Все универсальные политические течения, претендующие на системное и бескомпромиссное решение вечных социальных вопросов, т. е. стремящиеся к полному утверждению в обыденной реальности всеобщей справедливости, всеобщего благополучия или всеобщего равенства, являются в большей или меньшей мере радикальными. К числу современных "радикальных" течений, по нашему мнению, в равной степени относятся как марксизм-ленинизм или ортодоксальный, воинственный ислам, так и классический либерализм или корпоративный национализм. Эти течения отличает, во-первых, то, что они предлагают миру собственный, тотальный общественный идеал, а во-вторых, то, что, придя к власти, они всегда продуцируют собственный тип политического режима, отрицающий все остальные. Так, марксизм-ленинизм и родственные ему левые течения, наподобие троцкизма, геваризма или маоизма, имеют тенденцию к формированию однопартийных мобилизационных диктатур. В свою очередь, ортодоксальный ислам тяготеет к унитарному, общинному теократическому режиму, а либерализм - к установлению выборного парламентского правления. Наконец, корпоративный национализм, вышедший на политическую авансцену, всегда воспроизводит закрытое, квази-сословное государство.

Безусловно, каждое радикальное течение избирает свой путь "прихода во власть", который бывает как явно насильственным, так и формально законным и естественным. Для левых течений главным средством захвата власти служит насильственная соци-

стр. 5

альная революция, для правых - верхушечный заговор или военный переворот, а также в редких случаях национальные выборы. Религиозные радикалы (к которым сегодня относятся преимущественно исламисты) лучшим инструментом политической борьбы признают террор и фронтальную войну с "неверными". Для классического либерализма более свойственны "ползучие", мягкие и договорные методы перехвата государственной власти. При этом степень радикализма того или иного политического течения определяет не стремление к насилию при захвате власти, а стремление к установлению "единственно возможного" с точки зрения лидеров данного течения порядка, исключающего возможность существования (если не прямо сейчас, то в ближайшей перспективе) каких-либо смежных или тем более иных вариантов политического строя.

Радикальные политические течения образуются на основе весьма разнородных культурных и идейных ценностей и на фундаменте разных концепций и теоретических постулатов. Среди этих ценностей и постулатов мы можем найти ключевые, вторичные и даже случайные, заимствованные элементы. Вместе с тем всякий политический радикализм, на наш взгляд, состоит из каких-либо трех базовых компонентов, которые и придают данному течению его специфический облик. Что же такое "базовая компонента"? В контексте данного исследования этот термин обозначает особый комплекс мировоззренческих и технических подходов к проблемам общественного развития, органически связанных друг с другом. Базовая компонента социально-политического течения - это устойчивая парадигма мировосприятия, стимулирующая лидеров этого течения, а также их сподвижников на всех уровнях власти проводить соответствующие общественные преобразования. Данная компонента имеет троякую функцию: она одновременно является мировоззрением, проектом будущего социального порядка и средством для преобразования общества в избранном русле. Каждая базовая компонента, входящая в состав мирового течения, всегда претендует на тотальность или на всеобщий охват социального бытия: политики, хозяйства, культуры и т. д. Вместе с тем базовая компонента имеет двухсоставную природу. Ее образуют две первичные составляющие: например, авторитаризм и мобилизационная практика, национализм и реформизм, плебисцитарный стиль руководства и публичная демагогия и т. д.

Общее количество элементарных составляющих, из которых образуются базовые компоненты радикальных течений, велико, но ограничено. К ним могут быть отнесены все ключевые социально-

стр. 6

политические категории: авторитаризм, демократия, рационализм, прогресс, революция и т. п. Указанные составляющие обладают техническим значением: они могут быть инструментами тотального переустройства мира, но они не могут быть средствами его интерпретации. Элементарные составляющие приобретают динамическую, преобразующую силу, когда начинают действовать совместно: когда одна "ведущая" составляющая соединяется, сплавляется с "ведомой" или дополнительной составляющей. Сращивание авторитаризма с мобилизацией, национализма с реформистской политикой, рационализма с прогрессистской ориентацией и т. п. влечет за собой появление тех базовых компонент, из которых и формируются все мировые общественно-политические течения. При этом для образования базовой, двухсоставной компоненты требуется не просто количественное удвоение или сложение первичных составляющих, а их синтетическое, коренное сращивание. Впрочем, при формировании некоторых вторичных (т. е. не универсальных) общественно-политических течений их базовые компоненты могут совмещаться механически и синкретически, порождая так называемые "умеренные" или "центристские" движения: реформистскую социал-демократию, технократический модернизм, буржуазный национализм и т. п.

Имея представления о значении базовых и элементарных составляющих, мы можем для примера кратко рассмотреть состав трех самых образцовых и могущественных течений, доминировавших в XX в.: коммунизм, классический либерализм и воинственный, ортодоксальный ислам. После чего мы сможем чуть подробнее рассмотреть феномен радикального популизма, в котором, как в зеркале, отразились все противоречия современных универсальных политических течений.

Итак, для коммунизма или революционного марксизма-ленинизма, разновидностями которого являются маоизм, троцкизм или геваризм, основу формируют три компоненты: 1. авторитарно-мобилизационная; 2. пролетарско-космополитическая (или классово-интернациональная); 3. мессианско-революционная¹. Близкое,

¹ Разные варианты коммунистических течений - еврокоммунизм, маоизм, троцкизм, геваризм и т. д. - сформированы из одних и тех же базовых компонентов: мобилизационного авторитаризма, пролетарского космополитизма и революционного мессианства. Отличия между ними возникают из-за того, что, во-первых, каждая из этих компонент функционирует в рамках того или другого течения с разной степенью интенсивности, а во-вторых, потому, что часто к базовым ком-

стр. 7

хотя до сих пор и не признанное, родство с коммунизмом имеют германский национал-социализм и близкие ему по идейно-политической ориентации течения, например, итальянский фашизм или испанский фалангизм. Последние течения содержат те же две компоненты, что и революционный марксизм-ленинизм: авторитарно-мобилизационную и мессианско-революционную. Наряду с этим правый радикализм во всех его вариациях отличается от коммунизма тем, что вместо пролетарско-космополитической компоненты он содержит национально-корпоративистский элемент.

Что касается классического либерализма, то согласно предложенному способу интерпретации он оказывается не столько врагом, сколько "троюродным братом" коммунизма и национал-социализма. Ведь либерализм, с одной стороны, опирается на две собственные компоненты: 1. согласительно-индивидуалистскую и 2. рационально-прогрессистскую. С другой стороны, он, подобно коммунизму или национал-социализму, содержит очевидную мессианско-революционную компоненту. Конечно, по формальному облику и идейному содержанию революционный мессианизм либеральных течений вроде далек от коммунистического или националистического мессианства. Но, по сути, как мы говорили ранее, либерализм столь же революционен, ибо склонен к кардинальной ломке традиционного и архаического порядка. Подтверждение тому распространенные сегодня по всему миру обязательные для всех "людей доброй воли" либеральные ценности, основанные на вере в бесконечный, механический прогресс, а также на вере в безусловное, положительное значение индустриальной цивилизации и либерального порядка.

Воинственно-ортодоксальный или радикальный ислам в его современных вариациях тоже содержит авторитарно-мобилизационную и революционно-мессианскую компоненты. К ним добавляется и третья, не свойственная другим универсальным течениям компонента: сакрально-унитаристская, подразумевающая воссоединение всех правоверных мусульман в рамках одной общины-государства (халифата). Сравнивая воинственный ислам с тем же коммунизмом в его маоистской или троцкистской интерпретации,

понентам произвольно и искусственно примешиваются какие-то вторичные элементы: реформизм, национализм и т. п. По тем же причинам возникают различия между вариациями классического либерализма (либертарианство и неоконсерватизм) или ортодоксального исламизма.

стр. 8

мы без труда заметим глубинное родство двух этих формально несовместимых течений. Разница тут заключается в том, что революционный марксизм проповедует планетарное единство рабочего класса, разрывающее национальные границы, а революционный ислам стремится к утверждению интернациональной, единой общины верующих.

Сопоставляя базовое содержание радикального популизма с составом образцовых социально-политических течений XX столетия, мы увидим, что он подобно либерализму является специфическим "троюродным братом" коммунизма и воинственного, ортодоксального ислама, поскольку имеет общую с ними авторитарно-мобилизационную компоненту. Отсюда вытекает, что радикальный популизм имеет мало общего с классическим либерализмом. И этот факт должен вроде бы стать поводом для зачисления его в категорию "непримиримых врагов" либерального мировоззрения и либеральной практики. Однако, исходя из исторического опыта, можно уверенно сказать, что радикальный популизм как тип режима и как вариант "общественной реформации" очень редко вовлекается в жесткую конфронтацию с либеральными течениями. Более того, часто радикальный популизм мирно уживается с либеральными порядками (Аргентина при Х. Пероне, современная Венесуэла Уго Чавеса) и даже продуцирует относительно эффективные либерально-представительские системы (Бразилия после ухода Ж. Варгаса в 1945 г.). Зависимость и внутренняя несогласованность радикального популизма предопределяют его легкую, хотя и поверхностную, совместимость с другими социально-политическими течениями, включая сюда и воинственный ислам суннитского толка (Ливия при М. Каддафи или Индонезия при Сукарно).

Исходная или авторитарно-мобилизационная компонента радикального популизма складывается из двух составляющих: авторитаризма и мобилизационной практики. Авторитаризм в чистом виде - это тип политического порядка (в статике) или тип политического взаимодействия верховной власти и народа (в динамике). По причине того, что термин "авторитаризм" давно перекочевал из научных работ в журнальную и газетную публицистику, он во многом утратил аутентичный, специальный смысл. Ныне "авторитаризмом" часто называют любой системный или фрагментарный деспотический произвол верховной власти по отношению к гражданам или любое ограничение гражданских свобод, что с социологической точки зрения в корне неверно. Авторитарный режим или авторитарное правительство - это не чрезвычайный

стр. 9

комитет по управлению и не экстраординарная диктатура, но органически сложившийся порядок взаимодействия правящего класса (или верховной власти) с народом². Этот порядок определяет как систему взаимоотношений, существующую внутри правящей элиты, так и характер взаимоотношений между верховным лидером и элитой, между верховным лидером и массой.

Органический авторитаризм как тип политического порядка ни в коей мере не есть продукт произвола или деспотизма правящего меньшинства. Он, как правило, не навязывается массам "сверху" или "извне", но практически всегда утверждается по обоюдному согласию элиты и народа. То, что в данном обществе имеется авторитарный режим, обусловлено главным образом политической культурой этого общества, его идеологической ориентацией, его структурой и типом доминирующего производственного сектора. По этой причине всякое искусственное преодоление органического авторитаризма или так называемый "демократический транзит" означает ни что иное, как "преодоление" сложившегося общественного порядка, ведущее к анархии и к распаду устойчивых социальных связей.

Важнейшими параметрами авторитаризма являются: сосредоточенная и сильная государственная власть; существование одного или максимум двух-трех центров окончательного "принятия решений"; наличие могущественных полицейских структур; ограничение общественной дискуссии по вопросам стратегического характера; особая роль верховного лидера, де-факто стоящего над законом; мистификация государства (радикальный этатизм)³. Последний признак, на наш взгляд, является ключевым для определения смысла авторитаризма. Чем больше элиты, а вслед за ними и массы

² Указание на две генеральные разновидности авторитаризма - органическую и заимствованную - крайне важно. Только различив две эти формы авторитаризма, мы сможем понять, почему многие страны Восточной Европы (Польша, Чехия, Венгрия), где существовал заимствованный или "оккупационный" авторитаризм, сумели относительно безболезненно перейти к либеральной системе правления, а большинство стран бывшего СССР, в которых авторитаризм естественно "вырос" на соответствующей социально-культурной почве, нет.

³ Об этих и иных признаках авторитаризма подробно говорится в фундаментальной работе израильского политолога А. Перлмуттера. См.: Perlmutter A. Modern Authoritarianism: A Comparative Institutional Analysis. L., 1981.

стр. 10

мистифицируют государство, приписывая ему магическую, преобразующую функцию, тем больше предрасположено общество к авторитаризму. Суть радикального и магического этатизма прекрасно выразил итальянский философ-идеалист Дж. Джентиле, восхищавшийся в 20-е годы XX в. успехами Муссолини. Критикуя либеральные взгляды своих оппонентов, Дж. Джентиле писал: "Гражданин должен проникнуться религиозным чувством к государству, ощущать его как собственность, как свою судьбу, чья судьба - его собственная судьба"⁴.

Вторая "элементарная" составляющая авторитарно-мобилизационной компоненты - мобилизационная практика. Мобилизация подразумевает использование большого количества людей или целых социальных групп, например, крестьян, пролетариата, городских низов и т. п., в военных, производственных или политических целях. Это достигается путем вовлечения их в иерархически выстроенные политические структуры. То, в какую сферу верховное руководство страны направляет активность широких масс, определяет характер мобилизации, которая, как известно, может быть военной, социальной, культурно-идеологической и производственной. При этом любая разновидность общественной мобилизации является в конечном итоге политической мобилизацией. Независимо от декларируемых целей, каковыми могут быть: "победа над врагом", "строительство современной индустрии", "ликвидация бескультурья и неграмотности" и т. д., всякая мобилизация инициируется властвующими элитами, и ее первейшая задача - сохранение и укрепление власти правящего меньшинства.

Мобилизация никогда не вырастает из простой общественной потребности в "обороне", в "экономическом процветании" или в "модернизации". Если государственной властью заранее не созданы соответствующие организационные и идейные предпосылки, то невозможно эффективное вовлечение масс в военную, производственную или социально-культурную деятельность. К числу организационных предпосылок следует отнести: техническую подготовку "фронта работ", обеспечение его материалами, оборудованием, а также создание хорошо скоординированных, административных единиц - армейских подразделений, строительных бригад, партийных ячеек, коммунальных союзов и т. п. Конечно, учреждение какой-либо общественной или государственной структуры еще не влечет за собой реальную мобилизацию, т. е. не вовлекает массу

⁴ Белоусов Л. С. Режим Муссолини и массы. М., 2000. С. 87.

стр. 11

в скоординированную, целесообразную и интенсивную деятельность. Чтобы направить активность масс в нужное власти русло, необходимо их энергетически "накачать", эмоционально и духовно подвигнуть на свершение "великих дел".

Для "энергетической накачки" масс применяются в основном средства пропаганды и убеждения. И только во вторую, а то и в третью очередь власть прибегает к инструментам устрашения: полицейскому давлению, репрессивному законодательству, показательным судам и проч., ибо посредством "голых" репрессий нельзя провести масштабную и эффективную мобилизацию ни в одной из сфер общественной жизни. Настоящий успех мобилизационных начинаний возможен при условии, что широкие слои населения станут полностью отождествлять свой личный интерес с интересом государства и объединившей их организации.

Эталонным примером авторитарно-мобилизационного подхода к общественному развитию служит политика большевиков и национал-социалистов, а важными атрибутами мобилизационного авторитаризма являются режим мобилизационной диктатуры и мобилизационная или "орденская" партия. Британский эксперт по нацизму и большевизму А. Унгер отмечал: "В представлении большевиков и нацистов особая роль партии определялась их взглядами на природу масс. Партия должна была быть мозгом и мускулами народа; она создавалась как организация, которая, находясь над массами, привносит в них "революционное сознание" и внедряет понимание "генеральной линии". Задача партии - высветить революционные цели, мобилизовать массы на революционную борьбу и возглавить эту борьбу в качестве ее авангарда"⁵. Захватив власть, авторитарно-мобилизационные партии, подобные ВКП(б) или НСДАП превращают государство в филиал партийной организации, проникают во все "поры" общественного организма, концентрируют в своих руках экономические ресурсы нации, отчуждают собственность "реакционных классов" и "расовых изгоев".

Рассмотрев в общих чертах авторитарно-мобилизационную компоненту современных политических течений, перейдем к краткому разбору второй компоненты радикального популизма: национал-реформистской парадигмы мировоззрения. В страноведческой литературе "национал-реформистским" принято называть

⁵ Unger A. L. The totalitarian Party: Party and people in nazi Germany and Soviet Russia. Cambridge, 1974. P. 11.

стр. 12

то общественно-политическое течение или организованное движение, которое претендует на внесистемное или "альтернативное" истолкование перспектив общественного развития. Одним из идейных источников национал-реформизма считается перуанский деятель Айа де ла Торре, выдвинувший триаду: "тезис - капитализм, антитезис - коммунизм, синтез - апризм"⁶. Впрочем, поиском альтернатив марксизму и европейскому либерализму увлекались многие политические деятели стран "третьего мира". Для примера укажем на венесуэльского лидера Р. Батанкура из партии "Демократическое действие", на троцкиста Х. Ленчина, руководителя Националистического Революционного Движения Боливии или на вождя шри-ланкийских социалистов С. Бандаранаку.

Национал-реформистская компонента складывается из двух элементарных составляющих: буржуазного национализма и реформизма. Характеризуя буржуазный национализм, заметим, что его постоянное идейное ядро, несмотря на известную пестроту националистических концепций, содержит шесть универсальных постулатов. Эти постулаты таковы: 1. "избранная" нация (перуанцев, индонезийцев, аргентинцев и т. д.) по природе своей обладает безусловным достоинством и величием; 2. эта нация имеет целостное или интегральное "единство", не зависящее от социальной, имущественной или культурной стратификации отдельных граждан; 3. традиционный политический порядок, существующий (или существовавший ранее) в данном обществе оценивается как уникальный и эффективный (теории латиноамериканского каудильизма, яванская концепция "героической власти", североафриканский культ племенных вождей); 4. национальному капиталу и национальной буржуазии приписывается особая "прогрессивная" и "развивающая" функция; 5. "родному" национальному сообществу резко и без компромиссов противопоставляется в качестве врага "чужое" или "империалистическое" сообщество; 6. национальная культурно-религиозная традиция всенародно объявляется "священной" и "неприкасаемой".

Бесспорно, официальный национализм часто приводит к болезненным межгрупповым и межгосударственным конфликтам. В тех случаях, когда националистическая элита теряет ощущение меры и исторического такта, что происходит, увы, довольно часто, национализм может оказать негативное влияние на устои общественного организма. Но вряд ли будет верным утверждение, что всякий

⁶ Национализм в Латинской Америке. М., 1976. С. 45.

стр. 13

национализм изначально плох, иррационален и имеет разрушительную или агрессивную направленность. Отдельные аспекты националистической политики, связанные, например, с борьбой за чистоту языка или за сохранение культурного наследия, носят вполне позитивный характер. Взвешенный национализм позволяет обществу, пусть иногда и на короткий срок, преодолеть внутренние разногласия, укрепляет самоуважение народа, поднимает авторитет верховных институтов власти. Кроме того, здоровый и сбалансированный национализм может выступать в качестве средства для ускоренной модернизации, что подтверждает, например, опыт Тайваня, Малайзии, Южной Кореи или Мексики.

В свою очередь, реформизм, став элементом государственной идеологии и практики, выражает устремления той группы правящего класса, которая не желает реальных политических перемен. Для любой реформисткой практики свойственно: 1. стремление к согласованию интересов всех элитных групп, вовлеченных в процесс политического взаимодействия; 2. пристрастие к плавным, мягким и поэтапным реформам; 3. стремление к формированию широкой народной коалиции и к утверждению принципов "надклассового сотрудничества"; 4. отрицательное отношение к любым искусственным, революционным путям социального обновления и положительная оценка естественных, направляемых сверху трансформаций; 5. полный отказ (чаще на словах, чем на деле) от политического давления на оппозицию и наложение запрета на всякие незаконные и массовые репрессии.

Описывая особенные черты национал-реформизма, следует четко отделять его от реформационной, умеренной политики. Ортодоксальный национализм периодически обращается к реформационной практике, но не превращается при этом в национал-реформизм (Турция 80-х или Бирма 70-х - 80-х годов XX в.). Напротив, реформизм практически всегда опирается на националистическую идеологию, а сведение националистической и реформистской составляющих в одно целое происходит по инициативе реформистов, а не националистов. Поэтому в национал-реформистской компоненте ведущая роль принадлежит не национализму, а реформизму.

Анализируя реформистскую составляющую, надо иметь в виду, что "увлеченность" медленными, аккуратными, взвешенными преобразованиями свойственна не только реформистским движениям. Многие консервативные, лейбористские или христианско-демократические партии, руководившие в разное время государствами в

стр. 14

Европе, в Азии и в Латинской Америке, также часто обращались к реформам как к средству обновления или модернизации. Коренное отличие классических реформистских движений от иных, частично сходных с ними партий и организаций заключается в том, что для истинного реформиста реформа есть не столько инструмент решения какой-либо проблемы, сколько фетиш, самоцель, единственно допустимый и представимый вид политики. Обыденная административная работа, связанная с регулированием городского водоснабжения или с обеспечением малоимущего населения продовольствием, реформисту кажется мелким и несерьезным занятием⁷.

Конгломерат популистских "революционных" сил непременно тяготеет к плебисцитарному стилю руководства и к публичной демагогии. Все три проявления радикального популизма: мировоззрение, проект будущего социального устройства и его социально-политическая практика есть "довесок" к плебисцитарной демагогии. Плебисцитарный стиль руководства - это, главным образом, идея, мировоззрение, социальный проект или техника правления харизматических вождей. Сама масса не способна продуцировать какой-либо плебисцитарный порядок: она может или согласиться с порядком прямого народовластия, установленным по "высшему изволению", или отвергнуть его в ходе стихийного бунта.

Ежедневно общаясь с народом, харизматические лидеры, избравшие плебисцитарный стиль правления, исходят из следующего: 1. источником государственной власти является народ без различия классовой или имущественной принадлежности; 2. народ изначально, по своей природе обладает некоей "интегральной волей", которую посредством определенной процедуры (плебисцита, референдума, широких внепарламентских консультаций) можно уловить и сформулировать; 3. верховный руководитель государства получает свою власть не из рук парламента, партии или абстрактного избирателя, а напрямую "из рук народа"; 4. высший руководитель по важнейшим вопросам должен консультироваться

⁷ Речь здесь идет о классических национал-реформистских движениях, образцовым воплощением которых является венесуэльская партия "Демократическое действие". Однако наряду с национал-реформистскими движениями популистской ориентации за последние пятьдесят лет нередко возникали модифицированные, прагматические национал-реформистские партии. К ним, например, относятся сингапурская партия Народного действия, тайваньская партия Гоминьдан, Малайзийский национальный союз (UMNO) и некоторые другие организации, действующие в странах "третьего мира".

стр. 15

с народом, а не с партией или парламентом; 5. получив "из рук" народа одобрение на осуществление каких-либо мероприятий, верховный лидер обязан осуществлять его жестко и целенаправленно, не опасаясь прибегнуть к репрессиям против лиц, не согласных с выраженной "народной волей".

Плебисцитарный подход к социальной действительности, несомненно, сегодня столь же распространен, что и авторитаризм, реформизм или национализм. Ярким сторонником плебисцитарной политики, но отнюдь не сторонником беззастенчивой демагогии был, в частности, генерал де Голль. Описывая собственный идеал "прямого народоправства" де Голль писал: "Если суверенитет принадлежит народу, тогда он должен выразить его прямо и в целом. Этот суверенитет не может быть расчленен на части, каждая из которых была бы представлена политической партией"⁸. Выборочно к плебисцитарным инструментам влияния прибегали Л. Карденас в Мексике, Ж. Гулларт в Бразилии, Н. Чаушеску в Румынии и многие другие политики.

Однако развернуться во всю мощь, ширь и глубину плебисцитарный стиль руководства способен только в условиях радикально-популистского режима. Это связано с тем, что для нормального функционирования плебисцитарной демократии необходимо соблюдение трех правил: 1. Частое и прямое обращение государственного лидера к массам с трибуны, по радио, с экрана телевизора. 2. Регулярный и объективный "замер" общественных настроений, который должен осуществляться не посредством социологического опроса, а с помощью пробных политических акций, зондирующих газетных статей, экспериментальных уличных шествий и тому подобных акций. 3. Постоянное проведение плебисцитов, референдумов и других аналогичных мероприятий, которые бы не только давали ответы на насущные вопросы, касающиеся перспектив национального развития, но и просто поддерживали бы необходимый "градус" общественного нагрева.

Очевидно, что в условиях либерально-демократического или настоящего авторитарного правления указанные правила соблюсти сложно. По-видимому, де Голль был единственным президентом демократического государства, кому удалось в полной мере осуществить плебисцитарную модель политического правления. Что касается реального авторитарного порядка, то там, как нам

⁸ См.: Ибрашев Ж. У. Политическая концепция Шарля де Голля. Алма-Ата, 1971. С. 109.

стр. 16

известно, имеется один или два-три признанных обществом, т. е. легитимных центра принятия окончательных решений, а это значит, что образцовый или жесткий авторитарный режим не пригоден для плебисцитарных методов руководства.

Специфическим признаком как плебисцитарной, так и демагогической элементарной составляющей является их полная самодостаточность. В отличие от авторитаризма, национализма, реформизма и иных первичных категорий плебисцитарный стиль руководства и публичная демагогия не особо нуждаются во взаимной поддержке. В современном мире на политическую сцену выходили не только "чистые" и выдающиеся плебисцитарные лидеры, вроде Шарля де Голля, но и столь же "чистые" и мелкие публичные демагоги, удерживающие власть за счет обмана, подкупа и театральной жестикуляции. Такими "чистыми" демагогами были, к примеру, президент Эквадора А. Букарам, отправленный в отставку парламентом в 1997 г. по причине "умственной неполноценности", или импульсивный президент Гаити Ж. -Б. Аристид, дважды смещенный военными со своего поста. Для классических демагогов понятия "народное благо", "социальная справедливость" или "величие нации" есть условный символ веры или особый знак политической "разметки". Ориентируясь на этот символ или знак, маленький трудовой человек должен сказать: "эти политики - наши ребята, их линия - твердая и народная, а значит надо следовать за ними, не то будет хуже!".

Соединение плебисцитарной и демагогической первичных компонент продуцирует плебисцитарную демагогию. С помощью последней выводится на политическую сцену новая когорта психологически "разорванных", надломленных лидеров. Они подобно классическим демагогам очаровывают массу безудержными фантазиями на темы "национального благополучия" и "общественного согласия", но одновременно искренне верят в свои экзотические философские построения и тем самым заставляют поверить в них широкие массы. К такому типу психологически и этически "надломленных" руководителей относятся, на наш взгляд, индонезийский лидер Сукарно, ливийский вождь М. Каддафи и особенно аргентинский президент и борец "за права трудового большинства" Хуан Д. Перон.

Подводя итоги, можно сказать, что всякое радикальное политическое течение или движение формируется на основе двух переменных компонент (авторитарно-мобилизационной, согласительно-индивидуалистской и т. д.) и одной постоянной: революционно-

стр. 17

мессианской. Исключением из этого правила оказывается только радикальный популизм, который не претендует ни на истинную революционность, ни на истинное мессианство. Тем не менее авторитарно-мобилизационный популизм тоже является в полной мере радикальным течением. И это связано не только с тем, что радикальный популизм при всех обстоятельствах формирует один тип политического порядка - "мягкий" и договорной авторитаризм. "Радикализм" авторитарно-мобилизационных популистских течений состоит в том, что они навязывают обществу единственный и по существу ложный, имитационный вариант "справедливого" строя. Революционность радикального популизма исключительно формальна - она не предполагает ни ослабления позиций правящего класса, ни реального улучшения положения трудящихся. Однако этот формальный радикализм есть адекватное отражение современной политической ситуации, когда утвердившиеся политические формы активно подменяют реальные смыслы. В результате создается иллюзорное впечатление, что общество идет вперед и обновляется, а само понятие "радикализм" приобретает противоположное, охранительное значение.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. П. Сафронов:

Комментарии: