Вертинская Л. В. Синяя птица любви

М.: ВАГРИУС, 2004

В конце семидесятых в общежитии Литинститута была популярна одна пластинка со старой записью. Безудержный загул и лихая вольница, которые слышались в строках, выпеваемых грассирующим на старинный манер голосом: "Что за ветер в степи молдаванской!.." - заставляли сладко тосковать о невозможном в несвободной тогда стране. Так же магически действовали на нас, одноклассников тех, кто по чьей-то нелепой злой воле оказался солдатом в чужой дикой стране, другие пророческие слова с этой пластинки: "Я не знаю, зачем и кому это нужно, // Кто послал их на смерть недрожавшей рукой..." Что мы знали тогда об исполнителе странных песен? Певец Серебряного века, бывший декадент, носивший маску Пьеро, представитель дореволюционной культуры, эмигрант, во время войны вернувшийся на Родину, киноартист, отец красавиц Марианны и Анастасии Вертинских... Всё? В 1989 году Александру Николаевичу Вертинскому исполнилось 100 лет. За полтора десятилетия, минувшие с тех пор, о нем написано немало. Последняя книга, которую с такой любовью и бережной памятью подготовила его жена, включает в себя письма Вертинского за многие годы и, пожалуй, с наибольшей полнотой передает личность уникального русского артиста. Лидия Владимировна сохранила все письма мужа, поэтические, нежные и остроумные послания, с первых дней их знакомства до последних дней его жизни. Он писал ей часто: в Шанхае, где они познакомились, и потом со всех уголков огромного Союза, где бывал на гастролях. Она решилась опубликовать эти письма, потому что поняла - это богатство не должно принадлежать ей одной.

Вертинский был на десять лет старше ее матери, но молоденькая Лиля сразу потеряла от него голову. Он был совсем иной. Такой необычайно интересный человек, что все остальные казались скучными... Письма Вертинского, его стихи и рассказы были как красивые сказки, недослушанные в детстве. Прикосновение к этой чужой нежности не разрушит тайны двоих, но обогатит душу читателя и, быть может, заставит по-иному посмотреть на себя, своих близких и окружающий мир.

В семидесятые годы песни Вертинского могли показаться кому-то "диссидентскими". А он за два года до смерти писал жене: Во что превратилась старая, отсталая Россия, времен Щедрина, Гоголя? В могучую индустриальную Державу - с которой никто и никогда не сможет конкурировать!.. Трудно даже представить себе ее будущее. Вот почему надо воспитывать детей в духе ее величия, и я глубоко уверен, что они - дети, увидят ее в таком расцвете, о котором никто даже мечтать не смеет. Эта книга еще и о любви Вертинского к Родине, и пусть не покажется это чрезмерно пафосным. Он, впрочем, совсем не был таким наивным и, разъезжая с концертами по самым дальним уголкам страны, видел не только ее достижения. После Кузбасса писал жене с возмущением и отчаянием:. ..из тысячи труб - дни и ночи вырывается пламя и желтый едкий дым, - отравляет воздух/ Есть нечего. Пить воду - нельзя! Как живут люди? Шахтеры, - основные жители, - работают одну тяжкую смену 12 часов и потом 36 часов отдыхают. Денег у них много. Но что с ними делать? И они пьют... На моих концертах сидят уже пьяные, и в зависимости от настроения или матерятся, или плачут и за кулисами

стр. 30

говорят: "Можно поцеловать вам руку?" О, Русская Земля! Страшный, великий, непонятный народ!.. Выходя на сцену, так и не знаешь, нем кончится вечер... И все же... - я побеждаю! Побеждает сила искусства. Но какая это отчаянная дуэль!

Вертинскому было уже за шестьдесят, когда он вернулся из эмиграции. За отмеренные судьбой 14 лет на родине он дал более трех тысяч концертов, объехав страну несколько раз. Давал 24 концерта в месяц, выступая порой в нетопленых домах культуры и дощатых вагончиках, в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Из Магнитогорска писал жене: Вчера, когда я прилетел сюда, в аэропорту меня встречали какие-то дамы с букетами и вся филармония. При выходе из вокзала стояла толпа женщин-рабочих с лопатами. Они задумчиво смотрели на меня и что-то соображали. "Кого это так встречают?" - спросила одна из них. "Я знаю, - сказал шустрый мальчонка, бесстрашно бросаясь мне под ноги, - это Неру!.." Союз тогда с почетом принимал индийского премьера Джавахарлала Неру, и Вертинский шутил, что если ему сделать из бумаги белую шапочку, все будут принимать его за Неру, что гораздо интереснее и выгоднее.

Завершает книгу глава "Планета Вертинских", составленная из монологов дочерей и внуков Александра Вертинского, которые в той или иной творческой области продолжили династию, основанную больше века назад ни на кого не похожим русским артистом.

М. Е. Царева

Рубина Д. Наш китайский бизнес

М.: Эксмо, 2004

Новая книга одного из лучших современных русскоязычных прозаиков Израиля Дины Рубиной состоит из романа "Вот идет Мессия!..", двух рассказов и нескольких бесед-эссе. Отличная проза, балансирующая на грани фарса и трагедии, грустная, смешная, увлекательная, затягивающая и умная. Сюжеты занимательны, но не очень важны, потому что читатель, впервые встретившийся с прозой Руби-ной, будет ошеломлен, прежде всего, невероятно "густой" и экзотичной фактурой Библейской земли, массой поразительных, как по видению, так и по изображению, деталей. Это книга для читателей-гурманов, которые любят смаковать слово, растягивать удовольствие от текста, возвращаться к уже прочитанному и неспешно идти дальше.

Она всегда погружалась в этот город медленно, как входила обычно в море, преодолевая лодыжками, коленями, грудью напирающую, обнимающую толщу этого воздуха... В этом городе, погруженном в глубокие воды вечности, отраженном тысячекратно в слоях плывущего неба над ним, вобравшем в себя все жизни когда-то живущих здесь людей и многажды их вернувшем, - в этом грозном и веселом городе невозможно было умереть навсегда. Так только - прикорнуть на минутку в вечность, и сразу же очнуться, и увидеть, как изо всех сил пляшет перед Господом Машиах - красивый человек из дома Давида.

В одном из помещенных в книге интервью автор размышляет о нелепости словосочетания "женская проза"; Мы же не употребляем термин "женская живопись", "женская скульптура" или "женская музыка", даже если создатели этих произведений искусства - женщины по первичным и вторичным половым признакам? Есть литература и нелитература. К сожалению, мы все чаще перестаем замечать разницу между той и другой, и нужны авторы, подобные Дине Рубиной, чтобы вернуть нашему литературному восприятию должный масштаб.

В. М. Бокова

стр. 31

Хофф Б. Дао Винни-Пуха

СПб.: Амфора, 2004

Автор этой книги Бенджамен Хофф - многосторонне одаренный человек. Искусствовед, музыкант, фотограф и писатель, он давно увлечен искусством и философией Востока. Сразу надо оговориться, что книга, при всей легкости жанра, - не для детей и не о детях. Она не адресована и академическим ученым, которые, наверное, сочтут ее легкомысленной и найдут в ней множество логических неувязок. Тем не менее, книга рассчитана на думающего читателя, который находится в поисках жизненного пути, а может быть, уже и нашел его. По существу, это популярное изложение даосизма. Оригинальность его в том, что положения учения китайского философа Лао-цзы иллюстрируются событиями из жизни Винни-Пуха и сопровождаются высказываниями этого замечательного медведя. Как Винни-Пух, так и Лао-цзы давно завоевали сердца российских интеллектуалов и продолжают привлекать все новых поклонников, в том числе уже вышедших из школьного возраста.

Известно, что увлечение восточными учениями с некоторых пор стало модным в России. Впрочем, эта мода возникла очень давно, и не у нас, а на Западе. Еще в годы колонизации Индии и Китая Запад принес на Восток свою цивилизацию, но сам оказался захвачен восточной культурой и учениями. С тех пор мода на "Восток" никогда не сходила с западной сцены; восточным колоритом пронизан европейский и русский романтизм и все последующие изысканные эстетические течения, включая модерн. Восточная "эзотерика" в популярных изложениях получила такое широкое распространение, что начала вытеснять в душе западных людей их исконную религию.

Увлечение Востоком перешло и в XXI век. Причин для такого устойчивого интереса немало. Главная из них - общий духовный кризис в Европе и в России, вызвавший у представителей интеллектуальной элиты и у молодежи потребность в новом мировоззрении, новой жизненной философии. Любопытно при этом, что восточные учения привлекли к себе и католический Запад, и православную Россию.

Легкая на вид, по весу и по жанру книга Б. Хоффа заставляет задуматься об очень серьезных вещах. Она ненавязчиво приглашает читателя сопоставить пути Запада и Востока: сравнить состояние духа представителей западной и восточной культуры, оценить их душевное и умственное здоровье, взвесить их жизненные ценности и достижения. Размышление на эту тему обязательно принесет пользу: человек западной цивилизации перетряхнет свой мыслительный багаж, избавится от устаревшего и ненужного, освободит место для нового, а может быть и приобретет в этом процессе нечто ценное.

Западного человека привлекает в даосизме то, что он опрокидывает сковывающие сознание рационалистические представления. По учению Дао, человек не должен навязывать реальности свои понятия: ему надо попытаться постичь существующие законы бытия и следовать им, не нарушая гармонии всего сущего. Б. Хофф обнаружил в даосизме то, на что другие авторы не обращали внимания: его детскую природу. Даосизм учит детскому восприятию реальности: радостному и благоговейному изумлению перед ней.

Винни-Пух в своем поведении действует спонтанно, полагаясь только на интуицию: и она оказывается гораздо богаче рассудка, ведь в ней откладывается жизненный опыт и звучит голос сердца. Как выразился по этому поводу Пятачок, у Пуха нет настоящих мозгов, но он делает все, как надо.

стр. 32

Сова, напротив, воплощает тип ученого, полагающегося только на знание фактов и логику: но при кажущейся разумности ее суждений, в них нет самого важного - реальной жизни. Ведь мудрость - это гораздо больше, чем знание. Мудрец - это тот, кто умеет быть самим собой, не требуя от себя невозможного и делая то, что может делать, - учит Дао.

Для человека, знающего себя, даже слабости могут обернуться преимуществом. Зло может послужить материалом для добра, как утверждал сам Лао-цзы. Даже "отрицательные эмоции" можно преобразовать в положительную жизненную энергию.

Дао - путь, в котором нет личной корысти и нет насилия: ни над собой, ни над другими. Дао призывает действовать с минимальной затратой сил, плыть "в потоке", так как поток жизни всегда сильнее человека. Движения даоса расслаблены, спонтанны, органичны, он не напряжен и не скован. Он умеет побеждать, не сопротивляясь, уступая, нейтрализуя силу более мощного противника.

Современная западная цивилизация своей деловой энергией пытается изменить мир, но по существу ломает его, вмешиваясь даже в органическую жизнь природы. Почти все изобретения и достижения этой цивилизации со временем показывают свою оборотную сторону. Люди выводят новые сорта растений, которые дают обильный урожай, но эти овощи и фрукты не имеют вкуса, не доставляют радости, не приносят насыщающего удовлетворения. Людям приходится придумывать искусственные витамины, подсластители, и этим они только обманывают самих себя.

Западный человек постоянно суетится и спешит, но времени у него становится все меньше и меньше. Ему некогда нормально поесть. С точки зрения восточной культуры, "быстрое питание" не только является угрозой для здоровья, но еще и унижает достоинство человека. На востоке люди посвящают часы чайным церемониям: это не только процесс насыщения, но и возвышенный вид общения, и способ достичь определенного состояния духа. Секреты долголетия даосов - внутреннее спокойствие, физические упражнения, не истощающие энергию, естественная пища, народная медицина.

Полагаясь на свой рассудок, человек запада возомнил себя "высшим животным". Однако, посмотрев на мир, созданный такими людьми, Винни-Пух усомнился, что они намного умнее других зверей: Если бы люди действительно были высшими животными, они, наверно, навели бы порядок в мире. А порядка нет: люди постоянно ведут борьбу друг с другом и со всем миром, стараясь всем навязать свои мнения и желания, свою волю. Рассудок стал преградой между человеком и природой, внес разлад в отношения человека с миром.

Западный человек стремится получить задуманное как можно скорее и любыми средствами: в этом смысл "прогресса". Он стремится преобразовать все вокруг, забывая о том, что подлинный прогресс состоит во внутреннем изменении: в росте и развитии. Он проводит жизнь в ожидании определенных событий: получения зарплаты, отпуска, праздников, получения повышения по службе, наград, приобретения новых вещей. В промежутках между этими событиями он как бы не живет, а только ожидает чего-то. Даос же ценит всякую минуту жизни, сам ее процесс.

Вера в свои силы является для даоса важной стороной его религии. Еще одна существенная ее часть - понятие "цзы" - сердце, милосердие. Люди, лишенные милосердия, не могут быть мудрыми, утверждают даосы. Опираясь на авторитеты Лао-цзы и Винни-Пуха, автор призывает нас научиться быть счастливыми: перестать гнаться за суррогатами жизни и повернуться лицом к подлинной реальности бытия.

О. Л. Казнина

стр. 33

Ди Фонте У. Дегустатор

М.: АСТ: ВЗОИ, 2004

Ученик дегустатора обязан голодать три дня, после чего ему завязывают глаза и дают крохотные порции яда, которые увеличивают до тех пор, пока он их не распознает. Если ученик выживет, это докажет, что у него есть способности. Если умрёт - значит, не годится для такой работы...

Дегустатору Уго Ди Фонте, он же автор и герой одноимённой книги, якобы жившему в Италии в XV веке, к счастью, не пришлось проходить такую выучку. После долгих скитаний мальчик-сирота прибивается ко двору герцога, где обнаруживаются его способности к данной профессии (тогда, в отличие от времён нынешних, дегустаторы не оценивали качество блюд, а исследовали их на предмет возможного отравления). И начинаются всякие жареные воробьи с апельсинами, крольчатина с кедровыми орешками, каплуны в лимонном соусе, паштеты из печени ягнёнка, вымоченные в вине, пирожные с грушами, залитые марципаном, и далее до бесконечности. А также другие, помимо гастрономических, удовольствия... И, кроме того, галерея колоритных персонажей и весёлые приключения.

В общем, американец Питер Элблинг, мистифицируя доверчивых читателей тем, что случайно обнаружил неизвестную средневековую рукопись и перевёл ее, создал бойкую живую стилизацию под комедию нравов времён Боккаччо.

Д. Г. Валикова

Барикко А.

Шёлк

Море-океан

М.: Иностранка, 2004

В иных случаях совет Пушкина хорош, и рука сама тянется откупорить бутылку, снять с полки известно что и перечитать. .. А если, скажем, ноет зуб и поход к стоматологу неотвратим, а там очередь, а зуб ноет и ноет, и бормашины своим визгом пробирают до последних нервных окончаний? "Иностранка" позаботилась: формат карманный, переплет твердый, книжка невесомая; невесомая, как шёлковая вуаль, как прикосновение нежнейшей из рук, как лепесток экзотического цветка или перо из крыла неведомой птицы. Одного романа-бестселлера итальянского писателя А. Барикко хватит как раз на мучительное ожидание под дверью зубного кабинета. Вместо анестезии. "Шёлк": притча о любви. Бытие, кажущееся и впрямь невиданно легким, как привезенная в подарок с края света шелковая туника: Возьмешь ее в руки - и кажется, держишь в руках воздух. Неуловимая возлюбленная - европейка в Японии, японка во Франции, ради которой проделываются тысячи верст пути, ради которой погибают (Япония - древняя страна. И законы ее тоже древние. По этим законам двенадцать преступлений караются смертью. Одно из них - доставить любовное послание от своей госпожи... - У него не было любовных посланий. - Он сам был любовным посланием), ради которой разбивают парк, какого в Европе никто не видывал. И строят в этом парке вольеру, ибо на Востоке мужчины, воздавая должное верности любимых женщин, имели обыкновение дарить им не драгоцен-

стр. 34

ности, нередких и восхитительных птиц. Такую вольеру построит торговец шелковичными червями, сказав своей жене: Ты запустишь в нее птиц, сколько сможешь, а когда в один прекрасный день почувствуешь себя счастливой, откроешь вольеру - и будешь смотреть, как они улетают. Потому и кажется это шелковое бытие столь невыносимо легким, потому и нет в нем ни быта, ни зубной боли, ни опасностей и трудностей на великом шелковом пути из Европы в Азию, что женщина - та, далекая, и родная жена, ждущая дома, - закляла героя: не вернешься - умру. Миллионы шелковичных личинок размножаются и умирают, а живут лишь люди, в начале и в конце пути которых - любовь. Живут если не вечно, то счастливо. Пленительная картина. Легкая и необъяснимая.

"Море-океан". Автор сплетает изысканный узор своего романа из множества историй, из уже знакомых образов - шелка и птичьей стаи, на фоне бескрайнего и прекрасного моря: Море будто ждало их всегда. Если верить докторам, оно пребывало так тысячелетиями, терпеливо совершенствуясь с единственной целью - стать чудодейственной мазью, облегчающей страдания их души и тела. Кому как не итальянцу иронизировать над толпами курортников, устремившихся за излечением к вечному и таинственному источнику, океану надежд. Уроженец райски чудесной страны, туристической мекки, А. Баррико видит нас, ненасытных курортников, насквозь: обратимся к женщине - просто женщине, (уважаемой, любимой, матери, женщине. Не важно, по какой причине ее привозят на море, которое иначе она никогда бы не увидела, и море становится точкой ее исцеления... веет морской ветерок, несущий эдикт о дикой свободе, утерянной, забытой, притесненной, обесцененной за время всей этой долгой жизни матери-жены-любимой. <...> Вокруг - простор, исчезли стены и закрытые двери, а впереди - бесконечная, возбуждающая гладь, и это - восторг чувств, оргия нервов, и все еще должно произойти, натиск ледяной воды, страх, текучее объятие моря... Конечно, все произойдет именно у моря - с адмиралом, профессором, падре, художником и девушкой по имени Элизевин, ужасное и прекрасное, встречи, разлуки, любовь и смерть и... Нежно лиричное и обаятельно ироничное, нахально и вольно расплескавшееся причудливыми строками, в которых нетрудно узнать капризы морского прибоя, а иногда - ощутить ширь водной глади. Слова, как галька на морском берегу, их без счета и они живые: камень запрыгал по воде, едва касаясь зыбкой глади: раз, два, три - пружиня без счета. Смотреть на него было одно удовольствие. Читать тоже.

Может быть, больших глубин с этим автором и не обретешь. Но зубы пройдут точно - проверено.

Т. В. Марченко

Постоянный адрес данной публикации: