Libmonster ID: RU-15731
Автор(ы) публикации: И. В. ИГНАТЧЕНКО

Восточный вопрос занимает одно из центральных мест в международных отношениях XIX в. Основой конфликта на Ближнем Востоке в 1830-е годы стало противостояние паши Египта - страны, формально находившейся в составе Османской империи, -и турецкого султана. Турецко-египетский конфликт усугублялся борьбой европейских держав за влияние в данном регионе. Результатом всех этих противоречий явились два Восточных кризиса- 1832 - 1833 гг. и 1839 - 1841 гг.

В 1832 г. египетский паша Мухаммед Али начал военные действия против султана. Турецкая армия была быстро разгромлена, и возникла угроза распада Османской империи. Порта обратилась за помощью к европейским державам, но эта просьба осталась без ответа в кабинетах Франции и Англии - правительства этих государств были озабочены внутриполитической ситуацией в собственных странах. Военную помощь турецкому султану оказала лишь Россия, единственная из великих держав. Еще в 1829 г. в Петербурге тайно было принято решение о поддержании целостности Османской империи1, распад которой нарушал баланс сил в "европейском концерте" и подрывал выстроенную систему международных отношений.

В Константинополь спешно был послан генерал-адъютант императора Николая I Н. Н. Муравьев для вручения ультиматума египетскому паше. Вслед за ним на Босфор прибыл 30-тысячный русский десантный корпус. Все эти меры должны были заставить Мухаммеда Али отказаться от военного похода на Константинополь2. Под давлением французской и английской дипломатии, оказавшихся не у дел при решении острого международного кризиса, в мае 1833 г. в местечке Кютахи был подписан турецко-египетский мирный договор. По итогам Кютахийского соглашения Мухаммед Али не добился независимости Египта от Османской империи и не приобрел новых территорий, однако его войска оставались в захваченной им Сирии. Таким образом, это соглашение не удовлетворяло ни одну из сторон и создавало предпосылки для нового конфликта.

На заключительном этапе первого Восточного кризиса, в июне 1833 г., был подписан Ункиар-Искелессийский договор между правительствами России и Османской империей. По этому соглашению, ставшему крупным успехом российской дипломатии, турецкий султан брал на себя обязательство держать Босфор и Дарданеллы закрытыми для военных кораблей западноевропейских стран, а русские военные корабли получали право выхода через проливы в Средиземное море3. Взамен российская сторона гарантировала военную помощь Османской империи в случае возникновения нового турецко-египетского конфликта. События 1832 - 1833 гг. привели к падению влияния Великобритании и Франции на Ближнем Востоке и усилению там позиций России.

Впрочем, мир на Ближнем Востоке продолжался недолго, и уже в апреле 1839 г. начался второй Восточный кризис - тогда турецкий султан организовал военный


Игнатченко Игорь Владиславович - кандидат исторических наук, доцент Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ.

1 Мартенс Ф. Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами, т. IV. СПб., 1878, с. 438 - 439.

2 Муравьев Н. Н. Русские на Босфоре в 1833 году. М., 1869.

3 Юзефович Т. Договоры России с Востоком, политические и торговые. СПб., 1869, с. 67.

стр. 69

поход против Мухаммеда Али. Поход закончился полным разгромом войск султана и захватом египтянами турецкого флота. Наиболее острая фаза второго Восточного кризиса связана с 1840 г., когда во главе французского правительства и министерства иностранных дел Франции стоял Адольф Тьер - крупный политик режима Июльской монархии (1830 - 1848 гг.).

В историографии действия французской дипломатии в период второго Восточного кризиса оцениваются неоднозначно. Одни историки считают, что позиция, занятая французским правительством в ходе международного кризиса, в целом являлась правильной4; другие, напротив, убеждены в том, что политика французского кабинета министров была непродуманной, вследствие чего в Европе могла разразиться война5.

Привлечение различных источников, в том числе из французских архивов, как представляется, позволит по-новому взглянуть на деятельность французской дипломатии в период второго Восточного кризиса.

Великие державы - Великобритания, Франция, Австрия, Пруссия и Россия - незамедлительно вмешались в турецко-египетский конфликт, и 27 июля 1839 г. ими была подписана коллективная нота. В этой ноте они предлагали Порте "отсрочить любое окончательное решение, принятое без их поддержки". Таким образом, европейские дипломаты срывали прямые переговоры, намечавшиеся между Египтом и Турцией. Державы Европы договорились о принципе международной защиты, предоставленной Турции, и об обеспечении Мухаммеда Али наследственным правом владения Египтом.

Вопрос о принадлежности территории Сирии, наоборот, вызвал серьезные разногласия между правительствами Англии и Франции. Глава внешнеполитического ведомства Великобритании лорд Пальмерстон заявил, что египетские войска должны незамедлительно покинуть Сирию и, в отличие от французского правительства, возглавляемого в ту пору Л. -М. Моле, считал допустимым применение военных мер в отношении египетского паши, если тот откажется возвратить османский флот и строго придерживаться условий ноты 1839 г.6

Французское правительство встало на сторону Мухаммеда Али. Оно отказалось от любых мер военного характера, направленных против египетского паши, и выступило за наделение паши всей территорией Сирии. Позиция французской дипломатии при Н. Сульте, министре иностранных дел в кабинете Л. -М. Моле, сводилась к затягиванию переговорного процесса и к стремлению как можно дольше отсрочить принятие какого-либо конкретного решения по Восточному вопросу. На Кэ д'Орсэ надеялись, что, пока внутри европейского лагеря идут затяжные переговоры и споры, египетский паша сможет напрямую договориться с турецким султаном.

2 марта 1840 г. во Франции произошла смена кабинета министров. Новым премьер-министром и одновременно министром иностранных дел Франции стал Адольф Тьер. Эта перестановка во французском правительстве таила в себе смену подходов к Восточному вопросу. Свою позицию по Восточному вопросу Тьер публично высказал еще до прихода в министерство иностранных дел. Во время обсуждения в парламенте королевского послания 13 января 1840 г. он произнес речь, в которой подверг суровой критике восточную политику маршала Сульта, но одобрил решение присоединиться к Англии, чтобы оказать поддержку Османской империи и выступить против русской "политики разъединения". По мнению Тьера, она была направлена на то, чтобы вбить клин в англо-французский союз.


4 Driault E. La question d'Orient depuis les originesjusqu'anos jours. Paris, 1912, p. 148; Droz J. Histoire diplomatique de 1648 a 1919. Paris, 1948, p. 161.

5 Георгиев В. А. Внешняя политика России на Ближнем Востоке в конце 30-х - начале 40-х годов XIX в. М., 1975, с. 146; Дегоев В. В. Внешняя политика России и международные системы: 1700 - 1918 гг. М., 2004, с. 241.

6 Pouthas Ch. La politique de Thiers pendant la crise orientale de 1840. - Revue historique, v. 182, Janvier-june 1938, p. 75.

стр. 70

Вместе с тем он раскритиковал ноту от 27 июля 1839 г. Как утверждал Тьер, единственным результатом ее принятия стало оказанное европейскими государствами противодействие проведению прямых переговоров между султаном и пашой, которые могли бы урегулировать все спорные вопросы. Тьер предложил передать Мухаммеду Али в наследственное держание все сирийские земли7.

Эта речь премьер-министра Франции очень обрадовала египетского пашу, к которому маршал Сульт был не так благосклонен. Паша приказал перевести ее на арабский язык и распространить на подвластных ему территориях. Когда Тьер пришел к власти в марте 1840 г., Мухаммед Али стал считать эту речь политической программой нового французского правительства8 и не ошибся. Целью Тьера на посту главы министерства иностранных дел Франции стали молчаливый отход от ноты 27 июля 1839 г. и отказ от любого решения, неприемлемого для паши.

Первые инструкции французскому послу в Лондоне Ф. Гизо, данные Тьером в двух частных письмах, сводились к тому, чтобы попросту выиграть время. Французская сторона заявила британской, что ей нужна небольшая отсрочка для изучения всех дел, оставшихся от предыдущего главы министерства иностранных дел Франции. В частном письме к Гизо от 7 марта 1840 г. Тьер писал: "Я полагаю, что эта отсрочка... позволит нам законно выиграть время, а в таком крупном деле, как Вы знаете, время играет на нас"9.

Уже через два дня инструкции министра иностранных дел Франции Гизо стали более содержательными и подробными: "Постоянно аргументируйте невозможность принуждения египетского паши к принятию любого невыгодного для него проекта опасностью столкновения между Востоком и Западом. Все время сопротивляйтесь, но не доводите дело до разрыва, чтобы выиграть время. Не допускайте того, чтобы кто-нибудь предположил существование какого-либо плана, чтобы никто не заподозрил, что мы хотим выиграть время. Выказывайте желание соглашаться с Англией, одновременно указывайте на затруднения и выражайте нежелание принимать невыполнимый, опасный план и так далее... Ваш превосходный такт укажет Вам, как следует вести себя, чтобы показаться трудным человеком, но не доводите дело до разрыва. Я полагаюсь на Вас больше, чем на любого человека на Земле"10.

Несколькими днями позднее, 12 марта 1840 г., из Парижа во французское посольство в Лондоне были посланы пространные официальные инструкции. В них Тьер выражал готовность принять любую дипломатическую комбинацию для обеспечения мира. Очевидно, эти бумаги, официально отосланные Гизо, на самом деле предназначались Пальмерстону. Новый глава министерства иностранных дел Франции предлагал даровать Египет и Сирию египетскому паше и его наследникам и отвергал раздел Сирии как опасную затею, раскритиковав любые возможные силовые акции, направленные против паши11. По мнению Тьера, они были неэффективны.

К официальному письму, отправленному 12 марта 1840 г., Тьер приложил еще одно, более подробное, носившее частный характер и предназначавшееся строго для Гизо. "Мне кажется, будет довольно трудно договориться с лордом Пальмерстоном. Что касается нас, то мы не можем согласиться на сделку, которая ограбит пашу и будет реализована силовым путем, т.е. согласованными действиями русских и англичан... С Вашими превосходными способностями, Вы, возможно, преуспеете в том, чтобы все провалить. И тогда из этого следует лучшее из всего возможного, т.е. статус-кво. Это


7 Thiers A. Discours parlementaires de m. Thiers, v. 5. Paris, 1879, p. 324.

8 Archives du Ministere des Affaires Etrangeres (далее - AAE). Correspondance politique des Consuls, 1840, Egypte, v. 94, fol. 174.

9 Archives du Val-Richer (далее - Val-Richer). Correspondance. Lettres et documents divers pendant Fambassade en Angleterre (далее - Lettres), dos. 125, fol. 3.

10 Ibid., fol. 6.

11 Архив Внешней политики Российской Империи (далее - АВПРИ), ф. Канцелярия, д. 98, л. 436. Бруннов - Нессельроде, 19 мая 1840 г.

стр. 71

статус-кво, может быть, приведет к соглашению между Портой и Египтом или хотя бы к четкому и простому обладанию пашой всем тем, что он захватил. У него не будет наследуемого права, что является лишь пустой формулировкой, но он будет обладать, что гораздо лучше, Аданой, Кандидом и Святыми местами. Статус-кво не сможет привести к столкновению, ибо у султана больше нет армии, а паша, оставленный в покое, не перейдет через Таврские горы. Таким образом, статус-кво станет наименее плохим финалом из всех, каких можно было ожидать... Нужно сделать так, чтобы взаимопонимание между Россией и Англией было невозможным... Надо показать, что при необходимости мы сможем выступать изолированно... Время на нашей стороне. Пройдет еще много времени до приезда полномочного турецкого представителя. Этим надо воспользоваться и не говорить ничего, что могло бы привести к быстрому принятию решения. Тем самым мы, возможно, сумеем выиграть два месяца",12 - отмечалось в письме Тьера.

Действия Тьера во многом напоминали поведение его предшественника маршала Сульта, стремившегося затягивать переговорный процесс. По мысли Тьера, любые проволочки играли на руку французской дипломатии. Он рассчитывал склонить к принятию французских предложений другие стороны, уже отчаявшиеся достигнуть компромисса из-за долгих и мучительных международных консультаций. Свою задачу он видел в том, чтобы все заинтересованные стороны приняли позицию Франции о двойной наследственности (названной Тьером "статус-кво"), по которой Мухаммеду Али доставались бы в наследственное держание Египет и Сирия.

Гизо, напротив, считал опасным чрезмерное затягивание переговоров, о чем и сообщал своему руководителю в частном письме от 17 марта 1840 г. "Может случиться так, что все произойдет гораздо быстрее, - предупреждал французский посол в Лондоне, - и мы будем обязаны занять чью-либо сторону... заключение соглашения мне кажется вероятным... Английское правительство намерено покончить с исключительным протекторатом России в Константинополе, и оно придает этому вопросу крайнюю важность"13.

Тьер не обратил должного внимания на возражения посла и подтвердил свои инструкции в частном письме от 21 марта: "Мы не можем согласиться и предать пашу, как от нас этого требуют. Отныне мы не можем придерживаться иной линии поведения, кроме как бесконечно доказывать опасность задуманного. Нужно аргументировать терпеливо и настойчиво до тех пор, пока мы не окажем воздействия на английский кабинет, доказывая ему, что мы непоколебимы"14. Тьер не считал возможным для Франции идти на какие-либо уступки, в пользу чего Гизо высказался еще 1 марта в официальной депеше15. Тьер был убежден, что на условиях Великобритании и других великих держав вести переговоры бессмысленно, потому что их предложения отражают только османские претензии - возвращение турецкого флота, освобождение Мухаммедом Али сирийских земель в обмен на наследственное держание Египта - и не учитывают египетских16.

В то время как французское правительство надеялось выиграть время, Порта не собиралась медлить. 7 апреля 1840 г. посол Османской империи в Париже Нури Эффенди передал ноту, в которой, ссылаясь на обязательство, данное европейскими государствами 27 июля 1839 г., турецкий султан потребовал помощи пяти великих держав и подписания конвенции, официально закреплявшей это обещание. Порта была согласна на передачу паше в наследственное держание только Египта.

11 апреля 1840 г. Тьер в частном письме к Гизо дал первые инструкции по поводу того, какой линии следует придерживаться на переговорах. "Надо... учтиво вести себя


12 Val-Richer. Correspondance. Lettres, dos. 125, fol. 9.

13 Ibid., fol. 12.

14 Ibid., fol. 15.

15 AAE. Correspondance politique, 1840, Angleterre, v. 654, fol. 240.

16 Ibid., fol. 290.

стр. 72

со всеми, - писал он, - а официально сноситься только с лондонским кабинетом"17. В целом позиция Тьера была встречена Гизо благожелательно.

Тем временем в Лондоне начались консультации послов. Послы ведущих государств Европы высказали мнение, что Францию необходимо вовлечь в мирный процесс, а не удаляться от нее18. В частном письме Тьеру от 28 апреля Гизо сообщал, что австрийский посол в Лондоне барон Ф. фон Нойман высказал свою солидарность с французской позицией, но просил его соображения не предавать гласности19. Это сообщение воодушевило французского премьер-министра, вселив в него надежду, что Австрия и Пруссия колеблются и в принципе могут отойти от блока держав, враждебных Франции в Восточном вопросе.

5 мая 1840 г. Нойман сообщил Гизо, на какой основе Австрия готова присоединиться к Франции. Она соглашалась на раздел Сирии между султаном и пашой, но пока еще не могла ответить на вопрос, будет ли титул паши наследственным или пожизненным. Если Франция не согласится на это предложение, сказал Нойман, Австрия встанет на сторону Англии - такова позиция австрийского кабинета20. Через три дня, 8 мая, Пальмерстон в беседе с Гизо солидаризировался с позицией Австрии и особо подчеркнул важность мер военного характера, на которые Австрия была согласна. Гизо советовал Тьеру пока что резко не отказываться от сделанных Великобританией и Австрией предложений.

В официальных документах позиция французского правительства на англо-австрийские предложения не зафиксирована, но ее можно найти в двух частных письмах Тьера к Гизо от 11 мая. "Что касается Востока, мы будем упорно настаивать на своем, но в приемлемой форме..., - писал он в первом письме. - Мы находим раздел Сирии неприемлемым для паши; мы убеждены, основываясь на его последних известных распоряжениях, что он на него не согласится"21. Во втором письме Тьер отмечал: "Если нам будет суждено оказаться в изоляции, то нужно оказаться в ней как можно позднее"22.

В конце мая 1840 г. в Лондон прибыл полномочный представитель османского правительства Шекиб Эффенди, который в ноте от 31 мая настоятельно повторил требование своего руководителя Нурри Эффенди немедленно урегулировать крайне острый Восточный вопрос. Сделать это, по мнению турецкой стороны, должны были великие державы23. Премьер-министр Франции не придал значения ноте Шекиба Эффенди точно так же, как до этого ноте Нурри Эффенди. Он призвал Гизо не отвергать публично позицию турок, но и не делать никаких реверансов в их сторону. Уже в начале июня Тьер готов был пойти на дипломатическую изоляцию Франции в случае отклонения ее плана решения ближневосточного конфликта. В официальном письме от 11 июня Тьер отклонил предложение о коллективной ноте великих держав, лишив ее, по сути, всякого смысла24.

Послы Австрии и России в Лондоне выразили и Гизо, и лорду Пальмерстону свою обеспокоенность развитием ситуации на Ближнем Востоке, требуя поскорее достичь англо-французского согласия в Восточном вопросе. После беседы с Пальмерстоном Гизо в официальном письме от 13 июня передал Тьеру это требование великих держав и настаивал на получении немедленного официального ответа25. Французский премьер такого ответа не дал. Хотя официальное письмо было подготовлено (оно датировано


17 Val-Richer. Correspondance. Lettres, dos. 125, fol. 21.

18 AAE. Correspondance politique, 1840, Angleterre, v. 655, fol. 30.

19 Val-Richer. Correspondance. Lettres, dos. 125, fol. 27.

20 AAE. Correspondance politique, 1840, Angleterre, v. 655, fol. 42.

21 Val-Richer. Correspondance. Lettres, dos. 125, fol. 31.

22 Ibid., fol. 34.

23 AAE. Correspondance politique, 1840, Angleterre, v. 655, fol. 85.

24 Ibid., fol. 100.

25 Ibid., fol. 115.

стр. 73

16 июня), в Лондон его так и не отправили26. Через несколько дней, 19 июня, в частном письме Тьер все же высказал свою позицию: он против раздела Сирии на две части и категорически против применения принудительных мер в отношении египетского паши, который не согласится на раздел Сирии27.

Позиция главы французского правительства показалась Гизо довольно опасной. В частном письме от 24 июня он убеждал своего министра в том, что единственное возможное решение - согласие на пожизненное владение пашой Сирией. Это была серьезная уступка, которую европейские послы не без труда вырвали у Пальмерстона. Иначе, предупреждал Гизо, европейские державы договорятся без участия Франции, и нарисовал следующую картину: либо Франция соглашается на предложенные условия (наследственное право на Египет и пожизненное на Сирию для паши), либо пашу принуждают, в том числе с использованием военной силы, покинуть Сирию и, возможно, лишают даже права владеть Египтом. Гизо писал, что пока Пруссия и Австрия выступают на стороне Франции и убеждают Пальмерстона уступить паше Сирию, этот шанс надо обязательно использовать. В противном случае, не достигнув окончательной договоренности, эти страны отвернутся от Франции, и она лишится их поддержки в Восточном вопросе28.

Тьер был непреклонен29. Он рассматривал уступки европейских держав Франции не как последнее предложение, а лишь как основу для переговоров. Недвусмысленные предостережения, высказанные Гизо, ничего не поменяли в представлениях Тьера. Он был категорическим противником ведения каких бы то ни было переговоров по этому вопросу, считая, что все державы должны были принять его позицию за основу и не менять в ней ровным счетом ничего.

В шесть часов утра 30 июня 1840 г. в Марсель прибыла депеша из Александрии (датированная 16 июня), в которой сообщалось, что Мухаммед Али, прознав о смещении своего давнего врага, великого визиря Хозрев паши, на радостях послал первого секретаря Сами бея в Константинополь, чтобы поклясться султану в преданности и получить от него распоряжения о возвращении турецкого флота. Тьер уведомил об этом Гизо в частном письме, призвав его сохранить столь неожиданную новость втайне от английского правительства, дабы оно не предприняло каких-нибудь враждебных действий. Тьер писал Гизо, что он надеется убедить пашу согласиться на условия европейцев и с этой целью даже направил в Александрию специальную миссию под руководством Э. Перье. Выиграть порядка восьми дней для принятия выгодного политического решения - вот в чем состоял расчет французской дипломатии. За это время, считал Тьер, может быть достигнуто прямое соглашение между пашой и султаном без посредничества европейских держав. Такой вариант был на руку французскому премьеру, ибо он и раньше хотел именно прямых переговоров султана и паши и старался подтолкнуть к этому обе стороны. Тьер делал все возможное, чтобы о данной инициативе не узнали в Лондоне, о чем он и писал Гизо.

К несчастью для французов, все испортил французский король: Луи-Филипп Орлеанский не удержался и растрезвонил об этой горячей новости европейским послам и еще нескольким приближенным в Париже.

Так старательно оберегаемая Тьером новость стала общеизвестной и, явившись настоящим подарком для британского правительства, существенно повлияла на решимость Пальмерстона прийти к окончательному решению по Восточному вопросу. В Лондоне демарш Мухаммеда Али был расценен не как спонтанный акт египетского паши, а как заранее подготовленный и хорошо инсценированный спектакль, в чем убеждал Пальмерстона и первый секретарь английского посольства в Константинополе Ф. Писани, уверявший, что Мухаммед Али давно договорился с французским пра-


26 Ibid., fol. 133.

27 Val-Richer. Correspondance. Lettres, dos. 125, fol. 42.

28 Ibid., fol. 46.

29 Ibid., fol. 49.

стр. 74

вительством о своих действиях30. Английский кабинет посчитал эти дипломатические маневры египетского паши крахом "коллективной политики 27 июля"31. Вспыхнувшее в Ливане в конце мая 1840 г. восстание против Ибрагима, сына Мухаммеда Али, дало англичанам отличную возможность напрямую вмешаться в ближневосточный конфликт, чем правительство Великобритании и не преминуло воспользоваться.

Таким образом, эскалация англо-французского противостояния началась уже в июле 1840 г. Гизо зорко следил за шагами Пальмерстона и в частных письмах к Тьеру сообщал о действиях главы британского внешнеполитического ведомства. Наконец, в официальном письме от 11 июля он резюмировал обстановку, сложившуюся за последний месяц. Французский посол предупреждал о реальной угрозе изоляции Франции в Восточном вопросе32. Судя по частной переписке Тьера и Гизо, ситуация, в которой оказывалась Франция, не очень смущала Тьера. В письме от 16 июля он признавал, что "новости серьезные", но из-за этого не следует менять весь внешнеполитический курс Франции. Тьер утверждал, что "изоляция Франции принесет европейским державам гораздо больше ужасных последствий, чем они могут себе представить". Политику держав, принявших ноту от 27 июля 1839 г., Тьер назвал "опасной ошибкой". В его письме содержались и такие слова: "Что до меня, то я не боюсь войны... Я ничего не боюсь; с такой страной, как наша, мы всем дадим достойный отпор"33.

Тем временем 15 июля в Лондоне четыре великие державы подписали конвенцию, согласно которой паше предлагалась в пожизненное держание уже не вся Сирия, как рассчитывали на Кэ д'Орсэ, а только ее южная часть. 17 июля Пальмерстон вызвал к себе Гизо и проинформировал его о подписании конвенции без участия Франции и заявил, что паше будет предъявлен ультиматум: если он не согласится на предложенные условия, то его принудят к ним силой. Деталей возможной операции Пальмерстон не сообщил, но заметил (о чем Гизо 17 июля написал в донесении в Париж), что англичане поддержат повстанцев в Сирии34. Чуть позже, из следующей беседы с Пальмерстоном, Гизо узнал и детали35. Иными словами, правительство Франции было правильно и точно проинформировано о предстоящих событиях.

Подписание Лондонской конвенции европейскими державами было воспринято французами как недружественный шаг, напомнивший им о соглашениях 1815 г., принятых на Венском конгрессе, как прямое оскорбление их страны. Префект парижской полиции сообщал о "бурном возмущении, даже среди обычно тихих и миролюбивых людей". Парижане били стекла в британском посольстве и устраивали бурные манифестации на бульварах столицы.

Французская пресса, в том числе деловая и консервативная, пестрела воинственными заголовками36. Даже доктринерская газета "Журналь де Деба", до этого времени старавшаяся занимать примирительную позицию, писала по поводу Лондонской конвенции: "Соглашение - это проявление презрения, которого Франция не потерпит... Необходимо готовиться к войне"37. Пресса левого фланга - газеты леволиберального толка "Тан", "Сьекль" и демократическая "Насьональ" - были воинственны, как никогда. Вся пресса поддерживала правительство и требовала от Тьера немедленных и решительных действий. "Наш флот и армия находятся в полном распоряжении правительства.... Дайте англичанам выбрать время и место... Франция сумеет им ответить


30 Pouthas Ch. Op. cit., p. 80.

31 27 июля 1839 г. была подписана коллективная нота великих держав.

32 ААЕ. Correspondence politique, 1840, Angleterre, v. 655, fol. 159.

33 Val-Richer. Correspondence. Lettres, dos. 125, fol. 54.

34 AAE. Correspondance politique, 1840, Angleterre, v. 655, fol. 166.

35 Ibid., fol. 176; Val-Richer. Correspondance. Lettres, dos. 125, fol. 57.

36 Tudesq A. -J. Les grands notables en France (1840 - 1849): etude historique d'une psychologie sociale, v. 1. Paris, 1964, p. 493.

37 Le Journal des Debats, 29.VII.1840.

стр. 75

как на континенте, так и в Средиземном море", - писала "Сьекль"38. Газета "Насьональ" также призывала к немедленной войне с Англией39.

Немецкий поэт Генрих Гейне, находившийся в это время в Париже, повсюду ощущал "радостное воинственное воодушевление... За исключением легитимистов, все французы объединились под знаменами триколора, и везде слышится их единодушный крик: "Война коварному Альбиону!""40. А известный французский либерал Л. Фоше отмечал в письме своему британскому адресату: "Никогда после 1830 г. я не видел такого явного и продолжительного энтузиазма... Этот национальный дух проявляется без бравад... Вы можете быть уверены, что если бы правительство не ответило энергично на Лондонскую конвенцию, оно было бы сброшено революцией"41.

Правительство ответило незамедлительно. Уже 21 июля министр иностранных дел Франции опубликовал меморандум и направил новые инструкции своему послу в Лондоне42. В меморандуме французская сторона выражала сожаление принятием Лондонской конвенции, предусматривавшей применение военной силы, и снимала с Франции всю ответственность за предстоявшую операцию. Однако весь текст меморандума - это сплошная игра слов, и не более того. Тьер не рассматривал действия союзников как выполнимые и конкретные, что в принципе было неверно. В целом меморандум отличала грубость по отношению к бывшим союзникам - англичанам. В нем подчеркивалось: "Отныне Франция свободна в выборе друзей и врагов... Европа и Англия, в частности, ничего не выиграют от изоляции Франции"43.

По содержанию и языку последовавших официальных депеш можно сделать вывод, что правительство Франции вполне оптимистично оценивало дальнейшее развитие событий. В разрешении восточного кризиса Тьер видел прекрасный для французской дипломатии шанс добиться огромного, небывалого успеха. В частном письме к Гизо от 31 июля он писал, что ситуация отнюдь не критическая - министр был абсолютно убежден, что до конкретных силовых действий дело не дойдет. Заканчивалось письмо такими словами: "Не будем же бояться и будем действовать согласованно. Воодушевление во Франции необыкновенное"44. Позиция Тьера в свете приведенного документа кажется абсурдной. Непонятно, на что надеялся глава министерства иностранных дел Франции. Неужели он думал, что общественное мнение Франции сможет помешать проведению в жизнь уже согласованного документа, принятого в кабинетах всех ведущих европейских держав? Между послом и министром наметилось глубокое расхождение во взглядах и оценках происходивших событий.

После подписания Лондонской конвенции правительство Франции продолжало придерживаться прежнего курса в Восточном вопросе: оно по-прежнему затягивало переговоры, чтобы не позволить державам предпринять решительные действия и дать паше время для завершения переговоров с султаном. Важно отметить, что все французское руководство - начиная с дипломатов, военных и морских экспертов и заканчивая высшими политическими кругами во главе с королем Луи-Филиппом - было уверено, что у Мухаммеда Али достаточно сил, чтобы сдержать натиск европейской коалиции (осуществленный в виде блокады, бомбардировки побережья, наконец, десанта). В его военной мощи французы не сомневались45.


38 LeSiecle, 3.X.1840.

39 Le National, 26.VII.1840.

40 Thureau-Dangin P. Histoire de la monarchie de juillet, v. 4. Paris, 1888, p. 232 - 234.

41 Lettre de Leon Faucher a Henry Reeve de 2 aout 1840. - Faucher L. Biographie et correspondence, v. 1. Paris, 1875, p. 93.

42 AAE. Correspondance politique, 1840, Angleterre, v. 655, fol. 174.

43 Testa I. Recueil des Traites de la Porte Ottomane avec les puissances etrangeres, t. 2. Paris, 1872, p. 540.

44 Val-Richer. Correspondance. Lettres, dos. 125, fol. 61.

45 Thureau-Dangin P. Op. cit., v. 4, p. 237 - 240.

стр. 76

Признавая пашу способным противостоять ограниченному контингенту европейских сил, Тьер все же отмечал его слабое место - Ливан, где было много христиан, восставших против египетского владычества. Поэтому Тьер подталкивал Мухаммеда Али к скорейшему решению этой проблемы: подавить восстание либо вооруженным путем, либо путем предоставления уступок. В качестве посредников на переговорах предлагалась французская католическая миссия на Ближнем Востоке46. Французская сторона призывала египетского пашу поскорее напрямую договориться с султаном, ведь в таком случае Лондонская конвенция потеряла бы всякий смысл.

Для того чтобы психологически надавить на европейских руководителей и удержать их от развязывания военных действий против Египта, французское правительство через прессу начало вести пропаганду войны, угрожать применением военной силы. 29 июля 1840 г. Тьер объявил о первых мерах по перевооружению армии47 и отправил своим послам донесения, содержавшие угрозы в адрес европейских дворов. Послы должны были предъявить их европейским правителям и их министрам. Правительство Франции предупреждало Россию, что, если война все-таки случится, это будет революционная война и тогда восстанет Польша; Пруссии и Австрии намекали на то, что война может перекинуться через Рейн и распространиться на Италию; Великобританию через Гизо предупреждали, что "паша способен, если будет существовать угроза, устроить большой пожар... Он перейдет Таврские горы и расстроит планы Европы"48. Вместе с тем французские дипломаты предупредили и Мухаммеда Али, что, если он так поступит, то это будет означать только одно - его конец49.

Глобальные размеры французского шантажа принесли свои плоды. Кабинету Тьера удалось полностью нейтрализовать, а в некоторых случаях даже перетянуть на свою сторону малые государства Западной Европы50. Русский посол в Париже граф П. П. Пален писал, что Швеция и Сардиния объявили о своем нейтралитете на случай европейской войны51. Пруссия, не выдержавшая давления, оказанного на нее Францией, заявила, что будет сохранять самый строгий нейтралитет и ограничится только моральной поддержкой тех мер, которые предпримут державы, непосредственно заинтересованные в разрешении Восточного вопроса52. Хотя дипломаты и посчитали такой нейтралитет пустой формальностью, сам факт его объявления был неприятен для союзных дворов. Однако главным результатом подобной политики стало то, что Австрия начала интенсивно искать пути примирения с французским правительством, явно испугавшись неожиданных размеров европейского конфликта. Австрийский канцлер К. Меттерних предложил собраться в Вене и пригласить туда Тьера для переговоров о примирении и возвращении Франции в "концерт" великих держав.

Уловка Тьера удалась: ему поверили даже в Туманном Альбионе, прежде всего в королевской резиденции - Виндзоре и в английском кабинете министров. Некоторые влиятельные министры, такие как Дж. Кларендон, Дж. Рассел и Г. Холланд, настаивали на уступках, грозили подать прошение об отставке и тем самым доставляли немало хлопот Пальмерстону, не поверившему угрозам Тьера. Догадки Пальмерстона очень скоро подтвердил французский король, неосторожно сообщивший о своих истинных намерениях - ни в коем случае не доводить дело до войны53.


46 ААЕ. Correspondance politique, 1840, Alexandrie, v. 26, fol. 44. См. Charles-Roux F. Thiers et Mehemet-Ali. Paris, 1951, p. 114 - 117, 157 - 160.

47 АВПРИ, ф. Канцелярия, д. 138, л. 31 - 41. Пален - Нессельроде, 1 августа 1840 г.

48 Цит. по: Bury J.P.T., Tombs R.P. Thiers, 1797 - 1877. A Political Life. London, 1986, p. 71.

49 Charles-Roux F. Op. cit., p. 46.

50 АВПРИ, ф. Отчеты МИД, 1840 г., д. 9, л. 55. Ответ Нессельроде царю за 1840 г.

51 Там же, ф. Канцелярия, 1840 г., д. 138, л. 170.

52 Там же, д. 100, л. 92. Бюлов - Бруннову, 14 августа 1840 г.

53 Remusat Ch. Memoires de ma vie, v. 3. Paris, 1963, p. 474; Thureau-Dangin P. Op. cit., v. 4, p. 329 - 330.

стр. 77

История имела продолжение. В середине сентября 1840 г. Тьер пригласил к себе британского поверенного в делах Г. Булвера, чтобы торжественно вручить ему ноту, содержавшую предупреждение о возможности войны между двумя странами. Каково же было удивление французского министра, когда англичанин показал ему черновой набросок своего донесения в Лондон, где написал, что лорду Пальмерстону не следует серьезно относиться к программе Тьера, поскольку "король примет его отставку без малейших колебаний".

Пальмерстон в свою очередь просил Булвера сообщить Тьеру "в самой дружеской, насколько это возможно, форме, что, если Франция начнет войну... она совершенно точно потеряет свои корабли, колонии и торговлю... тогда ее алжирская армия больше не будет доставлять ей забот, а Мухаммед Али будет просто сброшен в Нил... Сделайте самые пустячные уступки... и французское правительство с радостью их примет"54, -добавлял Пальмерстон.

В этой непростой для Франции ситуации она могла уповать лишь на дипломатические таланты Мухаммеда Али и достижение им консенсуса на прямых переговорах с турецким султаном. Во французских правительственных кругах верили, что паше под силу оказать эффективное сопротивление ограниченному контингенту европейских войск. Герцог В. де Бройль, например, называл его "нашей самой лучшей картой"55. Тьер надеялся оказать некоторое моральное давление на своих европейских партнеров, рассчитывая на то, что к весне 1841 г. во Франции будет создана армия численностью в 600 тыс. человек. Планы по перевооружению французской армии давали такую возможность.

С сентября по дипломатическим каналам стала поступать тревожная информация, что Мухаммед Али на самом деле слаб в военном отношении56. Это известие вселило в Тьера страх и трепет, так как вся последняя стратегия французской дипломатии по выходу из изоляции и дипломатического тупика, вызванного Восточным кризисом, основывалась на концепции "сильного Мухаммеда Али". Тьер понял, что в такой ситуации единственным выходом для паши было бы полное и беспрекословное принятие ультиматума европейских держав. Однако принятие этого ультиматума пашой угрожало Франции, ставшей в каком-то смысле протектором Египта, еще большим унижением. Поэтому Тьер решил убедить Мухаммеда Али в его силах, в возможности и дальше сопротивляться европейскому натиску и не принимать, таким образом, условий Лондонской конвенции. Тьер постарался держать в секрете свои намерения, но, как бывало уже не раз, ему не удалось этого сделать. Лорд Пальмерстон узнал о его намерениях через политических противников французского премьера. В распространении подобных слухов немаловажную роль сыграло семейство Ротшильдов, которым кризис мешал вести международную торговлю37.

Переговоры между Гизо и Пальмерстоном по поводу подписания новой конвенции начались еще 20 июля 1840 г. По сообщениям русского посла в Лондоне Ф. И. Бруннова, главным в высказанных Гизо соображениях было то, что Франция не считает принудительные меры против Мухаммеда Али "невозможными" и не собирается защищать его от европейской интервенции58. Это дало основание арабским историкам утверждать, что Франция уже летом 1840 г. решила бросить Мухаммеда Али на произвол судьбы59.


54 Bulwer H.L. The Life of John Henry Temple, Viscount Palmerston, v. 2. London, 1870, p. 324 - 329.

55 Guizot F. Memoires pour servir a l'histoire de mon temps, v. 5. Paris, 1863, p. 378.

56 Charles-Roux F. Op. cit., p. 183, 201.

57 Bulwer H.L. Op. cit., v. 2, p. 351; Bourne K. Palmerston: the Early Years, 1784 - 1841. London, 1982, p. 576.

58 АВПРИ, ф. Канцелярия, д. 100, л. 366. Бруннов - Нессельроде, 28 июля 1840 г.

59 Ismail A. Histoire du Liban du XVII siecle a nos jours, t. 4. Beyrouth, 1958, p. 73.

стр. 78

В беседах с Пальмерстоном Гизо выдвинул план компромиссного решения территориального вопроса, предложив оставить за Мухаммедом Али Египет и часть Сирии60. Пальмерстон наотрез отказался обсуждать эти предложения и заявил, что основой территориального урегулирования могут быть только условия Лондонской конвенции61.

Несмотря на непримиримую позицию британского руководства, французское правительство продолжило делать реверансы в сторону Англии62. Изменилась риторика и по отношению к Турции. Воинственная нота правительства Франции, адресованная султану, так и не ушла в Константинополь63, а Тьер заявил, что отдал приказ адмиралу Ж. Лаланду избегать конфронтации между английской и французской эскадрами в Средиземном море64. В то же время по просьбе французского правительства бельгийский король Леопольд I, близкий родственник королевы Виктории, завязал переписку с британским кабинетом. От имени французского правительства он неофициально сообщил, что Франция не возражает против того, чтобы присоединиться к союзу четырех держав на основе взаимных уступок65. 24 июля эту же идею Гизо развил в ноте британскому правительству, в которой было отмечено, что Франция не окажет военной помощи Мухаммеду Али66.

В конце июля 1840 г. Гизо отправился во Францию, где на побережье Ламанша, в королевском замке Ё встретился с Луи-Филиппом и Тьером. Совещание продолжалось несколько дней. На нем были сформулированы основные направления дальнейшей политики Франции в Восточном вопросе. О встрече в замке Ё Гизо подробно рассказал в своих мемуарах. Прежде всего он отметил, что ни король, ни Тьер на самом деле не собирались воевать, о чем Луи-Филипп заявил прямо67. Кроме того, в Ё были разработаны проекты, сущность которых сводилась к подключению Франции к решению ближневосточных проблем. В обмен на это Франция шла на значительные территориальные уступки за счет Мухаммеда Али.

Гизо вернулся в Лондон с пространными инструкциями своего правительства, помеченными 14 августа и включавшими в себя два проекта. В первом Франция предлагала гарантировать совместно с другими европейскими державами "статус-кво" на Ближнем Востоке68. Это означало, что Мухаммед Али получал Египет в наследственное, а Сирию в пожизненное владение; Франция же вновь становилась участницей международного соглашения. По второму проекту Франция предлагала взять на себя роль посредника между пашой и союзными державами и вести переговоры от его имени69. И в первом, и во втором случае державы должны были совместно гарантировать принцип целостности и независимости Османской империи70.

Выдвигая эти проекты, Франция рассчитывала достичь двух целей - добиться Сирии для Мухаммеда Али и выйти из политической изоляции. Однако второй французский проект носил явно утопический характер, так как Турция, поддерживаемая английским правительством, не захотела вступать в прямые переговоры с Мухаммедом Али. 5 августа 1840 г., заявив о полном согласии с решениями Лондонской конвенции, Порта направила в Александрию своего представителя Рифаат бея для


60 Correspondence Relative to the Affairs of the Levant (далее -Correspondence), v. 2. London, 1842, p. 50.

61 Ibidem.

62 Ibid., p. 22.

63 АВПРИ, ф. Канцелярия, д. 138, л. 103 - 104. Пален - Нессельроде, 28 августа 1840 г.

64 Testa I. Op. cit., t. 2, p. 546.

65 The Letters of Queen Victoria: Selection from Her Majesty's Correspondence between the Years 1837 and 1861. Ed. by A.C. Benson, lord Esher, v. 1. London, 1907, p. 286 - 287.

66 Testa I. Op. cit., t. 2, p. 543 - 544; Correspondence, v. 2, p. 28 - 29.

67 Guizot F. Op. cit., v. 5, p. 254.

68 Testa I. Op. cit., t. 2, p. 546.

69 Ibid., p. 542.

70 Ibidem.

стр. 79

вручения ультиматума египетскому паше71. Рифаат бей прибыл туда одновременно с французским эмиссаром графом А. Валевским.

Вопрос о миссии Валевского в Египет до сих пор остается дискуссионным в исторической науке. Одни ученые считают, что французский дипломат должен был уговорить Мухаммеда Али принять ультиматум, привезенный Рифаат беем72. Другие, напротив, полагают, что у Валевского имелась инструкция настойчиво советовать паше отвергнуть ультиматум73. Так или иначе, миссия Валевского имела особое значение. По оценке современников, окончательная позиция Мухаммеда Али зависела лишь от французского эмиссара. Египетский историк М. Сабри разыскал и опубликовал текст инструкции, данной Валевскому. Там говорилось, что "французский флот обязательно помешает английскому подвергнуть бомбардировке Александрию и воспрепятствует любому вторжению европейских государств как в Египет, так и в Сирию"74. Отсюда следует, что Франция обещала Египту военную поддержку против союзников. Возможно, Валевский неофициально посоветовал паше принять условия Лондонской конвенции. Подобное предположение на основе своих впечатлений от бесед с Тьером высказал в письме Пальмерстону от 18 сентября британский дипломат Булвер75. На наш взгляд, разумное объяснение противоречивости миссии Валевского дал В. А. Георгиев: "В том, что официальная точка зрения разошлась с личным мнением Валевского, и заключается секрет его миссии, искусственно созданный французскими историками, пытавшимися обелить предательскую политику Тьера по отношению к египетскому паше"76.

Мухаммед Али, получив официальное заверение Франции в поддержке его борьбы за Сирию, безоговорочно отверг условия, предложенные ему Рифаат беем 16 августа77. Консулы союзных держав попытались согласно полученным ими инструкциям отговорить Мухаммеда Али от опасной затеи, но тщетно. Паша даже отказался принять их. В то же время он не спешил обращаться за помощью к Франции, испытывая вполне обоснованные опасения, что эта помощь будет не бескорыстной. Его сын Ибрагим паша категорически возражал против официального обращения к Парижу за военной и дипломатической поддержкой. Он считал, что такая поддержка будет угрожать независимости Египта. Так, Ибрагим паша, в частности, писал отцу: "В случае войны такая огромная держава, как Франция, сможет при помощи военных кораблей и дипломатии поставить нашу страну под свой протекторат так же, как четыре державы поставили под свой протекторат Турцию"78. Тем не менее 26 августа 1840 г., после того как истек 10-дневный срок ультиматума, паша был вынужден обратиться к правительству Тьера с официальным письмом, в котором просил защиты79.

15 сентября 1840 г. Турция специальной декларацией объявила о начале блокады сирийского побережья80. После начала военных действий в Сирии восстание в Ливане вспыхнуло с новой силой. Горцы Ливана получали британское оружие и деньги для борьбы с египтянами81. К сентябрю британское правительство уже было готово к военным операциям.


71 АВПРИ, ф. Канцелярия, д. 44, л. 51.

72 Driault E. Op. cit., p. 151.

73 Webster C. The Foreign Policy of Palmerston, 1830 - 1841: Britain, the Liberal Movement and the Eastern Question, v. 2. London, 1951, p. 261.

74 Sabry M. L'Empire egyptien sous Mohamed Ali et la question d'Orient (1811 - 1849). Paris, 1930, p. 503.

75 Correspondence, v. 2, p. 206.

76 Георгиев В. А. Указ. соч., с. 146.

77 Temperley H. England and the Near East. The Crimea. London, 1936, p. 119.

78 Sabry M. Op. cit., p. 507.

79 Correspondence, v. 2, p. 194.

80 АВПРИ, ф. Канцелярия, д. 44, л. 364 - 365.

81 Ismail A. Op. cit., p. 221.

стр. 80

После подписания Лондонской конвенции перед Пальмерстоном стояла задача ослабления влияния Франции на Ближнем Востоке. Он не мог допустить, чтобы Франция, прочно закрепившаяся в Египте, завоевывавшая Алжир, укрепилась бы еще и в Сирии. "Сирию мы ни за что не отдадим Луи-Филиппу", - писал лорд Пальмерстон Булверу в июле 1840 г.82"Франко-египетские военно-морские силы будут безраздельно господствовать в этом районе земного шара", - отмечал Пальмерстон83. По его мнению, только немедленная военно-морская экспедиция Великобритании сможет этому помешать. Таким образом, вопрос о начале военных действий в Сирии был решен Пальмерстоном еще в июле 1840 г.84

Французское правительство, как уже отмечалось, все это время уповало лишь на военную мощь египетского паши. Но этим надеждам не суждено было сбыться. При первом же столкновении с европейскими силами паша наглядно продемонстрировал военную несостоятельность своей армии. Уже в сентябре Бейрут был отвоеван у египтян85.

В период английской агрессии в отношении Египта французское правительство, несмотря на его заверения о всесторонней поддержке египетского паши в случае возникновения конфликта, не оказало никакой реальной помощи своему союзнику на Ближнем Востоке. Как писал русский военный наблюдатель М. М. Ливен, если бы Франция помогла Ибрагиму продовольствием и боеприпасами, все могло бы кончиться по-другому86. Правительство Июльской монархии, по всей видимости, не хотело вступать в войну. Так, Тьер писал генеральному консулу в Александрии 9 октября 1840 г.: "Кровожадная партия хочет войны ради самой войны. Бейрут дал им превосходный шанс. Мудрые и патриотичные люди желают мира, но, имея мало надежды на его сохранение, все еще предпочитают войну позору... В действительности мы не готовы. Вскоре у нас будут 489 тыс. человек, а к следующему апрелю или маю, благодаря решительным мерам, у нас будет 639 тыс. человек... Наш флот превосходен, но не достаточно велик; он выиграет первое сражение и проиграет последнее... мы можем начинать войну только в случае абсолютной необходимости"87.

Представляется, что политика французского кабинета министров заключалась в том, чтобы избежать войны, но одновременно и быть готовыми к ней. Политические единомышленники премьер-министра отмечали, что Франция начала бы войну, если бы того потребовали обстоятельства88.

Столкнувшись с готовностью европейских государств привести в исполнение все статьи Лондонской конвенции, в том числе и военным путем, французское правительство пребывало в состоянии полного смятения89. Вскоре после получения новостей из Бейрута члены правительства по настоянию премьер-министра проголосовали (пять голосов против четырех) за принятие ноты протеста в адрес великих держав, за созыв парламента, чтобы просить у него новые кредиты, а также за то, чтобы отправить флот в Александрию на защиту Мухаммеда Али. Луи-Филипп не согласился с таким решением90. Однако Тьер, проведя консультации со своими сторонниками в парламенте и в печати, решил идти до конца, посчитав, что общественное мнение требует "репарации или демонстрации", и даже предложил уйти в отставку91.


82 Correspondence, v. 2, p. 49.

83 Bulwer H. Op. cit., v. 2, p. 350 - 351.

84 АВПРИ, ф. Канцелярия, д. 100, л. 74. Бруннов - Нессельроде, 11 августа 1840 г.

85 Remusat Ch. Op. cit., v. 3, p. 472 - 473.

86 Георгиев В. А. Указ. соч., с. 120.

87 AAE. Correspondance politique, 1840, Alexandrie, v. 26, fol. 56.

88 Remusat Ch. Op. cit., v. 3, p. 485; Faucher L. Biographie et correspondance, v. 1. Paris, 1875, p. 96.

89 Remusat Ch. Op. cit., v. 3, p. 474 - 482.

90 Dosne E. Memoires de Madame Dosne, v. 1. Paris, 1928, p. 201.

91 Bibliotheque Nationale de France (далее - BNF). Papiers de Thiers. Nouvelles Acquisitions Francaises (далее- NAF), N 20609, fol. 101 - 105. Lettres de Duvergier de Hauranne a Thiers de 23 septembre 1840 et de 11 octobre 1840; Dosne E.Op. cit., v. 1, p. 202.

стр. 81

В конце концов 7 октября 1840 г. компромисс между монархом и правительством был найден. Миротворцем выступил герцог де Бройль, предложивший отправить ноту британскому правительству, созвать парламент и, самое главное, направить флот в Тулон, а не в Александрию, как планировалось раньше92. С одной стороны, такой шаг не оскорблял чувства простых французов, а с другой - воспринимался бы за рубежом как мирная инициатива. Король неохотно, но все же согласился на предложение герцога де Бройля.

В ноте, составление которой было поручено Тьеру, отмечалось, что Франция объявит войну всем, кто попытается лишить Мухаммеда Али его вотчины - Египта. В то же время в этом документе ничего не говорилось о Сирии. Таким образом, французское правительство пошло на такие уступки, о которых раньше не могло быть и речи: Мухаммед Али лишался всей Сирии, т.е. терял гораздо больше, чем по Лондонской конвенции, когда ему доставалась южная часть Сирии93.

Несмотря на сложную международную ситуацию, правительство Июльской монархии надеялось, что египетский паша продолжит оказывать сопротивление европейцам в одиночку. 9 октября Тьер писал своему агенту в Александрии: "Теперь Мухаммед Али должен сражаться в Сирии до конца, главное, чтобы он продолжил там войну. Если ему это удастся, все будет спасено; если он продержится до зимы, наше перевооружение будет завершено, мы будем вести переговоры с учетом состояния наших войск и, возможно, добьемся преимущественных прав в мирном договоре"94.

Примечательно, что для Тьера главным в этой ситуации было желание сохранить свое лицо как видного европейского политического деятеля. В октябре 1840 г. иностранными дворами до сведения Луи-Филиппа было доведено следующее требование: или Франция прекращает наращивание вооруженных сил, или другие европейские государства под напором общественного мнения своих стран (прежде всего это касалось Австрии и Пруссии) принимают военные контрмеры95. По-видимому, такое заявление подействовало на Луи-Филиппа отрезвляюще, и он окончательно осознал, что первоначальная бравада может иметь непоправимые последствия как для его короны, так и для спокойствия в Европе в целом. Англо-французский конфликт начал перерастать в общеевропейский, а Франция оказывалась без союзников. Поэтому 21 октября 1840 г. Луи-Филипп немедленно удовлетворил просьбу кабинета министров об отставке, поданную накануне.

Новый министр иностранных дел Франсуа Гизо, бывший посол в Лондоне, взял курс на возвращение Франции в "концерт" великих держав. Ему удалось постепенно смягчить ситуацию. В результате Восточного кризиса 1839 - 1841 гг. Мухаммед Али сохранил за собой лишь Египет и обязался платить ежегодную дань турецкому султану. Территориальные изменения были зафиксированы представителями пяти великих держав и Турцией в июле 1841 г. в Лондоне.

Оценивая дипломатическую деятельность Тьера, прежде всего следует отметить, что он еще больше осложнил ситуацию, в которой находилась французская дипломатия к моменту его прихода к власти. Отказавшись идти на компромисс на переговорах весной 1840 г., он не воспользовался благоприятной возможностью извлечь определенные дивиденды для Франции и ее протеже - Египта. Политика французского ка-


92 British Parliamentary Papers: Correspondence Relative to the Affairs of the Levant (Accounts and Papers 1841)(далее-BPPLevant), Session 1841, v. 29. London, 1841, part 2, p. 267. Grenville -Palmerston, 5 octobre 1840.

93 Ibid., p. 274 - 275. Grenville's dispatches of 8 octobre 1840 and 9 octobre 1840.

94 AAE. Correspondance politique, 1840, Alexandrie, v. 26, fol. 63. Thiers - Cochelet, 9 octobre 1840.

95 BNF. Papiers de Thiers, NAF, N 20611, fol. 63 - 71. Lettres de Louis-Philippe a Thiers de 14, 18, 19, 20 octobre 1840; BPP Levant, part 2, p. 337. Palmerston - Grenville, 27 octobre 1840; Bourne K. Op. cit., p. 611 - 612.

стр. 82

бинета министров представляла собой авантюру, основанную на вере в свое политическое превосходство над другими; в частности, не были учтены соответствующие качества Пальмерстона, оказавшегося высококлассным игроком, информированным и дальновидным политиком. Не понятно, на что рассчитывал Тьер, противопоставляя Францию практически всей Европе и России с Турцией. Даже тогда, когда ошибки французской дипломатии стали очевидными, он продолжал проводить прежний курс, проявляя завидное упрямство и бескомпромиссность, убежденный в том, что французские угрозы должны подействовать на "концерт" европейских держав. Чем это было вызвано? Политической близорукостью Тьера, его догматизмом, безграничной верой в придуманные им же истины, которые, кстати, не раз опровергала практика. Как верно подметил его политический соратник Ш. Ремюза, работавший с Тьером в министерстве 1840 г., он "не понимал того, чего не видел сам, и сопротивлялся всем идеям, которые не соответствовали его логической схеме"96. Искусный спорщик и превосходный оратор, Тьер оказался плохим переговорщиком.

Однако он являлся всего лишь продолжателем прежнего курса французской политики на Востоке. Его позиция практически ничем не отличалась от той, которую занимала Июльская монархия при бывшем главе министерства иностранных дел маршале Сульте и короле Луи-Филиппе, в действительности заправлявшем всеми внешнеполитическими делами. Ближневосточный курс Франции при Сульте и Тьере базировался на затягивании переговоров, стремлении не принимать какого-либо конкретного решения по Восточному вопросу, чтобы тем самым дать возможность египетскому паше напрямую провести переговоры с турецким султаном, минуя европейских посредников. Такая стратегия, по нашему мнению, была единственно правильной для французского правительства, надевшегося на благоприятный исход переговоров паши и султана. Ошибкой продолжателя политики Сульта было то, что он вовремя не остановился. Французское правительство, как могло, тянуло время еще с 1839 г., но египетский паша так и не извлек выгоды из французских проволочек. Следовало вовремя принять условия Лондонской конвенции, которые были согласованы всеми остальными европейскими кабинетами. Безосновательно отвергнув эти условия, Франция оказалась в дипломатической изоляции.

Вместе с тем неправильно было бы говорить об односторонней ответственности Тьера за дипломатический провал Франции в 1840 г. Он не имел постоянной поддержки в парламенте, а своим министерским креслом был обязан только королю, а не парламенту. Соответственно, продолжительность его власти напрямую зависела от короля. Луи-Филипп, всегда живо интересовавшийся внешней политикой, имел очень большое влияние на принятие внешнеполитических решений, и поэтому ответственность за углубление Восточного кризиса лежит не только на Тьере, его кабинете министров, но и на короле Франции. Тем более что, как уже отмечалось, сразу же после принятия Лондонской конвенции 1840 г. Луи-Филипп долго совещался в замке Ё по восточной проблеме с Тьером и Гизо, специально приехавшим из Лондона. Если напористый Тьер мог дезинформировать короля относительно планов англичан (хотя Луи-Филипп свободно читал депеши французских послов за рубежом - такая практика сложилась еще в 1836 г., а с некоторыми даже вел частную переписку), то миролюбивый и не склонный к авантюрам Гизо, несомненно, мог лично сообщить Луи-Филиппу все свои соображения и повлиять на него.

Эта встреча, напомним, состоялась в августе, еще до начала - или, точнее, в самом начале - шовинистической истерии, развязанной во Франции. С августа до октября, когда Тьера отправили в отставку, прошло немало времени. Однако Луи-Филипп медлил с отставкой премьера, поскольку ему это было выгодно. Не стоит сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что, если бы король не был так болтлив и не разглашал важные государственные тайны, касавшиеся этого дела, то кризис мог бы быть менее ощутимым для французской дипломатии.


96 Remusat Ch. Op. cit., v. 3, p. 484.

стр. 83

Луи-Филипп, который полностью одобрял проводимую его правительством политику, таким образом, ответственен за эскалацию Восточного кризиса ничуть не меньше, чем его кабинет министров. Чтобы поддерживать собственную популярность, он так же, как и Тьер, подыгрывал общественному мнению97. Поэтому неверно было бы считать, что французский король поддался общественным настроениям, как полагают некоторые отечественные исследователи98. Своими публичными речами Луи-Филипп постоянно подогревал эти настроения99. В общем, позиции Луи-Филиппа и кабинета Тьера существенно не различались. В действительности в 1840 г. Тьер блефовал. Не отрицая возможности войны, он считал своей задачей оттянуть ее начало, и в этом заключался главный смысл позиции министерства иностранных дел Франции во время Восточного кризиса 1839 - 1841 гг.

Не стоит забывать и о роли Пальмерстона в эскалации англо-французского противостояния в период Восточного кризиса 1840 г. и, как следствие, всего ближневосточного конфликта с участием европейских держав. Глава Форин оффис, не желая уступать Франции, проявил не меньшую неуступчивость в этом конфликте, чем Тьер. Прежняя "успешная" координация действий между Пальмерстоном и Сультом, как охарактеризовал ее французский исследователь Ш. Путас100, осуществлялась за счет того, что французский кабинет, по сути, шел на односторонние уступки, плелся в хвосте британской дипломатии. Тьер отверг такой подход, позиционируя Францию как равного Великобритании партнера, а не второстепенную державу, и стал проводить более независимый от нее внешнеполитический курс. Деятельность Тьера на посту министра иностранных дел продемонстрировала иллюзорность "сердечного согласия" - тесного союза Великобритании и Франции, основанного на общности их политического строя. Резкая смена отношения французского кабинета министров к Великобритании, готовность воевать с ней свидетельствуют о глубоком разочаровании французского премьер-министра в англо-французском союзе, нежелании ориентироваться на Великобританию.

Успех Пальмерстона был обусловлен тем, что он, в отличие от своего менее удачливого и менее предусмотрительного коллеги, сумел перетянуть на свою сторону не только Российскую империю, но также Австрию и Пруссию. Поражение Франции и лично ее премьер-министра объясняется тем, что в 1840 г. при решении Восточного вопроса Тьер брал в расчет только Великобританию, отказавшись от проведения прямых переговоров с Австрией и Пруссией. Если бы Франция с большим вниманием отнеслась к позиции Австрии и Пруссии и вела интенсивные дипломатические консультации прежде всего с ними, то эскалацию конфликта можно было бы отсрочить и тем самым дать дополнительное время Мухаммеду Али для его переговоров с султаном.

Выбор Великобритании - постоянного соперника Франции в Средиземноморье в XIX в. - в качестве главного партнера на переговорах и игнорирование других стран стоили Франции очень дорого. В ходе Восточного кризиса Великобритании удалось подорвать французское влияние и усилить свое экономическое и политическое проникновение в Сирию и Ливан. Кроме того, ее позиции значительно окрепли и в самом Египте. Сведя к минимуму власть Мухаммеда Али в Египте, Великобритания похоронила проект создания великой арабской империи под покровительством Франции.


97 BNF. Papiers de Thiers, NAF, N 20611, fol. 64, 67. Lettres de Louis-Philippe a Thiers de 1 aout 1840 et3 aout 1840.

98 См., например: Дегоев В. В. Указ. соч., с. 240.

99 Thureau-Dangin P. Op. cit., v. 4, p. 242 - 243.

100 Pouthas Ch. Op. cit., p. 75.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ФРАНЦИЯ-И-ВОСТОЧНЫЙ-КРИЗИС-1839-1841-годов

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Россия ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

И. В. ИГНАТЧЕНКО, ФРАНЦИЯ И ВОСТОЧНЫЙ КРИЗИС 1839-1841 годов // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 31.01.2020. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ФРАНЦИЯ-И-ВОСТОЧНЫЙ-КРИЗИС-1839-1841-годов (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - И. В. ИГНАТЧЕНКО:

И. В. ИГНАТЧЕНКО → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Россия Онлайн
Москва, Россия
816 просмотров рейтинг
31.01.2020 (1519 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
12 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ФРАНЦИЯ И ВОСТОЧНЫЙ КРИЗИС 1839-1841 годов
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android