с т. З. Гуревичем, что его характеристика братства, как буржуазно демократической организации, рисующей себе утопический идеал счастливого жития на манер казачества, правильна.

Недостаточно, однако, разработан вопрос о связи украинских демократов с великорусскими организациями того времени, не установлено также и то, было ли какое-либо влияние на членов братства западно-европейских социалистических учений.

Не видно, чтобы автор пользовался каким-либо новым еще не обследованным материалом, (напр., архивным), не выяснены до конца биографии многих участников братства, их социальные корни, влияние на них обстановки, в которой они жили и развивались, не обследован вопрос, имелись ли где- нибудь, кроме Киева и, повидимому, Полтавы, кружки лиц, сочувствовавших братству.

Следовало бы также в виде приложения дать текст устава братства и хотя бы самые существенные части из книги "закона божия".

Впрочем и Кирилло-Мефодиевское братство ждет своего особого издания материалов и документов.

В. Невский.

ДЕЯТЕЛИ РЕВОЛЮЦИОНН. ДВИЖЕНИЯ В РОССИИ. Био-библиографический словарь. От предшественников декабристов до падения царизма. Под редакцией Феликса Кона, А. А. Шилова, Б. П. Козьмина и В. И. Невского. Том первый. От предшественников декабристов до конца "Народной Воли". Часть вторая - Шестидесятые годы. Составили А. А. Шилов и М. Г. Карнаухова. М. 1928. (Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльно- поселенцев). Стр. XVI + (1) + 495. Цена 6 руб. 25 коп.

Перед нами - вторая книга словаря "Деятели революционного движения в России", издаваемого обществом б. политических каторжан и ссыльно-поселенцев. Эта книга посвящена 60 годам. В предисловии к ней есть новые данные о плане всей предпринятой работы. Историке - литературная комиссия, под руководством которой составляется Био - библиографический словарь, выработала пятилетний план издания последнего: весь словарь рассчитан на десять томов, которые должны охватить участников русского революционного движения "от предшественников декабристов" до 1905 г. Второй том словаря будет посвящен 70-м годам,. Ill и IV - восьмидесятым, V - VII - социал-демократам эпохи восьмидесятых- девятисотых годов (до 1904 года); VIII - X томы будут посвящены представителям остальных партий эпохи 90 годов (социалисты - революционеры, анархисты). Заметим, что принятый план десятилетнего издания неравномерен по хронологическому охвату относительно разных партий: в то время как словарь социал-демократов будет доведен до девятисотых годов, представители других партий будут выявлены лишь до девяностых.

Словарь предполагается продолжить и дальше - охватить и эпоху 1905 - 1917, что, конечно, совершенно необходимо. Совершенно правильно и то замечание предисловия, что работа по выполнению этого плана может быть только коллективной, и чем дальше, тем становится все труднее: увеличивается число участников, разбросанное и сложнее материал, встречаются многие малоизученные в литературе группы революционеров.

Довольно большая рецензентская литература, вызванная появлением первой книги словаря, горячо приветствовала самый замысел составления такого справочника. Это необходимо повторить и сейчас: хорошо, что этот прекрасный замысел понемногу воплощается в жизнь, хорошо, что появляется такой совершенно необходимый справочник. Составители отнеслись к делу с величайшей внимательностью, не остановились перед кропотливейшей и утоми-

стр. 287

тельной работой, достигли больших результатов. Вслед за подобной оценкой можно было бы указать на ряд имен, неизбежно пропущенных в такой сложной работе, и ограничить этим рецензию. Но в настоящем случае, мы думаем отступить от этого общего плана1 и остановиться на другой стороне вопроса.

Я говорю о стандарте статей, установившемся в словаре. Внимательное знакомство с вышедшими книгами с этой стороны вызывает тревогу. Нам кажется, что принятый до сих пор обществом б. политкаторжан стандарт статей искусственно сужает круг лиц, которым словарь мог бы послужить на пользу.

Задуманная работа необходима многим: справляться в таком словаре будет и специалист-историк революционного движения и студент, готовящий доклад в семинаре, и рядовой партиец, И весь тот широчайший читательский актив, не обладающий и рабфаковской квалификацией, который сейчас так жадно тянется к самообразованию, повышению культурного уровня, расширению кругозора. Что встретит такой читатель в словаре "Деятели революционного движения"? - Самое сухое, сжатое перечисление дат, мест, засушенных фактов - ответ на официальную анкету, не дающую ни определения революционной сути деятеля, ни классовой его характеристики, - ни одного живого штриха, фамилия, имя, отчество, национальность, дата, место рождения, социальное происхождение, образование, несколько скупых фактов о революционной деятельности, приговор, дальнейшая судьба и дата смерти. Все. Ни намека на общую характеристику.

Если такую статью прочтет специалист вопроса, он, вероятно, будет удовлетворен: ему надо было справиться, например, в каком городе родился революционер или когда он умер. Это он в словаре найдет, а остальное знает сам. Но кто бы из остальных читателей, перечисленных выше, ни взял словарь с целью запомнить, в чем суть революционности данного деятеля, он закроет книгу глубоко разочарованным. Зайчневский, Петр Григорьевич, дворянин, сын отст. полковника, помещик Орловской губ., родился тогда-то, учился там-то, организовал кружок для распространения запретных сочинений, тогда-то произнес речь по убитым полякам, арестован, предан суду, приговорен к тому-то, составил прокламацию "Молодая Россия", отправлен 10 января 1863 в Красноярск... Но, позвольте, позвольте, - тут все под одно, видимость такая, что все факты равноценны. Что за "Молодая Россия" и в чем ее суть? И потом все вокруг мелькают "такие же" революционеры: сотни из них говорили речи по убитым и писали прокламации. А Зайчневский все- таки один. И так и не узнает читатель ни слова о сути Зайчневского-революционера. Груда сухих фактов и все.

Читатель откроет слова на "У", нападет на Унковского. Унковский, Алексей Михайлович, дворянин, помещик, родился там-то, исключен из лицея за знакомство с Петрашевским, в 1860 г. выслан в Вятку "за подстрекательство помещиков Тверской губ. дать крестьянам личную свободу", возвращен, секретный надзор, тем-то занимался, умер. Схватит ли читатель суть Унковского? Почувствует ли он пропасть между либералом Унковским и подлинным революционером Зайчневским? Ни в малейшей степени. Если он знаком с дворянской фрондой на рубеже 50 - 60 годов, он спросит, почему тут нет Безобразова, требовавшего созыва конституционного собрания, возмутившего до крайности Александра II своей запиской и потерпевшего наказание, почему нет многих других дворян-фрондеров.

Этот недостаток стандарта не столь чувствовался в первой книге: там основное были - декабристы, несмотря на разницу их состава и мировоззрений, все же представлявших известную компактную массу. Но вторая книга охватывает массу течений, кружков, разнообразных групп, тут необходима общая оценка, общая характеристика революционера в каждом отдельном случае.

Мне возразят, что работа составителей и так трудна, что она еще более усложнится общей характеристикой, что эта последняя иногда не установлена в специальной литературе и затруднит составителей, что для иных имен она и невозможна за отсутствием данных. Лишь последнее возражение существенно - на нет и суда нет. Но остальные препятствия надо преодолеть - иначе словарем воспользуются лишь специалисты, а массовый читатель не будет им удовлетворен.

Вторая книга возбуждает еще многие мысли, - между прочим и ту, что принцип посвящения каждого отдельного тома особой революционной группе очень затрудняет справки в нем: чтобы найти революционера в этом словаре, надо знать, когда он жил, на какую эпоху пал разгар его деятельности, к какой группе он принадлежал. Лишь издание указателя имен ко всем


1 Этому плану следовал, например, т. Ахун в своей рецензии на I книгу словаря (Историк-Марксист, т. IV), следовала ему и я в рецензии, помещенной в "Печати и Революции", 1927, кн 6.

стр. 288

томам смягчит этот недостаток. Есть еще ряд замечаний, но ограничимся изложенным выше - рецензия и так разрослась.

Итак, - за "суть" революционера, за выявление его общего значения, за революционный смысл его жизни - за изменение стандарта статей словаря революционеров.

М. Нечкина.

1905 ГОД. ЕВРЕЙСКОЕ РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ. Обзор, материалы и документы. Составил А. Д. Киржниц. Редакция и вступительная статья М. Рафеса.

Комиссия ЦИК СССР по организации празднования 20-летия революции 1905 г. и Истпарт ЦК ВКП(б) 1928 г. Гиз, стр. 407, цена 4 р.

Сборник материалов и документов, составленный т. А. Киржницем, по характеру своему напоминает другие издания комиссии ВЦИКа по празднованию 20-летия первой революции и Истпарта: А. Панкратовой "Стачечное движение", А. Каца и Ю. Милонова "Профессиональное движение", С. Дубровского и Б. Граве "Аграрное движение в 1905 - 1907 гг.", и т. д. Вместе с тем он отличается от последних тем, что в то время как названные сборники составлены исключительно по архивным материалам, книга т. А. Киржница содержит лишь газетную литературу 1905 - 1907 гг.

Неиспользование архивных материалов т. А. Киржниц об'ясняет в предисловии тем, что они разбросаны по 7 - 8 архивам. Какие 7 - 8 архивов имеет он в виду, трудно сказать, но для своей цели ему достаточно было поработать в архиве б. департамента полиции, сохранившемся в порядке. Там т. А. Киржниц нашел бы большое количество важных документов о массовом движении и деятельности различных европейских социалистических партий в период первой революции.

Сборник материалов "Еврейское рабочее движение в 1905 году" открывается интересной вступительной статьей тов. М. Рафеса "Первая революция и еврейские рабочие". Несомненной заслугой тов. Рафеса является то, что он пытался обосновать в еврейской историографии новое направление: исследовав эволюцию Бунда, т. Рафес выяснил причины националистического его уклона и тщательно проследил рост элементов большевизма в еврейском рабочем движении. Эти плодотворные и верные мысли он проводит в своих "Очерках по истории Бунда", статьях в "Штерне" и "Больш. Сов. Энцикл.". И во вступительной своей статье к сборнику "Еврейское рабочее движение в 1905 г." тов. Рафес дает более углубленное и обоснованное освещение своих взглядов на развитие еврейского рабочего движения, известных из предыдущих его работ.

Первая глава посвящена "Социально-политической обстановке в районе еврейского рабочего движения". Она - наиболее слабая во всем сборнике. Не пытаясь самостоятельно разобраться в сложном хозяйственном быте евреев в царской России, автор дает обширную цитату из доклада ЦК Бунда интернациональному социалистическому конгрессу в Париже в 1900 году. Будучи помещена сначала в России в "Материалах по истории еврейского рабочего движения", изданных легально в Петербурге, она недавно вновь была перепечатана в "Очерках по истории Бунда" тов. М. Рафеса и, таким образом, достаточно известна. Не отличаясь глубиной, эта часть доклада ЦК Бунда схематично и упрощенно обрисовывает контуры социально-экономического быта евреев в России. В дополнение к этой цитате тов. Киржниц приводит некоторые данные из известных сборников материалов "Евр. колон. общ.". Между тем, за 25 лет, что прошло со времени составления доклада ЦК Бунда и сборников "ЕКО", появилось много нового, интересного материала, дающего представление о всем разнообразии развития экономического быта русского еврейства, материала, разбросанного по русским и еврейским газетам и журналам, вышедшим в России и за границей. Конечно, проработка этого материала представляет для читателя больший интерес, нежели перепечатка обширной цитаты из известной книжки, к тому же достаточно устаревшей.

В главах II, III и IV почти на ста страницах пересказывается "своими словами" или приводятся большие цитаты из доклада ЦК Бунда, о котором мы выше говорили. Ничего нового, неизвестного раньше, мы не находим в этих главах. То же самое, к сожалению, приходится сказать и о главах, посвященных белостокской бойне 9 января и 1 мая и составленных по "Последним известиям". Эти моменты движения 1904 - 1905 г.г. были значительно раньше тов. Киржница и в более полном виде, с привлечением архивного материала, освещены в ряде статей, помещенных в "Пролетарской революции" и "Красной летописи". Тов. Киржниц почему-то избегает пользоваться исследовательскими работами, появившимися за последние 7 - 8 лет, хотя в них обстоятельно выяснены некоторые периоды в истории развития еврейского рабочего движения. От игнорирования печатной литературы, - что вообще

стр. 289

крайне характерно для тов. Киржница, - особенно пострадала глава о работе "искровцев" среди еврейского пролетариата, в которой совершенно не использованы интересные статьи т. Юренева о Двинске и Вильне и т. Беленького о Минске (все они были напечатаны в "Пролетарской революции"), а также сборник "1905 год в Полесьи", где находим ценное исследование тов. Драпкина о составе и деятельности Полесского комитета.

Переходя к остальным главам сборника материалов и документов (партии в районе еврейского рабочего движения, октябрь-декабрь 1905 и 1906 гг.), составленного тов. Киржницем, следует признать, что они представляют значительный интерес. В них мы находим и интересный материал и живое изложение. Справедливость требует указать, что эти главы занимают значительнейшую часть книги, приблизительно три четверти.

В общем сборник "Еврейское рабочее движение в 1905 году" безусловно интересен. Он окажется полезным учебным пособием при прохождении обществоведения и истории еврейского рабочего движения в различных еврейских техникумах, трудовых школах, вечерних курсах и т. д.

Н. А. Бухбиндер.

М. Г. ФЛЕЕР. Петербургский Комитет большевиков в годы войны 1914 - 1917 г. Лгр., 1927 г., стр. 213, цена 1 р. 50 к.

Настоящая работа т. Флеера принадлежит к числу тех сводных работ о партийной работе местных организаций за определенный период, которые дал к 10-летней годовщине революции ряд местных истпартов. Работы этого типа, основанные на изучении местных жандармских архивов, с одной стороны, и партийных архивов и собранных истпартами мемуарного характера материалов, - с другой, делает такой тип работ вполне своевременным. Они должны послужить базой для будущих исследований по отдельным периодам истории партии. Работу тов. Флеера надо рассматривать под углом зрения не только ее индивидуальных достоинств и недостатков, но и ее типовых достоинств и недостатков.

Темой работы является работа петербургской организации большевиков в годы войны. Тема значительная и интересная. Изучение эпохи войны как предыстории Октября и деятельности партии в этот период имеет огромное значение для понимания хода революции 1917 г. Петербургская организация в годы войны была самой крупной, самой активной из большевистских организаций. Она руководила тем отрядом пролетариата, который сыграл решающую роль в феврале 1917 года. Какие проблемы встают перед изучающим историю партии в годы войны? Прежде всего - это проблема оборончества среди русского пролетариата, иначе говоря: 1) вопрос о шовинизме в рабочем классе России; 2) о борьбе за руководство рабочим классом между большевиками и меньшевиками. Следующая крупная проблема - это проблема идейной подготовки партии к переходу от старого стратегического плана к новому. В связи с первыми двумя стоит проблема о степени стихийности рабочего движения, об охвате его партийным влиянием. И, наконец, последняя задача исследователя этого периода - это задача установления факта существования партийной работы в труднейшие годы военного подполья.

Надо сказать, что вопросу об оборончестве не повезло в литературе по истории партии за этот период. И Шляпников, и Меницкий, и Граве явно стремятся затушевать наличие шовинизма среди части рабочего класса и преуменьшить роль меньшевиков, свести их влияние к тем размерам, какие оно имело после Октября 1917 года. Более правильный подход к этому вопросу надо отметить в книге К. Шелавина "Рабочий класс и ВКП в февральской революции". Вопрос об идейной подготовке к Октябрю в этих работах даже не поставлен. В освещении вопроса о степени руководства есть явная тенденция к отождествлению партии с рабочим классом. Это особенно заметно у Меницкого, для которого каждая листовка большевиков доказательство пораженчества рабочих масс. Вопрос о степени руководства партии рабочим движением есть тоже заметная тенденция к преувеличению действительной роли партии. Наконец, в вопросе о том, существовали ли в России накануне февральской революции большевистские организации и вели ли они какую-нибудь работу, были высказывания в духе того, что накануне Февраля партии в России фактически не было.

В отношении последнего со своей задачей автор вполне справился. Опираясь на богатый фактический материал, он показал, что в Петербурге и организация существовала, и партийная работа была. Данные в приложении 34 документов, исходящих от ПК, основательно подкрепляют работу автора в этой ее части. Кропотливым подбором материалов охранки, воспоминаний и т. п. автор восстанавливает (поскольку это возможно) шаг за шагом работу ПК и райкомов. Материал, даваемый автором, в значительной степени свежий. Особенно ценным является добытый из недр охранки протокол ПК в дек.

стр. 290

1916 г. (ст. 105), рисующий состояние организации и решения ПК по вопросу об использовании с'езда по борьбе с дороговизной и о мероприятиях в связи с предложением Германией мира правительству.

Чтобы не ограничиться чисто внешним описанием работы ПК, автор должен был коснуться и остальных перечисленных нами проблем. Мудрено писать историю ПК в эти годы и не указать ни слова об оборончестве и о борьбе с ним. М. Г. Флеер правильно отмечает в начале своей книги, что питерский пролетариат был не вполне иммунизирован от заразы шовинизма, что протест его против войны был пассивный, он выразился в неучастии во всеобщей патриотической свистопляске. "Молчание пролетариата в клокочущей шовинистической стихии, пишет он, было само по себе резким (?!) протестом против войны, однако протестом все же пассивным" (стр. 18) и дальше: "Среди рабочих Петрограда наметились некоторые группы, пытавшиеся влить свой голос в общий шовинистический хор". В чем же видит автор причину затишья и шовинистического поветрия? Он видит ее во "внешнем разгроме партийной организации" (стр. 20), в разрушении "организационных связей между руководящими штабами рабочего движения и рабочей периферией" (стр. 17). Верно ли это об'яснение вопроса о причинах шовинизма в рабочих массах разгромом рабочих организаций? Нам думается, что нет. Уже к началу войны наметился внутренний кризис движения, достигшего к июлю 1914 г. огромного размаха при полной почти неподвижности остальных классов. Война придавила рабочий класс и углубила затишье. Общественная реакция (шовинизм) не осталась без влияния на рабочий класс, который ведь китайской стеной не отгорожен от других классов. Все эти три причины в совокупности лишили большевиков, занявших антивоенную позицию, возможности вести массовую работу среди рабочих. Именно в Петербурге это особенно наглядно видно. Тов. Кондратьев в своих воспоминаниях очень ярко рисует, как все попытки ПК вызвать среди рабочих протест против войны и правительства разбивались о глухую стену пассивности рабочих. Даже арест депутатов-большевиков не смог раскачать спящие массы. Если в Петербурге они относились к пораженческой пропаганде большевиков безразлично, то в Харькове, например, по свидетельству т. Балтина-Блума, нельзя было перед рабочими выступить против войны без риска быть избитым или арестованным самими же рабочими. Все это говорит за то, что т. Флеер не нашел действительных корней оборончества и следствие принял за причину. Видя корни оборончества исключительно лишь в недостаточности связей партии с массой, М. Г. Флеер считает естественным, что с оживлением рабочего движения и восстановлением связей партии с массой оборончество исчезает, как дурной сон. Отсюда неправильность его утверждения о том, что оборонческая рабочая группа ЦВПК не имела в рабочем классе "никакой основы, никакой поддержки", что она была "оторвана от рабочей среды" (стр. 10).

Доказательство неправильности подобного утверждения можно найти в этой же книге, например, на стр. 48-й, где автор приводит цифры о соотношении голосов у большевиков и меньшевиков на собрании выборщиков в рабочую группу ВКП 27 сент. 1915 г., где было из 198 делегатов большевиков 60 и оборонцев 81, или на стр. 114, где автор цитирует место из Шляпникова, где он говорит о том, что "массового движения пролетариата к Думе" 14 февраля он не заметил, т.е. движение-то все-таки было. Ленин считал нужным подчеркнуть в статье об итогах выборов рабочих групп, что все же массы за собой оборонческий блок имеет. Если гвоздевцы после годичного опыта их сотрудничества с буржуазией в значительной степени порастеряли массы, то связи-то у них с рабочей средой остались. Об этом свидетельствуют и собрания совещаний из рабочих при Раб. группе ЦВПК вплоть до февраля 1917 г. и тот факт, что некоторые питерские заводы накануне 14 февраля приняли гвоздевскую резолюцию и, наконец, тот факт, что после февральского переворота гвоздевцы захватили руководство петербургским Советом, несмотря на то, что в этом отношении имел влияние и ряд других серьезных факторов. При отсутствии каких-либо "связей с рабочей средой" это мудрено сделать.

Тов. Флеер не пытается выяснить соотношение сил между большевиками и меньшевиками на разных этапах борьбы за руководство. Больше того, он избегает приводить фактические данные в этой области. Вот примеры. На стр. 47-й мы встречаем утверждение о том, что на мелких, отсталых заводах блок меньшевиков и народников достигал известных успехов, но перечня заводов, где прошел большевистский и меньшевистский наказы, перечня имеющихся в разрабатываемых тов. Флеером материалах деп. полиции мы не встречаем. А из этого перечня видно, что и часть крупных заводов приняла меньшевистский наказ или близкую к нему промежуточную резолюцию. Говоря о втором собрании выборщиков в ВКП, автор не дает цифровых данных о соотношении голосов у большевиков и оборонцев, хотя эти дан-

стр. 291

ные имеются и у Шляпникова и в донесениях охранки. Далее, говоря о результатах кампании выборов в страховой совет 31 января 1916 года, автор не приводит имеющихся у Шляпникова (ч. 1, изд. 2, стр. 154) данных о соотношении сил на собрании выборщиков. Между тем именно от подобного типа работы можно ожидать попытки собрать, проверить и проанализировать данные о соотношении сил между большевиками и меньшевиками в разные моменты и на разного типа предприятиях. Упустил ли автор из виду эту важную задачу, или он сознательно избегал данных, могущих подорвать его оценку гвоздевщины, мы не знаем. Но во всяком случае этот пробел в работе тов. Флеера мы считаем крупным ее недостатком.

Автор неоднократно (на стр. 10, 11, 14, 56) говорит об отпадении мелкобуржуазных элементов (оборонцев) от рабочего движения, о том, что после этого отпадения создались "начала (?) единства в среде петроградского пролетариата" (стр. 56), но упускает из виду, что борьба с оборончеством была в эти годы все же борьбой внутри рабочего класса, что оборонцы были проводниками влияния буржуазии в самом рабочем движении. Не случайна, очевидно, и фраза о том, что большевики в стремлении меньшевиков повести рабочих за Гос. Думой увидели "опасность распыления рабочего движения" (стр. 103).

Ведь дело не в "распылении", а в подчинении рабочего движения буржуазии. В появлении "отпавших" меньшевиков в рабочем движении автор видит лишь опасность "распыления", тогда как ПК видел в этих стремлениях меньшевиков опасность увлечь пролетариат на путь борьбы под буржуазным лозунгом "спасения страны". Для автора такая опасность, очевидно, абсолютно исключена.

В связи с исключением оборонцев из числа борющихся в рабочем движении сил стоит, очевидно, и переоценка автором степени охвата партийным влиянием рабочего движения в Питере, как ни значительно оно в действительности было. Возникновение каждой крупной забастовки автор готов приписать работе ПК. Описывая октябрьскую стачку, т. Флеер сначала не говорит прямо, возникла ли забастовка 17 октября в результате призыва или нет, а дальше на стр. 100 он пишет, что ПК 26 октября в третий раз призывал к забастовке. На самом деле первая октябрьская забастовка возникла стихийно, она шла в разрез с планами ПК, и ПК вынужден был выпустить специальный листок с призывом вернуться на работу. Как мы уже видели, затишье в рабочем движении в течение первого года войны автор об'ясняет отсутствием связи между партией и рабочим движением. Еще более замечательным в этом же роде является "об'яснение" летнего затишья 1916 года тем, что якобы ПК решил воздерживаться от частичных выступлений и готовиться к вооруженному восстанию (стр. 89). Но ведь затишье то было не только в Питере, а и во всей России. Неужели же так сильно было влияние ПК? Такого рода "об'яснение" особенно странно для тов. Флеера, изучавшего историю рабочего движения этого периода. Едва ли убеждение, что партия "все может" является методологически верным. А в отношении данного периода такая переоценка роли партии особенно неверна исторически, так как огромный размах движения делал невозможным сколько-нибудь значительный охват его, сильно ослабленный партией. По части лозунгов и хода выработки этих лозунгов у автора не заметно отчетливой точки зрения. У него получается, что лозунг "Долой войну" уже равен лозунгу "Превращение империалистической войны в гражданскую". Утверждение, что у местных организаций по вопросу о войне были полное "отсутствие колебаний", "четкая линия" и т. п. не соответствует действительности, так как колебания в первые месяцы в ряде организаций были, хотя большинство из них активно выступило против войны. Это известно из ряда воспоминаний (Н. Крестинского, Антонова-Саратовского и др.).

В вопросе о лозунгах большевиков в предстоящей революции у тов. Флеера тоже есть "неточности". Например, меньшевистскому лозунгу "правительство спасения страны" противопоставляется лозунг перехода власти "в руки рабочей (?) и крестьянской бедноты" (стр. 10). Почему автор вместо лозунгов ленинских тезисов 1915 года выставил эту неудачную фразу из одной резолюции непонятно. Ведь Ленин до свержения самодержавия нигде не выставлял лозунга передачи власти пролетариату и бедноте (кстати, это не одно и то же, что "власть рабочей (?) и деревенской бедноты").

Если в ряде основных вопросов этого периода у автора встречается неверная точка зрения или отсутствие ее, то это быть может в работе подобного типа, в работе сводной - "беда еще не столь большой руки"? Нам думается, что и от автора, и от ленинградского истпарта можно ждать работы, которая не была бы простой систематизацией нарезанных из разных источников материалов. Выполнил ли тов. Флеер задачу разработки существующих уже по этому периоду разрозненных печатных материалов? Дал ли он исчерпывающую разработку того материала, который он взял за основу, материала департамента полиции? Ни того, ни другого сказать

стр. 292

нельзя. Особенно слабо использованы воспоминания, опубликованные архивные данные и опубликованный в "Красной Летописи" орган ПК "Пролетарский Голос". Слабо использован "Социал-Демократ" и "Сборник Социал- Демократа". Недостаточно использована книга Шляпникова "Канун 1917 года". Из воспоминаний использованы лишь воспоминания Кондратьева (и притом недостаточно), и совсем мельком использованы воспоминания Бадаева и Ефремова. Не использованы воспоминания Н. Крестинского, Киселева в "Пролет. революции" и целый ряд воспоминаний, напечатанных в "Красной Летописи". Почему-то совсем не освещена работа заводских коллективов, партийные совещания 1914 г. как раз хорошо освещены в этих воспоминаниях.

У автора не видно даже попытки проверки источников путем сопоставления их. Взять хотя бы такой момент, как описание октябрьской стачки 1916 г. Для освещения ее использован Шляпников и данные охранки. Между тем есть еще ряд материалов: воспоминания Иванова, Кондратьева, книга Палеолога, заметка в "Социал-Демократе", заметка в "Пролетарском Голосе" и др. Сведения всех этих источников противоречивы в вопросе о начале стачки (17 октября) и выступлении 181 полка. Оба факта имеют большое принципиальное значение и заслуживают того, чтобы в работе, посвященной специально партработе в Питере в годы войны, была проделана добросовестная работа по их сопоставлению, проверке и критике. Надо не забывать, что у т. Флеера "под рукой" не мало участников событий.

Взяв за основу материалы департамента полиции, автор и их проработал недостаточно внимательно. Мы указывали уже, что интереснейшие данные о ходе кампании выборов в ЦВПК остались неиспользованы. Данные охранки автор не подвергает достаточной критической проработке. Так, например, приведя отрывок из доклада Охранн. отд. 31 мая 1916 г. о том, что на собрании служащих больничных касс был доклад, в котором ставился вопрос о вооруженном восстании и были разговоры о "желательности в данный момент террористических актов" и что "боевые выступления... должны производиться от имени отдельных групп и дружин" (стр. 90), автор пишет, что эти данные позволяют "со всей точностью установить, что в середине мая 1916 г. Петербургский Комитет начал готовиться к вооруженному восстанию". Итак, "со всей точностью" можно делать чрезвычайно ответственные выводы на основании доклада охранки, пестрящего такими самоочевидно чепуховыми сведениями как "террористические акты", "боевые выступления дружин" и т. д. Правда, в донесении самый доклад (ПК!) передан правдоподобно, но и он требует проверки. Делал ли доклад член ПК и от имени ПК, вовсе не видно и т. Флеер сам пишет, что докладчик был "надо предположить" член ПК. Донесение дано (тоже "надо предположить") через Черномазова. Вот и все "данные" для чрезвычайно ответственных выводов. Надо сказать, что в докладах охранки упоминание о вооруженном восстании, о вооружении и т. п. встречается и раньше. Для ее агентов это излюбленный гарнир. Поэтому и это донесение нуждается в проверке документами, исходящими от ПК (листовки, "Пролет. Голос"), воспоминаниями и т. п. В них мы не находим не только подтверждения, но у Шляпникова находим и прямое опровержение (поскольку речь идет о технической подготовке восстания, о вооружении). Вышедшая в мае (а не в июне как это помечено у т. Флеера) программно-тактическая листовка ПК "Стачечное движение и задачи момента" является гораздо более достоверным источником для суждения о взглядах ПК, чем донесения" охранника. В этой листовке говорится: "основные черты совершающегося движения - его стихийность, распыленность и преимущественно экономический характер". И дальше: "Надо внести сознание и планомерность в стачечную борьбу", об'единять отдельные выступления и т. д. "Из экономической борьбы движение должно превратиться в борьбу широко политическую, в борьбу за власть, в гражданскую войну" (стр. 194). Итак, на очереди превращение разрозненной экономической борьбы в борьбу политическую. Равносильно ли это технической подготовке восстания? Думаем, что нет. Здесь дана лишь общая перспектива "борьбы за власть", "гражданской войны", провозглашение лозунгов "долой войну", "долой царскую власть" и т. п. Все это говорит о сомнительности утверждения т. Флеера, о его некритическом отношении к источникам.

Хотя вся рецензируемая работа сводится к установлению фактической стороны партработы этого периода, у нее нет необходимой точности в этой области. На стр. 103 говорится о том, что в ноябре 1916 г. меньшевики решили устраивать "демонстративные шествия к Думе", тогда как на деле это решение относится к январю 1917 г. (см. статью т. Маевского и документы Раб. Группы ЦВПК в сб. "Кану революции"). Неблагополучно и с указанием источников приводимых данных. Они иногда отсутствуют там, где надо обосновать важное сообщение (стр. 103 о "демонстрат. шеств." и т. д.), стр. 96, 97 о митинговой кампании, стр. 27 об усилении

стр. 293

связей ПК с рабочими и т. д.) или бывают неверны (на стр. 66 об организаторских коллегиях у Шляпникова - не ч. II, стр. 158, а ч. I, стр. 119; воспомин. т. В. Залежского в "Петр. правде" от 7 ноября 1922 г. нет).

Из общих недочетов книги надо указать на ее построение. За исключением VI главы, посвященной технике ПК, во всех остальных материал располагается строго хронологически, что не только делает книгу менее интересной для широкого круга читателей, но и смазывает важнейшие моменты в работе ПК. Например, кампания выборов в ВПК, происходившая в сентябре и в ноябре 1915 г., дана вперемежку с кампанией за продовольственные комиссии военной организации Балтфлота и т. д., и все это втиснуто на 10 стр. (145 - 155). Целый ряд важнейших моментов и вовсе пропущен: совещание партработников в 1919 году, суд над депутатами, петерб. организация в июле 1919 г. и т. д. Почему-то в приложениях пропущена чрезвычайно ценная инструкция ПК по проведению продовольственной кампании. Наряду с этим большая перегрузка книги перечнем лиц, бывших на таком-то собрании, арестованных такого-то числа. Все это уменьшает ценность книги. И все же работа тов. Флеера будет полезной для изучающих историю партии, так как тема ее значительна и материал местами свеж и интересен. Недочеты ее устранимы. Желательно усиление аналитической части работы за счет ее описательной части.

Д. Баевский.

БУРЖУАЗИЯ НАКАНУНЕ ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. Сборник документов и материалов. Подготовлен к печати Б. Б. Граве. Издание Гиз, 1927 г., Москва-Ленинград.

История русской буржуазии в XX столетии является одним из наименее освещенных вопросов в марксистской исторической литературе, почему издание новых материалов, характеризующих позицию буржуазии в столь важный и ответственный период, как период войны, имеет сугубый интерес.

Издание документации, посвященной какому-либо отдельному вопросу, может преследовать различные цели. Если составитель сборника стремится осветить данный вопрос наиболее полно, при использовании различных материалов, а значит при подборе документов из различных архивных фондов и даже частично из периодической прессы, то в этом случае сборник должен охватывать по возможности все стороны данного вопроса. Но если составитель перед собой этой задачи не ставит, публикуя по данному вопросу материал одного какого-либо архивного фонда, то его задачи соответственно сужаются.

Именно к такому типу сборников принадлежит рецензируемая нами книга. Б. Граве задалась целью опубликовать лишь материалы архива департамента полиции, характеризующие позицию русской буржуазии в соответствующий период. Конечно, изучать историю русской буржуазии за период войны нельзя только по материалам департамента полиции; историю буржуазии за этот период нужно изучать по материалам военно-промышленных комитетов, городских и земских союзов, союзов фабрикантов и промышленников, их партийных организаций и в значительной части по периодической буржуазной прессе, материалы же департамента полиции должны помочь исследователю в смысле дополнения и внесения ряда коррективов к этим основным материалам.

Нам думается, что такую цель и преследует настоящий сборник, и материалы его к тому, что мы до сих пор знали о позиции русской буржуазии, дают серьезное и интересное дополнение, несмотря на специфичность и тенденциозный характер. Почти не освещая, как и указано в предисловии, позиции буржуазии в первый период Войны, сборник дает достаточно подробный и полный материал о позиции различных буржуазных организаций за вторую половину 1915 и 1916 гг.

Материал этот дает возможность оформить схему эволюции в позиции русской буржуазии за период между двумя революциями.

Третьеиюньское соглашение (1908 г.) буржуазии с самодержавным правительством, заключенное в период пореволюционной реакции и промышленной депрессии, делая ряд уступок буржуазии, в конечном счете больше всего удовлетворяло интересы крепостнических элементов страны. Совершенно ясно, что в годы промышленного под'ема (1910- 1914) начинается политическое оживление различных слоев буржуазии, которое по существу своему должно быть охарактеризовано как борьба буржуазии за пересмотр и изменение третьеиюньского соглашения в сторону значительно больших уступок буржуазии, в сторону расширения политических ее прав. Участие России в войне 1914 - 1917 гг., явившееся в значительной мере уступкой вожделениям растущего финансового капитала, окрылило надежды русской буржуазии. С начала войны (если не считать короткого периода патриотического под'ема и "священного единения") русская буржуазия вступает в третий этап своего развития, который характеризуется организованным наступлением на крепостнические элементы страны и его политический аппарат с целью уже не пере-

стр. 294

смотра, а ликвидации третьеиюньского соглашения. Ликвидации, конечно, не революционными методами, - их буржуазия отвергала.

Борьбу за ликвидацию третьеиюньского соглашения нельзя рассматривать как стремление буржуазии порвать окончательно с русским самодержавием, а как определенное стремление буржуазии притти к власти, подчинив себе государственный аппарат русской монархии.

Это стремление зиждилось на определенном убеждении буржуазии в том, что, захватив окончательно руководство экономической жизнью страны, она (буржуазия) рано или поздно должна будет стать ее полновластным политическим хозяином, т. -е. должна будет, как мы уже сказали, логикой событий соподчинить своим интересам государственный аппарат. Говоря языком Ленина, буржуазия была уверена в том, что она заставит русское самодержавие окончательно эволюционировать в сторону буржуазной монархии. Уже 22 сентября 1914 года П. Милюков заявлял, что "настоящая война открывает новую эру для русского общества, когда оно снова может приступить к социальному строительству". (См. докл. N 1). И тем сильнее было разочарование и озлобление русской буржуазии, когда она получила возможность убедиться в том, что самодержавная монархия, начав войну, окончательно перерождаться и приспособляться к ее интересам отнюдь не собирается.

Именно потому, что опубликованный материал характеризует борьбу русской буржуазии в этом направлении, несмотря на явную безнадежность ее целей и методов, они приобретают для всех нас особый интерес и особую ценность.

Ленин, полемизируя с представителем ликвидаторства Ерманским (Гушкой), не раз указывал, что в годы промышленного под'ема росло экономическое и политическое значение буржуазии в стране, но при всем том политически она оставалась бесправной. Ленин особенно подчеркивал необходимость различать и подразделять на этом этапе борьбы экономические "купцовские" стремления промышленников и политические задачи буржуазных партий. Совершенно ясно, что на следующем этапе развития, когда при захвате экономического руководства страной бурно росла политическая активность различных слоев буржуазии, эти грани должны были начинать стираться, что опять-таки подтверждается рассматриваемым нами материалом. Военно- промышленные комитеты и другие экономические организации буржуазии в годы войны, наряду с вопросами о военных заказах и поставках, рассуждают о политических задачах страны, а политические буржуазные партии трактуют в своих заседаниях о деталях организации тыла, выросших в условиях 1915 - 1916 гг. в большие общественные вопросы.

Именно это переплетение затруднило работу составителя сборника по систематизации материала. Однако, принимая во внимание это обстоятельство, все же нужно констатировать, что систематизация и расположение материала в рецензируемом сборнике могли бы быть даны лучше. Положив в основу расположения материала по преимуществу хронологический разрез, составитель принужден был свалить в одну кучу как партии буржуазии, так и ее широкие общественные организации (земские и городские союзы) и даже ее экономические организации (военно-промышленные комитеты). Было бы значительно целесообразнее, если бы весь материал был сгруппирован по отдельным вопросам примерно следующим образом: партии земские и городские союзы, военно-промышленные комитеты, сводки об общем настроении буржуазии и т. д.

Нужно отметить, что и в установленной схеме расположения материалов имеется ряд промахов: так, например, в одной и той же главе, где по уже установленной системе материалы должны быть расположены в строго-хронологической последовательности, замечаются следующие упущения. В главе второй раньше идет сводка, датированная 28/VI - 1915 г., за ней документ, датированный 15/II - 1915 г., а вслед за ним документ, датированный 8/XII - 1915 г. То же замечается и в главе четвертой, где после записки, датированной 3/X - 1915 г., помещен ряд документов, датированных сентябрем 1915 года.

Кстати не совсем ясно, чем руководствовался составитель, озаглавив 4-ю главу "Буржуазия во время сентябрьской стачки": из пяти документов, помещенных в этой главе, лишь один вскользь упоминает об отношении буржуазии в сентябрьской стачке, и в то же время документации следующей главы, выделенные особо, относятся к тому же периоду. Что же касается помещенных на странице 56 - 57 резолюций земского и городского с'ездов, то нам думается, что тексты этих резолюций, помещенные в периодической прессе, заслуживают большего доверия, чем тексты, сохранившиеся в делах департамента полиции, полученные агентурным путем. В крайнем случае составителем должно было быть указано в сборнике - сверены ли эти тексты.

Несмотря на отмеченные нами промахи и упущения, сборник документов и материалов, подготовленный к печати Б. Граве, представляет большую историческую ценность и серьезный вклад в нашу архивно-историческую литературу.

Издана книга хорошо.

Семен Сеф.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/РЕЦЕНЗИИ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Vladislav KorolevКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Korolev

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

РЕЦЕНЗИИ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 14.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/РЕЦЕНЗИИ (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Vladislav Korolev
Moscow, Россия
1105 просмотров рейтинг
14.08.2015 (3150 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
19 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
РЕЦЕНЗИИ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android