Великая Отечественная война оставила глубокий след в судьбах народов бывшего Советского Союза, подвергнутых депортации. В научной и художественной литературе, документальных публикациях раскрыты многие стороны этих событий. Менее освещен столь важный вопрос, как причины, мотивы депортации. Ряд авторов, особенно в литературе последнего десятилетия соглашается с обвинениями, выдвинутыми против репрессированных народов тогдашним руководством Советского государства, оправдывают распоряжения И. В. Сталина¹, другие же утверждают, что эти народы пострадали необоснованно².

Причин такого расхождения мнений две. Одна заключается в сохранявшихся долгое время ограничениях доступа к архивным материалам, другая - в тенденциозно политических соображениях. Все это приводит и к недооценке вклада народов нашей страны в общую победу над врагом, в итоге - к искажению истории Великой Отечественной войны. Документы, выявленные в фондах НКВД СССР, новые публикации документов органов государственной безопасности СССР позволяют разобраться в мотивах, побудивших руководство Советского государства принять решение об упразднении отдельных автономных республик и областей и о выселении их автохтонного населения в отдаленные районы Сибири и Дальнего Востока.

Советская карательная политика, широкомасштабные экономические, политические, физические репрессии, проводившиеся с первых же дней новой власти против всех социальных слоев населения, в сфере национальной политики, особенно в 1930-х годах, деформировали общественные отношения, создалась атмосфера всеобщего напряжения, покорности, недоверия. Репрессии против отдельных личностей и целых этносов чаще всего проводились по выдуманным мотивам: в довоенный период - якобы в целях принятия превентивных мер против потенциальных врагов; в годы войны - якобы в наказание за тотальный коллаборационизм.

В 1930-е годы в результате массовых репрессий против "кулаков" на спецпоселение было отправлено 962 256 человек, в том числе 2726 из Калмыцкой автономной области (на каждую семью приходилось в среднем 3,8

Максимов Константин Николаевич - доктор исторических наук, профессор, зав. отделом истории и археологии Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН.

репрессированных) - калмыцкие и русские крестьянские семьи, семьи бывших нойонов (владельцев) и зайсангов (помещиков) в составе почти 10,5 тыс. человек, что составило 5,1% населения Калмыкии (по СССР - 1,5%). За этот же период из около трех тысяч священнослужителей буддийских, православных храмов Калмыкии не осталось почти никого, из них почти две тысячи, как и 137 тыс. православных священников России, были осуждены на длительные сроки каторжных работ либо приговорены к высшей мере наказания. Без преувеличения можно сказать, что к концу 1930-х годов в результате репрессий против кадров, устанавливавших Советскую власть, выступавших организаторами экономики и культуры в СССР, в том числе и Калмыкии, практически произошел государственный переворот. На смену истребленных опытных, квалифицированных руководителей, хозяйственников, наиболее подготовленной интеллигенции, специалистов в Калмыцкой АССР, как и в других регионах, пришли партийные функционеры, зачастую малообразованные, не имеющие опыта, недостаточно работоспособные.

Помимо этого, в условиях нарастания угрозы войны стал проявляться сталинский синдром "пятой колонны" и начались связанные с этим превентивные меры против целых народов. С апреля 1936 вплоть до 1941 г. из западных областей Украины и Белоруссии подверглись переселению 389 382 граждан польской национальности. Тогда же последовала ликвидация Автономной Республики Немцев Поволжья; в спецпоселениях Сибири и Дальнего Востока и других регионах оказались 949 829 советских немцев, в том числе 5965 человек из Калмыцкой АССР. В августе 1937 г. в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР с формулировкой "в целях пресечения проникновения японского шпионажа" из Дальневосточного края были насильственно переселены (в качестве административно-высланных) 171 тыс. советских корейцев (в это число попали также до 7 тыс. китайцев) - в Казахскую и Узбекскую ССР. Накануне Великой Отечественной войны были выселены с мест прежнего проживания финны-ингерманландцы, болгары, румыны, чехи, греки, свыше 8 тыс. граждан иранской национальности, более 1120 курдских семей и проч.³

Одной из главных целей произведенного до начала 1940-х годов переселения огромного количества людей отдельных национальностей в слабо обжитые регионы страны явилось решение политико-экономических задач. В обстановке форсированного возведения крупных предприятий промышленности, строек, каналов, электростанций, строительства шахт, рудников государство оказалось не в состоянии заранее создать социальную инфраструктуру для нормальной жизни рабочих. Выгодным и быстрым способом обеспечить рабочей силой Сибирь, Урал, Дальний Восток, Сахалин, Магадан и т.д. представлялось принудительное перемещение и закрепление на спецпоселениях больших групп людей для работы под конвоем, при гласном надзоре карательных органов. Эти же люди должны были осваивать пространства и развивать сельскохозяйственное производство. Как пишет В. Н. Земсков, "направление больших масс людей на спецпоселение - следствие государственной политики спецколонизации, то есть освоения необжитых и малообжитых районов страны посредством насильственных переселений". Действительно, привлечение работников обычным путем "потребовало бы значительных средств, - отмечает А. Б. Суслов, - и, самое главное, потребовались бы долгие годы. Принудительная мобилизация рабочей силы представлялась политическому руководству более эффективным способом решения проблемы"⁴.

Путем депортаций волевым методом производилось изменение национального состава (этническая чистка) тех районов, из которых выселялись отдельные народы, равно как и тех районов, куда они переселялись и где

рассредоточивались (происходила миксация, растворение). В. П. Астафьев в интервью под заголовком "Моя земная деревушка" вспоминал: "Произошел страшный испуг и унижение. А унижение даром не проходит - народ был в те годы "перемолот". Одних усылали в северные дали, других из жарких краев переселяли к нам. Тасовали судьбы людей почем зря. Так вот у нас появилась целая улица немцев, переселенцев с Поволжья. Есть калмыки, литовцы, кого только нет, даже финны есть - на десяти языках говорит деревня... Так вот, перемешали людей - в порошок стерли души"⁵.

Разумеется, советском обществе имелись противники Советской власти, люди, не примирившиеся с ней; в результате предшествующих репрессий появились необоснованно пострадавшие, возросло число недовольных существующим режимом. Правящий режим их относил к потенциальным "врагам народа", готовым в случае войны сотрудничать с противником. Однако это ложное представление опровергла война. Только незначительная часть пострадавших от действий власти перешла на сторону фашистов.

Характер войны нацистской Германии против Советского Союза, как известно, принципиально отличался от завоевательных походов в Западной Европе. Военная кампания на Востоке рассматривалась как нечто большее, чем вооруженный конфликт - как столкновение двух различных политических систем, идеологий. Согласно "Инструкции по особым вопросам" (приложение к директиве N 21 "Операция Барбаросса"), подписанной 13 марта 1941 г. начальником штаба верховного главнокомандования вермахта В. Кейтелем, предполагалось полностью уничтожить советское государство, а всю его территорию разделить на отдельные регионы в соответствии с этнографическими признаками во главе с рейхскомиссарами⁶.

30 марта 1941 г. А. Гитлер, выступая перед высшим генералитетом, касаясь судьбы мирных граждан СССР, указывал, что по отношению к "враждебно настроенным жителям" немецкий солдат не должен быть связан буквой военных законов или дисциплинарных уставов; любые выступления местных жителей против вермахта "следует наказывать чрезвычайно сурово, вплоть до немедленной казни без военно-полевого суда"⁷. Как разъяснял главный идеолог рейха А. Розенберг (речь 20 июня 1941 г.), "сегодня мы ведем "крестовый поход" против большевизма не для того, чтобы освободить "бедных русских" на все времена от этого большевизма, а для того, чтобы проводить германскую мировую политику и обезопасить германскую империю"⁸, завоевать "жизненное пространство" на Востоке. Как считал Гитлер, восточные народы следует лишить "какой бы то ни было формы государственной организации и в соответствии с этим держать их на возможно более низком уровне культуры". В 1942 г. он так определял принципы оккупационной политики на Востоке: "Никаких прививок, никакой гигиены, только водка и табак, а лучше всего было бы обучить их языку жестов"⁹. Таким образом, К. Г. Пфеффер лукавил, когда писал в статье "Немцы и другие народы во второй мировой войне": "Наибольшей нашей ошибкой оказалось все же то, что мы не имели окончательно сформулированного решения о судьбе России и русского государства"¹⁰. В ноябре 1941 г. рейхсминистр авиации Г. Геринг, предвкушая близкую победу, объявил итальянскому министру иностранных дел графу Г. Чиано: "В этом году в России умрет от голода от 20 до 30 млн. человек. Может быть, это даже хорошо, что так произойдет... ведь некоторые народы необходимо сокращать"¹¹.

Концепцию нацистов объективно раскрыл немецкий историк С. Хаффнер. Он пишет, что планировалась колониальная война с особо жестокими методами ее ведения; "тотальная оккупация" должна была сопровождаться "истреблением звена руководящих кадров и интеллигенции, созданием под-

вижного германского колониального аппарата и, наконец, порабощением 170-миллионного населения"¹². В связи с этим в "Директивах о действиях войск в России", изданных ОКБ перед началом агрессии, особое внимание обращалось на сокращение численности населения СССР, на разжигание межнационального антагонизма. СССР рассматривался как государственное образование, "объединяющее большое число славянских, кавказских и азиатских народов, удерживаемых вместе большевистскими властителями путем насилия". На совещании 16 июля 1941 г. Гитлер указывал, что "претворение в жизнь плана "германизации" завоеванного пространства вплоть до Урала" предполагает "массовую гибель значительной части советского гражданского населения"¹³.

Согласно нацистской теории, расы делились на "высшую" (нордическую) и "восточно-балтийскую" (европеоидную); негроиды и монголоиды относились к "недочеловекам". В соответствии с этой идеологией в брошюре "Недочеловек" ("Der Untermensch"), подготовленной в 1942 г. Главным управлением СС, советские люди, как "славяно-монгольская смесь народов", подпадали под категорию "недочеловек"- подлежавшую уничтожению, с превращением выживших в рабов "германских господ"¹⁴.

Для советских людей, в том числе и абсолютного большинства калмыков, позитивно воспринимавших новую власть и ее социальную и национальную политику, Великая Отечественная война, таким образом, означала борьбу не только за свою независимость, государственный суверенитет, но и за сохранение сложившихся жизненных условий, за свое право на выживание.

С первых дней войны на борьбу вместе со всеми народами страны поднялось население многонациональной Калмыцкой АССР. К началу войны в боевых частях Красной армии находились 4432 уроженца Калмыкии, которые были призваны в 1938 - 1940 гг. на срочную службу, а также офицеры запаса, собранные на краткосрочные сборы. С 23 июня 1941 по декабрь 1943 г. республика направила на фронт 38 778 человек. Таким образом, в числе 21 187 600 россиян (19,24% общей численности населения РСФСР) на фронте были 43 210 граждан Калмыцкой АССР (19,8% всего ее населения), в том числе калмыков - 21 219, русских - 20 222, представителей других национальностей - 1858 человек. А всего калмыков Советского Союза с первых дней войны и до конца декабря 1943 г. было призвано на фронт 25 747 человек (19,15% всей их численности в СССР).

В республике была развернута подготовка кадров массовых профессий для нужд армии и народного хозяйства (связистов, шоферов, трактористов, санитарных дружинниц и др.). За 2,5 года были подготовлены около 1600 медицинских сестер и сандружинниц, обучены до 20 тыс. народных ополченцев. Пожилые люди, несмотря на возраст и недуги, подростки помогали хозяйствам в уборке урожая, посевных кампаниях, в уходе за животными, эвакуации скота и имущества.

Калмыцкая АССР с ее 220-тысячным населением (в том числе 107 тыс. калмыков), вопреки известным классическим военным канонам ("на каждый миллион жителей можно сформировать две дивизии"), в начале 1942 г. скомплектовала боеспособную национальную кавалерийскую дивизию, в ее составе числилось 4642 человека (калмыки - 63%), 4762 лошади. В боях на Дону летом того же года дивизия, потеряв в двухнедельных сражениях до 37% личного состава (в среднем в сутки - 2,33%, а Южный фронт в течение месяца лета 1942 г. в среднем в сутки - 1,37%), выполнила поставленную боевую задачу. Затем дивизия, передав часть личного состава (1329 бойцов и командиров) и имеющееся вооружение 30-й кавдивизии, осенью пополнила в республике личный состав до 2838 человек и конский состав до 1500 лоша-

дей и продолжила в зимнюю кампанию 1942 - 1943 гг. боевые действия на Северном Кавказе. С. М. Штеменко писал, что в начале 1943 г. "наши конные корпуса были очень ослаблены. В 10-й гвардейской кавдивизии, например, к началу преследования в строю насчитывалось: людей - менее двух тысяч... 9-я гвардейская кавдивизия имела в строю 2317 человек... Чуть лучше выглядели в этом отношении и другие дивизии. А конский состав везде был истощен настолько, что не выдерживал переходов более 20 - 25 километров в сутки"¹⁵.

За этот же военный период Калмыцкая АССР поставила в фонд обороны страны все исправные автомашины, тракторы, 30 тыс. лошадей, сотни тысяч тонн мяса, мясопродуктов, рыбы, кожсырья, зерна и другой продукции сельского хозяйства, значительное количество теплых вещей, белья, обуви. Жители республики собирали подарки фронтовикам, сдали более 100 млн. руб. по государственным военным займам, причем республика заняла третье место в РСФСР. Подписка населения на общий государственный заем дала в бюджет 1943 г. 22 млн. руб., военный налог - почти 10 млн. руб., сборы на сооружение военной техники составили в 1943 г. более 15 млн. руб. и т.д. Только в 1943 г. Сталин прислал пять благодарственных телеграмм труженикам Калмыкии за большую помощь фронту денежными средствами. За самоотверженный труд многие рыбаки, работники финансовых органов и других отраслей экономики республики были награждены орденами и медалями, ведомственными поощрительными знаками.

Население Калмыкии приняло участие в сооружении объектов военного назначения: в 1941 - 1942 гг. строили на железнодорожной линии Кизляр-Астрахань участок протяженностью 348 км, паромный мост через Волгу, новую ветку железной дороги Астрахань-Гурьев. Значительные людские и материальные ресурсы Калмыцкой АССР в эти же годы были использованы на строительстве Донского и Астраханского оборонительных рубежей, полевых аэродромов со всеми службами обеспечения в неоккупированных улусах, находившихся ближе к Сталинградской области.

На оккупированной части территории Калмыцкой АССР, Сталинградской и Ростовской областей, Орджоникидзевского края разведывательно-диверсионные отряды, подготовленные в Астраханской спецшколе, нанесли врагу ощутимый урон. В ноябре 1942 г. на территории Калмыкии оперировало 19 разведдиверсионных отрядов в составе 217 человек, в том числе 124 калмыка. Ввиду отсутствия на территории республики природных укрытий партизаны действовали небольшими отрядами, численностью от 10 до 35 человек.

В финансировании и обеспечении продовольствием и одеждой курсантов спецшколы N 005 (ее возглавлял бывший секретарь Элистинского горкома ВКП(б) А. М. Добросердов) участвовало правительство Калмыцкой АССР. Обучение прошли 540 человек, из них 247 уроженцев республики. Как отмечено в исследовании "История партизанского движения в Российской Федерации в годы Великой Отечественной войны", "на Сталинградском направлении героически сражались партизаны Воронежской, Сталинградской, Ростовской областей и Калмыцкой АССР, где действовали более 60 отрядов и большое число диверсионных групп"¹⁶. Однако вопреки имеющимся в новейшей литературе данным и доступным историческим источникам, в книге "Гитлер-победитель. Мог ли фюрер выиграть войну?" автор А. Буровский почему-то приходит к безосновательному выводу о том, что "во всяком случае, красных партизан в Калмыкии почти не было".

В самое трудное время 1941 - 1943 гг. Калмыкия понесла огромные людские потери, как и вся Красная армия. В этот период в Красной армии про-

цент солдат и офицеров, погибших в боях и скончавшихся от полученных ран в госпиталях составлял в среднем в год до 23,3%, а общие людские потери достигли 74,2% (4400131 человек)¹⁷. Из 43 210 человек, призванных в 1941 - 1943 гг. из Калмыцкой АССР, погибли в боях и умерли в госпиталях от ран и болезней 7190 (16,6%), попали в плен и пропали без вести 10 848 (25,1%), то есть безвозвратные потери составили 18 038 человек (41,7%), санитарные - 9703 (22,4%). Ныне в обобщенном компьютерном банке данных, составленных на основании материалов Центрального архива Министерства обороны России, в числе безвозвратных потерь указаны лишь 8108 фамилий уроженцев Калмыцкой АССР. Таким образом, за 2,5 года войны общие потери уроженцев Калмыкии на полях сражений достигли 27 741 (64,1%) человека. Помимо того, фашисты за кратковременную оккупацию части территории Калмыкии (август-декабрь 1942 г.) расстреляли около 3 тыс. мирных жителей и угнали в Германию в рабство около 4 тыс. людей (особенно при отступлении - мастеровых мужчин, женщин и подростков, со скотом). В числе репатриированных с мая 1945 по август 1946 г. 3 557 713 гражданских лиц СССР из Германии на родину было 2318 калмыков, из них 1166 мужчин, 1046 женщин, 106 детей до 16 лет¹⁸.

К 1 января 1944 г. из 25 747 воинов-калмыков, призванных со всей территории СССР и сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны, в боевых рядах Красной армии остался 6891 человек (26,76%, в том числе офицеров - 590, в военно-учебных заведениях - 221, сержантов - 921, рядовых - 5 159). В середине 1944 г. в рядах Красной армии оставался и продолжал сражаться с врагом 2351 калмык (офицеров - 355, сержантов - 367, рядовых - 1949), в 1945 г. - 2205 калмыков (офицеров - 418 и 43 в резерве, сержантов - 348, рядовых - 1396).

В связи с этим представляется не совсем верным утверждение Буровского о том, что "когда в начале 1944 г. был [издан] приказ о снятии с фронта солдат и офицеров-калмыков, находились офицеры, которые быстро меняли национальность подчиненных и оставляли их в строю"¹⁹. Судя по полевым материалам, действительно, имелись такие факты. Но более двух тысяч воинов-калмыков, как указано выше, не скрывали свою национальность, и их командиры не "меняли" своим подчиненным национальность. В отчетной документации о личном составе по национальностям военных частей, армий, фронтов, вплоть до Генерального штаба Красной армии была сохранена графа "калмыки" с указанием фронтов, родов войск, военных званий и специальностей, которую аккуратно заполняли все годы войны, в том числе и в 1944 - 1945 годах. Об этом было известно и наркому внутренних дел СССР Л. П. Берии, и его заместителю В. В. Чернышеву²⁰.

В 1941 - 1943 гг. безвозвратные потери воинов-калмыков на фронтах Великой Отечественной войны составили 13 452 (52,2%), санитарные - 5404 (21%) человека. Помимо того, из числа 4102 солдат и сержантов в 1944 г. снятых с фронта и отправленных в Широковский исправительно-трудовой лагерь НКВД СССР, от непомерного труда и истощения умерло более 1500 калмыков. К концу Великой Отечественной войны в фашистских концлагерях из 7458 военнопленных воинов-калмыков, попавших в плен в основном в 1941 - 1942 гг., выжили и были освобождены 4327 человек (офицеров - 144, сержантов - 538, рядовых - 3645). Таким образом, с вычетом вернувшихся из военного плена и с учетом умерших в Широклаге НКВД СССР безвозвратные потери воинов-калмыков за годы Великой Отечественной войны составили почти 10 700 (41,5% от общего числа призванных на фронт, а в целом по Красной армии - 38,1%) человек. С войны пришли инвалидами 1900 калмыков, из них до 1949 г. дожили 1556 человек²¹.

Буровский утверждает, что всего несколько сотен из калмыков участников войны были награждены. Сохранились, однако, картотеки широколаговцев, позволяющие установить: из 2590 солдат и сержантов призыва только 1941 - 1942 гг. имели ордена (Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды, Славы) и медали 466 человек (18%), многие из них по несколько орденов и медалей. Далее, 40% офицеров-калмыков, снятых с фронта в 1944 г. и отправленных на спецпоселение, являлись орденоносцами²². Кроме того, более двух тысяч калмыков, воевавших в 1944 - 1945 гг., вернулись живыми с войны, имея награды. 10 воинов-калмыков были удостоены звания Героя Советского Союза. Столько же человек в годы войны были представлены к этому званию, но по тем или иным причинам получили другие - все же высокие - награды: ордена Ленина или Красного Знамени.

В то время, когда воины-калмыки вместе со всеми представителями народов СССР сражались и погибали в боях, гражданское население самоотверженно трудилось в тылу. Однако руководство Советского государства, работавшее не столь напряженно, обвинив огульно калмыков вместе с 13 народами и 60 представителями других национальностей в пособничестве немцам, в декабре 1943 г. их репрессировало. Все калмыки Советского Союза по национальному признаку независимо от места проживания были отправлены на спецпоселения и взяты на учет. От этих преследований пострадали 936 калмыков, раскулаченных в 1930-е годы и проживавших в Казахстане (125 человек), Киргизии (2), Новосибирской (307), Тюменской (478), Томской (22), Свердловской (2) областях²³. В обоснование репрессии правительство выдвинуло произвольное обвинение всем этническим калмыкам в сознательной задержке эвакуации скота, участии в бандитизме, сотрудничестве с врагом. С аналогичной формулировкой несколько ранее, в октябре 1943 г., были отправлены в ссылку карачаевцы, а затем в первой половине 1944 г. чеченцы, ингуши, балкарцы, крымские татары.

Между тем в докладной записке НКВД СССР в ГКО от 18 марта 1943 г., подписанной заместителем наркома внутренних дел В. Н. Меркуловым, говорилось, что "германское командование, играя на националистических чувствах, пыталось (здесь и далее курсив мой. - М. К.) сформировать в Калмыкии добровольческий калмыцкий кавалерийский корпус" и оккупанты намерены были сформировать "правительство Калмыкии"²⁴. Как свидетельствует данный документ, с которым ознакомились председатель ГКО Сталин и все члены и кандидаты в члены Политбюро ВКП(б), эти свои замыслы немцам в период оккупации части территории Калмыцкой АССР не удалось реализовать. А. П. Михайлов, нарком госбезопасности республики, выступая 26 февраля 1943 г. на пленуме Калмыцкого обкома ВКП(б), правдиво говорил, что немцы "разжигали национальную рознь между калмыками и русскими. Они заигрывали с калмыками, называя [себя] "освободителями" калмыков, и в то же время пачками их расстреливали"²⁵.

Что же касается провала в Калмыцкой АССР эвакуации населения, в том числе коммунистов и комсомольцев, имущества и скота колхозов, совхозов, предприятий, то в этом в какой-то степени повинны были советские руководители, прежде всего первый секретарь Калмыцкого обкома ВКП(б) П. В. Лаврентьев и председатель правительства КАССР Н. Л. Гаряев. Они, строго придерживаясь инструкции ГКО - "эвакуацию скота проводить при приближении противника на 70 км, имущества - 30 км", дожидаясь указаний сверху, в обстановке стремительного наступления немцев летом 1942 г. в сталинградском и астраханском направлениях, не проявили должную инициативу. Между тем, например, немецкая моторизованная боевая группа (до батальона) 111-й пехотной дивизии, захватив Приютненский улус (в 60 км от

Элисты) 11 августа 1942 г. в 11 час. 10 мин. и отдохнув до 14 час, в 16 час. того же дня уже подошла к окраинам Элисты²⁶. В подобной ситуации оказывались и другие улусы, подвергшиеся немецкой оккупации.

В результате проявленной руководством республики перестраховки и ожидания указаний на оккупированной части территории Калмыкии осталось 714 тыс. голов скота (58% общего поголовья животных всех категорий хозяйств захваченных улусов), значительное количество техники. Калмыцкий обком ВКП(б) не обеспечил даже эвакуацию 733 коммунистов (36,2% общей численности в оккупированных улусах) и 2219 комсомольцев (51,2%); население было оставлено на произвол судьбы и в информационной изоляции в течение двух с половиной месяцев из четырех оккупационного периода. В докладной записке на имя П. К. Пономаренко, председателя Центрального штаба партизанского движения, представители ЦШПД генерал И. И. Рыжиков и майор госбезопасности В. П. Шестаков в декабре 1942 г. объясняли создавшуюся обстановку бездеятельностью партийно-политических органов Калмыцкой АССР, отсутствием разъяснительной работы среди населения - как в форме листовок, так и в форме живого общения²⁷.

Необоснованно обвиняя ряд народов, ликвидируя их государственность и подвергая депортации, Сталин в докладе на торжественном заседании 6 ноября 1943 г. вынужден был правдиво сказать, что "все народы Советского Союза единодушно поднялись на защиту своей Родины, справедливо считая нынешнюю Отечественную войну общим делом всех трудящихся без различия национальности и вероисповедания. Теперь уже сами гитлеровские политики видят, как безнадежно глупыми были их расчеты на раскол и столкновения между народами Советского Союза. Дружба народов нашей страны выдержала все трудности и испытания войны и еще более закалилась в общей борьбе всех советских людей против фашистских захватчиков"²⁸.

Руководство СССР, выдвигая против отдельных народов страны огульное обвинение в коллаборационизме, само же ставило под сомнение партийную концепцию "о морально-политическом единстве советского народа", допускало явное расхождение между словами и делами. Руководители Советского Союза, предпринимая депортации, очевидно, преследовали негласную цель. Продолжая политику изменения этнической карты и национально-территориального устройства страны, они одновременно готовили общественное мнение (идеологическая цель), видя необходимость как-то объяснить военные поражения и огромные людские потери, допущенные на начальном этапе войны. Сталин в начале войны указывал в качестве причин также и на отсутствие второго фронта в Европе, и недостаток у нас танков и самолетов, и фактор внезапности.

Руководителям, кроме того, видимо, надобно было каким-то образом истолковать проявивишийся в годы войны в советском обществе в заметных масштабах такой социальный феномен, как коллаборационизм, дезертирство, бандитизм. Ныне рассекреченные документы и исследования историков показывают, что от 550 тыс. до 1,5 млн. граждан СССР добровольно проходили службу в составе германских вооруженных сил. В годы войны, по данным О. В. Романько, в составе вермахта и СС воевали Русская освободительная армия и другие подразделения (около 310 тыс. человек), Украинская национальная армия и другие формирования (около 250 тыс.), а также белорусские (около 19 тыс.), 15-й казачий кавалерийский корпус, Казачий стан и др. (около 70 тыс.), литовские (около 36,8 тыс.), латышские (около 88 тыс.), эстонские формирования (около 69 тыс.), туркестанские (около 180 тыс.), северокавказские (28 - 30 тыс.), грузинские (около 20 тыс.), армянские (около 18 тыс.), азербайджанские (около 25 - 35 тыс.), поволжских татар (около 40 тыс.), крымских татар (15 - 20 тыс.)²⁹.

В ряду этих формирований оказалось и калмыцкое кавалерийское подразделение (в литературе встречаются различные названия - легион, корпус, полк, батальон; немцы в пропагандистских и провокационных целях назвали его "Калмыцким кавалерийским корпусом"). По численности и структуре, как писал немецкий военный историк Б. Мюллер-Гиллебранд, "корпус" вернее всего соответствовал подразделению батальонного звена. Он был сформирован за пределами республики в середине января 1943 г. зондерфюрером О. Верба (псевдоним "доктор Долль") в составе 6 эскадронов при 16-й мотодивизии после ее отступления из калмыцких степей. Вместе с 200 казаками этот отряд был сразу же передан 444-й охранной дивизии 24-го танкового корпуса генерала В. Неринга. Немцы использовали его преимущественно на охранной тыловой службе, в борьбе против партизан на Украине, в Польше, а со второй половины 1944 г. отдельными группами в боевых действиях. Численный состав так называемого кавалерийского корпуса, по свидетельству бывшего начальника его штаба Д. А. Арбакова, вначале составлял не более двух тысяч бойцов и около трех тысяч беженцев, следовавших с отступающими немцами добровольно (женщины, дети бывших старост, полицейских) и принудительно (мастеровые, пастухи, конюхи). Эта цифра, 5 тыс. (при умолчании о 3-тысячной группе гражданских лиц в этом числе), введенная в научный оборот Й. Хоффманном, теперь в нашей литературе кочует из одного произведения в другое в качестве активных бойцов.

После пополнения калмыцким полком из 1-й казачьей кавалерийской дивизии (генерала В. Г. Науменко), а также бойцами-калмыками из туркестанских легионов личный состав калмыцкого подразделения к середине 1943 г. достигал 3 тыс. человек. Максимальной численности калмыцкий "легион" достиг к середине 1944 г. - 3600 человек, в том числе 92 командира-немца и 80 женщин обслуживающего персонала, до 500 представителей других национальностей. Со второй половины 1944 г. в результате разгрома немцев под Люблином участвовавший в этих боях калмыцкий легион существенно уменьшился. В это же время покинул калмыцкий легион доктор Долль, организатор и "вдохновитель" его (после войны под вымышленной фамилией он спокойно жил и работал в восточной зоне Германий).

С этого момента так наз. калмыцкий легион практически оказался под патронатом Калмыцкого национального комитета (председатель белоэмигрант Ш. Х. Балинов), действовавшего под контролем нацистских спецслужб. Этот комитет таким путем обзавелся собственным "национальным военным формированием", желая приобрести, хотя бы формально, статус союзника Германии, которая накануне краха, потеряв настоящих союзников, стала цепляться и за фиктивных. В начале апреля 1945 г. из остатков "легиона" был сформирован 606-й калмыцкий полк в составе 15-го казачьего кавалерийского корпуса, вошедшего в ноябре 1944 г. во власовскую освободительную армию так называемого Комитета освобождения народов России, и в мае вместе с ним оказался в плену - сначала у англичан, которые затем передали власовцев в распоряжение советских спецорганов³⁰.

Руководимые Балиновым Калмыцкий национальный комитет и Калмыцкий отдел Восточного министерства Германии, не имевшие ни социальной опоры, ни политических, ни организационных связей с населением Калмыцкой АССР, делали заявления от имени всего калмыцкого народа. Балинов, примкнув к власовскому движению и войдя в так называемый Комитет освобождения народов России, демагогически писал в журнале "Хальмэг", издававшийся в Берлине, что "в силу веры Германии, присущей всем калмыкам, наши братья сегодня вместе с немецкими солдатами борются на фронте против злейшего врага нашего народа - большевиков". Разумеется, рекла-

мируемая бурная деятельность калмыцких белоэмигрантов по сотрудничеству с нацистами и появление на стороне врага калмыцкого подразделения под громким названием "корпуса" не остались не замеченными советским руководством.

Все это вкупе с другими факторами (бедственными последствиями эвакуации населения, скота и имущества, экономическими трудностями после оккупации и засухи лета 1943 г. и др.) вызвало в 1943 г. в Калмыкии политический кризис. Ныне рассекреченные документы показывают, что докладные секретаря по кадрам Калмыцкого обкома партии П. Ф. Касаткина в ЦК ВКП(б) имели преимущественно характер доноса на руководителей-калмыков. В июле 1943 г. Касаткин докладывал ЦК ВКП(б): в республике создалось неблагополучное политическое положение, поскольку "в годы гражданской войны часть населения Калмыкии служила в белой армии вместе с донскими казаками. В улусах республики осталось значительное количество бывшего кулачества, гелюнгов (священнослужителей), зайсангов... Все эти чуждые элементы на различных острых периодах строительства социализма поднимали головы и вели антисоветскую деятельность, тем более в период временной немецкой оккупации". В республике, сообщал он, процветает "буржуазно-националистическая практика подбора и выдвижения кадров" руководителями-калмыками (хотя кадровая политика была как раз его, Касаткина, прерогативой. - К. М.).

В последней докладной от 25 декабря 1943 г. в ЦК ВКП(б) Касаткин писал: "Почти все калмыцкое население не хотело эвакуироваться вглубь страны и зачастую способствовало бандитам в срыве перегона скота за Волгу. Отдельные партийные, советские и хозяйственные руководители, особенно из числа калмыков, не только не проводят решительную борьбу по выявлению, разоблачению и выкорчевыванию остатков и проявлений буржуазного национализма в республике... Плохо еще воспитывают кадры и население в духе стойкости и преданности делу партии Ленина-Сталина, готовности защищать нашу родину, в духе интернационализма и дружбы народов Советского Союза"³¹. Известно содержание только отдельных документов Касаткина, но и они не позволяют согласиться с А. М. Некричем, писавшим о том, что якобы "на заключительном этапе и Крымский и Калмыцкий обкомы ВКП(б) пытались предотвратить роковую развязку"³².

За три года войны (июнь 1941 - июнь 1944 гг.), по сведениям Отдела по борьбе с бандитизмом НКВД СССР от 30 августа 1944 г., численность дезертиров в СССР составила 1 210 224 человека, а уклонившихся от службы в Красной армии - 456 667, всего 1 666 891 (0,86% всей численности населения СССР накануне войны). Например, в Чечено-Ингушской республике с 1 июля 1941 по 1 июля 1944 г. насчитывалось 5297 (0,7%) дезертиров и лиц, уклонившихся от службы, в Северной Осетии - 5228 (1,28%) человек, в Дагестане - 4795 (0,47%), в Краснодарском крае - 26 500 (0,8%), в Ставропольском крае - 14 493 (0,8%), в Грузии - 21 326 (0,6%), в Азербайджане - 23 320 (0,7%) человек³³.

С начала войны и до конца 1943 г., по информации того же отдела НКВД СССР, в Калмыцкой АССР было установлено 99 (0,04%) случаев дезертирства и уклонения от службы в армии представителей разных национальностей. Пять эскадронов, якобы оставленных агентом абвера зондерфюрером Доллом в калмыцкой степи для диверсий, развертывания повстанческого движения, - являлись не чем иным, как выдумкой Долла, стремившегося показать абверу свою значимость, и нацистской пропагандистской манипуляцией.

Поскольку эти сведения официально прошли в отчетах Долля, Хоффманн использовал их как достоверные. Введенные им в обращение данные

о якобы оставленных эскадронах в калмыцкой степи ныне кочуют из одного произведения в другое³⁴. О вымышленных Доллом эскадронах знали в советских разведывательных органах, которые и использовали этот миф в радиоигре с абвером в мае-августе 1944 г. под кодовым названием "Арийцы". Поэтому не случайно в обстоятельной докладной о результатах борьбы с бандитизмом, дезертирством и уклонением от службы в Красной армии в СССР за три года войны (с 1 июля 1941 по 1 июля 1944 г.), подписанной 30 августа 1944 г. начальником Отдела по борьбе с бандитизмом А. Леонтьевым, нет упоминаний о каких-либо оставленных эскадронах в степях Калмыкии.

Однако в этой же справке имеются не подкрепленные фактами голословные утверждения НКВД СССР о "проявлении неустойчивости 110-й калмыцкой кавалерийской дивизии в боях в районе Ростова-на-Дону и о начале •массового дезертирства из ее частей"³⁵. Эти сведения, изложенные в отчетном документе НКВД, никакими конкретными данными не обосновываются и документально не подтверждаются. А ведь обстановка на юге страны летом 1942 г. была чрезвычайно сложная. Об этом писал Штеменко: "Серьезно обострилась обстановка и на Южном фронте. Гитлеровское командование нанесло мощный удар по правофланговым 37-й (в это время в оперативном отношении ей подчинялась 110-я кавдивизия. - М. К.) и 12-й армиям. Наступала лавина танков и мотопехоты... С воздуха их поддерживала сильная авиация... Враг здесь обладал превосходством над нашими войсками в танках и авиации, а следовательно, в подвижности и маневренности. Никаких серьезных, подготовленных к бою оборонительных рубежей южнее Ростова у нас не было"³⁶.

О занятой 110-й Калмыцкой кавалерийской дивизией важной оперативной позиции и выполняемой ею боевой задаче было упомянуто в докладе Сталину командования Южного фронта 22 июля 1942 года. Командующий Р. Я. Малиновский, докладывая верховному главнокомандующему об общей обстановке на Южном фронте в кульминационный период боев, отметил: "Противник занял Мелиховскую и пытался форсировать реку Дон, но его атаки отбиты. Штаб 37-й армии в Калинине, под прикрытием 110-й кавдивизии, занимающей оборону по Дону от Семикаракорской до Багаевской"³⁷. Об упорных боях этой дивизии на Дону летом 1942 г. имеются свидетельства немецких и отечественных генералов. Э. фон Макензен, бывший командир 3-го танкового корпуса 1-й танковой армии, в мемуарах писал: на подступах к хутору Соленый (ныне Верхне-Нижне-Сальский, севернее райцентра "Веселый"), Ростовской области оборону держали два полка 110-й национальной кавдивизии, а также успевшие переправиться через Дон южнее Мелиховской 74, 230 и 295-я стрелковые дивизии 37-й армии, которые понесли большие потери при форсировании Дона. 27 июля 1942 г. северный берег Маныча наконец был очищен от противника и создан прочный плацдарм южнее хутора Новоселовка³⁸.

Маршал Советского Союза А. А. Гречко в воспоминаниях, говоря о состоянии 51-й армии (названа и 110-я кавдивизия) после сражений на Дону, отмечал: "Все дивизии 51-й армии были сильно ослаблены предыдущими боями, не хватало боеприпасов". "Защищая Кавказ, воины Северо-Кавказского фронта, а с ними конники 110-й Отдельной Калмыцкой кавалерийской дивизии, - писал бывший командующий этим фронтом генерал армии И. В. Тюленев, - верили в победу... Воины дивизии, как и других соединений, выстояли потому, что каждый из них понимал: здесь, на этих рубежах, решается судьба не только Северного Кавказа, но и всей нашей Родины". Это подтвердил и генерал армии И. Г. Павловский, отмечавший такие качества личного состава 110-й дивизии, как стойкость и упорство в обороне огневых рубежей Дона и в других видах боевых действий³⁹.

Ни у командования Южного фронта, ни у Генерального штаба не было никаких негативных мнений о 110-й кавдивизии. Об этом свидетельствует следующий факт. Как вспоминал Штеменко, осенью 1942 г. "однажды ночью Ф. Е. Боков вызвал меня к себе и приказал доложить соображения относительно создания на Северном Кавказе конной армии. "Интересуется Сталин", - добавил он. Предложение о преобразовании 4-го гвардейского корпуса в конную армию исходило от командующего Закавказским фронтом И. В. Тюленева. Организационно объединить в ней предполагалось семь кавалерийских дивизий: 9-ю и 10-ю Кубанские гвардейские, 11-ю и 12-ю Донские гвардейские, 30-ю, 63-ю и 110-ю... Все это было взвешено при рассмотрении вопроса о создании конной армии. И в конце концов Генеральный штаб дал на сей счет отрицательное заключение, полагая, что эта громоздкая организация будет чрезвычайно уязвима с земли и с воздуха и не оправдает возлагаемых на нее надежд. Верховный главнокомандующий с нашими соображениями согласился"⁴⁰. Как видим, в этих авторитетных источниках, авторы которых были непосредственными руководителями и участниками сражений на Дону, нигде не говорится о "проявлении неустойчивости" 110-й кавдивизии.

Особый интерес представляет феномен бандитизма в СССР в годы войны, принесший немало беспокойства советскому тылу, прежде всего освобожденным от немецкой оккупации районам. Бандитские группы объединяли дезертиров, уголовные элементы, предателей, не успевших убежать с отступающим врагом, скрывавшихся от возмездия. За 3,5 года (1941 - 1944 гг.) войны на территории Советского Союза, по данным Отдела по борьбе с бандитизмом НКВД СССР, были уничтожены 8856 бандгрупп с количеством участников 205111 человек (при перестрелке убито 67337, арестовано 114891, явились с повинной 22 883). При ликвидации бандгрупп было изъято оружия: пулеметов - 2201, автоматов - 6057, ПТР - 262, минометов - 248, винтовок - 76409, пистолетов - 8280, гранат - 43235, мин - 25 231, боеприпасов - 4434 538, прочего - 17870 единиц. В эти годы только на Северном Кавказе числилось учтенных 1982 бандгруппы (Кабардинская АССР - 160, Дагестанская АССР - 350, Северо-Осетинская АССР - 27, Краснодарский край - 499, Ставропольский край - 541, Грозненская область - 405), из них были раскрыты 1389. Только в первой половине 1943 г. на территории Сталинградской области были выявлены и ликвидированы 18 бандформирований с 916 участниками, арестованы свыше 2 тыс. бандитов и дезертиров, которые совершали террористические акты. В Калмыцкой АССР в 1943 г. были ликвидированы 23 бандгруппы с количеством участников 786 человек (из них при перестрелке убиты 64, арестован 381, освобожден 341), в Ставропольском крае - 120 бандгрупп с 3236 участниками, 247 бандпособников. К концу 1943 г., по данным НКВД СССР, на территории Калмыкии действовали 4 бандгруппы в составе 17 человек.

Помимо участников бандгрупп, за этот же период в стране были выявлены и арестованы 41027 граждан СССР: изменники родины (1069), бывшие полицейские (8942), бывшие бургомистры и старосты (1995), руководящие работники организованных немцами учреждений (168), участники зверств оккупационных властей (163), работники гестапо (19), прочие ставленники и пособники врага (28671 человек). На спецпоселении в декабре 1944 г. из 87753 калмыка на оперативном учете состояли 1661 (1,9%) человек, в том числе изменники родины и пособники врага - 619, дезертиры из армии - 35, бывшие полицейские - 41 и старосты - 20, бывшие гелюнги - 41, остальные 905 чел., или 55% числились как "антисоветские элементы". К марту 1948 г. окончательно были взяты на оперативный учет 2667 калмыка (в

том числе уже осужденные - 1694), из них за измену родине и пособничество врагу - 1237 (1,2% всей численности выселенных и взятых на учет калмыков), за антисоветскую агитацию - 1426 человек⁴¹.

В это же время на спецпоселении числилось калмыков - участников Великой Отечественной войны 6134 человека (офицеров 383, сержантов 1118, рядовых 4 633). Отдельную категорию составляли военнопленные, оставшиеся верными присяге, выжившие в фашистских концлагерях, но тогда не считавшиеся участниками войны, - 1531 калмык, прибывший к семье на спецпоселение. Всего же на завершающем этапе и в конце войны были освобождены из немецких концлагерей и репатриированы в Россию военнопленные калмыки в количестве 4327 человек (офицеров 144, в том числе политсостава - 21, сержантов 537, рядовых 3645)⁴². Таким образом, в 1948 - 1949 гг. в спецпоселениях фактически должны были оказаться 10 461 калмык участник войны (13,25% всей численности калмыков на спецучете).

Всем этим негативным в морально-политическом отношении социальным явлениям в советском обществе следовало дать объяснение и ответ мировой общественности. Окружение Сталина, зная психологию вождя и угождая ему, с одобрения его соратников действовало по отработанной схеме. Повсеместно в стране использовался проверенный на практике метод: при неудачах и просчетах, скрывая их истинные причины, обязательно искать и найти "вредителя", "врага", ложно обвинить, создать общественное мнение и расправиться с ним. Поэтому руководители государства и ВКП(б), депортируя в годы войны в отдаленные, трудные для жизни районы страны большие группы населения, ставили целью сложить с себя ответственность за крупные поражения с катастрофическими последствиями в 1941 - 1942 годах, коллаборационизм, дезертирство, участие в бандитизме некоторой части почти всех народов СССР, переложить ответственность за все это на отдельные этносы и наказать их в назидание всем остальным.

К этому добавлялись задачи, связанные с восстановлением разрушенной войной экономики. Потребовалось путем насильственного перемещения (к сентябрю 1944 г. уже было перевезено 1514 тыс. чел.), не создавая социальную инфраструктуру, пополнить трудовые ресурсы Урала, Сибири, Дальнего Востока, которые поистощились за годы мобилизации их трудоспособного населения. Если к началу Великой Отечественной войны в местах спецпоселений под надзором органов НКВД СССР находилось 987 918 человек (из трудоспособных работали до 85%), то за годы войны численность спецпоселенцев увеличилось (к октябрю 1945 г. по сравнению с 1940 г.) почти в 2,4 раза и составила 2 342 506 человек, из них работали 1 032 095 (всего трудоспособных - 1 027 665)⁴³.

Спецпереселенцев в принудительном порядке направляли работать в трудармии, исправительно-трудовые колонии НКВД СССР, в шахты, рудники, на лесозаготовки, стройки. В 1945 г. на спецпоселении числилось 81172 калмыка, из них работали 38714 (в том числе все трудоспособные - 37807 и подростков - 907). Больше всего калмыков было занято в сельском хозяйстве (21747), остальные преимущественно в рыбной, лесной, угольной промышленности. Кроме этого, 4105 воинов-калмыков (только рядовые и сержанты, а 102 офицера были отправлены на спецпоселение), снятых с фронта по национальному признаку, работали на строительстве Широковской ГЭС и хозяйственных объектах Широклага и в других лагерях НКВД СССР. В 1949 г. из находившихся на спецпоселении 77663 калмыков (мужчин - 22380, женщин - 29577, детей до 16 лет - 25 706, в том числе учащихся - 571, престарелых - 2274, инвалидов войны - 1556, пенсионеров - 156, трудоспособных - 40388) работали на производстве 45666 (в том числе подрост-

ки - 5278), из них в сельском хозяйстве - 25 290, в рыбной промышленности - 3736, в лесной - 2960 и т.д.⁴⁴

Пополнения рабочей силы в восточных районах добивались от ЦК наркоматы земледелия и рыбной промышленности СССР. Деревня восточных регионов, указывал в начале 1943 г. нарком земледелия СССР И. А. Бенедиктов, при имеющихся людских и материальных ресурсах не в состоянии в дальнейшем вести в требуемом объеме сельскохозяйственные работы. "Государственная помощь" сельскому хозяйству и рыбной промышленности в срочном порядке была оказана. Заместитель наркома НКВД СССР Чернышев, направляя 20 ноября 1943 г. план распределения спецпереселенцев начальнику ГУЛАГа В. Г. Наседкину, предписал "расселение произвести по районам согласно списка, представленного в НКВД СССР... Расселение прибывающих спецпереселенцев производить с учетом трудоиспользования, главным образом в сельском хозяйстве и животноводстве (совхозы, подсобные хозяйства, колхозы) и рыболовецких хозяйствах". В соответствии с этим указанием, например, из доставленных на спецпоселение в Омскую область 8268 калмыцких семей 7470 (90,3%) семей расселили в колхозах и совхозах, остальных - в поселках для работы на кирпичных заводах, торфоразработках, в подсобных хозяйствах крупных предприятий. В письме наркома рыбной промышленности СССР А. А. Ишкова и заместителя наркома внутренних дел Чернышева на имя заместителя председателя СНК СССР А. И. Микояна сообщалось, что "на протяжении 1942 - 1944 гг. в Сибирь для работы в рыбной промышленности было завезено 75 тыс. спецпереселенцев, в том числе 12 тыс. калмыков"⁴⁵.

В справке МВД СССР (1958 г.) отмечалось: "В связи с обстоятельствами военного времени по специальным решениям правительства (постановления и распоряжения ГКО, СНК СССР, указы Президиума Верховного совета СССР) было проведено выселение некоторых категорий граждан (немцев, калмыков и др.)... В результате проведенных мобилизаций в Красную армию ряд отраслей народного хозяйства стал испытывать недостаток в рабочей силе, который восполнить за счет приема на работу местных жителей было невозможно. В целях обеспечения промышленности рабочей силой были проведены мобилизации из числа некоторых категорий граждан, выселенных на спецпоселение"⁴⁶. Депортированные народы, размещенные в годы Великой Отечественной войны в отдаленных районах страны в качестве спецпоселенцев, в отличие от заключенных, труд которых принудительно использовался в лагерях и колониях, работали в основном в колхозах и совхозах под надзором комендатур. Некоторая их часть трудилась на лесозаготовительных, строительных и промышленных объектах НКВД-МВД СССР все же в условиях отсутствия строгого лагерного режима.

Таким образом, у руководства Советского государства и компартии действительных причин для тотального обвинения отдельных народов СССР в коллаборационизме в годы Великой Отечественной войны, по существу, не имелось. То, что им инкриминировалось, в такой же мере касалось не только почти всех народов Советского Союза, но и народов многих стран, втянутых в орбиту второй мировой войны.

В вопросе о мерах против коллаборационистов у руководства НКВД СССР до середины августа 1943 г. существовали ограниченные намерения. В записке НКВД СССР N 685/Б в ГКО от 16 августа 1943 г., подписанной наркомом Берией, и в проекте постановления ГКО, завизированном Берией и Меркуловым, они предлагали выселить с территории Северного Кавказа и Калмыцкой АССР только немецких пособников, бандитов и антисоветски настроенных лиц. Для организации и руководства выселением их НКВД СССР

намечал создать тройки, например, в Калмыцкой АССР в составе начальника отдела НКВД СССР по борьбе с бандитизмом Дроздова (председатель), секретаря Калмыцкого обкома ВКП(б) Ликомидова и председателя СНК Калмыцкой АССР Гаряева⁴⁷. Однако высшее руководство, не углубляясь в смысл явлений, не приняло предложение НКВД СССР и применило репрессивные меры ко всему автохтонному населению отдельных автономных республик и областей.

Выдвигая необоснованные обвинения против отдельных народов, оно преследовало политические, идеологические и экономические цели. Как заметил Даниил Гранин, в репрессиях "нуждалась система". Советская власть, октроировав многим народам страны национальную государственность, с большими затратами и трудностями создавая условия для преодоления отставания в экономике и культуре, подъема их благосостояния, в годы Великой Отечественной войны в одночасье ликвидировала ряд автономных республик и областей, а их коренное население депортировала и превратила на длительное время в изгоев советского общества.

Примечания

1. ДРОБЯЗКО С. И. Под знаменем врага. Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил 1941 - 1945 гг. М. 2004; ЧУЕВ С. Проклятые солдаты. Предатели на стороне III рейха. М. 2004; СОКОЛОВ Б. В. Оккупация. Правда и мифы. М. 2002; РОМАНИЧЕВ Н. М. Сотрудничество с врагом. В кн.: Великая Отечественная война. 19141 - 1945. Военно-исторические очерки. Кн. 4. М. 1999, с. 162; Гитлер-победитель. Мог ли фюрер выиграть войну? М. 2010, с. 217 - 219; ЛЫСКОВ Д. Ю. "Сталинские репрессии". Великая ложь XX века. М. 2009, с. 265 - 266; и др.

2. ШЕИН О. В. Неизвестный фронт Великой Отечественной войны. Кровавая баня в калмыцких степях. М. 2009; СИНИЦЫН Ф. А. За русский народ! Национальный вопрос в Великой Отечественной войне. М. 2010, с. 217 - 219; Вклад репрессированных народов СССР в Победу в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг. Т. 1. Элиста. 2010; Они сражались за Родину. Представители репрессированных народов на фронтах Великой Отечественной войны. Книга-хроника. М. 2005; ГАПУРОВ Ш. А., ИБРАГИМОВ М. М. Реалии и мифы об участии чеченского народа в Великой Отечественной войне. В кн.: Великая Отечественная война в пространстве исторической памяти. Ростов-на-Дону. 2010; ТЕТУЕВ А. И. Депортация в памяти балкарского народа. Там же; др.

3. Материалы к серии "Народы и культуры". Вып. 12. Депортации народов СССР (1930 - 1950-е годы). Ч. 1. М. 1992, с. 108; Книга памяти. Архивные списки депортированных российских корейцев в 1937 г. Ч. 1. М. 1997, с. 24 - 25; БУГАЙ Н. Ф. Реабилитация репрессированных граждан России (XX - начало XXI в.). М. 2006, с. 65 - 66; ЗЕМСКОВ В. Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930 - 1960. М. 2005, с. 83.

4. ЗЕМСКОВ В. Н. Ук. соч., с. 20 - 21; СУСЛОВ А. Б. Принудительный труд на Урале (конец 1920-х - начало 1950-х гг.). В кн.: ГУЛАГ: Экономика принудительного труда. М. 2008, с. 275.

5. Комсомольская правда, 12.V.1988.

6. ВАРЛИМОНТ В. В ставке Гитлера. М. 2005, с. 168, 169, 170.

7. Там же, с. 180, 181.

8. ЯМПОЛЬСКИЙ В. П. "...Уничтожить Россию весной 1941 г.". М. 2008, с. 85.

9. Преступные цели гитлеровской Германии в войне против Советского Союза. М. 1987, с. 62 - 63.

10. Итоги Второй мировой войны: Выводы побежденных. СПб. -М. 1988, с. 503.

11. ДАШИЧЕВ В. И. Стратегия Гитлера - путь к катастрофе. Т. 3. М. 2005, с. 9, 14.

12. Вторая мировая война. Взгляд из Германии. М. 2005, с. 351; МЮЛЛЕР Н. Вермахт и оккупация. М. 2010, с. 67, 68, 69.

13. Вторая мировая война. Взгляд из Германии, с. 106, 100, 102, 110.

14. РОДИОНОВ В. Расовые мифы нацизма. Врага надо знать. М. 2010, с. 58, 60.

15. ШТЕМЕНКО С. М. Генеральный штаб в годы войны. М. 2005, с. 126.

16. История партизанского движения в Российской Федерации в годы Великой Отечественной войны. М. 2001, с. 83; Гитлер-победитель, с. 218.

17. Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь. М. 2009, с. 60.

18. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. Р-9526, оп. 6, д. 933, л. 227, 229; д. 284, л. 117, 241; д. 285, л. 166; д. 83, л. 298; Память - Санл. Т. 4. Элиста. 2010. 490 с.

19. Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО), ф. Р-13А, оп. 3029, д. 227, 229. 276; Гитлер-победитель, с. 219.

20. ГАРФ, ф. Р-9526, оп. 6, д. 284, л. 43, 52, 236; д. 285, л. 166; оп. 1, д. 83, л. 298: ф. Р-9408, оп. 1, д. 10, л. 105 - 106; ф. Р-9479, оп. 1, д. 489, л. 5; д. 436, л. 261, 263.

21. Там же, ф. Р-9479, оп. 1, д. 176, л. 136.

22. Сталинские депортации. 1928 - 1953. М. 2005, с. 548.

23. ГАРФ, ф. Р-9479, оп. 1, д. 436, л. 7.

24. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сб. документов. Т. 4. Кн. 1. М. 2008, N 1360, с. 304.

25. Национальный архив Республики Калмыкия (НАРК), ф. П-1, оп. 3, д. 784, л. 71.

26. ЦАМО РФ, ф. 407, оп. 9837, д. 109 (Оперативная карта обстановки на фронте 51-й армии за 9 - 14 августа 1942 г.); Сталинградская битва. Хроника, факты, люди. Кн. 1. М. 2002, с. 342.

27. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 17, оп. 123, д. 148, л. 64, 73; НАРК, ф. П-830, оп. 1, д. 58, л. 14 - 24.

28. СТАЛИН И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М. 1947, с. 118.

29. РОМАНЬКО О. В. Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС. М. 2006, с. 568; Война и общество, 1941 - 1945. Кн. 2. М. 2004, с. 304.

30. ХОФФМАНН Й. Немцы и калмыки. 1942 - 1945. Фрайбург. 1974, с. 115, 143, 193 - 194; МЮЛЛЕР-ГИЛЛЕБРАНД Б. Сухопутная армия Германии. 1933 - 1945 гг. М. 2003, с. 390; ГУЧИНОВА Э. -Б. Улица "Kalmyk Road". СПб. 2004, с. 78; КЕРН Э Пляска смерти. М. 2007, с. 122 - 123.

31. НАРК, ф. П-1, оп. 3, д. 839, л. 61, 67, 77, 78, 200 - 201.

32. НЕКРИЧ А. М. Наказанные народы. - Нева, 1993, N 10, с. 251.

33. ГАРФ, ф. Р-9478, оп. 1, д. 543, л. 1; Репрессированные народы России: Чеченцы и ингуши. М. 1994, с. 115.

34. ХОФФМАНН Й. Ук. соч., с. 135; ЧУЕВ С. Ук. соч., с. 512; и др.

35. ГАРФ, ф. Р-9478, оп. 1, д. 42, л. 29; д. 543, л. 1; д. 63, л. 55, 107; д. 214, л. 133, 139.

36. ШТЕМЕНКО С. М. Ук. соч., с. 86, 95.

37. Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942. Т. 16 (5 - 2). М. 1999, N 435, с. 318.

38. МАКЕНЗЕН Э. От Буга до Кавказа. М. 2004, с. 326 - 328.

39. ГРЕЧКО А. А. Битва за Кавказ. М. 1971, с. 58; В годы суровых испытаний. Боевой путь 110-й Отдельной Калмыцкой кавалерийской дивизии. Элиста. 2003, с. 22, 24 - 25.

40. ШТЕМЕНКО С. М. Ук. соч., с. 121, 122.

41. ГАРФ, ф. Р-9478, оп. 1, д. 13, л. 1об., 2, 4об.; д. 543, л. 10 - 12; д. 42, л. 76 - 77; д. 63, л. 57; ф. Р-9479, оп. 1, д. 176, л. 124, 133, 137; д. 160, л. 75; д. 436, л. 260, 261, 263, 267, 268.

42. Там же, ф. Р-9479, оп. 1, д. 612, л. 293; д. 435, л. 67; ф. Р-9526, оп. 1, д. 83, л. 298; оп. 6, д. 284, л. 236.

43. Там же, ф. Р-9479, оп. 1, д. 89, л. 209 - 214; д. 257, л. 3, 127 - 129.

44. Там же, д. 896, л. 6; д. 260, л. 14; д. 257, л. 105, 107; д. 488, л. 45, 186, 188; д. 489, л. 5.

45. Там же, д. 949, л. 122; КУМАНЕВ Г. А. Подвиг и подлог. М. 2007, с. 246; История сталинского ГУЛАГа. Т. 5. М. 2004, с. 398 - 399.

46. ГАРФ, ф. Р-9479, оп. 1, д. 949, л. 123.

47. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 4. Кн. 2. М. 2008, NN 1566 и 1567, с. 249 - 253.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - К. Н. Максимов:

Комментарии: