Отв. ред. М. Ю. Досталь. Москва; Ставрополь, 2005. 169 С.

Фигура Александра Николаевича Пыпина, крупнейшего русского филолога, этнографа, историка, издавна привлекала внимание исследователей. Поэтому вполне закономерным выглядит проведение конференции, посвященной столетней годовщине его кончины. Конференция прошла в июне 2004 г. По итогам ее работы был подготовлен сборник статей под редакцией М. Ю. Досталь (Институт славяноведения РАН). Среди авторов не только представители московских учебных и научных учреждений, но и исследователи из Брянска, Саратова, Йошкар-Олы, Рязани, Твери, Тарту, С. -Петербурга, Ставрополя.

Сборник открывает статья Л. П. Лаптевой (МГУ), которая подробно характеризует роль А. Н. Пыпина в развитии славяноведения в России. Особое внимание она уделяет влиянию фундаментального труда Пыпина "История славянских литератур" на науку и общественное мнение в славянских регионах Европы. Автор справедливо подчеркивает, что "труд приобрел многостороннее значение для европейского общества, так или иначе соприкасавшегося со славянскими проблемами". Была отмечена многосторонняя деятельность Пыпина как слависта: "Он исследовал историю развития общественной мысли по славянскому вопросу, разработал ряд оригинальных и плодотворных теорий, касающихся прошлого и современного ему состояния славянских народов". Кроме того, А. Н. Пыпин информировал русскую общественность о жизни современных славянских народов.

А. С. Озерянский (Саратов), размышляя об исторических взглядах выдающего слависта, приходит к выводу, что "главным отличительным научно-методологическим признаком А. Н. Пыпина явилось видение в произведениях литературы культурно-исторических памятников, документирующих жизнь"; при этом подчеркивается, что ученый фактически принадлежал к последователям позитивистского направления в историографии, представленного именами К. Д. Кавелина, С. М. Соловьева и др.

Весьма любопытными являются наблюдения Л. В. Чекурина (Рязань) над творческой лабораторией Пыпина, черты которой заметны при анализе его историографических опытов. Следует отметить, что к таковым автор относит прежде всего рецензии, написанные Пыпиным на разные сочинения своих современников. Чекурин, анализируя выступления Пыпина в печати (например, после выхода труда Д. И. Иловайского), приходит к выводу, что тот "не стремился быть судьей или посредником в ...спорах, свои мнения излагает мягко, не отрицая окончательно мнений оппонентов. Он подчеркивает лишь разницу в оценках и позициях историков". Чекурин отмечает влияние лингвистической школы И. И. Срезневского на исторические воззрения Пыпина. Так, в частности, ученый критиковал историков "за вольное обращение и объяснение названий народов, славянских богов, некоторых островов и рек".

За исключением упомянутых статей, все остальные публикации сборника в той или иной степени посвящены изучению славистических воззрений Пыпина в историческом или филологическом аспекте. Так, В. М. Хевролина (Москва) исследовала всегда актуальный вопрос "Россия и славяне" в интерпретации Пыпина. В статье справедливо отмечается, что "развитие представлений Пыпина менялось в зависимости от внутриполитической обстановки в России, внешнеполитических факторов, а также хода политических и культурных процессов в славянских землях".

стр. 90

При этом автор подчеркивает, что Пыпин всегда был противником славянофильских построений, особенно резко выступая против славянофильского понимания панславизма, называя его "русским" или "московским". Развивает этот сюжет и О. В. Павленко (Москва), детально характеризуя концепцию истории панславизма, предложенную Пыпиным. Ученый выделял три основные формы панславизма - отдельные проявления славянской идеи в славянофильском учении, "квасной патриотизм", проявившийся в письмах М. П. Погодина министру А. С. Уварову, и, наконец, "национально-образовательная солидарность славянских народов". Павленко справедливо находит параллели между воззрениями Пыпина и киевского профессора И. Лашнюкова, тем самым помещая концепцию петербуржца в историографический контекст. Статьи И. Г. Воробьевой ("А. Н. Пыпин и Н. А. Попов"), М. Ю. Досталь ("А. Н. Пыпин и И. И. Срезневский"), А. Н. Горяинова ("П. Б. Струве о А. Н. Пыпине и о втором издании "Истории славянских литератур"") эту тенденцию детализируют применительно к конкретным личностям. М. Ю. Досталь (Москва), приводя весьма интересные факты взаимоотношений учителя и ученика, показывает, как расходились они постепенно в оценке действительности. При этом Пыпин до конца жизни сохранял к Срезневскому безусловный пиетет, выступая, тем не менее, и как исследователь его творчества. Досталь выделяет девять направлений этой деятельности, подчеркивая, что Пыпин внес серьезный вклад в изучение биографии своего учителя. А. Н. Горяинов (Москва) нашел очень любопытный ракурс исследования творчества Пыпина, показав, какой интерес он вызывал у П. Б. Струве как редактора и автора газеты "Россия и славянство" (выходила в Париже в 1929 - 1934 гг.)

А. Д. Дуличенко (Тарту) рассказал о проблеме всеславянского языка в творчестве А. Н. Пыпина. Теория всеславянского языка была достаточно популярной среди ряда славистов второй половины XIX в. При этом выдвигалась как идея создания искусственного языка, так и возвышения до использования на общеславянском уровне какого-либо одного из уже существующих. Ярким адептом последней теории был А. С. Будилович, он предлагал использовать для этой цели русский язык. Не критикуя бесспорную роль русского как наиболее распространенного славянского языка, Пыпин прежде всего обращал внимание на необходимость учета не лингвистических, а политических и социокультурных факторов в вопросе о славянском языке. В отличие от Будиловича, выступавшего с романтических позиций, Пыпин придерживался более прагматичных взглядов.

Являясь энциклопедически образованным человеком, Пыпин затрагивал в своих исследованиях самые разные сюжеты, на что обращают внимание Д. А. Балыкин (Брянск) ("Взгляд А. Н. Пыпина на историческое развитие русско-украинских взглядов"), Л. М. Аржакова (С. -Петербург) (""Польский вопрос" в интерпретации А. Н. Пыпина"), И. В. Крючков (Ставрополь) ("Революция 1848 - 1849 гг. и славянский вопрос в Австрии в "Панславизме" А. Н. Пыпина"), Г. В. Рокина (Йошкар-Ола) ("Словацкие сюжеты в творчестве А. Н. Пыпина"), Н. М. Пашаева (Москва) ("А. Н. Пыпин и Галичина").

Весьма любопытными наблюдениями поделилась с читателями И. В. Чуркина (Москва), проведшая скрупулезное исследование взаимоотношений Пыпина со словенскими учеными (прежде всего с М. Мурко, И. Приятелем). Автор пишет и о восприятии сочинений Пыпина на словенской земле.

В целом сборник, несомненно, заметное событие в отечественном славистическом книгоиздании, вносит заметный вклад в исследование творчества выдающегося русского ученого.

Постоянный адрес данной публикации: