Ростов н/Д; Майкоп: Изд-во СКНЦ ВШ, 2006. 159 с. (Сер. "Южнороссийское обозрение". 2006. Вып. 33).

Судьба православной религии в России сложна и непредсказуема. Если в Российской империи православие было государственной религией, строго охранялось нормами российского законодательства (Уложение... 1988), то в СССР атеистическая политика обусловила повсеместное закрытие православных храмов и монастырей и репрессии по отношению к большинству служителей культа - священников и монахов. С 1990-х годов начинается период возрождения православия, когда церковь получила возможность жить полноценной жизнью. По всей России открыто множество православных храмов, женских и мужских монастырей.

Несмотря на то, что современное православие иногда открыто, иногда негласно поддерживается высшей политической элитой страны, являясь фактически государственной религией в Российской Федерации (Бурьянов 2005), при внимательном рассмотрении основных аспектов жизни церкви можно обнаружить немало самых разных проблем. Как нам представляется, многие из этих проблем, в частности наличие внутренней духовной жизни в православном сообществе, уже не раз вставали перед духовенством, например, во второй половине XIX - начале XX в. Поэтому монография А. С. Раздольского, посвященная в целом истории распространения и бытования православия в XVIII - начале XX в. на юге Российской империи в Ставропольской, Кубанской и Терской областях, рождает в научной (и не только) среде живой интерес и отклик.

Книга С. А. Раздольского, написанная на основе газетных материалов XIX в., извлеченных из "Кавказских епархиальных ведомостей", "Ставропольских епархиальных ведомостей", и архивных данных, обнаруженных автором в Государственном архиве Ставропольского края, состоит из двух частей: в первой дается общее описание истории внедрения православия среди населения Северного Кавказа, главным образом среди казаков, а также горцев в российско-имперский период истории, а во второй, на наш взгляд, наиболее интересной части, автор представляет историю жизни женских и мужских православных монастырей на юге России, открывшихся главным образом во второй половине XIX - начале XX в.

Вначале С. А. Раздольский остановился на описании истории православных храмов на юге России еще до основания здесь Осетинской духовной комиссии (1745 г.) и Кавказской епархии (1843 г.), сыгравших огромную роль в становлении православия на Северном Кавказе. Как нам представляется, ключевым фактором, который оказывал значительное влияние на специфику становления и бытования православия в исследуемом регионе, стало то обстоятельство, что духовенство должно было не только проводить службы и окормлять прихожан, но и заниматься миссионерской деятельностью, вести борьбу как с исламом, традиционно бытовавшим в этом регионе, и его распространением, так и с различными христианскими сектами, и в первую очередь со старообрядчеством. Поэтому понятно, почему автор делает вывод о том, что к началу XIX в. на юге России православная церковь испытывала большие трудности в утверждении и распространении христианства. С. А. Раздольский рассматривает место различных христианских сект - хлыстов, баптистов (адвентистов), молокан, меннонитов (новоменнонитов), поповцев, беспоповцев, субботников и др. - в общем религиозном поле региона. Кроме того, на северокавказское православие оказывал воздействие и тот фактор, что здесь шла Кавказская война (1817 - 1864 гг.), в результате чего православное духовенство делилось на две части: военную и гражданскую. Было военное и епархиальное духовенство, между которыми были свои противоречия, на которых автор останавливается.

До открытия православной епархии на Северном Кавказе в регионе было два заштатных мужских монастыря: Кизлярский Крестовоздвиженский и Екатерино-Лебяжский Николаев-

Ирина Леонидовна Бабич - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН.

стр. 185

ский. За период второй половины XIX - начала XX в. на территории Кавказской епархии было открыто множество монастырей: Михайло-Афонская Закубанская пустынь, Маджарский Воскресенский монастырь, Александро-Афонская Зеленчукская пустынь, Владикавказский Покровский монастырь, Николаевский миссионерский монастырь, Свято-Троицкий монастырь, Второ-Афонский Успенский монастырь, Марие-Магдалинская женская пустынь, Ставропольский Иоанно-Мариинский женский монастырь, Георгиевский женский монастырь, Покровская женская община, Спасо-Преображенский женский монастырь. В основном это были общежительные монастыри, в которых правила поведения для монашествующих определялись Уставом Афонского монастыря.

С. А. Раздольский приводит историю возникновения и бытования большинства из перечисленных монастырей и приходит к следующим выводам. Монастыри на Кавказе, главным образом мужские, были образованы как своего рода богадельни для престарелых и раненых казаков. Духовная жизнь для таких монастырей была вторична. Поэтому, как указывает автор, и монахи не всегда отличались благочестием, и даже настоятели монастырей часто вели не самый праведный образ жизни. С. А. Раздольский приводит пример деятельности настоятеля Екатерино-Лебяжского Николаевского монастыря, который много лет копил деньги для себя, отказываясь тратить их на улучшение быта и жизни обители. Из приведенных автором материалов видно, что далеко не все принимавшие монашеский постриг могли соответствовать тем требованиям, которые предъявлялись к монашеству. И это, на наш взгляд, неслучайно. Видимо, можно говорить о наличии в конце XIX - начале XX в. всестороннего кризиса нравственности в российском обществе вообще и среди православного сообщества в частности. С. А. Раздольский подчеркивает, что в конце XIX в. даже многие члены Священного Синода по своим нравственным качествам и бытовым привычкам недалеко ушли от нерадивых монахов. В этот период практически исчез институт старчества, на котором многие века строилась духовная жизнь церквей и особенно монастырей. На Северном Кавказе, как отмечает автор, в это время был лишь один известный авторитетный старец Кирилл.

По мнению С. А. Раздольского, монашество, будучи ядром православной культуры, продолжало отчасти сохранять на Северном Кавказе в этот период самобытность и самоидентичность культуры, ее наследие, оберегать традиции. Тем не менее, как нам представляется, православное сообщество - как духовенство, так и прихожане - стало испытывать духовный и нравственный кризис уже к середине XIX в., поэтому создание многочисленных монастырей по всей России, в частности на Северном Кавказе, никоим образом не могло изменить сложившуюся к концу XIX - началу XX в. ситуацию и "повысить религиозность россиян", более того, являлось своеобразным символом угасания православия.

Один из первых епископов Кавказской епархии, недавно канонизированный архимандрит Игнатий (Брянчанинов), в 1865 г. писал, что "отступление от веры православной всеобщее в народе..., дело православной веры можно признавать приближающимся к решительной развязке. Падение монастырей, значительно совершившееся, неминуемо" (Святитель Игнатий2002: 699, 713). Во второй половине XIX в. русский народ, как утверждает Игнатий Брянчанинов, всецело устремился к светскости (Там же: 696). Поэтому неудивительно, что среди казачества Северного Кавказа, как подчеркивает С. А. Раздольский, во второй половине XIX - начале XX в. практически не было поддержки развитию православия, в том числе храмов и монастырей.

С нашей точки зрения, это противоречие, выявленное С. А. Раздольским на примере северокавказского православного поля (развитие духовного и нравственного кризиса в обществе, с одной стороны, и значительное увеличение численности православных учреждений, - храмов и монастырей, - с другой), наблюдается и в последнее десятилетие. Как известно, в 1990-е годы в России началось бурное возрождение или создание новых православных монастырей, что, в первую очередь, обусловлено появившейся свободой вероисповедания. Тем не менее после того, как прошел первый этап "внешнего возрождения" православия, когда действительно были открыты многочисленные храмы и монастыри, обнаружилось, что процесс развития собственно духовности в православном сообществе проходит крайне сложно, противоречиво, неоднозначно. Так, широко известный иеромонах Псково-Печерского монастыря Иоанн (Крестьян-

стр. 186

кин) считал, что "нынешнее возрождение Церкви пока только внешнее". Он "не советовал открывать новых обителей, пока не будет восстановлена монашеская жизнь в уже открытых" (Игумен Никон 1997: 11, 18). В период, к которому относится это высказывание (середина 1990-х годов), в России было всего 100 монастырей, тогда как к началу 2000-х годов их насчитывалось уже более 700.

Таким образом, бум продолжается, в то же время увеличивается и количество противников современного православия. Подобные критики, как правило, отмечают две основные "беды" современного монашества. Во-первых, экономическая. Большинство монастырей не стремится самостоятельно содержать себя, занимаясь подсобным хозяйством, как это было в давние времена, а предпочитает решать свои экономические проблемы с помощью "благотворителей", многие из которых тесно связаны с криминалом (а иногда и сами таковыми являются), тогда как по каноническим правилам существуют определенные запреты принимать пожертвования от ряда лиц. В лучшем случае монастыри содержатся на доходы от "православных туристов", которых отчасти рассматривают как бесплатную рабочую силу (Там же: 13 - 14). Во-вторых, повсеместное отсутствие института старчества и духовных наставников. Большинству современных монастырей, как отмечают издатели писем одного из авторитетных монахов Никона (Воробьева), жившего в Псково-Печерском монастыре в 1940 - 1960-е годы, не хватает подлинных опытных духовников, их место занимают "люди прельщенные или даже проходимцы" (Там же: 11).

В заключение, возвращаясь к монографии С. А. Раздольского, хотелось бы пожелать автору продолжить свои изыскания по истории монастырей Кавказской епархии. Во-первых, интересно, какие из изученных автором монастырей Северного Кавказа возрождены в настоящее время и в каких условиях проходит это возрождение. Во-вторых, С. А. Раздольский указал, что, например, Свято-Михайло-Афонская Закубанская пустынь просуществовала до 1928 г. Известно, что большинство монастырей было закрыто в конце 1920-х годов, а монахи и настоятели были репрессированы, многие из них приняли мученическую смерть в сталинских лагерях (например, известно массовое захоронение репрессированных священнослужителей в Бутово). В настоящее время монастыри активно занимаются сбором материалов о репрессированных монахах для предоставления в Патриаршую комиссию по канонизации новомучеников. Думается, что были и северокавказские монахи и священники, подвергшиеся репрессиям. В настоящее время практически все дела КГБ, связанные с репрессиями православных священнослужителей, переданы в Государственный архив Российской Федерации, и с ними могут свободно ознакомиться исследователи.

Литература

Бурьянов 2005 - Бурьянов С. А. Религия на выборах в России. Фактор отношений государства с религиозными объединениями в федеральном избирательном цикле 2003 - 2004 года. М., 2005.

Игумен Никон 1997 - Игумен Никон Воробьев. Нам оставлено покаяние. М., 1997.

Святитель Игнатий 2002 - Святитель Игнатий (Брянчанинов). Собрание писем. М., 2002.

Уложение... 1988 - Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 15 августа 1845 г. Раздел второй. О преступлениях против веры и о нарушении ограждающих оную постановлений (ст. 182 - 262) // Российское законодательство X-XX вв. / Под общ. ред. О. И. Чистякова. Т. 6. М., 1988. С. 160 - 408.

Постоянный адрес данной публикации: