Изучение летописей давно стало особой отраслью нашей исторической науки. Более 200 лет многие поколения ученых сосредоточивают свои усилия на исследовании летописей на Руси¹ . Появление первых летописных сводов ученые датируют концом X - началом XI в. (подробнее об этом ниже), их исчезновение - XVII веком. Правда, некоторые местные и даже общерусские летописи составлялись и позднее, вплоть до XX в., но в целом, несмотря на отдельные более или менее удачные опыты, все подобные попытки можно отнести к разряду историко-литературного эпигонства. Прекращение летописания в XVII в. было связано с широким распространением приказной, делопроиз-

¹ В этом обзоре под русским летописанием подразумевается летописание периодов Киевской Руси, феодальной раздробленности, образования и укрепления единого Русского государства, то есть эпоха с X в. по XVII в. включительно.

водственной документации, появлением и развитием новых форм исторического повествования (повести, записки, мемуары, дневники и т. д.).

Публикация летописей началась в то время, когда последние летописцы составляли последние летописи и самый этот жанр исторического повествования уходил в прошлое, уступая место иным формам исторического повествования. А к 60-м годам XX в. число трудов по изучению летописей и публикаций летописных текстов превысило две тысячи названий; из них более одной четверти падает на советское время² . Ниже мы попытаемся дать обзор советской историографии, посвященной русским летописям. В него не включены труды о летописях, написанные в языковедческом, историко- литературном плане, и работы по более узким вопросам. Ввиду того, что работ по самым различным проблемам истории народов СССР периода феодализма, в которых часто используются данные летописей, очень много, они в настоящем обзоре не рассматриваются. Исключены также исследования об ученых, изучавших древнерусское летописание. В центре внимания находятся труды, связанные с анализом происхождения, истории текста летописей (редакции, списки и т. д.) и их значения как исторического источника. Опущены из рассмотрения и публикации летописных текстов, поскольку необходимые сведения о них содержатся в упомянутой книге Р. П. Дмитриевой.

В годы Советской власти, помимо переиздания летописей, были открыты и введены в научный оборот ценнейшие летописные источники. Особенно следует отметить реконструкцию М. Д. Приселковым Троицкой летописи 1408 г., публикации М. Н. Тихомировым Московского свода конца XV в., Вологодско-Пермской и ряда кратких летописей XV - XVI веков. Переиздание всемирно известных летописных сводов (например, Ипатьевского, Лаврентьевского, Никоновского и т. д.), первые выпуски которых стали библиографической редкостью, имеет немаловажное значение для развития исторической науки. Вместе с дореволюционными изданиями советские публикации составляют в целом солидную источниковедческую базу для изучения различных вопросов истории Руси периода феодализма и истории самого летописания.

Изучение летописей является ветвью источниковедения, а советская историография русского летописания - составной частью истории исторической науки. Оно прошло в своем развитии ряд этапов. Время после 1917 г., 20-е и отчасти 30-е годы нашего столетия были еще отмечены влиянием буржуазной исторической науки на изучение летописей. Тогда продолжалась деятельность таких ученых, как А. А. Шахматов, В. М. Истрин, Н. К. Никольский, а также ряда учеников Шахматова (М. Д. Приселков и другие). Их работам был присущ в известной степени формальный метод при анализе летописей, игнорирование или недооценка социальной сущности последних. Летописи изучались прежде всего с историко-литературной точки зрения. В 30-е и в последующие годы наблюдается уже более глубокий, классовый анализ при изучении этих памятников, разбор социально-экономической обстановки, в которой они создавались, всестороннее исследование их как исторического источника (работы М. Н. Тихомирова, Б. А. Рыбакова, Д. С. Лихачева, Л. В. Черепнина и пр.). В то же время нужно отметить, что грандиозная схема истории русского летописания, разработанная А. А. Шахматовым в дооктябрьский период его научного творчества, оказала огромное влияние на последующее изучение летописей. Значительное число работ, появившихся в советское время, в той или иной степени посвящено разработке отдельных звеньев шахматовской схемы, которая до сих пор лежит в основе отечественного изучения летописей. Лишь некоторые выводы Шахматова уточняются и подвергаются углублению или пересмотру.

Переходя к характеристике исследований о русском летописании, укажем прежде всего на опубликованные в годы Советской власти работы самого А. А. Шахматова. Начнем со статьи о Начальном своде 1093 (1095) г. Если в ранних трудах автора суждения об этом своде носили в известной степени гипотетический характер, то теперь ему было посвящено специальное исследование. А. А. Шахматов, анализируя тексты Повести временных лет в сравнении с летописями новгородского цикла, подробно говорит о составе и объеме Начального свода, предшествовавшего Повести временных лет. Автор указывает на признаки, отличающие этот свод от Повести временных лет.

² См. Р. П. Дмитриева. Библиография русского летописания. М. 1962 стр. 209 сл.

В статье приводится ряд интересных наблюдений о новгородских летописях, отразивших текст Начального свода. Вероятно, эта работа является отрывком не законченного А. А. Шахматовым второго тома исследования "Повесть временных лет" (первый том вышел в 1916 г.). В этом же сборнике опубликован материал, представляющий собой неоконченную попытку А. А. Шахматова восстановить отрывок Киевского Выдубицкого свода 1198 г.³ путем "очищения" текста Ипатьевской летописи за 1118 - 1137 гг. от известий, извлеченных автором свода начала XIV в. (Ипатьевского) и" вспомогательных источников (Галицко-Волынская летопись с текстом до конца XIII в., Черниговская летопись XIII в., две летописи Переяславля-Русского конца XII в., Владимирский общерусский свод начала XIV в.).

Дальнейший анализ Древнейшего свода и редакций Повести временных лет в плане развития и критики положений, высказанных А. А. Шахматовым, дан в работе В. М. Истрина. В отличие от А. А. Шахматова этот автор пришел к выводу, что Древнейший свод был составлен не в 1037 - 1039 гг. (в связи с окончанием постройки храма св. Софии в Киеве, учреждением русской метрополии и прибытием в Киев греческого митрополита), а не раньше второй половины 50-х годов XI в. (после смерти Ярослава в 1054 г., когда появились первые русские переводы византийских сочинений). Это была, по мнению В. М. Истрина, первая редакция Повести временных лет. Затем, во второй половине XI в. (возможно, в 70-е и 90-е годы), к этому своду делались приписки. Второй редакцией Повести явился труд Нестора "Повесть, временных лет", появившийся в 1110-е годы. Начальное русское летописание, по словам Истрина, носит на себе печать влияния Хроники Амартола, на основании которой был составлен "Хронограф по великому изложению", использованный составителем первой летописи⁴ . Однако эти умозаключения В. М. Истрина не были приняты последующими исследователями, продолжавшими исходить из положений схемы А. А. Шахматова. К тому же взамен устанавливаемых А. А. Шахматовым (правда, подчас формальных) закономерностей, тенденций, симпатий и антипатий, руководивших работой летописца, В. М. Истрин пишет, по существу, о случайности, присущей работе древних авторов.

В интересной, но, к сожалению, неоконченной работе И. К. Никольского отмечается, что, возможно, источником некоторых известий Повести временных лет являются памятники западнославянского (моравского) происхождения (например, сказание о составлении славянской азбуки)⁵ .

М. Д. Приселков в книге о Несторе тоже исходит из шахматовской схемы русского летописания (Древнейший свод 1039 г., свод Никона 1074 г., свод Ивана 1095 г., "Повесть временных лет" Нестора - около 1134 - 1116 гг. ее первая редакция; вторая редакция 1116 г., принадлежавшая игумену Выдубицкого монастыря Сильвестру)⁶ . Этой же схемы придерживались и авторы ряда работ более позднего времени⁷ . Н. Н. Воронин рассматривает составленные во Владимире летописные своды 1185 - 1186 гг. и 1192 г., а также начало Ростово-Суздальского летописания⁸ . Послед-

³ А. А. Шахматов. Киевский Начальный, свод 1095 г. "А. А. Шахматов. 1864 - 1920". Сборник статей и материалов. М. -Л. 1947, стр. 119 - 160; его же. Киевский летописный свод XII в. Там же, стр. 108 - 115.

⁴ В. М. Истрин. Замечания о начале русского летописания. По поводу исследований А. А. Шахматова в области древнерусской летописи. "Известия" Отделения русского языка и словесности Российской АН (далее - ИОРЯС АН). Т. XXVI. Птгр. 1923 стр. 45 - 102; т. XXVII. Л. 1924, стр. 207 - 251.

⁵ Н. К. Никольский. Повесть временных лет как источник для истории начального периода русской письменности и культуры. К вопросу о древнейшем русском летописании. Вып. I. Л. 1930.

⁶ М. Д. Приселков. Нестор-летописец. Птгр. 1923.

⁷ См., например, Б. Д. Греков. Киевская Русь. М. -Л. 1944, стр. 342 - 345 и др.; его же. Первый труд по истории России. "Исторический журнал" (далее - ИЖ), 1943, N 11 - 12, стр. 57 - 67; его же. Культура Киевской Руси. М. -Л. 1944, стр. 44 - 75; его же. Славяне. М. 1946; И. М. Троцкий. Элементы дружинной идеологии в "Повести временных лет". "Проблемы источниковедения" (далее - ПИ). Вып. I. М. -Л. 1936, стр. 17 - 45; М. Ю. Брайчевський. Перший і;сторик схі;дно-слов'янских народі;в. "Ві;сник" АН УССР, 1956, N 7, стр. 51 - 53 и др.

⁸ Н. Н. Воронин. Владимиро-Суздальская земля в X - XIII вв. "Проблемы истории докапиталистических обществ", 1935, N 5 - 6, стр. 230; его же. К вопросу о начале Ростово-Суздальского летописания. "Археографический ежегодник за 1964 г." М. 1965, стр. 19 и сл.

нему вопросу посвящены также исследования А. Н. Насонова⁹ и Ю. А. Лимонова¹⁰ .

Д. С. Лихачев, характеризуя Древнейший свод 1039 г., опровергает точку зрения М. Д. Приселкова, считавшего, что этот свод составлен митрополитом греком Феопемптом. Против этого суждения говорит сам источник: яркий русский язык, любовь к фольклору и местным преданиям - все свидетельствует о глубоком патриотизме автора памятника¹¹ . Прослеживая историю новгородского летописания с первой летописной записи 1017 г. и кончая летописями XVII в., Д. С. Лихачев устанавливает существование ряда сводов XII в.: свода Всеволода Мстиславича, свода Нифонта (Софийский временник), свода Германа Вояты¹² .

В последние десятилетия были написаны наиболее интересные работы о древнейшем периоде русского летописания (труды М. Н. Тихомирова, Б. А. Рыбакова, Л. В. Черепнина, А. Н. Насонова). М. Н. Тихомиров считает недостаточно доказанным существование Древнейшего свода, поскольку сводчик, работавший якобы в 30-е годы XI в., очень скупо и неточно рассказал именно о событиях своего времени, в частности о княжении Ярослава; это время описано им по позднейшим припоминаниям и выдержкам из синодиков. Более подробный характер носит летописное повествование о событиях второй половины X в., которое содержалось в особой Повести о начале Русской земли, составленной в начале XI века¹³ . В другой работе автор приходит к выводу, что летописное описание истории Руси X в. имелось в трех сказаниях: Сказании о начале Руси, Сказании о призвании варягов, Сказании о русских князьях X века. Из них первые два были составлены до середины XI в, а третье - до 1007 года. Поэтому первые шаги русского летописания можно отнести к началу XI в. или даже к концу X века¹⁴ .

Л. В. Черепнин вносит ряд поправок в схему А. А. Шахматова. Так, он полагает, что первая (Несторова) редакция Повести временных лет не выражала интересы Святополка Изяславича: она возникла при Владимире Мономахе в 1115 г. в связи с перенесением мощей Бориса и Глеба. В 1116 г. Повесть была переработана Сильвестром, а в 1118 г. появилась третья ее редакция, отражавшая борьбу между Владимиром Мономахом и сыном Святополка, Ярославом. Начальный свод появился в 1097 г., его возникновение связывают с Любечским съездом князей; в 1072 г. был составлен Киево-Печерский свод. Особенно интересно предположение о составлении примерно в 996 г. наиболее раннего летописного свода. Автор связывает это событие с выдачей князем Владимиром Святославичем Киевской церкви грамоты о десятине; по его мнению, в основе этого свода лежит "какая-то старинная повесть о полянах-руси"¹⁵ . К сожалению, этот любопытный тезис не получил далее детальной разработки.

А. Н. Насонов, придерживаясь шахматовской схемы (три редакции Повести временных лет, своды 70-х и 90-х годов XI в.), отмечает наличие летописных записей, которые велись в Киеве (например, при Десятинной церкви, Выдубицком и Печерском монастырях). Летописный свод, возникший, по Шахматову, в 1037 - 1039 гг., А. Н. Насонов датирует более осторожно - временем Ярослава Мудрого¹⁶ . Сопоставляя тек-

⁹ А. Н. Насонов. Малоисследованные вопросы Ростово-Суздальского летописания. ПИ. Вып. 7. 1962.

¹⁰ Ю. А. Лимонов. Ростово-Суздальское летописание середины XII в. (Летописец Юрия Долгорукого). "Исторические записки" (далее - ИЗ). Т. 72. 1962; его же. Летописец Андрея Боголюбского. "История культуры Древней Руси. Сборник статей к 60-летию Н. Н. Воронина". М. 1966.

¹¹ Д. С. Лихачев. Культура Киевской Руси при Ярославе Мудром. ИЖ, 1943, N 7, стр. 29 - 31.

¹² Д. С. Лихачев. Новгородские летописные своды XII в. (автореферат). "Известия" АН СССР. Отделение литературы и языка. Т. III, вып. 2 - 3. М. 1944, стр. 98 - 106; его же. Новгород Великий. Очерк истории культуры Новгорода XI - XVII вв. Л. 1945, стр. 18 - 19.

¹³ М. Н. Тихомиров. Происхождение названий "Русь" и "Русская земля". "Советская этнография" (далее - СЭ), 1947, VI - VII, стр. 63 - 66.

¹⁴ М. Н. Тихомиров. Начало русской историографии. "Вопросы истории" (далее - ВИ), 1960, N 5.

¹⁵ Л. В. Черепнин. "Повесть временных лет", ее редакции и предшествующие ей летописные своды. ИЗ. Т. 25. 1948, стр. 293 - 333.

¹⁶ А. Н. Насонов. Начальные этапы киевского летописания в связи с развитием Древнерусского государства. ПИ. Вып. VII, 1959. стр. 416 - 462.

сты Лаврентьевской и Ипатьевской летописей, он пришел к заключению, что вторая из них более полно отразила киевское летописание XII в., а в первой Киевский свод XII в. отразился через тексты летописцев из Переяславля-Русского¹⁷ .

Б. А. Рыбаков исследовал вопрос о так называемом Новгородском своде 1050 г., открытом А. А. Шахматовым. Автор доказывает, что этот свод, названный им "Остромировой летописью", был окончательно оформлен в 1054 - 1060 годы. Затем при помощи свода 1093 - 1095 гг. этот новгородский посадничий свод вошел в общерусское летописание, которое именно из него взяло легенду о призвании князей-варягов¹⁸ . Рассматривая Киевский свод 1199 г. (сохранился в составе Ипатьевской летописи), Б. А. Рыбаков подробно характеризует часть этого свода - Летописец княжения Изяслава Мстиславича (1146 - 1154 гг.), автором которого являлся боярин Петр Бориславич, "первый идеолог русского боярства эпохи феодальной раздробленности"¹⁹ . Интересны наблюдения Б. А. Рыбакова о размещении "летописных племен" полян и северян на Среднем Днепре (сопоставление летописных и археологических данных), представлениях русских летописцев XI - начала XII в. о начале Русского государства и смерти Ярослава Мудрого²⁰ . В книге о Древней Руси Б. А. Рыбаков²¹ посвятил немало страниц русскому летописанию, начало которого он относит к концу X в. (Киевский свод 996 г.). Автор отмечает, что какие-то краткие летописные записи могли появиться уже со второй половины X века. В книге рассматривается летописание Киева, Новгорода и Южной Руси в XI - XII веках.

В ряде работ выясняется вопрос об источниках русских летописей. Наиболее полный обзор источников Повести временных лет находим в статье А. А. Шахматова (к сожалению, незавершенной), опубликованной 20 лет спустя после его кончины²² .

Летописание периода феодальной раздробленности (примерно с XII по XV в.) привлекает внимание многих исследователей. Оно носит в значительной степени "областной" характер, хотя и во времена Киевской Руси и в XVI - XVII вв. ряд летописей то же имел местную окраску. В XV в. появляются общерусские своды, а в некоторых "областных" сводах проводятся общерусские идеи (например, в тверских и других летописях).

Галицко-волынскому летописанию, сохранившемуся в составе Ипатьевской летописи, посвящен ряд работ. По мнению М. С. Грушевского, 'Волынская летопись составлялась в три приема; Летописец Даниила Галицкого (от начала XIII в. до 1255 г.) в 1260 - 1263 гг. был дополнен Повестью о Куремсе и Бурундае, затем в конце 1260-х годов - Повестью о событиях в Литве после смерти Миндовга, а в конце 1280-х годов - Повестью о Владимире Васильковиче²³ . А. С. Орлов вслед за А. А. Шахматовым утверждает, что галицко-волынское летописание появилось в XII в.; тогда оно соединилось с общерусским, а затем получило продолжение в XIII веке. Традиции этого летописания оказались весьма стойкими. Это сказалось в Ипатьевском своде конца XIII - начала XIV в. и Хронике Длугоша. Автор приводит факты использования в галицко-волынском летописании переводных исторических сочинений (Г. Амартола, И. Малалы, И. Флавия и др.) из компилятивных хронографов²⁴ .

¹⁷ А. Н. Насонов. Об отношении летописания Переяславля-Русского к киевскому (XII в.). ПИ. Вып. VIII. 1959, стр. 466 - 494.

¹⁸ Б. А. Рыбаков. "Остромирова летопись". ВИ, 1955, N 10, стр. 46 - 59.

¹⁹ Б. А. Рыбаков. Боярин - летописец XII в. "История СССР", 1959, N 5, стр. 56 - 79.

²⁰ Б. А. Рыбаков. Поляне и северяне. СЭ. Т. VI - VII. 1947, стр. 81 - 105; его же. Начало Русского государства (представления летописцев о Руси VI - IX вв.). "Вестник" Московского университета, 1955, N 4 - 5, стр. 57 - 77; его же. Запись о смерти Ярослава Мудрого. "Советская археология", 1959, N 4, стр. 245 - 249.

²¹ Б. А. Рыбаков. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М. 1963, стр. 157 - 345.

²² А. А. Шахматов. "Повесть временных лет" и ее источники. "Труды" Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР (далее - ТОДРЛ). Т. IV. 1940, стр. 36 - 150.

²³ М. Грушевський. І;сторі;я украї;нської; лі;тератури. Т. III. Киї;в - Льві;в. 1923, стр. 108 - 123.

²⁴ А. С. Орлов. К вопросу об Ипатьевской летописи. ИОРЯС АН СССР. Т. XXXI. Л. 1926, стр. 93 - 126; его же. О галицко-волынском летописании. ТОДРЛ. Т. V. 1947, стр. 15 - 35.

Наиболее значительные работы по этой теме написали М. Д. Приселков, Л. В. Черепнин и В. Т. Пашуто. М. Д. Приселков прослеживает историю галицко-волынского летописания с начала XII в., когда было составлено повествование Василия, включенное в Повесть временных лет Сильвестровской редакции. В течение XIII в. в Галицко-Волынской земле велось княжеское летописание. Последним сводом "правительственного" характера является Ипатьевская летопись (90-е годы XIII в.). Затем на этой земле создавались по частной инициативе литовско-белорусские (западнорусские) летописные своды (Львовский, Баркулатовский, Супрасльский, Быховца и др.)²⁵ .

Л. В. Черепнин проанализировал содержание Летописца Даниила Галицкого - первой части Галицко-Волынской летописи (охватывает 1201 - 1260 гг. Ипатьевского свода) и пришел к заключению, что это произведение представляет собой апологию Даниила Галицкого как политического деятеля Древней Руси и составлено кем-либо из его единомышленников. Летописец не собрание погодных записей, а цельный свод, являющийся одним из произведений воинского цикла. Автор отмечает стилистическую и идеологическую близость Летописца к "Слову о полку Игореве". Это дает ему основание предположить, что автором последнего был один из дружинников князя Ярослава Осмомысла Галицкого, прибывший ко двору Игоря Святославича Новгород-Северского вместе с дочерью Ярослава Ефросинией Ярославной (женой Игоря). Выясняется круг источников Летописца, составленного по прямому заданию Даниила Галицкого в 1256- 1257 гг.²⁶ .

В. Т. Пашуто рассматривает летописи как памятники, отразившие классовую и политическую борьбу в Галицко-Волынской Руси XIII века²⁷ . Сравнивая тексты Ипатьевской с Воскресенской, Новгородской летописями и Хроникой Длугоша, автор выделяет так называемую Киевскую летопись 1238 г. и другие памятники галицко- волынского летописания: свод Даниила Романовича 1246 г., Холмскую летопись 1260-х годов епископа Ивана, своды Василька Романовича, Владимира Васильковича (последние два являются владимиро-волынскими летописям"), Мстислава Даниловича. В этих летописях, отмечает В. Т. Пашуто, авторы использовали дипломатические документы в качестве источника. Вызывает некоторые сомнения, что В. Т. Пашуто выделяет особую Литовскую летопись из состава владимиро-волынского летописания, а также его тезис о составлении свода Даниила Романовича в 1246 г. (предпочтителен вывод о более позднем его составлении, в 1250-е годы).

И. П. Еремин в отличие от М. С. Грушевского и В. Т. Пашуто считает, что, следующая за Летописцем Даниила Галицкого Волынская летопись (1259 - 1290 годы) отличается внутренним единством и была составлена в 1289 - 1290 гг.²⁸ на основании разных "памяток" - кратких записей послов, слов "самовидцев", а также по памяти. А. И. Генсьорский выделяет в составе Галицко-Волынской летописи редакции 1234, 1266, 1286, 1289 и 1292 годов²⁹ . Как видим, в суждениях о галицко-волынском летописании XIII в. до сих пор нет полной ясности, и исследователям предстоит еще большая работа в этом направлении.

Лаврентьевскую летопись исследовал М. Д. Приселков³⁰ . Сравнивая Лаврентьевский список этого Владимиро-Суздальского свода начала XIV в. с Симеоновской летописью (отразившей Троицкую летопись начала XV в.), автор пришел к выводу, что сводчик 1305 г. использовал Владимирский свод 1283 г., дополнив его тверскими известиями из семейной хроники князя Михаила, бывшего в то время великим князем Владимирским. В другой работе автор более подробно определяет владимиро- суздальские и ростовские своды, лежащие в основе Лаврентьевской летописи. Если Шахматов вы-

²⁵ М. Д. Приселков. Летописание Западной Украины и Белоруссии. "Ученые записки" Ленинградского государственного университета, N 67. Серия исторических наук. Вып. 7. 1941, стр. 5 - 24.

²⁶ Л. В. Черепнин. Летописец Даниила Галицкого. ИЗ. Т. 12. 1941, стр. 228 - 253.

²⁷ В. Т. Пашуто. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М. 1950, стр. 17 - 133; его же. Киевская летопись 1238 г. ИЗ. Т. 26. 1948, стр. 273 - 305.

²⁸ И. П. Еремин. Волынская летопись 1289 - 1290 гг. ТОДРЛ. Т. XIII, 1957, стр. 102 - 117.

²⁹ А. І;. Генсьорский. Галицько-Волинський лі;топис. Киї;в. 1958.

³⁰ М. Д. Приселков. "Летописец"; 1305 г. "Века". Исторический сборник. Птгр. 1924, N 1, стр. 28 - 35.

делял своды 1185, 1206, 1212, 1230, 1231 гг., то Приселков называет своды 1177, 1193, 1212, 1228, 1239, 1263, 1281 и 1305 годов³¹ . Он предложил переиздать этот выдающийся памятник древнерусского летописания, сопроводив его вариантами из относящихся к нему сводов и комментариями.

К Лаврентьевской летописи близка Кенигсбергская (или Радзивилловская). Ей посвящены работы М. И. Артамонова и А. В. Арциховского, детально изучивших миниатюры (их более 600) этого владимирского свода, оканчивающегося известиями 1205 г.³² (Кенигсбергский список относится к концу XV в.). Работы обоих авторов касаются в первую очередь истории материальной культуры Древней Руси. М. И. Артамонов различает некоторые формы разделения труда при изготовлении рукописной книги на Руси и устанавливает, что миниатюры готовились двумя мастерами. А. В. Арциховский рассказал о творческой самостоятельности русских художников-миниатюристов, о достоверности многих изображений на миниатюрах и бесспорном существовании более ранних оригиналов. Ряд интересных соображений о миниатюрах Кенигсбергской летописи высказал Б. А. Рыбаков³³ , продолжающий и сейчас плодотворно разрабатывать эту тему. Принципы реконструкции Троицкой летописи 1408 г. обосновал в своих работах М. Д. Приселков³⁴ .

Новгородскому летописанию в целом и отдельным летописям этого цикла, а также его взаимоотношениям с московским общерусским летописанием посвящен ряд исследований как общего³⁵ , так и частного характера. Первую Новгородскую летопись старшего и младшего изводов исследовали И. М. Троцкий, Д. С. Лихачев и др.³⁶ ; новгородские летописи XVI и XVII в. - С. Н. Азбелев³⁷ . Последний открыл несколько новых сводов и редакций новгородских летописей XVII в., однако его тезис о том, что это столетие является временем расцвета, наивысшего подъема новгородского летописания, вряд ли приемлем. Так, можно говорить о первых столетиях новгородского летописания, оказавшего большое влияние на летописание других центров Древней Руси. Но в XVII в. оно представляло в значительной степени лишь местную традицию.

Московские и новгородские летописи XIV - XV вв. (своды Киприана, Фотия, Софийский временник, свод Евфимия 1448 г., Новгородскую 4-ю летопись) характеризует

³¹ М. Д. Приселков. Лаврентьевская летопись (история текста). "Ученые записки" Ленинградского государственного университета, N 32. Серия исторических наук. Вып. 2. 1939, стр. 76 - 142; см. его же. Формат Летописца 1305 г. "Сборник статей в честь акад. А. И. Соболевского". Л. 1928, стр. 167 - 172; его же. История рукописи Лаврентьевской летописи и ее изданий. "Ученые записки" Ленинградского государственного педагогического института имени А. И. Герцена. Т. 19. Кафедра истории СССР. 1939, стр. 175 - 197.

³² М. И. Артамонов. Миниатюры Кенигсбергского списка летописи. "Известия" Государственной академии истории материальной культуры. Т. X. Вып. 1. 1931, стр. 1 - 28; А. В. Арциховский. Миниатюры Кенигсбергской летописи. "Известия" Государственной академии истории материальной культуры. Т. XIV. Вып. 2. 1932, стр. 1 - 40; его же. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М. 1944, стр. 4 - 40.

³³ Б. А. Рыбаков. Окна в исчезнувший мир. "Доклады и сообщения" исторического факультета МГУ. Вып. 4. 1946, стр. 36 - 53.

³⁴ М. Д. Приселков. Летописание XIV в. "Сборник статей по русской истории, посвященных С. Ф. Платонову". Птгр. 1922, стр. 24 - 39; его же. О реконструкции текста Троицкой летописи 1408 г., сгоревшей в Москве в 1812 г. "Ученые записки" Ленинградского государственного педагогического института имени А. И. Герцена. Кафедра истории СССР. Т. 19. 1939, стр. 5 - 42.

³⁵ Д. С. Лихачев. Новгород Великий. Очерк истории культуры Новгорода XI - XVII вв. М. 1959; Н. Г; Порфиридов. Древний Новгород. Очерки по истории русской культуры XI - XV вв. М. -Л. 1947.

³⁶ И. М. Троцкий. Опыт анализа первой Новгородской летописи. "Известия" АН СССР. VII серия. Отделение общественных наук. N 5. 1933, стр. 337 - 362; Д. С. Лихачев. О русской летописи, находившейся в одном сборнике со Словом о полку Игореве. ТОДРЛ. Т. V. 1947, стр. 139 - 141; А. А. Зимин, А. Н. Насонов. О так называемом Троицком списке Новгородской первой летописи. ВИ, 1951, N 2, стр. 89 - 91; А. И. Попов. Новгородская 1-я летопись и немецкая грамота 1331 г. ТОДРЛ. Т. XIV. 1958, стр. 217 - 218; Ю. К. Бегунов. Житие Александра Невского в составе Новгородской 1 и Софийской 1 летописей. "Новгородский исторический сборник". Вып. 9. 1959, стр. 229 - 238.

³⁷ С. Н. Азбелев. Две редакции Новгородской летописи Дубровского. "Новгородский исторический сборник". Вып. 9. 1959, стр. 219 - 228; его же. Новгородские летописи XVII в. Новгород. 1960, и др.

Д. С. Лихачев. Он показывает, что в отличие от новгородского летописания, отстаивавшего местные интересы, московское уже с конца XIV в. выступило с идеей общерусского единства³⁸ . Московское летописание конца XIV - XV вв. изучал также Н. К. Гудзий³⁹ . Взаимоотношения московского летописания с тверским, отражавшие ожесточенную борьбу Москвы и Твери за гегемонию на Руси в XIV в., прослеживает И. У. Будовниц⁴⁰ . Тверское летописание XIII - XV вв. подробно проанализировал А. Н. Насонов, который путем сличения текстов многих летописей установил, что местные тверские записи ведутся с 1285 г., а затем они были использованы при составлении великокняжеского свода, доведенного до 1327 г. и впоследствии продолженного. В начале XV в. тверской епископ Арсений предпринял составление общетверского летописного свода, сокращенного и переработанного в 1455 г. (эта переработка сохранилась в Тверском сборнике и Рогожском летописце)⁴¹ . Ряд дополнительных соображений о тверском летописании высказали и другие исследователи⁴² .

На тверском и псковском материале А. Н. Насонов характеризует "областное летописание" Древней Руси⁴³ . Ему же принадлежат работы о малоизученных псковских летописях XV - XVI вв., которые он разделил на ряд редакций (псковские 1-я, 2-я и 3-я летописи)⁴⁴ . Автор исследует свод 50 - 60-х годов XV в., протограф этих псковских сводов, их источники и делает вывод, что первые летописные записи в Пскове велись с XIII века. А. Н. Насонов доказывает, что в XV в. летописание в ряде областных центров стремится выйти за пределы "местного"; в той или иной мере общерусскими становятся летописные своды ряда городов, в том числе Новгорода, Пскова, Твери и других, не говоря уже о Москве.

К. Н. Сербина показала, что в Устюжском (Архангелогородском) своде, составленном на основании ряда общерусских и местных летописей, сохранилась более древняя и полная редакция Начального свода. Она выяснила, что можно говорить о ряде устюжских летописей конца XV - начала XVII в. (конец XV в., первая четверть XVI в., 70-е годы XVI в., первая четверть XVII в.)⁴⁵. Западнорусские летописи являлись предметом исследования Т. Сушицкого⁴⁶ и других авторов.

Летописание периода образования и укрепления единого Русского государства (конец XV - XVI вв.) привлекает пристальное внимание исследователей, особенно за

³⁸ Д. С. Лихачев. Идеологическая борьба Москвы и Новгорода в XIV - XV вв. ИЖ, 1941, N 6, стр. 43 - 56.

³⁹ Н. К. Гудзий. Зарождение и становление московской литературы. "Вестник" Московского университета, 1947, N 9, стр. 104 - 105.

⁴⁰ И. У. Будовниц. Отражение политической борьбы Москвы и Твери в тверском и московском летописании XIV в. ТОДРЛ. Т. XII. 1956, стр. 79 сл.

⁴¹ А. Н. Насонов. Летописные своды Тверского княжества. "Доклады" АН СССР. Серия В. 1926, ноябрь - декабрь, стр. 125 - 128; его же. Летописные памятники Тверского княжества. "Известия" АН СССР. Серия VII. Отделение гуманитарных наук. N 9, 1930, стр. 709 - 738; N 10, стр. 739 - 772; его же. О тверском летописном материале в рукописях XVII в. "Археографический ежегодник за 1957 г.". М. 1958, стр. 26 - 40.

⁴² Я. С. Лурье. Роль Твери в создании Русского национального государства. "Ученые записки" Ленинградского государственного университета, N 36. Серия исторических наук. Вып. 3. 1939, стр. 94 - 102; Н. Воронин. "Песня о Щелкане" и тверское восстание 1327 г. ИЖ, 1944, N 9, стр. 77 - 82; М. А. Ильин. Тверская литература XV в. как исторический источник. "Труды" Историко-архивного института. Т. III. Кафедра истории СССР. 1947; Б. И. Дубенцов. Из истории тверской литературы первой половины XV в. (Повесть о Михаиле Александровиче Тверском). Автореферат. Л. 1955; его же. К вопросу о так называемом "Летописце княжения Тферскаго". ТОДРЛ. Т. XIII. 1957, стр. 118 - 157; его же. "Повесть о Плаве" и "Летописец княжения Тверского". ТОДРЛ. Т. XIV. 1958, стр. 176 - 182; В. А. Кучкия. О тверском летописном материале в составе двух рукописных сборников. ПИ. Вып. IX. 1961, стр. 341 - 349.

⁴³ А. Н. Насонов. О русском областном летописании. "Известия" АН СССР. Серия истории и философии. Т. II, N 4. 1945, стр. 290 - 292.

⁴⁴ А. Н. Насонов. Летописные памятники Пскова. "Историк-марксист", 1937," кн. 5 - 6, стр. 271 - 272; его же. Из истории псковского летописания. ИЗ. Т. 18. 1946, стр. 255 - 294; см. также: Н. Н. Масленникова. Присоединение Пскова к Русскому централизованному государству. Л. 1955, стр. 27 - 31, 84 - 86, и др.

⁴⁵ К. Н. Сербина. Устюжский летописный свод. ИЗ. Т. 20, 1946, стр. 239 - 270.

⁴⁶ Т. Сушицький. Захі;дно-руські; лі;тописи як пам'ятки лі;тератури. Чч. I - II. Киї;в. 1921 - 1929.

последние десятилетия. В ряде статей рассмотрена история русского летописания в конце XV века⁴⁷ . Большой интерес представляет исследование М. Н. Тихомирова о Вологодско-Пермской летописи⁴⁸ . Изучив ряд списков, в том числе и найденный им новый список, автор доказал, что в первой половине XVI в. были составлены два вологодско-пермских летописных свода: 1526 г. (доведен до 1526 г.) и 1540 - 1550 гг. (доведен до 1539 г.); основой для них послужил ранний свод конца XV - начала XVI в., существование которого было впоследствии подтверждено анализом новых списков этого древнего свода⁴⁹ . М. Н. Тихомирову принадлежит открытие и изучение так называемого Постниковского летописца с текстом за 1501 - 1547 гг., составленного, по предположению автора, дьяком Постником Губиным Маклаковым⁵⁰ .

Наибольшее внимание историков привлекают знаменитые Воскресенская и Никоновская летописи. Воскресенской летописи, не подвергавшейся ранее детальному изучению, посвящены скрупулезные исследования В. В. Лаптева⁵¹ и С. А. Левиной⁵² . Первый автор, проанализировав семь списков этой летописи, известных в литературе, пришел к выводу, что составлена она духовным лицом под руководством митрополита Даниила. Вслед за А. А. Шахматовым В. В. Лаптев считает, что Воскресенская летопись имеет три редакции: 1533, 1537 и 1541 гг. (условно, по времени последних записей). С. А. Левина, изучившая дополнительно еще пять неизвестных ранее списков, уточнила время составления редакций Воскресенского свода и, в частности, установила, что третья редакция появилась между 19 марта 1542 и 8 октября 1544 г., доказав, что ее составителем был сторонник Шуйских. Ее выводы об источниках Воскресенской летописи более точны и убедительны. Интересны также предположения С. А. Левиной о существовании не дошедших до нас московских летописных сводов (1508, 1518, 1520 гг.).

Н. Ф. Лавров и С. П. Розанов привели любопытные соображения об истории составления Никоновского свода в списках Патриаршем и Оболенского, его источниках (Воскресенская летопись, Летописец начала царства, Хронограф западнорусской редакции, документы и др.)⁵³ . Миниатюры Никоновской летописи, точнее, лицевого летописного свода XVI в., тщательно изучены А. В. Арциховским, О. И. Подобедовой, С. О. Шмидтом⁵⁴ .

⁴⁷ А. Н. Насонов. Летописные памятники Тверского княжества. "Известия" АН СССР. Отделение гуманитарных наук, N 10, 1930, стр. 714 - 719; А. Г. Кравченко. Московский летописный свод 1493 - 1494 годов по Беляевскому списку. ТОДРЛ. Т. XII. 1956, стр. 379 - 386; Б. И. Дубекцов. О Московском своде 1479 г. и правильном цитировании. ТОДРЛ. Т. XV. 1958, стр. 503 - 504; Я. С. Лурье. Из истории русского летописания к XV в. ТОДРЛ. Т. XI. 1955, стр. 156 - 186; его же. Борьба церкви с великокняжеской властью в конце 70-х - первой половине 80-х годов XV в. ТОДРЛ. Т. XIV. 1958, стр. 223 - 226; С. М. Каштанов. О списках двух неопубликованных летописных сводов (1493 и 1495 гг.). ПИ. Вып. VIII. 1959, стр. 445 - 465; Н. Н. Улащик. О списках Никаноровской летописи. Там же, стр. 421 - 431; Л. Н. Пушкарев. К вопросу об издании списка Царского Софийской I летописи. Там же, стр. 432 - 444.

⁴⁸ М. Н. Тихомиров. О Вологодско-Пермской летописи. ПИ. Вып. 3. 1940, стр. 225 - 244.

⁴⁹ В. И. Буганов. О списках Вологодско-Пермского летописного свода конца XV - начала XVI в. "Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран". М. 1963.

⁵⁰ М. Н. Тихомиров. Записки о регентстве Елены Глинской и боярском правлении 1533 - 1547 гг. ИЗ. Т. 46. 1954, стр. 278 - 288.

⁵¹ В. В. Лаптев. Воскресенская летопись. "Ученые записки" Ленинградского государственного педагогического института имени А. И. Герцена. Исторический факультет. Т. 162. 1955, стр. 165 - 239.

⁵² С. А. Левина. О времени составления и составителе Воскресенской летописи XVI в. ТОДРЛ. Т. XI. 1955, стр. 375 - 379; ее же. Воскресенская летопись XVI в. (ее редакции, источники и значение). "Труды" Московского государственного историко- архивного института. Т. 10. 1957, стр. 402 - 403; ее же. К изучению Воскресенской летописи. ТОДРЛ. Т. ХШ. 1957, стр. 689 - 705.

⁵³ Н. Ф. Лавров. Заметки о Никоновской летописи. Летопись занятий Археографической комиссии. Вып. 1 (34). Л. 1927, стр. 55 - 90; СП. Розанов. "Никоновский" летописный свод и Иоасаф как один из его составителей. ИОРЯС АН СССР. Т. III. кн. 1. Л. 1930, стр. 269 - 287.

⁵⁴ А. В. Арциховский. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М. 1944, стр. 41 -154; О. И. Подобедова. Миниатюры русских исторических рукописей. М. 1965; СО. Шмидт. Миниатюры Царственной книги как источник по истории московского восстания 1547 г. ПИ. Вып. V. 1956, стр. 265 - 284.

Летописцу начала царствования Ивана Васильевича как памятнику официальной идеологии середины XVI в. и источнику Никоновского свода за 1534 - 1556 гг. посвятил свое исследование А. А. Зимин⁵⁵ . Оживленные споры вызывает вопрос о знаменитых приписках и поправках к лицевым рукописям. Д. Н. Альшиц⁵⁶ полагает, что они были сделаны при непосредственном участии царя Ивана Грозного в 1560-е годы. С. Б. Веселовский, А. А. Зимин и другие отодвигают время составления приписок на - 1569 - 1570 годы⁵⁷ . С. О. Шмидт весьма обоснованно доказывает, что редактирование лицевых рукописей происходило в последние годы жизни Ивана IV, и отвергает версию о том, что эти приписки являются автографом царя⁵⁸ .

К интересным выводам о рязанском летописании пришел А. Г. Кузьмин⁵⁹ . Анализируя записи Никоновской, Симеоновской и других летописей, а также данные "Истории Российской" В. Н. Татищева и некоторые памятники муромо-рязанской письменности, он пришел к мысли, что летописные записи в Рязани начали составляться еще в XII в., хотя это и не стало традицией. После периодов упадка и подъема последний взлет летописания происходит здесь в конце XV века. К этому времени автор относит составление в Рязани древнейшего извода, первоначальной редакции знаменитого Никоновского летописного свода. Свой смелый вывод он подкрепил серьезными доказательствами. Очевидно, работа по всестороннему изучению Никоновского свода будет им продолжена.

Несколько статей посвящено Казанскому летописцу (Казанской истории)⁶⁰ и источникам Степенной книги⁶¹ . М. Н. Тихомиров проанализировал содержание обнаруженного и опубликованного О. А. Яковлевой Пискаревского летописца⁶² . Он показал, что этот "своеобразный памфлет начала XVII столетия" вышел из окружения Шуйских, возможно, из среды печатников Нижнего Новгорода вскоре после 1615 года. Ряд новых списков летописей конца XV - XVII вв. описал и исследовал А. Н. Насонов⁶³ .

По-прежнему малоизученным остается летописание XVII века. Здесь можно назвать всего несколько работ: статьи П. Г. Васенко и Л. Л. Муравьевой о Латухинской Степенной книге (переработка Степенной книги 1560-х годов, законченная в 1677 г. архимандритом Макарьевского Желтоводского монастыря Тихоном)⁶⁴ , С. К. Шамбинаго - об Иоакимовской летописи, которую В. Н. Татищев принял в свое время за сочинение первого владыки Новгорода, якобы одного из продолжателей Несторова свода⁶⁵ .

⁵⁵ А. А. Зимин. И. С. Пересветов и его современники. М. 1958, стр. 29 - 41.

⁵⁶ Д. Н. Альшиц. Иван Грозный и приписки к лицевым сводам его времени. ИЗ. Т. 23, 1947; его же. Происхождение и особенности источников, повествующих о боярском мятеже 1553 г. ИЗ. Т. 25. 1948; его же. Источники и характер редакционной работы Ивана Грозного над историей своего царствования. "Труды" отдела рукописей Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Т. I (IV). 1957; его же. Царь Иван Грозный или дьяк Иван Висковатый? ТОДРЛ. Т. XVI. 1960.

⁵⁷ С. Б. Веселовский. Исследования по истории опричнины. М. 1963, стр. 286 - 288; А. А. Зимин. Опричнина Ивана Грозного. М. 1964, стр. 67 - 72.

⁵⁸ С. О. Шмидт. Когда и почему редактировались лицевые летописи времени Ивана Грозного. "Советские архивы", 1966, NN 1,2.

⁵⁹ А. Г. Кузьмин. Рязанское летописание. М. 1965.

⁶⁰ Г. Н. Моисеева. Автор "Казанской истории". ТОДРЛ. Т. IX. 1953, стр. 266 - 288: ее же. Казанская царица Сююн-бике и Сумбека "Казанской истории". ТОДРЛ. Т. XII. 1956, стр. 174 - 187; С. И. Кокорина. К вопросу о составе и плане авторского текста "Казанской истории". Там же, стр. 576 - 585.

⁶¹ В. В. Кусков. Степенная книга как литературный памятник XVI в. Автореферат. М. 1952; А. А. Зимин. К изучению источников Степенной книги. ТОДРЛ. Т. XIII. 1957, стр. 225 - 230; Д. Н. Альшиц. Легенда о Всеволоде - полемический отклик XVI в. на "Слово о полку Игореве". ТОДРЛ. Т. XIV. 1958, стр. 64 - 70; Ю. К. Бегунов. Следы "Слова о погибели Рускыя земли" в Степенной книге. ТОДРЛ. Т. XV. 1958, стр. 116 - 130.

⁶² М. Н. Тихомиров. Пискаревский летописец как исторический источник о событиях XVI - начала XVII в. "История СССР", 1957, N 3, стр. 112 - 122.

⁶³ А. Н. Насонов. Материалы и исследования по истории русского летописания. ПИ. Вып. VI. 1958, стр. 235 сл.

⁶⁴ П. Г. Васенко. Академический список Латухинской Степенной. "Доклады" АН СССР. Серия В, N 15. Л. 1929, стр. 280 - 282; Л. Л. Муравьева. О списках Латухинской Степенной книги. "Археографический ежегодник за 1964 г.". М. 1965, стр. 85 - 91.

⁶⁵ С. К. Шамбинаго. Иоакимовская летопись. ИЗ. Т. 21. 1947, стр. 254 - 270.

С. К. Шамбинаго установил, что эта летопись была составлена в 1670-е годы при новгородском митрополите Иоакиме, бывшем с 1673 г. по 1690 г. патриархом Московским и всея Руси. Особый интерес вызывает исследование Л. В. Черепнина о летописях XVII века⁶⁶ . Автор детально рассмотрел идеологию, источники Нового летописца редакции 1630 г., его взаимоотношения с повестями и сказаниями о "смутном времени" начала XVII в., содержание "Летописи о многих мятежах" - переработки Нового летописца, Летописца 1686 г. и других памятников и внес много нового в изучение редакций Нового летописца. Однако пока эту работу нельзя признать законченной.

Сибирское летописание XVII - XVIII вв. привлекло внимание ряда ученых⁶⁷ . Однако оно также нуждается в дополнительном исследовании.

К сожалению, за последнее десятилетие не изучались такие виды источников, как хронографы - летописные своды, излагающие события всемирной истории (в том числе и русской истории, хотя и не всегда). Можно назвать лишь несколько работ, посвященных хронографам и написанных с 20-х по начало 50-х годов⁶⁸ .

Необходимо сказать и о работах обобщающего характера. Среди них в первую очередь следует назвать выдающийся труд А. А. Шахматова о летописях XIV - XVI веков⁶⁹ . В нем охарактеризованы Лаврентьевская, Ипатьевская, Радзивилловская, Троицкая, новгородские, западнорусские летописи, ряд московских и других сводов XV в., хронографы. Эта работа явилась плодом многолетних усилий автора. Видное место в историографии темы занимает также книга М. Д. Приселкова⁷⁰ , проследившего основные этапы древнерусского летописания в XI - XV вв. - от Древнейшего и Начального сводов. Повести временных лет в трех редакциях через областное летописание до общерусских московских летописных сводов 1470-х годов. В этой книге впервые представлена цельная история русского летописания на протяжении пяти столетий. М. Д. Приселков в основном исходит из схемы А. А. Шахматова, но уточняет некоторые его выводы (например, составление Древнейшего свода относит не к 1039, а к 1037 г.) и вносит поправки. В отличие от Шахматова, который нередко сводил весь анализ к установлению генеалогии текстов летописных сводов и допускал модернизацию. Приселков пытался

⁶⁶ Л. В. Черепнин. "Смута" и историография XVII в. (Из истории древнерусского летописания). ИЗ. Т. 14. 1945, стр. 81 - 128.

⁶⁷ В. И. Огородников. Очерк истории Сибири до начала XIX столетия. Ч. I. Введение. История дорусской Сибири. Иркутск. 1920, стр. 30 - 41; А. М. Ставрович. Сергей Кубасов и Строгановская летопись. "Сборник статей по русской истории, посвященный С. Ф. Платонову". Птгр. 1922, стр. 385 - 293; С. В. Бахрушин. Очерки по истории колонизации Сибири в XVI и XVII вв. М. 1927; А. И. Андреев. Очерки по источниковедению Сибири. XVII в. Л. 1939; изд. 2-е. М. -Л. 1960; его же. Черепановская летопись. ИЗ. Т. 13. 1942, стр. 308 - 323; Н. А. Дворецкая. Археографический обзор списков повестей о походе Ермака. ТОДРЛ. Т. XIII. 1957, стр. 467 - 482; ее же. Официальная и фольклорная оценка похода Ермака в XVII в. ТОДРЛ. Т. XIV. 1958, стр. 330 - 334; Л. А. Гольденберг. С. У. Ремезов, сибирский картограф и географ. М. 1965, стр. 110 - 120, 127 - 131.

⁶⁸ П. О. Потапов. Судьба Хроники Зонары в славяно-русской литературе ИОРЯС АН. Т. XXII, кн. 2. Птгр. 1918, стр. 141 - 186; С. П. Розанов. Время составления первоначальной редакции русского хронографа. ИОРЯС АН СССР. Т. XXX. Л. 1926, стр. 311 - 322; Д. И. Абрамович. Отрывок Хроники Иоанна Малалы в Златоструе XII в. "Сборник статей в честь акад. А. И. Соболевского". Л. 1928, стр. 19 - 28; А. Орлов. Хронограф и "Повесть о Казанском царстве". Там же, стр. 188 - 193; А. Д. Седельников. Досифей Топорков и Хронограф. "Известия" АН СССР. Серия VII. Отделение гуманитарных наук, N 9. Л. 1929, стр. 755 - 773 (о Досифее Топоркове как редакторе Хронографа 1512 г.); М. Н. Сперанский. Забелинский отрывок Хронографа с Малалой. "Сборник статей к 40-летию ученой деятельности акад. А. С. Орлова". Л. 1934, стр. 75 - 81; М. Н. Тихомиров. Новгородский хронограф XVII в. "Новгородский исторический сборник". Вып. 7. Новгород. 1940, стр. 66 - 114; его же. Именник болгарских князей. "Вестник древней истории", 1946, N 3, стр. 86; Д. С. Лихачев. Еллинский летописец второго вида и правительственные круги Москвы к XV в. ТОДРЛ. Т. VI. 1948, стр. 100 - 110; М. Н. Сперанский. Повести и сказания о взятии Царьграда турками (1453) в русской письменности XVI - XVII вв. ТОДРЛ. Т. X. 1954, стр. 136 - 165; т. XII. 1956, стр. 188 - 225; Н. А. Мещерский. К вопросу о датировке Виленского хронографа. ТОДРЛ. Т. XI 1955 стр. 187 - 197.

⁶⁹ А. А. Шахматов. Обозрение русских летописных сводов XIV - XVI вв. М. -Л. 1938.

⁷⁰ М. Д. Приселков. История русского летописания XI - XV вв. Л. 1940.

применять социальный критерий при исследовании летописей. Он изучал летописи прежде всего как исторический источник, в то время как у Шахматова преобладал историко-литературный, филологический подход. Однако с некоторыми выводами М. Д. Приселкова о русском летописании согласиться нельзя. Так, вызывает возражения тезис о несамостоятельном происхождении русского летописания, берущий начало из его ошибочной концепции "византиноцентризма", которой автор придерживается в ряде своих работ.

В книгах Д. С. Лихачева⁷¹ дан анализ русского летописания с XI до XVII в., что является большой заслугой автора. В этих работах, носящих историко-литературный и научно-популярный характер, Д. С. Лихачев показывает высокий уровень культуры Древней Руси. Он пересматривает и уточняет отдельные звенья шахматовской схемы, хотя в некоторых случаях с ним трудно согласиться. Так, отвергая вывод о существовании Древнейшего свода 1037 - 1039 гг. (для чего имеются определенные основания), автор считает, что первоначальным историческим произведением было так называемое "Сказание о постепенном распространении христианства на Руси", составленное при Ярославе Мудром в 40-е годы XI века. Но ведь это еще не летопись. В "Сказании" повествуется только о церковной истории Руси. Не учитывает автор и того (это установил еще Шахматов), что некоторые летописные записи тоже велись в 40-е годы XI в. (например, запись о гибели Олега Святославича, сделанная до 1044 г.). Не согласны мы и с тем, что первая русская летопись появилась лишь в 60 - 70-х годах XI в. (свод Никона, соединившего "Сказание" с устными преданиями). Исследования М. Н. Тихомирова, Б. А. Рыбакова и Л. В. Черепнина убеждают в том, что начало русского летописания следует отнести к концу X столетия.

Исключительное научное значение имеет монография Н. Г. Бережкова о хронологии русского летописания ⁷² . Исследовав тексты русских летописей до XIV в., особенно тщательно Лаврентьевскую, Ипатьевскую и Новгородскую-I летописи, автор убедительно показал, что имеющиеся в них расхождения в датировке событий (от нескольких дней и иногда до года-двух лет) объясняются тем, что составители-летописцы пользовались разными стилями летосчисления - мартовским и ультрамартовским. Путем детального хронологического обследования автор устанавливает, каким стилем пользовался составитель в каждом конкретном случае. Опорными моментами в определении дат явились для Н. Г. Бережкова упоминания о солнечных и лунных затмениях, "полные даты" (указание на год, месяц, день недели). Выводы этого скрупулезного исследования очень серьезно обоснованы.

Характеристики летописей как исторического источника давали В. И. Пичета, М. Н. Тихомиров, Л. Г. Бескровный, И. А. Шерман⁷³ и другие. М. Н. Тихомиров обратил особое внимание на социальную характеристику летописей, отметил наиболее слабое место построений Шахматова - тезис о Древнейшем своде 1037 - 1039 гг. (в случае его существования в нем должно было иметься подробное описание времени Ярослава, чего в своде нет). Он высказал сомнение в существовании Новгородского свода 1050 года. В исследованиях М. Н. Тихомирова подытожены взгляды его предшественников и собственные наблюдения автора о русских летописях на всем протяжении их существования. В бумагах покойного ученого сохранилась неопубликованная работа о начале русского летописания, которая, надо надеяться, будет издана в предполагаемом собрании избранных трудов выдающегося советского историка. Отметим также главы о летопи-

⁷¹ Д. С. Лихачев. Национальное самосознание Древней Руси. Очерки из области русской литературы XI - XVII вв. М. -Л. 1945; его же. Культура Руси эпохи образования Русского национального государства (конец XIV - начало XVI в.) М. 1946; его же. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М. -Л. 1947; его же. Литература. В кн.: "История культуры Древней Руси. Домонгольский период". Т. II. М. -Л. 1951, стр. 177 сл. (здесь говорится о существовании Древнейшего киевского свода Ярослава); его же. Летописный период русской историографии. ВИ, 1948, N 9, стр. 21 - 40.

⁷² Н. Г. Бережков. Хронология русского летописания. М. 1963.

⁷³ В. И. Пичета. Введение в русскую историю (источники и историография). М. 1922, стр. 34 - 36 и др.; М. Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР с древнейших времен до конца XVIII в. М. 1940, стр. 41 - 58, 100 - 101, 105 - 114, 122 - 124. 129 - 137; изд. 2-е. М. 1962; Л. Г. Бескровный. Очерки по источниковедению военной истории России. М. 1957, стр. 10 - 20, 33 - 45. 76 - 84; И. Л. Шерман. Русские исторические источники X - XVIII вв. Харьков. 1959, стр. 27 сл.

сях в обобщающих изданиях по историографии, написанные М. Н. Тихомировым, Н. Л. Рубинштейном, Л. В. Черепниным и С. О. Шмидтом⁷⁴ .

Таким образом, последние десятилетия характеризуются значительным размахом в изучении летописей. Схема русского летописания, разработанная А. А. Шахматовым и до сих пор лежащая в основе изучения этого вида источников, была во многом дополнена и углублена (изучение областного летописания XII - XV вв., общерусского летописания XV - XVII вв., позднего летописания XVII - XVIII вв.). Ряд его выводов был пересмотрен (например, о древнейшем летописании). Большой заслугой советских исследователей является глубокое, основанное на марксистско-ленинской методологии изучение социальной сущности русских летописей, социально-экономической и политической обстановки, в которой они создавались, преодоление того подчас формального историко- литературного анализа, который был свойствен буржуазной исторической науке, в том числе и трудам А. А. Шахматова. Советские ученые рассматривают летописи прежде всего как исторический источник, порожденный определенной классовой средой и возникший в конкретно-исторических условиях.

Однако, несмотря на имеющуюся обширную литературу, доныне остается спорным и нерешенным ряд вопросов затронутой темы, например, о начале русского летописания, его последующей истории, терминологии и др. Крайне недостаточно исследовано летописание XVII, а отчасти и XVI в. (до сих пор нет ясности в суждениях о времени составления знаменитого лицевого свода XVI в.). Совсем забытым участком остается изучение хронографов. Необходимо продолжить работу Р. П. Дмитриевой по составлению библиографии русского летописания, так как в ее книге учтены издания и исследования только до 1959 года. Назрел вопрос о подготовке обобщающих книг по истории русского летописания, о разработке историографии проблемы, об издании справочника с описанием всех рукописей, содержащих летописные тексты. Эти вопросы наряду с составлением плана и правил публикации летописных текстов стоят ныне в центре внимания Группы по изданию "Полного собрания русских летописей" при Институте истории АН СССР, работающей в контакте с другими научными учреждениями нашей страны.

⁷⁴ "Очерки истории исторической науки в СССР". Т. I М. Г955, стр. 49 сл.; Н, Л. Рубинштейн. Русская историография. М. 1941, стр. 18 сл.; его же. Летописный период русской историографии (историография феодальной Руси XI - XVII вв.). "Ученые записки" Московского государственного университета. Вып. 93. История, кн. 1. 1946, стр. 3 - 19; Л. В. Черепнин. Русская историография до XIX в. Курс лекций. М. 1957, стр. 29 сл.; "Историография истории СССР с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции". М. 1961, стр. 28 сл.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. И. БУГАНОВ:

Комментарии: