С петровских времен Российская императорская гвардия являлась лучшим войсковым объединением и сохранила такое положение к началу XX века. В 1914 г. Гвардейский корпус размещался в Петербурге и его окрестностях и входил в состав Петербургского военного округа. Существовал еще Гвардейский отряд, дислоцировавшийся в Варшаве.

В Гвардейский корпус входили две пехотные и две кавалерийские дивизии, а также бригада гвардейских стрелков. Гвардейский флотский экипаж, мортирный артиллерийский дивизион, саперный батальон, авиационная рота и другие отдельные части не входили в штатную структуру корпуса.

1-я гвардейская пехотная дивизия состояла из старейших и знаменитых полков- лейб-гвардии Преображенского, Семеновского, Измайловского и Егерского и 1- й лейб-гвардии артиллерийской бригады. Первые два полка были созданы еще Петром! и в честь этого именовались Петровской бригадой. Остальные два полка были сформированы в XVIII веке. Шефом всех полков первой гвардейской дивизии являлся император. В их рядах проходили службу многие великие князья. 2-я гвардейская пехотная дивизия включала в свой состав полки так называемой молодой гвардии: Московский, Гренадерский, Павловский и Финляндский, созданные в , XVIII - первой половине XIX века. Сюда же входила и 2-я гвардейская артиллерийская бригада.

В Гвардейскую стрелковую бригаду входили четыре полка: 1-й Его Величества, 2-й Царскосельский, 3-й Его Величества, 4-й Императорской фамилии. За исключением 3-го, они были расквартированы в Царском Селе и в мирное время несли охрану царских и великокняжеских дворцов.

1-я гвардейская кавалерийская дивизия, которую иногда называли кирасирской, состояла из семи полков: Кавалергардского, лейб-гвардии Конного, Кирасирского Его величества, Кирасирского Ее величества, Казачьего, Атаманского и Сводно-казачьего. Дивизия была разделена на три бригады- две кирасирские по два полка в каждой и казачью в составе трех полков. Кирасиры Его Величества квартировали в Царском Селе, кирасиры Ее Величества- в Гатчине, а остальные полки размещались в Петербурге.

Тихомиров Алексей Владимирович- аспирант Орловского государственного университета; Чапкевич Евгений Иосифович - доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой всеобщей истории Орловского государственного университета.

стр. 32

2-я гвардейская кавалерийская дивизия состояла из четырех полков: Конно- гренадерского, Уланского Ее Величества, Драгунского и Гусарского. Гвардейские гусары квартировали в Царском Селе, а остальные полки дивизии- в Старом и Новом Петергофе. Гвардейским кавалерийским дивизиям были приданы батареи конной артиллерии: первой - три, второй - две.

В Варшавский гвардейский отряд входила 3-я пехотная дивизия в составе лейб- гвардии Литовского, Волынского, Кексгольмского и Санкт-Петербурского полков. Все они квартировали в Варшаве. В составе отряда была и Отдельная кавалерийская бригада, состоявшая из лейб-гвардии Уланского Его Величества и Гродненского гусарского полков. Варшавскую гвардию, не имевшую привилегий полков Гвардейского корпуса, петербургские офицеры нередко называли "суконной гвардией", подчеркивая при этом свое превосходство.

Таким образом, основу войск гвардии составляли 12 пехотных полков, в условиях начала войны по 4-4,5 тыс. нижних чинов при 70-80 офицерах в каждом. Перевооружение гвардейской пехоты, как и армейской, трехлинейной винтовкой Мосина обр. 1891 г. и принятие на вооружение пулеметов окончательно утвердило стрелковую цепь как основу боевого порядка и привело к изменению структуры частей. С начала XX в. гвардейские пехотные полки состояли из четырех батальонов, которые в свою очередь делились на четыре роты, а те- на четыре взвода. Такая организация привела к увеличению численности полков, а стало быть - и дивизий. Основной тактической единицей стала рота, а не батальон, как раньше. По штатам военного времени предусматривалось иметь в роте гвардейских частей 4 офицеров, 20 унтер- офицеров и 202 рядовых. В мирное время в роте насчитывалось 140-160 нижних чинов при полном комплекте офицеров от 3 до 5.

К началу первой мировой войны в каждом из 12 гвардейских пехотных полков было по четыре батальона (16 рот). Ротами командовали капитаны или штабс- капитаны, а батальонами - полковники, так как в гвардии чина подполковника не было. Полками командовали генерал-майоры, некоторые из них входили в Свиту Его Императорского Величества. Полки имели и отдельные команды: пулеметную при восьми пулеметах, конных и пеших разведчиков.

Гвардейская стрелковая бригада состояла из 4 полков, которые делились на 2 батальона по 4 роты в каждом. Штатный состав. стрелковых полков был вдвое меньше, чем в пехотных. При каждом батальоне имелась своя пулеметная команда.

С появлением новых видов стрелкового и артиллерийского оружия значение кавалерии как рода войск падало, что проявилось уже в начале войны. Однако в русской армии, особенно в гвардии, кавалерия продолжала сохраняться для ведения маневренной войны, ее готовили к атакам в развернутом и сомкнутом строю, проведению разведывательных операций и охране флангов и обозов. Большое значение придавали кавалерии и на случай ее использования для борьбы с внутренними беспорядками. Несмотря на новые веяния, ревнители гвардейских традиций отстаивали необходимость сохранения кавалерии как отдельного рода войск.

Полки 1-й гвардейской кавалерийской дивизии имели по четыре эскадрона или сотни. Во время войны они состояли из шести эскадронов или сотен. Потребность действий в пешем строю во время войны привела к образованию в гвардейских кавалерийских полках стрелковых дивизионов, развернутых затем в стрелковые полки гвардейских кавалерийских дивизий.

В полках 2-й кавалерийской дивизии и Отдельной гвардейской кавалерийской бригады насчитывалось по шесть эскадронов. Кроме того, в дивизии и бригаде были пулеметные команды из расчета по два пулемета -на полк. Во время войны численность пулеметов была увеличена, но отставала от потребности.

Эскадроны в гвардейских кавалерийских полках насчитывали в мирное

стр. 33

время по 160-200 нижних чинов при 5-6 офицерах, а в военное время их численность колебалась в зависимости от потерь и пополнений.

Артиллерийские бригады в составе гвардейских пехотных дивизий насчитывали по 48 орудий (76,2мм пушки обр. 1902 года). По штатам мирного времени артиллерийская бригада состояла из 1000 нижних чинов и 35-40 офицеров. Лейб-гвардии стрелковый артиллерийский дивизион 3-батарейного состава насчитывал 24 орудия при 574 нижних чинах и 20 офицерах (1).

По артиллерийскому вооружению гвардейская кавалерия уступала пехотным дивизиям. Всего на вооружении кавалерии состояло 36 орудий на конной тяге.

В гвардейском мортирном дивизионе, который находился в подчинении у командования Гвардейского корпуса, были две гаубичные батареи по шесть орудий. По штатам мирного времени в нем насчитывалось около 600 нижних чинов и до 20 офицеров. Накануне войны в войсках гвардии был создан еще тяжелый артиллерийский дивизион на механической тяге в составе трех батарей по шесть орудий. Окончательное его формирование завершилось уже в ходе войны.

К лету 1914г. в гвардии насчитывалось около 60 тыс. нижних чинов и около 2500 генералов, штаб и обер-офицеров. Три четверти из них служили в Гвардейском корпусе и около одной четверти - в Варшавском гвардейском отряде.

Гвардия составляла небольшую часть русской армии, полки ее являлись лучшими и образцовыми воинскими частями. Гвардейские полки отличались от армейских более высокой боевой выучкой и строевой подготовкой. К физическим данным и внешнему виду новобранцев, зачисляемых в гвардию, предъявлялись повышенные требования. Отбор предусматривал и проверку их политической благонадежности; предпочтение отдавалось выходцам из крестьянской среды славянского происхождения, православным. Процент лютеран и католиков в войсках гвардии был невелик. Почти не было мусульман, не допускались в нее и лица иудейского вероисповедания.

В гвардии наряду с крестьянами служили торговцы, мастеровые, но рабочих почти не было. Свыше 80% нижних чинов гвардии было представлено крестьянами великорусских и малороссийских губерний, а также казаками - выходцами с территорий всех казачьих войск. Командование при этом исходило из уверенности в том, что крестьяне и казаки являются наиболее верной опорой престола, сохранили монархические чувства даже после 1905 года.

Гвардия была лучше вооружена, чем армейские части: там в первую очередь во время лагерных сборов испытывались новейшие образцы оружия и технические новинки(2). В гвардию также поступал лучший конский состав.

Офицерский корпус состоял в основном из потомственных дворян (в кавалерии 96,3%, пехоте- 90,5%, артиллерии- 88,7)(3). Доступ в ряды гвардейских офицеров представителям других сословий был затруднен. В 1901 г. было разрешено зачислять в гвардию выпускников военных училищ, получивших при выпуске 9 баллов (при 12-балльной системе), среди которых встречались лица и недворянского происхождения. Однако уже через год этот приказ был отменен, хотя законодательство не ограничивало права лиц, не принадлежавших к дворянскому сословию, служить в гвардии.

Многие офицеры Преображенского и Кавалергардского полков принадлежали к старинной аристократии. Как вспоминал бывший кавалергард граф А. А. Игнатьев, в его полку традиционно служили Шереметевы, Гагарины, Мусины- Пушкины, Араповы, Пашковы и представители других аристократических фамилий. По традиции, сыновья сменяли в строю отцов, а в дни полковых праздников в офицерском собрании можно было увидеть несколько поколений мужчин той или иной известной семьи.

В Семеновском и Измайловском, а также в кирасирских полках служи-

стр. 34

л о много прибалтийских дворян и других немцев. Этим же отличался и полк Конной гвардии, где некогда служили министр двора барон, а затем и граф, В. Б. Фредерике, светлейшие князья Ливены, графы Бенкендорфы. Этот полк представлял собой своеобразный питомник по выращиванию сановников империи. Полковые связи впоследствии способствовали карьерному продвижению. Среди офицеров кирасирских бригад в разные годы от 30 до 50% составляли титулованные особы. Почти все офицеры аристократических полков гвардейской кавалерии были лично известны Николаю II.

Для зачисления офицером в гвардейский полк требовалось согласие полкового офицерского собрания с тайной баллотировкой, в которой принимали участие все его члены, включая юных корнетов и подпоручиков. Ей предшествовало изучение родословной кандидата на зачисление, выяснение его связей и имущественного положения; решение офицерского собрания было обязательным для командира полка.

Само собой разумеется, что гвардейские офицеры были монархистами; понятие отечества сливалось у них с личностью царя, как, впрочем, это и звучало в присяге. Монархические чувства офицеров гвардии постоянно подогревались присутствием Николая П, его жены и детей на полковых праздниках, наградами, дежурствами во дворцах, а порой и неформальным общением с царской семьей.

Гвардейские офицеры придерживались, как правило, консервативных политических взглядов и выступали решительными защитниками существующего строя, помещичьих, бюрократических и сословных привилегий, противниками не только революции, но и либеральной модернизации России. Свои взгляды в доступной форме они старались привить подчиненным нижним чинам.

В гвардии, особенно в кавалерии, служили весьма обеспеченные люди, обладавшие значительными личными средствами, необходимыми для покупки дорогих верховых лошадей, военной формы и амуниции, многочисленных взносов на проведение полковых праздников, содержание офицерского собрания и т. д. К тому же каждый гвардейский полк отличался своими давними традициями, которым офицеры беспрекословно подчинялись. Все это делало гвардейские полки похожими на аристократические сообщества. Традиции Кавалергардского полка "предусматривали известное равенство в отношениях между офицерами независимо от их титула. Надев форму полка, всякий становился его равноправным членом, точь-в-точь как в каком-нибудь аристократическом клубе"(4).

Офицерские кадры гвардии комплектовались за счет дворян, окончивших либо специальные классы Пажеского корпуса, куда принимались сыновья и внуки генералов и высших сановников, либо- курс военного училища, получив "гвардейский балл" на экзаменах, обладателей достаточных личных средств.

Для молодых дворян существовал еще один путь поступления в гвардию. Выпускники университетов, Александровского лицея, Училища правоведения и других привилегированных учебных заведений зачислялись по собственному желанию вольноопределяющимися в гвардейские полки. После определенного срока службы и сдачи экзамена в соответствующем военном училище, при одобрении их кандидатур полковыми собраниями, они становились гвардейскими офицерами. Иногда- за заслуги, указом императора- в гвардию переводили армейских офицеров. Такой путь, например, проделал А. П. Кутепов - будущий активный участник гражданской войны, ставший капитаном Преображенского полка.

Среди гвардейских офицеров было немало лиц с университетским образованием и выпускников Академии Генерального штаба. Несмотря на высокий интеллектуальный уровень, они должны были подчиняться сложившимся полковым традициям, порой совершенно абсурдным. Более того, хотя многие командиры от батальонных до дивизионных закончили Академию Генерального штаба, к ее выпускникам относились неприязненно в офицерской среде - их считали карьеристами и называли презрительно "моментами".

стр. 35

Гвардейские офицеры пользовались рядом привилегий по сравнению с армейскими. Несмотря на то, что они в основном несли службу в столице и ее предместьях, им полагалось большее денежное довольствие. Их быстрее повышали в чинах и производили из капитанов и ротмистров сразу в полковники. При переводе в армейские части гвардейцы вне очереди получали более высокий чин. Все это порождало скрытый антагонизм между армией и гвардией. А. И. Деникин, никогда не служивший в гвардии, писал по этому поводу: "Явная несправедливость такого положения, обоснованного на исторической традиции, а не на личных достоинствах, была больным местом армейской жизни и вызывала не раз и в военной печати страстную полемику. Я лично неоднократно поднимал этот вопрос в печати. Один из военных писателей, полковник Залесский,- тот даже лекцию заканчивал катоновской формулой: ?Кроме того, полагаю, что необходимо урезать привилегии гвардии". Заметьте- только привилегии. Никто не посягал на существование старых испытанных частей, многие из которых имели выдающуюся боевую историю" (5).

Отношения между офицерами и нижними чинами в гвардейских полках строились на патерналистской основе. Каждый офицер, даже юный корнет, рассматривался солдатами как отец-командир и, согласно традиции, он должен был заботиться о своих подчиненных точно так же, как хороший помещик о своих крестьянах. Особенно это было характерно для аристократических гвардейских полков, где отсутствовало рукоприкладство и где офицеры считали своим долгом выставлять по праздникам нижним чинам традиционную чарку и одаривать рублем или иным подарком. Однако пропасть во взаимоотношениях между офицерами и солдатами в гвардейских полках проявлялась еще в большей мере, чем в армии. Ни воспитание, ни высшее образование не могли побудить офицера-гвардейца видеть в солдате равного себе.

Вместе с тем офицеры гвардии проводили в подчиненных им подразделениях большую воспитательную работу. Поскольку среди новобранцев было немало неграмотных, командование обязывало молодых взводных командиров создавать кружки по обучению грамоте. Офицерам также рекомендовалось проводить с солдатами беседы на общеобразовательные темы. В Преображенском полку для них устраивались беседы по "отечествоведению", физической географии, гигиене, устройству армии, истории полка и т. д. Для того, чтобы по возвращении в родные деревни солдаты могли лучше хозяйствовать, с ними проводились беседы об "улучшении приемов культуры хлебных злаков" и др. Проводились и чтения произведений классиков русской литературы с преобладанием военной тематики, направленные на воспитание у солдат доблести, самопожертвования и патриотизма. Все нижние чины, свободные от нарядов, обязаны были присутствовать на этих беседах (6). Аналогичные мероприятия проводились и в других полках Гвардейского корпуса.

При штабе 1-й гвардейской пехотной дивизии был создан "Совет для умственного и нравственного развития нижних чинов", который рекомендовал полковым священникам наряду с духовными беседами усилить пропаганду принципов монархизма и обязанности нижних чинов с оружием в руках защищать существующий строй от посягательств "революционеров и всяких зловредных элементов". В эмоциональном и психологическом воздействии на солдат немалую роль играли личные обращения императора к полкам гвардии во время смотров и полковых праздников.

Преданность гвардейцев достигалась также с помощью улучшенного довольствия нижних чинов по сравнению с армейскими частями. Гвардейского солдата кормили сытно и доброкачественно. Он получал в день фунт мяса, 2,5 фунта пшеничного и ржаного хлеба, сахар, чай и т. д. Командиры полков и подразделений следили за тем, чтобы солдатская пища была вкусной и свежей. По праздничным дням многие офицеры, особенно в аристократических полках, покупали солдатам за свои деньги угощения, сладости. Гвардейский солдат был прекрасно обмундирован; нижние чины жили в чистых казармах, за их здоровьем наблюдали полковые врачи и фельдшеры, проводившие регулярные осмотры.

стр. 36

Сытая жизнь, хорошее обмундирование, участие в парадах, караулах и церемониях, превращавшихся в своего рода театральное действо, возможность часто видеть Николая II и членов императорской фамилии приподнимали вчерашних деревенских парней в своих собственных глазах и делали для них солдатскую службу, несмотря на ежедневную муштру, особенно заметную в гвардии, привлекательной. Такие солдаты старались остаться на сверхсрочную службу, становились унтер-офицерами, фельдфебелями и вахмистрами. Фельдфебелям и вахмистрам разрешалось, в виде льготы, вступать в брак и иметь семью, им предоставлялись отдельные квартиры в расположении полка, значительно увеличенное денежное довольствие. При этом рост оклада зависел от срока выслуги.

Сверхсрочно служащим гарантировалось и их будущее после увольнения: благодаря рекомендательным свидетельствам их брали на казенную службу полицейскими, урядниками, волостными старшинами и т. д. Рослых и красивых гвардейцев представители петербургской знати охотно брали швейцарами, кучерами и даже дворецкими. Некоторые из бывших гвардейцев, скопив на службе за счет жалованья и денежных подарков командиров определенные средства, в отставке открывали торговые и иные заведения.

Все это способствовало воспитанию преданных престолу солдат, способных "положить живот свой за веру, царя и Отечество", что и проявилось в ходе первой мировой войны, пока довоенный состав гвардии не был выбит.

Известие о начале войны с Германией было встречено гвардией с ликованием. В полках, вернувшихся в Петербург из Красносельского лагеря, началась мобилизационная работа. Приходили запасные, из арсеналов и цейхгаузов получалось вооружение, снаряжение и обмундирование, формировались обозы. В полки прибывали после ускоренного выпуска молодые офицеры. Численность офицерского корпуса гвардии накануне выступления на фронт достигла 3 тыс. человек. В целом же в результате мобилизации Гвардейский корпус насчитывал 65 тыс. нижних чинов, а Варшавский гвардейский отряд - около 20 тысяч.

Однако в ходе мобилизационной кампании были допущены ошибки. Ввиду избытка запасных унтер-офицеров их ставили в строй рядовыми. В Семеновском полку, например, на каждую строевую роту после мобилизации приходилось по 20-30 как бы лишних унтер-офицеров, которые использовались как рядовые солдаты. "Вместо того, чтобы оставить этот излишек отличнейших унтер-офицеров в запасном батальоне как заместителей выбывших в боях, как учителей новобранцев и ратников,- писал полковник Финляндского полка Д. И. Ходнев,- их поставили в строй простыми рядовыми бойцами, и в первых же боях они погибли бесполезно" (7). Аналогичная картина наблюдалась и в других полках.

С 7 августа в течение нескольких дней с Варшавского вокзала в Петрограде на Варшаву и Вильно отходили эшелоны гвардейских полков. Назначенный 3 августа верховным главнокомандующим великий князь Николай Николаевич, весьма популярный в гвардии, стремился использовать ее на наиболее важных направлениях. Согласно мобилизационному плану, Гвардейский корпус должен был войти в состав 1-й армии генерала П. К. Ранненкампфа для действий в Восточной Пруссии, а Варшавский гвардейский отряд - во 2-ю армию генерала А. В. Самсонова, которой была поставлена задача обойти Мазурские озера с юго-запада и отрезать пути отступления 8-й германской армии к Кенигсбергу. Однако этот план был изменен уже в первые дни войны.

В связи с угрозой Варшаве с запада, 1-я и 2-я гвардейские пехотные дивизии под командованием генерала В. М. Безобразова получили приказ сосредоточиться в районе крепости Новогеоргиевск с целью прикрыть ее и дать возможность сосредоточиться 9-й армии (8), которая предназначалась для нанесения удара на Познань - Берлин. Вместе с пехотными дивизиями должна была действовать и гвардейская казачья бригада.

Гвардейские кавалерийские дивизии без казачьих полков вместе со 2-й и 3-й дивизиями армейской кавалерии вошли в состав корпуса под

стр. 37

командованием генерала Г. К. хана Нахичеванского, бывшего командира лейб- гвардии Конного полка. Этот корпус 16 августа перешел границу и согласно приказу должен был обойти 8-ю германскую армию с севера.

3-й гвардейской пехотной дивизии была поставлена задача в составе 2-й армии Самсонова нанести удар в северном направлении на Сольдау в Восточной Пруссии и преградить отход немецким войскам, отступающим под ударами 1-й армии.

Отдельная гвардейская кавалерийская бригада в августе 1914г. действовала совместно с гвардейскими пехотными дивизиями. Вскоре она была включена в состав кавалерийского отряда, входившего в 4-ю армию (правый фланг Юго- Западного фронта).

Таким образом, уже на первом этапе военных действий гвардия сражалась разрозненно, не имея общего командования и подчиняясь отдельным военачальникам, которые использовали ее части, как наиболее боеспособные, на самых сложных участках фронта, что привело к большим потерям, особенно в пехоте.

Наиболее успешно в первые дни войны действовали кавалерийские полки в Восточной Пруссии. 19 августа они отличились в бою у деревни Каушен. Бой начался с того, что два эскадрона Уланского Ее Величества полка были обстреляны немцами. Уланам пришлось спешиться и залечь, пока им на помощь не прибыли два эскадрона конногренадер с пулеметами. Но и тогда спешенным кавалеристам не удалось продвинуться вперед.

Против окопавшихся немцев в конном строю были брошены кавалергарды и конногвардейцы, драгуны и кирасиры Его Величества - всего 26 эскадронов (свыше 2 тыс. сабель). Однако артиллерийский огонь немцев заставил кавалеристов спешиться. Лишь подавив огонь противника с помощью конной артиллерии, удалось им овладеть деревней Каушен и переправой через р. Инстер. В этом бою отличился эскадрон конногвардейцев, которым командовал ротмистр барон П. Н. Врангель - впоследствии один из известных вождей белого движения. Конногвардейцы под его командованием захватили два орудия, четыре зарядных ящика и наблюдательную вышку. (За это Врангель был награжден орденом св. Георгия 4-й степени.) (9) Немцы вынуждены были отступить. Однако конногвардейцы понесли большие потери: был дважды ранен полковник П. Е. Гартман, командовавший Конным полком в отсутствие его командира генерала П. П. Скоропадского, убито и ранено 13 офицеров и 38 нижних чинов. Имелись потери и в других полках.

Наступление 1-й армии в Восточной Пруссии продолжалось до 24 августа и остановилось на линии Лабиау - Типиау в 35 км от Кенигсберга. Вскоре началось общее отступление. Гвардейские кавалерийские дивизии прикрывали его, действуя в арьергарде и на флангах. 1-я гвардейская кавалерийская дивизия под командованием генерала В. И. Гурко сумела задержать на некоторое время наступление немцев, не позволяя их кавалерии прорваться в тыл русских войск. 2-я дивизия, которой командовал генерал Г. О. Раух, отступала в северо- восточном направлении, прикрывая отход войск 3-го корпуса (10). К 14-15 сентября гвардейская кавалерия покинула пределы Восточной Пруссии и была выведена в резерв верховного главнокомандующего.

В ходе боев гвардейская кавалерия понесла значительные потери, хотя не такие большие, как пехота, действовавшая на других участках фронта. Были убиты или ранены многие офицеры, являвшиеся представителями аристократических семейств. Великий князь Олег Константинович был смертельно ранен, и это побудило Николая II произвести всех молодых членов дома Романовых в флигель-адъютанты с переводом в Ставку и в Петроград.

В августе 1914 г. вступила в боевые действия и Отдельная гвардейская кавалерийская бригада. 9 августа уланы и гродненские гусары атаковали австрийцев у деревни Антонув, а 17 августа совместно с пехотой сражались под городом Красник (юго-западнее Люблина). Уланы и гусары сдерживали наступление противника до тех пор, пока их не сменила пехота. Взятые

стр. 38

пленные не могли поверить, что продвижение их превосходящих сил задержала спешенная конница. После подхода в район Люблина пехотных дивизий Гвардейского корпуса бригада вошла в его состав (11).

Уже в первый месяц войны участие гвардейцев в боевых действиях наглядно показало, что кавалерия как самостоятельный род войск утратила свое былое значение: под пулеметным огнем она несла большие потери и не могла наступать на подготовленную оборону противника. Это и явилось главной причиной того, почему великий князь Николай Николаевич распорядился вывести гвардейскую кавалерию в свой резерв и использовать ее казачьи полки для охраны Ставки в Барановичах.

В первые недели войны 3-я гвардейская пехотная дивизия, наступавшая в составе 2-й армии в Восточной Пруссии, была практически разгромлена. Литовский полк вместе с двумя батареями 3-й артиллерийской бригады сдерживал натиск немцев на северную окраину Сольдау, занятого накануне русскими войсками. В течение двух дней, прикрывая отступление 1-го армейского корпуса, литовцы героически оборонялись, но понесли большие потери.

28 августа 2-я германская дивизия атаковала позиции Кексгольмского полка. До наступления темноты гвардейцы вели кровопролитный бой, в котором потеряли свыше половины своего состава. А пока литовцы и кексгольмцы истекали кровью, Петроградский и Волынский полки по вине командования еще только выгружались из вагонов в г. Млаве или находились еще в пути.

Армия генерала Самсонова, охваченная с двух флангов немцами, отступала в очень трудных условиях. В ее арьергарде находились остатки Кексгольмского полка, которые у местечка Радомин отражали атаки немцев, заняв круговую оборону. Благодаря стойкости и мужеству кексгольм-цев главным силам отступавших удалось оторваться от противника. В конечном счете от Кексгольмского полка осталось менее 10% состава (12).

В сложном положении оказались и другие полки дивизии. Отряд генерала Л. О. Сирелиуса, в который входили Литовский полк, три батальона Петроградского полка и 2-й дивизион 3-й гвардейской артиллерийской бригады, 30 августа овладел Нойденбургом в Восточной Пруссии. В результате операции немецких войск, окруживших армию Самсонова, он вынужден был в спешном порядке покинуть этот город и вскоре возвратился в пределы Польши. В целом же в ходе боев в Восточной Пруссии к началу сентября от 3-й гвардейской пехотной дивизии осталось менее половины довоенного состава, и она была отведена на переформирование в Варшаву.

В ходе Галицийской битвы большие потери понесли 1-я и 2-я гвардейские пехотные дивизии. 20 августа австрийцы нанесли удар на стыке 4-й и 5-й русских армий и перерезали дорогу Люблин - Холм, создав угрозу глубокого прорыва. В связи с этим 28 августа на помощь 4-й армии были двинуты Гвардейский, Гренадерский и 3-й Кавказский корпус (13). Однако выгрузка эшелонов юго-западнее Люблина производилась поэтапно, артиллерия застряла в пути, отстали обозы. Поэтому Гвардейский корпус был введен в бой не как целое соединение, а отдельными частями, путем включения их в формируемые отряды. 1-я гвардейская дивизия вошла в состав отряда генерала И. И. Мрозовского, 2-я - в отряд генерала Н. М. Киселевского; В. М. Безобразов и его штаб лишь номинально командовали войсками гвардии, вновь оказавшейся разорванной на части.

Первой начала 2 сентября боевые действия Петровская бригада, остановившая наступление 2-й австро-венгерской и 37-й гонведной венгерской дивизий. На следующий день 1-я гвардейская дивизия уже в полном составе перешла в наступление. Ее поддерживал отряд генерала Киселевского. Московский и Павловский полки заняли населенный пункт Зигмундов и, создав для австрийцев угрозу окружения, заставили их отойти.

Однако командование приостановило успешно развивавшееся наступление гвардейских частей, решив дать им отдых. Действительной причиной такого решения являлась не усталость войск, а неподготовленность наступления. Семеновец А. А. Зайцов писал по этому поводу: "Главной помехой

стр. 39

в наступлении 21 августа были не австрийцы, а отсутствие связи и карт, а также неясность общей обстановки". К тому же не хватало артиллерии. Петровскую бригаду поддерживала лишь одна батарея, но и у нее было мало снарядов.

Воспользовавшись передышкой, австрийцы подготовили хорошо оборудованную позицию с окопами полного профиля. Возобновив 6 сентября, без артиллерийской подготовки, наступление, полки 2-й гвардейской пехотной дивизии под "жесточайшим артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем" штурмовали Каэтановку - Тарнавку - Высоке, когда на поддержку австрийцам прибыл германский ландверный корпус генерала Р. Войрша. Из рассказов участников боев "вставала картина атаки укрепленной позиции голыми руками" (14). На укрепленные позиции противника полки наступали длинными цепями, в полный рост, с распущенными знаменами и музыкой. В течение 6-7 сентября Гренадерский, Московский, Павловский и Финляндский полки заставили противника отступить, а 9 сентября перешел в наступление весь Гвардейский корпус.

С 10 сентября 5-й и 10-й австрийские корпуса и германский ландверный корпус отходили к р. Сан. В преследовании противника приняли участие Преображенский полк и Отдельная гвардейская кавалерийская бригада под командованием свитского генерала барона К. Э. Г. Маннергейма - будущего президента Финляндии. Его бригада захватила г. Янов на австрийской территории. Семеновский полк овладел г. Кржешов. Наступление гвардии развивалось до 22 сентября, когда последовал приказ о передаче Гвардейского корпуса командованию 9-й армии; корпус был переброшен на левый берег Вислы в связи с создавшимся на этом направлении угрожающим положением.

В ходе Галицийской битвы гвардия проявила себя с самой лучшей стороны. Она разгромила корпус генерала Войрша, захватила свыше 5 тыс. пленных, 42 тяжелых и легких орудия, обозы с боеприпасами и военным снаряжением. Многие солдаты и офицеры проявили в боях под Люблином массовый героизм: 38 гвардейских офицеров было награждено орденом Георгия 4-й степени, еще больше - георгиевским оружием, многие рядовые гвардейцы за эти бои получили георгиевские кресты и медали, но все это было оплачено большими потерями. Гренадерский полк потерял убитыми и ранеными 55 офицеров и 2900 нижних чинов; Московский полк- 22 убитых и 48 раненных офицеров и свыше 2,5 тыс. солдат и унтер-офицеров. Остатки полка были сведены в один батальон (750 солдат при 6 офицерах). Из 76 офицеров Финляндского полка, выступивших на фронт, в сентябрьских боях погибло 18 и 53 было ранено. Таким образом, полк за несколько недель войны лишился 90% своего командного состава (15). Понесла потери и 1-я гвардейская пехотная дивизия. Семеновский полк потерял под Люблином больше других- 10 офицеров и около 500 нижних чинов, но были потери и у преображенцев и измайловцев. Такие значительные потери уже в первые два месяца войны отразилась на качественном составе гвардии, а в дальнейшем эти изменения продолжились.

Когда гвардия прибыла в район Варшавы, 9-я немецкая армия начала наступление в Радомской губернии с целью воспрепятствовать подготовке русских войск к наступлению на Краков и в Силезии, овладеть Варшавой и крепостью Ивангород. С целью сорвать замыслы противника на левый берег Вислы был переброшен гвардейский отряд под командованием генерала П. А. Дельсаля, который 2-4 октября вел упорные бои под Опатовом. Здесь Гвардейская стрелковая бригада, не имея артиллерии и достаточного количества пулеметов, потеряла почти половину своего состава, но задержала наступление немцев.

Ожесточенные бои за Ивангород вели войска 14-го и 25-го армейских корпусов и прибывшие накануне гвардейские пехотные дивизии, сдерживая наступление 1-й австрийской армии, начавшееся 22 октября. С утра 23 октября 1-я гвардейская пехотная дивизия остановила противника и начала контратаки. На фронте Гневошов- Богушовка на позиции австрийцев наступал Семеновский полк, восточнее началась атака 2-й дивизии. За шесть

стр. 40

дней боев гвардейские полки, прорвавшиеся в глубь австрийской обороны, продвинулись почти на 120 км и захватили большое количество трофеев и пленных. В боевых действиях принимала участие и Отдельная гвардейская кавалерийская бригада, отличившаяся в боях за город Зволен.

Отдельно от Гвардейского корпуса сражалась 3-я дивизия. Пополнившись после отхода из Восточной Пруссии, она приняла на себя удар немецких войск в районе Гура- Кальвария в 25 км к югу от Варшавы. Здесь целый день ее полки оборонялись на левом берегу Вислы, затем перешли в контрнаступление и, захватив г. Лович, организовали оборону на р. Варте. В ноябре- декабре 1914г., полки дивизии участвовали в Лодзинской операции Северо-Западного фронта, где вновь понесли большие потери.

Успех русской армии в Ивангородско-Варшавской операции, в результате которого было сорвано намерение немцев овладеть этим укрепленным районом, позволил начать наступление на Краков. Гвардейский корпус, участвовавший в его осаде, 16 ноября завязал бои в предместьях города, однако удары гвардейцев натолкнулись на упорное сопротивление 6-го австро-венгерского корпуса. Об этих боях Зайцев впоследствии вспоминал: "В ночной темноте светится г. Краков, у противника загорелись и погасли пожары, наконец стрельба - враги нащупывали друг друга, рыскали патрули и рылись окопы под прикрытием секретов. Около полудня 4 ноября позиции подверглись тяжелой бомбардировке неприятельской артиллерии крупного калибра. Наши окопы были уничтожены. Тяжелые потери в людях, а главное- психическая подавленность, обещали мало хорошего. Младших офицеров в ротах не было" (16). Такая же картина наблюдалась и в других гвардейских полках, осаждавших Краков.

Атаки продолжались до 24 ноября, но не приносили существенных результатов. Сказывалась нехватка артиллерии, отсутствие зимнего обмундирования, пропала уверенность в успехе. Убедившись в невозможности овладеть Краковом, великий князь Николай Николаевич приказал снять осаду, а гвардию отвести в резерв. Погрузившись в вагоны в Кельце, гвардейские полки прибыли в Седлец и Гарволин, откуда вскоре были переведены в Варшаву.

В конце 1914 г. в военных действиях вновь приняли участие гвардейские кавалерийские дивизии, которые в составе 4-й армии участвовали в Лодзинской операции. 7 декабря спешенные эскадроны кирасирских бригад и 2-й дивизии в районе р. Грабовки отбивали атаки немецкой пехоты. После этого боя в некоторых эскадронах осталось до половины состава. Спохватившись, что в боях гибнут отборные кавалерийские части, верховный главнокомандующий вновь распорядился вывести их в резерв, разместив в Литве.

Таким образом, гвардия в 1914г. была использована по частям для затыкания дыр на наиболее угрожаемых участках фронта. При этом командование исходило из того, что гвардия представляет собой наиболее боеспособную часть войск. Все обращения, исходившие из правых кругов и от наиболее дальновидных генералов, которые считали необходимым сохранить гвардию, уберечь ее от участия в боевых действиях на случай возникновения внутренних беспорядков, игнорировались. Не вызывали особой тревоги командования и большие потери довоенного кадрового состава гвардии.

Уже к концу 1914г. гвардия потеряла убитыми до 200 офицеров и свыше 20 тыс. нижних чинов. Около 600 офицеров и до 40 тыс. нижних чинов было ранено, контужено или попало в плен. Таким образом, за пять месяцев войны гвардия потеряла до 70% солдат и унтер-офицеров и около 27% офицеров. Особенно была ощутима убыль хорошо обученных довоенных унтер-офицерских кадров. Правда, многие из раненых после излечения в госпиталях возвращались в строй, но в целом кадровый состав гвардии сильно пострадал. Потери гвардии могли быть меньшими, если бы командование поддерживало ее наступательные действия достаточным количеством артиллерии и снарядов и более тщательно продумывало подготавливаемые операции. Но орудий и снарядов не хватало, а тактическое

стр. 41

и стратегическое мышление некоторых генералов оставляло желать лучшего. Расплачиваться за это гвардии приходилось потоками крови.

Убыль людского состава пополнялась маршевыми ротами. Первые из них прибыли на фронт уже в сентябре. Вначале они состояли из запасных, отслуживших в гвардии в довоенное время. Но потом в маршевых ротах стали преобладать новобранцы, среди которых наряду с крестьянами стали попадаться и рабочие. Проверка политической благонадежности мобилизуемых в гвардию была сведена к минимуму. Выдерживался только принцип недопущения в гвардию лиц иудейского вероисповедания.

Новобранцы получали в запасных батальонах слабую боевую подготовку, так как здесь не хватало ни винтовок, ни патронов. На трехмесячное обучение запасного отпускалось всего 12 патронов. Многие офицеры запасных батальонов, только что выпущенные из училищ, не имели боевого опыта. Несмотря на изнурительную муштру, большая часть маршевого пополнения не обладала должной строевой выправкой и дисциплиной, поэтому гвардия все более утрачивала свои особые качества.

Изменился и офицерский состав. Прапорщики из ускоренных выпусков военных училищ и пришедшие из запаса не знали гвардейских традиций. При их зачислении в действующие гвардейские полки уже не всегда соблюдалось требование принадлежности к дворянскому сословию. Прапорщики запаса, даже если они и принадлежали к дворянству, были люди скорее штатские, чем военные, что презиралось в гвардейской офицерской среде и служило предметом насмешек. Поэтому командиры полков, привыкшие к старым гвардейским порядкам, жаловались начальству, что многие офицеры пополнения не удовлетворяют требованиям, предъявляемым к командному составу войск гвардии.

Особенно значительные потери понесла гвардейская пехота. О том, как изменился состав гвардейских пехотных полков с августа 1914 по 31 декабря 1916 г., свидетельствуют статистические данные о поступивших маршевых пополнениях (17):

Чтобы восполнить убыль, командование уже в начале 1915 г. разрешило офицерам гвардейских кавалерийских полков переходить в пехоту на добровольной основе. (Одним из таких офицеров был поручик Кавалергардского полка князь К. А. Багратион-Мухранский - зять великого князя Константина Константиновича, погибший в июне 1915г. при отражении горлицкого прорыва немцев.(18)) Однако все эти меры были не в состоянии покрыть убыль в офицерах.

После непродолжительного отдыха и частичного пополнения Гвардейский корпус был переброшен на Северо-Западный фронт, где вошел в состав 2-й, а затем - 12-й армии. В соответствии с планом верховного главноко-

стр. 42

мандующего эта армия должна была начать наступление от р. Нарев вглубь Восточной Пруссии. Однако немцы упредили это наступление и 9 февраля нанесли удар в направлении Ломжи, Осовца, Белостока. В связи с этим гвардия получила приказ переместиться в район Ломжи и прикрыть Варшаву с северо- запада.

С 19 февраля под Ломжей развернулись бои, в которых участвовали почти все гвардейские полки, в том числе и кавалерийские. Особенно ожесточенной была борьба у местечка Едвабно, продолжавшаяся до 4 марта, где гвардейцы (Гренадерский, Московский, Семеновский, Егерский и 3-й стрелковый полки, 3- я гвардейская дивизия) оборонялись против превосходящих сил противника, неоднократно контратаковали, захватывая пленных и трофеи. Однако в этих боях гвардии не удалось добиться такого успеха, который бы изменил ход военных действий на данном участке фронта. Анализируя боевые действия гвардии, генерал Б. В. Геру а позднее писал: "Бои под Ломжей в феврале 1915г., когда три гвардейские дивизии были остановлены во встречном бою германской ландверной бригадой, потеснены ею назад и принуждены к обороне, представляет собой печальный пример управления" (19). Причина неудач гвардии заключалась не только в плохом управлении, но и в катастрофической нехватке снарядов, пулеметов и даже винтовок. Несмотря на героизм гвардии, в этих условиях трудно было рассчитывать на большие успехи. В ходе Ломжинской операции особенно пострадали те полки, которые в первые дни сражения находились в полу окружении. Они понесли потери не только убитыми и ранеными, но и пленными. (В плену оказался и поручик Семеновского полка М. Н. Тухачевский.)

С началом горлицкого прорыва немцев Гвардейский корпус передал занимаемые позиции соседним соединениям, был передислоцирован в район города Холм и вошел в состав 3-й армии. Эта мера была предпринята по причине того, что группа генерала А. Макензена (две германские и две австро- венгерские армии) начала 16 июля наступление в междуречье Вислы и Буга на Брест-Литовск. Здесь произошло Красноставское сражение, продолжавшееся с 16 по 21 июля 1915 года. В нем отличились полки 1-й и 2-й гвардейских пехотных дивизий, а особый героизм вновь проявил Московский полк, который 21 июля отбил одиннадцать атак прусской гвардии. Петровская бригада 8-10 августа отразила неоднократные попытки противника выйти в тыл гвардии. Рота Финляндского полка, которой командовал штабс-капитан Я. А. Слащов - впоследствии известный белый генерал, несколько раз во главе со своим командиром предпринимала контратаки и выбила прусских гвардейцев с занимаемых позиций. За этот подвиг Слащов был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

Можно привести много других примеров героизма русской гвардии в летних боях 1915 г., за которые офицеры получили боевые ордена, а среди нижних чинов появились десятки полных георгиевских кавалеров, но с большими потерями, она вынуждена была отступить, как и русская армия в целом. "Лето 1915 г. было особенно тяжело полку, как впрочем и всей русской армии,- писал Д. И. Ходнев.- Огромный недостаток снарядов и патронов, а также, вообще, отсутствие вооружения и снаряжения, большая убыль офицеров и солдат, плохо обученное пополнение- все это ставило русскую армию в безвыходное положение и очень отзывалось на боевой деятельности частей" (20). Мемуаристы отмечают, что на исходе боев под Холмом из-за больших потерь офицерского состава гвардейскими ротами нередко командовали прапорщики и фельдфебели.

После этих тяжелых боев гвардия была отведена к Брест-Литовску, но, не получив здесь положенного отдыха, она 21 августа в связи с наступлением 10-й германской армии генерала фон Г. Эйхгорна была переброшена к Вильно, где вошла в состав войсковой группы генерала В. А. Олохова.

29 августа 1915г. Гвардейский корпус контратаковал немцев севернее и северо- западнее Вильно. Гвардейская пехота и артиллерия развернулись под прикрытием гвардейской казачьей бригады, снятой за несколько месяцев до того с охраны Ставки, и перешли в наступление на хорошо

стр. 43

укрепленные позиции немцев. 31 августа преображенцы взяли деревню Кобылишки, семеновцы- Пацюны, измайловцы- фольварки Антойцы и Антонелли. Наступательный порыв Гвардейского корпуса вскоре выдохся, и немцы перешли в контрнаступление. Используя свое превосходство в артиллерии, они попытались обойти правый фланг 10-й армии, где сражались гвардейцы. Многодневное сражение завершилось почти полным окружением корпуса; 16 сентября Вильно было оставлено без боя, и гвардия походным порядком была выведена в резерв в район Сморгони. Сражение у Вильно и выход из полуокружения дались армии дорогой ценой. Например, в Измайловском полку осталось всего 8 офицеров и 800 нижних чинов (21). Крупные потери понесли и другие гвардейские полки. Всего же к концу 1915 г. гвардия потеряла 75% своего состава. За 1915 год было убито более 250 офицеров и до 20 тыс. нижних чинов. Около 1000 офицеров и до 100 тыс. солдат в 1915г. было ранено, контужено и попало в плен. После излечения до 700 офицеров и 60 тыс. солдат вернулись в строй.

Огромные потери, которые понесла гвардия, постоянные отступления, нехватка боеприпасов вызывали раздражение как солдат, так и офицеров. Даже образ императора потускнел в сознании гвардейцев. Его вступление на пост верховного главнокомадующего вместо великого князя Николая Николаевича воспринималось без восторга, а порой и критически. Разбавленная пополнениями, гвардия лишалась своего внутреннего содержания, утрачивала статус отборного войска.

Это положение прекрасно понимали военачальники. Генерал Безоб-разов, пользуясь своей близостью к Николаю II, убедил его дать гвардии длительный отдых. Он заявил царю, что это необходимо, потому что гвардия "является не только ударным войском, но и опорой престола". Царь распорядился вывести гвардию в свой личный резерв. Осознав, наконец, нецелесообразность использования гвардии по частям, он решился реорганизовать ее структуру. 24 ноября войска гвардии были объединены в Сводный гвардейский отряд под командованием Безобразова, а начальником штаба был назначен командир Преображенского полка генерал-майор граф Н. Н. Игнатьев.

Бывший кавалергард Безобразов пользовался уважением у гвардейских кавалерийских офицеров за соблюдение традиций и личную храбрость, но плохо подходил к возложенной на него роли. По своему характеру и образу действий он походил на военачальника прошлых времен, а за свой облик боярина XVII в. был прозван подчиненными Воеводой. Многие генералы весьма скептически относились к его полководческим дарованиям. Геруа отмечал, что "он был последователем тактики Мюрата, которая предусматривала использование кавалерии для нанесения удара противнику в решающую минуту боя. Но то, что было хорошо в начале XIX в., совершенно не подходило к условиям первой мировой войны". Крайне негативную оценку способностям Безобразова как военачальника давал военный министр А. А. Поливанов, обвиняя его в своеволии, в стремлении противопоставить себя штабу верховного главнокомандующего (22). Под стать ему был и Игнатьев, и многие другие гвардейские генералы, цеплявшиеся за былые традиции и опыт прошлого.

В Гвардейский отряд Безобразова вошел 1-й гвардейский корпус в составе 1-й и 2-й гвардейских дивизий с их артиллерийскими бригадами и вспомогательными частями. Командиром его был назначен великий князь Павел Александрович. 2- й гвардейский корпус состоял из 3-й дивизии с ее артиллерийской бригадой и стрелковой бригады, развернутой в марте 1916г. в дивизию, с лейб-гвардии стрелковой артиллерийской бригадой, созданной из двух дивизионов. Им командовал генерал Г. О. Раух. Командовать Гвардейским кавалерийским корпусом в составе отряда, куда вошли все полки кавалерии, был назначен хан Нахичеванский. Помимо 1-й и 2-й кавалерийских дивизий, в корпус вошла и 3-я дивизия, состоявшая из Отдельной гвардейской кавалерийской бригады и полков гвардейской казачьей бригады- всего пять полков. Все шесть конно- артиллерийских батарей были подчинены командованию кавалерийского корпуса.

стр. 44

В гвардии произошли и другие структурные изменения. В ее пехотных корпусах было сформировано по одному дивизиону тяжелой артиллерии; был создан мортирный легкий дивизион, Саперный батальон- преобразован в полк. В каждом полку 1-й гвардейской кавалерийской дивизии в конце 1915 г. были созданы 5-й и 6-й эскадроны; при каждом гвардейском кавалерийском полку сформированы пулеметные команды; с апреля 1916 г. во всех 13 кавалерийских полках созданы пешие эскадроны. Увеличение саперных подразделений и их объединение в полк было вызвано позиционным характером войны, а также необходимостью разрушения оборонительных сооружений противника.

С отводом армии в резерв в районе г. Подволочиска усилилось ее пополнение и обучение войск. К лету 1916г. гвардия насчитывала до 3400 офицеров и около 110 тыс. нижних чинов. Здесь же состоялся последний смотр гвардии, проведенный Николаем II. Он целый день объезжал дивизии и лично награждал отличившихся солдат и офицеров. По воспоминаниям Геруа, смотр "оставил мрачное впечатление. Государь приехал к 1-й дивизии в полной уже темноте. Люди, стоявшие по щиколотку в грязи размокшей пахоты, не могли видеть царя... Мы не могли думать тогда, что это было настоящим прощанием" (23). Столь же элегическими были воспоминания и других участников смотра, опубликованные в эмиграции.

К лету 1916 г. гвардия в определенной мере восстановила свою боеспособность. "Пехотные полки, из коих некоторые пришли в ?большой резерв" с кадрами по 15-20 человек в роте,- писал полковник Кексгольмского полка Е. Адамович,- были доведены до полного состава по 200-220 штыков в роте при полном числе унтер-офицеров. 3-я гвардейская пехотная дивизия была укомплектована из запасных полков прекрасными молодыми солдатами, вновь из родных ей, по прежним порядкам комплектования, малороссийских губерний, и унтер- офицерами из кадровых обстрелянных солдат". Об этом же свидетельствовал и Геруа, подчеркивавший, что Измайловский полк, как и вся 1-я пехотная дивизия, пополнил свой штат и обучил солдат тактике современного боя. "Результаты,- писал он,- в смысле восстановления гвардейства, были представлены весьма успешно гвардейскому капризному начальству" (24).

Однако авторы воспоминаний, писавшие о восстановлении боевой мощи гвардии, не обращали внимание на психологический надлом солдатской массы, уставшей от войны, переставшей в ряде случаев верить своему начальству и в своем кругу, в окопах и на постое, ведшей разговоры об измене высшего руководства.

Участие гвардии в кампании 1916 г. связано с последствиями Брусилов-ского прорыва. В ходе наступления войск Юго-Западного фронта образовался разрыв между 8-й и 3-й армиями. Директивой Ставки 9 июля сюда и была направлена Особая армия, созданная из Гвардейского отряда, 1-го и 30-го армейских корпусов и 5-го кавалерийского корпуса.

Перед Особой армией была поставлена задача форсировать р. Стоход и овладеть важным железнодорожным узлом Ковелем с юга; ее в спешном порядке по железной дороге перебросили к Луцку, и затем армия походным порядком выдвинулась на исходные позиции вдоль южного берега Стохо-да. Тем не менее прибытие гвардии запоздало; австро-германское командование, обеспокоенное возможностью захвата Ковеля, подтянуло значительные резервы, снятые даже с итальянского фронта, с артиллерией и авиацией, и создало глубоко эшелонированную оборону. Исходную позицию Безобразов выбрал неудачно. Ее отделяла от реки болотистая пойма, которая под огнем неприятеля становилась труднопроходимой как для пехоты, так и для кавалерии.

На правом фланге у деревни Рай-Место занял свои позиции 1-й гвардейский корпус, которому в начале сражения отводилась вспомогательная роль. Основной удар - в направлении деревни Трыстень с последующим выходом на Витонеж - наносил 2-й корпус, гвардейская кавалерия находилась позади 1-го корпуса. Ей предстояло преследовать отходящего противника и совершить рейд на Ковель, обойдя его с тыла.

стр. 45

28 июля после артиллерийской подготовки в атаку двинулась 3-я гвардейская пехотная, а затем и гвардейская стрелковая дивизии. После тяжелого боя Кексгольмский и Петроградский полки овладели Трыстенем. Гвардейские стрелки вышли к Витонежу, намеченному в качестве плацдарма для форсирования Стохода и дальнейшего наступления на Ковель. На помощь 2-му корпусу был выдвинут Кирасирский Его Величества полк, но использовать его не удалось: кони под пулеметным огнем вязли в болотной грязи.

Действия 2-го корпуса были поддержаны гвардейцами 1-го корпуса. Егеря овладели деревней Переходы, преображенцы - Рай-Место, финляндцы попытались захватить Ясеневку. Атака финляндцев, как и других полков, представляла красочное зрелище. Ходнев писал: "Ровно в 13 часов батальоны пошли в атаку. Их встретила буря огня. Роты шли вперед ?по-гвардейски"- цепь за цепью, мерно, настойчиво, упорно... Чувствовалось сила и мощь. Впереди офицеры в золотых погонах с полковыми знаками на груди. За ними солдаты с отличительными кантами на защитных рубашках. Шли, умирали, а за ними также доблестно волнами перекатывались резервные роты".

Однако такие атаки не принесли желаемого результата. После трехдневных боев войска вышли к Стоходу, но форсировать реку удалось только в районе деревень Трыстень и Витонеж. Дальнейшее наступление на Ковель захлебнулось. Гвардейцы, включая кавалеристов, вынуждены были зарываться в болотистую землю. Все попытки от северного берега реки Сходов пробиться через Кухарский лес дальше, продолжавшиеся до 8 августа, не дали результата. И хотя начальник штаба верховного главнокомандующего генерал М. В. Алексеев настаивал на овладении Ко-велем, бои пришлось прекратить ввиду огромных потерь: по разным данным 30-40 тыс. человек. В 3-й гвардейской пехотной дивизии было выбито 60% солдат и 80% офицеров (25). Гренадерский полк лишился почти всего офицерского состава. Берега Стохода стали братской могилой для русской гвардии.

Неудачи гвардии в Ковельской операции предопределялись плохим выбором исходной позиции для наступления. Равнинная болотистая местность не оставляла шансов на успех. В этом в первую очередь было повинно командование Особой армии во главе с Безобразовым - плохим стратегом и таким же тактиком. К тому же гвардия, даже пополнив свой артиллерийский парк за время стояния в резерве, уступала противнику в артиллерии. Практически отсутствовала авиация, в то время как немцы бросали бомбы и с воздуха поливали пулеметным огнем наступающие цепи гвардейцев. Наконец, ни командование Юго-Западного фронта, ни Ставка не дали наступавшей Особой армии резервов, немцы же перебросили к Ковелю войска, снятые из- под Вердена.

Командование Особой армии почти в полном составе было отстранено от занимаемых должностей. Николай П должен был прислушаться к мнению высших гвардейских офицеров, недовольных Безобразовым, и убрать его. Он был отправлен в резерв Ставки и вместо него во главе Особой армии был поставлен генерал Гурко. Свою роль сыграло и мнение главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала А. А. Брусилова и его штаба: "Прибывший на подкрепление моего правого фланга гвардейский отряд, великолепный по составу офицеров и солдат, очень самолюбивых и обладающих высоким боевым духом, терпел значительный урон без пользы для дела потому, что их высшие начальники не соответствовали своему назначению". В воспоминаниях Брусилов негативно отзывался не только о Безобразове, но и об Игнатьеве, Раухе, великом князе Павле Александровиче. Председатель Государственной думы М. В. Родзянко, посетив действующую армию, направил Брусилову письмо, попавшее к императору, где говорилось, что "вся гвардия вне себя от негодования, что ее возглавляют лица, неспособные к управлению в такое ответственное время" (26).

После неудачи под Ковелем гвардейская пехота вошла в состав 8-й

стр. 46

армии генерала А. М. Каледина, которая вела затяжные бои за овладение Владимиром-Волынским. Кавалерия была вновь выведена в резерв. Однако в конце 1916 - начале 1917 г. гвардии так и не удалось добиться существенных успехов. Она вела позиционные бои местного значения. Планировавшееся участие Особой армии в новом наступлении не состоялось, так как в стране разразилась революция.

К концу 1916 г. гвардия еще более изменилась по своему составу даже по сравнению с летней кампанией. В полках оставалось от 10 до 20 кадровых офицеров и по 150-200 нижних чинов довоенного времени. Если сопоставить численность личного состава полков, с которой они вступили в войну, с численностью пополнений, то следует признать, что к концу 1916 г. в каждом из них по 3-4 раза сменился контингент солдат и офицеров, положенный по штатному расписанию. Всего же через гвардейские части в 1914-1917гг. прошло около 5500 офицеров и не менее 320 тыс. нижних чинов. Свыше 3000 офицеров и около 250 тыс. нижних чинов попали в гвардейские части с пополнением.

Прибывшие во второй половине 1916г. пополнения почти уже не отличались от армейских резервов. Среди них было мало бывших гвардейцев. В строй поступали плохо обученные новобранцы и ратники старших возрастов. И хотя по-прежнему их политическая благонадежность подлежала проверке, среди солдат попадались штрафованные за побеги, самовольные отлучки, пьянство и иные нарушения воинской дисциплины. Наряду с крестьянским большинством новобранцев в гвардию теперь попадали инородные элементы, чуждые традициям патриархальности и патернализма. Гвардия все более утрачивала характер отборного войска.

Изменилась и психология новобрацев из крестьянской среды по сравнению с довоенным временем. Реквизиции, сокращение посевов, рост налогов и дороговизны, притеснения властей и падение уровня жизни крестьян настраивали новобранцев против войны и подрывали их доверие к начальству. Сказывалось и ухудшение снабжения войск. В последние месяцы 1916 г. в армию поступал лишь 61% продовольствия по сравнению с началом войны. С апреля 1916г. дневная норма выдачи мяса в гвардии сократилась в два раза и составляла 0,5 фунта, на треть сократился хлебный паек, не всегда выдавалась горячая пища (27). На настроения нижних чинов воздействовала и социалистическая пропаганда. Участились случаи дезертирства, ранее втречавшиеся в гвардии очень редко.

Одновременно в гвардии падал авторитет Николая II. Среди нижних чинов гвардии, как и по всей стране, циркулировали слухи о предательстве императрицы, немки по происхождению, о ее близости с Г. Е. Распутиным, о влиянии последнего на ход государственных дел, о скором сепаратном мире. Хотя слухи не соответствовали действительности, в солдатской среде, даже гвардейской, гуляла присказка по поводу награждения Николая II орденом св. Георгия 4-й степени: "Царь с Егорием, а царица с Григорием". Вину за поражение в войне народная молва, докатившаяся и до окопов, возлагала на императрицу и на генералов с немецкими фамилиями. Ненависть к ним вылилась в кровавые расправы в ходе Февральской революции.

Недовольство императором проявлялось и в гвардейской офицерской среде. Офицеры тоже возмущались близостью ко двору Распутина и считали, что он дискредитирует монархию. Некоторые из них верили в слухи о прогерманских настроениях императрицы. Многие выражали недовольство по поводу отсутствия побед и оккупации неприятелем значительной части территории России. Гвардейские офицеры и генералы стали сомневаться в способности Николая II довести войну до победы. Они считали, что царь своими действиями наносит ущерб принципам монархии и было бы лучше, если бы он отрекся от престола в пользу сына.

Свои взгляды на положение в стране офицеры гвардии, находившиеся в отпусках в Петрограде, открыто высказывали в аристократических салонах, о чем становилось известно агентам охранки. Они поддерживали также конфиденциальные отношения с А. И. Гучковым, который выдвигал проект принуждения царя к отречению от престола во имя сохранения династии.

стр. 47

Разговоры об отречении императора велись не только в салонах, но и в офицерских собраниях на фронте. Среди офицеров были популярны речи П. Н. Милюкова и В. В. Шульгина, произнесенные 1 ноября 1916г. в Государственной думе, о необходимости скорейшего создания "ответственного министерства". Родзянко вспоминал: "Мысль о принудительном отречении царя проводилась в Петрограде в конце 1916 и начале 1917 года. Ко мне неоднократно с разных сторон обращались представители высшего общества с заявлениями, что Дума и ее председатель обязаны взять на себя эту ответственность и спасти армию и Россию. Многие при этом были совершенно искренне убеждены, что я подготавливаю переворот и что мне в этом помогают гвардейские офицеры и посол Бьюкенен" (28).

Заявления ряда эмигрантов в воспоминаниях 20-х - 50-х годов о том, что накануне Февральской революции офицеры гвардии продолжали относиться к Николаю II с прежним обожанием, не соответствуют действительности. Более правдивым оказался П. Н. Врангель, который писал: "Последние годы царствования отшатнули от государя сердца сынов отечества. Армия, как и вся страна, отлично осознавала, что государь действиями своими больше всего сам подрывает престол" (29). На такой же позиции стояли и главнокомандующие фронтами, включая великого князя Николая Николаевича, посоветовавшие царю отречься от престола, когда разразилась Февральская революция.

Революция началась, как известно, с выступления рабочих, получивших поддержку солдат запасных гвардейских батальонов, расквартированных в столице,- вчерашних "крестьян, вооруженных на свою голову самодержавием" (30). Запасные батальоны гвардии были созданы в Петрограде в самом начале войны. Каждый гвардейский полк имел свой батальон для подготовки маршевых пополнений. Вначале таких батальонов было 13, но затем их число возросло до 17, приблизительно по 1000 человек в каждом. Запасные батальоны были объединены в бригаду, подчиненную командованию Петроградского военного округа. Запасные эскадроны гвардейских кавалерийских полков дислоцировались в предместьях Петрограда и также подчинялись округу.

Запасные батальоны имели в основном переменный состав нижних чинов и офицеров. Как уже отмечалось, среди запасных солдат все меньше встречалось тех, кто готов был "положить свой живот за Веру, Царя и Отечество". Одна часть их состояла из новобранцев, другая - из солдат, вернувшихся в строй после госпиталей и не горевших желанием вновь оказаться в окопах. Офицеры запасных батальонов были в основном прапорщиками запаса, а также выпускниками школ прапорщиков и военных училищ с ускоренным курсом обучения. Только командиры батальонов, рот и учебных команд были фронтовыми офицерами, находившимися в Петербурге по ранению. Их пребывание в запасных батальонах было, как правило, кратковременным, и они не могли за это время обучить новобранцев так же, как это делалось до начала войны. Снабжали запасные батальоны более скудно. Несмотря на муштру и наказания, дисциплина в запасных батальонах ослабла. Собранные большой массой в Петербурге, запасные солдаты превратились в горючий материал для бунта.

Наиболее дальновидные генералы и офицеры обращали внимание командования на эту опасность. Геруа уже в 1915г. подал рапорт о необходимости вывести часть запасных батальонов из Петрограда из-за угрозы солдатского бунта. Однако такие предостережения не возымели действия. Более того, во влиятельном кружке крайне правых под руководством А. А. Римского- Корсакова в ноябре 1916 г. обсуждался вопрос об использовании запасных гвардейских батальонов для борьбы против возможных революционных выступлений в Петрограде, для чего предлагалось вооружить их пулеметами и артиллерией(31). Командование и правительство заблуждались относительно настроений в запасных батальонах гвардии.

В поддержку рабочих и женщин-работниц первой выступила рота запасного батальона Павловского полка, которая 26 февраля отказалась стрелять в народ. На другой день учебная команда Волынского полка убила

стр. 48

своего командира штабс-капитана Дашкевича и перешла на сторону революции. 28 февраля были убиты офицеры в Литовском и Преображенском полках. Попытка властей подавить революцию в Петербурге с помощью специально созданного для этого отряда гвардейцев под командованием полковника Преображенского полка А. П. Кутепова, отличавшегося решительностью и твердостью характера, успеха не имела. Солдаты отказались подчиняться ему, и отряд рассеялся по улицам Петрограда, слившись с рабочими и другими солдатами. Так же вели себя и запасные эскадроны гвардейской кавалерии. В Луге были убиты своими солдатами бывш. командир Кавалергардского полка граф Менгден и гусарский офицер граф В. К. Клейнмихель (32). Носителей немецких фамилий обвинили в шпионаже, что и дало повод для расправы. В Царском Селе гвардейские стрелки, охранявшие дворцы, также перешли на сторону революции. Гвардейский флотский экипаж во главе со своим командиром великим князем Кириллом Владимировичем прибыл к Таврическому дворцу, и заявил думским лидерам о своей поддержке Временного правительства. Таким образом, все гвардейские части, находившиеся в Петрограде или его окрестностях, оказались втянутыми в события Февральской революции. Ни одна из них не выступила на защиту самодержавия.

Отречение Николая П было встречено в гвардии спокойно. Лишь командир Гвардейского кавалерийского корпуса хан Нахичеванский созвал командиров полков и от их имени и от себя лично направил царю телеграмму о готовности выступить на его защиту. О своей поддержке заявили также Гурко и командир 3- го кавалерийского корпуса граф Ф. Э. Келлер. Но основная масса гвардейских офицеров и генералов присягнула Временному правительству. Психологию их поступка хорошо объяснил старый гвардеец, военный агент (атташе) во Франции граф А. А. Игнатьев: "Николай II своим отречением сам освобождает меня от данной ему присяги" (33). Этим же соображением руководствовались и многие другие офицеры гвардии, присягая Временному правительству.

Утверждение генерала А. С. Лукомского о том, что если бы Николай II отправился в расположение Особой армии, то получил бы там поддержку и подавил революцию, вряд ли серьезно. Далекими от понимания реальной обстановки являются и более поздние утверждения некоторых гвардейцев, которые писали в эмиграции, что если бы не необходимость удерживать фронт против немцев, то гвардия повторила бы 1905 год, задушив революцию (34). За этой бравадой скрывается стремление оправдать себя в глазах монархистов за пассивность в февральские и мартовские дни и совершенное непонимание того, что в 1917 г. уже не было гвардии, похожей на гвардию 1905 года, хотя сами же авторы таких воспоминаний признают изменение состава гвардии за годы войны.

После Февральской революции Особая армия, которой теперь командовал генерал П. С. Балуев, оставалась на Юго-Западном фронте. Полки перестали именоваться лейб-гвардейскими, хотя вторая часть этого названия была сохранена. Было отменено шефство над полками членов императорской фамилии, в связи с чем стрелковые и некоторые кавалерийские части изменили свое название. Были удалены в отставку наиболее одиозные генералы и офицеры- в первую очередь те, кто отказался присягнуть Временному правительству. В гвардии, как и во всей армии, согласно приказу N 1 были созданы комитеты. В апреле - мае 1917 г. они состояли из представителей кадетской и социалистических партий. Позднее кадеты утратили в них свое влияние и все большую роль стали играть эсеры и большевики.

Весной 1917г. комитеты в гвардейских полках на фронте практически не вмешивались в дела военного руководства. Однако отдаваемые приказы подлежали согласованию с членами комитетов. А это, как и изменение формы обращения к солдатам в соответствии с приказом N 1, давалось гвардейским офицерам с трудом. На этой почве в обстановке недовольства солдатской массы продолжением войны возникали конфликты. Летом многим гвардейским офицерам, которые никак не могли привыкнуть к новым

стр. 49

условиям службы, пришлось покинуть свои части, особенно когда начались выборы командования.

Еще более радикальные перемены произошли в запасных батальонах. Чистки офицерского состава здесь предпринимались уже с начала марта. Многие офицеры, опасаясь расправы, покидали свои части. В запасном батальоне Московского полка из 75 офицеров остался 21 - в основном молодые прапорщики и подпоручики, заявившие о своих симпатиях революции. В Преображенском полку вместо полковника Кутепова, спешно отбывшего на фронт, командиром запасного батальона гвардейцы избрали подпоручика М. В. Заринга (35). За время февральских событий в запасных батальонах было убито или застрелилось около 50 офицеров.

Гвардия приняла участие в неудачном июньском наступлении в Восточной Галиции. Особая армия наступала на Броды, нацеливаясь в дальнейшем на овладение Львовом. Однако немцы нанесли контрудар у Зборова, пытаясь окружить 8-ю армию. Гвардии было приказано ликвидировать прорыв и прикрыть отступление. Разгорелось четырехдневное сражение у Тарнополя. Петровская бригада 20-21 июня в течение 48 часов удерживала свои позиции и неоднократно переходила в контратаки. Благодаря героизму солдат и офицеров, особенно Преображенского полка, понесшего большие потери, окружения удалось избежать (36).

В обстановке отступления процесс разложения охватил и войска гвардии. Здесь, как и в армии в целом, начались митинги, солдаты требовали скорейшего прекращения войны и отказывались выступать на позиции. Их действиями руководили большевики, которые завоевали ведущую роль во многих ротных, батальонных и полковых комитетах. Массовое дезертирство распространилось и на гвардию. Особенно усилились эти явления после разгрома выступления генерала Л. Г. Корнилова. Окончательный же удар по гвардии как особым войскам нанесли октябрьские события в Петрограде.

В декабре 1917 - мае 1918 г. большинство гвардейских частей самораспустилось. Остатки гвардии разошлись по домам, а значительная часть офицеров пробиралась на Дон к Корнилову, где формировалась Добровольческая армия. В составе вооруженных сил на юге России была предпринята попытка возродить полки старой русской гвардии. Но это походило скорее на фарс, основная часть солдат состояла чаще всего из мобилизованных крестьян и пленных красноармейцев, правда, при старых гвардейских офицерах.

В эмиграции бывшие гвардейские офицеры и генералы не скупились на упреки Николаю II за то, что он использовал свои отборные войска в боевых действиях, а не сохранил для борьбы с революцией. Но тем самым он изменил бы традициям русской гвардии, которая во всех войнах России проявляла доблесть и мужество, большинство гвардейцев, настроенных патриотически, его просто бы не поняло. В первой мировой войне гвардия сражалась на труднейших участках фронта и не ее вина, что командование не могло снабдить войска нужньш количеством орудий и снарядов, не умело руководить военными действиями. Гвардия потеряла убитыми 60 тыс. солдат и офицеров, около 200 тыс. получили ранения. О проявленном гвардейцами героизме говорит тот факт, что около 380 офицеров были награждены орденом св. Георгия, десятки тысяч солдат и унтер-офицеров стали георгиевскими кавалерами. Многие страницы боевой славы гвардии в годы первой мировой войны остаются для нас неизвестными и нуждаются в специальном изучении.

Примечания

1. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 2494, он. 1, д. 155, л. 2.

2. ТРУБЕЦКОЙ В. С. Записки кирасира. М. 1991, с. 19.

3. ВОЛКОВ С. В. Русский офицерский корпус. М. 1991, с. 270.

стр. 50

4. ИГНАТЬЕВ А. А. Пятьдесят лет в строю. Т. 1. М. 1989, с. 77.

5. ДЕНИКИН А. И. Очерки русской смуты. Т. 1. М. 1991, с. 85.

6. РГВИА, ф. 2321, оп. 1, д. 474, л. 43, 52.

7. ЗАЙЦОВ А. Семеновцы в 1914 году. Гельсингфорс. 1936, с. 6; ХОДНЕВ Д. Лейб-гвардии Финляндский полк в Великой и Гражданской войнах (1914-1920 гг.). Белград. 1932, с. 13.

8. Журнал боевых действий 2-й гвардейской пехотной дивизии. 1914 г. Париж. 1938, с. 28.

9. КОЗЛЯНИНОВ В. Ф. Юбилейная памятка конногвардейца. 1730-1930. Париж. 193Л, с. 33-34.

10. ХИТРОВО В. Действия 2-й кавалерийской дивизии в Пруссии.- Часовой, 1936, N 1, с. 77.

11. Уланы Его Величества. 1876-1926. Белград. 1926, с. 19-20, 24 27.

12. Журнал боевых действий 3-й гвардейской пехотной дивизий. 1914г. Париж. 1938, с. 4-8, 15.

13. РОСТУНОВ И. И. Русский фронт первой мировой войны. М. 1976, с. 146.

14. ЗАЙЦОВ А. Ук. соч., с. 8, 17, 22-23.

15. ХОДНЕВ Д. Ук. соч., с. 21, 4.

16. ЗАЙЦОВ А. Ук. соч., с. 85.

17. РГВИА, ф. 2013, оп. 1, д. 13, л. 28-29.

18. Вел. кн. ГАВРИИЛ КОНСТАНТИНОВИЧ. В Мраморном дворце. СПб. 1993, с. 199.

19. ГЕРУА Б. В. Воспоминания о моей жизни. Т. 2. Париж. 1970, с. 115.

20. ХОДНЕВ Д. Ук. соч., с. 25.

21. ГЕРУА Б. В. Ук. соч., с. 102, 103; Журнал боевых действий 2-й артиллерийской гвардейской бригады. Париж. 1938.

22. ПОЛИВАНОВ А. А. Девять месяцев во главе Военного министерства.- Вопросы истории, 1994, N 8, с. 135-136.

23. ГЕРУА Б. В. Ук. соч., с. 120, 115, 106.

24. Там же, с. 107; АДАМОВИЧ Е. Трыстень. Париж. 1935, с. 10.

25. ХОДНЕВ Д. Ук. соч., с. 32; ГЕРУА Б. В. Ук. соч., с. 142; ГОШТОВТ. Кирасиры его величества в великую войну 1914-1917. Париж. 1942.

26. БРУСИЛОВ А. А. Мои воспоминания. М. 1988, с. 209, 210.

27. СОКОЛОВ Б. В. К вопросу о возможностях русско-германского сепаратного мира в феврале 1917 г. В кн.: Февральская революция. От новых источников к новому осмыслению. М. 1997, с. 38; РГВИА ф. 5304, оп. 1, д. 59, л. 163.

28. Архив русской революции (АРР). Т. 4. М. 1991, с. 20; т. 17-18, М. 1993, с. 159; АВРЕХ А. Я. Царизм накануне свержения. М. 1989, с. 194.

29. Воспоминания генерала барона П. Н. Врангеля. Ч. 1. М. 1992, с. 26.

30. БУЛДАКОВ В. П. Истоки и последствия солдатского бунта. В кн.: Февральская революция, с. 208.

31. ГЕРУА Б. В. Ук. соч., с. 164; АРР. Т. 5. М. 1991, с. 337.

32. Воспоминания генерала барона П. Н. Врангеля. Ч. 1, с. 30.

33. ГОШТОВТ Г. Ук. соч., с. 88; ИГНАТЬЕВ А. А. Ук. соч. Т. 2, с. 283.

34. АРР. Т. 2. М. 1991, с. 22; ШИЛЛИНГ Н. Н. Из моих воспоминаний от 3 марта 1917 г. по январь 1919 г. В кн.: Февральская революция, с. 326.

35. РГВИА, ф. 2321, оп. 1, д. 157, л. 19.

36. ЗУБОВ Ю. Последний штыковой бой преображенцев на Юго-Западном фронте.- Часовой, 1929, N 13-14, с. 11-12.

Постоянный адрес данной публикации: