Жизнь в мире — трудная работа

Разумным божьим существам:

В ней места много для полета,

Да крылья кто-то спутал нам.

Что будто б проку в укоризне?

Ликуй, душа! Безумствуй, стих!

 Всему виной — гримасы жизни.

О да!

Дальнейшее — о них.

***

Гримасы жизни прихотливы.

Вот быль, друзья. Один поэт,

Гуляючи, увидел диву,

Милей какой не знает свет.

— О фея грез, — он молвил пышно, —

Ты — совершенства идеал,

Твои уста красны, как вишня,

Луне под стать лица овал!

Очей бездонных непорочный

Взор на меня, царица, брось!

Лозы стройней твой стан восточный —

Я покорён, пронзен насквозь!

О, быть хотел я б малой птахой,

На твой садящейся берет…

Как звать тебя?

— Пошел ты на хуй! —

Был дивы кóроток ответ.

***

Гримасы жизни — не игрушки.

Вот вам жестокий мадригал.

Художник юную пастушку,

Нагую, маслом написал.

Для обозренья в галерее

(Он был эстет, художник сей)

Повесил, горд рукой своею,

Младой типаж в цветах полей.

И видит он: перед картиной,

Профессор истинно на вид,

Седой породистый мужчина,

Не отрывая глаз, стоит,

В живой мольбе воздевши руки

К пастушке, как самой судьбе,

Исполнен радости и муки,

И шепчет что-то сам себе.

«О, вот ценитель благодарный! —

Подумал мастер. — Вот, друзья,                                                        

Стать мудреца, взгляд лучезарный!

Так подойду услышать я

Суд мужа, кем горда Европа,

В ком светоч мысли не угас!»…

И слышит он: «Какая жопа!

Бля буду, кончу прямо щас!»

***

Гримасы жизни — прямо страсти.

Простец, что знанье возлюбил,

— Скажи мне, что такое счастье? —

Волнуясь, друга вопросил. —

Быть может, есть оно стремленье

К брегам иным, за горизонт?

Быть может, неба наблюденье,

Чей над людьми раскинут зонт

(И грезишь в нем ты полный света

Мир удивительный, большой)?

Иль видишь ты его приметы

В мерцаньи глаз фемины той,

Для коей умереть не жалко,

Мечтой горя… Ответствуй, друг!

—  Фемине оной ставя палку,

Его вкушаю я, индюк!

***

В бурленьи века — не на тризне,

Но сколь иной нам тяжек час!

Гримасы зла, гримасы жизни,

Где утаиться нам от вас?

О, почему (душа тоскует!)

Бог вдохновенье людям дал,

Но в мире грубость торжествует

И хамство в нем свой правит бал?

Так горевал младой мыслитель,

Слезу роняя в свой бокал,

В кругу застольном (чей любитель

Был этот муж). И продолжал:

— Но не позволю я, о братья,

Пасть в эту мерзость самому!

Клянусь, сумею постоять я

За честь Искусства! Никому

Его не выдам как святыню.

Пусть суждено мне пострадать —

В заботе сей я тверд отныне.

Таков уж я, ебёна мать!