Заглавие статьи БЕСТСЕЛЛЕР
Источник У книжной полки, № 3, 2005, C. 25-37
Место издания Москва, Российская Федерация
Объем 41.7 Kbytes
Количество слов 5514
Постоянный адрес статьи http://ebiblioteka.ru/browse/doc/10043695
БЕСТСЕЛЛЕР

Вербер Б. Последний секрет

М.: Гелеос: Рипол классик, 2005

Француз Бернар Вербер относится к тому роду писателей, которых сейчас принято называть "культовыми". Миллионные тиражи, масса литературных премий, переводы на кучу языков, собственный сайт в Интернете, тысячи фанатов в разных странах мира, очереди за автографами... Любопытная подробность: первый из своих, ныне уже классических, романов он написал, когда ему было всего шестнадцать лет.

Во Франции Вербера изучают в школе, притом не только на уроках словесности, но и на математике и философии. Он создатель Ассоциации анализа вероятных сценариев развития человечества. Его считают пророком и провидцем.

Словом, читать Вербера можно на разных уровнях: как фантастический либо детективно-фантастический роман, как научно-популярную литературу, как пророчество, как эзотерический текст - кому как больше нравится. Представляемый роман вышел во Франции в 2001 году. Гениальный шахматист в матче с компьютером выигрывает мировую шахматную корону и в ту же ночь умирает - "от любви", в объятиях своей подруги. Все считают происшедшее несчастной случайностью, и лишь один человек в целом мире убежден, что это тонкое и изощренное убийство.

В ходе расследования герои продвигаются через реальные и умозрительные лабиринты к разгадке тайны, а читатель попутно знакомится с основами психологии и физиологии головного мозга.

В. М. Бокова

Вербер Б. Империя ангелов

М.: Гелеос, 2005

Одна из самых знаменитых книг модного сегодня писателя.

Главный герой Мишель Пэнсон, всю жизнь проявлявший неумеренное любопытство к загробной жизни и даже создавший объединение "танатонавтов" (т.е. путешественников по потустороннему миру), безвременно покидает земную юдоль и оказывается в Раю. Он подробно знакомится с райскими "иерархией" и "топографией" и даже сам становится... ангелом, хранителем трех душ.

В загробном странствии у Пэнсона, как у Данте, есть свой Вергилий. Открывающийся Пэнсону мир населен многими знаменитостями прошлого: он встречается с Эмилем Золя, Оскаром Уайльдом, Франсуа Рабле, кинозвездами Бастером Китоном и Мерилин Монро и т.д.

Как всегда у Вербера, текст многозначен и полихромен, насыщен культурологическими и историческими реминисценциями, размышлениями на вечные темы - от проблемы выбора и возможностей добра до смысла жизни. Среди прочего в романе имеется и русская тема, что будет любопытно отечественному читателю.

стр. 25

- Добро пожаловать в ангелы. Я ваш ангел-инструктор.

- Ангел-инструктор? А что это такое?

- После ангела-хранителя формированием души занимается ангел-инструктор, - объявляет он как нечто само собой разумеющееся.

Я рассматриваю его.

Он похож на Кафку. Уши длинные и высоко посаженные. Миндалевидные глаза. Треугольное лицо лиса. Глаза лихорадочно блестят.

...Он крепко хлопает меня по плечу, но я ничего не чувствую.

- Очень рад, ангел Мишель.

Мне странно слышать слово "ангел" перед моим именем, звучит как ученая степень.

- А вы кем были... э-э... на гражданке? - спрашиваю я.

В. М. Вокова

Акройд П. Лондон: Биография

М.: Изд-во Ольги Морозовой, 2005

Даже у тех, кто в Лондоне не бывал, имеется многомерное представление об этом городе. Читывали, знаем. Лондон Диккенса, Голсуорси, Конан Дойля, Уайльда и Шоу. Теперь этот Вавилон приобрел еще одно измерение: Лондон Акройда. Романист Питер Акройд (род. в 1949 г.), автор биографий Диккенса, Элиота и Блейка, соорудил огромную, почти что на 900 страниц, "биографию" Лондона. Почему биографию? Потому что он воспринимает город как живой организм, как человеческое тело: переулки его подобны капиллярам, парки - легким.

Итак, этот прекрасно изданный и добротно переведенный труд - социальная история географической единицы, понятой антропоморфно, и, соответственно, ничего академического в подходе. Босуэлл, Диккенс или Оруэлл цитируются чаще, чем Кромвель, Питт или Черчилль. Яне Вергилий, приглашающий пытливых Данте по четко очерченному, круговому царству. Я всего-навсего спотыкающийся лондонец и хочу провести других маршрутами, по которым ходил всю жизнь.

Повествуя о Лондоне от античности до наших дней (есть предание, что он основан после вещего сна, увиденного Брутом), Акройд создает пестрейшее из полотен. Цифры, факты, кони, люди, анекдоты, цитаты - и никогда не скучно. Книгу можно читать с любого места. И наугад, и пробежав глазами оглавление или именной указатель. Только три события - чума 1665 года, пожар 1666 года и бомбежки Второй мировой, - описаны в деталях. В остальном организация тематическая. Есть главки о реках, коммерции, архитектуре, детворе, транспорте, театрах, уличных балладах, парках, еде, погоде, географических картах, пригородах, национальностях, тумане, освещении улиц, полиции и клубах. Отнюдь не обойдены вниманием и неприглядные стороны жизни: "зловонный грех распутства", алкоголизм, азартные игры, тюрьмы, буйство и жестокость, бездомные, нищие, расизм, эксплуатация несовершеннолетних, Бедлам, трущобы, загрязнение природной среды, и в целом - запустение и грязь. Бедные и отчаявшиеся всегда составляли часть лондонской истории, и можно сказать, что город лучше всего узнается по тени, которую отбрасывает.

Судя по тому, как волнует автора именно этот аспект, в нем погиб социальный реформатор. А может, причиной тому склад характера, живое воображение и проникновение в материал. Так проникся, словно прожил лондонцем все эти тысячи лет... Оскальзывался, пробираясь по узким улочкам, прихлебы-

стр. 26

вал эль, покуривал опиум, встревал в перепалки и знает все трудности бытования в городе не понаслышке, а из первых рук. И очень, очень скоро читателя настигает мысль, что для человека из толпы жизнь в Лондоне всегда была не сахар. Одной из особенностей лондонских лиц было выражение усталости. Даже вспоминая "Холодный дом" Диккенса, трудно представить, что в середине XIX века состояние канализации в городе было таким, что Темза, откуда многие брали питьевую воду, превратилась в клоаку. И если есть герой в толчее рассыпанных по книге имен, то, пожалуй, это инженер Джозеф Базалджетт, в 1858 году приступивший к строительству канализационной системы, которая победила стигийскую вонь прогресса, сделала огромный метрополис жизнеспособным и местами служит городу до нынешних пор.

(К слову сказать, оказывается, именно с лондонских свалок русские купили... золу для строительных работ в Москве, сгоревшей во время нашествия французов).

Огромный, почти энциклопедический материал Акройдом преподнесен так, что в мерцании света и тьмы, пронизывающих многотемье книги, преобладает полумрак, таится некое печальное изумление перед способами мироустройства. Да, Лондон "заключает в центре своем некую сумеречную вселенную". Так в чем же радость быть лондонцем? Да в принадлежности к "неисчислимому множеству". Лондон уже две тысячи лет служит местом человеческого обитания - в этом сила его и притягательность. Он дает ощущение постоянства, твердой земли под ногами. Причастность к вечности - разве этого мало?

Э. Д. Меленевская

Паолини К. Эрагон

М.: РОСМЭН, 2005

Вспышка изумрудного огня на мгновение осветила весь лес, огромный сапфир исчез, а эльфийка, пронзенная красной молнией, замертво рухнула на землю.

Взвыв от ярости, шейд бросился к ней, в бешенстве пронзил своим тонким клинком ствол ближайшего дерева и выпустил с ладони еще девять таких же огненных молний, тут же сразивших и всехургалов...

Очередной роман жанра "фэнтези", написанный "по мотивам" Толкиена и его многочисленных подражателей. Пятнадцатилетний мальчишка Эрагон, последний из рода драконьих всадников, некогда могущественных, а ныне пребывающих в упадке, находит драконье яйцо, обретает силы и отправляется в далекие странствия, где ему суждено познать себя, пройти войну, победить врагов и увидеть многие волшебства и чудеса.

Книга скроена по классическому канону, занимательна, добротно и не без выдумки сделана (фигурирующую в ней волшебную страну Алагейзию населяют эльфы, гномы и другие сказочные персонажи, говорящие на трех языках, выдуманных автором, - словарь прилагается), но главное ее достоинство - в личности автора.

Роман написан ровесником героя - пятнадцатилетним подростком. Американец Кристофер Паолини, что не упускают случая помянуть критики, никогда не учился в школе. Его родители - сектанты из маленького городка - воспитывали и учили детей дома. Кристофер, как он сам о себе говорит, не имеет представления о математике, зато прочитал уже три тысячи книг и довольно рано начал пробовать писать сам. Роман об Эрагоне был сперва выпущен его родителями маленьким тиражом за собственный счет. Местным подросткам книга понравилась. Семейство Паолини стало ездить по окрестным

стр. 27

школам и давать спектакли-инсценировки романа. Слава об этих представлениях распространилась далеко за пределами родного штата. И вот уже знаменитый издатель А. Кнопф заинтересовался книжкой и был немало удивлен, узнав, что автор ее - пятнадцатилетний мальчик. И американская мечта осуществилась! В первую же неделю новинка разошлась 250-тысячным тиражом, а вскоре заняла третье место во всеамериканском списке бестселлеров для детей, обогнав четыре романа Джоан Роулинг о Гарри Поттере из пяти.

Нет никакой гарантии, что нашим подросткам книжка об Эрагоне понравится так же сильно, как их американским сверстникам, но... вообще Паолини и его роман сейчас в большой моде. К тому же, по "Эрагону" уже снимается фильм, который должен выйти в конце 2005 года.

В. М. Бокова

Метелица Катя. Дневник Луизы Ложкиной

М.: Этерна, 2005

Года два-три назад в московском еженедельнике "Большой город" из номера в номер печаталась хроника жизни некой девицы с несусветным сочетанием имени-фамилии. Знакомьтесь: Луиза Ложкина, по образованию школьный учитель, по роду занятий - квартирный маклер. Аеще - мать маленького Тимофея, брошенная жена, хороший друг... Многие читатели "БГ" с сочувствием воспринимали откровения бедной Луши, как она себя величала, в полной уверенности, что видят перед собой записки реального человека. И только теперь, с выходом книги, оказалось, что у этих "дневниковых" записей есть автор - известная по статьям в "Независимой газете" молодая журналистка Катя Метелица, а полюбившаяся за эти годы читателям Луиза, такая откровенная, смешная, нелепая и близкая, - персонаж вымышленный.

Жанр литературного дневника в последнее время в моде. Взять хотя бы нашумевшую Бриджит Джонс, от "Дневника" которой Луиза "тащится": "ДБД" - офигительная книжка, Танька права. Но это не настоящий дневник. Только отдельные куски по-настоящему дневниковые, а вообще-то это просто такой роман. Если честно, я читала бы такие книги каждый день. Но таких нет! Все, что есть, это какая-то совершенная фигня! Должно быть, под этими строками подпишутся многие молодые читательницы. Им-то в первую очередь и адресована книга Метелицы.

Луиза Ложкина, рядовая москвичка тридцати с небольшим лет, несмотря на свой солидный возраст, в душе совсем девчонка. С необыкновенным простодушием она рассуждает на самые разные темы. Даже на такие, казалось бы, далекие от женщин, как футбол (Зачем футболистам трусы? Майки - понятно: чтобы зрители отличали, кто в какой команде и чтобы в пафосные моменты их снимать и махать. Гетры эти смешные - тоже ладно, они для удобства икроножных мышц. Ну а трусы-то зачем? Без них футбол был бы увлекательнее раз так примерно в

стр. 28

пятьсот) и политика (На Новый год Путин ужасно, ужасно, ужасно неуместен. Ельцин на Новый год нормально смотрелся, вроде дурацкого Деда Мороза, в самом деле. Но Путин на Новый год действует депрессивно. А после Петросяна - просто даже невыносимо депрессивно). Луша ненавидит войну (Больше всего на свете я не люблю, когда куда-нибудь шмаляют бомбами. Это ужасно подло. Если так уж ненавидишь этого Милошевича или Хуссейна - пойди его и задуши своими руками. Я так считаю). Она, так же как ее маленький сын, верит в томсад (ТОМСАД - это рай. Потому что: а в городе том сад, все травы да цветы, гуляют там животные невиданной красы). А еще Луиза соседка и друг веселой парочки геев, объект обожания туповатого стекольщика Анатолия, забрасывающего ее стихами, деловой партнер и "жилетка" для слез для репатриантки из Канады Марфиньки Уоррен... Она без конца занимается самокопанием и ставит себе беспощадный диагноз: Луша ужасно скучный, обычный и обыкновенный человек. Печально, но факт. Эта книжка для тех, кто относится к себе с той же беспощадностью и самоиронией, потому что самое главное в ней - доброта к окружающим и неиссякаемый оптимизм, с которым героиня смотрит на мир.

К. Мару

Афанасьева Е. Колодец в небо

М.: Захаров, 2005

Из широкого рукава издательства, лаконично совпадающего названием с фамилией своего создателя, время от времени вылетают-разлетаются по стране бестселлеры - читателю на радость, конкурентам на зависть - почти всегда в десяточку. Когда-то "Захаров" открыл для нас Акунина. И вот уже в третий раз тешит любителей модного сегодня сплава беллетристики с острой примесью исторического детектива встречей со своим новым приобретением - молодой писательницей Еленой Афанасьевой.

Сюжет последнего из афанасьевских романов вертится вокруг камей - изысканных античных украшений, тончайших каменных кружев, от которых так или иначе зависят судьбы и жизни. Действие прихотливо переносится в самые разноудаленные времена и местности - вслед за скитаниями драгоценных резных камней по миру: то в Рим 117 года, то в Москву 1928-го, то в Феррару начала XVI века, то в Ленинград 1974 года, то в российскую столицу наших дней. Современные страницы, написанные в стилистике дамского романа, по-репортерски злободневны, вплоть до описания всполохов недавнего пожара московского Манежа. Резко диссонируют с ними "итальянские" главы, екатерининская эпоха и Москва двадцатых годов, написанные будто другой рукой, с великолепным знанием исторических реалий и большим вкусом. Густонаселенные коммуналки, старорежимные романтичные барышни, мазурики-беспризорники, управдомы и лишенцы, ОГПУ, издательство "ЗиФ", режиссер Дзига Вертов, "многоугольник" Маяковского-Бриков-Яковлевой... Вымышленные персонажи соседствуют с реальными лицами, судьбы их переплетаются. По касательной к жизни Ирины Тенишевой, одной из героинь романа, проходит непридуманная трагическая судьба поэта Владимира Нарбута. И вот уже не знаешь, что перед тобой - исторический детектив, авантюрный роман или биографическое повествование... Жили-были три сестры со смешной фамилией Суок. Старшая, Лидия, стала женой Багрицкого, младшую - Серафиму - Нарбут увел у Олеши, который, в свою очередь, женился на средней, Ольге. Читатели знаменитой олешинской сказки "Три толстяка" будут думать,

стр. 29

что странное имя осталось девочке-кукле от фамилии новоиспеченной жены писателя. Но он, Нарбут, отбивший у Олеши возлюбленную, знал, кем была на самом деле та сказочная Суок. Как знал и то, что вместо имени Тибул (читай наоборот - лубит, любит, Тибул Суок любит) другому герою этой выдающей все тайны поверженного соперника сказки стоило бы дать имя Тсиваз. Читай наоборот... "Зависть" - назовет свой роман Юрий Олеша, и в главном герое его, колбаснике Бабичеве, современники будут узнавать карикатуру на Нарбута.

А что же таинственные камеи? Обладатель двух парных камей сможет узнать тайный код, открывающий путь к сокровищам Борджиа. Одна из них, проделав длинный путь в России, попадает в руки героини. В конце книги выясняется, что в Лондоне в скором времени будет выставлена на торгах вторая. Так, срочно в Лондон летим... Парную камею искать и код Борджиа разгадывать! Продолжение следует?

Е. Л. Ленчук

Парсонс Т. Муж и жена

М.: Торнтон и Сагден, 2005

"Воскресные" папы, матери-одиночки... Они смотрят друг на друга с сочувственным пониманием, словно кивая друг другу: "Привет, я такой же!" Чужие половинки, они пытаются составить новое целое - может, в этот раз им повезет больше? Но это всего лишь очередная попытка бегства от одиночества... У них есть дети. Но от этого они не становятся менее одинокими. Им хочется, чтобы их сына или дочь любили с той же нежностью, с какой любят их они сами. Постоянные ссоры из-за этого... Если я не люблю твоего сына так же, как и ты, это еще не значит, что я тебя предала.

Гарри - "приходящий" отец, которому отпущен всего один день в неделю для свидания с сыном. Он давно уже не понимает, как мог быть когда-то близок с матерью своего ребенка. Женатый мужчина, влюбленный в другую женщину; сын, страдающий от неспособности помочь своей матери в ее страшной болезни... - он такой же заблудившийся, как и многие из нас, человек в лабиринте без спасительной нити...

Он обращается за советом к матери: - Как можно любить кого-то всю жизнь? И как сделать так, чтобы брак сохранился все это время? И мудрая женщина отвечает: - Просто надо все время влюбляться. Влюбляться снова и снова в одного и того же человека.

Гарри и влюбляется. Постоянно. Только - в разных женщин. При этом он хочет сохранить свой брак, создать для своих детей такую же семью, в которой вырос сам. Для этого ему необходимо осознать, что брак меняется все время, никогда не перестает изменяться. Когда ты молод, ты говоришь: - Я люблю тебя, потому что ты мне нужен. Когда ты постарел, ты говоришь уже: - Ты мне нужен, потому что я тебя люблю.

Это книга еще и о том, что очень трудно поверить в то, что тебя любят искренне и просто так... Ни за что, просто потому, что ты это ты.

Можно ли спланировать любовь? Можно ли заставить себя полюбить? Можно.... Просто закрой глаза...

Это вторая книга известного британского журналиста Тони Парсонса, которая становится не менее популярной, чем его предыдущий бестселлер "Man and Boy".

К. Ю. Маркелова

стр. 30

Пацци Р. Конклав

СПб.: Лимбус Пресс, 2005

Книга написана задолго до события, к которому весной этого года было приковано внимание всего мира. Речь идет о смерти папы римского и об избрании на конклаве (совете кардиналов; от латинского conclave, что означает "запертая комната") его преемника. Любой конклав - это новый курс старой, стабильной, незыблемой римской католической церкви, основы которой связаны с именами Бонавентуры, Фомы Аквинского, Тертуллиана, Августина Аврелия. Однако с появлением Интернета, мобильных телефонов, всепроникающих СМИ цивилизация задает новые условия игры и по-новому ставит старые вопросы. Конклав стал походить на больное тело, в муках рождающее свое решение, - выборы пастыря Риму и миру.

Выборы папы - это не просто избрание старшего среди равных. На вершине руководства нужен святой, который своей властью покажет чудо божественных истоков Церкви. Пока же кардиналы - просто люди со своими земными слабостями, пристрастиями и радостями. Трудно выбрать среди них будущего святого. К тому же от важнейшего церковного вопроса отвлекает кошка, родившая котят в свечной коробке в святая святых - Сикстинской капелле. Стихийно возникает спор о стерилизации кошек, находящихся в конклаве, закончившийся размышлениями о соответствии этой процедуры строгим правилам католической этики, запрещающим аборты.

Присутствующих на конклаве подстерегают постоянные искушения. В первые дни умирает один из кардиналов, потом кардинал-президент Конгрегации по вероучению. Затем начинается нашествие крыс, от которых можно спастись только увеличением поголовья кошек. После этого Ватикан заполняют полчища скорпионов, на борьбу с которыми бросается армия петухов и кур. Молодые хористы и капелланы не в состоянии совладать с соблазном: какие они бессовестные, как провоцируют, как демонстрируют свое бесстыдство, грациозно изогнув шеи. В довершение всего появляются тучи летучих мышей, с которыми можно бороться только светом. Два пожилых кардинала в приступе клаустрофобии собираются бежать с затянувшегося конклава, переодевшись, чтобы их не узнали: на одном был голубой костюм в черную горизонтальную полоску со словами рекламы известнейшей пневматической фирмы, на другом - костюм красного цвета, на груди которого написана строка из песни Cheek to cheek. Между заседаниями один из ватиканских министров-кардиналов ведет беседу с управляющим собранием кардиналов об устройстве сауны и турецкой бани в одном из бастионов.

Несмотря на трагикомический характер отдельных сцен, они не носят глумливый характер. Роман написан с явным уважением к христианству и знанием церковных реалий.

На обороте титула - предупреждение читателю (неизвестно, правда, чье - автора? переводчика? издателя?): Этот роман - плод фантазии автора. Имена, типажи и ситуации - продукт авторского воображения, поэтому любые ассоциации персонажей и описанных в книге коллизий с действительностью возможны лишь по чистой случайности.

Л. В. Крутов

стр. 31

Пресняков В., Пресняков О. Убить судью

М.: Афиша Индастриз, 2005

Это первый роман Олега и Владимира Пресняковых, одних из самых востребованных современных русских драматургов. Пьеса братьев "Терроризм" пользуется огромным успехом не только в московском МХТе имени Чехова (в постановке известного режиссера нового поколения Кирилла Серебрянникова), но и идет в шестнадцати странах мира.

Братья Пресняковы написали по сути роман-комикс, роман-сценарий, использовав опыт как наших, так и западных кинематографистов. От героев "Брата-2" персонажи романа унаследовали идею мщения за своих обиженных соплеменников, честь которых попрана на очередном чемпионате мира по футболу. В контексте книги "братом" оказывается вся Россия. Впервые русская команда оказалась в финале, впервые могла выиграть, реализовав тем самым национальную идею - встать в единый строй европейских государств, - если бы не судья. И вот герои едут в Турцию, чтобы совершить показательное убийство. Бездонное синее небо и сверкающие в нестерпимом солнечном свете пальмы, изображенные на обложке, точно передают атмосферу романа. Незадачливые русские друзья и их подруга впервые оказываются под горячим турецким солнцем, в сказочном царстве волшебного отеля, где "все включено". Увлекательный детективный сюжет не позволит оторваться от книги до ее последней страницы, на которой написано "Конец первой части". В названии романа слышится намек на прославленную тарантиновскую сагу "Убить Билла", в которой знаменитый режиссер творчески преобразил японские комиксы. Как и Тарантино братья Пресняковы считают, что основная идея комикса - борьба за справедливость, без излишних размышлений и самокопания - это основа современного мира. Называя героев Хот-Дог и Пепси, в честь главных продуктов эпохи, авторы оставляют их фактически безымянными, подчеркивая их типичность. В соответствии с этим же принципом героиня носит имя Наташа, что для турка равнозначно понятию "русская девушка". Герой-рассказчик попросту безымянен. Да! Мы типичные! Для нас важнее всего действие, а не размышления. Мы понимаем: раз мы нарисовались, значит, бюджет комикса нашей жизни уже утвержден, поэтому нельзя тормозить, иначе комикс будет неинтересным, и тебя выведут из сценария.

Братья Пресняковы, как и их коллега драматург и прозаик Евгений Гришковец, следуя давней традиции русской литературы, показывают внутренний мир обыкновенного, "маленького" человека. Словно в продолжении кинематографической темы мысль главного героя о мире, который можно нарисовать на компьютере и этого никто не заметит, является прямой цитатой из "Матрицы". Катастрофа, в которую втянут современный мир, сказалась и на жизни героев романа. Они - потерянное поколение, спасающееся наркоманией от пустоты жизни. В ряду наркотиков оказывается и реклама, учащая, как получать удовольствие от жизни. В романе есть место ненавязчивой социальной сатире. Чего стоит рассказ-притча о школьной демократии, неизбежно оканчивающейся террором и людоедством.

Книга братьев Пресняковых - замечательный остросовременный роман, что неудивительно, ведь истинные драматурги прежде всего обладают острым ощущением времени, в котором они живут. Ироничный стиль и афористичный язык авторов доставят читателю подлинное удовольствие.

Т. А. Купченко

стр. 32

Бенаквиста Т.

Сага

Малавита

СПб.: Амфора, 2005

Почему и для чего люди смотрят сериалы, психологи нам объяснили. Ну а пишут сценарии этих сериалов... тоже понятно зачем. Но это занятие не всегда корыстно. Во всяком случае, в романе "Сага". То есть помимо этой основной причины, можно, оказывается, этим заниматься, чтобы испытать счастье работы в команде непризнанных гениев, подружившись с ними на всю жизнь. Руководство одного из парижских телевизионных каналов обрадовалось, что экономит на почти бесплатной рабочей силе, и позволило сценаристам делать все что угодно. Заказать, например, на эпизодическую роль северо-американскую индианку. Скорее брюнетка. С длинными волосами, жесткими, как проволока. <... > У нее должны быть синие глаза и матовая кожа с легким медным оттенком, как у индианок... <...> Улыбка... неуловимая, как у гейши. Ноги от ушей, небольшая грудь. Тоже с медным оттенком. <... > Каждый ее жест говорит об искренности, ее лицо - открытая книга, а смех напоминает журчание ручейка. <...> По-французски говорит с небольшим акцентом. В определенных ситуациях, по неизвестной причине, переходит на японский. Иногда цитирует Шекспира. Кроме того, она должна уметь бросать бумеранг.

Как ни странно, такую индианку нашли.

Жером сел на диван.

- Сколько людей на этой чертовой планете?

- Шесть миллиардов.

- Знаете, у нас лучшая в мире профессия.

Красивую историю придумал Бенаквиста. У него все истории красивые. И нежные. В его романах при всей изощренности выдумок, блистательном остроумии есть обаяние доброты. Удивительный он. Очень модный и не по-современному теплый, трогательный. Даже когда пишет про ужасы больной жизни мафии, а "Малавита" именно об этом. Семья американского мафиози в рамках программы защиты свидетелей скрывается на севере Франции, в Нормандии. Бедные жители городка, ну и жизнь началась у них! Мафиози сделался писателем, взявшись за воспоминания. Не заботясь о хронологии, повинуясь душевному порыву, он возвращался к самому счастливому периоду своей жизни - тридцати годам, проведенным внутри нью-йоркской мафии, и к самому болезненному - своему раскаянию. После четырех лет слежки капитану ФБР Томасу Квинтильяни удалось загнать в угол главаря клана Джованни Манцони и заставить его дать показания на процессе, который привел к падению трех самых крупныхмафиозо, или capo, которые контролировали восточное побережье.

Человечество делится на людей с криминальным сознанием и на добропорядочных граждан. Но у Бенаквисты все не так однозначно. Экстравагантная мафиозная семейка подчас вызывает симпатию, а то и восхищение своей изобретательностью и семейной солидарностью. Иногда и мы понимаем их желание убить кое-кого из соседей-буржуа.

Бенаквиста не романтизирует мафию, но в его романе отсутствует и обличительный пафос, он откровенно потешается над всем происходящим.

В душе Уоррена борются страх и восхищение, он прислушивается: мужчины говорят об опере. Его отец иногда слушает оперу, как и другие, и бывают вечера, когда у него почти что слезы на глаза наворачиваются. Наверно, все дело в италь-

стр. 33

янском языке. Дон Мимино спрашивает, что играют в нью-йоркской Метрополитен-опере. Ему отвечают:

- Вам не понравится, Дон Мимино. Сегодня дают "Бориса Годунова", это один русский сочинил.

И Дон Мимино, не задумываясь, парирует:

- Boris Godounov? If it's good enough for you, it's good enough forme.

"Если вам годится, то и мне подойдет".

И все мужчины хохочут.

В башке у пятилетнего пацана проносится шквал. Годунов превратился в Good enough.

А Малавитой зовут собаку - это одно из многочисленных имен, которые сицилийцы дали мафии. Малавита, дурная жизнь.

В. Л. Давыдова

Быков Д. Эвакуатор

М.: Вагриус, 2005

Везде, где бы мы с тобою ни очутились,
Будет глад, и мор, и чума, и огненный ветер,
И расплата за все и сразу,
Потому что любовь - это ровно такая эвакуация,
Которая только в такие места и эвакуирует.

Причина и следствие смешались, сплелись в ленту Мёбиуса, у которой непостижимым образом существует только одна сторона. Герои то ли бегут от любви, запретной и преступной (Она все-таки чужая жена и мать, а Он - Он вообще чужой, инопланетянин, скажем), то ли спасаются (надеются спастись) любовью.

Начиналось все с легкого трепа, словесной игры. Игорь и Катька работали в бестолковом гламурном журнале "Офис". Он чинил и настраивал компьютеры, а она иллюстрировала никому не нужные статьи непонятно о чем яркими абстрактными композициями. Вместе обедали, сочиняли себе другие жизни. Допустим, ты дочь богатого чаевладельца и живешь на Мясницкой... Давай ты шахидка, у тебя растет шахидыш, а я русский милиционер, задержал тебя и жалею... А давай ты скинхедка с рабочих окраин, а я гастарбайтер, я защитил тебя от изнасилования в электричке, и теперь в тебе борются долг и чувства... Больше всего им удавалась игра в инопланетянина.

Когда они были вдвоем, реальный мир сужался до дыхания любимого, а фантазии границ не имели. Но рано или поздно происходит изгнание из рая, и оказывается, что теракты, которые без конца показывают по телевизору, это вовсе не сцены из боевика. Полыхает по всей стране, взрываются дома в Москве, да что там - на всей планете уже не осталось места, где можно жить спокойно. Но у этих двоих есть шанс уцелеть - родная планета Игоря с названием из двадцати слогов, которую для краткости можно называть просто Альфа. Роман Быкова остро современен, социален, грустен и остроумен одновременно.

- Я эвакуатор, низшая ступень в иерархии, ниже только президент, потому что от него вообще никакой пользы.

- А зачем он вам тогда?

- Ну как... положено. Не с нас началось, не нами и кончится.

Игорь живет в спальном районе и снимает дачку, где до времени прячет в сарае свою ракету в форме лейки (Только на профилактику езжу, смазать там, проверить...). Катьке разрешено взять с собой на Альфу еще пятерых - больше

стр. 34

лейка на борт не поднимет. Оказалось, это ужасно сложно - отобрать пятерых. Что мы за люди, в самом деле, как надежно умудряемся повязать себя и друг друга тысячами живых паутинных связей: нельзя никуда уйти, уехать, ни с кем порвать - все липнет, держит, и если эвакуатор - о, был бы только на самом деле какой-нибудь эвакуатор - потянет нас когда-нибудь за луковку, выстроится сущая пирамида, геометрическая прогрессия, каждый не сможет еще без двадцати... и при такой повязанности почему же у нас жизнь-то такая непереносимая, господи, ведь так все друг без друга не могут!

"Эвакуатор" был написан в рекордно короткие сроки, за два с небольшим месяца, под впечатлением бесланских событий, участником которых довелось стать автору...

Дмитрий Быков в рекламе не нуждается. Библиография его произведений слишком внушительна. Три романа, стихи, публицистика, критика, работа в "Собеседнике", "Огоньке", полгода редактирования отличной газеты "Консерватор". В "Молодой гвардии" только что вышла его двухтомная биография Пастернака (вот, должно быть, почему "Эвакуатор" построен как роман с приложением стихов - подобно "Доктору Живаго"). А еще Быков не сходит с телеэкрана в качестве ведущего "Времечка"... Что говорить, "ренессансная личность"!

"Эвакуатор" вошел в шорт-лист "Нацбеста-2005", не получив, правда, главную награду конкурса. Зато у него остаются еще шансы на "Букер-2005" (роман входит в букеровский лонг-лист).

Е. Л. Ленчук

Вайнштейн О. Денди: мода, литература, стиль жизни

М.: Новое литературное обозрение, 2005

Вот мой Онегин на свободе,
Острижен по последней моде,
Как денди лондонский одет...

Признайтесь, это все, что большинство из нас знает о денди и дендизме... И как же одет этот самый денди? Что это вообще такое?

"Денди" в переводе с английского - "эффектный", "блистательный". Именно так называли на рубеже XVIII-XIX веков светских мужчин, воплощавших собой идеал элегантности. В числе денди называли Байрона, Бульвер-Литтона, английского премьер-министра Дизраэли, Диккенса, Теккерея, Бальзака, Стендаля, Чаадаева и многих других деятелей эпохи романтизма, от которой дендизм неотделим.

Истинный денди был хорошо одет, но не это было главным в его облике. Истинный денди был одет безупречно. Ничто в его внешности не могло выглядеть неуместным, бьющим в глаза, нелепым или смешным (ибо для денди страшнее всего было оказаться смешным в чужих глазах; он свято соблюдал собственное достоинство). "Ничего слишком" - вот девиз денди. Поскольку чрезмерное модничанье бросалось в глаза, денди никогда не следовал новой моде, предпочитая моду вчерашнего дня. Но чаще он сам был законодателем мод, считая по-настоящему модным только то, что носит он сам (и вызывая бесчисленные подражания).

Новая одежда, как правило, привлекала к себе внимание, поэтому денди не носил ничего слишком нового. Только что сшитый фрак он отдавал поносить своему лакею и только потом облачался в него сам. В других случаях новый костюм проскабливался стеклом или наждачной бумагой и, лишь обретя бла-

стр. 35

городную легкую поношенность, оказывался достойным облегать тело денди.

Истинный денди мог провести несколько часов перед зеркалом, добиваясь идеального состояния каждой детали своего облика, но затем, выйдя на улицу, он переставал помнить, что на нем надето. Чрезмерная забота о платье, как он считал, была уделом выскочек и провинциалов. Это им позволялось сдувать пылинки со шляпы и заботиться о первозданной чистоте перчаток. Денди держался в своем костюме так естественно, словно одежда была частью его самого.

Если фрак от известного портного нес на себе отпечаток авторской манеры и сразу позволял угадать, у кого и где он сшит, денди отказывался от услуг этого портного. Если обычная вакса не создавала необходимый эффект, денди приказывал протирать свои сапоги шампанским. Истинный денди не носил готовых перчаток, но заказывал их целой бригаде мастеров, причем трое мастерили ладонь, а четвертый - большой палец, и перчатки сидели на руках, как мокрая кисея, так что проступали даже очертания ногтей. Именно так поступал краса и гордость дендизма, денди номер один - англичанин Джордж Браммел.

Денди создали тот основной принцип современной элегантности, который сформулировал в своем "Трактате изящной жизни" Оноре де Бальзак: "Если ваш костюм обращает на себя внимание прохожих на улице - вы одеты дурно... Истинно светский человек должен проходить сквозь толпу так, чтобы его не замечали; торжество его заключается в том, чтобы быть совершенно похожим на других и в то же время отличаться неуловимою печатью тона и приличия; пусть он будет не узнан толпой - его узнают и заметят свои".

У дендизма было свое мировоззрение, своя философия, своя эстетика, своя литература (ибо многие денди писали и печатались), свой собственный этикет. Денди ничему не удивлялся, ничем не увлекался и ни к чему не относился серьезно. Он не горячился в споре, ибо он вообще не спорил, считая спор вульгарным. Он не выказывал своих мнений и пристрастий, считая, что чрезмерная откровенность делает его уязвимым. Он отстранялся от "пошлых развлечений толпы", даже если на самом деле они ему нравились, и танцевал на балу с таким видом, словно оказывал миру одолжение. Никто не умел придать такой весомости своим высказываниям и никто так не владел "наглостью как видом изящного искусства". По сути, всякий денди был махровым эгоистом. Он слишком высоко ценил свою личность, и внешняя безупречность была для него способом подняться над толпой. С высоты своего эгоцентризма он с элегантным презрением взирал на человечество, поступая всегда вопреки тому, что принято и чего от него ожидают.

На рубеже XIX и XX веков дендизм вернулся - как мода эстетствующей богемы. Дань ему отдали Оскар Уайльд и Михаил Кузмин. В России выходил даже журнал "Денди". Сейчас дендизм опять в моде - в Интернете до двух десятков сайтов посвящены этому явлению, его прошлому и настоящему.

Ольга Вайнштейн давно и плодотворно исследует этот любопытный культурный феномен, и вышедшая книга (640 страниц!) - видимо, итог ее изысканий. Здесь собрано все о дендизме и многое о мужской моде вообще. Не о той моде, которую творят знаменитые кутюрье, а о той, что возникает "в массах" и отражает эпоху. Временной охват более чем солиден - от античности ("Алкивиад как протоденди") до XXI века. Автор, к примеру, основательно анализирует вопрос, являются ли денди современные метросексуалы - новая "порода" мужчин, обнаруженная всего-навсего в 2002 году и уже успевшая широко заявить о себе.

Классический метросексуал... - молодой человек с приличным доходом, живущий в столице (метрополии) или рядом, поскольку именно там расположены все лучшие магазины, клубы, спортивные центры и салоны. Он может быть геем, гетеросексуалом или бисексуалом, но это совершенно неважно, так как его единственная сексуальная ориентация - любовь к самому себе и поиску наслаждений для себя...

стр. 36

Перечисляя современных метросексуалов, обычно называют имена Джастина Тимберлейка, Бена Аффлека, Брэда Питта и Хью Джекмена, но самым ярким примером остается, конечно же, английский футболист Дэвид Бэкхем, не устающий поражать своих поклонников новыми стрижками, серьгами, розовым маникюром и пристрастием к экстравагантным нарядам... Дэвиду, кажется, позволено все: он может появиться в индонезийском саронге или сняться в обнаженном виде на обложке журнала "Эсквайр" - фанаты только пуще приходят в восторг.

Помимо собственно костюма и роли денди в мировой культуре, в книге О. Вайнштейн можно найти массу сведений об истории спорта и гигиены, парфюмерии и английской клубной жизни... История пестрого и любопытного мира, в котором переплетаются тщеславие, индивидуализм, талант и харизматичность, - мира, именуемого дендизмом, всегда занимательна, порой поучительна и часто забавна.

Красота дендистской прогулки во многом базируется на конструктивном принципе экономии движений... Вероятно, как своего рода специальную тренировку в горделивой медленности походки молено расценить особо модный ритуал, сложившийся в середине [XIX] века среди парижских щеголей: прогулки с домашними черепашками. Денди, неторопливо выгуливающий черепаху в Люксембургском саду, демонстрирует воистину стоическую невозмутимость и величественную самодостаточность. Однако за его почти анекдотическим спокойствием здесь скрывается нежелание подчиняться все ускоряющимся ритмам городской жизни, сопротивление индустриальному прогрессу, эстетизированная ностальгия по буколическим временам. Нарочитая неспешность денди с черепашкой также акцентирует один существенный момент - принципиальную праздность фланирования, нежелание не просто бежать, а бежать по делам или двигаться как автомат у станка.

В. М. Бокова

Постоянный адрес данной публикации: