Проблема экономических отношений дальневосточной России с Китаем имеет особую актуальность в наши дни. Большие возможности развития взаимовыгодного сотрудничества используются не всегда наилучшим образом. Отмечаются негативные явления. В Китай контрабандой уходят цветные металлы и ценная древесина. На пограничных реках Амур и Уссури китайцы ведут незаконный промысел рыбы осетровых и лососевых пород. Проникновение на дальневосточный рынок дешевого китайского ширпотреба и продуктов сдерживает развитие российской промышленности и сельского хозяйства. Поэтому изучение исторического аспекта этой проблемы приобретает особое значение в наши дни.

Важно отметить, что российские китаеведы и историки посвятили немало публикаций отдельным проблемам данного вопроса. В их числе можно отметить работы В.В. Граве, В.К. Арсеньева, С.Л. Тихвинского, В.С. Мясникова, Ф.В. Соловьева и других авторов ¹ . Однако обобщающего труда об экономической деятельности китайцев в дальневосточном приграничье России в дореволюционный период на сегодняшний день, к сожалению, не издано.

Китайские промыслы и торговля в Амурском бассейне и Южно-Уссурийском крае имеют давние корни. Они начались до официального присоединения Приамурья к России. Отдельные маньчжурские торговцы уже с XVII в. вели меновую торговлю с коренным населением края. Следует заметить, что территория амурского правобережья и Уссурийского края находилась лишь в номинальной зависимости от Цинской империи. Китайское правительство выселяло в эти районы разного рода преступников и изгоев общества. Уссурийская и приамурская тайга служила также пристанищем для беглых заключенных и каторжников, кроме того, ее богатства привлекали не только промысловиков- браконьеров, но и мелких торговцев-авантюристов, беднейшие и люмпенизированные слои китайского общества, мечтавших любыми путями сколотить личный капитал ² .

К моменту присоединения Приамурья и Уссурийского края к России на территории региона выделялось два локальных района с постоянным китайским населением - Зазейский в Амурской области и долина р. Суйфун. На основании документальных сведений и исследований можно предположить, что численность оседлого китайского населения в крае к 1860 г. составляла около 4-5 тыс. чел. ³ . Необходимо отметить, что китайское население жило по

Алепко Александр Валентинович, кандидат исторических наук, доцент Хабаровского военного института Федеральной пограничной службы России.

стр. 135

своим законам, практически не подчиняясь российской администрации. Выбитое из системы производственных, земляческих, родственных и иных связей традиционного Китая оно объединялось в замкнутые общества, которые продолжали жить на основании собственно китайских законов, имели свою администрацию и суд и поддерживали тесные связи с родиной через тайных агентов, регулярно посылаемых в Приамурье и Южно-Уссурийский край китайским правительством. Китайские поселения служили своеобразными базами для пришлого населения из Китая, ежегодно прибывавшего на промыслы и заработки в Приамурье.

В 60-е гг. XIX в. в долине таежной р. Иман пришлые китайские торговцы и промысловики объединились в тайное общество "Гун и Хэй". Целью челнов этого общества было установление монополии на скупку мехов, пантов, жэньшэня у аборигенов. Общество имело свой устав и свод правил, выполнение которых было обязательно для всех прибывавших отходников из Китая и аборигенов. Во главе общества стояло правление, возглавляемое главным старшиной. В составе 13 членов правления были старшины, судья и делопроизводители. Со временем члены "Гун и Хэй" поставили под свой контроль все виды промыслов туземцев, населявших весь бассейн р. Иман от ее устья до отрогов Сихотэ-Алиня. В среде аборигенов были установлены китайские законы, суд, долговые обязательства за приобретаемый товар ⁴ . В бассейне р. Бикин полновластно управлял Чао-цен - старшина другого китайского общества промысловиков. В составе правления этого общества было 6 человек. Чао-цен по низкой цене скупал всю добычу промысла орочей, проживавших в стойбищах Оло, Дзями, Сего и Долочды. С помощью своих судей Чжан Мина и У Куня он отбирал за долги у туземцев их жен и дочерей, впоследствии продавая их китайцам. По своему усмотрению китайские судьи чинили расправы над орочами, говоря, что "эта земля китайская и орочи должны повиноваться китайским властям" ⁵ .

Можно сделать вполне справедливый вывод о том, что в бассейнах таежных рек Приамурья и юга Приамурской области в местах проживания аборигенов во второй половине XIX в. существовали самоуправляемые тайные китайские общества и общины, контролировавшие всю хозяйственно- экономическую деятельность дальневосточных туземцев. Известный исследователь Приамурского края В.К. Арсеньев замечал по этому поводу: "До 1906 г. фактическая власть русских не распространялась дальше долины реки Уссури и побережья моря до залива Святой Ольги. Все остальное пространство находилось в руках китайцев. Там сыны Поднебесной царили полновластно, жили самостоятельно по своим законам, а инородцы находились у них в полнейшем рабском подчинении" ⁶ .

Меховая торговля китайцев с аборигенами в глухой тайге носила ярко выраженный неэквивалентный характер. Вся пушнина, приобретаемая ими у туземного населения края, фактически скупалась за бесценок. Шкурки соболя, продаваемые приамурскими китайцами шанхайским скупщикам за 2 долл., покупались у аборигенов не дороже 5 центов каждая. Китайские торговцы практически открыто грабили нанайцев, удегейцев, орочей, выменивая ценные меха на предметы дешевого ширпотреба и спиртное. Туземцы, как правило, находились в постоянной долговой кабале у китайцев, получая от них в рассрочку порох, дробь, табак, соль, чай и т.п. При таком положении дел туземцы фактически не могли продавать добытые меха русским купцам, что в значительной степени парализовало развитие отечественной меховой торговли в крае. По мере заселения края россиянами, китайские таежные торговцы стали приобретать меха и у русских поселенцев за 30%-ную стоимость ⁷ .

стр. 136

Промысловая деятельность китайских отходников занимала не менее доходную сферу их деятельности в глухих таежных районах русского Дальнего Востока. Важным источником обогащения была охота на оленей, так как их молодые рога(панты) высоко ценились в традиционной китайской медицине. Стоимость пары пантов оленя достигала 1-1,2 тыс. рублей, а изюбра - 0,3-0,4 тыс. рублей. Поэтому манзы в первую очередь охотились за пятнистыми оленями, а по ходу промысла истребляли других животных. Охота велась самым варварским способом при помощи лудев и ям. В частности, в 1880 г. в Уссурийском крае насчитывалось 175 китайских лудев и 8766 охотничьих ям ⁸ . Обобщающих сведений о размерах истребления оленей китайцами во второй половине XIX в. нет, но об этом можно судить по такому факту: в марте 1895 г. в районе Находки один китаец в течение двух недель уничтожил 60 животных. За один год китайцы добывали до 1500 оленьих и 2000 изюбриных выпоротков. В 90-х гг. из региона в Китай вывозилось до 15 тыс. оленьих и изюбриных хвостов ⁹ . Эти далеко неполные данные свидетельствуют о том громадном ущербе, который наносили китайские отходники животному миру региона.

Сбор жэньшэня был одним из распространенных видов промысла китайцев. Этот корень, издавна известный в восточной медицине, высоко ценится в Китае. Жэньшэнь произрастал в южно-уссурийской тайге. В 90-е гг. прошлого века китайцы добывали здесь до 50 пудов жэньшэня на сумму до 550 тыс. руб. ¹⁰ . Среди китайских таежных промысловиков были также искатели жемчуга. Местами добычи жемчуга были реки Бикин, Иман, Ваку, Нотто, Даубихэ и др. Жемчужные раковины водились в глубоких тихих притоках этих рек. Считалось, что в течение летнего сезона один ныряльщик-китаец может добыть до 120 жемчужин. Среднее зерно речного жемчуга оценивалось от 30 до 50 рублей, а крупное - от 150 до 200 рублей. По данным В.К. Арсеньева в XIX в. в Приморье китайцы добывали до 5 тыс. жемчужин в год ¹¹ .

Не менее доходным занятием китайских отходников были морские промыслы в заливах и бухтах южного Приморья. Наиболее крупным из них была добыча морской капусты, которая регламентировалась и направлялась из Китая. Ежегодно, начиная со второй половины марта до середины сентября, на побережье залива Петра Великого, бухты Находка, залива Св. Ольги, и в сахалинскую бухту Маука из Китая в 60-80-х гг. XIX в. прибывало от 4-х до 6 тыс. человек. Партии сборщиков морской капусты предварительно формировались крупными китайскими предпринимателями в городах Хунчуне, Гирине, Саньсине, Нингуте. Там же представителями китайской администрации с промысловых артелей брался налог за добычу морской капусты на российской территории. Численность промысловых артелей была в пределах от 20 до 100 человек. Сборным пунктом всех промысловиков была манзовская деревня Ханцзы в бухте Экспедиции, в которой находились склады промысловых снастей и лодок. Объем китайского промысла морской капусты в 70-80-х гг. XIX в. колебался от 240 до 450 тыс. пудов. Вся добытая капуста вывозилась морским путем на китайские рынки. Стоимость одного пуда этого продукта в Китае составляла 1-1,4 рубля. С каждого пуда добытой капусты китайцы платили в российскую казну 7 коп. К началу XX в. в результате истощения промыслов, добыча морской капусты китайцами на побережье Приморской области значительно сократилась, что вызвало повышение цен на нее в Китае до 12-15 руб. за пуд ¹² .

Добычей трепангов, считающихся ценным деликатесом китайской кухни, занималось ежегодно до тысячи китайских джонок. Суточный улов одной лодки определялся в 120 трепангов, что давало 2,6 кг сухого трепанга, стоимость одного килограмма которого на месте лова составляла 2 рубля, а в Китае - до 4 рублей. Консервированный трепанг сбывался в Китае по цене до 20 до

стр. 137

50 руб. за пуд. Кроме трепангов и морской капусты китайские предприниматели вели добычу крабов, шримса, гребешков и других морепродуктов. Крабы сбывались в Китай по цене 16 руб. за пуд ¹³ .

Другим видом деятельности китайцев в Южно-Уссурийском крае была добыча соли из морской воды. На побережье залива Петра Великого в 60-х гг. XIX в. существовало 15 солеварных заводов, основная часть которых была сосредоточена в бухте Посьет. Производительность каждого завода составляла от 300 до 1500 пудов соли в год. Большая часть добываемой соли отправлялась через русско-китайскую границу в Хунчун. Развитию этого промысла способствовал закон, принятый в 1877г. российским правительством по ходатайству генерал - губернатора Восточной Сибири. Закон разрешал манзам производить солеварение без оплаты акцизного налога и попудного сбора. К 1908 г. в Южном Приморье действовало уже 32 китайских солеварных завода, годовая сумма производства которых составляла 5960 руб. ¹⁴ .

На протяжении полутора десятков лет китайские отходники вели промыслы золота на острове Аскольд. Ежегодно сюда прибывало до 1 тыс. золотоискателей. Старатели хорошо финансировались крупными китайскими предпринимателями. В 1867-1868 гг. администрация Приморской области приняла меры к запрещению здесь промыслов китайцев. Однако в апреле 1868 г. китайские старатели оказали вооруженное сопротивление военному судну "Алеут", которое было послано для прекращения несанкционированных китайских промыслов. Когда самовольных золотоискателей силой удалили с острова, они создали довольно крупный отряд из китайского населения, проживавшего в Южно-Уссурийском крае, который сжег села Шкотово, Никольское и два военных поста. Началась так называемая "манзовская война". Китайцы предприняли попытку захватить Находку, однако их нападение было отражено вооруженным отрядом гидрографа К.С. Старицкого. Основные силы китайских мятежников были разбиты и рассеяны отрядом подполковника Маркова ¹⁵ .

Тем не менее "Манзовская война" была не единственной военной авантюрой, спровоцированной китайскими властями на территории Уссурийского края. Летом 1882 г. по распоряжению маньчжурских властей в Южно-Уссурийский край был неофициально командирован военный чиновник Ли Гуй для управления манзовскими поселениями в долине р. Сучан, а также вдоль побережья Японского моря от залива Петра Великого до залива Св. Ольги. По прибытию на российскую территорию Ли Гуй создал вооруженный отряд из манзов, построил в тайге на реке Сучан небольшую глинобитную крепость, установил китайские порядки в манзовских поселениях, руководствуясь указаниями Гиринского фудутуна и других китайских властей Северной Маньчжурии. Военный губернатор Приморской области генерал-майор И.Г. Баранов был вынужден направить в этот район военный отряд в составе пешей роты, четырех взводов конных казаков и дивизиона горной артиллерии под командованием подполковника Винникова. Появление русского отряда в бассейне реки Сучан вызвало панику среди китайцев, Ли Гуй со своим отрядом скрылся в тайге. Значительная часть манзовского населения разбежалась. Китайская крепость была разрушена, оружие и боеприпасы были взяты в качестве трофеев, а запасы продовольствия уничтожены ¹⁶ .

Официально торговля азиатских иностранных купцов в крае была разрешена российским законодательством. Китайские, корейские, японские купцы были обязаны брать купеческие свидетельства, платить местные акцизы, исполнять городские и земские повинности, "не обязываясь, впрочем, вступать в российское подданство". В апреле 1862 г. российский император утвердил законопроект Госсовета о беспошлинной торговле в 50-версткой полосе (дословно 100 китайских ли) вдоль дальневосточной границы России с Китаем, разрабо-

стр. 138

тайный на основе "Правил для сухопутной торговли с Китаем и тарифа, заключенного в Пекине 20 февраля 1862 г.". Уместно также заметить, что на основании ст. 273 "Устава торгового" в беспошлинной приграничной полосе китайские купцы освобождались от выкупа купеческих свидетельств ¹⁷ .

С началом заселения края китайцы стали активно снабжать русских переселенцев необходимыми товарами, пользуясь правом беспошлинной торговли в 50-верстной приграничной полосе Дальнего Востока России и режимом порто-франко в портах Приморской области. В 1864 г. в торговых оборотах г. Благовещенска 20% (0,1 млн. руб.) приходилось на китайскую торговлю. Более интенсивно китайская торговля начала развиваться с 80-х гг. XIX в. Этому способствовало несколько факторов. Во-первых, усилившаяся колонизация северо- восточных территорий Китая, так как в 1878 г. цинские власти отменили все законы, запрещавшие китайцам селиться в Маньчжурии. Невозможность для маньчжурских властей обеспечить прибывавшее население стабильными заработками приводила к тому, что китайцы в массовом порядке переходили российскую границу и искали средства к существованию в Приамурском и Южно-Уссурийском крае. Во- вторых, этому способствовало наличие на российском Дальнем Востоке постоянного китайского населения, которое могло поддержать своих соотечественников. В-третьих, принятие российским правительством в 1881 г., согласно Петербургскому договору, "Правил для сухопутной торговли между Россией и Китаем". Правилами разрешался китайским подданным ввоз и вывоз в дальневосточный регион России золота, серебра и иностранной монеты ¹⁸ .

К этому времени в ведении китайских фирм находилась значительная часть розничной торговли дальневосточных областей России. Удельный вес китайских торговых заведений г. Владивостока в 1886-1887 гг. составлял 73,7%. Однако их доля в торговых оборотах города достигала лишь 21%. Общий объем китайской торговли в крае за 1886-1893 гг. удвоился. Сумма торговых оборотов китайских предприятий региона в 1893 г. составила 6 млн. руб. При этом накладные расходы китайских купцов не превышали 8% ¹⁹ .

Успешная коммерческая деятельность китайцев в Приамурском генерал-губернаторстве обусловливалась организованностью и сплоченностью китайской диаспоры. Все торговцы Срединного государства представляли интересы нескольких крупных торговых китайских фирм, правления которых находились на территории Китая. В 1881 г. во Владивостоке втайне от российских властей китайские предприниматели основали "Общество взаимного вспомоществования", "Владивостокское коммерческое общество". Более 15 лет оно вело скрытую работу по упрочению экономических позиций китайцев в городе и крае. Согласно положениям устава, основными задачами этого общества была забота о развитии китайской торговли на российском Дальнем Востоке, изучение дальневосточного рынка, содействие членам общества в организации торговых предприятий. Важно отметить, что эта крупная фирма монополизировала всю китайскую торговлю российского Дальнего Востока. Она была подотчетна китайскому правительству, у которого получала соответствующие документы на право ведения торговой деятельности, печати и штампы ²⁰ .

"Владивостокское коммерческое общество", по сути дела, регулировало и организовывало работу многочисленных мелких коммерческих заведений китайцев в дальневосточных областях России, выполняя функции контроля, управления, сбора информации, координации действий китайского купечества на Дальнего Востоке. Таким образом, многочисленные мелкие китайские торговцы, действовавшие в крае, были хорошо организованы и фактически управлялись китайским правительством через посредство китайских торговых фирм, структурные подразделения которых легально и нелегально действова-

стр. 139

ли на российской территории. Такое положение дел, безусловно, ставило других иностранных предпринимателей в менее выгодные условия и представляло значительную помеху развитию отечественной торговли в регионе.

Необходимо отметить, что в целом торговля России с Китаем из года в год увеличивалась. Этот рост происходил исключительно за счет увеличения китайского ввоза, который составлял от 80 до 90% всего оборота российско-китайской торговли. За 1890-1900 гг. ввоз из Китая в Россию возрос на 60%, в то время как вывоз российских товаров в Китай увеличился лишь на 37%. В целом торговый оборот дальневосточного региона России с Китаем вырос за эти годы с 3 до 7 млн. руб. ²¹ .

Это объяснялось не только такими причинами, как увеличение численности населения Приамурского генерал-губернаторства и строительство Китайско-Восточной железной дороги, но и тем, что с начала 90-х гг. XIX в. китайские фирмы умело приспосабливались к покупательскому спросу населения края. Теперь они вели торговлю не только китайскими, но и русскими товарами, практикуя систему широких оптовых закупок у крупных торговых домов, действовавших на Дальнем Востоке. Кроме того, они приобретали товары в Европейской России, а также в Забайкалье (в основном изделия из кожи и меха), составляя серьезную конкуренцию российским предпринимателям в традиционной для них сфере деятельности.

Помимо четкой организации и сплоченности китайских торговцев причиной их высокой конкурентоспособности были коммерческие способности - ловкость, неприхотливость, умение приспособиться к покупательскому спросу. Китайцы продавали свои товары на 10-12% дешевле других торговых предприятий, довольствуясь гораздо меньшей прибылью, чем европейцы. Китайские торговцы жили на территории дальневосточных областей России большими артелями без семей и ограничивались самой дешевой провизией и одеждой. Китайские фирмы в отличие от российских, американских и западноевропейских торговых предприятий ведущих свою деятельность в крае, не тратили средств на строительство магазинов, складов, рекламу, страхование имущества, ограничиваясь арендой небольших неблагоустроенных помещений, зачастую торговали с нарушением санитарных норм. В результате этого их накладные расходы составляли в пределах 5-8% от суммы годового дохода, в то время как аналогичные расходы крупнейших торговых заведений края (например, немецкой торговой фирмы "Кунст и Альберс") составляли в 90-х гг. от 14 до 18% ²² .

Наиболее крупными китайскими торговыми фирмами на российском Дальнем Востоке в 1897-1899 гг. являлись Ли Юнмо (товарооборот - 1,2 млн. руб. в год), И Тай - (0,7 млн. руб.), Юн Хозань - (0,7 млн. руб.), Тун Ли - (0,6 млн. руб), Чэн Тай - (0,6 млн. руб), Куан Юаньчэн - (0,5 млн. руб). В 1899 г. по сведениям китайского коммерческого агента Ли Тьяао общий оборот китайских фирм во Владивостоке превысил 19 млн. руб. ²³ .

В 1895 г. в российское гильдейское купечество вступил китайский предприниматель Ти Фэнтай, состоявший с 1885 г. членом хабаровского купеческого общества. После принятия русского подданства и имени - Николай Иванович, в 1894 г. он вступил во 2-ю гильдию, а с 1895 г. в 1-ю гильдию купечества г. Хабаровска. Кроме торговых заведений в Хабаровске Н.И. Тифонтай построил кирпичный завод (1879), паровую мельницу (1899). В 1899 г. начал разработку месторождений бурого угля недалеко от Хабаровска. Выполнял казенные подряды на строительстве Уссурийской железной дороги. В 1901 г. совместно со своими компаньонами - китайским подданным В.Н. Ехоалиным и тремя китайскими вкладчиками он создал торговый дом "Тифонтай и К ^о " с основным капиталом в 200 тыс. руб. ²⁴ . На Камчатке с 1895 г. вел торговлю купец

стр. 140

2-й гильдии китаец My Индан, который приехал в Петропавловск из Владивостока, где не выдержал конкуренции многочисленных соотечественников ²⁵ .

В 1900 г. после введения правительством России таможенного обложения 14 китайских торговых фирм во Владивостоке вынуждены были прекратить свои дела. Среди них были Лиюнмо и Куанюаньчин, торговый оборот которых на русском Дальнем Востоке составлял 1,7 млн. руб. Шесть крупных китайских фирм перенесли свои коммерческие операции в Харбин. Общие торговые обороты китайских торговых фирм во Владивостоке упали к 1904 г. до 7 млн. руб. ²⁶ . На протяжении всей сухопутной границы с Китаем началась широкая контрабанда, главными предметами которой были байховый чай и русский сахар. Только в 1903 г. в 50-верстную беспошлинную полосу было ввезено 5328 пудов чая, который вскоре был отправлен без уплаты пошлин во многие населенные пункты дальневосточных областей России ²⁷ . Закрытие порто-франко в дальневосточных портах обеспечило благоприятные условия для ввоза китайской пшеницы из Маньчжурии вместо американской, которой до 1901 г. ввозилось на русский Дальний Восток ежегодно до 1,8 млн. пуд., что составляло 90% всей пшеницы, ввозимой в регион. Крупнейшим покупателем маньчжурских хлебных грузов были интенданты и золотопромышленники, которые закупали 75% импортного хлеба ²⁸ .

Введение таможенного обложения и русско-японская война мало отразились на деятельности торгового дома "Тифонтай и К ^о ", основной капитал которого к 1907 г. превысил 1,2 млн. руб. В 1908 г. по высочайше утвержденному Положению Совета министров Н.И. Тифонтай получил от казны 0,5 млн. рублей за понесенные убытки во время войны, когда он занимался поставками продовольствия для русской армии в Маньчжурии. Росло недвижимое имущество предприятия. Фирма "Тифонтай и К ^о " имела пивоваренный, лесопильный, известковый заводы, механические мастерские, макаронную фабрику, хлебный склад, мастерскую по выделке мехов. Были открыты торговые отделения во Владивостоке и Харбине. По данным уполномоченного Амурской экспедиции А.Н. Митинского паровая мельница Н.И. Тифонтая перемолола в 1906-1909 гг. 609 тыс. пудов зерна ²⁹ .

Негативные последствия для Приамурья имело разрешение российским правительством с 1890 г. китайского винокурения - производства манзовского пива и японского напитка "сакэ". По ходатайству министра финансов действие этого закона продлевалось четыре раза до 1 января 1902 г. Государственному казначейству это было выгодно - за каждые сутки казна получала 75 коп. с ведра. В большинстве случаев под японским напитком "сакэ" понималось производство китайской рисовой водки - ханшина, которым занималось в этот период около 150 китайских заводов, представлявших небольшие кустарные предприятия и дававших своим хозяевам около 10 тыс. руб. в год прибыли каждое. Сбыт ханшина китайцами широко осуществлялся как русскому, так и коренному населению и наносил серьезный ущерб хозяйственному и социальному развитию региона ³⁰ .

Большое распространение получил контрабандный ввоз ханшина из Китая, где его производство и продажа не регламентировались китайским правительством. Основной поток контрабандного спирта из Китая направлялся по р. Сунгари в бассейн рек Амура и Уссури. В 1909 г. в г. Благовещенск из г. Цицикара было доставлено контрабандным путем 282900 л спирта. Общий ввоз китайского спирта в Приморскую область через ст. Пограничная составил за 1907-1909 гг. около 1,5 млн. л. Против большинства казачьих сел китайцы строили на своем берегу склады, из которых дешевое спиртное свободно продавалось русскому населению. По подсчетам А.Н. Митинского, в обмен на китайский спирт ежегодно из Приамурья уходило 4 млн. руб. в Китай ³¹ . Другим

стр. 141

видом контрабанды был ввоз наркотических средств. По сведениям Н.П.Забугина, в 90-х гг. XIX в. в Приморскую область ежегодно ввозилось до 4200 пудов опиума на сумму 0,8 млн. руб. Наркотики широко использовались китайцами в опиекурильнях, располагавшихся в местах компактного проживания китайцев" ³² .

Разновидностью незаконного бизнеса китайцев в дальневосточном пограничье России было выращивание мака, использовавшегося для получения опиума. В 1909 г. на левом берегу Амура жители 64 российских деревень сдали в аренду китайцам часть своих земель для возделывания посевов мака, который в зимнее время в качестве наркотика переправлялся в Маньчжурию. Маковые плантации привлекали большое количество китайских бродяг, под видом которых на российскую территорию проникало немало бандитов, хунхузов. В 1914 г. в долине пограничной р. Ушагоу на казачьих землях китайские арендаторы возвели целую цепь глинобитных крепостей, в которых организовали вооруженную охрану. Ее необходимость китайские макосеятели объясняли тем, что им якобы необходима защита от хунхузов. Однако на деле такое положение вещей безусловно создавало предпосылки для отторжения российских пограничных территорий в пользу Китая ³³ .

Мелкий каботаж в акватории залива Петра Великого, от залива Посье-та до залива Св. Ольги, с 60-х гг. XIX в. стал также предметом китайского предпринимательства. Не встречая конкурентов среди русского населения, китайцы вплоть до 1914 г. занимали монополию в морских перевозках южного Приморья. Только вывоз грузов из Владивостокского порта китайскими судами для снабжения промышленных новостроек побережья Южно-Уссурийского края составлял приблизительно постоянную из года в год величину - около 32 тыс. т ³⁴ .

Таким образом, предпринимательская деятельность китайцев оказывала существенное влияние на экономическое развитие дальневосточного региона Российской империи. Однако китайское экономическое проникновение носило неоднозначный характер и было во многом связано с запрещенной торгово-промысловой и промышленной деятельностью. Вся деятельность китайцев в крае строго регламентировалась и направлялась китайским правительством, вынашивавшим планы отторжения у России Приамурья. Одним из важных пунктов для реализации этих планов являлось усиление экономического влияния китайцев на дальневосточной окраине России.

-------

1. Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье. СПб., 1912; Арсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском крае. Очерк историческо-этнографический. Хабаровск, 1914; Тихвинский С.Л. Китай и всемирная история. М., 1988 и его др. работы; Мясников B.C. Договорными статьями утвердили (дипломатическая история русско-китайской границы XVII-XX вв.). Хабаровск, 1997 и др. работы; Соловьев Ф.В. Китайские отходники и их географические названия в Приморье (вторая половина XIX-начало XX в.). Владивосток, 1973 и др.

2. Скальковский К.А. Русская торговля в Тихом океане. СПб., 1883. С. 6; Соловьев Ф.В. Указ. соч. С. 114-118.

3. Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. Иркутск, 1883. Т. II. Вып. 2. С. 76-78; Скальковский К.А. Указ. соч. С. 2, 6; Соловьев Ф.В. Указ. соч. С. 118-121. По данным хабаровского историка А.Л. Анисимова, общая численность китайского населения, проживавшего в дальневосточных областях России к 1860 г., составляла 10,5-11 тыс. чел. (См.: Анисимов А.Л. Особенности китайской, корейской, японской и русской колонизации российского Дальнего Востока в середине XIX в. // Российское Приамурье: история и современность. Хабаровск, 1999. С. 79).

стр. 142

4. Сухачева Г.А. Обитатели "миллионки" и другие // Россия и АТР. 1993. N 1. С. 65. Лишь в 1907 г. о существовании общества "Гун и Хэй" стало известно российским властям. Оно было официально запрещено. В составе членов его числилось 300 чел. // Приморский край. Краткий энциклопедический справочник. Владивосток, 1997. С. 140.

5. РГИА ДВ. ф. 1, oп. 7, д. 1718, лл. 8-11.

6. Арсеньев В.К. Указ. соч. С. 84-85.

7. Скальковский К.А. Указ. соч. С. 42-43; Сибирь и Великая сибирская железная дорога. СПб., 1896. С. 154; ГАПК, ф. 1, oп. 1, д. 32, л. 142.

8. Арсеньев В.К. Указ. соч. С. 17, 108; Надаров И. Материалы по изучению Уссурийского края. СПб., 1887. С. 130-131.

9. Арсеньев В.К. Указ. соч. С. 112-113.

10. РГИА ДВ, ф. 87, oп. 1, д. 99, л. 143.

11. Арсеньев В.К. Указ. соч. С. 117-118.

12. РГИА ДВ, ф. 87, oп. 1, д. 99, лл. 143-144; РГИА, ф. 40, oп. 1, д. 105, т. 1, л. 4; РГАДА, ф. 1385, oп. 1, д. 972, л. 52; Всеподданнейший отчет Приамурского генерал-губернатора С.М. Духовского за 1893, 1894 и 1895 гг. СПб., 1895. С. 93; Скальковский К.А. Указ. соч. С. 36-38.

13. Всеподданнейший отчет Приамурского генерал- губернатора... за 1893, 1894 и 1895 гг. С. 93-94; Подсчитано по: Арсеньев В.К. Указ. соч. С. 117-118.

14. Надаров И.П. Второй Хабаровский съезд. 1886 г. Владивосток, 1996. С. 54; РГИА ДВ, ф. 1, oп. 1, д. 1379, л. 523; Собрание узаконений и распоряжений правительства... 1980 г. I пол. СПб., 1880. Ст. 171; там же. 1885 г. II пол. СПб., 1885. Ст. 4040; Приамурье. Цифры. Факты. Наблюдения. М., 1909. С. 625.

15. РГАДА, ф. 1385, oп. 1, д. 972, л. 53; Пржевальский Н.М. Путешествие в Уссурийском крае. 1867-1869 гг. М., 1990. С. 117-118; Надаров И.П. Хунхузы в Южно-Уссурийском крае // Военный сборник. 1896. N 9. С. 185. Надо сказать, что оседлое и сезонное китайское население Приморской области считало русских временными пришельцами, оно открыто не признавало себя подданными России, подчиняясь китайским властям, через негласных агентов. По свидетельству красноярского историка В.Г. Дацышена, в "манзовской войне" приняло участие до 40 тыс. китайцев, что вызывает довольно серьезные сомнения. Еще в 1897 г. Д.И. Шрейдер сделал вывод о значительном преувеличении масштабов "манзовской войны" дальневосточной администрацией и прессой. (См.: Скальковский К.А. Указ. соч. С. 6-7; Дацышен В.Г. Русско- Китайская война. Маньчжурия 1900 г. Часть 1. СПб., 1996. С. 28; Шрейдер Д.И. Наш Дальний Восток. СПб., 1897. С. 359).

16. АВПРИ, СПб. Гл. apx. I-1, oп. 781, 1883-1886, д. 487, лл. 7- 9.

17. СЗРИ. Изд. 1857 г. СПб., 1857. Том одиннадцатый. Ч. II. Ст. 230, ст. 232, ст. 273; ПСЗРИ, собр. втор. Т. XXXVII, отд. перв. 1862 г. СПб., 1865. Ст. 38123; там же. Отд. втор. 1862 г. СПб., 1865. Ст. 38933.

18. Даттан А.В. Исторический очерк развития Приамурской торговли М., 1897. С. 5; Русско-китайские отношения. 1689- 1916. Официальные документы. М., 1958. С. 54-60; Сухачева Г.А. Причины увеличения миграции китайцев на русский Дальний Восток в конце XIX-начале XX в. // Миграционные процессы в Восточной Азии. Владивосток, 1994ю С. 106.

19. Подсчитано по: Даттан А.В. Указ. соч. С. 79-80, 82-83; Молчанова Е.Г. К вопросу о китайской торговле на российском Дальнем Всотоке во второй половине XIX-начале XX вв. // Съезд сведущих людей Дальнего Востока. Материалы научно- практической конференции. Хабаровск, 1994. С. 158.

20. Граве В.В. Указ. соч. С. 104-115; Арсеньев В.К. Указ. соч. С. 189-194.

21. Подсчитано по: Сибирский торгово-промышленный календарь на 1898 г. Томск, 1897. С. 536; Листок Приморского статистического комитета за 1904 г. Владивосток, 1905. N 11- 12. С. 8; История Северо-Восточного Китая. XVII-XX вв. Владивосток, 1987. Кн. 1. С. 293-194.

22. Молчанова Е.Г. Указ. соч. С. 159.

23. Листок Приморского статистического комитета за 1904 г. Владивосток, 1905. N 11-12. С. 8.

24. Ти Фон Тай в 70-е гг. XIX в. служил переводчиком в инженерной дистанции Хабаровки. Одновременно занимался торговлей мехами и хлебом. Меха поставлял на

стр. 143

рынки Санкт-Петербурга и Москвы. (См.: Приморский край. Краткий энциклопедический справочник. С. 479).

25. Прозоров А. Экономический обзор Охотско-Камчатского края. 1902. С. 201.

26. Листок Приморского статистического комитета за 1904 г. Владивосток, 1905. N 11-12. С. 8; Березовский А.А. Таможенное обложение и порто-франко в Приамурском крае. Владивосток, 1907. С. 48.

27. Там же. С. 116-117.

28. Там же. С. 71; История Северо-Восточного Китая. XVII-XX вв. Владивосток, 1987. Кн. 1. С. 256.

29. АВПРИ, ф. 327, oп. 579, д. 75, л. 19; Кларк И.С. Спутник по Маньчжурии, Амуру, Уссурийскому краю Владивосток, 1906. С. 8 (прил.); Митинский А.Н. Материалы по вопросу о снабжении Дальнего Востока сибирским хлебом и мясом. СПб., 1912. С. 34; подсчитано по: Митинский А.Н. Материалы положений и нуждах торговли и промышленности на Дальнем Востоке. СПб., 1911. С. 36.

30. РГИА ДВ, ф. 704, oп. 3, д. 259, лл. 12, 29; Собрание Узаконений и распоряжений правительства... 1890. Перв. пол. Ст. 208; Там же. 1893. Перв. пол. Ст. 133; Там же. 1896. Перв. пол. Ст. 49; Там же. 1899. Перв. пол. Ст. 724; Арсеньев В.К. Указ. соч. С. 135, 142. В 1894 г. пятью манзовскими пивными заводами было изготовлено 23 тыс. ведер пива, что превышало производство русских пивных заводов в 2,3 раза. Ханшин изготовлялся из гаоляна и буды. Его крепость составляла 60 ^о . Но очистка получаемого спирта от сивушных масел не производилась, что придавало ханшину в большей степени одуряющее воздействие на человека, чем это происходило от употребления русской водки. Ханшин был признан вредным для здоровья. (См.: РГИА ДВ, ф. 1, oп. 1, д. 1384, л. 123; Унтербергер П.Ф. Приморская область 1856-1898 г. СПб., 1902. С. 221-222).

31. Подсчитано по: Митинский А.Н. Материалы положений и нуждах торговли и промышленности... С. 101-102.

32. РГИА, ф. 40, oп. 1, д. 105, т. 1, л. 417.

33. РГВИА, ф. 1558, oп. 3, д. 6, л. 182; АВПРИ, ф. 327, oп. 579, д. 80, л. 108.

34. Всеподданнейший отчет Приамурского генерал- губернатора генерала от инфантерии Н.И. Гродекова за 1901- 1902 гг. Хабаровск, 1902. С. 26. В 1901 г. во Владивостоке было зарегистрировано 569 китайских шаланд, занимавшихся извозом. Следует отметить, что с мая 1898 г. сбор, взимаемый с иностранных судов, занимавшихся каботажем в водах Приамурского края, высочайше утвержденным положением Комитета Министров стал поступать на производственные и социальные нужды Владивостокского коммерческого порта. (РГИА, ф. 487, oп. 1, д. 3, лл. 158-159; Собрание узаконений и распоряжений правительства... 1898. 1 пол. СПб., 1898 Ст. 533.).

стр. 144

Постоянный адрес данной публикации: