СПб. Санкт-Петербургский государственный технический университет. 1997. 380с.

Книга доктора исторических наук, профессора С. Петербургского государственного технического университета С. Н. Погодина может быть интересна как историкам, так и специалистам в области других общественных наук. Работа носит комплексный характер, написана на стыке историографии, науковедения и социологии.

Так называемой русской школе историков посвящена значительная литература. Отечественные и зарубежные исследователи сделали немало в изучении различных аспектов творчества Кареева, Лучицкого и Ковалевского. Однако ни у нас, ни тем более за рубежом не предпринималось попытки комплексного изучения становления и развития русской исторической школы, воплощением которой и стали трое названных выше выдающихся ученых конца XIX начала XX веков.

Структурно работа состоит из двух частей. В первой речь идет о проблеме "научной школы в исторической науке" и месте "русской школы" историков в отечественной историографии. Погодин предлагает исследовать проблему "научных школ" с точки зрения социально-организационных структур науки, творчества не отдельного ученого, а определенных групп исследователей (с. 17). Такой аспект позволяет рассмотреть социально-творческие связи между учеными, существенно влияющие на характер и результаты творческой, исследовательской деятельности. Главное внимание обращено на теоретико- методологические вопросы и в первую очередь на содержание понятия "научная школа". Автор показывает разные подходы к его определению, выясняет "школообразующие" факторы, отмечает выделяемые в отечественной историографии конкретные научные исторические школы. Вслед за другими исследователями он полагает, что основными критериями выделения научных школ в разных отраслях научного знания могут быть общность у групп ученых определенной научной культуры, проблематики научной работы и наличие "педагогической функции" - в смысле передачи .знания и приемов деятельности следующим поколениям ученых. Однако сам результат исследования указанной проблемы выглядит скорее как предложенная Погодиным гипотеза, что не соответствует месту этого вопроса в монографии. Автор пишет: "Можно полагать, что передача научной культуры, способов и навыков научного изучения и является одной из важнейших функций научной школы. Анализ истории научных школ в терминах научно- культурной типологии можно рассматривать как составную часть изучения отечественной историографии. Именно в этом направлении, как нам представляется, и пойдет развитие понятия "научная школа" в исторической науке" (с, 48-49).

Привлекая широкий историографический материал, автор анализирует, сопоставляя и выявляя общее и индивидуально-специфическое, постановку и решение Кареевым, Лучицким и Ковалевским вопросов исследования истории Франции накануне революции конца XVIII века. При этом подчеркивается, что изучение данной проблематики для русских историков имело не чисто академический интерес, а было

стр. 161

обусловленно еще и потребностями российской действительности. Тем самым делается акцент на еще один аспект науковедческого подхода- на связь науки с обществом, органическую связь с запросами реальной жизни, являющуюся одной из черт "русской школы". Отмечая элемент общности в проблематике научных исследований историков, автор подчеркивает, что интересы исследователей были сосредоточены на проблемах аграрной истории и крестьянском вопросе во Франции накануне революции конца XVIII века. Он пишет: "Когда говорят о "русской школе", речь идет не вообще о русских историках, писавших о французской революции, а лишь о тех, труды которых посвящены крестьянскому и аграрному вопросу" (с. 52). Или: "Круг интересов "русской школы", лежал в социально-экономической плоскости. Аграрные отношения стали центральной проблемой исторического исследования" (с. 322). Однако известно, что представители "школы" были не только историками нового времени, они были историками, исследовавшими историю человеческого общества от первобытности до современности на обширном географическом пространстве, выходящем за пределы отдельных стран, государств, регионов, и изучали все сферы общественной жизни.

Автор указывает, что Кареев, Лучицкий и Ковалевский гораздо раньше своих французских коллег подняли и разработали настоящую целину архивных документов в Париже и провинции. Они в буквальном смысле слова открыли аграрную историю Франции накануне и в период Великой революции, положив начало ее научной разработке. В книге показано, что представители "русской школы" на основе огромного архивного материала опровергли распространенный в то время во Франции тезис, впервые высказанный Алексисом де Токвилем, об упадке и даже исчезновении феодальных порядков, в стране перед 1789 годом. Напротив, российские историки доказали, что вторая половина XVIII в. вплоть до самой революции характеризовалась усилением сеньориального гнета,

По-новому в работе рассматриваются широко известные разногласия между Лу- чицким, которого, в конце концов, поддержал Кареев, и Ковалевским по поводу аграрных отношений накануне революции. Автор прав, когда утверждает, что Ковалевский совсем не отрицал существование многочисленных мелких крестьянских хозяйств перед революцией, но - в отличие от Лучицкого - отказывался считать эти хозяйства, находившиеся в пожизненной или наследственной аренде, крестьянской собственностью. Правда, Погодин напрасно не оспорил мнение Ковалевского о том, что в полной собственности земля была только у феодалов. Дело в том, что, если придерживаться формально юридической точки зрения Ковалевского на собственность, то тогда и феодальных сеньоров нельзя называть полными владельцами своих земель: ведь они, например, не имели права сгонять крестьян с их наследственно арендуемых земельных участков.

Логическим завершением первой части работы является выяснение и характеристика влияния "русской школы" на отечественную историю и историографию, на мировую историческую мысль, а также рассказ о судьбах самой школы в советское время. Автор кратко характеризует творчество учеников и последователей основателей школы - А. М. Ону, Е. К. Петрова, С. М. Глаголе-вой-Данини, П. Г. Виноградова, Р. Ю. Виппера, Е. В. Тарле и др.

Удачной является вторая часть книги, в которой подробно рассказывается о родоначальниках "русской школы". Опираясь на значительный по объему и разнообразный фактический материал, часть которого впервые вводится в научный оборот, Погодин повествует о жизненном пути ученых, приводит новые факты их биографии, личной и творческой жизни, характеризует истоки, мотивы, цели научной и политической деятельности каждого, характер их взаимоотношений. Вместе с тем вызывает возражение оценка данная Погодиным теории факторов Ковалевского как эклектической. Эта точка зрения может выглядеть такой лишь с позиции монокаузального объяснения исторического процесса.

К "школообразующим" факторам "русской школы" историков автор относит: интерес к социально-экономической проблематике, прежде всего к исследованию аграрных отношений, определенное единство в понимании целей и задач науки вообще, истории в частности, единство методологической базы исследования, ориентацию на конкретно-исторический подход к анализу социальных явлений, опора на факты, внимательное отношение к историческому источнику. Эти выводы получили в книге разностороннюю аргументацию. Погодин констатирует, что "российские ученые выступали в качестве равноправных партнеров в интеллектуальной жизни Запада и стали неотъемлемой частью мирового историографического процесса" (с. 323).

Постоянный адрес данной публикации: