"Петроградки", "крылатки", "шведские", "юденки" и просто "Юденичи"... Так в свое время называли в быту "Билеты полевого казначейства Северо-Западного фронта". Примечательны эти "билеты" тем, что на них гордо красовался автограф генерала от инфантерии Н. Н. Юденича. Отсюда и пошло название "юденки".

Историю заказа этих денежных знаков позволяют осветить архивные материалы Особенной канцелярии по кредитной части Омского правительства. Они включают в себя экземпляр перевода с шведского языка Контракта на изготовление, а также приложенной к контракту справки об истории его подписания. Из "Справки о заказе для Северо-Западного фронта казначейских знаков в Швеции", составленной 30 июля 1919 г. агентом министерства торговли и промышленности в Швеции Б. А. Никольским следует, что 30 июня 1919 г. заведующий Отделом финансов Политического совещания при генерале Н. Н. Юдениче - С. Г. Лианозов по поручению генерала обратился к российскому посланнику в Стокгольме К. Н. Гулькевичу "с просьбой оказать содействие по изготовлению в Швеции знаков полевого казначейства Северо-Западного фронта на сумму 1 200 000 000 рублей". Вскоре из Гельсингфорса в Стокгольм прибыли В. П. Шуберский¹ и член Академии художеств, полковник Н. В. Шевелев с полномочиями от Юденича на передачу заказа шведской типографии.

Из имеющихся документов следует, что объем эмиссии постепенно возрастал по мере уточнения планов. Так, в телеграмме от 4 июня речь шла о 75 млн. руб., в последующих газетных сообщениях - 350 млн. руб., а в реальном контракте - уже 1,2 млрд. рублей. Связано это, на наш взгляд, с изменением задач, которые ставились при выпуске новых знаков. Если вначале они нужны были для финансирования самой армии Юденича, то позже решено было использовать их как временные денежные знаки всего северо-западного региона и в первую очередь Петрограда. Поэтому-то и остановились на таком большом объеме средств. Последующие события показали, что поскольку сторонникам Юденича взять Петроград не удалось, то и такая сумма оказалась в значительной мере невостребованной.

Владимирский Михаил Васильевич - историк.

В качестве исполнителя заказа было решено остановиться на Акционерном обществе "Сверигес Литографиска Трюкериер", поскольку уже имелся положительный опыт общения с этой организацией - она печатала по заказу Особой канцелярии по кредитной части Временного правительства облигации сберегательного займа в 1917 - 1918 годах. Переговоры с указанным Акционерным обществом вели Никольский, Шуберский, помощник агента Э. Г. Гольберг и Шевелев. В Справке отмечалось, что "все рисунки, эскизы и прочее казначейских знаков выполнены военным инженером, академиком Н. В. Шевелевым". На этом фигуранте остановимся особо.

Шевелев Николай Васильевич родился 13 (25) ноября 1876 года. В 1905 г. поступил на архитектурное отделение Академии художеств, которое закончил 11 (24) мая 1912 года. Тогда же за "проект драматического театра для столичного города на 1200 человек" ему было присвоено звание художника-архитектора с титулом "пенсионер" Академии. Звание действительного члена Академии художеств Шевелеву присвоено в 1915 (1916) году. Во время войны свою профессию использовал в проектировании и создании оборонительных сооружений, за что к 1917 г. дослужился до полковника. После поражения армии Юденича остался на территории Эстонии, проживал в Нарве, где и умер 12 декабря 1933 года.

К 15 июля 1919 г. был напечатан проект контракта, который прилагался в русском переводе. 21 июля поступила телеграмма Юденича "с подтверждением просьбы о скорейшей передаче заказа и с указанием, что всю ответственность по сему делу генерал принимает на себя". Имелась в виду ответственность материальная, то есть оплата изготовления денежных знаков.

Проект контракта 24 июля был одобрен Гулькевичем, уполномочившим Никольского подписать его от имени Русской миссии в Стокгольме, что и произошло в тот же день. Контракт оговаривал печать "16,4 млн. экземпляров временных рублевых знаков четырех разных образцов достоинством в 0,25, 0,50, 1, 3, 5, 10, 25, 100, 500, 1000 рублей". Все знаки в контракте были разбиты на 4 категории по варианту оформления, размеру, сорту бумаги и нумерации. Только знаки мелких номиналов (25 коп., 50 коп. и 1 рубль) печатались на простой бумаге без нумерации. Чем значительнее был номинал купюр, тем сложнее было их оформление и качественнее бумага. Знаки двух категорий должны были печататься на бумаге с водяными знаками. Однако, как записал в своем дневнике М. С. Маргулиес 30 июля, "бумагу с особыми денежными знаками достать не удалось", поэтому решено было печатать на качественной бумаге, но без водяных знаков. В конце контракта оговорены меры секретности исполнения заказа: "Поставщик обязуется принять все меры к тому, чтобы лишь лица, имеющие непосредственное отношение к заключению сего контракта и к исполнению заказа, знали об исполнении его; эти лица, со своей стороны обещаются соблюдать надлежащую тайну касательно всего, что имеет отношение к этому заказу"². Однако по записи Маргулиеса оказалось, что "надзор в частной типографии, где деньги печатают, не бог весть какой". Общая сумма контракта в тексте не оговорена, но он позволяет подсчитать его стоимость исходя из расходов на печать знаков отдельных номиналов. Она составила 357 460 шведских крон. Цифру такого же порядка - 300 тыс. крон, потраченных на печать новых денег, - приводит в своем дневнике помощник Юденича по военно-морским делам контр-адмирал В. К. Пилкин³. Ее можно сопоставить с затратами на вооружение армии Юденича: договор на поставку из Швеции вооружения для его войск был заключен Гулькевичем на 38 млн. крон⁴. Значит, стоимость контракта на изготовление дензнаков составила около 1 % расходов на вооружение армии.

Кто же и кому выделил такие деньги для печати будущих "петроградок"? Цепочка получилась довольно длинная. Ведь летом 1919 г. английское правительство отказалось предоставить кредит Политическому совещанию при Юдениче. Гулькевич перевел в адрес Лианозова 3,7 млн. финских марок⁵. Произошло это в конце июня. В свою очередь, эти деньги оказались у Гулькевича в результате ассигнования 5 млн. финских марок финансовой группой Э. Нобеля, которая, выделила их под ожидавшееся поступление 10 млн. франков, выделенных Колчаком на содержание армии Юденича. Сумма 3,7 млн. финских марок составляла в то время около 700 тыс. шведских крон. Примерно половина этой суммы ушла на оплату типографских расходов, а вторая - на организационные и транспортные расходы. В обращении новые деньги появились около 10 сентября, на фронт их доставили еще раньше - 4 сентября⁶. За ними быстро закрепились три обиходных названия: "юденки" и даже просто "Юденичи" - по имеющейся на этих знаках факсимильной подписи Юденича, "крылатки" - по изображению на них двуглавого орла с распростертыми крыльями и "петроградки", поскольку выпуск их был приурочен к осеннему наступлению на Петроград, а текст на знаках обещал обмен их на общегосударственные деньги в Петрограде. Последний термин применялся почти официально, он часто фигурировал в газетных сообщениях. Однако первое название, которое было присвоено новым северо-западным рублям - "шведские". Этим термином пользовались, в частности, финансисты Псковского казначейства при составлении финансовой отчетности в середине сентября. Ведь в его кассе помимо новых рублей находились деньги еще 14 наименований: от "керенок" до "вандамок" и "ост-рублей"⁷.

На первых порах казалось, что появлению новых рублей сопутствует успех. 1 сентября Маргулиес записывает в дневнике: "удачный день: Колчак перевел в распоряжение Юденича 900 000 фунтов в Лондон". Точнее, по распоряжению Колчака в Лондон было переведено 860 тыс. фт. ст., но не Северо-Западному правительству, а в исключительное распоряжение Юденича. По договоренности Лианозова с Юденичем было решено 500 тыс. из них оставить неприкосновенными для обеспечения выпуска "крылаток". Эта сумма переведена не позже 2 октября в Стокгольм в распоряжение Гулькевича, а 360 тыс. фт. ст. остались в Лондоне⁸. Таким образом была обеспечена валютная поддержка новому рублю. Его стабильность правительство надеялось повысить путем запрета вывоза золота, серебра и капиталов. Соответствующее приказание N 18 от 14 сентября было подписано Лианозовым.

Далее Маргулиес радостно комментирует заметку в ревельской газете "Свободная Россия": "наш выпуск денег здесь укрепляется, тем более, что эстонская марка неудержимо катится вниз... [эстонские власти] больше не спорят против наших новых денег". Однако радость по этому поводу была недолгой. Вскоре выяснилось, что заметку под названием "Валюты" написал служащий эстонского министерства финансов с провокационной целью. Это дало повод министру финансов Эстонии Куку потребовать закрытия газеты за клевету, высылки из Эстонии ее редактора, а главное - вызвать недоверие к новому рублю со стороны населения. Государственный банк Эстонии стал регулярно публиковать курс не только основных зарубежных валют, но и русских денег дооктябрьского образца, но северо-западный рубль в этих публикациях сознательно не упоминался. Тогда же, в начале сентября произошла еще одна неприятность с новым рублем. "Неприятная новость: в шведских газетах кто-то пустил слух, что наши деньги гарантированы англичанами; Forein Office счел нужным напечатать официальное опровержение, и из-за какого-то газетного болвана мы здесь сядем в лужу с нашими деньгами"⁹. Надо заметить, что такой "слух" возник ни на пустом месте.

Ведь еще 19 августа на заседании Псковской городской думы городской голова, а затем министр продовольствия Ф. Г. Эйшинский неосторожно заявил: "...заказаны бумажные деньги, которые будут ходить в Эстонии наравне с эстонскими деньгами и котироваться на иностранной бирже, деньги эти будут гарантированы английским правительством..."¹⁰. Этот тезис и был подхвачен шведскими газетами. Пришлось давать опровержение, которое было опубликовано в Ревельской "Свободной России" 9 сентября (N 13), в котором сообщалось, что "гарантийная валюта поступила не от английского правительства, а от правительства адмирала Колчака".

И все же, несмотря на упомянутые трудности, рубль с автографом Юденича был встречен хорошо. Причина этому проста: пункт 6 объявления о выпуске новых знаков упоминал о возможности размена этих рублей на английскую валюту из расчета 40 руб. за 1 английский фунт стерлингов. И рядовые обыватели и военные, поверив такому заверению, бросились покупать "петроградки". Ажиотаж был связан с потерей доверия к российскому рублю по мере разрастания гражданской войны. Ряд стран Западной Европы в начале 1919 г. стал запрещать ввоз бумажных рублей на свои территории. Единственное исключение было сделано для "билетов, выпускаемых Архангельским правительством"¹¹, на которых имелась надпись об их обмене на фунты стерлингов. Поскольку объявления о выпуске "петроградок" тоже гарантировали обмен на английскую валюту, то держатели северо-западных рублей были уверены, что эти новые деньги скоро будут котироваться в Европе. Правда, на самих знаках упоминания о таком обмене не было. Спрос на них особенно усилился в первой половине октября, когда Северо-Западная армия заняла Лугу, Гатчину и Павловск, вплотную подойдя к Петрограду.

Так как главная часть тыловых учреждений сосредоточилась в Нарве и Ревеле, где выпущенные деньги не могли иметь обязательной силы, в этих городах была организована сеть разменных касс "петроградок" на эстонскую валюту. Обменный курс был установлен альпари, то есть по стоимости один новый рубль приравнивался к одной эстонской марке. Характерно восприятие ситуации в середине октября торговкой из-под Ямбурга по роману П. Н. Краснова "Понять-простить" (часть 3, глава VIII): "...Не пойму я, какие деньги настоящие. То знала советские да думские, а теперя вот пошли Юденичи, что ли, да эстонские, "вабарыки" прозываются. Вчора солдату папирос продала, сует, а я и не пойму, что... Какая теперь торговля...". Русские прозвали эстонские марки "вабарыками", поскольку на них имелся текст "Eesti Vabariik", что означает "Республика Эстия", то есть Эстонская Республика. В разменной кассе можно было одновременно обменять не более 25 руб., получив за них, соответственно, 25 марок. Для осуществления таких операций эстонское казначейство предоставило кредит Северо-Западному правительству в пределах 10 млн. марок, под обеспечение которого Юденич переводил эстонцам 20 тыс. фт. ст.¹².

До середины ноября в обращение поступило "крылаток" примерно на 125 млн. руб., обменено в разменных кассах порядка 10 млн. рублей. По данным обзора деятельности Северо-Западного правительства ("Свобода России" от 6 декабря 1919 г., N 68, с. 1) эта цифра составила около 16 млн. рублей. В октябре в короткий период наступления на Петроград "крылатки" стали принимать в магазинах Ревеля и Нарвы напрямую, не требуя обмена на марки, причем курс их поднимался и доходил до 1,3 марки за северо-западный рубль. Другой источник сообщал, что в Ревеле новый рубль котировался на 20% выше официального курса, установленного Государственным банком Эстонии для думских и царских денег¹³. В этот период укреплялся и международный авторитет северо-западного рубля. Поступали сведения о том, что в

Норвегии, Дании, Финляндии и Швеции были заключены сделки с расчетом в этих рублях. "Курс на "петроградки" в этих странах быстро пошел на повышение, хотя официально на бирже они еще не котируются", писала "Свобода России" 22 октября. Для совершения операций Министерства торговли Северо-Западного правительства в Финляндии туда было направлено 65 млн. руб. в "крылатках" ("Свобода России" от 7 декабря 1919 г., N 69, с. 1). Северо-Западное правительство поспешило заявить, что на новые деньги из расчета рубль за рубль будут обменены предшественники этих знаков: временные разменные знаки, выпущенные приказом Командующего Северо-Западной армией за подписью генерала А. П. Родзянко и начальника снабжения полковника Б. П. Полякова¹⁴, а также 50-рублевые кредитные билеты Псковского областного казначейства, подписанные командующим Северной армией генерал-майором А. Е. Вандамом¹⁵.

На захваченных территориях приходилось срочно решать многочисленные вопросы, в том числе и проблему денежного обращения. Например, для Гатчинского района, оказавшегося в руках Северо-Западной армии, пришлось установить "временный легальный курс" для обращавшихся при советской власти денег ("пятаковских", "думских" и "керенок") при расчетах на "петроградки" ("Свобода России" от 5 ноября 1919 г., N 41, с. 3).

Тем временем Юденич тайно отменил свой приказ о переводе эстонцам 20 тыс. фт. ст. Как только это стало известно, кредитование Северо-Западного правительства Эстонией было прекращено, что сразу подорвало доверие к новому рублю. Хотя главной причиной его падения явилось отступление Северо-Западной армии от Петрограда к границе Эстонии. "Армия наша... отступила. Бросила "Красное Село", "Павловск"... Воображаю отчаяние в Петрограде... и проклятия, сыплющиеся на наши головы", - записывает Пилкин 24 октября¹⁶. Уже 31 октября белые были выбиты из Луги, а в ночь на 3 ноября без боя сдали Гатчину. Спрос на "крылатки" в Эстонии полностью прекратился. Имея на руках только эти новые деньги, беженцы и военные оказались в бедственном положении. Ситуацией воспользовались спекулянты, скупавшие "крылатки" за бесценок пачками и ухитрявшиеся менять их в Ревеле на эстонские марки с большим барышом¹⁷. Без денег оказалось и Северо-Западное правительство, ведь все щедрые ассигнования Колчака были адресованы лично Юденичу. Уже 22 ноября один из лидеров кадетской партии, И. В. Гессен, докладывал министру иностранных дел С. Д. Сазонову: "Деньги Юденича больше не идут, и армия, снабжаемая ими, в сущности, совершенно лишена средств что-либо купить". А Гулькевичу он с грустью сообщал: "...для Лианозова и Маргулиеса выправляется виза в Париж. Пытаясь выяснить в разговоре с Карташевым, чего же следует ожидать теперь, я пришел к выводу, что правительство считается ликвидированным. Тем более что оно очутилось в безвыходном финансовом положении, его деньги не принимаются и благодаря этому, в частности, солдаты фактически остаются без жалованья..."¹⁸. Сам же Карташов по поводу обеспечения "крылаток" выразился так: "бумажные деньги остались в руках Лианозова, а иностранная валюта в руках Юденича" ("Ваба Маа", Ревель, 1919, N 287).

Итак, период благоденствия северо-западного рубля закончился. Продолжался он лишь полтора-два месяца: с середины сентября до середины ноября 1919 года. Горн слегка преувеличивал, сообщая, что "до конца ноября деньги еще имели платежеспособность"¹⁹. В декабре прием продавцами "крылаток" уже воспринимался как нечто необычное. В качестве примера сошлемся на репортаж А. Павловича "В Иван-городе", в котором описаны мальчишки - продавцы папирос, сбывавшие свой товар бывшим красноармейцам за различные деньги - советские, немецкие, думские, царские,

эстонские марки, керенки, "не брезгуя даже "крылатками"" ("Свобода России" от 16 декабря 1919 г., N 76, с. 2). Эта фраза подчеркивает почти полную потерю покупательной силы "крылаток" к тому времени. Как большое достижение отмечал в своем дневнике Пилкин 11 января 1920 г., разрешение использовать офицерам "крылатки" для получения обедов и дров²⁰.

Официальное окончание обращения "петроградок" можно отсчитывать от 20 января 1920 г., когда состоялся приказ Юденича N 46: "Жалованье и все прочие виды довольствия, причитающиеся офицерам, классным, медицинским чинам, солдатам и вольнонаемным служащим войсковых соединений, штабов, управлений и учреждений армии за январь месяц предписываю выдать полностью в эстонской валюте"²¹. С другой стороны, поскольку в приказе речь шла о выдаче жалованья за январь (его выдавали в 20-х числах каждого месяца), то можно считать, что жизнь "петроградок" закончилась в конце 1919 года. Тем не менее, еще 10 января 1920 г. бывший официоз теперь уже бывшего Северо-Западного правительства "Свобода России" уверял читателей, что "крылатки" будут оплачены полностью, и для этого имеются все условия. Иначе, "это наложило бы на высшее командование Северо-Западной армии пятно несмываемого позора". Представляется, что сказано это было не для рядовых обывателей, а чтобы как-то повлиять на Юденича, упорно отказывавшегося от обязательств по поддержанию "крылаток". Сам же генерал, быстро осознав ситуацию, с ноября стал откровенно игнорировать договоренность с правительством о неприкосновенности суммы в 500 тыс. фт. ст., беззастенчиво запуская руку в деньги, доверенные ему Колчаком. Ведь Юденичу приходилось содержать армию, отступившую в Эстонию. Оставалась надежда на следующий поход на Петроград...

Из предварительного отчета Министерства финансов ("Свобода России" от 2 декабря 1919 г., N 64, с. 3) следует, что с 10 сентября по 20 ноября было израсходовано "петроградок" на 125 млн. руб., из них 87,33 млн. руб. потратило военное ведомство, а 18,58 млн. руб. - гражданские министерства. В частности, Министерство продовольствия израсходовало на приобретение продуктов и других товаров немногим больше 4 млн. руб., поскольку населению региона была предоставлена существенная помощь по линии Американского красного креста; только муки на складах имелось почти 200 тыс. пудов, а также значительные запасы сала, кукурузы, бобов и детского питания ("Свобода России" от 28 января 1920 г., N 22, с. 3).

В период самоликвидации Северо-Западного правительства были опубликованы подробные отчеты всех его министерств, в том числе и Министерства финансов ("Свобода России" от 7 декабря 1919 г., N 69, с. 1). Из последнего следовало, что из 1,2 млрд. руб. поступивших в Особую канцелярию по кредитной части с 3 сентября по 20 ноября, были сделаны выплаты по следующим статьям: Главному казначейству (на нужды гражданских министерств) - 90,4 млн. руб. и Полевому казначейству (на нужды армии) 99,09 млн. руб. Кроме того 65 млн. руб. были направлены в Финляндию в распоряжение Министерства торговли Северо-Западного правительства, и 10,6 млн. руб. были переданы Эстонскому банку в качестве обеспечения ссуды, предоставленной Эстонией для работы разменных касс. Сообщалось также, что во время перевозки из Стокгольма в Ревель было украдено знаков на 677 тыс. рублей.

В конце февраля 1920 г. было решено уничтожить все сохранившиеся знаки - как не попавшие в обращение и сохранившиеся в казначействе, так и обмененные на эстонские марки в разменных кассах на территории Эстонии. Для этого была создана специальная комиссия по уничтожению знаков под председательством полковника Эвальда из 6 членов и 8 контролеров. Из акта от 5 марта 1920 г., приведенного в "Свободе России" 23 марта следует,

что "назначенная постановлением Ликвидационной комиссии от 27 февраля произвела на Ревельской писчебумажной фабрике Иогансона при непрерывной работе за время с 10 ч утра 1 марта по 9 ч утра 5 марта уничтожение, путем переработки в бумажную массу означенных знаков различного достоинства на общую сумму 933 283 873 рублей... Процесс переработки производился под постоянным наблюдением двух членов комиссии при непременном участии представителей контроля в условиях, совершенно исключающих возможность каких бы то ни было злоупотреблений с означенными знаками".

Отдельно следует рассмотреть валютную сторону финансового обеспечения деятельности Юденича. Среди современных работ, касающихся финансирования Белого движения на Северо-Западе России, следует выделить монографию А. В. Смолина и статью С. С. Балмасова²². Подробная и основательная работа Смолина базируется в значительной степени на фондах архива американского Гуверовского института, а вторая, посвященная финансированию Колчаком армии Юденича - исключительно на материалах ГАРФ. Тем интереснее сопоставить сведения, приводимые этими авторами. На наш взгляд, не потеряла актуальности подробная работа советского историка Н. А. Корнатовского²³, появившаяся еще в 1929 году. Однако сведения о финансировании Юденича в этой работе неполны и неточны. В работах современников событий, в частности в книге В. Л. Горна еще больше пробелов в освещении финансовой составляющей. Некоторые важные моменты, касающиеся судьбы финансовых средств Юденича, позволяет выявить дневник Пилкина, которым не пользовались ни Смолин, ни Балмасов.

Главная трудность, с которой сталкиваешься при анализе финансирования в перечисленных работах, это разнообразие валют, в которых выплачивалась помощь Белому движению. А без сопоставления невозможно определить достаточность и целесообразность такой помощи. Поэтому мы использовали курсовые соотношения эстонской марки (э. м.) с основными валютами при их обмене Госбанком Эстонии в сентябре 1919 года. Такие сведения публиковались в "Свободе России". Конечно, данный подход может дать лишь ориентировочную картину, но ее вполне достаточно, чтобы оценить масштабы предоставленных Юденичу сумм и соответствующих затрат. Выплаты выполнялись в следующей валюте: французские франки (фр.), финские марки (ф. м.), английские фунты стерлингов (фт. ст.), шведские кроны (кр.) и рубли "Всероссийского" правительства Колчака (сиб. руб.). Далее, рискуя утомить читателя, мы все же вынуждены оперировать арифметическими выкладками. Курс эстонской марки на 6 сентября 1919 г. был следующим: 238 фт. ст. за 1 э. м., 1405 кр. за 100, 265 ф. м. за 100, 640 фр. за 100 э. м. Для оценки весомости колчаковского рубля воспользуемся сведениями из служебной записки²⁴ начальника департамента сибирского министерства финансов А. А. Никольского за май 1919 г., получив следующее соотношение: 1 фр. = 4,05 сиб. руб. Почти такую же эту цифру (4 руб.) приводит и Балмасов. Осенью того же года курс сибирского рубля упал до 5 руб. за франк.

Балмасов приводит потребность на апрель 1919 г. 9-тысячной армии Юденича в размере 3,2 млн. франков. К маю эта цифра выросла до 5 млн. фр., а для операции по овладению Петроградом предполагалось еще потратить около 8 млн. франков²⁵. В расчете на 4 месяца уже для 19-тысячной армии должно было потребоваться 12,65 млн. франков.

Первые валютные средства, которыми располагал Юденич для организации белой борьбы в Северо-Западном регионе, были предоставлены ему в начале 1919 г. еще до его обращения за помощью к Колчаку. В 20-х числах января 1919 г. Юденич упоминал о них в письме А. И. Деникину: "Некоторую денежную сумму, размер которой еще определить нельзя, предполагают

собрать здешние капиталисты и промышленники, во всяком случае, эта сумма будет незначительна и даст лишь средства для начала действий..."²⁶. В своем дневнике 20 декабря 1919 г. Маргулиес записывает: "В начале года, когда у Юденича не было ни копейки, финансисты [из России] за круговой между собой порукой и за подписями большинства из них, получили два миллиона марок в финских банках под векселя"²⁷. Упоминает эту сумму и Смолин²⁸. Сумма в 2 млн. ф. м. составляла около 22 тыс. фт. ст. или 830 тыс. франков.

Отметим еще один малоизвестный акт помощи Юденичу в первой половине 1919 года. Она оказана не деньгами, а путем организации секретной сети связи между Гельсингфорсом, Петроградом и Стокгольмом. Участник событий - М. Ф. Гарденин, вспоминал, что "средства для этой организации были даны Ф. Ф. Личем, которого тоже переправили в Швецию, откуда ему было легче вести работу по помощи Юденичу и главное, более скрытно". Организация из агентов связи действовала "до конца существования Северной армии" и не имела потерь корреспонденции или провалов агентов. Гарденин писал, что английскому разведчику и бизнесмену Личу якобы принадлежала и сама идея похода на Петроград. Он провел в Лондоне переговоры с правительством и убедил военного министра У. Черчилля в целесообразности северо-западного варианта войны с большевизмом²⁹.

Весной к Юденичу начали поступать деньги от Колчака. Первая сумма, которая была предназначена для организации Северо-Западной армии (СЗА) и высылалась в соответствии с телеграммой Колчака от 2 февраля (N 90) составляла 1 млн. рублей. Поступила она в Стокгольм в начале апреля, причем возникли трудности с ее получением. В дневнике Пилкина этот момент упомянут 8 апреля. Вскоре, 14 апреля, Юденич сообщает послу во Франции В. А. Маклакову в Париж: "От Колчака 900 000 [руб.] получил. Реализовать здесь не могу. Финский банк отказывается оценить курс рубля"³⁰. Итак, до Гельсингфорса, где находился в это время Юденич, дошло лишь 900 тысяч. Обменять их на шведские кроны все же удалось из расчета 16 крон за 100 руб. "керенками"³¹. Таким образом, на руках у Юденича оказалось 144 тыс. крон (или 8521 фт. ст. или 316,8 тыс. фр.). Несколько иную картину поступления этой суммы от Колчака рисует Смолин: В середине мая Гулькевич начал выплачивать Юденичу обещанный Колчаком 1 млн. руб.: 325 тыс. ф. м. доставлено курьером, еще 250 тыс. ф. м. поступило телеграфным переводом³². Итоговая сумма поступлений (325 + 250 = 575 тыс. ф. м.), по нашим расчетам, соответствует 6325 фт. ст. или 230 тыс. франков.

Поскольку переведенные из Омска рубли удалось обменять с большим трудом, последующие субсидии Омск стал направлять Юденичу в валюте. Первый такой валютный перевод на 1 млн. фр. поступил до 18 июня. Однако из-за трудностей с переводом сибирских рублей во франки последующую помощь Омск предоставлял в другой валюте. За период между 18 июня и 4 июля, по данным Балмасова, было перечислено 150 тыс. фт. ст. (5,58 млн. фр.), 5 млн. ф. м. (12,05 млн. фр.) и 7 млн. кр. (3,19 млн. фр.)³³.

Относительно данных выплат Смолин поясняет: 4 июля переведен 1 млн. фр. и 150 тыс. фт. ст. в счет 10 млн. фр., предоставленных Колчаком на содержание армии. Кроме того, был предоставлен заем в 5 млн. ф. м. и дано согласие на ссуду в 7 млн. кр. (из которых 2 млн. предназначены для оплаты перевозки грузов)³⁴. Однако на самом деле эти перечисления в пересчете во франки составили не 10 млн. фр., а гораздо большую сумму - 20,82 млн. франков. Прибавив к ним 1 млн. фр., поступивший к 18 июня, получаем 21,82 млн. фр., а с учетом первого (рублевого) поступления (0,317 млн. фр.) общее финансовое вливание Юденичу от Колчака составило 22,14 млн. франков.

Сравнивая перечисленные поступления для формирования армии Юденича с расчетными потребностями, приходим к следующим выводам: во-первых, это цифры одного порядка; во-вторых, поступившие деньги действительно могли закончиться летом, еще до подготовки осеннего наступления на Петроград. Именно об этом и сигнализировал Юденич Омску. Добавим, что независимо от указанных выплат, 22 июля департамент государственного казначейства Омского правительства открыл кредит в 100 млн. руб., из которых 85 млн. руб. были предназначены на приобретение валюты для армии Юденича, а 15 млн. руб. - на нужды морского отряда под командованием Пилкина³⁵.

Уместно пояснить и роль Пилкина в истоках военной кампании Юденича. Дело в том, что Колчак лично Юденича не знал, а Пилкин был хорошо знаком с Колчаком по совместной службе. В январе 1919 г., познакомившись с Юденичем и присмотревшись к нему, Пилкин предложил Юденичу обратиться с информационным письмом о том, что им, Юденичем, формируется Северо-Западная армия для борьбы с большевиками в этом регионе. Послал Пилкин Колчаку и личные рекомендации о Юдениче, на основании которых адмирал проникся доверием к генералу. Телеграмма Пилкина Колчаку гласила: "Находясь в Гельсингфорсе и являясь старшим из морских чинов, принял на себя руководство морскими здесь организациями в подчинении генералу Юденичу и в полном с ним согласии. Прошу сообщить, пользуюсь ли Вашим доверием". Пилкин так комментирует в дневнике цель этой телеграммы: "Я послал ее Колчаку с дерзким намерением способствовать, может быть, тому, чтобы упрочить положение Юденича. Колчак его не знает. Может быть, ему инсинуируют против Юденича... Колчак когда-то был в довольно близких ко мне отношениях и всегда выражал мне свою симпатию и уважение. Юденича он совсем не знает лично. Но скажет ли ему что-либо в пользу Юденича мое "полное с ним согласие""?³⁶.

Наиболее известная субсидия Юденичу из Омска была направлена исключительно в его личное распоряжение в виде 260 млн. руб. в Лондонский банк. После перевода этой суммы в валюту она составила 860 тыс. фт. ст. Об этой помощи Омска белому Северо-Западу была проинформирована и армия и общественность приказом Главнокомандующего Северо-Западной армии N 34 от 2 сентября 1919 г.: "При сем объявляю телеграмму Верховного Правителя Адмирала Колчака, переданную мне Российским посланником в Швеции Гулькевичем: "...Министру финансов указано срочно перевести указанные Вами двести шестьдесят миллионов рублей. Задержка в переводе произошла из-за отсутствия валюты, которая в настоящее время имеется в распоряжении Правительства... Омск 28 августа с. г."". В октябре эти деньги были размещены в двух банках: 500 тыс. положены в "Каунтри Весминстер банк" на счет "Скандинавика", а 360 тыс. - в торговый дом "Братья Беринг"³⁷. Горн сообщал несколько иной вариант размещения средств: якобы, по договоренности Лианозова с Юденичем, решено было 500 тыс. фт. ст. оставить неприкосновенными для обеспечения выпуска "крылаток". Причем эта сумма была переведена в Стокгольм в распоряжение Гулькевича, а 360 тыс. остались в Лондоне, где распорядителями остались Гулькевич и К. Е. Замен³⁸.

Не исключено, что в сентябре Юденичу поступили от колчаковцев еще 10 млн. руб. в качестве дополнительной помощи СЗА. Об этой сумме упоминает Балмасов³⁹, но ссылка на архивный источник у него перепутана, поэтому мы не берем эту цифру в расчет. Не нашла подтверждения и еще одна сумма (80 млн. руб.) из той же статьи Балмасова. Она лишь косвенно предназначалась СЗА, поскольку была направлена финансовому агенту в Соединенных Штатах С. А. Угету для оплаты перевозки 45 тыс. т военного снаряжения СЗА из Англии и Франции⁴⁰.

Попытка Северо-Западной армии взять Петроград окончилась неудачей. Красные войска выдавили ее остатки на территорию Эстонии, где она была разоружена. Но история денег Юденича на этом не заканчивается. Перемирие между РСФСР и Эстонией начало действовать с 3 января 1920 года. Обязательным условием заключения мирного договора советская сторона выдвинула окончательную ликвидацию Северо-Западной армии. И уже 10 января правительство Эстонии направило ноту союзникам о том, что "финансовое положение страны им [эстонцам] больше не позволяет держать белые войска генерала Юденича". А вскоре последовал и приказ Юденича о расформировании СЗА (подписан 22 января).

Общественность, да и само Северо-Западное правительство слабо были информированы о финансах Юденича. Лишь одна сумма поступлений от Колчака - 860 тыс. фт. ст. - получила широкую огласку. Кое-кто из чиновников высшего ранга, в частности Маргулиес, знали о первой финансовой помощи Юденичу отечественными банкирами - заем 2 млн. ф. м. в начале 1919 года. Неизвестными для всех были суммы, поступившие от Колчака до и после 860 тыс. фт. ст. А ведь суммарные перечисления составили около 22 млн. фр. в первой половине 1919 г. и около 18 млн. фр. в сентябре того же года. Пока дела СЗА шли благополучно, никого, по-видимому, не интересовало на какие деньги существует армия. Таким образом у Юденича долго оставалась существенная свобода действий. Лишь в январе 1920 г., когда стало ясно о неудаче похода на Петроград, на страницах газеты "Верный путь" было опубликовано "Открытое письмо руководителям Северо-Западной армии". В нем "группа беженцев - общественных деятелей", в частности, спрашивала: "Куда расходованы колоссальные суммы, предназначенные на нужды армии и находившиеся в распоряжении генерала Юденича, и будет ли когда-нибудь предоставлен на всеобщее сведение отчет в израсходовании этих денег?" Кроме того задавались и другие нелицеприятные вопросы: "Куда расходовали 100 тыс. солдатских пайков, получавшихся армией, которая во времена наибольшего своего укомплектования насчитывала не более 20 тыс. штыков?". И наконец: "Будет ли пролит свет на валютные операции генерала Юденича, относительно которых по Ревелю ходят самые фантастические слухи, набрасывающие оскорбительную тень на русское дело?" ("Верный путь" (Ревель) от 15 января 1920 г., N 3, с. 2). На следующий день Пилкин записывает в дневнике: "В газетах появились наглые статьи каких-то общественных деятелей, не подписавших, однако, своих фамилий. Эти деятели или эти анонимы требуют у Юденича отчет в израсходовании им громадных сумм. Совершенно большевистский прием. Люди с улицы или прямо улица предъявляют какие-то юридические права. Каждый, кому не лень, может требовать, чтобы я перед ним отчитывался"⁴¹. Но заметим, что к этому моменту Юденич превратился из главнокомандующего Северо-Западной армии в частное лицо, поскольку был издан приказ о роспуске армии. Поэтому юридически такие претензии к Юденичу были вполне справедливы. А ведь мало кто ожидал в то время, что эта заметка окажется предвестником последующего вскоре ареста генерала. И главное, в чем обвиняли Юденича во время ареста, - именно сокрытие средств, полученных на финансирование армии.

Через два дня после подписания приказа о расформировании армии начала действовать военная Ликвидационная комиссия. Считая свою роль в кампании законченной, Юденич собирался 28 января 1920 г. отбыть на пароходе "Посейдон" в Гельсингфорс⁴². Но в ночь на 28 января группа лиц, во главе с Булак-Балаховичем арестовала генерала. После ареста его посадили в поезд, направлявшийся к границе с Россией.

Остановимся на этом событии подробнее, поскольку оно принципиально относится к вопросу о финансах Юденича. Вот как события описывает

глава Ликвидационной комиссии генерал-лейтенант П. В. фон Глазенап: "В "Коммерческой" гостинице, где жил Юденич, вечером как то собрались Глазенап с офицерами, - гр. Паленом, Владимировым и другими, чтобы сговориться о суммах, которые Юденич должен был передать Ликвидационной комиссии Северо-Западной армии"⁴³. Иначе говоря, какие-то предварительные обсуждения этого вопроса происходили, но неясно, каким образом Юденич собирался передать деньги комиссии, намереваясь на следующее утро отплыть из Ревеля, и собирался ли их вообще передавать? По слухам, подхваченным противниками генерала, он собирался оставить Глазенапу лишь 4 млн. эстонских марок, то есть около 17 тыс. фт. ст.

Из одного исследования в другое кочует версия о том, что партизан Балахович этим поступком пытался добиться от Юденича чека в 100 тыс. фт. ст. для себя и своего отряда, угрожая в случае отказа сдать его советским властям. Мы же предлагаем версию событий, основанную на анализе всех известных источников⁴⁴. Она такова: эстонцами была разработана и реализована специальная операция, чтобы изъять у Юденича деньги, полученные им от Колчака. Руководил ей эстонский министр внутренних дел А. Геллат. Для выполнения операции были выбраны два исполнителя: партизанский лидер Балахович, отряд которого не входил в СЗА, а тяготел к эстонской армии (не него в случае неудачи можно было свалить вину, представив дело так, что он добивался денег лишь для себя и своего отряда); второй персонаж - бывший военный прокурор Р. С. Ляхницкий, придававший официальный статус операции. Балаховичу помогали несколько офицеров его отряда. Для поддержки силового варианта развития событий Геллат придал группе Балаховича троих эстонских полицейских.

По официальной версии в поезде Юденич отказывался беседовать с арестовавшими его лицами, а после вмешательства представителей военных миссий союзников поезд с Юденичем был возвращен в Ревель. О происходившем в поезде свидетельств не сохранилось, но представляется, что Балаховичу все же удалось запугать генерала, который обещал оставить эстонцам деньги на ликвидацию армии⁴⁵. После этого эстонцы, не дожидаясь вмешательства союзников, дали сигнал прекратить спектакль и повернуть поезд вспять, в Ревель. Кстати, и эстонцы потом настаивали именно на независимости своих действий.

После возвращения Юденича в Ревель "Верный путь" продолжала наскоки на генерала: "Чего хочет армия? Чего хотят представители общества? - Немедленного лишения всех полномочий и средств бывшего главнокомандующего, передачу таковых военно-общественному органу для законной ликвидации и гласного суда над всеми деяниями, "победами" и панамами распорядителей Сев. -Зап. армии"⁴⁶. Через день после ареста Юденичу было вручено предписание эстонского правительства об обязательной передаче оставшейся у него валюты правительству Эстонии на содержание бывших русских военных. Но Юденич, как это не раз с ним бывало, чувствуя себя в безопасности (он находился в помещении английской миссии), обещание выполнил лишь частично - оставил деньги, но не эстонцам, как они этого требовали, а Глазенапу. Передача чеков на 227 тыс. фт. ст. и 250 тыс. ф. м. Юденичем происходила в помещении английской военной миссии в присутствии офицеров союзных миссий и руководства СЗА⁴⁷. При передаче денег Юденич дал расписку в том, что "больше у него денег для обеспечения Сев. -Зап. армии нет".

После передачи денег газета "Верный путь" не без пафоса заявляла, что Балаховичу своим поступком удалось добиться от Юденича передачи денег на ликвидацию армии: "История оправдает тех, кто в дни шатания и распада

не побоялся принять на себя всю тяжесть ответственности за решительное, хирургическое вмешательство на помощь погибающей и оставленной армии"⁴⁸. Заявлено это было не без журналистской натяжки, но нельзя всерьез воспринимать и патетику автора монографии "Генерал Юденич" А. В. Шишова, охарактеризовавшего поступок бывшего главнокомандующего "поступком рыцарского бескорыстия и офицерской чести"⁴⁹.

В связи с передачей денег эстонское правительство 4 февраля постановило "разрешить Юденичу выезд из пределов Республики" ("Свобода России" от 6 февраля). А вскоре, 19 февраля, Юденич направляет письмо Лианозову, в котором сообщает об отсутствии у него сумм, помимо переданных; к письму приложена расписка Глазенапа о получении денег⁵⁰. Наконец, через 20 дней после разрешения на отъезд, 23 февраля Юденич получает выездную визу и отбывает в Ригу.

Вместе с Юденичем из Ревеля выехали генералы Глазенап и Владимиров. Далее через Стокгольм и Копенгаген Юденич проследовал в Лондон, а оттуда в Париж. Известно, что его отъезду способствовали англичане. Представляется, что делали они это с тем, чтобы убрать руководство СЗА и тем самым облегчить эстонцам безнаказанную расправу с русскими военными - своими недавними союзниками в борьбе с большевиками. Ведь в условиях заключенного в Юрьеве мирного договора прямо говорилось о Белой армии: "На территории обеих договаривающихся государств могут находиться лишь правительственные войска и войска дружественных государств. Концентрация всяких частей, ставящих своей целью низложение правительства одной из договаривающихся сторон - воспрещена". Оговаривалась в договоре и благодарность Эстонии советской стороны за выполнение условий договора: "Россия дает эстонскому государству 15 млн. руб. золотом"⁵¹.

Враждебные Юденичу газеты наперебой заявляли об огромных суммах, якобы им вывезенных. Так, по версии газеты "Рассвет" из Гельсингфорса от 29 января 1920 г., "русские власти" заявили эстонским властям, что генерал Юденич, передавая Глазенапу командование, выдал ему только 4 млн. э. м., а 10 млн. фт. ст. "оставил у себя". Не менее лихо закручено сообщение пражской газеты "Воля России" от 16 сентября 1920 г.: "Генерал Юденич купил во Франции особняк стоимостью в 3 млн. франков и поместил в банки 9 млн". Попытаемся разобраться, насколько подобные сообщения соответствуют истине.

Для этого обратимся к оставшимся у Юденича суммам и его планам финансового свойства. Первую часть утаенных Юденичем средств (около 70 тыс. фт. ст.) он предполагал переслать Врангелю, о чем был направлено требование Гулькевичу в Стокгольм. Но последний посчитал возможным не выполнять это требование и направил сумму в Париж Русскому политическому совещанию. Ясно, что поводом к такому поступку Гулькевича послужили такие моменты, как окончание военной кампании, ликвидация СЗА, передача Юденичем денег на ликвидацию армии и отъезд генерала из Ревеля. Гулькевич посчитал, что тем самым прекратились права Юденича на деньги, остававшиеся на счету Гулькевича. В итоге эта сумма пропала для Юденича и не досталась Врангелю⁵². Но когда глава финансового ведомства Белого юга М. В. Бернацкий 23 июня 1920 г., находившийся в то время в Париже, предложил Юденичу передать 200 тыс. фр. для Врангеля, Юденич отказался это сделать, а 20 июля сообщил Врангелю, что на момент ликвидации СЗА на его счетах оставалось лишь 70 тыс. фт. ст., которые Гулькевич перевел в Париж Политическому совещанию⁵³.

Вторая часть сохранившейся у Юденича валюты осталась на его личных лондонских счетах. Первоначально деньги находились в "Каунтри Весминстер банк" на счету "Скандинавика". Но после потери для него средств со

счетов в Стокгольме, он специально заехал в Лондон, чтобы перевести лондонские счета во Францию, поскольку собирался осесть в этой стране. Скорее всего, он разместил их в банке "Лионский кредит" (в переписке Пилкина с Юденичем упомянут именно этот банк). В дальнейшем он распоряжался этими средствами единолично, прожив несколько месяцев в Париже, а затем окончательно поселившись на Лазурном берегу Франции. Относительно объема этих денег процитируем Горна: "Из заявлений ген. Юденича, сделанных в заседании правительства 4 декабря 1919 г., можно было заключить, что ко дню ликвидации правительства в Ревеле им единолично было израсходовано около 400 тыс. фт. ст. Если к этой сумме прибавить 250 тыс. фунтов (приблизительно сумма 227 тыс. фунтов плюс 0,5 млн. ф. м., оставленных на ликвидацию армии), то из присланного Колчаковского фонда оставалось еще по крайней мере 200 тыс. фт. ст., которые улетучились неизвестно куда..."⁵⁴. Итак, по данным Горна, Юденич утаил из 860 тыс. фт. ст. около 200 тыс. фт. ст. Из них 70 тыс. Тулькевич переадресовал Политическому совещанию в Париж, 200 тыс. кр. (около 12 тыс. фт. ст.) были переведены Пилкину. Итого остается около 118 тыс. фт. ст. Значит, по этим приблизительным расчетам, у Юденича осталось более 100 тыс. фт. ст. Косвенным подтверждением наличия таких денег у Юденича является запись в дневнике Пилкина от 16 января 1920 г. о распоряжении генерала Гулькевичу в переводе 100 тыс. фт. ст. в Лондон⁵⁵. Отказ в переводе этих денег в документах не фигурирует.

Английский фунт стерлингов в 1919 г. был довольно весомой денежной единицей. Средняя зарплата английского рабочего составляла 5 - 6 фт. ст. в месяц. Но как-то прожить месяц можно было и на два фунта, а ребенка прокормить на один фунт. Именно такие субсидии русским беженцам просили при эвакуации Новороссийска русские власти у английской администрации. Но просили тщетно⁵⁶.

Ответ на вопрос о том, преднамеренно ли вывез Юденич такую сумму, по сути, ему не принадлежащую, находим в том же дневнике Пилкина (запись от 29 апреля 1920 г.): "Я обратил внимание Юденича, что деньги эти, которые не истрачены по непредвиденным обстоятельствам, у него [оказались] только случайно. "Это у Вас они только случайно..." - чистосердечно признался Юденич⁵⁷. Как же собирался генерал распорядиться столь значительными суммами? Ведь на первых порах он мог оправдываться тем, что вывозит деньги для продолжения белой борьбы. Газета "Верный путь" даже приписывала ему фразу "Деньги нужны мне для боеспособных, а не для умирающих и больных". Произнесено это было в ответ на тщетную просьбу министра общественного презрения о помощи больным и раненым воинам⁵⁸. Но после отказа в деньгах Врангелю стало ясно, что потратить утаенные суммы он собрался по-другому. В течение 1920 г. чета Юденичей лишь устраивала свои личные дела: после безбедного житья в Париже с перерывом на отдых в Виши в жаркий период, осенью они окончательно отбыли на Лазурный берег Франции, где приобрели ферму в окрестности Ниццы. Однако 14 октября Пилкин записывает в дневнике, что Юденичу передали письма от Врангеля и его начальника штаба Шатилова от июля, которые "валялись с тех пор в посольстве". В них Юденича приглашали в Крым. Конкретной должности генералу Врангель не предлагал, но сообщал, что "желает пользоваться его советами". Конечно, ехать в Крым к Врангелю было уже поздно, до падения Белого Крыма оставалось меньше месяца... "Если бы письмо было доставлено вовремя, они бы не устраивались, не произвели бы затрат..."⁵⁹. Но в 1921 г. Юденич вспомнил о сослуживцах по Северо-Западной армии и собрался им помочь. Правда с момента поражения под Петроградом прошло уже больше года...

Часть своей "заначки" Юденич перевел на счет Пилкина в Гельсингфорс. Он был открыт в шведских кронах. Подтверждение местонахождению счета находим в письме Пилкина Юденичу от 21 апреля 1921 г.: "...Прилагаю Вам при сем письмо и копии с документа по вопросу о восстановлении кредита моего, на что Вами было выражено согласие. Подлинные документы находятся в Гельсингфорсе у Г. А. Вильсона"⁶⁰. Речь идет об одном из друзей Пилкина - капитане 2-го ранга Георгии Александровиче Вильсоне.

Вот что известно о средствах, которыми располагал контр-адмирал Пилкин. Первоначальная сумма, которой он мог лично распоряжаться по кредиту, открытому 22 июля Омском, составляла 15 млн. руб. (3,75 млн. фр. или около 10 тыс. фт. ст.)⁶¹. Речь идет о средствах, выделенных целевым назначением Пилкину на нужды военно-морского направления СЗА. В условиях предоставления кредита департаментом государственного казначейства Омска специально оговорено, что эти деньги предназначены "для финансирования отряда Пилкина". Скорее всего, почти вся сумма была израсходована Пилкиным летом-осенью 1919 г., а остатки стали для Пилкина недоступными после отъезда из Ревеля, поскольку находились на счетах Гулькевича.

Следующая сумма, которой распоряжался Пилкин имеет совершенно другой источник. В декабре 1919 г. Юденич заблаговременно перевел часть средств из суммы 860 тыс. фт. ст., поступившей от Колчака в Финляндию. Причем на эти деньги была заблаговременно оформлена доверенность Пилкину. Горн писал, что сумма отправленная в Финляндию, составляла примерно 40 тыс. фт. ст. (676 тыс. кр. или около 1,5 млн. фр.) Счет был открыт в шведских кронах⁶². Весной следующего года (1 апреля) Пилкин покинул Ревель и выехал с семьей в Гельсингфорс, где совместно с несколькими доверенными лицами распределил эти средства на нужды бывших чинов морского отряда: "на благотворительность, то есть пособия, пенсии, на выезд за границу, на организационную работу, и часть оставили на непредвиденные расходы... Некоторую сумму денег на определенных условиях я передам организации O.K."⁶³. Заметим, что O.K. - военно-морская разведка белых, действовавшая в 1919 - 1922 годах. Из Гельсингфорса Пилкин проследовал в Париж. К этому моменту остаток упомянутой суммы составил 200 тыс. кр. (около 12 тыс. фт. ст. или 440 тыс. фр.), о чем адмирал доложил Юденичу при встрече в Париже.

Из этой суммы, а также с некоторых счетов Юденича, на которые Пилкин имел доверенность от генерала, он осуществлял "благотворительные" отчисления: помощь вдове и сыну Колчака (ежемесячная пенсия по 3000 фр.), Е. К. Гермониусу (10 тыс. фр.), князю А. А. Ливену (60 тыс.фр.). Лично для себя Пилкин просил у Юденича 10 тыс. кр., но Юденич распорядился предоставить ему вдвое большую сумму⁶⁴. Среди финансовых операций Пилкина упомянуты и переводы лично Юденичу в Ниццу: 100 тыс. фр. фигурируют в письме от 16 января 1921 г., и 50 тыс. фр. в письме от 4 апреля того же года.

Свидетельствует дневник Пилкина и о безбедной жизни Юденичей. В ходе первой же встречи Пилкина с Юденичем в Париже выяснилось, что, как заметил адмирал, "народ смущен" тем, что Юденичи проживают в очень дорогой гостинице (платя по 200 фр. в день). Такого оборота событий теперь не выдерживает Пилкин и в сердцах замечает (запись от 10 мая): "Я очень люблю и Николай Николаевича], и Александру Николаевну, но их размах жизни не по мне и не по моему карману"⁶⁵. Через некоторое время, по совету Пилкина, они переехали в более скромную гостиницу. Не приходится удивляться и многочисленным случаям озлобленного отношения бывших подчиненных Юденича к командующему. Читаем в дневнике Пилкина (за-

пись от 21 апреля 1920 г., Лондон): "Утром я был у нашего charge d'affaires [поверенного в делах] в Лондоне [Е. В.] Саблина... Он мне прочел потом письмо кого-то из офицеров Сев. -Зап. армии к Юденичу, язвительное и злобное. Он сказал, что Юденич хотел сделать здесь в Лондоне доклад, но принужден был отказаться, так как ему грозили скандалом офицеры Северо-Западной армии". Еще жестче описывает эпизод с несостоявшимся докладом Юденича Маргулиес: "...Публики собралось масса, но Юденич не явился... Все [офицеры] сходились на том, что Юденич - дутая знаменитость ("приписал себе Эрзерумскую победу, одержанную начальником его штаба"), погубил Северо-Западный фронт, а наиболее решительные прибавляли: убежал с Северо-Западного фронта, забрав с собою деньги. Распорядитель, профессор Гарднер, видя такое настроение публики, предупредил Юденича, чтобы он не являлся. Юденич будто бы уже уехал в Париж, где, надо думать, больше не пожелает читать докладов"⁶⁶. Что ж, неоднозначность присуща любой личности, в том числе и такой значительной как генерал Юденич. "Крупный" в своих прежних подвигах, вполне мог в дальнейшем "измельчать" и под влиянием обстоятельств допускать среди подчиненных многочисленные злоупотребления, а затем и лично участвовать в финансовых аферах.

Невольно вспоминаешь поведение в аналогичных условиях другого белого главнокомандующего - генерала А. И. Деникина. После отъезда из России он проследовал на английском броненосце "Мальборо" через Константинополь в Великобританию, куда прибыл 17 апреля. Саблин сообщал в Париж Сазонову 21 апреля 1920 г.: "Генерал Деникин передал мне вчера для размена 23 тыс. царских руб., несколько сотен керенок, австрийских крон и турецких лир и коробочку, содержащую 49 руб. монетами десятикопеечного достоинства чеканки 1916 года. Это весь капитал бывшего Главнокомандующего"⁶⁷. Добавим, что незадолго до эвакуации из Новороссийска бывшими членами Особого совещания при Главнокомандующем ВСЮР было решено предоставить из особого фонда всем членам по 1000 фт. ст., а Деникину 10 тыс. фт. ст. Последний от такого предложения отказался. Заметим, что численность армии ВСЮР, которой Деникин командовал почти два года, в 10 - 20 раз превышала численность армии Юденича.

Остается осветить то, как объясняет поведение своего мужа супруга генерала - Александра Николаевна в своих кратких воспоминаниях. Хотя она никаких сумм не упоминает, но в самом начале пишет, что личных средств у Юденичей было предостаточно, которые "дали возможность и нам жить, и многим... многим помочь". Якобы способствовали такому безбедному состоянию их семьи чиновники Госбанка в Петрограде, которые сразу же после октябрьского переворота посоветовали "немедленно взять все деньги на руки, где бы они ни были, продать недвижимость и сохранять все у себя. Тогда мы продали дом в Тифлисе и земли в Кисловодске"⁶⁸. Вне всякого сомнения, заявила это Александра Николаевна, чтобы отвратить обвинения генерала в финансовой нечистоплотности. Однако этот источник средств к безбедному существованию, скорее всего, не был столь изобильным, как рисует его вдова генерала.

Примечания

1. Шуберский Владимир Петрович - инженер, финансист, член правоцентристского Русского политического совещания в Гельсингфорсе (Хельсинки), где он и познакомился с генералом Юденичем в начале 1919 года. Директор Государственного банка Северо-Западного правительства М. С. Маргулиес записал в своем дневнике 30 июля о результатах поездки Шуберского в Стокгольм для заключения контракта. Он отметил, что первая партия денег

поступит "не раньше двух-трех недель". Второй раз Шуберский отправился в Стокгольм получать первую партию знаков. Как записывает 28 августа Маргулиес, на этот раз Шуберский привез "новых денег из Стокгольма" на 300 млн. рублей.

2. Машинописный экземпляр контракта, без подписей с пометкой "перевод с шведского". - Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 198, оп. 6, д. 27, л. 134 - 138.

3. ПИЛКИН В. К. В белой борьбе на Северо-Западе. М. 2005, с. 241 - 242.

4. К. Н. Гулькевич - И. И. Сукину из Стокгольма в Омск 16 августа 1919 г. - ГАРФ, ф. 142, оп. 1, д. 29, л. 4.

5. СМОЛИН А. В. Белое движение на Северо-Западе России. 1918 - 1920 гг. СПб. 1999, с. 233.

6. МАРГУЛИЕС М. С. Год интервенции. Берлин. 1923. Кн. 2, с. 282.

7. ГАРФ, ф. 6092, оп. 1, д. 101, л. 8об.

8. ГОРН В. Л. Гражданская война в Северо-Западной России. Берлин. 1923, с. 215.

9. МАРГУЛИЕС М. С. Ук. соч. Кн. 2, с. 274.

10. "Заря России" (Псков), 22 (9) августа 1919 г., N 20.

11. Посол России в Италии Персиани - послу во Франции Маклакову. 30 апреля 1919 г., N 55. - Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. 187, оп. 524, д. 3543, л. 54об.

12. ГОРН В. Л. Ук. соч., с. 219. Судя по заметке об обмене в полевом казначействе Нарвы, в конце ноября такая операция была очень затруднена огромными очередями. В то время рядовым посетителям обменивали лишь по 10 руб., тогда как генералам - до 1500 руб. [На ходу. - "Свобода России", 29 ноября 1919 г., N 62, с. 3].

13. ГАРФ, ф. 6387, оп. 1, д. 4, л. 1об; "Вестник Северо-Западной армии" (Нарва), 6 сентября - 24 августа 1919 г., N 63.

14. "Новая Россия" (Ревель), 23 августа 1919 г., N 119.

15. "Свобода России" (Ревель), 4 октября 1919 г., N 15.

16. ПИЛКИН В. К. Ук. соч., с. 199.

17. ГРОССЕН Г. И. (НЕО-СИЛЬВЕСТР Г. И.) Агония Северо-Западной армии. - Историк и современность. Берлин. 1924. Вып. 5, с. 162.

18. ГАРФ, ф. 6094, оп. 1, д. 39, л. 24, 38.

19. ГОРН В. Л. Ук. соч., с. 219.

20. ПИЛКИН В. К. Ук. соч., с. 283.

21. Библиотека-фонд "Русское Зарубежье" (БФРЗ), ф. 39, оп. 1, д. 27, л. 23.

22. БАЛМАСОВ С. С. Омское правительство и финансирование армии - Белая гвардия: альманах, N 7. Белое движение на Северо-Западе России. М. 2003, с. 58 - 62.

23. КОРНАТОВСКИЙ Н. А. Борьба за Красный Петроград (1919). Л. 1929.

24. НИКОЛЬСКИЙ А. А. Очерки финансовой политики Омского правительства. Париж. 1926. - ГАРФ, ф. 5881, оп. 2, д. 141, л. 80.

25. БАЛМАСОВ С. С. Ук. соч., с. 58 (ГАРФ, ф. 176, оп. 3, д. 16, л. 4).

26. ГАРФ, ф. 446, оп. 2, д. 94, л. 2.

27. МАРГУЛИЕС М. С. Ук. соч. Кн. 3, с. 134. Поводом для такой записи в дневнике послужил отказ Юденича в декабре оплатить векселя этого займа. Хотя деньги в тот момент у Юденича были немалые (по мнению Лианозова, не менее полумиллиона фт. ст., оставшихся от колчаковских поступлений), он посчитал возможным проигнорировать этот долг перед соотечественниками-банкирами.

28. СМОЛИН А. В. Ук. соч., с. 70 (ГАРФ, ф. 6094, оп. 1, д. 56, л. 2).

29. БФРЗ, ф. 1, оп. 1, д. Е63, л. 24, 27.

30. АВПРИ, ф. 187, оп. 524, д. 3542, л. 47об.

31. Там же, л. 43об.

32. СМОЛИН А. В. Ук. соч., с. 205.

33. БАЛМАСОВ С. С. Ук. соч., с. 58 - 59.

34. СМОЛИН А. В. Ук. соч., с. 209.

35. ГАРФ, ф. 200, оп. 1, д. 345, л. 177.

36. ПИЛКИН В. К. Ук. соч., с. 100.

37. СМОЛИН А. В. Ук. соч., с. 358.

38. ГОРН В. Л. Ук. соч., с. 215.

39. БАЛМАСОВ С. С. Ук. соч., с. 60 (ГАРФ, ф. 176, оп. 5, д. 351, л. 1об.; ф. 150, оп. 3, д. 64, л. 27).

40. ГАРФ, ф. 150, оп. 3, д. 64, л. 28, 31.

41. ПИЛКИН В. К. Ук. соч., с. 289.

42. СМОЛИН А. В. Ук. соч., с. 407 - 408.

43. Рассказ ген. Глазенапа об аресте ген. Юденича в Ревеле. В кн.: МАРГУЛИЕС М. С. Ук. соч. Кн. 3, с. 268 - 269 (прил. N 1).

44. КИРДЕЦОВ Г. У ворот Петрограда (1919 - 1920 гг.). Берлин. 1921, с. 268, 269, 288; "Еще о заарестовании генерала Юденича". - Свобода России, 5.2.1920, N 29, с. 3; Юденичу разрешен выезд из Эстонии. - Свобода России, 6.2.1920, N 30, с. 3; Генерал Владимиров о

снабжении Северо-Западной армии. - Сегодня (Рига), 28.2.1920, N 48, с. 1; Там же, с. 2: Впечатления Алексинского о Северо-Западной армии; СМОЛИН А. В. Ук. соч., с. 408 - 410; Протокол допроса Ляхницкого. - Белая гвардия: альманах, 2003, N 7, с. 192; Юденич - Лианозову от 19.02.20 и расписка Глазенапа. - ГАРФ, ф. 6114, оп. 1, д. 8, л. 13.

45. Косвенно подтверждает эту версию и заявление Балаховича о том, что якобы Юденич обещал ему выплатить 2,5 млн. э. м. Об этом сообщала позже эстонская газета "Ваба Маа". Общие претензии Балаховича к Ликвидационной комиссии составляли 7 млн. э. м.

46. Требование момента. - Верный путь (Ревель). 31 января 1920 г., N 17.

47. СМОЛИН А. В. Ук. соч., с. 410.

48. ЧЕРНЯВСКИЙ А. Дело сделано... - Верный путь (Ревель). 7 февраля 1920 г., N 23, с. 1.

49. ШИШОВ А. В. Генерал Юденич. М. 2002, с. 435.

50. ГАРФ, ф. 6114, оп. 1, д. 8, л. 13.

51. Условия заключенного в Юрьеве мирного договора - Верный путь. 3 февраля 1920 г., N 19, с. 1.

52. Письмо Пилкина Юденичу от 7 января 1921 г. В кн.: ПИЛКИН В. К. Ук. соч., с. 464.

53. АВПРИ, ф. 187, оп. 524, д. 3548, л. 185об., 194; МАРГУЛИЕС М. С. Ук. соч. Кн. 3, с. 178.

54. ГОРН В. Л. Ук. соч., с. 224.

55. ПИЛКИН В. К. Ук. соч., с. 290.

56. Заявление начальника штаба ВСЮР П. С. Махрова в Британскую миссию от 23 апреля 1920 г., исх. N 567. - Российский государственный военный архив, ф. 40055, оп. 1, д. 5, л. 38.

57. ПИЛКИН В. К. Ук. соч., с. 330.

58. "Верный путь" (Ревель), 7 февраля 1920 г., N 23, с. 1.

59. ПИЛКИН В. К. Ук. соч., с. 375.

60. Там же, с. 472.

61. ГАРФ, ф. 200, оп. 1, д. 345, л. 177; СМОЛИН А. В. Ук. соч., с. 209.

62. ГОРН В. Л. Ук. соч., с. 222.

63. ПИЛКИН В. К. Ук. соч., с. 316 - 317.

64. РУТЫЧ-РУТЧЕНКО Н. Контр-адмирал В. К. Пилкин и его дневник. Вступительная статья к кн.: ПИЛКИН В. К. Ук. соч., с. 24 - 25.

65. ПИЛКИН В. К. Ук. соч., с. 336.

66. МАРГУЛИЕС М. С. Ук. соч. Кн. 3, с. 166.

67. АВПРИ, ф. 187, оп. 524, д. 3547, л. 224об. (исх. N 215, вх. N 790, получено 23 апреля 1920 г., д. 24).

68. ЮДЕНИЧ Александра. Воспоминания. - Часовой, октябрь 1962 г., N 437; Белая борьба на Северо-Западе России. М. 2003, с. 636 - 640.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - М. В. Владимирский:

Комментарии: