Рифеншталь Л.

Мемуары

М.: Научно-издательский центр "Ладом и р", 2006

Нелегко отрешиться от настоящего и погрузиться в прошлое, пытаясь осмыслить свою жизнь, похожую на долгое хождение по острию ножа. Иногда кажется, что прожито несколько жизней. Подобно лодке в волнах океана меня бросало то вверх, то вниз. Никогда не успокаиваясь, я стремилась всегда к чему-то необычному, чудесному, таинственному. Так начинает книгу своих воспоминаний Лени Рифеншталь, женщина универсального дарования, поднявшая кинодокументалистику на уровень большого искусства, фотограф с мировым именем. Но в ее биографии было и другое, то, за что современники назвали ее "падшим ангелом Третьего рейха".

Лени Рифеншталь родилась в Берлине 22 августа 1902 года и прожила сто два года.

Детство и юность Лени считала самым счастливым временем своей жизни. Отец, типичный бюргер, воспитывал её в строгих правилах. Но Лени мечтала стать актрисой и тайно брала уроки танца. Красивая, своевольная, она всегда добивалась своего. В восемнадцать она уже танцевала на сцене Немецкого театра, но из-за травмы ноги ей пришлось забыть о карьере балерины. Как-то она посмотрела фильм "Гора судьбы" Арнольда Фанка, после чего явилась к режиссёру, и сценарий его следующего фильма, "Святая гора", был написан уже для неё. Так в 1924 году началась её вторая жизнь - жизнь звезды немого кино.

Она снялась у Фанка в нескольких фильмах из "альпинистского" цикла. Спортивная красавица покорила Альпы и кинозрителей. Затем Лени сама сняла фильм "Голубой свет", который в 1932 году был отмечен золотой медалью на Венецианском бьеннале. Мир кино ввёл актрису в круг европейской культурной элиты. Она посмотрела фильм Эйзенштейна "Броненосец "Потёмкин"" и вышла из кинотеатра оглушённой (Непередаваемое впечатление! Техника, монтаж, актёрская игра - всё было поистине революционным. Я впервые осознала, что кино - это настоящее искусство...) Лени была представлена великой Анне Павловой. Её оценил Таиров. Знаменитый Йозеф фон Штернберг, "создавший" Марлен Дитрих, уезжая в Америку, звал Лени с собой. Так что выбор был.....

Но однажды она услышала речь Гитлера, и судьба ее круто изменилась. Лени пришла к нему и по-

стр. 21

лучила предложение сделать документальный фильм о нём и о его партии. На этот раз ее вечное стремление к чему-то необычному, чудесному сыграло с ней злую шутку. В 1934 году вышел её фильм "Триумф воли" о шестом съезде партии нацистов. На огромном пространстве площади, под парящими в небе свастиками, под музыку Вагнера и марши шли шеренги будущих убийц, простирая руки к стоявшему на трибуне фюреру. Фильм получил Национальную премию, был признан "лучшим иностранным документальным фильмом" на Международном кинофестивале в Венеции в 1935 году, а на Всемирной парижской выставке 1937 года был удостоен Гран-при. По заказу Гитлера Рифеншталь создаёт ещё один шедевр - фильм "Олимпия" (кинохронику Олимпийских игр 1936 года в Берлине), также получивший множество премий.

Она не была членом нацистской партии, но пропагандисткой нацизма была. Вышла замуж за бравого немецкого офицера, писала ему нежные письма на русский фронт и объясняла неудачи Гитлера русскими морозами..... После войны прошла концлагеря американской зоны, тюрьму. На допросах ей задавали один и тот же вопрос: знала ли она о гитлеровских лагерях смерти? Отвечала, что понятия не имела, - а ведь сама при съёмках фильма "Долина" использовала цыган из концлагеря как "кинорабов".

Потом она бежала от мира. Занялась подводными фотосъёмками, в Африке "открыла" племя нуба. Её снимки стали печатать серьёзные журналы; она выпускала фотоальбомы, выступала с лекциями, её приглашали на фестивали... Все эти почести были только на официальном уровне. Люди не желали вступать с ней в личные контакты. Она тяжело переживала изоляцию, но не собиралась каяться.

"Такая была эпоха, и так я в ней жила, отдавая все силы искусству", - вот, кажется, что хотела сказать Лени Рифеншталь своими мемуарами.

Фотоснимки служат отличной иллюстрацией к истории этой необыкновенной женщины с несуразной судьбой.

О. Никулина

стр. 22

Гавальда А.

Просто вместе

М.: Free Fly, 2006

Анна Гавальда - француженка с русскими корнями - родилась 36 лет назад в Булонь- Беланкур, училась в Сорбонне, работала кассиршей, официанткой, занималась журналистикой. Сегодня она живет в Париже, воспитывает двоих детей.

Гавальда пишет с семнадцати лет. В 22 года она победила в национальном конкурсе на лучшее любовное письмо, в 28 получила престижную премию "Кровь в чернильнице" за новеллу "Аристот", в 29 - "Гран при" за сборник новелл. Ее новеллы переведены на многие языки мира. Писательница не ограничивается малой литературной формой. В 2001 году выходит ее первый роман "Я его любила", в 2004 году - роман "Просто вместе", который принес ей грандиозный успех.

Изначально Гавальда хотела посвятить книгу... работе повара - труду, по ее словам, сложному, сродни искусству, и при этом неблагодарному. "Также хотелось, - рассказывает создательница романа, - написать историю любви, которая происходит между двумя очень разными людьми, а начинается с какой-нибудь конфликтной ситуации". Романа только о поваре не получилось - получилось размеренное повествование о неудачниках, наделенных разными талантами, но не могущих попасть в ритм этой жизни и найти себя. Персонажей в романе много: Франк Леспефье - искусный повар, разрывающийся между тяжкой работой на хозяина и уходом за престарелой больной бабулей, единственным родным существом. Камилла Фок - гениальная художница, моющая по ночам туалеты. Марке де ля Дурбельер Фелибер Жеан Луи - отпрыск древнего аристократического рода, знаток мельчайших деталей французской истории, вынужденный торговать открытками, потому что он застенчив и заикается. Все это странные маргиналы с тяжелым детством и исковерканной судьбой. Все они безрезультатно ищут себя, пока не находят друг друга. Линии жизни всех героев переплетены и накрепко связаны между собой. Никто не должен выпасть из этого узла, иначе все рухнет, случится катастрофа. Впервые в жизни каждому по отдельности и всем им вместе взятым казалось, что у них появилась настоящая семья. Они сами ее выбрали, именно такую они и хотели, за такую сражались, а взамен она потребовала одного - чтобы они были вместе, только и всего.

В романе много сложных, порой почти безвыходных, ситуаций, много отчаяния. Но есть в нем и забавные, даже смешные эпизоды. Конец у романа счастливый. Это первый хэппи- энд в творчестве Анны Гавальда. Герои этой книги так долго были несчастливы, - призналась писательница как-то в интервью, - им столько пришлось пережить, они так долго чувствовали себя отверженными, одинокими, и мне захотелось позволить им стать счастливыми...

В. Зубова

Все в их доме было красивым - вид из окна, мебель, ковры, картины, посуда и тостер - все! Даже сортир у них был дивной красоты. Висевший на стене гипсовый слепок украшало четверостишие Малларме, которое поэт сочинил, сидя в своем туалете:

Облегчая свое нутро,
Ты не смотришь в окно,
Но можешь петь и покуривать трубочку,
Не хватаясь за тумбочку.

В самый первый раз она чуть не рухнула от изумления: - Вы... Вы купили кусок уборной Малларме?!

стр. 23

Рушди С.

Дети полуночи

СПб.: Лимбус Пресс, 2006

Индия, новый миф, коллективная фантазия, в пределах которой возможно все; сказка, сравниться с которой могут лишь два других мощных мифа: Деньги и Бог.

С детства мы знаем, что Индия - страна магов, факиров и иллюзионистов. Там это обычное дело. Поэтому и рассказывать об этой стране уместнее всего в жанре магического реализма.

Сверхъестественный дар Салем получил в неполных девять лет. От рождения у него был какой-то совершенно необыкновенный нос. Очень большой и очень сопливый. А потом что-то там в носу произошло, и маленький мальчик к своему изумлению начал читать чужие мысли и видеть чужие сны.

Это какая-то необыкновенно изощренная проза. В хорошем смысле. История Индии за последние сто лет через призму переживаний нескольких поколений, предшествовавших появлению на свет волшебного мальчика.

Кашмир, еще не разоренный междоусобицами. Будущий дед Салема - тогда рыжеволосый голубоглазый гигант, получивший диплом врача в Германии перед Первой мировой войной, - приглашен для оказания медицинских услуг к дочери помещика. Лечение растягивается на три года, ибо доктор видит тело пациентки только "фрагментами", через дырку в простыне, которую растягивают специальные мускулистые тетки, отвечающие за нравственную безопасность барышни. (Помните простыню, на которой вознеслась Ремедиос Прекрасная? Привет Гарсии Маркесу!) "Целиком" он впервые увидел свою подопечную лишь на собственной свадьбе - доктор и пациентка поженились.

В подвале их дома в Агре будет прятаться от политических противников первый муж и единственная любовь матери Салема. И еще множество других подробностей, которые и составляют человеческую жизнь и которые происходили до его рождения, считывает мальчик из сознания своих близких.

"Детьми полуночи" назвал Салем всех индийских детей, включая себя, которые родились в ночь накануне объявления Индии независимой страной, что послужило началом новых трагедий - раздела страны и разжигания межэтнических конфликтов.

На самом деле по всей новой Индии, о которой мы мечтали, родились дети, бывшие лишь частично отпрысками своих родителей - дети полуночи были детьми времени, рожденными, как вы сами понимаете, самой историей. Такое бывает. Особенно в стране, которая сама - не более чем мечта или сон.

За этот роман, написанный в 1981 году, Салман Рушди был удостоен премии Букера. В 1993 году книга была признана лучшей из всех, получивших Букер за 25 лет, и одной из лучших книг XX века.

"Детьми полуночи" издательство "Лимбус Пресс" открывает четырехтомный проект выдающегося современного британского писателя Салмана Рушди.

С. Михайлова

Что потребно для приготовления чатни? Сырье, разумеется: фрукты, овощи, рыба, уксус, специи. Ежедневно являются к нам рыбачки коли, чьи сари продернуты между ног. Огурцы-баклажаны-мята. Но еще: глаза, голубые, как лед, чей взгляд не обманет льстивая, гладкая поверхность фруктов, которые различают гниль под лимонной кожурой; пальцы, которые при легчайшем, как перышко, прикосновении проницают потаенные, непостоянные сердца зеленых помидоров; а более всего - нос, способный разбирать невнятные языки того-что-следует-положить-в-маринад, настроения, послания, чувства...

стр. 24

Клэнси Т.

Красный кролик Кремлевский "Кардинал"

М.: Эксмо, 2006

Оба политических романа Тома Клэнси - о советско-американском противостоянии самого начала 80-х. Если в "Кремлёвском " Кардинале"" сверхдержавы борются за обладание лазерным оружием, то в "Красном кролике" доблестные цээрушники спасают Папу римского от рук болгарского гэбэшника, за которым, как стопроцентно убеждён автор, маячит зловеще-таинственный лик товарища Андропова. Андропов, Брежнев, Язов, Тэтчер и другие реальные личности фигурируют в этих книгах наряду с вымышленными героями - рядовыми шпионами (или, если угодно, разведчиками) с обеих сторон. Шпионы - тоже люди, у всех есть семьи, дети и свои маленькие слабости..... Из этих книг можно почерпнуть не только и не столько про методы специфической борьбы двух разведок, но и, например, то, какими они, американцы, видят нас и нашу жизнь. Допустим, московское метро странным образом напоминало царские дворцы, интерпретированные законченным алкоголиком. А вот про зрелища: По советскому телевидению показывают собственный вариант похождений Койота-бродяги... Называется "Ну, погоди!". Конечно, до продукции "Уорнер бразерс" русским далеко, но всё же это лучше, чем треклятая производственная гимнастика, которую тут крутят каждое утро. Девица-ведущая без труда могла бы муштровать новобранцев в учебном центре. Но при этом, справедливости ради, в этой стране, нередко грубой и безжалостной, забота о детях трогательно искренняя. И ещё - они... в некоторых отношениях поразительно культурные. Наверное, Россия - это единственное место в мире, где поэт может прилично зарабатывать на жизнь.....

Что же касается деталей, касающихся повседневной жизни советских людей, то тут много всякого уморительного. Автору, к примеру, хорошо известно из разных источников, что русские любят водку, особенно "Старку", а также испытывают дефицит товаров повседневного спроса. В результате Зайцев с женой (вовсе не алкоголики!) пьют у него в приличных количествах водку - не во время ужина, а после него, причём маленькими глоточками... Вторую же отличительную особенность советского быта Клэнси изображает таким образом:

- Да, кстати, а вам из Будапешта ничего не привезти?

- Товарищ майор, вы читаете мои мысли!- Голос начальника... потеплел.

- Если вас это не затруднит, трусики для моей жены...

- Какой размер?

- Моя жена - обычная русская баба, - ответил начальник... вероятно, имея этим в виду, что его жена не страдает отсутствием аппетита...

Ну и так дальше. Что ж, одна из книг открывается примечанием переводчика, где прямо говорится: "Читателю следует иметь в виду, что автор весьма смутно знаком с реалиями Советского Союза... и Европы в целом", хотя "подобные мелочи никак не сказываются на захватывающем сюжете книги". В общем, так оно и есть.

Д. Валикова

стр. 25

Кантор М. Учебник рисования. В 2 кн. М.: ОГИ, 2006

Кажется, такую книгу мог написать только художник. Потому что художники привыкли вкалывать больше руками, только помогая им головой. Вряд ли пресловутые "муки слова", свойственные профессиональному писательскому ремеслу, позволили бы не художнику, то есть не ремесленнику, изваять почти полторы тысячи страниц большого формата за столь короткий срок. А что срок был коротким, с несомненностью вытекает из того обстоятельства, что запечатлено в романе самое недавнее время нашей жизни - от перестройки до наших дней.

Этот роман (скорее все-таки псевдо-роман) мог написать только художник еще и потому, что в нем нашло отражение доскональное знание этой среды - московской художественной богемы периода великого перелома, палитровой (и поллитровой) тусовки, втюхивающей свои изделия, в основном, иностранцам, давно уже пробивающейся - правдами и неправдами - на аукционный западный рынок. Многие персонажи романа, как можно догадаться, списаны с натуры (например, за Гришей Гузкинын явно просматривается известный художник Гриша Брускин). Другим на скорую концептуалистскую руку приделаны имена типа Поставец (галерист) или Голда Стерн и Роза Кранц (Шекспир, кстати, вообще поминается тут довольно часто). Тусовочные персонажи выписаны ядовито, деляческие качества циников, ловко торгующих своей, как они говорят, "феней", преобладают.

Кантор тщательно выписывает приметы переломного времени, дает пространные, на десятки страниц, диалоги "типичных представителей" современной тусовки. Но главное для него - это "философия рисования": Подобно тому, как стойка фехтовальщика - первое, чему учат в фехтовальном зале, так и стойка живописца - первое, чему должен научиться художник. Кисть - шпага. Надо держать ее так же, как держат эфес шпаги... Рисованию и рисовальщикам в романе отведены десятки наиболее ценных страниц. И здесь не только гордость за ремесло, но и восхищение трудом. Трудом как вещью в себе, как высшим заветом, от коего, уверяют многие персонажи романа, так любят улынивать русские люди. Труд, которого в России не знают. Лень, вольница, произвол - но не культура труда.

Труд живописца, утверждается в романе, оправдан своим провидчеством. Странно, все говорят о глобальном потеплении - а холодно. Узреть же этот надвигающий мировой холод дано только истинному искусству.

Ю. Архипов

стр. 26

Зервас Н.

Дети против волшебников

М.: Лубянская площадь, 2005

Эта книга отнюдь не первое произведение, автор которого выходит на бой против Гарри Поттера. Скажем, фэнтэзи Юлии Вознесенской "Юлианна, или Опасные игры", чьи героини оказываются в ирландской школе для будущих ведьм, тоже выстраивается как разоблачение "чародейского волшебства" злых сил. Но очевидная полемика с творениями Джоан Роулинг в "Юлианне" не подчеркивается прямо, если не считать неодобрения ее книг продавцом церковной книжной лавки. Да и девочки, даже когда озорничают, дров много не наломают. Сражения же с разнообразными демонами ведут ангелы-хранители детей.

Совсем другое дело книга Никоса Зерваса, уже в выносе на обложке дразнящая поклонников Гарри: "Вам нравится, когда волшебной палкой тычут в лицо? Еще гаже, когда самовлюбленный очкарик со шрамом на лбу влезает в твои мозги". В героической борьбе против Гарри и его учителей задействованы два кадета, генерал ФСБ, русские десантники и греческие монахи, экипаж подводной лодки и засекреченная техника бывших югославских ВВС... Короче, весь арсенал приключенческого боевика - мало не покажется.

Но сказать, что автор ограничился только арсеналом боевика - значит сильно обидеть его. Перед нами очень энергичный микст из волшебной сказки (не зря кадета Царицына прозвали Иваном Царевичем), отсылок к русской классике (среди любимых авторов, которые цитируются в эпиграфах, - Гоголь и Суворов) и западному готическому роману (одна сцена несостоявшегося финального жертвоприношения в замке чего стоит), плюс язвительная сатира на современность. Сатирический дар не задушишь, не убьешь. И вот уже на первой странице появляется писатель Эдуард Мылкин, "создатель кассовой серии книжек про Лолиточку и Адочку" (причем автор, любитель мистификаций, не поленился дать сноску на несуществующую книгу - уроки Владимира Владимировича (Набокова, разумеется) не прошли даром). А на последних страницах выдвигается версия, что Гарри и Гермиона, близнецы-братья, тьфу, сестры, поскольку они клоны Мерлина, который был вовсе не дядей, а тетей. В общем, автор увлекся постмодернистской игрой по-взрослому.

Временами даже мелькает крамольная мысль - уж не пародия ли эта детская книжка? Но на что? Не на "Гарри Поттера..." же. Чтобы с такой страстью, с таким темпераментом писать о бедном английском персонаже... Нет, тут другое. Не ревность к гонорарам Роулинг, тем более не зависть к ее славе. Что слава, что Роулинг человеку, который укрывается за псевдонимом (ежу понятно, что якобы греческая фамилия автора сложена из начальных слогов настоящего имени) и даже придумывает издательство "Лубянская площадь", чтобы поддразнить... Стоп, кого же? Понятно, не детишек, а их родителей. Тех, для кого слово Лубянка навсегда связано с ГУЛАГом и ужасом 30-х... С теми же яростью и злостью, с какими Никос Зервас полемизирует с романом Роулинг, он ведет поле-

стр. 27

мику с либералами-западниками. Фактически "Дети против волшебников" - урок геополитики для старшеклассников с позиций, близких Александру Зиновьеву или Александру Проханову.

Отсюда - идеологическая смесь гораздо более интригующая, чем жанровый синтез сказки с боевиком. С одной стороны, восхищение российской армией (воплощением лучших качеств командира оказывается генерал Еропкин, зарекомендовавший себя на Первой чеченской лучше некуда). И как следствие - появление местами стилистики советского военного романа. Скажем, когда подполковник Телегин захватывает истребитель- бомбардировщик "F-117Ф" на натовской военной базе. С другой - этическая позиция, основанная на ценностях православия. С третьей - ностальгия по Российской империи до 1917 года. Собственно, кадет Ваня Царицын предстает в книге как последний офицер великой империи. Надо ли объяснять, почему такой герой оказался возможен только в фантастической детской книге?

А почему эта книга была написана, лучше всего объясняет история самого Вани: Чем больше Царицын влюблялся в царское офицерство, тем пламеннее он ненавидел современную пошлую, торгашеско-бандитскую Федерацию. Царицын уходил в старые книги, в дореволюционные мемуары - как в мечту, освобождавшую его от современной удушливой вони. У авторов, в отличие от героев, выбор больше - они могут уйти в создание детской книжки. Написана она, кстати, хорошо.

Ж. Васильева

Постоянный адрес данной публикации: